О выходках и их последствиях

      Следующий коут ускользнул от них точно так же, как и предыдущие. Саймона это начинало раздражать, но он держал свои мысли при себе: он слушал ходившие среди разведки слухи, и раздражение проскальзывало среди них крайне редко, даже несмотря на то, что уже объявили о повышении для того, кто достанет хотя бы кусочек скафандра коутов. Интуитивно он понимал, что его реакция на это всё была уже близка к границам нормы, поэтому он молчал. Однако он чувствовал, что Ларс испытывал то же самое.       И он понял, отчего у него было это слабое, чуточку зудящее раздражение, вызывавшее похожее ощущение в пальцах, когда Ларс спросил его:       – Раздражает, что охота не выходит?       Не охотившийся ни разу в жизни Саймон удивлённо уставился на него тогда, но, немного обдумав вопрос и собственное состояние, просто вынужден был кивнуть. В последнее время они с Ларсом уже взяли за привычку патрулировать корабль с «Клыком» наготове, ожидая, когда они наткнутся на гриссов, и в тот момент до него дошло, что это действительно ощущалось им как охота. Он охотился. И Ларс, судя по всему, тоже. Странно и непривычно было думать о том, что они охотились на почти трёхметровых существ, защищённых слоем материала, непробиваемого личным табельным оружием, но, тем не менее, так и выходило. Более того, Саймон, ещё немного подумав, пришёл к выводу, что его это определение вполне устраивало.       Впрочем, с вылета он вернулся задумчивым и немного расстроенным, и его никто не трогал, видя, что он в странном состоянии. В этом же состоянии он пошёл к Кёртису, но пошёл не на обед (на который они и не успели вернуться), а уже после работы, рассчитывая, что тот ещё был на месте. Помимо этого, он неожиданно для себя обнаружил, что ему нравилась лаборатория; это место почему-то приводило его в почти умиротворённое состояние, в полнейшее спокойствие, хоть и отчего-то немного грустное. Это казалось ему странным – у него-то не было ничего, что было связано с лабораториями, но тем не менее... И вместе с этим его неизменно посещало чувство хорошо выполненной работы, и он не понимал, отчего.       Непосредственно перед лабораторией он немного притормозил, раздумывая, как объяснить своё присутствие здесь в случае чего. Дело было в том, что сокурсник решил выяснить с ним отношения... и заявил, что не имел к нему интереса (в том случае, если речь не шла о дружбе). Заявил-то крайне тактично, но проблема была в том, что произошло это непосредственно в лаборатории, да ещё и в присутствии парочки коллег Кёртиса, торопливо что-то доделывавших перед самым обедом. Естественно, чуть позже об этом знал весь состав лаборатории (неудивительно, учитывая, что у научников тут частенько бывали заняты руки, а вот мозг – хорошо, если наполовину), так что у него не было существенной причины заходить. Кёртис сразу заподозрит что-то неладное.       А может быть, и пора было уже...       В лаборатории кто-то появился, и Кёртису не нужно было даже оборачиваться, чтобы знать, что это был Саймон. Во-первых, именно его присутствие он чувствовал очень слабо, а во-вторых, он уже почти ждал этого.       – Ну и чего явился? – поинтересовался он (только всё же обернулся сперва, чтобы точно знать – а то мало ли, вдруг предчувствие всё же обмануло его из-за усталости). – Вы там вроде разошлись. Что тебе теперь тут?       – Где хочу, там и хожу, – откликнулся Саймон, отчего-то не выглядевший расстроенным ни на гран, и неспешно прошагал к стоявшему под самым окном столу, задумчиво уставившись после этого куда-то за стекло. – Вообще, я пришёл по привычке. Почему нет?       – Почему? – переспросил Кёртис, тихонько подходя ближе. Его действительно интересовало то, какого чёрта Саймон тут ошивался, уже не имея особой на то причины. – Да потому что я за лабораторией слежу, пока я тут один. Мало ли что тебе тут понадобится?       Кёртис опёрся ладонями на стол по обе стороны от него, кажется, даже не собираясь выставлять его за дверь, и Саймон беззвучно усмехнулся. Попался-таки...       – Это место... располагает к размышлениям. Во всяком случае, когда здесь почти никого нет.       Несколько долгих секунд Кёртис молчал.       – Только не говори, что ты мне тут собрался ныть и жаловаться, – буркнул он, решив, что Саймон собрался поездить хоть кому-нибудь по ушам по поводу отказа от сокурсника. Но, раз так, отчего же Саймон не выглядел огорчённым, в самом-то деле?.. – Я тебя слушать не нанимался.       – Да я и не собирался.       – Тогда скажи, что ты тут забыл?       – Я же сказал: хожу, где хочу. А это место благотворно на меня влияет, – развернувшись, Саймон поднял на него взгляд и насмешливо прищурился. – А теперь ты скажи: для чего в этом месте ты?       Кёртис выпрямился, опустив руки; сперва захотелось ответить что-нибудь резкое на такой глупый вопрос с очевидным ответом (работал он тут, что непонятного?), но потом ему показалось, что вопрос был более глубоким. И он не нашёлся с ответом.       Ничего не услышав сразу же, Саймон просто обошёл его и вышел. Кёртис и не подумал его останавливать, увязши в мыслях – его внезапно настигло странное чувство бессмысленности того, чем он занимался, не посещавшее его прежде. Когда он кое-как его переварил, то почувствовал себя отчего-то одиноко. То ли из-за переживаний, вызванных неожиданным вопросом, то ли...       Неужели он расстроился оттого, что Саймон так быстро ушёл?..       Перед следующим вылетом Кристофер собрал их в столовой, приняв при этом непомерно серьёзный вид.       – В этот раз мы полетим на «грифе», – почти строго сообщил он. – Вы знаете, что это значит?       Вопрос, очевидно, предназначался молодёжи (которая молодёжью считалась уже условно).       – Нам придётся контактировать с другим отрядом, – уныло отозвался Джим. Саймон его уныние разделял.       – Точно, – Кристофер, сперва, кажется, подумывавший подметить что-то по поводу их настроя, передумал и только вздохнул. – И первое, что вам нужно запомнить, это то, что субординация теперь будет... немного другой. Между нами всё, разумеется, остаётся как прежде, – но я вынужден напомнить: чтобы никаких мне раздоров, – однако касательно других офицеров... В обычное время вы можете исполнять их просьбы, но никак не приказы – для этого у вас есть ваш командир. В бою – только если никого из ваших старших офицеров нет рядом. Офицеры с пятого ранга и выше в некоторых случаях имеют право действовать самостоятельно, но это вам пока и не столь важно знать. Понятно?       Саймон с Джимом вяло отозвались, подтверждая; они уже так успели привыкнуть к маленькому отряду на маленьком «стриже», что перспектива их совсем не радовала.       – Вижу, вы в восторге, – Кристофер снова вздохнул. – Не переживайте, привыкнете. Ребята там мирные, неконфликтные, так что всё будет хорошо. С норовом, конечно, но вы у меня тоже не одуванчики.       – Можно спросить? – подал голос Саймон. В общем-то, в столовой большая часть формальностей по понятным причинам опускалась, как и (зачастую) в неофициальном общении с другими членами отряда, но сейчас Саймону было любопытно то, что командир мог и не захотеть ему сообщать... так что он давал возможность отклонить вопрос.       Кристофер остро, внимательно взглянул на него, кажется, что-то прикидывая.       – Конечно.       – Какого ранга командир того отряда?       – Седьмого, – ответил их командир, не сводя с него взгляда. Сам Кристофер был шестого.       – Вот как... спасибо.       – И что ты хочешь нам сказать? – поинтересовался вдруг Кристофер. Саймон улыбнулся.       – Да ничего не хочу. Мы с Джимом мальчики взрослые, понимаем, что к чему.       Теперь улыбнулся Кристофер.       – Ну, раз Саймон не хочет говорить, тогда напомню я. Ещё раз. Ведём себя прилично, отношения выясняем шёпотом.       Обычно командир взглянул бы на Элиса, произнося «прилично», однако сейчас ни взгляда, ни акцента на этом слове сделано не было. С некоторых пор Элис куда реже к кому-то совался: с ним умудрился связаться Джим, и потом, когда подошёл момент, после которого Элис начинал надоедать, неожиданно для всех ничего не произошло; а затем Элис начал негромко и как-то неуверенно жаловаться. Оказалось, что Джим (выглядевший вполне себе скромно) был в этом плане даже выносливее, и когда Элису взбредало в голову поиграть – заигрывал его сам. Впрочем, жаловался Элис вяло и довольно-таки удовлетворённо, так что они все тихонько вздохнули с облегчением, даже не став зубоскалить по этому поводу.       – Так, дальше, – продолжил Кристофер. – На это время я буду заместителем старшего офицера корабля, поэтому меня беспокоить по минимуму, я буду занят. Если возникнут какие-то вопросы, проблемы или ещё что, наш младший командир...       – Эд, – коротко произнёс Алекс, всё оттиравший какое-то невидимое пятнышко на защитных очках и не отрывавшийся от этого занятия. Кристофер взглянул на него отчего-то виновато, почти успешно скрыв беспокойство в этом взгляде. Ругаются, понял Саймон. По логике вещей, сейчас Кристофер должен был назначить Алекса, потому что Эду перехватывать командование (а Кристофер действительно будет серьёзно занят) будет чересчур, а Алекс только что сложил с себя эти полномочия ещё до их оглашения... Но почему? Что между ними стряслось? Или между Алексом и Эдом начались какие-то разногласия, отчего первый злился на Кристофера за то, что тот не разъяснил второму чётко и ясно, что в напарники брать не будет?       Просто сериал какой-то, подумал Саймон, бросив взгляд на едва заметно улыбнувшегося ему Ларса. Ларс явно думал о том же.       – Эд, – глухо повторил Кристофер, не глядя на того. – Так что тут у вас всё по-прежнему. Вопросы?       – Какие-то особые правила есть? – тут же сообразительно поинтересовался Джим; из его уст это прозвучало как «ограничения».       – Нет. На этот раз нет. Если появится что-то, с чем нужно будет соблюдать осторожность, я, конечно, сообщу предварительно. Всё, – Кристофер поднялся. – Пойдёмте. Только не надо опять из себя детский сад корчить на посадке, я в прошлый раз чуть вслух не засмеялся.       Большая часть отряда, понимавшая, о чём шла речь, ехидно оскалилась. Кроме Алекса, всё ещё протиравшего очки.       – Ну, случай был особый, – заметил Хирург, весело щурясь.       – Так, отставить. Сейчас не особый, так что даже не думайте. К тому же, мы с этими парнями уже работали. Всё, подъём, я кому говорю? Чтобы на корабле...       – Да, да, исполняли молниеносно, – на удивление слаженно отозвалась та же часть отряда, прежде ехидно скалившаяся, и столь же слаженно взялась подниматься из-за стола, растаскивая временно прихваченные стулья обратно к другим столикам. Саймон немного приотстал, пропуская старших вперёд, и расслышал сзади негромкий голос Алекса, явно предназначавшийся только одному человеку:       – Дай Эду то, что он хочет, и он успокоится. Дай Эду всё, что он хочет, и я уйду. Решай. Твоё время на раздумья истекает. Решай, или останешься колеблющимся трусом.       Ничего себе, подумал Саймон, немного ускорив шаг. Алекс, конечно, был склонен к категорическим заявлениям и суждениям, но чтобы вот так... А с другой стороны – если у них всё это уже долго тянулось, то так ни у кого терпения не хватит. Да и подробности ему были неизвестны, а ведь вполне возможно, что кое-кто из этой троицы мог начать зарываться, что Алекса и взбесило.       Саймон пристроился около Ларса, специально немного отставшего, но рассказывать тому пока что ничего не стал – много лишних ушей рядом. Они вполне могли поговорить и позже.       Когда они вошли в ангар, ведший их Эд свернул не к малым отделениям для «стрижей», а направился к большому, в котором стоял один из «грифов». К тем, в отличие от тех же «стрижей», уже нужно было подавать трап, поэтому их ожидали два механика, чтобы впоследствии его убрать. Помимо механиков, их ждали и два других офицера, один из которых был, судя по виду его униформы, высшего ранга; должно быть, тот самый командир другого отряда. Приблизившегося Эда он окинул длинным вопросительным и мрачноватым взглядом, немного посветлевшим, когда к нему поторопился Кристофер, обогнавший отряд.       – Здравствуй, Кристофер. Давно не объявлялся.       – Был молодняк, – Кристофер почти одновременно с другим командиром протянул руку для рукопожатия, и Саймон сообразил, что эти двое хорошо знакомы. – Уже пообкатались немного, могу взять.       – Есть первые ранги?       – Нет, оба уже второго. Знают, что делать, но на «грифе» будут впервые, так что...       – Понял, понял, – отозвался офицер. – Главное – чтобы не мешали, остальное по ходу сообразят.       Эд только после этого разговора повёл остальных на борт, словно бы проявлял учтивость, но чужой офицер взглянул на него отстранённо, с едва заметной неприязнью, будто это было лишним. А может, офицеру просто не нравился сам Эд. В любом случае, не моё дело, подумал Саймон, встретившись по пути взглядами с чужим командиром. Прочитать по тому что-то было сложно. А Саймон не хотел ничего знать об отношениях их командного состава; ему и так было о чём подумать (хотя бы и о том, останется ли в конечном итоге у них Алекс или уйдёт – а он считал того хорошим человеком, поэтому и размышлял, пытаясь предсказать итог). Кроме того, он не хотел лишний раз думать об Эде: тот с какого-то момента как-то незаметно прекратил с ним общение, хотя прежде они виделись часто, и теперь Саймон подумывал, что это было оттого, что Эд знал что-то о его родителях и хотел извлечь для себя какую-то выгоду, но, так ничего и не дождавшись, просто прекратил бесполезные с его точки зрения встречи. Думать об этом было неприятно. Однако Саймон подозревал, что это было правдой, поскольку папа тепло отзывался и о двоюродном дедушке Эда, и его же дяде, которого он сам как раз таки имел честь знать (Ричард Бенсон, к которому он тогда и выпал из портала), и Эд мог рваться соответствовать. Стремление, конечно, хорошее, но Саймон считал, что способы следовало выбирать осмотрительнее.       Попав внутрь «грифа», Саймон растерял звенья из цепочки мыслей. Чисто стилистически корабль был таким же, как и «стриж», но начинки было куда больше. А ещё внутри было просторнее; коут тут мог бы выпрямиться в полный рост и не удариться об потолок головой. Интересно, здесь коуты двигались проворнее, или были такими же увальнями?       Он имел полное право так думать. Саймон сам становился всё более проворным, его движения – всё увереннее; он стремительно набирал силу, входя в расцвет. И если верить тому, что говорил ему папа – пик был ещё далеко, а в самом этом состоянии он будет оставаться ещё долго. У Саймона были основания этому верить. В конце концов, всё, что говорил ему папа, оказывалось правдой, пусть иногда и много позже (справедливости ради, иную правду можно понять, только до неё доросши).       Ларс чуть громче обычного притопнул каблуком, и Саймон тут же обратил внимание туда, куда тот смотрел. И успел увидеть отсек управления, мимо которого они прошли. К нему вела лестница: отсек управления располагался немного выше относительно общего коридора из-за особой конструкции корабля. Ларс отчего-то смотрел туда очень внимательно. Любопытно, о чём он думал...       Спальный отсек, куда завёл их Эд, оказался куда меньше, чем Саймон предполагал; койки были расположены более плотно, чем на «стриже», и он ещё заранее испытал неприязнь, пока что без определённого адресата. Ему ещё на новобранческом курсе, пока он жил в казармах, это не нравилось.       Внутри уже расположился другой отряд. Видимо, ждали определяться с дежурствами. Эд пожал кому-то из них руку, многозначительно переглядываясь с офицером, и тот спросил:       – Распределяем всех так же, как в прошлый раз?       – Думаю, да, – отозвался Эд.       – Так, а новеньких ваших как? Вы себе сами их куда-то приткнете?       – Разумеется. И объясним тоже сами. Думаю, там начальство уже готово отчаливать.       У чужого младшего командира завибрировал передатчик, моментально оказавшийся у того в руках.       – Да, они уже собираются вылетать, – сообщил он. – Мы готовы? – офицер окинул взглядом свой отряд, просто закивавший в ответ. – Вы готовы? – а это уже было адресовано Эду. Тот тоже кивнул. – Хорошо, тогда двинули. Новички с правилами знакомы?       – Сейчас сидим смирно, устраиваемся поудобнее потом, – ответил за них обоих Джим.       – Прекрасно.       И они отчалили. Старт длился немного дольше, чем на «стриже», но Саймон не ощущал, что «гриф» был неповоротливым; отнюдь, пилот просто стартовал мягко, неспешно, понимая, что нечего было включать такие двигатели на полную мощность от самой земли. Ожидавший выхода из атмосферы и включения нормальной гравитации Саймон (впрочем, все они этого ожидали) прикрыл глаза, пытаясь понять, Кристофер ли сейчас вёл, или другой командир. Ему казалось, что тот, другой, потому что Кристофер пилотировал корабль заученно, и это ощущалось в редком подёргивании при смене скорости, какой-то напряжённой вибрации при запуске; сейчас же корабль шёл плавно и вибрировал едва ощутимо, но будто бы довольно, словно урчал.       Его легонько поддели локтем, и он, открыв глаза, вопросительно взглянул на сидевшего сбоку Ларса, подметив на себе ещё несколько любопытных взглядов. Тот столь же вопросительно приподнял брови. Саймон покачал головой.       – Слушайте, нам-то нормально, но, может быть, на этот раз вы всё-таки будете общаться вслух? – ехидно поинтересовался Хирург.       Ларс с Саймоном переглянулись.       – Хорошо ведёт, – проронил Саймон, решив-таки удовлетворить чужое любопытство.       – Конечно, хорошо, – тут же отозвался кто-то из чужого отряда. – Командир пилотирование обычно на четыре целых и девяносто пять сотых сдаёт.       Сразу же повисло напряжение. Причём именно среди соратников Саймона: косвенно было признано, что чужой командир водил лучше.       – Из пяти, – едко добавил всё тот же офицер, словно система оценивания менялась в последние три сотни лет.       – Большая новость, – столь же едко ответил Джим, не выдержав. – Наш Саймон тоже так сдал.       Саймон ощутил на себе взгляды. Причём своих же: он оценками никогда не хвастал, так что никто не был в курсе. Кроме Джима. Зато теперь были все...       – А кто из вас Саймон?       На него показали. Теперь на него смотрел и чужой отряд.       – Так, – Саймон поднял перед собой указательный палец. – Я больше ни с кем ничем мериться не буду.       – М-да-а, это ты правильно решил... – задумчиво протянул кто-то из чужого отряда. Саймон не слишком понял, отчего, но на того обернулся его же отряд. Весь. – Э... В смысле... я ничего такого не имел в виду.       Чужие офицеры ехидно заухмылялись.       – Ничего такого!       Кто-то, не выдержав, прыснул, и за ним засмеялись и остальные, но незлобиво, не высмеивая – просто из-за забавной ситуации.       – Ну, будет вам, – мягко произнёс чужой младший командир. – Вы лучше определяйтесь, кто когда заступит на смену.       Определились довольно быстро. Похоже было на то, что все опирались на свой обычный распорядок работы, так что никаких перестановок даже не потребовалось делать. Оказалось, правда, что на «грифе» застолбить себе какое-то определённое место не получалось: бортовых пушек было много, так что две трети смены, по сути, находились в техническом отсеке, и тех, кто патрулировал коридор, нужно было сменять – чтобы всё было честно. Оно и понятно: в коридоре-то усесться можно было разве что на пол, и проводить шесть часов на ногах нравилось далеко не всем (у них, конечно, были и те, кому было всё равно, благодаря чему Саймон обычно в техническом отсеке всё время и проводил, но сейчас ребята, видимо, чисто из вредности решили, что дадут возможность пострадать всем).       Словом, Саймону было комфортнее, чем он изначально ожидал, даже несмотря на то, что чужой отряд довольно-таки любил поболтать. Однако тех, кто молчал, не изъявляя желания вступать в беседу, не цепляли в попытке вывести на разговор, так что Саймона устраивало. Под негромкую болтовню дремать, правда, было сложновато, но после второй своей смены он крепко уснул, с одной стороны защищённый углом отсека, с другой – Ларсом; они с ним уговорились спать поочередно, меняясь койками. Иначе было сложно – они оба спали очень чутко и, когда речь шла о чужом присутствии, беспокойно.       Когда пришла их с Ларсом очередь патрулировать коридор, гулять они, пригревшие себе удобное местечко, выбрались неохотно. В процессе Саймона посетило какое-то необычное чувство тревоги, прежде его не посещавшее, и он всё пытался от него отвлечься, рассматривая корабль.       – Крепления выглядят такими... прочными, – заметил он, рассматривая крепления под трубы, кабели и вентиляцию. Места там ещё было предостаточно – видимо, проектировали с размахом, на случай необходимости добавить ещё что-нибудь.       – ...Что хочется забраться? – продолжил его мысль Ларс, совершенно правильно угадав, о чём он думал. – Засада не получится, сам понимаешь. Туда ещё поместиться надо как-то.       – Ты и не поместишься.       – И то правда.       Дальше они шли молча. Тревожность Саймона так и не покинула, и он на всякий случай спросил:       – Ты как?       Ларс немного помолчал, прежде чем ответить.       – Что-то будет, – задумчиво произнёс он. – Но беспокоиться не о чем. У меня вообще такое ощущение, что если гриссы и будут, то без коута. А что?       Саймон промолчал, обдумывая разницу между предыдущими случаями его беспокойства и этим.       – Что ты? – снова спросил Ларс, немного наклонившись, чтобы хорошо видеть его лицо. К удивлению Саймона, взгляд его выражал беспокойство.       – Ничего, наверное, – неловко ответил он. Было непривычно, что напарник за него беспокоился, и он ещё не понимал, как к этому относиться; пока что его это немного смутило. – Раз ты не тревожный, то, наверное, ложное. Да и чувство... не такое, как обычно.       Ларс немного помолчал.       – Я тебя прикрываю, – сказал он затем.       – Спасибо.       Примерно через полчаса чувство тревоги у Саймона усилилось, и он начал раздражаться от этого и, как следствие, злиться. Более того, его вдруг начали злить коуты сами по себе: превосходящий противник, который не давал времени ни на то, чтобы поковырять его, выискивая уязвимые места, ни на то, чтобы взять живым, бесил неимоверно. Ещё его злило, что им не давали даже экспериментального оружия, ограничившись лишь указанием брать противника с помощью «Клыка»; он спрашивал у родителей, почему так было, и те, переглядываясь, ничего не отвечали. «Приказ есть приказ», – слышал он от одного, и «исполняй» – от другого, и эта их слаженность сейчас тоже его раздражала. Да чёрт бы с оружием, им не придумали ничего, что могло бы их обездвижить!       Впрочем, по здравом размышлении последний вариант можно было отсечь. Наверняка скафандры коутов были инертны к внешнему воздействию, а сугубо физические способы удержания... те, чуть что, телепортировались обратно.       Бесит, зло подумал Саймон. Никаких шансов... а шансы поймать вражескую очередь были, между тем, высоки. Коуты-то обновили собственные системы, и на взлом электроники оружия уходило теперь больше времени, а о том, чтобы поломать скафандр за столь краткое время, теперь, похоже, речи и вовсе не шло. Ещё те немного сменили тактику, и пытались поймать кого-то из офицеров до того, как прибудет кто-нибудь с «Клыком». Хорошо хоть, никого ещё так не утащили. Когда им сообщили это на регулярном курсе, который специально для разведки собирал и обобщал новые сведения, в аудитории не было ни единого офицера, в чьём взгляде не появилось беспокойство.       – Ты чего?       – Нет, ничего, – ответил он как можно мягче.       Ещё через десять минут их тряхнуло. Они с Ларсом переглянулись, торопливо герметизируя шлемы. За «Клыком» они не шли – за тем сейчас уже наверняка бросился ответственный за это Квазар.       – Нас пытались пробить? – спокойно поинтересовался кто-то по общему каналу связи. Саймон с Ларсом снова переглянулись, немного отступив друг от друга.       – Да. Промахнулись, притёрлись вплотную. Ждите гостей, – столь же спокойно сообщил чужой командир.       – Квазар? – коротко спросил Ларс.       – Взял, – отозвался тот.       Саймон почувствовал, что урчание корабля немного сбилось с обычной вибрации, словно... словно к ним притёрлись где-то совсем рядом.       – Правый коридор! – оповестил он всех, не раздумывая. Через несколько секунд появился Квазар... и резко затормозил.       – Саймон... – предупреждающе и очень недовольно протянул он. Не найдя слов и внезапно испугавшись этого тона (он просто так взял и доверился своей интуиции заранее, хотя ещё не знал, об этом ли она сигнализировала), Саймон почти беспомощно показал на наружную стенку коридора.       – И что? – отрывисто пролаял Алекс, появившийся вместе с Квазаром. Отвернувшись обратно к стене. Саймон уже было открыл рот, торопливо подбирая слова, и наткнулся взглядом на Джима, появившегося с другой стороны коридора. Джим только высовывался из-за угла, уже держа наготове передатчик и зажав подмышкой винтовку. Стоял, готовый, даже не подумав расслабиться, хотя уже увидел, что здесь никого не было.       Почему Джим ему доверился?..       Около той самой стены пространство подёрнулось, и все они, кроме Джима, вскинули винтовки. Появился первый грисс, тут же присел, спасаясь от выстрелов, и поставил на пол мобильную телепортационную установку. Очередь тут же сползла вниз, но грисс успел включить устройство. Вслед за первым, как обычно, начали появляться и другие гриссы, которых тут же отстреливали; Саймона внезапно потащило в сторону: Ларс сдёрнул его с пути понёсшегося вперёд Квазара. Ну же, напряжённо подумал Саймон. Квазар заряжал выстрел прямо на ходу, а коут уже появился, и нужно было ещё некоторое время для того, чтобы противник сообразил, что происходило.       Квазар промахнулся.       Саймон едва не взвыл от разочарования. Всё ведь так удачно складывалось...       Коут развернулся в противоположную сторону, отреагировав на метнувшегося в коридор чужого младшего командира с дробовиком наизготовку, и, возможно, это спасло Квазара от участи быть сцапанным и утащенным на чужой корабль – у него появилось время убраться от коута.       Вот-вот должен был прибыть второй «Клык», на данный момент находившийся в распоряжении другого отряда, и это значило, что коут, которого они так удачно подстерегли, вот-вот сбежит. Вдохнув поглубже, Саймон уронил винтовку на пол и, подстёгиваемый выбросившимся в кровь адреналином, метнулся вперёд, с силой отталкиваясь от пола: потолок был высоким, и это давало ему достаточно простора для действий. Самым главным было никак не зацепить личное телепортационное устройство коута, закреплённое у того на спине, как рюкзак. Было жутко страшно (перспективы у него были не самые приятные, если он вдруг перенесётся вместе с коутом обратно), но он всё чётко держал у себя в голове три вещи: нельзя было задеть устройство, нельзя было давать коуту его активировать, нельзя было дать схватить себя и стащить. Поэтому как только он уцепился за плечи противника, так удачно развернувшегося к нему спиной, он опёрся ногой об подсумок у того на поясе, подтянулся повыше и осторожно упёрся коленом между шеей и лямкой на плече. Коут тут же потянулся рукой назад, планируя активировать устройство на спине, и Саймон, расчётливо выбравший для опоры коленом противоположное плечо, с силой упёрся коуту в запястье второй ногой... и почуял, как тот занервничал. Это отчего-то придало ему сил, и когда он выхватил нож, намереваясь вогнать его в сочленение между шлемом и нагрудником (он эти щели давно подметил, причём в нескольких местах скафандра), пальцы у него перестали мелко подрагивать.       – А ну слез! – рявкнул на него кто-то незнакомым ему голосом (скорее всего, второй «Клык» уже притащили), но он даже не дёрнулся.       Остриё ножа, наверное, едва ли поцарапало поверхность неизвестного материала, но коут, решив, что у него было что-то опасное, раз на него так целенаправленно кинулись, попытался прижать голову к плечу, инстинктивно защищая шею, потянулся к нему и второй рукой, но, что самое главное, – начал разворачиваться.       – Да ты посмотри, что творит! – воскликнул кто-то почти зло.       Наткнувшись взглядом на Ларса, не просто державшего винтовку, а тщательно целившегося, Саймон соскользнул коленом с плеча коута, избежав чужой хватки, снова упёрся обоими ногами в поясной подсумок и резко дёрнул голову коута в ту же сторону, в которую тот её и опускал, раскрывая другую. Ларс тут же вжал спусковой крючок, словно только этого и ждал; близко находившийся Саймон услышал, как коут захрипел. И начал крениться.       – Слезай! – одновременно гаркнули несколько офицеров, чуть не оглушив его – переговорное устройство шлемов работало-то прекрасно.       – Урода держите! – зашипел Саймон в ответ. – Упадёт на эту штуку!       Рванувший к нему Ларс вцепился в руку коута и с усилием потянул, отчего тот накренился уже вбок.       Дальше Саймон ничего не видел: когда его кто-то дёрнул на себя, он с разгону влетел во что-то головой, и от удара не спас даже шлем; он успел только услышать, как кто-то испуганно ойкнул.       Очнулся он уже с головной болью. Голова тупо ныла, и немного кружилась; в месте удара болезненно пульсировала кровь. Из приятного было разве что то, что он лежал на чём-то мягком, был укутан в одеяло, а окружение видел уже не через стекло шлема.       Когда он попытался приподняться, его аккуратно прижали обратно.       – Он очнулся, – уведомил кого-то Ларс, чей голос раздался совсем рядом.       – Какого чёрта-то? – переспросил Элис, шумно чем-то зашуршав, и почти сразу же возник над ним. – Ну-ка спи.       Под нос ему сунули вату с чем-то сладковато пахнувшим.       – Я не... – Саймон запнулся, ощутив вдруг, что язык у него начал заплетаться от этого запаха. Мысли тоже. – Я...       Он опять отключился.       – ...теперь делать? – шипел кто-то рядом, когда он снова пришёл в себя. Голова уже не кружилась, но продолжала болеть. – Вот что?       – Крис, шёл бы ты отсюда, – очень вежливо попросил Элис. – Дело уже не в нём, ты уже меня начинаешь раздражать. А я не люблю возиться с ранеными в раздражённом состоянии.       Саймон тихонько потянулся к голове, желая знать, что у него там было-то.       – Да что он включается-то? – недовольно заворчал Элис. – Все нормальные люди отключаются, а этого усыплять опять надо.       – Не надо, – слабо возразил Саймон. Он, выпутав руку из одеяла, почти дотянулся до беспокоившего его места, но Кристофер успел поймать его за запястье:       – Не трогай. Нечего пока.       Элис опять возник рядом и без предупреждения засветил ему в глаза фонариком, отчего он недовольно зажмурился.       – На меня смотри.       Саймон послушно посмотрел, пытаясь сильно не щуриться – слишком яркий свет и обычно-то был для него немного болезненным, а сейчас было ещё неприятнее.       – Всё в порядке, – Элис выключил фонарик. – Не мешало бы, конечно, проверить его с оборудованием, но так-то я ничего беспокоящего не вижу.       – А что ж у него шишка тогда такая здоровая?       – Ловить нужно было не так коряво. Был бы наш, уши бы оборвал, – раздражённо заворчал Элис. – Узнай, кто, сделай выговор.       – Ты уверен, что тут ещё нужно...       – Нужно! Нечего медика отпихивать. Сам бы успел поймать.       – Тебя отпихнули? – изумился Кристофер. – Хорошо, будет тебе выговор.       – Коута-то взяли? – слабо спросил Саймон.       – Так, а тебе тоже сейчас будет выговор, – тут же ощетинился командир. – Элис, сходи чаю попить, а?       Элис вышел, не возражая.       – Чего полез? – продолжил Кристофер. – Что мне теперь докладывать? Теперь ещё уговориться с теми, чтобы одно и то же доложили.       Саймон поджал губы. Об отчётах, значит, в первую очередь беспокоился...       – Не надо ни с кем ни о чём договариваться, – ровно ответил он. – Как есть, так и пусть будет. Я возьму на себя ответственность, она всё равно моя.       – Нет, она не только твоя! Ты помнишь, что я – ваш командир? С меня первого спрашивать будут, не с тебя!       – Значит, первым делом я пойду и поговорю с родителями. Папа всё равно заведует делами разведки, так что мне в любом случае придётся с ним говорить. Спрашивать будут только с меня.       Кристофер долго на него смотрел.       – Это ты так думаешь, – наконец буркнул он, отвернувшись. – Посмотрим ещё, с кого больше спросят.       Саймон, в принципе, понимал, что кто-то из родителей всё равно может захотеть поговорить с Кристофером, даже если он попросит этого не делать. Но всё равно было неприятно. Он коута добыл, а командир взялся обижаться.       Жаль, нельзя было попросить его уйти. Находиться в одном помещении с тем резко расхотелось.       Через пару минут появился Элис, завозился со своим шкафчиком, что-то складывая или перекладывая – Саймон не видел, и даже не смотрел, просто уставившись в стенку медотсека. Потом прикрыл глаза.       – Кристофер, – намекающе протянул Элис. – Иди. Ему всё ещё не мешает поспать.       Когда Кристофер вышел, Саймон совершенно искренне произнёс:       – Спасибо.       Теперь возле него уселся Элис.       – Спи, – велел он. – Будешь трогать голову – дам по рукам.       – Да понял уже, что шишка, – Саймон вздохнул.       – Вот и хорошо. Постарайся поспать. Обезболить тебя?       – Нет, я усну, – Саймон зевнул. – Наверное...       Элис поправил ему одеяло и куда-то делся; Саймон всё ещё чувствовал его присутствие, но сейчас оно было очень тихим и ненавязчивым.       И он действительно уснул.       Счёта времени он, естественно, не вёл, но ему показалось, что прошло не так много к тому моменту, как его разбудило странное ощущение. Приоткрыв глаза, он сразу же наткнулся взглядом на Элиса, склонившегося с табурета на койку и дремавшего, прижавшись темечком к его бедру. Светлые ресницы у того едва заметно подрагивали. Ощущение было действительно странным, и Саймон почувствовал, что не в состоянии решить, мог ли он с ним мириться. С ним было такое впервые: вроде как было не очень приятно, но интуитивно он почему-то ощущал, что одёргивать сейчас Элиса было всё равно что отодвинуть от себя прислонившегося боком кота. Или толкнуть пылесос, мешавший пройти.       Вспомнив Билли, обижать которого просто совесть не позволяла (хоть тот и был всего лишь пылесосом), Саймон передумал дёргаться. Но и продолжать испытывать вот это вот всё он тоже не хотел, так что, немного пораздумав над выбором тона, с капелькой предупреждения прошелестел:       – Элис.       Медик едва заметно вздрогнул, открывая глаза, и упёрся в него взглядом. Из-за присущей тому наивности в выражении, усилившейся от сонливости, уже открывший рот Саймон закрыл его, колеблясь.       – Что-нибудь хочешь? – спросил у него Элис, приподнявшись на локтях.       – Нет, я... – Саймон выразительно окинул его взглядом, и тот выпрямился, усевшись ровно на табурете, после чего упёр взгляд куда-то в пространство. – У тебя же Джим, – почти укоризненно произнёс Саймон, не выдержав.       Элис взглянул на него.       – И что? – тихо спросил он. – Мне нужно быть здесь, на дежурстве. Я не могу ни потащить его сюда, ни уйти сам.       – А потерпеть никак?       Элис долго молчал.       – Знаешь... – наконец произнёс он. – Ларс мне кое-что передал о тебе. Так что я тоже кое-что тебе расскажу, если ты сумеешь понять. Ты ведь знаешь, что «пингвины» забирают остатки кораблей, верно? Когда-то «пингвин» вылетел за одним из кораблей, разбитым настолько, что большинство электроники на нём не работало, а уцелевшие элементы корабельной системы заедали и выкидывали фортели. Забегая наперёд – послать сигнал о помощи было невозможно. Поэтому чисто за оставшимися материалами «пингвин» не торопился в экстренном порядке. А потом оказалось, что на остатках того, что «пингвин» забрал, был и живой офицер.       Элис пронзительно взглянул на него; его голубые глаза показались Саймону маленькими колючими льдинками.       – Дверь в ванной заклинило при нападении, – продолжил Элис. – Выбрался не сразу. Собирал по погибшим товарищам кислородные баллоны. Не все из них были целы.       Саймон поёжился, задавшись вопросом, о целости чего именно шла речь.       – Собрал остатки пайка. Еле пробрался обратно в ванную, потому что её ещё можно было загерметизировать, чтобы было тепло. Кислорода впритык хватило до прибытия «пингвина».       Обнаружив, что так и не моргал с начала рассказа, Саймон прикрыл глаза и сухо сглотнул, пытаясь представить себе душевное состояние этого человека после такого.       – Значит, тебе нужно ощущать, что на корабле ты не один? – тихо спросил он.       Элис невесело усмехнулся.       – Я догадывался, что ты поймёшь. А вот те, по ком жизнь ещё не била достаточно крепко, не понимают.       Пространно покачав головой, Саймон выпростал из-под одеяла руку и молча взял Элиса за запястье, сопереживая. Он понимал.       В следующий раз он проснулся от запаха: хоть дежурство Элиса уже закончилось, тот на ужин решил зайти и проверить, не проснулся ли он, сразу с едой, чтобы в случае чего не ходить дважды, и Саймон тут же потянулся к этой порции, едва разлепив глаза. Затем он попытался выпросить кофе, но в нём ему отказали (сказав, что сейчас ему нельзя), принеся вместо этого совсем некрепкий чай.       Чай он, конечно, выпил, но всё равно хотелось кофе.       Потом он собрался было поспать ещё (всё равно кроме этого делать было нечего), но почти сразу приподнялся на локте, ощутив чужое присутствие.       – Не спишь? – негромко поинтересовался командир другого отряда, тихонько проскользнувший внутрь, пока дежуривший после Элиса медик вышел. – Значит, я удачно зашёл.       Он остановился возле Саймона, но садиться рядом тактично не стал, вместо этого выдвинув себе табурет.       – Как ты себя чувствуешь?       – Вроде бы ничего, – осторожно ответил Саймон, не понимая, с чего вдруг на него обратил внимание этот офицер. И к нему обратились на «ты» – значит, разговор не официальный... либо ему симпатизировали.       – Ваш медик беспокоился, что у тебя сотрясение.       – Может быть, – всё столь же осторожно ответил Саймон. – Но потом он сказал, что всё вроде бы в порядке. У меня только голова немного кружилась, потом прошло.       – Хорошо. Я приношу извинения за своего офицера. Он не хотел тебя травмировать, это вышло случайно.       А, действительно, опять мне от своего же досталось, сообразил Саймон. Слава Творцу, Ларс не промахнулся. Там-то близко было...       – Не стоит, я понимаю, что он хотел помочь, – заверил его Саймон. – Думаю, я пострадал бы сильнее, завались эта туша на меня.       Офицер медленно кивнул.       – Хорошо, тогда... – он поднялся с табурета.       – А корабль не ушёл? – спохватился Саймон. Внимательно взглянув на него, офицер опустился обратно; в его взгляде появился интерес.       – Почему ты спрашиваешь?       – Ну... если дать кораблю уйти, там поймут, что коута потеряли на имперском корабле, а не вместе со своим. Тогда, не приведи Творец, начнут засылать больше коутов. Я... успел об этом поразмышлять, пока валялся.       Некоторое время офицер молчал.       – А ты занятный парень, – наконец сказал он. – Младшенькие обычно о таком не думают. Скажи-ка, почему ты сказал Кристоферу, что это только с тебя нужно спрашивать за произошедшее?       – Потому что моя инициатива, значит, я полностью за всё это отвечаю.       – Ага. А теперь скажи, зачем ты вообще это сделал?       Теперь Саймон отпустил долгий взгляд, пытаясь понять, какой ответ от него хотели услышать – а от него именно что хотели что-то услышать, он уже научился распознавать эти вопросы, ответы на которые уже заранее были истолкованы.       – Надоело потому что, – тихо произнёс он, решив просто ответить честно. – Ждать, пока эти неуязвимые уроды подстрелят тебя или твоего друга... очень некомфортно, мягко говоря. И никто не может дать гарантию, что их не начнут отправлять больше и просто так.       Чужой командир отчего-то довольно прищурился.       – Интересно... Хорошо, я оставлю всё на Кристофера. Проблема с моей стороны заключается в том, что я – на данный момент формально старший офицер корабля, и буду нести часть ответственности, если Кристофер решит её частично делегировать. Такое иногда случается...       Формально, отметил Саймон. Значит, на этом вылете Кристоферу передали обязанности старшего офицера корабля, чтобы посмотреть, как тот справится... наверное, кто-то проверял, стоило ли того повышать и давать командование «грифом».       – Простите, что доставил вам лишние хлопоты, – совершенно искренне попросил Саймон. Он мог понять старшего: сначала ты берёшь с собой другой отряд, а потом кто-то в нём вдруг что-то как наворотит без твоего ведома, а ты ещё и оказываешься ответственен ни за что ни про что.       – Да ничего, – отмахнулся тот. – Ты, похоже, об обещанном повышении и не вспоминаешь.       Саймон непроизвольно вспомнил родителей после этой фразы.       – Ой, сильно в этом сомневаюсь, – он скорчил кислую мину. – Зуб даю, отругают ещё разок, и на этом закончится.       Молчание. Он вдруг понял, что ляпнул что-то лишнее, но ещё не понял, что.       – Положил-то коута не я. Напарник, – добавил он, немного уводя разговор в сторону.       Офицер усмехнулся.       – Знаешь что... Если выйдет так, что вы с Кристофером рассоритесь – приходи. Место найду. Даже два, если с напарником придёшь.       – Почему? – прямо спросил Саймон.       – Ну, знаешь... я рассмотрел, что ваши ребята о тебе переживают. Лично мне это кое о чём да говорит. Кроме того, ты мальчик умненький, подвижный, такие везде нужны... точнее, таких везде хотят. Совет на будущее: быть готовым на свершения стоит быть только ради командира, готового полностью прикрыть тебе задницу, потому что командованию-то в любом случае будет плюсик, – прямо поведал ему офицер, видимо, намекая на Кристофера, который взялся вихлять. А ведь и в самом деле, тому-то «плюсик» в личное дело за коута пойдёт, как командиру, уж ради этого действительно мог не ломаться, а поддержать. – Ну, всё. Кстати, хочешь что-то? Могу запрячь кого-нибудь по дороге, чтобы тебе принесли.       – Я-то хочу... – Саймон вздохнул. – Кофе хочу, а медик говорит, что нельзя.       – Ну, раз медик говорит... – офицер пожал плечами. – Могу разве что вот этим поделиться, – он достал из внутреннего кармана запечатанную длинную упаковку: горячий шоколад в сухом виде; завари да пей. Саймон непроизвольно потянулся к одному из любимых напитков обеими руками, а потом спохватился:       – А что вы за это хотите?       Офицер почти беззвучно рассмеялся.       – Держи, ребёнок. Валяться-то тут – радости мало. И не переживай: там, наверху, разберутся, там тоже люди неглупые. Тем более что Кристофер не будет знать, о чём доложу лично я.       После этого чужой командир ушёл, оставив Саймона со смешанными чувствами: свой командир только обругал, а чужой... понятно было, конечно, что его переманивали, и что у того офицера был виноват человек из его отряда, но чувство всё же осталось какое-то неприятное. Неужели Кристофер так боялся его родителей, что вообще не хотел иметь с ними дело? Тут, вообще-то, бояться нечего было... если только у того совесть не была чиста.       Чуть позже к Саймону завалилась вся освободившаяся смена его отряда, и он с некоторым удивлением увидел, что о нём действительно беспокоились.       – Голова – вещь серьёзная, – проронил Элис, когда все ушли, и Саймон сообразил, что вид у него до сих пор был немного растерянный. – Ничего удивительного.       Потом к нему зашёл тот офицер, который его неудачно поймал, и зашёл очень неловко, отчего сразу было понятно, что действительно имела место быть чистая случайность. Саймон на него не злился, рассмотрев, что виноватый вид у того был совершенно искренним, так что они разошлись без обид.       Отоспавшись ещё два дня, он восстановился полностью, не считая почти сошедшего отёка, который никак не мешал ему носить шлем, и Элис выселил его из медотсека, раздражённо ворча: так как восстанавливался он очень быстро, то и отёк сформировался быстро, отчего медик сперва решил, что у него там было что-то серьёзное, и, как следствие, переоценил проблему. Так что его даже не стали срочно отправлять на ближайшую населённую планету для обследования, просто обязав зайти по возвращении в больничное крыло штаба и провериться.       Однако на Бринии он первым делом пошёл в кабинет родителей и, попросив отвлечься от работы, рассказал всё, что произошло на вылете.       – Мы не дали кораблю уйти, – торопливо добавил он в конце, пытаясь хоть немного смягчить ситуацию. Под взглядами родителей ему было крайне некомфортно, даже несмотря на то, что он по пути всё твердил себе, что он уже взрослый человек, и бояться недовольства сугубо родительского было вроде как и нечего... однако чувствовал он себя паршиво. Впрочем, гнева его родителей из-за занимаемой ими должности боялся любой хоть сколько-нибудь разумный офицер, так что его дискомфорт мог быть оправдан.       Папа остро, внимательно на него смотрел.       – Почему мы говорим о корабле? – резковато спросил он.       Саймон объяснил. После этого Клайв откинулся на спинку стула, сложив руки на груди, и некоторое время продолжал на него смотреть.       – Хорошо, – уже мягче ответил он. – По крайней мере, это ты сообразил.       – И что со мной будет?       – Для начала ты сходишь к медикам. Потом напишешь отчёт. В твоих интересах сдать его как можно скорее. А потом ты прекратишь изъявлять какую-либо инициативу.       – Совсем? – неверяще переспросил Саймон.       – На некоторое время. Угомонись, нечего к себе так внимание привлекать. Кристофер и так наверняка на тебя обиделся; молодым командирам обычно кажется, что чья-то успешная самодеятельность подрывает их авторитет. И... я так понимаю, что ты не хочешь, чтобы я с ним это обсуждал, так что я с ним ни о чём говорить не буду. Хотя следовало бы.       – Не хочу, – согласился Саймон. – А официально?       Клайв устало вздохнул.       – Да, да, официально двух офицеров, добывших коута, повысят, как и было обещано, потому что целый коут – это не что-нибудь. Но я повторяю тебе: ты пока что работаешь как мышка. Понятно?       Саймон кивнул.       – Хорошо. Нам пока что не нужно, чтобы коутов начали массово выбивать. Усвоил?       – Почему? – любознательно спросил Саймон.       – Над нами тоже есть начальство, – многозначительно ответил Клайв, и Саймон выставил перед собой ладони:       – Понял, молчу.       Взгляд у папы вдруг сделался неприятным.       – А теперь неофициально, – негромко, вкрадчиво произнёс Клайв, и у Саймона мороз прошёл по спине. – Ты головой думал, что ты делаешь? Телепорт работает только с объектами, находящимися в зоне его охвата. Всё, что останется за ней – останется на месте. Соображаешь хоть немного?       Саймон поспешно закивал. Он, вообще-то, догадывался, что одни части его тела могло отделить от других частей его тела (учитывая капризность пространства, вынужденного подчиняться применяемому к нему воздействию, и стремительность перемены обстановки в бою, выразиться точнее не представлялось возможным), но у всех остальных закрадывались сомнения в его догадливости. Или же здравомыслии.       Устало вздохнув, папа потёр лицо обеими ладонями, а потом поднял на него столь же усталый взгляд.       – Всё, иди. Сил уже нет тебя ругать. Да, если услышишь разговоры о том, что родители тебя вверх за уши тянут – игнорируй. Ничего не отвечай и не рассказывай. Ты себе знаешь, что ты сам ранг заработал, а остальное пока что неважно.       – Понял. А... вы дома когда будете?..       – Через полчаса.       Кажется, папе нездоровилось. Кивнув, Саймон послушно вышел, а затем столь же послушно направился в больничное крыло; вздохнул с облегчением он только на переходе между корпусами: он думал, что ему достанется сильнее. Хотя и так было довольно-таки неприятно...       После посещения врача он немного повеселел: физически в голове у него всё было в полном порядке, так что тут беспокоиться было не о чем. Оставалось только написать отчёт, и можно было быть свободным.       Над отчётом он, конечно, корпел долго, обдумывая, как лучше писать. Закончил он только часам к пяти, и почти сразу же после того, как он сдал, ему на почту пришла копия приказа о повышении и распоряжение получить новые знаки отличия в отделе снабжения. «Знаки отличия», конечно, было громко сказано: как и в прошлый раз, ему прицепят только новые погоны; внешний вид униформы в целом поменяется только тогда, когда он дослужится до четвёртого ранга, перейдя в категорию старших офицеров. Учитывая, что ему велели особенно не высовываться – произойдёт это ещё не скоро.       Интересно, отчего же наверху тянули время? Для чего это нужно было?..       Чуть позже Саймон появился перед дверью лаборатории, заходить в которую стало почти привычно. Дверь была заперта. Он не особенно расстроился: не успел – так не успел, ему не горело...       – Что, закрыто? – раздался голос Кёртиса где-то сбоку. Обернувшись, Саймон слегка прищурился, пытаясь разобрать выражение на лице Кёртиса, появившегося из другой двери дальше по коридору и для чего-то приближавшегося к нему. Хочешь поговорить, значит, без особого труда догадался он.       – Ты тут сторожил только для того, чтобы констатировать и без того очевидный факт?       – Нет, просто так совпало. В общем, я что сказать хочу: во второй половине дня я теперь работаю там, – Кёртис показал себе за спину. – Выращиваю кристаллы. Так что теперь место, где тебе лучше думается, будет закрыто после конца рабочего дня.       Он замолчал, с любопытством глядя на Саймона; ему было интересно, как тот отреагирует на это.       – Выращиваешь кристаллы? – с любопытством переспросил Саймон, изобразив искренний интерес.       – Ага. Хочешь, покажу? – машинально ответил Кёртис. И тут же обругал себя: попался, опять попался на одну из мелких уловок Саймона. Тому ведь вряд ли было интересно на самом деле. Откажись, взмолился он мысленно. Наверняка были занятия поважнее...       – Хочу.       Да чтоб тебя, бессильно подумал Кёртис, жестом велев следовать за ним. Придётся показывать. Хорошо хоть, в лаборатории больше никого не было, иначе ещё пришлось бы терпеть взгляды коллег, наверняка решивших бы, что это он Саймона сюда завлёк.       Вообще, если со стороны смотреть – так и получалось. Сам позвал.       – Не топать, – предупредил он Саймона перед дверью. – Пол, конечно, специальный, вибрация подавляется, но всё равно не топай. Ничего не трогай и не задевай. Понятно?       – Да, офицер, – ехидно отозвался Саймон, и Кёртису моментально захотелось как-нибудь уколоть его в ответ. Однако видимых причин для этого не было, так что он, насупившись, открыл тому дверь, пропуская внутрь первым, и зашёл сам, тут же закрывая за собой дверь.       – О-о, – не слишком понятно протянул Саймон. – Тебе тут не жарко?       – Нормально, – буркнул Кёртис. – Ничего не поделаешь. Не можешь терпеть – уходи.       – А ты от своей хамоватости так и не избавился, а? – Саймон прошёлся вглубь лаборатории, рассматривая продолговатые сооружения вдоль стен; от их вида помещение было похоже больше не на лабораторию, а на какое-то производство. А потом оглянулся на Кёртиса, почти призывно стоя вполоборота. Тот тут же оказался рядом, придержав его за руку повыше локтя:       – А ты, как я погляжу, – от своей привычки гулять там, куда не звали.       – Где хочу – там и гуляю, – отозвался Саймон, смешливо, по-кошачьи прищурившись на него, и Кёртис с трудом поборол желание вжать его в ближайшую стену. Что ж это такое...       – Нет, в научном отделе ты будешь гулять там, где разрешили.       – Может, ты покажешь мне то, что собирался? – в интонации Саймона проскользнуло ехидство. – Или ты меня сюда позвал разрешения раздавать?       Кёртис едва удержал себя в руках.       – Давай, время-то бежит, – добавил Саймон, не сдержавшись – уж больно забавное у Кёртиса было выражение лица.       Поплотнее стиснув зубы и всё-таки стерпев, Кёртис указал на одну из продолговатых штуковин:       – Побуду очевидным ещё немного: это – печь. В ней выращивают монокристаллы.       Саймон тут же выразил интерес к последнему слову (да и к процессу в целом), и ему пришлось рассказывать. В подробности он не слишком вдавался, но Саймон всё равно слушал с любопытством (вроде бы).       – А программное обеспечение у этих штук своё? – любопытствуя, Саймон склонился над низким столиком, на котором стоял подсоединённый к печи компьютер. На экране в режиме реального времени рисовался график с тремя разными линиями – по словам Кёртиса, показаниями температурных датчиков.       – Саймон, – предупреждающе протянул Кёртис.       – М-м?       Чего он не ожидал в этой ситуации, так это шлепка пониже спины: Кёртис, взгляд которого сам собой сполз ниже, всё-таки не удержал себя в руках. Саймон дёрнулся, выпрямляясь, и, уставившись на Кёртиса, очень нехорошо прищурился. А затем, даже не став ничего предъявлять, сгрёб того за грудки.       Теперь Кёртис попал в ситуацию, которой не ожидал: его почти что протащили спиной вперёд и впечатали в печь напротив работавшей; он изумился самому этому факту, не понимая, откуда в более низком и изящном Саймоне взялась такая силища.       – Тебе повезло, что это – не работающая печь, – выдохнул он, крепко взявшись за запястья Саймона, однако и отцепить того от себя оказалось не так-то просто.       – Нет, это тебе повезло, что это – не работающая печь, – вкрадчивым тоном ответил Саймон, продолжая его держать. – Ещё раз так сделаешь – я тебе лицо разобью, – почти с удовольствием пообещал он вдобавок.       Голос Саймона раздавался так близко, что у Кёртиса возникло желание его заткнуть, чтобы пресечь собственное же желание учинить что-нибудь с его обладателем. Однако последнее перевесило, и он вместо того, чтобы вырываться, цепко придержал Саймона за затылок, наклоняя к нему голову, и поцеловал. К его удивлению, тот не отпрянул, но вдруг ответил, да ещё и с таким напором, что вжал его самого затылком в стенку печи, полностью перехватив инициативу. Последнее отчего-то привело его в кратковременный восторг, и он от неожиданности замер, переживая приятное, щекочущее ощущение где-то под ключицами.       Саймон вдруг отстранился, словно бы из-за того, что не ощущал больше ответа... или сопротивления.       – Я ещё подумаю, заходить ли к тебе теперь, – сообщил ему Саймон, нахально ухмыляясь. – Здесь слишком жарко для размышлений, не находишь?       – Нормально, – процедил Кёртис, испытывая необходимость хоть что-нибудь ответить, и чуть не ударился затылком об стенку печки от досады: брякнул вообще ни к чему, чуть ли не пытаясь убедить в том, что вполне нормально тут было для визита. У него складывалось полнейшее впечатление того, что в присутствии Саймона у него в какие-то моменты попросту отключался мозг.       Усмехнувшись, Саймон отпустил его и вышел, не став нарываться на что-нибудь ещё; Кёртис проводил его взглядом.       До него наконец дошло, что его подавили. Ну, подожди, я тебя возьму, пообещал себе Кёртис, тяжело дыша. Пальцы у него дрожали.

Конец второй части