Разбитая Корона

Сегодня наступит день, ты решаешь. Четыре дня назад дверь захлопнулась, создав барьер между тобой и Локи: метафорическую и физическую стену. Новости о Одина сне распространились по Асгарду и, возможно, по девяти королевствам, что, вероятно, вызвало хаос, заговоры и образование новых союзов. Ты должна нервничать, должна быть взволнована, но вместо этого ты вообще не думаешь об этом. Все твои мысли сосредоточены на Локи. На его спине, на его глазах, на звуке его надломленного, дрожащего голоса, когда он произносит простое признание: ты меня не хотела. Как будто твой мозг - это фантомная конечность, фокусирующая твое внимание на нем, а не на возможных катастрофических последствиях последней недели для Асгарда. Ты должна была бы беспокоиться об этом. Но ты не беспокоишься. Эйра разожгла огонь, согревая комнату, как будто у тебя должна быть компания. Но на самом деле у тебя нет гостей, тебе некуда идти и нечего делать. Разве что... Нет. Написать письмо Локи было бы самой отвратительной, ужасной, вдохновляющей идеей. Только представь себе. Письмо. Ему. Ему. Объясняющее все то, что ты ему не сказала. Все слова, которые ты могла бы сказать вместо досадного. — Я не была уверена. Но вместо этого ты сидишь у своего трюмо, пока Эйра делает тебе прическу. Облачаешься в платье, которое она выбрала для тебя, и закусываешь тостами и фруктами, оставленными на подносе у камина. В следующее мгновение ты расхаживаешь по комнате, препираясь с самой собой, пока наконец не падаешь в свое кресло с откидной спинкой и не уставляешься на чистый лист пергамента перед собой. Ты должен пойти в Сады, узнать, есть ли у Фрейи новости для тебя. Это самое разумное, что можно сделать. Но вместо этого ты просто смотришь на лист перед собой, а ткань твоей мантии раздражает кожу. Наконец, ты берешь перо и вертишь его в пальцах. Ты решила: сегодня тот самый день. Ты собираешься изложить все на бумаге. Возможно... тебе стоит прийти лично. Ты почти смеешься над этой мыслью. Мысль о том, чтобы предстать перед ним и сказать то, что ты хочешь сказать, ужасна и абсурдна. По крайней мере, слова могут легко пролиться на бумагу. Они текут и перетекают более органично. Их легче связать воедино, когда ты можешь продумать их заранее. Нервы бурлят в животе, когда ты макаешь перо в чернила и прижимаешь его к бумаге. Ты пишешь слово, одно, а затем опускаешь перо обратно на бумагу. Это бесполезно. На что ты вообще надеешься добиться этим жалким письмом? Объяснения? Понимания? Он просто рассмеется, ухмыльнется в своей снисходительной манере. Ты падаешь обратно в кресло, ссутулившись и не обращая внимания на то, как корсет стягивает твою спину и живот. Ты представляешь себе назидательный взгляд своей матери, если бы она увидела, что ты сидишь так неправильно. Но тебе все равно. Быстро вдохнув, ты снова садишься, берешь перо в руку и прикладываешь его к свитку. Проклятие пролетает между твоих губ. Ты слишком много думаешь обо всем этом. Тебе не нужно думать о том, что ты собираешься написать, ты уже думала об этом так часто, что могла бы произнести это во сне. В голове у тебя страница полна расцветающих слов, красноречивый сценарий, которому позавидовали бы даже самые талантливые поэты. Теперь же, каждый раз, когда ты начинаешь то, что хочешь сказать, слова выходят в виде беспорядочного гнезда эмоций, глаголов и прилагательных. Ведь так много всего хочется сказать ему: оправданий и объяснений. Все мысли, которые гноились со дня вашей судьбоносной свадьбы, наконец-то выплескиваются через швы и льются на пол. Вздох вырывается из твоих уст, когда ты начинаешь писать. Локи, Ты делаешь паузу. Что ты хотела сказать? Во-первых, я хотела бы извиниться, если мои аргументы были... Нет, тебе не за что извиняться. Последние несколько дней заставили меня задуматься. Нет. Я не извиняюсь за то, что сказала, это была правда. Хорошо, это начало. Локи, Я не сожалею о том, что сказала, это правда. Однако я хотела бы извиниться за то, как они были сказаны. Я бы хотела объясниться лучше, чем плохое исполнение моего оправдания, но лично у меня мысли путаются, и я выбираю неправильные слова для их выражения. В ту ночь, когда ты вернулся из Йотунхейма, я не знала, за что мне просить прощения. В твоих глазах был только гнев - то, что я видела много раз с тех пор, как приехала в Асгард. Я думала, что он направлен на меня за нанесенное оскорбление. К этому я уже привыкла. Вместо того чтобы ждать твоих новых обвинений, я извинилась, не зная, за что именно я извиняюсь. Ты делаешь паузу, отрывая взгляд от газеты и осматривая комнату. Это не совсем ложь, ты не знала, ты думала. Ты предполагала, что он знал, что ты предала его, Всеотца и Асгард. Но дело не в этом. Ты облизываешь губы и постукиваешь пером по подушечкам пальцев, прежде чем продолжить. То, что ты не сын Одина, не меняет моего мнения о тебе. Ты все так же быстр на злобу, безапелляционен и мстителен. Я также знаю, что то, что ты не сын Одина, изменило твое мнение о себе. Огонь потрескивает, когда перо царапает бумагу, на которой ты пишешь. Это заставляет тебя приостановиться. Как человек, чья репутация была изменена восприятием его характера в ситуациях, не зависящих от него, я хотела бы подтвердить свои слова: Ты не определяешься своей расой, скорее ты определяешься своей моралью, честностью и добротой. Я надеюсь, что ты сможешь понять это, пока не стало слишком поздно. Твоя мать, которая всегда знала правду, никогда не любила тебя меньше. Мнение людей о тебе может измениться в худшую сторону, но твое мнение о себе - вот что важно. У тебя есть возможность изменить то, что о тебе думают. Это может стать моментом, когда ты сможешь проявить себя как нечто большее, чем принц Асгарда или Бог Хитрости. Я надеюсь, что это изменит тебя к лучшему и что, несмотря на то, что ты можешь думать о моих объяснениях, ты сможешь увидеть правду в этом письме. Что касается твоего другого признания, то правда в том, что я никогда не хотела выходить замуж. Благополучие Ванахейма всегда превалировало над моим счастьем. Я никогда не хотела ничего другого, кроме того, что было решено за меня. С юных лет я поняла, что чем больше я хочу и надеюсь, тем больше разочаровываюсь. Я научилась прекращать жить в надежде, что однажды я смогу быть счастливой от того, что мне дано. Надеюсь, ты сможешь понять, что тот факт, что я не хотела тебя, не делает тебя менее привлекательным для меня. В отличие от других, мои суждения основаны исключительно на характере, и я знаю, что люди - это нечто большее, чем их репутация. К сожалению, репутация создается на основе твоих поступков. Я видела достаточно, чтобы понять, что твоя репутация полностью отражает твой характер. Твоя жена. Ты делаешь паузу, поднимаешь перо и подписываешь свое имя пышным каллиграфическим почерком. Ты просматриваешь письмо, глядя вниз на свой почерк, тщательно написанный изящными петлями и точными ударами чернил. Проворными пальцами ты складываешь письмо вчетверо, стараясь, чтобы ни одно слово не было видно снаружи. Отложив письмо в сторону, ты достаешь книгу из ящика стола и перелистываешь страницы. Через минуту ты находишь нужную тебе руну. Ты облизываешь губы и обводишь надпись, шепча про себя без всяких чувств. Ты концентрируешься на словах, отрабатывая произношение до тех пор, пока оно не станет правильным. Раз, два. Третий раз. Затем ты берешь букву в руку, произнося руну со значением, концентрируясь каждой фиброй своего существа, повторяя и повторяя, пока пот не потечет с твоей шевелюры, а за глазами не появится головная боль. Это занимает несколько раз, но в конце концов письмо испаряется. Твое сердце бьется в груди. Как будто ты только что бежала в быстром темпе. Твоя кровь бешено качается, эхом отдаваясь в ушах. Ты представляешь, как письмо появляется в комнате Локи. Возможно, оно упадет на вершину башни из книг, которую он держит на своем столе. Или оно затеряется среди свитков, разбросанных по комнате в беспорядочном хаосе. А может быть, оно упадет на его подушку. И будет ждать его вечером. Может быть, его даже найдет женщина, которую он возьмет в постель этой ночью. У тебя желудок замирает при мысли об этом. Представить, как он поспешно отбрасывает письмо в сторону, когда кладет голову другой женщины на свою подушку и целует ее в шею. Ты качаешь головой. Неизвестно, где и когда он его увидит. Только то, что он получит его к концу дня. Когда ты наконец встаешь, твои конечности оседают, и ты идешь к камину, прихватив с собой книгу. Ты опускаешься на пол перед огнем. Тепло танцует по твоей коже, волосы на руках встают дыбом от прохладного воздуха вокруг тебя и мерцающего пламени. Ты ложишься на живот и тянешь книгу перед собой, растянувшись на плюшевом ковре. Начав читать о теориях сейда, ты теряешь счет времени. Время от времени, когда слова и руны сливаются воедино, ты не можешь не задаться вопросом, видел ли он это. Если он зол. Если он разочарован. Если он понимает. Ты вздыхаешь и переворачиваешься, упираясь руками в живот и глядя на сводчатые потолки над тобой. Ты постукиваешь руками по корсету, который на тебе надет. И твои мысли блуждают. От прошлого к настоящему и будущему. Разрозненные образы прошлого пляшут в твоей памяти: кровь, пытки, смерть. И тогда, глядя в потолок и обдумывая свой выбор, ты понимаешь, что не боишься смерти. Ты вообще ничего не боишься. Смерть - это просто, говорит тебе твой разум. Это простое решение. Жить гораздо труднее. Ты поворачиваешь голову и смотришь в камин, наблюдая за трепещущим пламенем, зачарованно продолжающим гореть, даже когда дрова рассыпаются в труху. Ты протягиваешь руку, и пламя обжигает твою кожу. Как только ты подходишь слишком близко к огню, ты замечаешь, что к твоему животу прижимается бумага. Из пергаментного конверта на тебя дразняще смотрят украшенные буквы. Уже? Ты отдергиваешь руку и садишься, сжимая письмо в руках и обводя взглядом буквы, которыми написано твое имя. Так вот как это работает? Оно просто появляется перед тобой, независимо от того, где ты находишься? Ты взвешиваешь письмо в руке, чувствуя, что внутри него толстый кусок пергамента. Возможно, их два. Бросив взгляд на улицу, ты замечаешь, что наступили сумерки. С тех пор как ты отправила письмо, прошло много времени. До этого момента ты даже не замечала этого. Острое желание прочитать слова одолевает тебя, ты облизываешь губы и поспешно вскрываешь конверт. Этот огонек жизни, волнение, бурлящее внутри тебя, не остается незамеченным. Ты понимаешь, что есть и страх. Страх и нетерпение смешиваются в ядовитое зелье, и ты разворачиваешь письма. Три страницы написанных слов. Ты быстро просматриваешь их все, сканируя страницы, и понимаешь, что он написал гораздо больше, чем ты. Твое сердце снова бешено стучит в груди. Возможно, тебе стоит выпить, прежде чем читать это. Это может успокоить тебя. Нет, нет, ты быстро отбрасываешь эту мысль. Ты... Ты делаешь глубокий вдох, а затем начинаешь читать. Должен сказать, я впечатлен твоим продвинутым использованием сейда. Если бы я знал, насколько ты искусна в мистических искусствах, я, возможно, не согласился бы так легко обучать тебя. Телекинез между пространствами требует времени для многих, чтобы овладеть им. Конечно, всегда есть место для совершенствования. В следующий раз позаботься о том, чтобы закрыть письмо в конверт с замком, чтобы никто не смог получить к нему свободный доступ. Несмотря на твою неопытность, заклинание было сделано достаточно хорошо. Ты закатываешь глаза и насмехаешься, борясь с раздражающей улыбкой, которая пытается расползтись по твоему лицу. Если тебе разрешено излагать свои претензии в письменном виде, то, полагаю, мне предоставлена та же привилегия. Я был удивлен, что ты посчитала необходимым оправдываться. Несмотря на это, я был разочарован этим твоим письмом. Я бы поспорил с тем, что репутация строится не на действиях человека, а на интерпретации предполагаемых действий. Ты должна знать, насколько ошибочным может быть предположение, основанное на словах людей. Ты упоминаешь мою репутацию. По правде говоря, я не знаю, о какой репутации идет речь. Если бы только человек мог знать о том, что люди шепчут о нем. Захватывающе, не правда ли, как нечто, созданное как репутация, может оправдать то, что люди думают о тебе и как они ведут себя по отношению к тебе. У меня много недостатков, большинство из которых ты уже знаешь, но я считаю, что один из них, который ты еще не признала, - это мой эгоизм, в частности, мои собственнические наклонности, когда дело касается людей в моей жизни. Я вспоминаю первый день твоего прибытия в Асгард. Я помню все - от твоего платья и прически до твоего первоначального безразличия к Тору. С того момента я понял, что хочу тебя. Возможно, уже тогда я влюбился в тебя. Пока ты не была обещана Тору. Несмотря на это, я думал, что ясно выразил свои намерения. Кажется, что после всего этого времени многое еще нужно сказать. Помнишь, как я нашел тебя в библиотеке? Это было сразу после того, как было объявлено о вашей помолвке с Тором. Я попросил, чтобы мы познакомились поближе, а ты вместо этого сообщила мне, что уже вступила в интимную связь с моим братом. Теперь я знаю, что это была ложь, но в то время я не мог остановить ярость ревности и неудовольствия, которые одолевали меня. Если честно, это было неожиданно, и я не знал, как справиться с отказом и сильным неприятием мысли о тебе и моем брате. Конечно, в этот момент я сказал себе, что просто очарован тобой. Точнее, тем, что я хочу обладать тобой раньше, чем он. Затем, чем больше я наблюдал за тобой, тем больше я хотел тебя, и чем больше я хотел, тем больше это желание искажалось и перерастало в нечто совершенно иное. Конечно, ты помнишь тот день, когда о предательстве твоей семьи стало известно Одину. Ты на мгновение приостанавливаешься, глядя на огонь, лежащий перед тобой. Всякий раз, когда ты думаешь об этом моменте, ты вспоминаешь Тора в коридорах, избавляющегося от своей личной охраны, как от насекомых, а не людей. Там твоя мать, сложенная между краями воспоминаний, запертая от посторонних глаз. Там кровь, и молотки, и предательство. А еще - упавшее тело с остекленевшими глазами и смерть. Так много смерти связано с тем днем. И... и если быть честной с собой, был момент, всего один, Локи. Мелькнуло представление о том, каким может быть его утешение. Тебя должны были доставить прямо в тронный зал. Я ждал тебя возле комнат твоей семьи. Вместо того чтобы проводить тебя к Одину, я просто отошел в сторону и позволил тебе войти в комнату, чтобы поговорить с матерью. Конечно, ты, должно быть, спрашиваешь себя, почему? Почему я, принц Асгарда, получивший строгий приказ задержать тебя, позволил тебе оттолкнуть меня? Я знаю, что мой брат не оставил тебе такой возможности, когда столкнулся с тобой. На случай недоразумения я надеялся, что это даст тебе время убрать все доказательства твоей вины. Затем, несколько мгновений спустя, когда я услышал, как мой брат и охранники проносятся по коридорам, ты начала кричать о помощи. Когда я услышал тебя из коридора, я понял, что слишком увлекся тобой. Я должен был добраться до тебя раньше них. Я открыл дверь и увидел, что ты обнимаешь свою мать. Возможно, ты не помнишь, но я оттащил тебя от нее и совершил акт продвинутой телепатии, чтобы ты не отравилась. Я не мог смириться с мыслью, что потеряю тебя так скоро после того, как нашел. После этого дня я обратился к своей матери, которая, в свою очередь, обратилась к Одину по поводу твоего будущего в Асгарде. Я подкинул мысль, что ты не можешь быть будущей королевой Асгарда, если теперь ты дочь предателей. Я знал, что Один предпочел бы устроить тебя как мою жену, так как это лучше соответствовало бы его планам. Во-первых, ты оставалась бы под его опекой, и он мог бы следить за тем, не совершится ли еще какая-нибудь измена. Во-вторых, будет видно, что он сдержал сделку, заключенную с твоим отцом, доказав, что он сдержал свои обещания. В-третьих, ты не станешь будущей королевой, которая вдохновит его на измену. Даже если бы я держал тебя под предлогом, горьким и фаталистичным, я был уверен, что это лучше, чем потерять тебя для Тора или, что еще хуже, для палача. Твоя рука дрожит, когда ты опускаешь вторую страницу, кровь бежит по венам. Говоря откровенно, все, чего я когда-либо хотел, меркнет по сравнению с тобой. То, что ты стала моей женой, изменило для меня все. Я полагаю, что мое слепое обожание тебя - это не та репутация, которой я известен. Твоя репутация такова, что ты предательница, что ты - инструмент Одина и что ты симпатизируешь Асгарду. Мы оба знаем, что это не может быть дальше от истины. Соответствуют ли мои вышеприведенные объяснения моей созданной репутации, о которой ты утверждаешь? Если есть что-то, в чем ты меня обвиняешь, я прошу тебя сказать мне об этом прямо. Расскажи мне, какие мерзкие вещи я совершил, чтобы я мог быть уверен, что отвечу на них с извинениями или оправданиями. Возможно, ты права в своих обвинениях в мой адрес. Я просто устал от музыки, под которую мы танцевали. Твой Локи. В твоей голове взорвалась бомба. Начинают собираться сложные эмоции: гнев, разочарование, печаль, тоска. Он желал, желал и желал. Он желал тебя, как утопленник, эгоистично ожидая момента, когда сможет взять тебя как безделушку, а не как человека. Он замышлял, замышлял и замышлял. Он замышлял, замышлял и замышлял, пока ты не стала его, чтобы контролировать, командовать, утешать. Твое сердце быстро бьется в груди. Лицемер. Ты с горечью вспоминаешь ночь после свадьбы, служанку, обнаженную перед Локи. Ты думаешь об Эйре и о той ночи, когда он ушёл отсюда, чтобы быть с той, кто доставит ему удовольствие. Представь, если бы ты обращалась с ним так, как он обращался с тобой. Все это его рук дело. Он связал вас двоих вместе, а потом продолжал заставлять тебя жить в страхе перед ним. Все это было уловкой, а теперь он маскирует это под любовь. Как обожание. Ты с жаром встаешь и идешь к своему трюмо. Все, что ты видишь, это огонь вокруг тебя. Ты даже не задумываешься, когда берешь перо в руки, эмоции толкают твою руку, чтобы написать все так, как он просил. Просто. Честно. Непринужденно. Репутация, о которой я говорю, - это твой характер в отношениях с женщинами: в частности, твое вопиющее неуважение ко мне, твоей жене, которую, как ты утверждаешь, ты любишь со дня моего прибытия в Асгард. Конкретные примеры см. ниже: Ты подарил своей жене служанку, с которой неоднократно вступал в интимную связь. Я каждый день вижу перед собой лица женщин, которых ты предпочитал ей. Ты продолжал делать предложения домашнему персоналу даже после нашего брака. Если хочешь пример, я бы указала на служанку в саду, с которой я тебя застала. Или на ту ночь, когда ты говорил о своем желании иметь женщину, которая будет ублажать тебя. Я никогда не притворялась блудницей или вампиром. Но я пыталась. Я старалась угодить тебе во всех отношениях. Если то, что ты пишешь, правда, то это тебе, а не мне, нужно говорить откровеннее. Я просто обосновала свою реакцию той ночью и понимание твоей ситуации; вместо этого ты превратил это в уничтожение моего характера и оправдание того, почему тебе позволено вести себя так, как ты ведешь. Ты не подписываешь свое имя. Не задумываясь, ты складываешь бумагу, намеренно забыв о конверте, как он велел, выплевываешь руну в запальчивом тоне и смотришь, как она исчезает из виду. За одну попытку маленькая часть тебя самого получает удовольствие от этого маленького факта. Ты встаешь. Внезапное желание швырнуть свой стол, или стул, или разбить стекло о стену - это непреодолимая потребность, которую ты подавляешь. Если бы только он был сейчас здесь, ты бы толкнула его, дала пощечину, набросилась на него. Ты бы... ты бы сделала с ним много неподобающих вещей. Итак, ты пересекаешь свою комнату и наливаешь себе бокал вина, выпивая его одним глотком, пока вспоминаешь его письмо. Его идиотское, очаровательное, вульгарное письмо, которое все изменило. Эгоист. Ты должна была назвать его эгоистом с самого начала. Вместо этого ты посчитала его злым, не имеющим оправдания. Он изображает себя жертвой, умным человеком, который готов на все, чтобы защитить тебя. Кретин. Он и есть кретин. Ты насмехаешься, осушая стакан и деликатно ставя его обратно на стол. Ты берешь письмо, прослеживаешь буквы и перечитываешь его, спотыкаясь, чтобы сесть в шезлонг. Гнев притупляется в ясных глазах. Пока он не говорит о твоей репутации. Тогда гнев возвращается. Ты глубоко вдыхаешь и считаешь секунды, пока выдыхаешь. И тут тебя осеняет поразительная мысль: Когда тебя стало волновать, что думает о тебе Локи? Когда ты начала позволять ему управлять твоими эмоциями? Своими мыслями? Было время, когда ты была готова на все, чтобы причинить ему боль. Теперь ты не уверена, что сделала бы. Например, когда он пишет: Говоря откровенно, все, чего я когда-либо хотел, меркнет по сравнению с тобой. Мысль о том, чтобы предать его, вызывает горький привкус. Ты снова перечитываешь письмо. Просматривая некоторые части и стараясь не обращать внимания на слова, которые заставляют твое сердце учащенно биться. Фундамент вашего брака всегда был похож на зыбучие пески. У ваших отношений никогда не было основы, на которой они могли бы держаться, это была просто непрерывная боль, сменяющаяся моментами счастья, пока он снова не ставил подножку. И теперь, когда гнев ушел, ты чувствуешь, что, возможно, платформа всегда была под песком и ждала, когда ее найдут. Кажется, что он говорит правду. Кажется, что Локи всегда заботился о тебе своим извращенным способом. И, по правде говоря, тебе кажется, что ты тоже долгое время заботилась о нем. Возможно, когда он сжимал твою руку у алтаря. Или когда он признался, что сожалеет о той ночи, когда причинил тебе боль. Или когда он одел тебя после несчастного случая со Скульд, отнес обнаженную, рыдающую и мокрую на кровать и держал, пока ты не заснула. Или когда он отказался взять тебя после вашей брачной ночи. Когда он так и не появился, когда он не принял то, что многие мужья приняли бы от своих жен. Ты качаешь головой, прогоняя мысль о том, что Локи был рыцарем в этой истории. Ты отказываешься позволить ему успокоить твое убеждение красивыми словами и пустыми обещаниями, когда он был менее чем верен. У тебя все еще есть долг перед родителями, перед своим народом, и ты не позволяешь этому разубедить тебя. Ты продолжаешь повторять эту мантру в своей голове, пока твои глаза не становятся тяжелыми, и ты засыпаешь, спокойно осознавая, что человек не может помочь своим чувствам. Спустя несколько часов ты просыпаешься. Бархат дивана оставляет на щеке жесткие складки. Огонь все еще горит, а на маленьком журнальном столике перед тобой лежит шкатулка с письмом. Ты приподнимаешься, растираешь лицо и смотришь в окно. Там кромешная тьма. Письмо, лежащее в шкатулке, адресовано тебе аккуратным почерком Локи. При воспоминании о том, как торопливо и поспешно был написан твой почерк, по телу разливается румянец. Ты задаешься вопросом, может ли он различить твой необдуманный гнев по строгому, пунктуальному вычерчиванию чернил, по кончику пера, который едва не разорвала письмо. Ты прикусываешь губу, немного смущенная возможностью того, что ты беспечно отправила письмо. Дрожащими пальцами ты поднимаешь письмо и осторожно извлекаешь его из конверта. Твое имя снова написано вверху, аккуратные петли и шрифт, как будто он репетировал твое имя сотни раз. Благодарю тебя за столь откровенное письмо, мне больше нравится, когда ты такая: непринужденная, вспыльчивая. Это гораздо естественнее, чем твое первое письмо. Полагаю, ты даже не раздумывала, прежде чем написать это. Я прав? Несмотря ни на что, не я назначил тебе Эйру. Она была служанкой моей матери до твоей. Да, я был с ней близок, но, если говорить откровенно, я был близок с большинством служанок моей матери до твоего приезда. Как и Тор. Считай это братским соперничеством. В Асгарде не редкость, когда женщина была с мужчиной до брачной ночи. До тех пор, пока отношения происходят с подобием благоразумия, все прощается, когда происходит свадьба. Поэтому твоя провозглашенная близость с моим братом не удивила меня. Вот почему я вообще приблизился к тебе. Как бы я ни претендовал на власть, у меня нет полномочий назначать личный двор моей матери. Эта власть исходит от нее и только от нее. Я не сомневаюсь, что Эйра просила о встрече с тобой. Возможно, из ревности, злобы, а возможно, она надеется, что тебе будет настолько неприятно ее присутствие, что ты быстрее выдашь ее замуж. Ведь именно поэтому большинство женщин приходят ко двору, не так ли? Чтобы получить брак или титул куртизанки выше своего положения. На случай дальнейшего недопонимания, я не ухаживал за ней после нашего брака. Ты утверждаешь, что я делал предложения другим женщинам. Сначала о женщине в саду. Мне потребовалось много времени, чтобы вспомнить, о чем именно ты говорила. Не потому, что женщин было так много, а потому, что это ничего не значило. Ничего не значило. Я не предлагал ей. Она себя мне предложение, когда я прогуливался по дворам сада. Что касается моих слов той ночью, то они были сказаны от злости. Да, я пытался найти другую. Но нет никого, кто мог бы сравниться с тобой. Никто. Я полагаю, что независимо от того, что я напишу в этом письме, ты им не поверишь. В шкатулке перед тобой две пробирки с моими воспоминаниями о тех ночах. Как только флакон откупоривается, из него выходит дым и воспроизводит перед тобой воспоминания. Ты увидишь, что они поддерживают мои чувства. Ты насмехаешься, едва не сжимая в кулаке письмо. Лжец. Это не обвинения. Это его слова, которые ты видела своими глазами. Женщины обнаженные, женщины, чтобы ублажить его. Ты смотришь на шкатулку перед собой, а затем читаешь последние несколько слов своего письма. Уверяю тебя, воспоминания не были испорчены. Его почерк кажется небрежным. Как будто само перо дрожало в его пальцах. Ты обводишь слова, затем опускаешь письмо. Полностью проснувшись, ты с презрением смотришь на шкатулку. Это дерево красного дуба с вырезанными вокруг рунами. На краткий миг шкатулка поет нежную, знакомую мелодию, наполненную голосами сопрано в оперных каденциях. Чарующая. Убаюкивающая. Идея вскрыть шкатулку заполняет твой разум, как зов сирены. Хочется притвориться, что руны - это заклинание, которое поможет тебе открыть ее содержимое. Ты хочешь притвориться, что это еще один из трюков Локи, чтобы убедиться, что ты смотришь его версию событий, что ты на его стороне. Ты знаешь, что это не так. Ты знаешь, что это твое сердце умоляет тебя открыть сундук. Твое любопытство, желание. Это жажда. Он всегда такой расчетливый, такой осторожный, такой манипулятор. Его боль, его правда, его слова тщательно подобраны. А шкатулка зовет и зовет, пока ты не проведешь пальцем по дереву. Оно мягкое, гибкое, с гладкой и блестящей поверхностью. Ты играешь с золотой защелкой. Ты хочешь бросить ее в огонь. Ты хочешь открыть ее. Ты хочешь увидеть воспоминания, почувствовать, как они омывают тебя, раздувают или гасят твой огонь. Ты открываешь замок, и внутри оказываются две склянки, удерживаемые вертикально золотой стойкой. Как он и утверждал. Проворными пальцами ты поднимаешь пузырек к глазам, изучая блестящую жидкость через стекло. Затем опускаешь его обратно в ящик, подтягиваешь колени к груди и упираешься в них головой. Твое сердце колотится в груди; твой разум охвачен любопытством, пальцы дергаются, глаза слезятся. Вот как люди сходят с ума, отстраненно понимаешь ты. Когда сердце и разум враждуют. Твои принципы расколоты надвое. Безумие. Затем ты делаешь глубокий вдох, намереваясь закрыть коробку и уничтожить ее. Вместо этого твой палец думает сам за себя и открывает первый пузырек.