How Do I Make You Love Me?

Прошло чуть больше двух недель со дня рождения Камило, и жизнь постепенно снова вошла в накатанное русло быта семьи Мадригаль. С одним небольшим изменением в виде светловолосой девчонки, которую парень категорически отказывался отпускать от себя на протяжении дня, и крайне недовольно уходя от неё поздно вечером. Камило с каждым днём понимал, что ему чуть ли не физически сложно находиться вдали от Джослин, поэтому он и работу себе старался выбрать такую, куда может взять девушку с собой, или сам оставался дома, вместе с ней околачиваясь на кухне и больше отвлекая всех от работы, чем действительно помогая, за что нередко был изгоняем прочь за дверь, причём не раз самой Джослин. Несказанно радовал парня тот факт, что сама она, казалось, была не очень-то и против того, что он к ней так прилип, сама с удовольствием составляя ему компанию как в работе, так и в бездельничанье. Последнее было любимым моментом за день для Камило. Зачастую для своих посиделок ребята выбирали крышу, но в последние пару дней всем там оказалось, как мёдом намазано, так что туда наведывалась то Долорес, то Исабелла, то Антонио прибегал, однажды даже Феликс явился, усиленно делая вид, что ему срочно надо поискать, уж не на крышу ли залетел воздушный змей соседских ребятишек, как будто если бы змей действительно был там, Касита не скинула бы его обратно детям. Поэтому в последнее время Камило с Джослин предпочитали отсиживаться в комнате последней, зачастую просто валяясь на кровати и разговаривая обо всём подряд. Существовал и иной факт, который Камило расстраивал ничуть не менее сильно, чем радовал предыдущий. Второй факт заключался в том, что после своего дня рождения парню больше ни разу не удалось поцеловать Джослин. Он предпринимал ещё две попытки, но в первый раз она сама со смешком вывернулась, чмокнув вместо этого парня в лоб, что тоже было неплохо, но всё же не то. Второй раз он попытался поцеловать девушку, когда они были на крыше, но именно в этот момент туда явилась Исабелла, причём за ней тащилась Мирабель, что-то тихо выговаривая сестре и в итоге её с крыши и утащившая. Собственно, после того случая ребята и переместились со своими вечерними беседами в комнату Джослин. Утешающим фактором являлось то, что хоть поцеловать Джослин парню и не удалось, в ином телесном контакте она ему зачастую не отказывала, более того, сама изредка проявляя инициативу. Они долго лежали в обнимку по вечерам, днём Джослин позволяла юноше взять её за руку, или обнять, в том числе прилюдно, или просто коснуться, даже мимолётно, чего раньше она по большей части избегала. Кроме того, всё чаще и чаще Камило ловил на себе её задумчивые взгляды в те моменты, когда она думала, что парень на неё не смотрит. А ещё Камило стал понимать, что ему этого становится недостаточно. Он отгонял от себя эти мысли, но они возвращались с завидным упрямством. Парень смотрел на Джослин, и понимал, что в своей голове уже считает её своей, что на самом деле было далеко от реальности. Он прекрасно помнил их разговор и слова девушки о том, что она не готова к большему. Камило знал, что заведи он разговор об отношениях, то получит отказ в девяти случаях из десяти, а вместе с тем в их взаимоотношения, и без того хрупкие, добавится изрядная доза смущения и неловкости с обеих сторон. Но ему всё чаще хотелось назвать её своей прилюдно, представить своей девушкой, знакомя с кем-то из горожан, кому они помогали. Хотелось, чтоб и она назвала его своим. Камило понимал, что для него есть только один выход — терпеливо ждать, но он начинал бояться, что так и не дождётся. А вместе с тем вернулись снова и мысли, что дело в нём. На самом деле, в его день рождения Джослин довольно доходчиво ему объяснила, что это не так, своим красноречивым поступком на берегу, после чего он поцеловал её. И на седьмое небо его чуть позже отправили её слова, что он нравится ей. Но больше Джослин их не повторяла, и Камило думал, что они двое застряли на той точке, которую ему не преодолеть, потому что на самом деле он — не тот, кто ей нужен. Именно подобного рода размышления привели его к тому моменту, в котором он находился сейчас, а конкретно к тому, что Камило сидел на кровати в своей комнате глубокой ночью, обхватив голову руками и чувствуя себя так, что завыть хотелось. Он сидел так уже достаточно долго, полностью погрузившись в свои безрадостные размышления, так что когда в дверь тихонько поскреблись, парень услышал не сразу. В итоге его ночному визитёру надоело казаться вежливым, и он просто толкнул дверь, входя в комнату. Камило обернулся, замечая стоящую на пороге Мирабель. — Ты так тоскуешь, что я не могу спать, — негромко проговорила она, подходя ближе к брату. — Извини, — пробормотал парень. — Иди, я лягу, и ты тоже будешь спать. — Я должна в это поверить? — скептично фыркнула Мирабель. — Ну, я должен был попробовать, — пожал плечами он. — Камило, у твоих посиделок ночью в темноте в одних штанах есть глубокий смысл или тебе просто внезапно захотелось пострадать? Желание огрызнуться было велико, но вместо этого он спросил: — Что, если она никогда не полюбит меня? — Что, если она уже тебя любит? — ответила вопросом на вопрос Мирабель, и парень даже поднял голову от неожиданности. — А она любит? — Я не знаю, — пожала плечами девушка. — А если бы и знала, то не сказала бы. Потому что это личное, во-первых, во-вторых, почти наполовину теряет смысл, чем если бы она сама тебе сказала. — Как это ты не знаешь? Ты же у нас… ну, чувствуешь, — усмехнулся Камило. — Научилась подслушивать душу. — Звучит интересно, но это не так работает, как ты думаешь, — Мирабель уселась на пол напротив брата. — Я чувствую эмоции, которые испытывает человек в конкретный момент, и чем эти эмоции сильнее, тем проще мне их распознать и отличить друг от друга. Например, ты так сильно тосковал, что меня это буквально разбудило. Но сейчас ты немного успокоился, и к твоей тоске и тревоге примешались любопытство и… пожалуй, надежда. — Как ты думаешь, сколько времени нужно, чтобы влюбиться? — Нисколько и одновременно чертовски много, — улыбнулась девушка, и Камило приподнял брови. — Мне кажется, влюбляются за одно мгновение, а осознают свою любовь по-разному: кто-то сразу, а кто-то годами не может понять, что вот это она самая — любовь. — Какая ты умная стала, страшно слушать, — усмехнулся Камило, и Мирабель пожала плечами. — Не одного тебя настигла страшная штука «взросление». — Но ты начала раньше, чем я, — возразил парень. — Ещё тогда… — Да, верно, те события меня изменили, — Мирабель кивнула, и Камило пожал плечами. — Они изменили каждого из нас и нас, как семью, но тебя, конечно, больше всех. — А тебя изменила Джослин… хотя я бы сказала, что не изменила, а уравновесила, — девушка улыбнулась брату. — Думаешь? — Камило склонил голову к плечу. — Да. Ты всегда стремился быть в центре внимания, всегда лез на передний план, энергия била из тебя через край, а когда появилась Джослин, для тебя стало самым важным быть в центре её внимания, и вся твоя энергия шла на неё, и так уж случилось, что она действительно нуждалась в этом. — Хочешь сказать, что пока я бегаю за девушкой, окружающие вздохнули с облегчением, отдыхая от меня? — губы парня неудержимо поползли в стороны. — Ну Иса так точно! — проговорила Мирабель, и они вместе рассмеялись, но когда смех затих, Камило поднялся на ноги, подходя к одному из множества зеркал, и рассматривая своё отражение. — Иногда я думаю, что я зря стараюсь, потому что я — всё равно не то, что ей нужно, — проговорил он, не отрывая взгляда от зеркала. — И, знаешь, возникает соблазн притвориться кем-то другим или сделать из себя кого-то другого, просто чтоб соответствовать, и чтобы стать, наконец, тем, кого она захочет сделать своим, а не вот так… просто ходит тут какой-то мальчик рядом, ну пусть себе ходит. — Ну и какова цена будет такой любви, если не она полюбит тебя, а ты сделаешь из себя то, что она полюбит? В чём смысл? — Быть с ней, Мира. Смысл в том, чтоб быть с ней, — выдохнул Камило. — Ладно, допустим. А сколько ты сможешь жить с тем, что на самом деле она любит не тебя, а пустышку, фантом, который ты для неё создал? — Мирабель поднялась на ноги и подошла к брату, беря его за плечи и разворачивая к себе. — Камило, расслабься. Успокойся. Всё идёт своим чередом. Дай и ей прийти к осознанию своих чувств. — А есть ли чувства? — Знаешь, что? Есть только два фактора, которые заставляют Джослин испытывать по-настоящему сильные эмоции: первое — это когда она вспоминает о произошедшем несчастном случае, а второе — ты. А теперь представь на секунду, какую сильную боль испытывает человек, потерявший всю свою семью и свою прежнюю жизнь вместе с этим. Представил? А теперь подумай о том, что настолько же сильные эмоции у неё вызываешь ты. Ну как оно? — Вау, — прошептал парень. — Я заставляю её чувствовать что-то ещё, кроме боли? — Бинго! Наконец-то до тебя дошло, — улыбнулась Мирабель, сжав его плечи. — Но скажу честно: это разные эмоции. И иногда ты её бесишь. Сильно. — Как и всех вас, но вы же всё равно меня любите, — улыбнулся в ответ Камило. — И лучше пусть я буду её бесить, чем она будет страдать от боли. — Вот так-то, узнаю своего брата-занозу в заднице, — девушка рассмеялась, мысленно облегчённо вздохнув. — Мира, ты даже не представляешь себе, как ты мне помогла, — выдохнул он, крепко обнимая сестру. — Вообще-то, представляю, — хмыкнула она, отвечая на объятья. — Ах, да. Забыл. — Впрочем, ничего нового, — пробормотала Мирабель. — Ух ты, как интересно, а чем это вы таким занимаетесь? — донёсся от двери насмешливый голос. — И дверь не закрыли? — Доброе утро, Джослин, — отозвалась Мирабель, и Камило почувствовал, что она буквально вздрагивает от того, что старается не рассмеяться в голос. Парень тихонько застонал. — Камило, ты не одет? Это становится всё интереснее и интереснее, — не унималась девушка, и Камило не придумал ничего лучше, кроме как сменить облик на внешность Мирабель, соответственно, копируя и её одежду. — Ладно, это стало ещё более любопытным, конечно, но не буду вас смущать, не отвлекайтесь, пожалуйста, — и Джослин, помахав рукой, пошла в сторону ванной комнаты. — Это то, о чём я говорила, — пожала плечами Мирабель, когда Камило отскочил от неё, поспешно вернув свой облик и кое-как натягивая рубашку. — Ты даже не представляешь, какой сильный душевный подъем она сейчас испытала, просто подшучивая над нами. В первую очередь над тобой, конечно, её забавляет твоё смущение от неловких ситуаций. — Ужас какой-то, — закрыв лицо руками, простонал парень. — Я не знаю, мне больше смешно или неловко. — Ты обратился по адресу, — Мирабель засмеялась. — Я бы сказала, что поровну. Тебе неловко и смешно. — Всё, всё, иди отсюда, — замахал на неё руками Камило, и та, всё ещё хихикая, послушно вышла из комнаты. Парень, немного покопавшись в шкафу, всё же нашёл там чистое полотенце, и прямо по коридору направился в душ, понимая, что не спал всю ночь, и возлагая надежды на то, чтоб взбодрится от холодной воды. Зевнув, Камило толкнул дверь ванной комнаты и шагнул вперёд. Чтобы в эту же минуту получить в лицо мылом. — Ты дурак, что ли, вышел вон! — завопила Джослин, прикрываясь полотенцем, и парень, краснея до корней волос, круто развернулся на месте, стремительно покидая ванную комнату. — Прости! Я думал, ты уже вышла! — проговорил он жалобно из-за двери. — Я сейчас выйду из себя, извращенец мелкий! — донеслось из ванной. Второе почему-то обидело больше, чем первое. — Это-то я-то мелкий? — возмутился Камило немедленно. — Да я выше тебя! — Ха-ха! — глумливо ответили из-за двери. — На два сантиметра? И я, вообще-то, старше! — А я старше вас обоих и вместе взятых, так что прекратите вопить на весь дом и освободите, бога ради, территорию, — вышел из ближайшей спальни Феликс. Джослин, уже полностью одетая, выбежала из ванной комнаты, гневно кинув в лицо Камило полотенце, и пошагала, чеканя шаг, в сторону своей комнаты. — Я из-за тебя не попал в душ, — буркнул Камило, догоняя её. — А нечего было ко мне врываться, — фыркнула девушка. — Кто бы говорил! Ты первая начала! — Так ты специально?! — ахнула Джослин, останавливаясь посреди коридора. — Нет, конечно! — тут же возмутился парень и, покрутив головой, втолкнул её в свою спальню, ровно напротив которой она и остановилась. — Бессовестный, — заявила тут же Джослин, тыкая его пальцем в грудь. — И ничего подобного, я даже ещё ничего не успел разглядеть. — Я сделаю вид, что мне послышалось слово «ещё», Камило, а ты откроешь дверь, понял? — Не-а, — ухмыльнулся парень, демонстрируя ей ключ, которым он успел запереть дверь. И когда Джослин потянулась, чтоб выхватить ключ, моментально спрятал его за спину. — Забери. — Ещё чего. Я на такое велась в последний раз лет в пять, — складывая руки на груди, хмуро заявила девушка. — Ладно, не злись, я на самом деле ничего не видел, — проговорил Камило примирительно. Она пожала плечами. — Я знаю. Переглянувшись, они расхохотались. А после, отсмеявшись, Джослин вдруг поняла, что впервые находиться в комнате Камило, и с интересом стала осматриваться. Что же, он не соврал: его комната была полна зеркал. Полностью зеркальный потолок, разнокалиберные зеркальные же вставки на стенах самых разнообразных форм и размеров, а сами стены обтянуты тканью молочно-жёлтого цвета. Присмотревшись, Джослин вдруг направилась к кровати. Прямо напротив неё были развешаны те рисунки, что девушка ранее подарила Камило на день рождения. — Теперь я, засыпая, вижу их, — улыбнулся парень, заметив, куда она смотрит. А Джослин уже нашла новый объект для своего любопытства: над рабочим столом висела большая мишень для дартса, явно использующаяся по назначению, а не как предмет интерьера. Девушка подошла ближе, и с любопытством выдернула дротик. Взвесив его на руке, оценила баланс. — Увлекаешься? — показала она дротик парню, и тот неопределённо пожал плечами. — Увлекаюсь — слишком громкое слово. Скорее, иногда эмоции сгоняю, если сильно допечёт. Ну а ты? Смотришь с каким-то профессиональным интересом, — улыбнулся Камило. Джослин загадочно улыбнулась. Выдернув два дротика из мишени, она отошла шага на четыре, и развернулась спиной. А затем, резко разворачиваясь, прямо в этот момент бросила оба дротика. Парень подошёл ближе к мишени, разглядывая всаженные ровно в яблочко, вплотную друг к другу, оба дротика, а вокруг них несколько хаотично всаженных ледяных коротких стрел. — Мой дед был мастером спорта по дартсу. А с ледышками я немного практиковалась у себя в комнате, — Джослин подмигнула впечатлённому юноше, а тот прижал руки к груди в показательном ужасе. — Теперь я боюсь тебя! Накосячу, а ты мне ледяной дротик в глаз. — Так не косячь, — усмехнулась блондинка, подходя ближе к Камило и присаживаясь на край стола. — Требуешь от меня невозможного, — улыбнулся он, опуская руки на столешницу по обе стороны от девушки и склоняясь к ней. Джослин опустила руки ему на плечи, сдвигая затем одну выше и большим пальцем поглаживая шею юноши. Камило схватился за бёдра девушки, быстро подтягивая её к самому краю столешницы, и обнял, обхватив руками. — Камило, послушай, — негромко поговорила Джослин, гладя его по спине. Парень напрягся. — Мне уже не нравится такое начало, — отозвался он нервно. — Нет-нет, ничего плохого, честно, — голос девушки дрогнул, и она отстранила Камило от себя, глядя ему прямо в глаза. — Послушай, я… я в последние дни после твоего праздника кое-что важное упустила из внимания и хотела бы сейчас это исправить. — Что же? — Камило, ты лучший. Ты знаешь это? — улыбка Джослин вышла довольно смущённой, и она, невольно опустив взгляд, затем резко вскинула его снова на парня, возвращая зрительный контакт. — Что? — юноша приподнял брови, улыбаясь растерянно. — Ты так много делал для того, чтоб я хорошо себя чувствовала, а я… считала, что происходящего достаточно, чтоб и тебе было хорошо. — Если ты рядом, мне уже хорошо, — уверенно проговорил Камило, но девушка качнула головой, прерывая его. — Нет же. До меня, наконец, дошло, в чём нуждаешься ты, — притянув его к себе снова, Джослин крепко обняла парня, продолжив: — Ты самый лучший, и если бы не ты, я не знаю, что бы со мной было. Ты — просто золото, Камило. Ты моё золотко. Моё солнце. Я очень сильно ценю тебя, знай это. — Джослин, я… — Камило на миг потерял дар речи, дыхание перехватило, и к горлу подкатил подозрительный комок, к глазам подступили слёзы, но он, подавив порыв, сжал девушку в объятьях. — Спасибо, спасибо, ты даже не представляешь, как нужно мне было это услышать. — Я должна была понять это раньше, — прошептала она, гладя его по спине и плечам. — Мой Камило. Парень вздрогнул всем телом, и, задышав тяжелее, буквально вжался в Джослин. — Я твой, — отозвался он подрагивающим голосом. — Мой хороший, мой Камило, — рука девушки скользнула под руану, комкая пальцами тонкую ткань рубашки на спине Камило. — Ты так нужен мне, ты знаешь? — Я люблю тебя, я очень сильно тебя люблю, — выдохнул он вместо ответа, и Джослин, замерев на секунду, всхлипнула. Вскинув голову вверх и назад, она, не отстраняясь, закусила губу, пытаясь остановить слёзы. — Камило, — пробормотала девушка, и он, отстранившись, обхватил её лицо руками, заставляя посмотреть на себя. — Ну что же ты? — нежно улыбнулся он, кончиками пальцев собирая слезинки. — Я так долго хотел это сказать, но боялся тебя отпугнуть, так вот: ты не обязана мне отвечать сейчас, хорошо? Мои слова тебя ни к чему тебя не обязывают, любовь моя. — Камило, — повторила Джослин, улыбаясь ласково, её брови приподнялись домиком, а губы дрожали. — Ты значишь для меня так много, что мне страшно признаться в этом хотя бы самой себе. Прости меня, золотко, я думала, ты и без моих слов понимаешь, как сильно я нуждаюсь в тебе, но я ошибалась. — Пожалуйста, Джослин, скажи мне, в какой момент ты появилась под моей дверью утром, когда здесь была Мирабель? — закусив губу, спросил парень. — В тот момент, когда я заговорила? — слегка удивившись, ответила она. — Почему ты спрашиваешь? — Потому что незадолго до твоего прихода я говорил с Мирой именно об этом. Я был… не в порядке, из-за того, что я думал, что на самом деле не нужен тебе, и на самом деле я для тебя что есть, что нет, — Камило отвёл взгляд. — И если ты действительно слышала всё это, то я не виню тебя, но не стоило из жалости сейчас мне говорить это, и… — Боже, Камило, — тяжело вздохнув, Джослин покачала головой. — Я клянусь тебе, что ни слова не слышала из вашего разговора, голос я подала сразу после того, как заметила вас обнимающимися. И я бы, честно, не стала никогда и никому говорить такое из жалости. Ты не жалкий, Камило. Ты чудо для меня. И увидев тебя с Мирой, я вдруг осознала, что на самом деле тебе так же сложно, как и мне. А я зациклилась на своей боли и не видела, что нужно тебе. И я хочу… хочу тебе это дать. Всё, что я могу, Камило. Помнишь, ты однажды сказал, что я делаю тебя счастливым? Это так сильно зацепило меня, я думала и вспоминала об этих словах каждый день и со временем поняла, что этого я хочу — сделать тебя счастливым, а не только быть той, кого пытаешься осчастливить ты. Нельзя только брать, но не отдавать. — Ты давала мне достаточно, чтоб я был счастлив, я счастлив только от того, что ты позволяешь мне быть с тобой рядом, моя любовь, — Камило выдохнул, касаясь её щеки пальцами, заправляя белые прядки за ухо. — Ты же знаешь, что это неправда. Ты сам сказал, что был не в порядке, что ты считал себя ненужным, и это было просто потому, что я не поняла, как показать это тебе. Ты отдавал мне всё, отдавал именно в такой форме, в какой я была готова принять, не давя на меня, не заставляя, а я думала, что для тебя тоже подойдёт это, но теперь я знаю, что для тебя нужно отдавать иначе. Ведь для меня ты показывал, что я нужна тебе, находясь рядом со мной, проводя время и… И твои прикосновения, Камило… Ох. — закусив губу, девушка на секунду прикрыла глаза. — А тебе нужно слышать, что ты нужен. — Верно, мне очень нужно слышать и знать это, но, Джослин, если ты думаешь, что твои прикосновения оставляют меня равнодушным… — Камило покачал головой, обводя большим пальцем контур её губ. — О, в таком случае ты ошибаешься так сильно, как никогда в своей жизни. — Кажется, я знаю, чего ты сейчас хочешь, — вдруг лукаво улыбнулась девушка. — И даже догадываюсь, почему ещё не сделал. Проигранная территориальная война с твоим отцом дала о себе знать, да? — Хочу этого больше всего на свете с первой секунды, как ты оказалась в моей комнате, да что там, хочу этого каждый раз, когда смотрю на тебя, — Камило улыбнулся смущённо и одновременно дерзко. — Ну, ничего, можно и потом ведь… — Я подожду тебя, — перебила его девушка. — Подожду здесь, ладно? — Что? Да, да, пожалуйста! — вскинулся он, кидаясь к комоду и поспешно вытаскивая оттуда чистую рубашку и комом прижимая её к груди, обернулся к Джослин. — Ты лучшая! Никуда не уходи! И, споткнувшись, как минимум, дважды, кинулся к двери, обернувшись уже на пороге ко всё ещё сидящей на столе девушке. — Я быстро! Честно! Будь здесь, умоляю! Я быстро, туда и обратно! Пять минут! — и показав ей пятерню, на сверхскорости выбежал за дверь. Джослин усмехнулась, чуть покачав головой. А Камило буквально влетел в ванную комнату. Так быстро он ещё никогда не принимал душ, вымывшись на рекордной скорости, парень дважды почистил зубы, прополоскал рот, пригладил влажные волосы, пытаясь придать мокрым кудряшкам вид менее похожий на гнездо, точнее, мокрое гнездо. Но, быстро осознав тщетность попыток и плюнув на это, Камило бегом рванул в свою комнату, едва не вписавшись в дверной косяк. Распахивая дверь, он был почти уверен, что обнаружит пустую комнату, но… но Джослин всё ещё сидела там, где он её и оставил, и Камило едва не задохнулся от восторга. — Привет, а я люблю тебя, — проговорил он негромко, подходя к девушке ближе. Джослин вскинула на него взгляд и парень, не раздумывая, обхватил пальцами её подбородок, немного приподнимая голову, и прижался к губам девушки. Но довольно быстро отстранился, чувствуя, как заходится сердце в груди, и заглянул Джослин в глаза. — Камило, — прошептала она едва слышно, и он снова поцеловал её, смелее, глубже, но вместе с тем так нежно, как он только мог. Камило чувствовал, как пальцы Джослин скользят вдоль его позвоночника, как она касается его волос, путается пальцами, притягивает парня ещё ближе. Как она, на секунду отстранившись, чтоб вздохнуть, целует его снова, проникая языком в его рот, и Камило сам не понял, как несдержанно коротко застонал, прижимая Джослин к себе ещё сильнее, словно пытаясь коснуться её каждым миллиметром своей кожи. Всё ещё сидящая на столе девушка слегка прогнулась в спине, закидывая ногу ему на талию, и Камило охнул прямо в поцелуй. А его рука, словно живя своей жизнью, скользнула по обнажившемуся бедру Джослин, сминая ткань платья, обхватывая её за поясницу и вжимая в своё тело. Девушка оторвалась от его губ, и, на секунду заглянув в глаза, улыбнулась так сладко, что у Камило едва не остановилось сердце, а когда она в следующий миг мягко потянула его за волосы, принуждая откинуть голову, и прижалась губами к его шее, по его телу словно электрический разряд прошёлся. — Джослин, — простонал-выдохнул юноша её имя, ощущая нежные касания её губ, как она аккуратно зубами прихватывает кожу, лаская, а не стремясь оставить следы. И в этот момент Камило понял, что охватывающее его возбуждение достигло пика, напоминая о своём присутствии и весьма очевидно оттягивая штаны, и парень в панике метнулся назад, понимая, что как бы только что вжимался этим в бедро Джослин. Но девушка не успела ничего понять, и только-только собиралась что-то сказать, изумлённо распахнув всё ещё затуманенные глаза, как раздался стук в дверь. — С-стучат, — заикнувшись, махнул рукой Камило, остро жалея, что не надел руану, которая сейчас очень бы спасла его, и вместе с тем надеясь, что штаны не настолько узкие, чтоб Джослин что-то заметила. Пошатываясь, словно пьяный, парень подошёл к двери, а Джослин спрыгнула со стола, поспешно поправляя юбку и делая вид, что увлечённо рассматривает дартс. Камило распахнул дверь. — Камило, о, и Джослин, ну да… Завтрак через полчаса, — сообщила стоящая на пороге Абуэла. Подростки переглянулись. — Ладно, — кивнул парень, и женщина, кивнув в ответ, ушла. Камило закрыл дверь. — И что это было?..