Разбитая Корона

— Снова. Ты вздыхаешь, на тебя накатывает усталость. Пот выступает на твоих дрожащих ладонях. Ты уже более двух недель пытаешься освоить колдовство, и все, что ты узнала, — это то, что это почти невозможно. Хуже того, оказалось, что в качестве наказания Локи просто доводит тебя до трясущегося, дрожащего безумия. Это сводит с ума. — Еще раз, — повторяет он, на этот раз более жестко. С последним вдохом ты бормочешь руны, которым он тебя научил. В твоей руке появляется полупрозрачный силуэт книги. Ты сосредотачиваешься на ней, пока еще одна бисеринка пота скатывается по шее и собирается в волосах. Корешок превращается из серого в красный, вес книги увеличивается. На одно короткое мгновение он материализуется в телесный объект, а затем снова исчезает. Ты стонешь. Ты действительно думала, что в тот раз у тебя получилось. Локи насмехается в нескольких шагах от тебя, и ты поднимаешь глаза, чтобы встретить его усмешку. — Повтори, — требует он. — Я устала. — Думаешь, мне не все равно? — Я не буду делать это снова, — возражаешь ты. — Я не могу. — твоя голова раскалывается, тело болит. На самом деле, ты настолько слаба, что сама мысль о том, что тебе придется выразить свои мысли словами, заставляет тебя содрогнуться. — Ты можешь и ты будешь. — Локи не согласен. — Если бы ты действительно пыталась, ты… — Я пытаюсь! — Не пытаешься. — его голос сухой и без юмора. Простой. Ты встречаешься с ним взглядом, таким болезненным и мерзким, что Локи усмехается. Его смех заставляет тебя приподнять губы и оскалить зубы в пустом оскале. — Еще раз, — торгуется он, взгляд смягчается. И от этого взгляда, от его надутых губ ты проигрываешь. Ты не знаешь, почему он может так влиять на тебя. Когда его зеленые глаза расширяются, а брови смягчаются, это посылает странное чувство через тебя. Это чувство напоминает тебе о детстве. Хотя ты борешься с этим. Ты знаешь, что это чувство — просто кульминация одиночества и выживания. Одиночество может свести человека с ума. Оно может разрушить его решимость, расколоть его силы. Твое тело может что-то чувствовать к нему, может жаждать его доброты и внимания, но твой разум знает лучше. Даже злодея можно боготворить, если он находится в компании чудовищ. — Что мне за это будет? — А, сделка. — уголок его губ приподнимается. — Что бы ты хотела? Ты прикусываешь губу, в голове проносятся мысли о возможных вариантах. Затем ты вспоминаешь о том, чего так жаждала с самого Ванахейма. — Прокатиться. Голос Локи приобретает глубокий тембр, неторопливый и знойный. — Мы определенно могли бы это устроить. — чувственная ухмылка расплывается по его лицу. Ты закатываешь глаза. — Я не об этом говорю. Его улыбка спадает, когда он понимает, на что ты намекаешь. Скорее всего, он вспоминает тот катастрофический день в Ванахейме, когда ты исчезла без следа. — Это… будет трудно устроить. — Пожалуйста, — почти умоляешь ты. Ты не знала, как сильно ты этого хочешь, как сильно ты в этом нуждаешься, до этого самого момента. От одной мысли о том, что можно просто освободиться от стен замка, оказаться в дикой местности, в окружении великих равнин и лесов, у тебя замирает сердце. Ты делаешь шаг к нему, сокращая расстояние между вами. Твое тело изголодалось по этому, по вкусу независимости. В Асгарде так… Развито. Такой оживленный. Город кипит от разросшихся зданий и суетливых горожан. Ты тоскуешь по Ванахейму, по живому шуму дикой природы, гудящей от свободы. Локи молчит дольше, чем следовало бы, но ты видишь, как приливы и отливы его эмоций накапливаются и отступают, пока он обрабатывает каждое чувство: обиду, гнев, неверие и, что хуже всего, подозрение. — Это не обязательно должно быть сегодня, — начинаешь ты, пытаясь успокоить его реакцию. — Это может быть когда угодно, но… просто мысль о том, чтобы хоть на день освободиться от города. Локи хмурится все сильнее, чем больше ты говоришь; его глаза темнеют. — Это не может быть сегодня, — напоминает он. — У нас праздник Льосальфар. — Да, — киваешь ты, густо сглатывая и слишком быстро соглашаясь. Ты знала о приезде представителя светлых эльфов, но старалась забыть об этом. Пир, по какой-то причине, только усилил в тебе тревожное чувство. — Конечно. — он долго молчит, и ты начинаешь волноваться. Почему ты должна это делать? Всякий раз, когда он начинает доверять тебе, когда все наконец-то хорошо или близко к хорошему, как только может быть, ты идешь и все портишь. Глупость. Ты такая глупая и наивная. Ты делаешь один шаг назад. — Забудь об этом, — качаешь головой, пытаясь скрыть свое уныние. Как раз когда ты закрываешь глаза, готовясь повторять руны, Локи говорит. — Я должен буду сопровождать тебя. Ты открываешь глаза, не веря тому, что услышал. — Что? — И это должен быть день, когда я смогу отдохнуть от обязанностей после ухода Льосальфара. — Конечно. Локи жестко кивает, его челюсть стиснута. — Снова. Твоя ответная улыбка, вероятно, ослепляет его. Она настолько широкая и искренняя, что тебе даже становится не по себе. Но Локи не обращает на это внимания, не дает тебе отсрочки, он просто сужает глаза на твою форму. — Раскрой ладони. Ты едва не смеешься от его поведения. Но вместо этого ты делаешь то, что он просит. Вместо этого ты забываешь о своем дне верхом на лошади и сосредотачиваешься на задаче, стоящей перед тобой. Ты думаешь о книге, представляешь ее в своем воображении. Бормоча слова, ты вспоминаешь об ее весе в своей руке и сосредотачиваешься на ощущении ее обложки, твердой и испещренной надписями. Ты чувствуешь, как твой сейд скользит вверх по телу к рукам, напрягается в ладонях и просачивается из кончиков пальцев. Ты открываешь глаза, так сильно концентрируясь на бороздках на ладонях, что кажется, будто голова сейчас разлетится на миллион мелких кусочков. Но потом происходит немыслимое. Книга появляется прямо здесь, она тяжелая и реальная. Ты не отпускаешь ее, пока твои пальцы не смогут полностью обхватить ее, почувствовать ее. И тут твое дыхание замедляется, сейд падает, а книга все еще там. Твои глаза расширяются, когда ты видишь буквы, смотрящие на тебя: Эленхус. Ты открываешь книгу, перелистываешь ее и неимоверно смеешься, когда видишь, что предмет идеально лег в твои руки. Воодушевление. Ты чувствуешь чистую эйфорию. Затем ты быстро бросаешь взгляд на Локи. Он смотрит на книгу в твоей руке. Небольшая улыбка, дергающаяся в уголках его губ, выдает его веселье — то ли от книги, которую ты выбрала, то ли от твоей способности наконец-то наколдовать что-то правильно. В солнечном свете, именно в этом солнечном свете, Локи выглядит привлекательно. Прежде чем он успевает прокомментировать твой успех, прежде чем он успевает произнести хоть слово, чтобы развеять твое счастье, ты поспешно роняешь книгу и бросаешься в его объятия, смеясь на ветру, когда твои ноги взлетают в воздух. Локи застывает. Его руки остаются по бокам, а живот напрягается. Тем не менее, ты крепче обхватываешь его шею, так как эйфория быстро сменяется усталостью. Кончики твоих пальцев касаются волос на его затылке, пряди шелковистые и мягкие. Такие мягкие, почти греховные. Такую мягкость, за которую большинство женщин готовы убить. Твой ноготь царапает кожу. Когда Локи резко вдыхает, ты улыбаешься, тебе нравится шокировать его. От усталости ты делаешь странные вещи, ты хочешь того, чего не должна хотеть. Во всяком случае, с рациональной точки зрения. Например, почувствовать вкус его кожи, прижаться к нему, заснуть прямо здесь: руки на его шее, ноги болтаются в воздухе, лицо в ложбинке на его шее. Итак, ты закрываешь глаза и прижимаешься губами к его коже, страстно желая просто почувствовать его рядом. И ты отказываешь себе в том, что тебе удалось сделать после того, что мучило тебя, казалось, целую вечность. Мышцы Локи размягчаются, руки наконец-то скользят вокруг тебя и притягивают тебя плотнее к себе. Когда его голова неуловимо поворачивается, совсем чуть-чуть, он прижимается губами к твоей макушке. И в следующее мгновение ты уже спишь в его объятиях.

xXxXx

Когда ты просыпаешься в своей постели, тебя охватывает чувство недоверия. Но ты одета, лежишь поверх простыней и находишься в своих личных покоях. Локи нигде не видно. Ты хмуришься, думая о том, как ты инициировала контакт между вами и как ты так легко заснула в его объятиях. Ты никогда не чувствовала ничего подобного. Такое утешение. Это не имеет никакого смысла, как твое тело обмякло, когда он обнял тебя, как ты почувствовала счастье в его объятиях. Ты не хочешь смотреть ему в лицо. Не хочешь смотреть на него. Не хочешь видеть его самодовольный взгляд, который он, скорее всего, бросит на тебя. И ты определенно не намерена придавать этим волнующим чувствам никакого значения. Лучше остаться здесь, чем столкнуться с собственными чувствами. На самом деле, при одной мысли о том, чтобы пойти в Большой зал, у тебя в животе возникает жуткое чувство. Однако все твои желания напрасны. Ты не сможешь игнорировать его так же, как год назад избежала своей участи. Неужели прошел почти год? Как странно думать о том, где ты сейчас и где ты была. Все битвы, которые ты вела, все уступки, на которые ты шла. Все обещания, которые ты давала, и ложь, которую ты несла. Ты задаешься вопросом, гордился бы твой отец, видя тебя такой. Ты сомневаешься в этом. Как кто-то может гордиться тобой? Вскоре Эйра уже в твоей комнате, готовит тебя к пиру. Она одела тебя в другое платье, льдисто-голубое, с черными драгоценными камнями на груди и плечах. Ты выглядишь суровой, жестокой. Как ты и считаешь, так и должно быть. Эйра порхает у тебя за спиной, собирая твои волосы в суровую прическу, все волосы убраны с твоего лица. Она напевает, ее голос высокочастотный, знакомый тон, который позволяет твоему разуму перенестись куда-то далеко отсюда. — Кажется, вы нервничаете, — наконец комментирует она спустя некоторое время, приняв твое молчание за что-то, чем оно не является. Ты неловко улыбаешься и, слегка покачав головой, отстраняешь ее. — Я не нервничаю. Она не говорит больше ни слова, явно не веря тебе, вместо этого она сосредотачивается на текущей задаче. И правда: чего тебе нервничать? Больше нет ничего, что могло бы тебя удивить, ничего, что могло бы предать тебя, кроме тебя самой. Себя. Твоего глупого, наивного, хрупкого «я». В тебе нарастает возбуждение, когда ты чувствуешь, как в тебе поднимаются ненависть и гнев. Ты чувствуешь гноящиеся недостатки в каждой поре своего лица, в каждом волоске. Тебе хочется поднять кулак и разбить зеркало на миллион осколков. Внутри тебя бушует сила, ненависть. Она проявляется в сейде. Она заражает тебя, искажает тебя. А потом появилась она. С идеальными асгардскими волосами, глазами и характером. Спокойная и царственная. Но вот она здесь, обслуживает тебя. — На что это похоже? — мрачно спрашиваешь ты, не успев додумать мысль до конца. Эйра поднимает взгляд на вас в зеркале. — На что это похоже? Ты делаешь паузу, наступает момент ясности и здравомыслия. Покачав головой, ты подносишь бокал с вином к губам, делаешь глоток и пытаешься успокоить эмоции внутри себя. Ты изучаешь бокал и смотришь на бурлящую бордовую жидкость. Это как гипноз. Он побуждает тебя говорить. Дает тебе сценарий для чтения. Ты отводишь взгляд от жидкости и смотришь на Эйру. Она снова сосредоточилась на твоих волосах. Чувствует ли она себя такой же маленькой, как ты? Ухаживая за женой своего бывшего любовника? Сделала бы она это снова? Переспала бы она с ним снова, учитывая результат? Стала бы она его шлюхой? — Неважно, — говоришь ты, глядя ей прямо в ее лазурные глаза, натянуто улыбаясь и отгоняя ядовитые мысли. Она открывает рот, словно собираясь заговорить, но тут стук в дверь заставляет ее замолчать. Эйра продолжает смотреть, как невинный ягненок, пойманный и ожидающий заклания. Как будто она может читать твои мысли, которые проклинают ее. Ты киваешь головой, давая ей отсрочку, чтобы покрутиться, и направляешься к входу. Это странно, но ты уже знаешь, что это он. Дверь бесшумно открывается, и Эйра приветствует твоего мужа глубоким, покорным реверансом. Ты насмехаешься, разглядывая их обоих через зеркало тщеславия. — Оставь нас, — говорит он после нескольких любезностей. Ты поворачиваешь голову, гнев кипит под кожей. Он не имеет права отстранять твою служанку. Эйра убегает, ее платье развевается позади нее. И как раз когда ты открываешь рот, чтобы возразить, как только он оказывается на шаг позади тебя, ты впервые замечаешь, что левая часть его волос убрана назад в замысловатую косу, похожую на ту, что собирал твой отец. Ты задыхаешься, забыв о своей ненависти, тщеславии и отвратительных мыслях. Вместо этого ты потрясена тем, что он носит свои волосы таким образом. — Твои волосы… Локи ухмыляется, и ты встаешь и подходишь к нему. Ты внимательно осматриваешь его, отмечая, как хорошо он заплетен. Локи ничего не говорит, хотя наклоняет голову, чтобы облегчить тебе осмотр. Когда ты проводишь пальцами по кружевным прядям, он заметно сглатывает и напрягается от твоего пристального взгляда. Мышцы его шеи напрягаются. Он уязвим и неуверен в себе. Это почти восхитительно. Улыбка почти угрожает сорваться с твоих губ, но ты сдерживаешь ее. Ты пытаешься игнорировать чувство, поднимающееся в твоей груди, извивающееся и трепещущее внутри тебя. — Скажи что-нибудь, — наконец говорит он, глядя куда угодно, только не на тебя. — Что бы ты хотел, чтобы я сказала? Его веки смыкаются, и на губах появляется грустная улыбка. — Тебе это нравится? — его тело напряжено, и это заставляет тебя напрячься. — Нравится, но… — замялась ты. — Но что? — резко спрашивает он. — Ты носишь одну косу. — Локи переводит взгляд на тебя. Он вопросительный. Смущенный. Ты снова прикусываешь губу, чтобы подавить смех, и убираешь руку с его волос. — Обычно женатый мужчина носит две косы, чтобы показать, что его жизнь переплетена с жизнью другой. Одна вороненая бровь дугой нависает над его глазом. — Это так? — Это символично, — говоришь ты. — Это призвано продемонстрировать беззаветную преданность. — Звучит как тяжелая работа. — С практикой это не так. Взгляд Локи осторожный, теплый, он медленно моргает. У мрамора больше эмоций, чем на лице Локи. Стоическое, холодное. Вот как он смотрит на тебя. Унижение охватывает тебя, когда ты понимаешь, что он говорит не о том, как заплетать волосы. Наконец, он спрашивает. — Ты знаешь, как это исправить? — Знаю. Он кивает. — Ну, тогда будь добра. — когда он устраивается на сиденье у твоего трюмо, он ожидающе поворачивается к тебе и поднимает подбородок так, что коса на боку его головы попадает на свет. Ты шагаешь к нему, медленно, вкрадчиво, потрясенная его постоянно меняющимся поведением: от неуверенности до уверенности всего за мгновение. Осторожно пристроившись рядом с ним, ты поднимаешь руки к его волосам. Ловкими пальцами ты расплетаешь косу и заплетаешь ее заново, собирая по ходу дела все больше волос. В течение десяти минут, которые уходят на то, чтобы заплести ему волосы, ты чувствуешь его взгляд. Он перемещается с твоих глаз на губы, на грудь, на пальцы. Он заставляет тревожное предвкушение расти в твоем животе и распространяться по всему телу. Вначале это две отдельные косы, заплетенные независимо друг от друга. Но после нескольких плетений они начинают сплетаться вместе, прядь за прядью, пока не появляется одна коса и не падает вместе с остальными волосами длиной до плеч. Ты любуешься им сзади, любуешься им. — У тебя неплохо получается, — замечает он, глядя в зеркало. — Высокая похвала. — ты принужденно улыбаешься, вспоминая все те времена, когда твоя мать учила тебя плетению этой самой косы. — Но это обычай ванов. — Ты удивишься, как много людей не знают своих собственных обычаев. Особенно учитывая твое положение в обществе. Ты нахмурилась на его слова. — Потому что я принцесса, я не должна знать, как заплетать волосы? Локи хрипловато смеется, качая головой. — Я не это имел в виду. — Тогда что ты имел в виду? — ты изо всех сил стараешься не показаться грубой или непростительной, но все равно получается именно так. Когда ты собираешься сделать шаг назад, Локи ловит твое запястье. Он обводит его своим длинным пальцем. — Я имел в виду, что ты не похожа на большинство принцесс. Ты сглатываешь, на мгновение задерживая на нем взгляд. Его дыхание обдает твое запястье, прохладное по сравнению с повышением температуры твоего тела. Желание перерастает в трение, и тебе хочется подойти ближе, провести рукой по его волосам, прижать запястье к его губам. Ты хочешь. Напряжение спадает, и его губы наклоняются вперед, целуя кожу в его захвате. — Я уверена, что ты говоришь это всем принцессам, — шутишь ты. — Только тем, на ком я женюсь, — хмыкает он, потянув тебя за запястье, так что у тебя не остается выбора, кроме как подойти еще ближе. Внезапно он обхватывает тебя руками за бедра и перемещает так, что ты оказываешься у него на коленях. Застигнутая врасплох, ты издала небольшой вскрик и положила свободную руку ему на плечо, чтобы удержаться. — Мы опоздаем, — говоришь ты, пытаясь остановить Локи, когда он наклоняется, чтобы поцеловать тебя в шею. Твои веки закрываются, когда он нежно покусывает кожу, облизывая и дразня ее. — Мы можем пропустить это. — Мы не можем, — возражаешь ты. Его рука начинает ползти вверх от твоей талии к шее. Он возвращает тебе должок, играя с прядями твоих волос, пока продолжает атаковать твою кожу. — Твоя семья будет там. Локи перекладывает тебя в своих руках, осторожно двигая тобой, как марионеткой. Его рука играет со шнуровкой твоего платья. — Им будет все равно, — бормочет он, целуя дорожку к долине твоей груди. Он игриво покусывает, и ты чувствуешь, как он набухает под брюками. Это происходит быстро. Вечер начинает перетекать в другие возможности, превращаясь в очень личное, очень непристойное событие. И ты знаешь, что чем больше Локи прикасается, чем больше он ласкает губами и руками, тем меньше вероятность того, что ты посетишь пир Одина. Хотя обычно ты готова на все, чтобы остаться в своих покоях, ты знаешь, что пребывание здесь не понравится семье. Особенно когда приезжает посольство издалека. И все же ты делаешь немыслимое: сдвигаешь ноги так, что оказываешься на нем. Ты двигаешь бедрами, потираясь о Локи, и позволяешь своим пальцам пробраться к его волосам, потянув за пряди, пока он не откинет голову назад. На мгновение ты вздрагиваешь. Мысль о том, что ты видишь его вот так, под твоей властью, заставляет твое сердце бешено колотиться. Это совсем другой вид власти. Это сила. Пронзительная. Он смотрит на тебя полуприкрытыми глазами, его лицо украшает широкая, озорная улыбка. Это вызывает резкую дрожь удовольствия, пробегающую по твоему телу. Ты наклоняешься к нему, как будто собираешься поцеловать его, но в последний момент останавливаешься. — Мне не все равно. Локи можно описать только как грех. Чистый, без примесей грех. Кончики его пальцев, обдающие холодом, от которого твоя кожа пылает еще сильнее, пробираются под твое платье. Он улыбается, когда твои ноги начинают дрожать от предвкушения, когда он проводит кончиками пальцев по твоим бедрам. Когда ему удается проникнуть под твою сорочку, ты качаешь головой. — Мы идем на праздник. Его руки наконец добираются до места соединения твоих бедер и проскальзывают за последний барьер одежды. Локи проводит одним пальцем по губам и вдыхает, когда сталкивается с твоей скользкой сущностью. — Прекрати, — вздыхаешь ты. Поймав его запястье в свою руку, Локи смотрит на тебя, в его глаза возвращается веселье, когда он погружает один палец внутрь тебя. — Ты действительно хочешь, чтобы я остановился? Ты облизываешь губы. — Да. — Я очень не люблю, когда ты мне лжешь. Кончик его среднего пальца проводит по твоему чувствительному узлу. — Локи… — ты пытаешься казаться строгой, но вместо этого твои бедра подаются вперед, открывая себя ему. Его глаза расширяются, а ноздри раздуваются, когда ты начинаешь поворачивать бедра на нем, удовольствие пробегает по твоему позвоночнику. И ты стонешь. Внезапно он поднимает тебя со своих колен и усаживает на трюмо. Локи встает между твоих раздвинутых ног, восхитительно прижимаясь к тебе. Длинные руки обхватывают твои щеки, и ты чувствуешь на нем свой запах, ты уже привыкла к запаху секса. Хотя тебе следовало бы больше смущаться. Он наклоняется вперед, страстно целуя тебя. Его язык повелевает твоим, оживляя твой. Когда он отстраняется, ты закрываешь глаза, ожидая следующего натиска его сексуальных притязаний. Но вместо этого он отходит от тебя. — Ну что, пойдем? Когда ты мгновенно открываешь глаза, он усмехается. — Что? — Кажется, ты сказала, что мы должны присутствовать на празднике. Мне бы не хотелось разочаровывать Всемать и отца. У тебя отпадает челюсть, когда он начинает ходить, разглаживая свою одежду с чеширской ухмылкой на лице. Он выжидающе смотрит на тебя через плечо, но ты замираешь в суете. Ошеломленная. Через мгновение ты встаешь и топаешь мимо него, направляясь к выходу из своих покоев. Слишком быстро Локи удается сравняться с твоей торопливой походкой до Большого зала. — Ты выглядишь расстроенной, зверёк. Я думал, ты хочешь присутствовать на празднике. — когда ты бросаешь на него язвительный взгляд, он лишь снова усмехается. Уверенно шагает рядом с тобой. — То есть, если только твои желания не изменились? Тебе стоит только сказать слово, и мы сможем изменить наши планы на вечер. Ты стискиваешь зубы, не желая доставлять ему удовольствие. — Не изменились. Я с нетерпением жду праздника. Локи ухмыляется. — А я с нетерпением жду после. Уголок твоих губ тянется вниз, тебя не забавляет его флирт. Твое тело трепещет от желания, но ты отказываешься уделять ему внимание. Вместо этого ты пытаешься сосредоточиться на том, чтобы добраться до места назначения. Когда вы наконец входите в Большой зал, Локи удается положить руку на твою спину, разжигая огонь в твоем животе, и подвести тебя к главному столу. Все уже сидят, кроме Одина и прибывшего светлого эльфа. Ты занимаешь два места рядом с Фриггой, ее глаза оценивают тебя и Локи, когда ты входишь. — Вы опоздали, — замечает она, поднимая бровь на своего сына. Ты смотришь на Фриггу, и тебя охватывает румянец, когда ты понимаешь, что, несмотря на все твои старания, ты все равно пришла позже положенного времени. — Принц никогда не опаздывает, — отвечает Локи, наполняя вином свой и твой кубки. — Все остальные просто приходят раньше. Когда он наполняет кубок Фригги, она улыбается и качает головой, глядя на косы своего сына, но не произносит ни слова. Затем ее голубые глаза встречаются с твоими и проницательно смотрят на тебя. Она знает, что такое косы. Что они означают. — Извините, Фригга. — ты вклиниваешься. — Это была моя вина. — Ерунда, я знаю своего сына. — она смеется. Локи ухмыляется, глядя на тебя сбоку. Ты не знала, что представителем светлых эльфов будет Нельдор. С фирменными серебристыми волосами и почти прозрачными глазами Нельдор выглядит грозно и грациозно рядом с Одином. Хотя он так же стар, с морщинами вокруг лица, его кожа сияет молодостью, что отличает его от Всеотца. Впрочем, Нельдор лишь присматривает за границами Афльхейма, он не король. Подают еду, давая тебе возможность отвлечься от язвы, которая быстро закручивается в твоем желудке. Гость сидит дальше за столом, прерывисто беседуя с Одином. Его плечи напряжены, а рот немногословен, когда они начинают горячо обмениваться мнениями. Ты не хочешь смотреть, но не можешь остановиться. И когда эльф смотрит на тебя таким горячим взглядом, ты быстро опускаешь глаза в свою пустую тарелку. Ты остаешься так на несколько мгновений, молча и украдкой поглядывая на Нельдора, внимательно изучая каждую его манеру поведения, в то время как в твоем желудке растет тревожная яма. Локи наполняет свой кубок, беседуя с матерью и другими людьми, которые бродят вокруг вас. После почти часа молчаливых размышлений рука Локи скользит по твоему бедру, сжимает его и скользит выше. Ты удивленно смотришь на него. Его нос наклоняется вперед, поглаживая твою щеку, и ты чувствуешь запах вина, исходящий от его дыхания. Очевидно, он уже несколько раз выпил. Ты поворачиваешь лицо так, чтобы заглянуть в его стеклянные, но ясные глаза. — Да, Локи? — ты дразнишь его, хватая его руку на коленях и останавливая его прежде, чем он сможет добраться до своей ясной цели. Но его голос мягкий и раскатистый, чтобы никто другой не услышал его вопрос. — Ты все еще мокрая? Твои глаза расширяются, и ты отступаешь назад. — Прости? Он улыбается, медленно облизывая губы, пока его мизинец начинает двигаться вверх и вниз по твоему бедру. Он наклоняется вперед к твоему уху. — Я все еще твердый. Ты оглядываешься вокруг себя, пытаясь понять, замечает ли кто-нибудь твое взаимодействие, но никто не смотрит в твою сторону. — Твердый от того, что просто представляю все те порочные вещи, которые мы будем делать позже. — он шепчет, заставляя тебя вновь почувствовать прежнее удовольствие. — Скажи мне, ты хочешь сначала мои пальцы или тебе подойдет мой член? Ты отвечаешь густыми глотками от нахлынувшей волны паники и тоски. Его нос проходит по твоей щеке, чтобы он мог заглянуть тебе в глаза. — Возможно, тебе понравится, когда мой язык лижет тебя. Шок пронзает тебя насквозь. Конечно, ты всегда привыкла к выходкам Локи, но это нечто совсем другое. И твое тело, постыдное и унизительное, пульсирует и пульсирует под его чувственным взглядом. Он никогда не предлагал этого раньше. — Ммм, — простонал он, — я еще не почувствовал, как ты кончаешь на моем языке, а ты была так хороша сегодня, любимая. Ты заслуживаешь награды. — Локи, — бормочешь ты, опуская глаза к его тонким розовым губам. Ты хочешь почувствовать его язык на своей коже. — Скажи мне, что бы ты предпочла, и это будет твоим. И ты представляешь себе все возможности: его руку, его бедра, его лицо между твоих бедер. И то чувство, на которое ты не хочешь обращать внимания, трепещущие бабочки, которые крадут твое дыхание. Но у тебя никогда не будет возможности ответить. Потому что, как только ты открываешь рот, с другой стороны зала раздается взрыв. И тогда… начинается настоящий ад.