В погоне за ветром

      Кафе оказалось закрыто. К всеобщей досаде. Два километра оба прошагали зря.       — Извини, что так вышло…       — Да ничего. — медленно переставляя уставшие ноги, Виктория тихо усмехалась. — Я хотя б прошлась.       Марселю было не очень уютно. Всё равно чувствовалась дикая вина. Его терзали мучения ещё и по поводу того, что ни одна тема для разговора должным образом не заинтересовала Викторию. Коробка с подарком совестно жгла в кармане.       — Ты вообще любишь сладкое?       — Не-а. — отсекла девушка.       Внимательный взгляд на дорогу не показывал особого недовольства, но брезгливая интонация напугала Марселя намного больше.       — А я вот… — весь энтузиазм улёт учился. Улыбка исчезла. Поначалу юноша даже забыл о задумке. — Люблю. Как-то раз… — он пытался как можно красочные описать моменты из детства, связанные с поглощение десерта. Виктория ответила очень вяло, лишь спустя пять минут после рассказа. Пошёл снег. Мокрый, некрупный. Около самой обочины.       — М-м-м… Понятно. — пресная улыбка иссякла, девушка попятилась назад, даже не стараясь скрыть свою незаинтересованность. — Ну, я пожалуй, пойду. Завтра много дел…       Марсель раскрыл рот, замер. Казалось вся жизнь, словно песок, утекает меж пальцев. Может, он и ограждал себя от такого исхода, но чтобы… так.       Виктория вновь выворачивалась из положения. Парень, вцепившись в лавочку, наблюдал за этим. Сердце рассыпалось от тоски. Юноша непонимающе сдвигал брови: что опять сделал не так? Неуёмно затянуло в грули.       — …эм, спасибо за вечер. Кафе классное было и… Цветы тоже, но… — девушка неаккуратно вдавила букет в грудь юноши. — У меня нет вазы. Лучше поставь к себе. М-м-м… — она сплела свои пальцы, не решительно опёрлась на одну ногу. Задумчиво прикусила щёку. Вдруг бросила, не придумав ничего получше: — Ну, пока.       И действительно собиралась уйти. Марсель испуганно задышал в попытке остановить поток горечи в горле. Пара снежинок приземлились на его ресницы. И на белые бутоны. Он ещё раз поднял глаза на Виктоию. Та быстрым шагом удаляласт всё дальше и дальше. Он коснулся лепестков. Взял букет на руки, рассмотрел, словно брошенной дитя. В глазах стояли слёзы.       — Да постой, останься, да хоть ненадолго, останься! — закричал он через всю улицу, уже не стараясь скрыть своё отчаяние, —       Анджелис остановилась, как вкопанная. Покачнулась. Марсель коротко вздохнул для нового крика:       — Останься! Ну хоть на десять минут, ну не убивай ты.       Виктория обернулась. На её лице вытягивалось острое удивление. Голубые глаза скользили по букету. Марсель после осечки вновь надрывно прокричал:       — Это цветы, цветы тебе не нравятся? — прижимая руку к груди, вскрикивал юноша. Не получив ответа на риторический вопрос, бросил букет на землю, несколько раз пнул, предварительно размаэнувшись. Лепестки, вперемешку со снегом, взлетали на воздух, превращаясь в небольшие салюты. Марсель вымещал всю свою злость на невинных бутонах. И сам кряхтел от боли.       — Погоди, остановись, не надо! — встревоженно обратилась Виктория, вставив руку вперёд. Тот, сдвинув брови, ещё раз с омерзением посмотрел на остаток букета. Столько денег было в него вложено. Можно было обед получше купить.       «Да чёрт с ним, с этим веником проклятым.» — он небрежно провёл рукой под носом. Ни одна слеза так и не выкатилась.       Виктория опустила взгляд на ошмётки. Поток ветра закрывал её лицо прямыми недлинными прядями. Ногой она перебрала избитые цветы. Наклонилась, достала единственный более-менее уцелевший стебель. Марсель с сожалением глянул на девушку, отвернулся. Хотелось кричать ещё больше. Но он лишь поджал губы, зажмурился. С большим усилием издал неслышный всхлип. Виктория встала рядом с ним, стала прокручивать в ладонях цветок.       — Зачем ты цветы испор… — спокойно и вдумчиво, словно ничего не случилось, начала причитать она.       — Да потому, что никому они были до моего воя не нужны! — вспыхнул юноша, подскочил к Анджелис. — Деньги, да, последние деньги, но разве тебя это интересует?! Ты меня даже за человека счесть не хочешь, почему?!       Он вновь затрясся перед ней, голова сама собою упала на грудь. Крик его снизошёл до шипящего, бессильного шёпота:       — Почему, Вик?.. Что я сделал не так…опять? Скажи, почему ты так возненавидела меня и мои старания, почему? Я.       — Эй, не наезжай на меня.       Он поднял свои изумлённые красные глаза. Виктория смотрела вполне твёрдо, отверженно.       — Вот и хмычь дальше. А меня не трогай. Ну не лежит у меня душа, понимаешь? Хоть ты тресни. Перестань убиваться. Так лучше будет. Усечёшь когда-нибудь, что односторонняя хрень — самая стрёмная. Короче.       Она с силой впихнула оставшийся цветок ему в грудь. Нетерпеливо потрясла рукой, призывая юношу забрать его.       — Не мучай никого. Здесь все сами по себе. — она подняла сощуренные глаза. — Ты хотел сбежать от предрассудков? Пожалуйста. Крути — верти. Мы — творцы своей судьбы или как там… Короче говоря. Если ты на меня целишься, то напрасно. Типо, ну… Вообще никак. Ой, короче, я не имею на такие темы говорить, давай, бывай.       Девушка, скривила губы, махнула рукой. Ловко развернувшись на каблуках, засунув руки в карманы, ушла. Марсель обескураженно смотрел ей вслед. Грудь больше не пекло страданием. Болезненная невесомость заменила все ощущения. Парень сомкнул губы, понурил голову. Тонкий слой снега постепенно увеличивался. Казалось, что это конец. Навсегда и всему. По инерции он принялся сгреьать остатки бутонов и стеблей. Попеременно сбрасывал всё в мусорную корзину. Тогда парень и ощутил пустоту. Больше он не ощущал ничего. Просто пошёл домой следом. И на это всё