О выходках и их последствиях

      Так отвратительно Саймон не просыпался уже довольно давно. Около двух месяцев, пожалуй. Разве что рука ныла не столь сильно, а так – полнейшее сходство: в пояснице боль, во всем организме сухость, слабость и температура, во рту вообще привкус ацетона, как после парочки доз сильнодействующих обезболивающих подряд.       Только ныла спина как-то странно. Почки не так шалят...       Проморгавшись, Саймон обнаружил, что у него, скорее всего, не температура – он просто замёрз, потому что едва ли был накрыт, но был при этом влажным, словно недавно крепко вспотел.       Следующее, что он обнаружил – что он полураздет. Пиджака нет, рубашка расстёгнута, брюки с бельём вообще как-то постыдно спущены... Его тут же посетило отвращение, отчасти и по отношению к самому себе, и сразу же вслед за этим – страх: он не помнил, где он, что с ним вчера было (да и вообще, вчера ли?..), пиджака от парадной униформы не было (и в целом, непонятно было, цела ли она вся), и родители наверняка уже начали за него переживать... Чёрт побери, и это он, человек, который менее всего на курсе был склонен куда-то загулять и что-нибудь вытворить...       Осторожно достав из брюк передатчик, Саймон, сперва молчаливо порадовавшийся тому, что хотя бы тот был на месте и в порядке, испытал ещё большее беспокойство: день всё тот же, но... три часа ночи, и ни единого пропущенного от родителей. Ни звонка, ни сообщения.       Его посетило острое чувство неправильности происходящего. А он ещё местоположение своё не знал...       Сразу же проверив его на передатчике, Саймон немного успокоился: это был знакомый ему район, из которого легко можно было добраться до дома. Взявшись, наконец, разбирать ситуацию здраво, он трезво рассудил, что сперва нужно было выбраться из места, в котором он находился, а уже потом переживать обо всём остальном, после чего осторожно оглянулся на остальную часть кровати.       Там кто-то спал, едва слышно посапывая. И этот кто-то был куда тщательнее укрыт одеялом, чем он сам. Присмотревшись, Саймон с безбрежным удивлением узнал в спавшем Кёртиса, и чуть не схватился за голову. Творец, что он вчера делал?! Как он мог... да как?!       Глубоко вдохнув и более-менее прочистив мозги, Саймон вспомнил, что после вчерашней церемонии выпуска его потащили в бар – праздновать; но вот Кёртиса-то в компании не было. Покачав головой, он тихонько спустил ноги с кровати, рассматривая комнату, неплохо видимую в проникавшем внутрь комнаты лунном свете, и тут же наткнулся на что-то мягкое. Тусклый, почти загадочный блеск золотисто-жёлтой нити в скудной вышивке на манжетах позволил ему опознать пиджак парадной униформы, принадлежавшей, судя по всему, именно ему. Под ним валялись его ботинки (левый, полностью накрытый пиджаком, каким-то чудом всё же остался стоять). Картина маслом, вспомнил Саймон одно из папиных выражений, притащенных с Росинки. Вспомнил тоскливо, потому что, усевшись, ощутил, что внутренности у него ныли то ли как натруженные мышцы, то ли будто он пару часов не слезал с унитаза. Его, чёрт подери, ещё и поимели...       Беззвучно вздохнув, Саймон поднялся, тут же подхватывая брюки, кое-как тихонько их застегнул, стараясь не шуметь, натянул пиджак, а ботинки сперва унёс ко входной двери, возле которой нашёл на вешалке и свою куртку. Куртка заняла у него уже больше времени, чем пиджак: ни его, ни рубашку он ради экономии времени не стал застёгивать, а вот куртку уже нужно было. Один Творец знал, что о нём мог бы подумать какой-нибудь встречный, а уж если попадётся полицейский патруль, то те точно прицепятся.       Ещё жутко хотелось пить, но он не стал: Кёртис в любой момент мог проснуться. Да и, честно говоря, он просто побрезговал пить у того дома.       Консьерж внизу, к счастью, ничего ему не сказал, и Саймон спокойно вышел, вдобавок благополучно успев на куда реже ездивший ночью маршрутный транспорт. Хоть с этим Вселенная ему благоволила. Домой он тоже добрался довольно быстро, и, ещё более тихо пробравшись внутрь, первым делом стащил ботинки и тихонько прокрался на кухню, где всегда были пару бутылок с водой, как в холодильнике, так и снаружи. Ухватив одну из последних, он жадно к ней приложился, мечтая опустошить её хотя бы наполовину, но ещё на трети воздуха ему, переволновавшемуся перед входной дверью, не хватило, и он оторвался от горлышка, пытаясь отдышаться.       И едва не поперхнулся воздухом.       На табурете кто-то сидел, тускло светя на него жёлтыми радужками.       – Творец, мать твою! – зашипел отшатнувшийся Саймон, наплевав на нравоучения отца по поводу того, что если уж ругаться, то не смешивать одно с другим, и, потеряв равновесие, опёрся на подоконник локтем. Папу он, конечно, узнал, но только несколькими мгновениями позже того, как испугался.       – Это мне следовало бы выражаться, – отозвался тот, как-то умудрившийся стать совершенно незаметным. – Билли, позови, пожалуйста, Уилла.       Рядом с табуреткой пару раз мигнул синий светодиод, затем зелёный, и пылесос пошуршал прочь из кухни. Это, конечно, был Билли только его электронными мозгами – пятьдесят лет жизни ещё ни одному пылесосу на пользу не шли. Кроме Билли, которого кропотливо перенесли из старого корпуса в новый. Билли многому научился.       Через долгую, молчаливую минуту на кухне появился отец, сразу же включивший приглушённый свет, чем-то напоминавший свет свечи. И, присмотревшись к сыну, сделал немного ярче.       – Спасибо. Ты хоть поспал?       – Не особо.       Клайв задумчиво покивал. Он догадывался, что отправленный спать Уилл не сможет уснуть – он и сам, пожалуй, не смог бы.       Тем временем Саймон, всё ещё хотевший пить, снова приложился к бутылке, понимая, что потом возможность может выдаться нескоро.       – Отбери, – кратко велел Клайв.       Уилл, уже усевшийся на табурет ближе к Саймону, забрал у того бутылку с водой, и упёршийся Саймон в процессе внезапно осознал, что отец, оказывается, был куда сильнее, чем выглядел.       – Ну это-то...       – Нахлещешься – блевать побежишь, – без обиняков объяснил ему Уилл, и возмутившийся было Саймон беспомощно нахмурился, зная, что родители, в общем-то, правы. Но пить от этого меньше не хотелось. – А с другой стороны... – Уилл принюхался. – Может быть, и надо бы. А, Саймон?       – В тебе хоть нет ничего запрещённого? – устало поинтересовался Клайв.       Память некстати подкинула Саймону следующее звено цепочки воспоминаний: вот ребята окончательно расходятся, оставив его в одиночестве, а вот к нему подсаживается Кёртис с двумя стаканами, один из которых толкает к нему... не давая выбрать самому. Творец... какой же он идиот...       – Я не знаю, – бессильно отозвался Саймон. Клайв всё столь же устало вздохнул.       – Раздевайся, чего в куртке торчать-то.       Саймон неуверенно расстегнул молнию на куртке, и нервно сглотнул, увидев, как сразу переменились выражения лиц родителей.       – Вау! – Уилл всплеснул руками, а затем, не выдержав, поднялся с табурета, меряя шагами маленькую кухоньку, отчего Саймон, едва успевший кое-как стащить куртку, прижался к подоконнику, не желая попадаться отцу ни под руку, ни под ноги. – Будущий офицер! Знаешь, даже я по молодости себе такого не позволял. Какого черта Клайв тебе её вчера выглаживал, скажи мне, пожалуйста?       – Уилл, – низким тоном предостерегающе произнёс Клайв, очень коротко, но тот сразу же замолчал, ещё и усевшись обратно на табурет. – Раздевайся.       Последнее уже предназначалось Саймону.       – Э... вообще?..       – Форму теперь всё равно придётся стирать, – вкрадчиво сообщил ему папа. – Ты же помнишь, что тебе её завтра сдавать? Рубашку тоже снимай, туда же отправится.       Раздеваться под взглядами родителей сейчас было в той же мере постыдно, в какой было обнаружить себя со спущенными брюками в чужой постели. Впрочем, Саймону показалось, что это было не для того, чтобы его унизить; скорее, просто карательно-воспитательная акция. Или же... или же папа хотел убедиться в том, что на нём не было никаких... нехороших следов.       Он неловко повёл плечами, ощущая себя очень неудобно из-за рубашки, сползшей с одного плеча, пока он стаскивал пиджак, и папа вдруг едва заметно дрогнул, словно бы вспомнил что-то.       – Ладно, садись, это потом, – передумал Клайв, внимательно после этого проследив за тем, как сын усаживался на стул, и, потянувшись к нему, усадил рубашку на место. Он не заметил ничего из того, что могло бы обеспокоить, так что это теперь действительно можно было отложить. – Значит, так. Сейчас я с тобой поговорю, а ты запомнишь и будешь исполнять. Понятно?       Дождавшись кивка, он продолжил:       – Если ты где-то задержался и видишь, что не успеваешь вернуться до... скажем, двенадцати, ты сообщаешь кому-нибудь из нас.       Саймон непроизвольно нахмурился.       – Нет, я не пытаюсь тебя контролировать, если ты сейчас об этом подумал. Мы с твоим отцом на самом деле занимаем очень высокие должности, выше, чем члены бринийского Совета. Когда нас было только двое, мы почти всегда находились рядом и держались друг за друга. Подобное... уменьшало количество сюрпризов, которые могли преподнести нам окружающие. Когда в этой системе появился третий человек, куда более маленький и незащищённый, это стало гораздо сложнее. Ты понимаешь?       У Саймона пробежал холодок по спине, когда до него дошло. Получается, с ним могло что-то случиться...       – Я не утверждаю, что что-то обязательно должно произойти, – снова заговорил Клайв. – Но мы всегда имеем это в виду. Имей, пожалуйста, и ты, и веди себя осмотрительно.       – Я понял, – глухо, тихо отозвался Саймон.       – Хорошо. А теперь – рассказывай, что было.       Ещё до того как он заикнулся бы о том, что ничего особенного не было, родители столь выразительно окинули взглядами его помятую униформу, что он и не стал.       – Я всё ещё... вспоминаю местами, – честно признался он. И рассказал до того момента, когда ещё помнил, по ходу рассказа припоминая детали. – ...А потом ко мне подсел Кёртис непонятно с чего, настаивал с ним выпить.       – И вы пили что-то другое? – намекающе продолжил Клайв.       – Нет, он принёс то же самое.       – И впихнул тебе один из стаканов, – Уилл произнёс это таким тоном, словно ему уже всё-всё было понятно.       Саймон немного опустил голову. Ему, впрочем, и самому было уже понятно, что в подсунутом ему стакане было что-то лишнее. Только непонятно было, с чего Кёртису это нужно было...       – Дальше.       Тут Саймон немного замедлился: всё ещё сам вспоминал, что было дальше, и медлил, чтобы не начать рассказывать что-нибудь лишнее. Да и пересказывать было... неудобно; на трезвую голову он бы вообще убрался из бара, едва Кёртис к нему подсел, и ему казалось, что для проницательных родителей это тоже было очевидно.       В итоге, он ограничился неловкой фразой «получилось так, что мы поехали к нему», когда рассказ дошёл до выхода из бара, и родители переглянулись, но ничего не стали уточнять.       – И, в конце концов, ему нужно было только это? – спросил вместо этого отец.       – Видимо... – Саймон запнулся, потому что только сейчас вспомнил жаркий, просящий шёпот, которым его уговаривали кое-что сделать. – Погоди-ка... Он... этот урод...       Клайв с некоторой тревогой покосился на бутылку с водой, увидев, что сын едва не задохнулся от возмущения.       – Этот урод просил меня повлиять на твоё решение, – зашипел Саймон. Уилл коротко покосился на Клайва – уж больно в знакомой манере сын шипел, – но комментировать не стал. И так было что сказать.       – Не вздумай! – хором отозвались они с Клайвом.       – О нет, – Саймон нехорошо прищурился. – Даже не заикнусь. Это же надо было иметь наглость! Ещё и вот так!       – Скажи спасибо, что с тобой физически всё в порядке, – хмыкнул Уилл.       – Не в порядке, – Клайв поднялся и достал из кухонного шкафчика одну из стоявших там запечатанных бутылок. Их Саймон прежде не трогал – ему, в принципе, и не нужно было. – Сейчас хлопнешь ещё немного, поешь и ляжешь спать.       – Я хотел в душ...       – Никакого душа, – непреклонно возразил Клайв. – Нечего кровь разгонять, не тревожь руку. Разболится, а тебе сейчас обезболивающие пить нельзя.       – Почему?       – Потому что. Мы не имеем ни малейшего понятия, что тебе там подсунули, так же как и о том, как оно будет реагировать на лекарства, – Клайв взялся вскрывать бутылку. – Твой организм не все медикаменты адекватно воспринимает, что уж тут говорить о какой-то смеси. Так что пей. Алкоголь тебя в некоторой мере обезболит, сможешь уснуть. А завтра я тебя разбужу и уже тогда загоню в душ. Думаю, к утру у тебя эта дрянь переработается. У тебя это, к счастью, быстро происходит.       – А форму я когда?       – Уилл сделает, – папа коротко взглянул на отца. – В этот раз его очередь.       – Ты так говоришь «в этот раз», будто это уже долго продолжается, – с возмущением заметил Саймон.       – Ну, я уже начинаю немного сомневаться в том, что у тебя тут без нас тишь да гладь была.       – Знаешь, если бы вы не потащили меня с собой тогда в отдел связи, всё было бы в порядке, – обиженно высказался Саймон, на самом деле действительно ведший себя чуть ли не примерно всё это время. – Стоило вам появиться – и тут же началась какая-то канитель.       – Тут уж ничего не поделаешь, работа у нас такая. И, Саймон, скорее всего, Кёртис будет ещё напоминать тебе или просить, и...       – К черту пойдёт, – лаконично откликнулся Саймон.       – Да, но я всё-таки хочу, чтобы ты кое-что знал, – Клайв поднялся, шагнув поближе к сыну.       Следом он наклонился к Саймону и что-то прошептал тому на ухо. И Уилл очень вовремя придержал язык, не произнеся ничего о том, что больше двух говорят вслух, потому что лицо сына вдруг исказилось.       А потом Саймон бессловесно зарычал. И тут же, спохватившись, прижал к губам костяшки пальцев, словно бы сожалея о том, что не сумел, не успел найти иного выхода взбурлившим в нём эмоциям.       – Я... извините.       Уилл взглянул на собственные предплечья, на которых виднелся намёк на мурашки, и коротко усмехнулся. Когда рычал Клайв (крайне редко, но бывало), он покрывался ими весь. Вполне может быть, такое скоро проснётся и в сыне. Прежде он думал, что было бы неплохо, потому что Саймон был всё же мягковатым парнем, но с прибытия он ещё ни разу не вспомнил об этих мыслях – Саймон теперь, после травмы, ощущался куда жёстче. И возможно, Клайв только что закрепил это. Клайв, конечно, думал (скорее всего) о том, чтобы лишний раз предостеречь сына и уберечь. А вот он сам поступил бы так же из иных соображений: если он правильно догадывался, Клайв только что сообщил Саймону о том, что Кёртис выстрелил совсем не случайно; а уж если ему было запрещено вредить Кёртису, он сообщил бы, рассчитывая на то, что мелкому паршивцу достанется хотя бы от Саймона.       – Твой сын, – негромко проронил он, продолжая вести подсчёт. Клайв блеснул на него глазами, взглядом веля хотя бы сейчас не ёрничать, и он только вздохнул.       – Что это всегда значит? – бесцветно поинтересовался Саймон в пустоту, очень желая сменить тему. На несколько мгновений он так отчаянно возжелал сломать Кёртису хотя бы руку (а может, и для начала), что испытал глубочайшее разочарование и почти ярость оттого, что не мог этого сделать прямо сейчас. Вся эта буря эмоций его даже несколько испугала.       – Отмечаем, когда на кого ты в точности похож, – мягко ответил папа, машинально потрепав его по спине и, вспомнив кое-что ещё, поставил перед ним его кружку. – Давай, пей, я сейчас разогрею тебе ужин.       Саймон послушно кивнул.       Получается, раз он только что был похож на папу, то это было нормально?.. А догадывался ли вообще отец о том, что он только что переживал? Или же понял, и именно поэтому отметил? С одной стороны, папа был слишком спокойным, чтобы можно было в такое поверить. С другой... он видел его реакцию, когда они только встретились на контрольной сдаче по стрельбе, и от увиденного ему тогда стало очень не по себе. Оставалось, значит, только принять всё как есть.       Он думал, что спать будет довольно-таки скверно, но он почти сразу просто отключился.       Зато Клайв долго не мог уснуть. Он думал. И думал долго. Его беспокоило кое-что, что он подметил за сыном, потому что это не сходилось с имевшейся у него информацией, и мысли не оставляли его в покое. Ещё он размышлял о том, что делать в случае, если ему не показалось, и как тогда следовало поступить. В конечном итоге, он почти не спал, а утром, после того как они с Саймоном выбрались из душа, он, выбрав удобный момент, пока завтрак разогревался, а Уилл, мурлыкая что-то себе под нос, возился в гостиной с униформой, попросил:       – Можно мне взглянуть?       Саймон отвёл взгляд, прежде чем ответить, и у него больно кольнуло что-то внутри. Малышу досталось ни за что ни про что...       – Зачем?       – Есть одна вещь, которая меня беспокоит.       Пожав плечом, Саймон взялся выбираться из домашнего свитера, и Клайв осторожно придержал его за второе плечо, давая понять, что снимать свитер целиком было не обязательно. Затем заскользил пальцами ниже, аккуратно прощупывая кость... и действительно нащупал локоть. Которого по ответам и по отчётам не было. И наличествовал ещё даже коротенький кусок кости предплечья, который он трогать уже не стал – Саймон и без этого уже морщился. Значит, если так...       – Спасибо, – Клайв сноровисто втряхнул сына обратно в свитер, ненадолго забыв о том, что взрослых детей такое обычно возмущает, и сделал освещение поярче. – Посмотри на меня, пожалуйста.       Саймон послушно посмотрел, немного подняв голову на него, бывшего на два десятка сантиметров выше, но Клайв всё равно ещё немного задрал её, поворачивая к лампе. И присмотрелся.       Вокруг сузившегося зрачка обнаружилась тоненькая жёлтая окантовка с короткими лучиками, хорошо видимая на серой радужке.       – О-хо-хо, – прокомментировал Клайв, сперва не найдя иных слов. Значит, он предположил верно: сыну передались магические способности. Но почему тот унаследовал не те же, что у него? Так сильно повлияла генетика Уилла?       – Да что? – Саймон нахмурился; папа вёл себя странно, и это уже начинало слегка напрягать.       – Скажи, малыш... ты хотел, чтобы этого не было?       – Да ты что, издеваешься? – не выдержал Саймон. – Конечно, хотел! Кто бы не хотел, по-твоему?!       – Тише, тише, – успокаивающе произнёс Клайв. – Меня интересует... если так можно выразиться, формат этого желания. Что именно ты хотел? Ты просто хотел вернуть себе руку, или ты хотел вернуться назад? Скажем, на пару часов назад, чтобы поменять ход событий?       Саймон уставился на него. На издевательство уже не походило. Работавший с ним психолог вскользь спрашивал о чём-то похожем, но не так детально; похоже, для папы это было чем-то важным.       – Скорее, последнее, – он снова отвёл взгляд. – Ты просто не представляешь, сколько раз я хотел вернуться в то же самое утро просто для того, чтобы как-нибудь сказаться приболевшим и никуда не идти. И ничего бы не было.       – Та-ак, – протянул Клайв. – Так и думал.       – И что это значит?       – Что ты хотел вернуться во времени. И ты вернулся. Совсем чуть-чуть, но, полагаю, большее без подготовки было бы попросту невозможным.       Саймон изогнул бровь, глядя на него с таким видом, словно бы сейчас – при всём уважении – пощупает ему лоб. Клайв вздохнул, опёршись бедром об стол для удобства; возможно, разговор предстоял ещё долгий.       – Локоть, Саймон. По всем отчётам его нет, но вот он здесь.       Вид у Саймона стал ещё более выразительным; однако он всё же машинально пощупал руку. А затем брови у него поползли вверх.       – Стоп... Это... Это как... как?.. А как ты?..       – Ты вчера опёрся на подоконник локтем.       – Почему я не?.. – Саймон, потерев лицо, глубоко вдохнул и выдохнул, пытаясь прийти в себя после подобной находки. – ...Ох. Ну, это ведь хорошо, да?       Клайв пожал плечами.       – С какой стороны посмотреть. С точки зрения твоего личного удобства – безусловно. Родной сустав всё же куда лучше. Но вот Уиллу теперь придётся немного подчистить твою медкарту и все связанные с этим случаем отчёты, чтобы всё это соответствовало действительности. Он нам с тобой за это «спасибо» не скажет, – Клайв усмехнулся.       Саймон некоторое время смотрел на него.       – Тебя это совсем не удивляет? – наконец спросил он.       – Я такое видел. Да и не такое... – папа взглянул куда-то вдаль, словно бы сквозь стену.       – Так это значит, что я мог бы и всю? – Саймон оживился, только подумав об этом.       – Нет. Во-первых, это будет слишком заметно. Это мы уже не сможем подправить, ты уж прости. Во-вторых, у тебя нет навыка и нет ресурса.       – А это что значит? – непонимающе переспросил Саймон.       Вместо ответа Клайв потянулся к стойке с ножами и, зацепив один за кончик рукояти, потянул на себя, а затем так ловко перехватил его, что Саймон едва ли сумел уследить за этим движением.       – Дай руку.       Тут Саймон отчего-то испугался. Но папа поднял ладонь, жестом прося именно целую, и он протянул ему левую. Чуточку закатав рукав, папа столь же быстрым, уверенным взмахом коротко процарапал кончиком ножа его кожу прежде, чем он успел понять, что тот собирался делать. Сверху тут же проступили крохотные капельки крови.       – А теперь верни.       – Да как я тебе должен? Я же понятия не имею...       – Верни.       Поняв, что взывать к логике бесполезно, Саймон прикрыл глаза, почти искренне желая вернуть время на пару секундочек назад – либо получить требуемый результат, чтобы от него отстали, либо, что было даже несколько забавно представлять, чтобы уклониться от этого странного задания вообще.        – Не пытайся вернуть всего себя, – посоветовал папа. – Только локально.       Вздохнув, Саймон просто сосредоточился с этими же мыслями на месте, откуда исходила слабая, едва ощутимая боль. Та утихла, но он не обманывался: он знал, как приглушить боль, просто сконцентрировавшись, хоть это проходило и не со всеми её видами.       А потом ему вдруг стало нехорошо. В последующие пару секунд он разложил это состояние на составляющие: внезапный холод, столь же внезапный голод, и вызванная последним лёгкая тошнота.       – Ну вот. А я всегда говорил, что ты сообразительный парень, – довольно отозвался Клайв, стирая пальцем мелкие капельки крови. Царапины под ними больше не было. От неё не было даже и следа, что значило именно то, что Саймон не залечил её, а именно вернул это место во времени примерно на минуту назад. По сути, то же самое с Адъютантами проделывал Император, только тот возвращал их на годы и десятилетия. Иногда Клайв боялся даже представить всю мощь этого человека. Однако даже та была конечна – Императору приходилось прикладывать усилия для чтения, чтобы пробиться сквозь его ментальную защиту, ещё больше возросшую за прошедшее время, и обычно предпочитал не тратить на это силы.       Саймон уставился на руку, не веря собственным глазам. Он действительно это сделал. Но уникумом он, очевидно, не был, раз папа в точности знал, что он мог бы. Почему же он никогда о подобном не слышал?       Желудок до невозможности яростно затребовал пищи, и Саймон, охнув, прижал к нему ладонь.       – А вот это я подразумевал под ресурсом, – Клайв коротко указал на стул и поставил перед сыном тарелку с давно уже разогревшимся завтраком. Затем, немного подумав, подвинул к нему и свою. – Тебе попросту не хватит умения и сил, чтобы за один заход справиться с чем-то достаточно серьёзным. Дай угадаю: первые несколько недель, пока ты ещё думал о том, что хотел бы всё вернуть, ты только и делал, что ел и спал, причём чуть ли не объедался, но нисколько не набирал вес.       Уже взявшийся за завтрак Саймон закивал, забавно округлив глаза – невербально интересовался, откуда он это знал.       – Тоже кое-что могу, – Клайв положил себе другую порцию. – Совсем не это, конечно, но основа одна и та же.       – Покажи, – невнятно потребовал Саймон. Ему нужно было какое-то подтверждение, потому что его упорно преследовало чувство того, что он спал и видел довольно странный сон. Или на самом деле отравился той гадостью, которую подсыпал ему в выпивку Кёртис, и до сих пор просто бредил.       Усмехнувшись, Клайв опустился за стол напротив него, и, развернув ладонь кверху, создал над ней небольшой огонёк.       Саймон на некоторое время аж перестал жевать.       – Это проекция какая-то?       Клайв снова усмехнулся и, услышав шелест открывшейся двери позади, попросил:       – Родной, дай, пожалуйста, свечу.       – У нас завтрак при свечах? – немедленно поинтересовался тот с ехидцей, но свечу всё же достал. Судя по взгляду Саймона, тот и не подозревал, что дома такое было – Уилл прятать вещи умел.       Скучающе подперев голову ладонью, Клайв дождался, пока свечу поставят на стол, а потом, вытянув к ней палец (хотя он давно научился даже без жеста подобное проделывать), зажег фитиль, и через пару секунд на нём вытянулся огонёк. Лицо у Саймона вытянулось тоже, когда он, наконец, удостоверился.       – А я так могу?       – Очень вряд ли. Статистика показывает, что так не бывает.       – А где её можно посмотреть?       – Уже нигде, – вклинился в разговор Уилл. – Клайв, время.       – Ничего. У нас тут важный разговор.       Клайв вкратце объяснил Уиллу. Тот, обдумав, покивал, соглашаясь: важный. Во-первых, Саймону нужно было для начала настрого запретить болтать обо всём увиденном и услышанном, а во-вторых, с таким типом магии при должном развитии мальчик мог достичь просто пугающей скорости регенерации (что, очевидно, при работе в разведке могло быть крайне полезно). В-третьих...       – Мне нужно показать его ему, – проронил Клайв, и Уилл, только начавший рассматривать эту мысль, тут же насторожился:       – Ты думаешь, он...       – Я не знаю, что он решит. Но ему нужно знать. Для планов. В будущем он может стать очень важной переменной, и от него зависит, станет ли, и куда его определить. А скрывать – не вариант. Для всех троих – яркое событие, и это можно выцепить даже чтением вскользь. Ты понимаешь, могут быть последствия. Я ещё пожить хочу.       Саймон, окончательно запутавшийся в местоимениях, часть из которых довольно таинственно и значительно выделялась интонационно, уже просто ожидал результата, попивая чай.       – Куда тебе ещё, – смешливо фыркнул отец, и родители отчего-то коротко рассмеялись.       – Так что со мной-то? – спросил Саймон, не выдержав. Его от всех этих непонятных разговоров почему-то начало клонить в сон (а может быть, и не от них), а ему ещё нужно было составить заявку на синтетизацию.       – Идёшь пока что с нами. Только надень повседневную форму, парадную по дороге сдадим.       Вот так Саймона и повели снова в тот же зал для совещаний, совсем не вызвавший у него положительных эмоций, учитывая недавние события. А потом папа провёл его и дальше, в сложно открывавшуюся неприметную дверь, за которой в прошлый раз тот ненадолго скрылся вместе с дядей Дуайтом, и за ней оказался короткий коридор с лестницей, плавно заворачивавшей налево. Круглых лестниц Саймон ещё не видел; те обычно были квадратными, строгими, а эта... как какое-то исключение из правил.       А не был ли он сам исключением из правил? Родители, судя по всему, были, так что можно было считать, что это – исключительное место.       Перед первой ступенью папа придержал его, тихонько зашептав:       – Говорить буду я. Ты – молчишь, пока не спросят. И если уж придётся отвечать – запомни: к этому человеку следует обращаться «сэр».       – А куда мы идём-то?       Папа отправил ему недовольный взгляд, и он прикусил язык; должно быть, у них сейчас был рабочий разговор.       – Я веду тебя на аудиенцию.       – К-к нему? – очень запоздало сообразил Саймон. Творец всемилостивый, к Императору-то за что?!       – Да. Поэтому не вздумай сболтнуть ничего лишнего. Даже подумать. Он узнает.       – Я сделал что-то не так? – совсем тихо спросил Саймон. Взгляд папы смягчился.       – Нет, малыш. За то, какой ты есть, ответственность будет лежать на нас с Уиллом, – папа подтолкнул его вверх по лестнице, и он понял, что время разговоров закончилось.       За поворотом лестницы наверху обнаружилась площадка, а на ней – четверо охранников, которые при их появлении как-то странно подобрались, внимательно глядя на него и с уважением – на папу.       – Утро доброе, – довольно мягко для обычного своего рабочего тона поприветствовал их Клайв. – А где ваш старший? Второй день его не вижу.       – Ушёл на отдых, офицер Кортс. С того времени, как мы с вами в последний раз виделись, ушли ещё двое.       Клайв вздохнул. Время идёт, подумал он тоскливо. Хорошо знакомые ему люди уходили, приходилось привыкать к новым, и это не всегда были удачные или удобные перемены. Хотя императорской охране можно было доверять. Их отбирали тщательно... и лично.       – Хорошо. Итак...       – Соответствующие инструкции получил, офицер Кортс. По стандартной процедуре входа прошу вашего спутника сдать табельное оружие и любую электронику.       Клайв только повернул голову в сторону сына, а тот уже понятливо отстёгивал с бедра кобуру с пистолетом. Сообразительный мальчик, уже в который раз отметил он с удовлетворением. Только бы Император не счёл его лишней переменной...       – Хорошо. А теперь... – в руках у старшего охранника словно бы из ниоткуда появилась тёмная плотная повязка. Клайв уже знал этот трюк: повязка незаметно готовилась загодя, пока посетитель разбирался с собственным снаряжением. Он жестом попросил её, чтобы надеть на Саймона самому – сын очень не любил, когда его трогал кто-то посторонний.       Кто-то из младших охранников попробовал было что-то сказать, но на него шикнули остальные трое, не давая раскрыть рта, и тот недоуменно замолчал. Должно быть, ему ещё не успели объяснить всего касательно исключений.       – Полагаю, сопровождение ни к чему, – вежливо предположил старший охранник. Клайв просто кивнул. – Тогда мы готовы вас пропускать.       Им открыли дверь, и Клайв, придерживая сына за локоть, провёл его в давно знакомую ему темноту коридора. Коридор был извилистым, но это было только для того, чтобы поводить редких визитёров за нос, и он об этом прекрасно знал.       Саймона слегка потряхивало. Он понятия не имел о том, куда именно его сейчас вели, и если бы его не вёл именно папа, было бы почти жутко. Прямо как в старых отцовских фильмах, непонятно как сохранившихся до этого времени... Это вынуждало его раздумывать о том, что с ним будет. Но какая-то его часть... какая-то его часть безусловно, безоговорочно полагалась на шедшего рядом папу, и это было какое-то странное, непохожее на обычно испытываемое им чувство; он подспудно ощущал, что это было что-то уникальное. Словно... Словно совсем не из области человеческих отношений. Так безоговорочно уверенно доверяют зверям их детёныши. С отцом такого не было. Да и вообще, он и беспокойство-то мог ощущать даже не своё, а папино, и только от этого беспокоился сам. Наверное, всё будет в порядке...       Его остановили. Папа слегка сжал его локоть, и он, хоть и не понял, что именно это значило, отчего-то почти успокоился. Где-то внутри него всё ещё продолжала стучать тревога, но уже очень глухо.       Некоторое время они ждали. А потом перед ними, судя по звуку и движению воздуха, открылась дверь. И папа повёл его дальше.       Они прошли, кажется, шагов десять. Затем ещё пять. Последние он считал от нечего делать.       Тишина.       – Сэр, – наконец осторожно произнёс папа.       – Да сейчас, сейчас, – чуточку раздражённо отозвался чей-то голос, довольно приятный, но быстро забывающийся. Саймон, иногда развлекавшийся воспроизведением чужой манеры речи сначала мысленно, а затем и вслух (ребята катались со смеху, когда у него было настроение поребячиться и показать кого-нибудь), не поймал в памяти и следа этого голоса, хотя тот прозвучал буквально только что. – Минутку.       Теперь Саймон занялся этим подсчётом. Впрочем, с ними заговорили даже менее, чем через минуту.       – Итак, что у нас тут? – с живым интересом протянул Император. – Это что-то новенькое.       – Сейчас, – папа почему-то выделил это слово. – Да. Ни я, ни Дуайт, ни кто-то из вернувшихся ещё этим не обладал. Ну, по крайней мере, из тех вернувшихся, что я знал.       – Та-ак, – протянул Император. – Теряюсь в догадках.       В последнем Саймон чётко услышал ехидство.       – Дай-ка взглянуть, что уж там...       Через мгновение у Саймона аж закололо по всей шее и загривку от вставших дыбом волос. Ему показалось, что его мозга кто-то коснулся. И не просто коснулся, а... что-то искал там.       – Творец, – одними губами выговорил он, вцепившись пальцами в штанину брюк. Ощущение было до жути тошнотным.       – Вот не вздумай, – буркнул Император. – Тут убирать некому. И дай мне посмотреть, в конце концов.       – Расслабься, – зашипел рядом папа, и он, вздрогнув, буквально заставил себя расслабиться.       – Ещё один с естественной защитой, – заворчал всё тот же голос. – И почему всё самое интересное именно в вас? Так-так... ого... Так, мне нужно заглянуть глубже. Чисто в физические нюансы.       Уже совсем явственно ощутив в голове что-то лишнее, Саймон болезненно зажмурился. Было в высшей степени неприятно, потому что ему казалось, что он был для кого-то совершенно открытой книгой. Нельзя так с людьми, подумал он непроизвольно, и Император вдруг хмыкнул. От этого его пробрали мурашки. Жутко, чертовски жутко... как родители могли так спокойно работать с такими вещами?       – Очень интересную вещь вы в нём намудрили, – Император снова хмыкнул, но на этот раз не едко, а задумчиво. Чужое присутствие в мозгу наконец исчезло, и Саймон с облегчением выдохнул. – Это действительно оно, только это может быть обращено только на него, ни на кого другого.       – Значит ли это?..       Саймон впервые услышал в голосе папы нерешительность.       Император отчего-то вздохнул.       – Я, конечно, ещё посмотрю, что из этого выйдет, потому что у меня есть некоторые сомнения... всё же Уилл немалую долю в него вложил... – задумчивая пауза. – Ну, посмотрим. За мальчика не волнуйся. На нужном месте он может стать мне неплохим подспорьем, если вырастет достаточно и в нужном направлении. Однако для этого он должен до большинства вещей дойти сам. Понимаешь?       – Да, сэр.       – Впрочем, было бы странно, если бы ты не понимал. Ну, на этом всё, и если у тебя больше нет никакого разговора...       – Есть, но мне сначала нужно успеть выпроводить его до начала совещания, – деловито отозвался Клайв, взглянув на часы.       – Твой Уилл его уже перенёс на час.       Теперь вздохнул Клайв.       – Как раз бы успел... Иногда он становится жутким перестраховщиком.       – Ничего, как раз сможешь со мной поговорить.       Саймон услышал, как папа несколько неловко кашлянул.       – Я уведу его и вернусь. Пару минут.       – И что мне прикажешь делать? – в тоне Императора ни с того ни с сего послышалось раздражение. Клайв хорошо понимал, отчего: на что-то их правителю сейчас существенно не хватало времени. Интересно, на что же... – ...Ладно, иди.       За этим прозвучал настолько тяжёлый вздох, словно нужно было отождать три часа, а не пару минут.       – Есть.       Саймона тут же развернули в обратную сторону и повели на выход, причём куда быстрее, чем приводили. Коридор они миновали тоже быстро, словно бы они жутко куда-то опаздывали, и за ним с него, наконец, сняли повязку. А в зале для совещаний Клайв сразу же, даже не закрывая за собой дверь, обратился к Уиллу, терпеливо ждавшему их в зале для совещаний:       – Уилл? Отведи пока что его к нам, пусть составит заявку...       – Уже сам отправил. Ещё дал ему координаты – там сейчас нет очереди, его примут на замер.       – Отлично. Всё, малыш, беги, увидимся вечером.       Слегка приторможенно кивнув, Саймон отправился на выход, и едва не застрял перед дверью из-за простейшей вещи: до него не сразу дошло, что та заблокирована изнутри, и нужно всего лишь нажать другую кнопку.       Проводив его взглядом, Клайв поторопился обратно. Он подозревал, что его слегка обманули и что очередь на самом деле была, а Уилл просто воспользовался собственными возможностями, чтобы вписать Саймона прямо сейчас, однако он не стал того упрекать; пользы от этого не было бы, а при сыне вообще нечего было это делать.       Когда он вернулся в зал для аудиенций, Император сразу же встретил его кратким вопросом «что?» – действительно ждал его.       – Я... хотел бы знать, что происходит.       – Где именно? – прохладно уточнил Император.       – Везде! – не выдержал Клайв, уже успевший в полной мере ознакомиться с положением вещей. – Что происходит с армией? Почему так подняли требования для поступления? И для чего ввели льготы для родственников офицеров? Это всё ведь на самом деле приведёт к ухудшению качества подготовки, потому что начнётся волна попыток пробиться всеми правдами и неправдами! Особенно на фоне поднятия зарплат. И налогов.       Несколько секунд молчания.       – И ты на это решил потратить моё время?       – Да! Потому что это не отсебятина от Гленна, он вообще ничего об этом не знает и только следует вашим указаниям. Что вы делаете?!       Оглушительная тишина. Клайв вдруг понял, что хватил лишнего. И хватил сильно. Однако он действительно хотел знать, что творилось и почему. А ещё его интересовало, чем же таким был занят Император сейчас, когда переложил с себя почти все обязанности, кроме внешнеполитических и военных действий, и было ли это всё связано. Было бы ещё неплохо хотя бы приблизительно знать, что происходило у их правителя в голове, но это уже было где-то за пределом мечтаний.       – Мне нужно иметь хоть какое-то представление о том, какой у нас на данный момент курс, – добавил он извинительно. – Чтобы мы могли работать, зная, на что опираться, и как всё должно быть.       – Ты вроде как Адъютант, а не советник, чтобы критиковать мой курс, – спокойно заметил Император. – И не надо отпираться, что ты только просил объяснений, я не маленький, интонацию твою слышал.       – Извините, но мне нужно знать, – твёрдо повторил Клайв. Ему, в принципе, оставалось только настаивать – отступаться было бы уже глупо. – Совет сейчас переходит на полуавтономный режим, нам нужно знать, куда его направлять.       Откуда-то из динамиков раздался терпеливый вздох.       – Мы тут Империю храним, а ты, значит, дядя, не мешай, – иронически проворчал Император. – Нет, Клайв, я ещё не начал выживать из ума, если ты вдруг так подумал. Так надо. Мне нужно в кратчайшие сроки увеличить количество офицеров и повысить качество обучения, потому что с нашим теперешним уровнем грядущее меня пока что не слишком воодушевляет. Будь я один, подобные меры действительно сделали бы только хуже. Но теперь здесь у меня есть вы, и я могу в этом вопросе на вас положиться, чтобы нейтрализовать эти последствия. Проконтролируй.       – И как? Ладно бы локально, но во всех центрах обучения?       – Ты у меня кто? – поинтересовался в ответ Император. – Обычная единица или человек с возможностями? Придумай. Мало ли способов контроля? Подключи Уилла, пускай думает над этим. Запустите какую-то анонимную службу, пусть новобранцы сами отчитываются о замеченном...       – Да новобранцы уже знают, что в наше время никакой анонимности не существует, – резонно заметил Клайв.       – Творца ради, Клайв! Молодняк верит во всё на свете. А лично я не верю в то, что моё ценнейшее приобретение, заметь, пришедшее вправлять мне мозги, не сумеет что-нибудь сообразить.       Клайв потупился, испытывая смешанные чувства: его укорили, пристыдили и похвалили одновременно.       – Клайв, я сейчас занимаюсь дешифровкой сообщений, которые перехватывает разведка, и сообщения эти меня очень беспокоят. Нам может прийтись нелегко. Я могу начать применять кардинальные меры, чтобы сохранить как можно больше ресурсов, и если меня и в самом деле начнёт заносить, пожалуйста, не постесняйся прийти и действительно вправить мне мозги. Без шуток.       – Почему? – спросил Клайв, усиленно зашевеливший собственными мозгами после такой просьбы.       – Что «почему»?       – Почему вас должно начать заносить? Раньше всё было в порядке.       Судя по звуку, Император усмехнулся.       – Привык к вам. Больше времени, больше свободы действий, меньше интеллектуальной нагрузки. А мозгу нужно себя чем-то занимать, – небольшая пауза, словно тот взглянул на время. – Дуайт постеснялся идти?       – Нет, я его не звал.       – Почему?       – Ну, не знаю... – Клайв несколько смутился. – Негоже как-то, что ли.       На этот раз Император коротко хохотнул.       – Ну, ничего. Думаю, ещё лет десяток-другой – и он смирится с тем, что я тоже человек. Ты ещё что-то хотел?       – Нет. Разрешите идти?       – Иди.       Клайв вышел, спустился по лестнице, и только перед дверью, ведшей в зал для совещаний, перевёл дух. Теперь, конечно, у него был другой повод для беспокойства: то самое тревожившее Императора грядущее, к которому нужно было готовиться даже громадной Империи... немного пугало то, что угроза исходила извне; это значило, что где-то был планетный альянс, превосходивший Империю либо числом, либо технической продвинутостью и оснащением. Хотя последнее Клайву представить было сложно. Немного успокаивало то, что время ещё было, раз Император взялся за несколько отдалённую перспективу. И, возможно, на совещании стоило ожидать известие о том, что Дуайту велели выделить кусочек бюджета на вклад в научную область.