Семья ЧанЧоны

Хёнджин влетел в собственный дом, громко хлопая дверью, и, тем самым оповещая о своем сокрушительном возвращении, совершенно не заботясь о том, что уже совсем не детское время, и Ханни точно спит. После того, как он покинул чужую квартиру, мозг пытался восстановить произошедшее и то, что отсутствовало из-за действия затуманивающих феромонов. Все частички пазла собрать воедино не получилось, но Джин точно понял, что ужасно виноват, потерян и не знает, что теперь делать. Изнутри разрезали чувства разочарования, будто потери, даже некого проигрыша. Но в тоже время и вина, ошибка давила его, что он мог своими необдуманными, хоть и ведомыми природными инстинктами, действиями разрушить сразу две семьи — свою, такую дрогаценную, когда-то отвоеванную, и чужую, очень даже милую. Попытка выходить все накопившиеся эмоции в многочасовой прогулке по городу провалилась. Поэтому теперь он стоит посреди коридора собственного дома, и пусто смотрит куда-то в пол. — Джинни, у тебя все хорошо? — чуть испуганно спросил Сынмин, приподнимая уныло опущенную голову своего мужа. По правде, Мину стало ужасно страшно, потому что в таком безэмоциональном состоянии своего любимого он никогда раньше не видел. Всегда было что-то, например, визги от безграничной радости, когда Мин подарил на день рождения Джинни новый навороченный объектив; грусть с понуро опущенным носиком, когда он не нашел свой любимый йогурт с вишней на полках магазина; страх до дрожи в коленях, когда у Ханни как-то по среди ночи сильно заболел животик, и пришлось везти его в больницу… Было всякое, но не будто каменное серое лицо. Хёнджин с пустым взглядом окинул внешний вид Сынмина, который, по видимому, только вышел из душа, раз его волосы все ещё влажные, а из одежды на теле только махровое полотенце вокруг талии. Джину срочно нужно утешение, и он его получит. Но не сейчас, потому что в этот момент он неаккуратно скинул с себя куртку, с аммиммичной мордашкой приближаясь к Мину. — Что-то случилось? — переспросил Сынмин, — эххх, — и получил удар куда-то в солнечное сплетение, потом ещё один полегче в грудь, рефлекторно пятясь. Джинни, таким образом, толкая Мина по направлению к ванной, втиснул их обоих в душную и жаркую от пара ванную. Сынмин ещё не успел спустить воду, и это оказалось его спасением, потому что нетерпеливый Хёнджин, вот сейчас никак не очаровашка Джинни, немного звереподобным образом содрал с бедер беты полотенце и перебросил того через бортик обратно в ванную. С собой расправляться у Джина, куда-то словно торопящегося, будто не было времени, поэтому он тут же залез прямо в одежде следом и оседлал бедра Мина, нетерпеливо вгрызаясь в его губы. Сынмин поддался, хоть сама ванная не лучшее место для такого, так как умещала лишь одного, но была в их доме по размерам намного больше, чем в обычных квартирах. Хёнджин активно ворочал головой, все время меняя направление поцелуя, глубокого и сразу с языком. После, укладывая свои руки на плечи Мина, который для удобства ухватил его лицо ладонями, взял и переложил их на собственное горло, надавливая. Сынмин попытался разорвать поцелуй, чтобы что-то сказать, но Джинни ему этого не позволил, продолжая грязно блуждать по его рту языком. Временами влажные звуки поцелуев и тяжёлого дыхания обоих прерывались стуком неприятно так сталкивающихся зубов. Но это ни разу не стало поводом прекратить все развернувшееся действо. Мин, немного потупив, поддержал и это его желание, сжимая горло, чтобы тому стало тяжелее вдыхать, но не удушая. Рука Хенджина погрузилась с характерным звуком под воду, спускаясь в кратком поглаживающем жесте с мокрой груди на живот и чуть ниже. Что смутило Сынмина, так это то, что обычно Джинни громкий уже начиная с простых ласк, а тут выдает собственное воздуждение лишь тяжёлым сбитым дыханием ему в рот между укусами. И, по факту, сейчас звуки издавал только Мин, потому что сразу плотная хватка на собственном члене настойчиво проходилась по всей длине вверх-вниз, приводя его в состояние полной готовности. — Ауч… Шшшш, — прошипел Сынмин после особо сильного укуса, уже не двигая губами, чтобы Джин-таки обратил на него внимание. Не в том плане, потому что рука Хенджина все ещё продолжала исправно надрачивать, а в другом — на его лицо. Джинни с темными глазами оторвался и уставился на губы Мина. У того пошла кровь из трещины на них от нескончаемого потока кусачих поцелуев. От вида крови бывший Хван хищно облизнулся, а потом более ласково приблизился к его лицу. Мин только и увидел перед собой подрагивающие ресницы напротив, и ощутил мягкие полизывания в местах мелких кровящих трещинок. — Джинни, я… — хотел что-то сказать Сынмин, но Джин быстро накрыл нижнюю часть его лица рукой. — Родноооооой, — нетерпеливо подпрыгивающий, по-детски похныкивающий Хёнджин обиженно, но с просьбой, протянул, — пожалуйстаа, Минниии, давай не сейчаааас. Я знаю, что ты хочешь готоворить, услышать от хоть какие-то объяснения…потому что привык все делать правильно, раскладывая по полочкам…но, пожалуйста, не сейчас…поддайся моему порыву, прошууу…мне это сейчас нужноо… А Сынмин как бы и не противился. Но раз его мася так моляще просит, то почему бы и нет. — Хорошо. Все, что угодно для тебя. — Ммммрррррр, спасибооо. Люблю тебя, — теперь, чтобы и дальше не мучить многострадальные губы любимого, Хёнджин, осторожно приподняв чужой подбородок, припал к шее. Ну и тут не сдержал своего рвущегося откуда-то внутреннего зверя, вновь пустил в ход зубы, оставляя после себя алые засосы с кровоподтеками. Он почему-то сейчас постоянно прерывался, любуясь собственной работой, но никак не останавливая обхватывающие скользящие движения по всей длине возбуждения Мина. Тот прогибал, выпячивал грудь, хватаясь за холодные керамические края ванной, ощущая полную власть над своим телом. Это тоже для них необычно. Потому что Джинни хоть и был альфой, но больше склонен ко всяким нежностям и чрезмерному вниманию к мелочам, полному взаимопониманию с партнёром в постели. А тут ничего не спросил, даже предпосылок никаких не было. Тупо с порога схватил, утащил, взял в свои, так сказать, руки. — Джинни, я…ты…сейчас, — так и не мог договорить мысль до конца жмурящийся и запрокидывающий голову назад Мин, но все равно был понят Хенджином. Вода, хоть и была теплой, но член в руке был куда более горячим и пульсирующим, предвещая скорую разрядку. В ванной, в которой они сейчас находились на первом этаже дома, была прохая шумоизоляция, и стояло слабое, но эхо. Поэтому, как только Сынмин в наслаждении стал закатывать глаза, мелко подрагивая, Хёнджин поглотил его вырывающийся гортанный стон, плотно прижимаясь своими распухшими губами к его пострадавшим. Джинни упал на Сынмина, который лежал спиной к бортику уже с плотно закрытыми глазами и тяжко дышал. Сейчас им обоим нужно было пару минут, чтобы отдышаться. — А ты? — не раскрывая глаз, спросил Сынмин. Оба партнёра уважали друг друга, и у них было принято, чтобы каждый получил удовольствие. Поэтому именно такой первый, но ещё далеко не последний вопрос, озвучил бета. — А? Аааа…я хотел, чтобы тебе было хорошо, — растерянно ответил Джинни, что Мина немного не устроило. Но уже обрадовало то, что по тону его голоса очаровашка Джинни всё же вернулся к Сынмину. — Ну, что ж, спасибо. Это было неожиданно, но очень горячо. Мне понравилось, — улыбнулся Мин. Джинни посмотрел на него с щенячьей радостью. И если бы у него был хвост, то Хенджин точно бы тут же быстро-быстро завилял им из стороны в сторону. Потихоньку оба вылезли из ванной: сначал Сынмин, спупая голыми мокрыми ногами на прорезиненный коврик, следом Хёнджин, осторожно переступая бортик и придерживаясь за поданную ему руку. После этого Мин принялся обтираться тем же полотенцем, которым около получасом ранее делал то же самое. В это время Джинни, думая о чем-то своем, уже скинув с себя одним тягучим месивом потемневшие от воды шмотки в ванную, сидел на стиральной машинке и ждал его, болтая длинными ногами, наслаждаясь то красотой беты, то тихо плавающими вещами. — Очарование, пойдем пить чай, — Сынмин подхватил Хенджина к себе на руки, а Джинни ойкнул от неожиданности и ухватился за покатые плечи, — расскажешь, что же на тебя так повлияло. Вода в электрическом чайнике вот-вот должна вскипеть, щёлкнув кнопкой, чего Джин вот никак не хотел, медленно мешая в своей кружке сыпучую смесь из зелёного порошка матчи и сахара, постоянно убегая от глаз Сынмина. А тот пока и не настаивал на разговоре, не напирал, ведь сначала его мужу нужно дать необходимую ему дозу кофеина, и тогда диалог пойдет. Даже польется, каким бы сложным он ни был… …вот уже оба допивают свои напитки, а Хёнджин все ещё молчит. Сынмин успел даже уйти в гардеробную, чтобы надеть что-то, так сказать, после водных процедур, захватить вещей для Джинни и зайти в комнату Ханни, чтоб проверить, не разбудили ли они его ненароком. — Если это так сложно, то расскажи хотя бы часть, — медленно, схоже с некой мягкостью в голосе, сказал Сынмин, чтобы хоть как-то помочь любимому. Они могут о чем угодно поговорить, если ему это действительно нужно. Как и заставлять его здесь никто не будет, — или можешь вообще не рассказывать, только скажи. — Н-нет, я расскажу… — Хёнджин низко опустил голову, не желая испытывать стыд ещё и смотря на Мина, его жизнь и счастье, — прости меня пожалуйста. Я очень распереживался из-за одного случая. Поэтому, не справившись с эмоциями, предпочел выплеснуть их через секс, — а потом из-под опавшей челки настороженно и с немного испуганно взглянул на Сынмина. На его лице он искал нотки отвращения, — нужно было предупредить тебя, да? Сынмин, то ли устало, то ли с облегчением вздохнул, укладывая руки на стол. Хёнджин же ждал от него вердикт. — Но тебе хоть легче стало? — неожиданно для Джинни ответил Сынмин. Первый часто закивал. — Да, родной, даже не сомневайся. Я все силы потратил на прелюдию. Да и лицезрение твоего блаженного лица всегда приносит мне удовольствие, — поэтично, но с безграничной трепетной любовью в голосе произнес Хенджин, — а тут я получил ещё и облегчение, будто все беспокоящее отпустил. — Мило, — ответил на такое Мин, подпирая, что ему не свойственно, подбородок рукой. Видно, нахватался всяких жестов за годы совместной жизни с Джинни от него. Сынмин протянул свою руку к лежащей напротив, накрывая. Ему очень нравились руки Джина, как и взаимодействия с ними. Запястья Хенджина тонкие, пальцы длинные, их движения сплошное изящество. А Джинни же в ответ всегда восхвалял руки Мина, говоря, что они невероятно правильные, идеальные и гладкие. А он много всяких повидал, потому что доводилось проводить и фотосъемки рук для нескольких журналов по маникюру. Его очарование похоже потихоньку отпускал то, что его тревожило, и расслаблялся, потому что теперь ласковым котёнком притерся щекой к переплетению их рук. — Хах, вот так наши руки похожи на сердце, — усмехнулся Джинни. О, уже смех, это хорошо, — а ещё в ванной было очень странно. Ну, прям в одежде. От воды вещи тянуло вниз, они неприятно липли к коже и казались такими тяжёлыми. И ноги твои я, наверное, отсидел. — Нет, — сказал Сынмин, в глазах которого плескалось сейчас так много любви и ласки, и все только для одного Джинни, что отражения всех его чувств на лице было даже ни к чему. — Дорогой, иди, пожалуй, уже спать, а я ещё загляну к нашему воробушку. Уж больно сильно за вечер соскучился, — Хенджин мягко расцепил замок их «сердца» из рук, и упорхал по лестнице наверх в комнату Ханни. В детской полумрак. Это все оттого, что их маленькая сладость боится всяких страшилок из-под кровати, поэтому спит с ночником. А когда заботливые родители приобрели для него кровать повыше, то его включение осталось уже просто привычкой. Джинни присел рядышком с до слез умилительно сопящей кнопочкой, шевелящей во сне ножками. «Наверное, куда-то шагает, потешествуя с разноцветным ранцем за спиной по царству Морфея в поисках всяких сладостей.» Именно в этот момент Хенджина накрыла бесконечной величины любовь к этому комочку счастья и к своему обожаемому мужу. А также к своему дому, к лужайке в их дворе, к цветам в саду, даже к хорошим соседям, живущим напротив. Он вспомнил и довольно сварливого отчима Сынмина, и его милейшую дедулю, и всю свою немногочисленную семью. Даже дальних родственников поименно, и понял, что всех их тоже очень любит. Правда. «…и нужно бы извиниться перед семьей Банов…» — А…неть…пап… — всхлипнул, подскочил и разрыдался Ханни, которому, похоже, приснился страшный сон. — Боже, ириска, не волнуйся, папа рядом, — Джинни тут же прилип к малышу, укрывая в своих спасительных теплых объятиях, — совенок, я посплю с тобой, чтобы ты больше не боялся, хорошо? — Д-дяяяяяя., — прошептал малыш Джисон. Всхлипы потихоньку затихали, пока Хёнджин, придерживая маленькую головку, откидывал одеяло и, уместив в маленькую послельку их обоих на манер большая и маленькая ложечка, не уложил и не укрыл вновь. Звонок принят. — Да. Кто это? — Извините, что так поздно. Вас беспокоит Бан Кристофер Чан. Это телефон Ким Сынмина? — Все верно. Чем обязан?..