Когда ты просыпаешься спустя несколько часов, покои Локи окрашены в оттенки рассвета: красные, розовые и оранжевые. И в этой безмятежной атмосфере, украшенной началом нового дня, ты забываешь о мрачном часе предыдущей ночи. Он ускользает из твоего сознания, как зыбучий песок, сосредоточившись на одной-единственной мысли: Локи.
Ты приоткрываешь один глаз в поисках его.
Его тень окутывает кровать, его фигура тощая и жесткая. Когда ты находишь его, стоящего у изножья матраса, ты видишь, что он одет в черно-зеленые боевые доспехи. Толстый мех украшает верхний воротник, вероятно, чтобы согреть его в морозную температуру Йотунхейма.
Словно почувствовав твое пробуждение, Локи оборачивается и недовольно хмурится.
— Ты должна спать.
Ты прикусываешь губу от его холодного тона и решаешь не обращать на это внимания.
— Который час? — спрашиваешь ты, голос густой от сна.
Локи поворачивает голову, его черные волосы колышутся, когда он смотрит в окно.
— Только рассвело.
— Ты уходишь сейчас?
— Да, — он вздыхает.
— Надолго?
Твое сердце замирает, когда он отвечает просто.
— На столько, сколько потребуется.
Ты не можешь грустить о том, что он уходит — не можешь. Хотя, по правде говоря, это не столько «не могу», сколько «не хочу». Потому что признать, что ты огорчена его уходом, может быть опасно. Вместо этого ты надулась и похоронила эту мысль.
Это будет хорошо для тебя.
Его уход сделает твое время более спокойным, более сосредоточенным на тебе. Никаких отвлекающих факторов, никаких конфликтов, никаких амурных вечеров.
Только ты.
Локи перебирается на твою сторону кровати и садится на край. Он проводит одной рукой в перчатке по твоей щеке. Мягкая кожа заставляет тебя улыбнуться ему.
На краткий миг его взгляд становится тоскливым, уязвимым и задумчивым, а затем все исчезает в мгновение ока. Когда он говорит, его голос настолько драматичен, что ты почти смеешься.
— Ты будешь думать обо мне?
— Только в случае необходимости, — говоришь ты, сдерживая дразнящую улыбку.
Он надувается, глаза улыбаются.
— Знаешь, асгардские жены успокаивают своих мужей, когда те готовятся к войне. Я могу погибнуть в морозах Йотунхейма.
— Ну, я не асинья, и мне не настолько повезло, чтобы это случилось.
— Нет, — усмехается он в знак согласия с меньшей долей шутки в голосе, — Ты точно не такая. — Локи смотрит на тебя сверху вниз, глаза цвета морской воды ищут воображаемый изъян. Через мгновение он наклоняется, целомудренно прижимается губами к твоему лбу.
При соприкосновении веки смыкаются, и ты вспоминаешь о матери, об отце, о безопасности. Когда он отстраняется, ты на мгновение позволяешь своим пальцам зарыться в его волосы. Ты возвращаешь его губы к своим, вкладывая в них все свои чувства.
Благодарность за прошедшую ночь.
Страх перед тем, что будет дальше.
Может быть, даже грусть от того, что он уходит. Хотя ты все равно не можешь грустить о том, что он уходит.
Он целует тебя в ответ, осторожно и нежно.
Когда Локи отстраняется, он быстро встает с кровати и отходит к трюмо, натягивая свой шлем с золотыми рогами.
— Когда твой официальный отъезд? — спрашиваешь ты, наблюдая, как он наносит последние штрихи на свои доспехи. — Я полагаю, у асгардийских жен принято наблюдать за отъездом мужа.
— В этом нет необходимости, — отмахивается он, на мгновение одергивая свою одежду.
Ты киваешь, хотя он тебя не видит.
По какой-то причине мысль о том, что его не будет рядом, когда он уйдет, вызывает в тебе грустную дрожь. Ваш сейд снова начинает гореть той особой, всепоглощающей искрой. Это пьянящее чувство в твоем нутре, которое накатывает и отступает, как прилив, манипулируя твоими внутренностями, чтобы ты чувствовала то, что ему хочется. Как с Одином, как с Эйрой, как с… ты не можешь вспомнить его имя.
Ты отвлекаешься от мрачных мыслей о смерти, сосредоточившись на Локи. Он длинными шагами пересекает комнату, рука тянется к дверной ручке, когда твой сейд поднимается к горлу, осмеливаясь произнести мысль, о которой ты не была уверена, что вообще можешь думать.
— Локи, — зовешь ты, прикусив губу. Ты сползаешь на колени и опускаешься в центр кровати, сжимая руками одеяло, чувствуя себя очень тревожно.
Он делает паузу и поворачивается, чтобы посмотреть на тебя.
— Будь осторожен, — говоришь ты.
Он поднимает одну бровь в твою сторону, его взгляд светится весельем.
— Только в случае необходимости, — парирует он тебе в ответ.
С этими словами он выходит, его плащ величественно развевается за ним.
Его нет четыре мгновения, прежде чем твое сердце начинает сжиматься в незнакомом ритме.
Оно захватывает твою грудь, заикаясь от жалости, пока проходят мгновения в пустых покоях Локи. Ты раскинулась на кровати, не в силах полностью устроиться в его внезапно ставшей слишком большой и слишком тихой комнате. Ты все еще чувствуешь его запах, как запах морозной сосны. От этого тебе становится еще более неуютно и одиноко, и ты жалеешь, что он не сказал тебе, когда они официально уедут, чтобы ты могла быть там.
И как только мысль о встрече с ним приходит тебе в голову, ты понимаешь, что тебе нужно посмотреть, как он уезжает. Это завершение.
Поэтому ты встаешь и натягиваешь одну из мантий Локи, достаточно скромную, чтобы прикрыть тебя.
Когда ты выходишь из его покоев, тебя поражает тишина в коридорах. Хотя ты благодарна за это, учитывая твое состояние одежды.
На служебных этажах, должно быть, суетятся слуги, собирая припасы для воинов: нормируют муку, упаковывают эль, собирают оружие. Всеотец, вероятно, разрабатывает стратегию со своими генералами, а воины готовятся к битве. Всемать, должно быть, готовит для лекарей снадобья и травы от всех болезней, которые они обнаружат на чужой территории.
А когда ты входишь в библиотеку, то стараешься думать о том, что делает Локи. Спорит ли он со своим братом, безжалостно дразня его, пока тот готовит коня? Нет, он был в слишком мрачном настроении, чтобы вести себя подобным образом.
Ты поднимаешься по одной из спиральных лестниц, ведущих на небольшую смотровую башню, откуда открывается вид на внутренний двор. Считая каждый шаг, ты пытаешься представить, что сейчас делает твой муж. Практикует сейд? Молча сердится? Закатывает глаза на каждое нелепое заявление Тора?
Когда ты, наконец, преодолеваешь половину башни, ты натыкаешься на деревянную дверь. Мощным толчком ты распахиваешь ее. Зимний ветер врывается в башню, шелестит одеждой и путается в волосах. Это освежает. Ты проходишь через вход, ступая уверенными, решительными шагами.
Снаружи башня представляет собой простую деревянную платформу с каменной полустеной, которая огибает ее со всех сторон. Если бы у тебя было время, ты могла бы обойти ее вокруг, ознакомиться со всеми захватывающими дух видами Асгарда.
Вместо этого ты делаешь четыре маленьких шага к краю платформы и встаешь на носочки, чтобы заглянуть за перила. Надеюсь, они еще не ушли.
На огромном внутреннем дворе в идеально выстроенных рядах стоит большая часть армии Асгарда. Очевидно, Один хотел продемонстрировать силу. Тот факт, что он смог собрать такую мощную группу за столь короткое время, действительно поражает.
Их золотые доспехи сверкают в солнечном свете, каждый солдат стоит на месте, ожидая приказа. Ты с благоговением наблюдаешь, как они стоят, словно статуи, со щитами в руках и мечами на теле.
Наконец, открывается парадный вход во двор, и огромные двери гулко отдаются снаружи, когда входят Один, Фригга, Тор и затем Локи. С этой высоты удивительно, насколько Локи отличается от остальных членов семьи. Все они со светлыми волосами и вежливыми улыбками. Локи с его вороньими, смертельно опасными чертами лица.
Когда они проходят мимо многочисленных людей, Локи кивает, но не улыбается, как его семья. Наконец, они добираются до верхних рядов. Один сжимает руку Тора, его лицо серьезно, когда Бог Грома кивает. Но не его лицо заставляет задуматься, а лицо Фригги. Она прижимает к себе бледные щеки младшего сына и заглядывает в его глаза так глубоко, что это почти заставляет тебя отвести взгляд.
Это почти слишком интимный момент, чтобы быть свидетелем.
Локи кивает матери, его рука накрывает ее щеку, когда он что-то отвечает. Даже со своего места видно, что глаза Фригги наполняются слезами. Она делает шаг назад, когда Один вклинивается в разговор, похлопывая сына по спине в почти неловкой манере.
Твое сердце сжимается от дискомфорта, когда Локи склоняет голову перед отцом. Это больно видеть, напоминание об истинной преданности Локи. Иногда, когда вы только вдвоем, можно притвориться, что это не так.
Наконец, по двору разносится звон колокола, и братья садятся на коней.
Когда Локи натягивает поводья лошади, он оглядывается вокруг, словно надеясь что-то найти, но на его лице царит лишь разочарование.
Когда он начинает поворачиваться, чтобы выйти к Биврёсту, он осматривает башни.
Как только он видит тебя, тебя словно молнией ударяет. Когда Локи смотрит на тебя, тебя пронзает электрический разряд и волнение. Ты впиваешься ногтями в каменные перила, пытаясь передать надежду, бурлящую внутри тебя. Он коротко улыбается, затем наклоняет голову и уверенно садится на коня.
Ты пытаешься запомнить этот взгляд. Легкое веселье в изумленных чертах лица, когда он и Тор ведут армии по Биврёсту. Ты смотришь.
Он никогда не оглядывается.
И какая-то часть тебя знает, почему тебе нужно было смотреть, как он уходит: он может не вернуться.
xXxXx
— А, вот и ты, — доносится легкий голос из вестибюля.
Ты поднимаешь голову от «Истории войн Йотунхейма» и плотнее натягиваешь плащ на плечи.
Твои глаза расширяются, когда ты видишь Фриггу, стоящую у входа в личные сады Локи.
Ты быстро вскакиваешь со скамьи, на которой сидела, и захлопываешь книгу.
— Всемать, — приветствуешь ты.
— Тебя трудно выследить. — Фригга спокойно улыбается тебе, шагая вперед. Она жестом приглашает тебя сесть и грациозно опускается на скамью. — «История войн Йотунхейма» — какая, казалось бы, скучная тема.
Ты осторожно присаживаешься рядом с ней и проводишь рукой по обложке книги.
— Я читала и похуже. — Фригга протягивает руку, и ты нерешительно кладешь книгу ей на ладонь.
Она перелистывает страницы, быстро просматривая затертые страницы, и говорит.
— Мой сын сказал, что у тебя впечатляющий аппетит к чтению. — когда ты мгновенно застываешь, она смотрит на тебя краем глаза и улыбается. — О, не смотри так потрясенно. Локи может время от времени говорить приятные вещи. — она вздыхает и добавляет. — Правда, за ними обычно следует негативный комментарий. — она хихикает, возвращая тебе книгу.
Ты никогда не думала о взаимодействии Локи с Фриггой. Это трудно представить. Тихий сын ведет серьезные разговоры со своей матерью… о тебе. Наверное, об этом заходила речь, но тот факт, что он говорил о тебе, заставляет тебя улыбаться.
Ты скучаешь по нему.
Теперь ты можешь признать, что на самом деле скучаешь по Локи. Теперь, когда его нет. Теперь, когда тебе не нужно говорить ему об этом, когда тебе не нужно видеть его каждый день.
Последние несколько недель без него были скучными, барабанными и повторяющимися.
Ты идешь в библиотеку и находишь книгу, забиваешься в уголок там или в саду, читаешь. А потом, может быть, ты ищешь Фрейю. Но даже это стало редкостью.
Дело не в том, что ты не хочешь видеть Фрейю, просто, когда ты видишь ее, ты обнаруживаешь, что должна признать, что ты сделала.
Ты убила человека.
Как бы это ни было необходимо. Ты все еще пытаешься смириться с этим. И видеть Фрейю, думать о том, что она, возможно, даже организовала нападение, расстраивает тебя. Ты не можешь спросить ее об этом, не можешь спросить, стояла ли она за этим.
Ты не хочешь знать.
Люди погибли. Сотни людей.
И ты убила человека.
Если ты причастна к такому… ты не хочешь знать.
Вместо этого ты спрашиваешь Фриггу.
— Вы слышали что-нибудь о нем?
— Напрямую нет, — отвечает она. — Но меня заверили, что с ними все в порядке.
Ты киваешь, прикусив губу, боясь задать следующий вопрос.
— Как долго, по-вашему, он будет отсутствовать?
Рука Фригги тянется к твоей. Ее прикосновение успокаивает. И когда ты смотришь на нее, на ее спокойные голубые глаза и изящно сложенное лицо, ты понимаешь, что есть только одна причина, по которой ты боишься спросить.
— Я не могу предположить, что это надолго. Такие распри обычно проходят.
Ты натянуто улыбаешься, убирая свою руку от ее руки. Распри.
Это все, что было? Конфликт? Несогласие?
Как нелепо это прозвучало вслух. Как банально.
Вот ты здесь, обремененная виной, стыдом, а остальной Асгард идет дальше, не испытывая ни малейших угрызений совести.
Когда Фригга произносит твое имя, ты возвращаешься к реальности и к ней.
Говорят, что Фригга училась у Вёльвы, древних женщин, способных видеть отрывки будущего.
Но ты не веришь в такие вещи. По крайней мере, в то, что Фригга — всемогущая провидица.
Потому что если бы Фригга могла видеть будущее, она бы знала о твоих изменах. А если она знает о них, то ничего не сделала, чтобы остановить их.
Бесполезно думать о таких вещах.
— Ты счастлива?
Ты нахмуриваешь брови на ее вопрос, застигнутый врасплох.
— Счастье субъективно, — отвечаешь ты.
Ее длинные, изящные пальцы берут тебя за подбородок и наклоняют твой взгляд к себе. Она наблюдает за тобой с минуту, изучая твою реакцию.
— Но он тебе небезразличен. — твой рот открывается, а желудок опускается, не понимая смысла ее утверждения.
Ты вырываешься из ее объятий, чувствуя себя неуютно под ее настойчивым взглядом.
— Это нормально — заботиться о нем, даже если ты ему не доверяешь. Он заботится о тебе, хотя может не всегда показывать это. — она добавляет.
А ты заботишься о нем? Способна ли ты признать такое? Такая печальная, разрушительная правда.
Ты прикусываешь губу, когда слезы начинают собираться в твоих глазах, отказываясь признать бурлящие внутри тебя эмоции.
— Я прошу прощения, Всемать. — ты шепчешь, закрывая глаза, чтобы успокоиться.
Ее рука ложится на твое плечо, и ты чувствуешь, как ее сейд проникает в твою кожу. Это успокаивает тебя почти мгновенно. Когда ты открываешь глаза, ты видишь озабоченность в ее чертах, застывшую вокруг глаз цвета неба.
— Прости, что расстроила тебя.
— Ничего подобного. Боюсь, я просто устала.
Фригга кивает, проводя руками по кончикам твоих волос. Это еще один успокаивающий и в то же время отталкивающий маневр.
— Я пришла спросить, не будешь ли ты так любезна присоединиться ко мне за ужином. Может быть, завтра тебе будет удобнее?
Ты вздыхаешь, желая отказать ей. Вместо этого говоришь.
— С удовольствием.
xXxXx
Тусклый огонь — единственный свет в твоих покоях.
Свернувшись калачиком на холодном полу прямо перед тлеющим пламенем, ты берешь в одну руку кубок с вином и делаешь маленький глоток горькой жидкости. Другой рукой ты притягиваешь к себе книгу.
Фригга была права, это отвратительное произведение.
Но она у тебя не для этого.
Корешок трещит, когда она открывается. Текст настолько старый, что страницы пожелтели. И когда ты вытаскиваешь первую страницу, ты осторожно разворачиваешь ее. На ней оказывается большая карта Йотунхейма, скорее всего, устаревшая, скорее всего, неправильная. Но все равно ты проводишь пальцем по карте, обводя реки, горы и земли, которые видны на ней.
Ты касаешься маленькой черной точки, обозначающей Утгард, просто пытаясь почувствовать Локи через страницы. Такие вещи просто смешны. В конце концов, ты находишься от него на расстоянии более чем в палец длиной.
Вдохнув, ты вливаешь свой сейд в карту, пытаясь понять, сможешь ли ты с ее помощью открыть какое-то окно к нему. Может быть, даже просто вызвать его присутствие в верхней части страницы.
Не то чтобы ты верила, что тебе это удастся.
Ты еще не пыталась сделать это, но даже если бы ты смогла увидеть его на короткое, единственное мгновение, возможно, эта боль внутри тебя наконец утихла бы. Прошло уже несколько дней с тех пор, как ты спала спокойно. Неприятное предчувствие поселилось в твоем нутре, такое же, какое ты испытывала, покидая Ванахейм вместе с родителями давным-давно.
И, как ты и думала, ничего не происходит.
Вместо этого ты позволяешь своему разуму придумывать воображаемые воссоединения, полные воспоминаний, чтобы использовать их как маркеры для будущего.
Ты закрываешь книгу, погружаясь в выдуманную задумчивость.
Как он поведет себя, когда увидит тебя? Скорее всего, с озорными глазами и легкой ухмылкой.
Поцелует ли Локи тебя? Конечно, поцелует. Скорее всего, он потянет тебя в свои покои и возьмет без колебаний, шепча тебе на ухо дикие слова.
Ты краснеешь при этой мысли. При одной только мысли о его действиях кровь бросается в жар.
Возможно, Фригга права; возможно, ты ему небезразлична.
И, возможно, она права, полагая, что ты действительно заботишься о нем.
Ты вздыхаешь, бросая книгу на пол, и забираешься в свою кровать, свернувшись калачиком на подушке.
Ты почти надеешься, что сегодня он тебе приснится.
