О выходках и их последствиях

      Когда он появился у Саймона (он пришёл в половине восьмого, так что он точно успел), открыл ему старший Кортс, и он тут же неловко и немного нервно зашуршал пакетом: он на всякий случай купил печенье к чаю, чувствуя, что приходить с пустыми руками было неудобно.       – Заходи, – Клайв немного посторонился, пропуская Кёртиса внутрь. – Саймон предупреждал, что ты можешь прийти. Ну?       Кёртис торопливо шастнул внутрь, и столь же неловко протянул тому пакет.       – О... спасибо. Я передам Саймону. Разувайся, проходи. Руки мыть – на кухню, ванная пока что занята.       – Хорошо, – послушно отозвался Кёртис, столь же послушно разуваясь.       На кухне обнаружился очень задумчивый Фезер, освещённый светом от заката, и Кёртис, поздоровавшись, торопливо отвернулся к умывальнику, чтобы не залипнуть.       – Саймон! – донеслось из коридора. – Хватит плескаться, плавники вырастут. Выползай, к тебе пришли.       Кёртис замер, прислушиваясь, но ответа так и не услышал.       – Нервничаешь? – поинтересовался у него Фезер. Рассеянно вытиравший руки Кёртис всё-таки взглянул на него, обидно, насмешливо ухмылявшегося, и, чуточку помедлив, чтобы не сказать ничего лишнего, спокойно ответил:       – Да.       – О как...       На кухне появился старший Кортс:       – Кёртис? Иди в гостиную. Саймон сейчас подойдёт, так что я передаю тебя ему.       – Хорошо.       Кёртис тут же убрался в гостиную, чтобы не услышать от Фезера ещё какую-нибудь гадость (или не увидеть в его выражении лица), где, не зная, как бы скоротать время, взялся рассматривать комнату. Та была не слишком большой, и это пространство уменьшала ещё и мебель: диван, тумба под телевизором, небольшой стол, почему-то задвинутый в угол (быть может, как раз ради освобождения площади), потрёпанная боксёрская груша – отчего-то в гостиной, хотя ей здесь вряд ли было место... гладильная доска, сложенная к стенке стоя, и выдвижная вешалка в том же положении; тоже не те предметы, которым в гостиной положено было обитаться... Может быть, здесь Саймон и жил? Квартира, насколько можно было судить по планировке, была двухкомнатной, и одной из комнат, очевидно, была спальня родителей. В любом случае, гостиная выглядела так, словно в этом доме не привыкли принимать гостей, а вместо этого жили, жили с уютом, используя все его уголки. Даже одно из окон, которое выходило на балкон, было заделано, и это место занимал плоский шкафчик.       – Пришёл-таки, – негромко отметил Саймон, и задумавшийся Кёртис, вздрогнув, повернул к нему голову.       – Приве... – он непроизвольно осёкся: Саймон явился, не став даже одеваться, только запахнулся в белый махровый халат. – Э... привет.       – Привет.       И тишина. Саймон смотрел на него так, словно думал, что с ним делать.       – Я принёс пече...       – Я знаю.       Снова тишина.       – Пойдём, – наконец произнёс Саймон, направившись мимо него к балконной двери, и Кёртис тут же последовал за ним, осторожно касаясь его плеча:       – Ты не простынешь? У тебя волосы ещё влажные.       – Где? В своей комнате? – поинтересовался Саймон, искоса взглянув на него, и нажал на кнопку, открывавшую дверь.       – Но это же балкон...       Кёртис замер на пороге, осёкшись. По планировке здесь действительно должен был быть балкон (и был, в общем-то), но из него сделали жилую комнату. Маленькую. У Саймона словно была здесь его личная берлога, две трети которой занимала низкая кровать, вместе с матрасом возвышавшаяся над полом едва ли на три десятка сантиметров (а может, и меньше), а почти всё оставшееся пространство занимал низкий шкафчик в противоположной части балкона. Окна были достаточно высоко, так что снаружи не было видно ни мебели, ни того, что могло бы происходить на кровати...       Сухо сглотнув, Кёртис ненадолго перевёл взгляд на окно, пытаясь отвлечься.       – Нет, это моя комната, – Саймон устало вздохнул, усаживаясь на постель и вольготно вытягивая ноги. – Дверь закрой.       – А? А, сейчас...       Кёртис ступил на узкую полоску пола возле кровати, чтобы закрыть за собой дверь, и, развернувшись, бочком сел на постель. На глаза ему попались ступни Саймона, и он непроизвольно задержал на них взгляд: в некоторых местах на коже темнели следы, словно когда-то Саймон колотил что-то так, что сбивал ноги в кровь...       Ему вспомнилась потрёпанная боксёрская груша в гостиной.       Цыкнув, Саймон подтянул ноги к себе и, вытащив из почти миниатюрного плоского шкафчика под полкой возле кровати пару носок, натянул их, скрывая эти следы.       – Саймон...       – Давай не будем, – отозвался тот, снова вытягивая ноги и укладывая одну на другую. – Устраивайся поудобнее.       Кёртис сел глубже, наконец нормально пристроив ноги, и, ещё немного подумав, опёрся на локоть, почти сразу об этом пожалев: он очутился куда ближе к Саймону, и сейчас чувствовал исходивший от того терпкий запах, в изначальную сладкую нотку которого примешивался тонкий цветочный аромат мыла. Ещё пахло тёплой, чистой тканью от халата и постели, и этот запах кружил ему голову; ещё было немного неудобно, потому что ему казалось, что от него всё ещё горьковато пахло реактивами. От всего этого его начало мелко потряхивать. Будь они с Саймоном в нормальных отношениях – он бы уже нависал сверху, жадно поглаживая того под халатом и пытаясь распробовать на вкус кожу, наверняка ещё самую чуточку пощипывавшую язык из-за мыла...       Несколько минут они молчали, глядя друг на друга. И Кёртис не выдержал.       – Саймон? – он снова чуточку нервно сглотнул, не зная, как и предложить. И вообще, стоило ли это делать... вдруг обидится.       – Да-а? – протянул тот с интересом.       – Ты же прямо из душа? – он взял его за краешек полы халата, уперев жестковатый уголок в подушечку большого пальца.       – И?       – И чистенький...       Кёртис так жадно окинул взглядом его пах, что ему стало любопытно: если он согласится, Кёртис дёрнет полу халата, открывая взгляду всё, что только можно было (это желание можно было прочесть у него на лице), или сдержится и просто сдвинет её? Ему было настолько интересно, что он даже не стал пытаться с тем играть.       – Можешь, если хочешь, – разрешил он, немного сгибая колено; пола халата чуточку, почти провокационно сползла в сторону.       «Можешь, если хочешь». И как именно стоило это понимать? На самом деле можно? Кёртис заглянул в глаза Саймону и, опалённый удивительно чистым жёлтым цветом радужек, будто бы чуточку светившихся, ненадолго задержал дыхание, опуская взгляд. Саймон за ним наблюдал. К его удивлению, краешек халата тот отпустил, и вслед за этим его пальцы скользнули ниже, заползая на заднюю поверхность бедра, и Кёртис, уложив на неё и ладонь, немного наклонил голову, целуя его чуть выше колена.       Вот это да, почти возбуждённо подумал Саймон: вид кротко склонившего голову Кёртиса затронул что-то у него внутри. Пальцы того, тем не менее, медленно и щекотно ползли выше, и от этого у него самого защекотало что-то за ключицами. Наверное, всё же следовало дать Кёртису то, чего тот хотел, иначе спокойного разговора у них не выйдет; того аж потряхивало от желания.       Взяв его за прядь волос, Саймон легонько потянул на себя, и Кёртис подчинился, устраиваясь поудобнее и уже просто укладываясь, готовый провести довольно продолжительное время. Настолько продолжительное, насколько Саймон захочет. Тот огладил его по щеке и скулам, скользнув пальцами под нижней челюстью, уложил ладонь ему на горло, и Кёртис снова заглянул ему в глаза, пытаясь понять, был ли это намёк на то, что Саймон хотел сразу настолько глубоко, насколько возможно, но ничего во взгляде Саймона не разобрал. Его только коротко огладили по горлу, а затем Саймон, оторвав от него ладонь, провёл кончиками пальцев по его шее, сбоку, там, где стучала живо бежавшая кровь. Кёртис почти томно прикрыл глаза, медленно вдыхая и пытаясь свыкнуться с тем, что он только что узнал: он подставил Саймону шею, горло, одно из наиболее уязвимых мест, и уж точно наиболее символическое, позволил, расслабившись, прикоснуться к себе там, и ему это понравилось.       Саймон беззвучно вздохнул; Кёртис прямо-таки решил его удивлять сегодня. Зрелище было замечательное. Очертив кончиками пальцев линию его челюсти, – Кёртис послушно приподнял голову, чтобы он мог это сделать, – он скользнул ими ему за ухо, и тот всё столь же покорно опустил голову, безропотно подставляя под его прикосновения затылок. А потом поддел пальцем внутренний край полы халата, спокойно лежавшей на бедре всё это время, и одним движением отвернул её, окидывая взглядом то, что она и так уже не особо-то скрывала.       – Хочешь, – со сложной, малопонятной интонацией произнёс Кёртис, томно и доверчиво взглянув на него, и Саймон непроизвольно облизнулся.       – Не обязательно так, – ответил он, намекая на то, что это действительно было необязательно.       Кёртис только усмехнулся чему-то и мягко вобрал его член в рот – но пока только немного; Саймон чувствовал, как его трогали языком, знакомясь. Когда он аккуратно погладил того по волосам, ничуть не поторапливая, Кёртис, коротко взглянув на него, опустил голову ниже, глубже погружая его в тепло, и он непроизвольно вздохнул, продолжая гладить того по голове. После этого Кёртис взялся неторопливо скользить губами по его члену, умудряясь ещё и поглаживать его языком, изредка щекотно и возбуждающе чиркая самым кончиком. Пытается показать, что умеет, догадался Саймон, сопоставив эту нарочитую неспешность и подрагивавшие пальцы Кёртиса на своём бедре. Это не было для него чем-то важным, но тот, похоже, пытался что-то ему доказать – иначе набросился бы в своей обычной манере, быстро, жадно и жарко.       По самому Кёртису безостановочно и требовательно бегали мурашки. Во-первых, он неудачно лёг, и теперь не мог сунуть под себя руку – а ему уже довольно давно нужно было, а во-вторых... когда бы он ни поднимал взгляд, он сталкивался им со взглядом Саймона. Тот смотрел на него. Не наблюдал за процессом – смотрел ему в глаза, и от этого его почти что мелко трясло; он в жизни не думал, что мурашки могли кусать его так часто и так сильно.       Почувствовав, что больше не выдерживал, Саймон сжал плечо Кёртиса, пытаясь отодвинуть его от себя, но тот не дался, только заглотнув его глубже и так восхитительно сжав его, что у него чуть в глазах не потемнело. В поднятом после этого на него взгляде Кёртиса, отметившего, что долго он не продержался, будто бы слегка оголодал, он отчётливо прочёл «так значит, у тебя никого сейчас нет». И облегчение от этой мысли. Саймон, которому стало немного неудобно, подсунул ему свою кружку с полочки, но Кёртис без тени стыда показал ему язык, показывая, что выплёвывать уже ничего не будет, и кружка отправилась обратно на полочку.       – Саймон... – позвал его привставший Кёртис, подбираясь ближе к нему и, похоже, планируя нависнуть над ним; оценив то, как его потряхивало, Саймон повалил его на постель, нависая сверху сам, и поцеловал, одновременно торопливо расстёгивая на том ремень, а затем и брюки. Как только последние оказались посвободнее, Кёртис глухо застонал в поцелуй, и он, оторвавшись, торопливо прижал палец к губам, мягко зашипев. – Нас слышно? – спохватился Кёртис, только сейчас сообразив об этом подумать.       – Нет, но будет, если ты планируешь вести себя громко, – Саймон подцепил резинку на его трусах, и Кёртис затаил дыхание. – Звукоизоляция, конечно, хорошая, я для этого дверь поменял.       За него взялись сразу с быстрым, напористым темпом, и он непроизвольно вцепился Саймону в плечи, не зная, куда девать руки. А затем, вспомнив, что под халатом, уже и так чуточку распахнувшимся, тот буквально был без ничего, он нетерпеливо подёргал поясок, развязывая его, и жадно заскользил ладонями по сильному, гибкому телу, чуть не застонав от восторга: вот это всё сейчас было его, только его, и могло быть и потом, если Саймон согласится с ним быть...       Он закончил, даже не сразу успев понять, что это произошло. Только бы он не взялся скалиться, подумал Кёртис, зажмурившись; он почувствовал, что щёки начали гореть от приливавшей крови. Стыдно-то как...       Но Саймон крайне дипломатично ничего по этому поводу не сказал. Только уселся и, нахмурившись, зевнул, прикрывшись тыльной стороной ладони:       – М-м... ну вот, окончательно разморило.       Кёртис вдруг сообразил, что если бы он не полез к Саймону и сдержался, то того сейчас не клонило бы в сон. Следовательно... Он мысленно обругал самого себя.       – Мне... уходить? – с надеждой на обратное спросил он. Саймон снова зевнул, борясь с сонливостью, и только пожал плечами:       – Не знаю... Я обещал тебе разговор, так что оставайся, если хочешь. Мне просто нужно вздремнуть пару часов.       – Я останусь, – моментально ответил тот. – ...Если можно.       Саймон ещё несколько мгновений сонно на него смотрел.       – Раздевайся.       – Что?       – Раздевайся, – терпеливо повторил Саймон. – Я помял тебе униформу. Может, и запачкалось где, где не уследил. Естественно, я не собираюсь выгонять тебя утром настолько рано, чтобы ты успел её привести в порядок прежде чем появляться на работе, поэтому я её сейчас закину стираться. Проснусь – достану. Когда договорим – можно уже будет и выгладить.       Кёртис прикусил губу, глядя на него. Саймон знал, что привёл ему униформу в неподобающий вид, и теперь спокойно собирался это сам же и исправлять, раз он изъявил желание остаться. Выгладить, может, заставит и его самого, но это всё равно... Саймон так спокойно принял то, что поступил не наиболее подходящим образом, и теперь предлагал позволить ему что-то сделать.       Ему вдруг стало стыдно за то, что он когда-то в сердцах воскликнул «да будь же ты мужчиной»: Саймон, оказывается, действительно поступал как мужчина, пусть и поиграться любил.       – Ну? – потормошил его Саймон, зевая.       – Да-да, сейчас... – Кёртис взялся раздеваться. – А это ничего, что я у тебя...       – Ничего, – Саймон взял у него пиджак. – Давай быстрее. И лезь потом под одеяло. Я бы дал тебе что-нибудь одеться, но ты и сам понимаешь, у меня нет ничего твоего размера.       – Хорошо, – послушно согласился Кёртис, и Саймон, дождавшись, пока он разденется, и забрав у него рубашку с брюками, вышел.       Кёртис перевёл дух, косясь на одеяло. У него начала крепнуть надежда на то, что с ним всё-таки будут: Саймон не отказал ему, хотя мог велеть справляться со своей проблемой самому, и обходился с ним гораздо мягче того, чем он мог ожидать. Может быть, всё будет хорошо...       – Я кому сказал «под одеяло»? – вяло прищурился на него вернувшийся Саймон. Кёртис виновато улыбнулся:       – Неудобно...       Вздохнув, Саймон сдёрнул с постели одеяло, просто толкнул его в плечо, роняя на кровать, накрыл, забрался затем под одеяло и сам, и что-то почти машинально сделал с передатчиком.       – Саймон, а мы... ну...       – Ну что? – тот потёр глаза.       – Ты будешь со мной? – прямо спросил Кёртис.       – Я – да, а ты как там себе решишь, – сонно забормотал Саймон, пристраивая голову на подушку. – Захочешь, не захочешь...       Кёртис недоуменно хлопнул глазами. Почему?..       Он наклонил голову к Саймону, присматриваясь, но в наступивших сумерках не увидел, чтобы что-то слабо светилось жёлтым. Кёртис наклонился ещё немного, вслушиваясь: Саймон дышал так тихо... Он поднёс к тому тыльную сторону ладони, ловя прохладное, неспешное дыхание, и понял, что тот действительно уже спал.       Ещё немного повисев на локте, он ощутил, что сонливость начала накатывать и на него: он устал, день клонился к концу, и мирно спавший рядом Саймон вдобавок тоже расслаблял его. Так что он и сам устроился рядышком и прикрыл глаза, надеясь на то, что при пробуждении не последует никаких сюрпризов. Саймон, в конце концов, сказал, что будет...       – Кёртис, – донёсся до него голос Саймона, отчего-то вкрадчивый, и он проснулся от этой нотки. Где-то рядом негромко пищал будильник, которого до этого он даже не слышал. – Кё-ёрти-ис.       Просыпаться после очень краткого сна было тяжело, но возле Саймона – приятно.       – М-м? – Кёртис приоткрыл глаза, ощущая, что веки слегка опухли. Лежавший напротив Саймон смотрел на него отчего-то остро.       – Пусти. Встать хочу.       Видя, что Кёртис только озадаченно моргнул, не понимая, о чём шла речь, Саймон шевельнулся, привлекая внимание к рукам, и Кёртис опустил взгляд. И почти тут же крупно вздрогнул, отпуская оба его запястья. Во сне взял, догадался Саймон. Неосознанно.       – Извини, – пробормотал Кёртис. – Я... извини.       Саймон вздохнул. Что ещё, собственно, оставалось делать...       – Ты куда? – забеспокоился Кёртис, когда он начал выбираться из постели.       – Сказал же, встать хочу, – отозвался Саймон. А потом, поняв, что так дело не пойдёт, навис над Кёртисом, опустив к нему голову. – Кёртис, это мой дом. Я никуда не ухожу. Сейчас я иду вывесить твою униформу, чуть позже её можно будет выгладить. Но я никуда не ухожу. Ты меня услышал?       Кёртис закивал, неловко зажмурившись, и Саймон сел, перестав над ним нависать.       – Хорошо. А теперь – если хочешь перекусить, выползай уже; если нет... – Саймон немного поколебался. Он собирался заставить Кёртиса выгладить свою униформу самостоятельно, но не очень хотел доверять тому старенький утюг. Гладить самому было лениво, доставать новый утюг, купленный ему папой перед отъездом – тоже.       – Встаю, – заверил его тот, приподнявшись на руках; он слегка покачивался, неохотно и сонно жмурясь, и Саймону захотелось дать ему поспать ещё.       – Ладно, спи, – тут же последовал он этому желанию, даже не задумываясь. – Я тебя утром уже разбужу.       – Нет-нет, я встаю, – Кёртис тяжело поднялся. Спать после вчерашних переживаний хотелось неимоверно, но он не хотел, чтобы Саймон всё за него делал. – Я сам разберусь с униформой, спасибо, что позволил воспользоваться стиральной...       – Оставь этот официоз, – перебил его Саймон. – Мы с тобой не вчера встретились, так что нечего. Да, и передвигайся потише; родители очень чутко спят.       – Хорошо.       Несколько секунд они стояли, глядя друг другу в глаза, а потом Кёртис, сдавшись, отвёл взгляд. Выглядел он виновато.       – Ну что ты теперь-то? – Саймон, открыв балконную дверь, подтолкнул его в гостиную. – Будет тебе уже.       – Не знаю, – Кёртис затормозил сразу же за порогом. – Я... не знаю.       Саймон мягко обнял его, прислонившись лбом к его шее, и из Кёртиса вырвался прерывистый вздох.       – Сложно, – тихо произнёс Кёртис. – То, что я чувствую, очень сложное. Это... тяжело. Я не знаю, что ты чувствуешь. Я не знаю, о чём ты думаешь. Я забыл, что ты любишь.       Ещё он видел, что с Саймоном всё ещё что-то было не в порядке, хоть и не так сильно, как тогда, когда тот только пришёл к нему в лабораторию. Его это беспокоило. Саймон из-за этого ощущался довольно... прохладно, словно мыслями был где-то ещё.       – Нарываешься на напоминание о том, что я люблю тебя? – поинтересовался Саймон. Темнота за окном и в доме странно влияла на него, заставляя его ощущать себя ближе к Кёртису, чем они были ещё вечером – всего пару часов назад. И Кёртис, кажется, испытывал то же самое, раз взялся откровенничать на ровном месте.       – Нет, я пытаюсь объяснить... мне тяжело и немного страшно. Я не знаю точно, как правильно... быть.       – Я думаю, мы попробуем с этим разобраться. Иди. Иди, малыш. Если хочешь есть – иди на кухню, нет – садись на диван и жди. С глажкой мы возимся тут, я принесу.       Несмотря на указание, Кёртис, которого пробрала ощутимая дрожь после слова «малыш», тенью последовал за ним, как приклеенный, всё норовя коснуться его. Словно пытался убедиться в том, что не спал. Саймон с некоторым удивлением открыл для себя, что видеть Кёртиса в таком состоянии было странно и отчасти тоже тяжело, будто это самое состояние в некоторой мере сообщалось ему самому. Немного хотелось что-то для того сделать, но он хорошо понимал, что тут Кёртис должен был справиться сам, и помочь могло разве что время.       Кёртис так настойчиво сунулся вперёд него к гладильной доске, едва он успел её разложить, что он понял ещё и то, что придётся-таки, наверное, доставать новый утюг.       – Ну что ты суёшься-то? – Саймон немного оттеснил его. – Сядь, рано ещё. Форма ещё слишком влажная, ты ничего толком сейчас не нагладишь. Сядь, говорю.       Кёртис послушно примостил зад на диван, но почти сразу же последовал за ним на кухню.       – Будешь? – Саймон включил чайник, не став ничего говорить Кёртису по поводу того, что тот не послушался, и Кёртис помотал головой. – Давай, ты же не ужинал. Голодный, наверное.       На этот раз Кёртис неуверенно кивнул, решив не упираться.       – Вот и молодец. Садись. Садись, я тебе бутербродов слеплю. Чай, кофе?       Кёртис неразборчиво кивнул, и Саймон, беззвучно вздохнув, остановился на чае. Кофе, кажется, Кёртису давать не следовало.       Ужинали они в тишине. Кёртис неуверенно поглядывал на Саймона, не решаясь заговорить; ему казалось, что несколько неверных слов сейчас закончат всё то, что сейчас происходило, и Саймон его выставит. Вряд ли это было так, раз его пустили в постель, скорее, просто его тревожность никак не засыпала.       – Пей быстрее, – поторопил его Саймон. – Замёрзнешь. Допивай и топай под одеяло.       – А форма? – тихо спросил Кёртис, осторожно касаясь костяшек кисти Саймона, расслабленно лежавшей на столе. Стол на кухне был маленьким (да и сам кухня была миниатюрной, как и квартира в целом), и Саймон находился к нему очень близко, но разделявший их стол почему-то казался препятствием.       – Да сам уже выглажу. Простудишься ещё, будешь потом говорить, что это я виноват...       Кёртис слабо улыбнулся:       – Да брось, я же не комнатная фиалка.       – Может быть. Но это тебе завтра на работу, я-то завтра ещё сижу дома.       – А послезавтра? – тут же спросил Кёртис. Саймон кивнул.       – Если мы до чего-нибудь договоримся, то субботу я проведу с тобой, – сообщил он, прямо глядя Кёртису в глаза, и у того прошел морозец по спине. Кёртис не чувствовал, что это была манипуляция – ему просто обещали освободить для него собственное время без какого-либо давления или хитростей, просто и открыто. Он чувствовал, что сейчас Саймон этого хотел, а не дразнился.       – Спасибо, – шепнул он, и Саймон, перегнувшись через стол, коснулся губами его щеки; Кёртис не совсем понял, к чему это было, но теперь его бросило в жар. Следом Саймон задумчиво провёл большим пальцем по его щеке.       – Щётку я тебе, конечно, выдам... у меня, впрочем, есть запасной станок, могу тоже дать. Насовсем.       Кёртис уставился на него.       – А если ты мне его дашь насовсем, – осторожно начал он. – Могу я оставить его тут?       – Конечно, можешь. Не попрёшься же ты с ним на работу.       Кёртис отпил из кружки, ожидая, пока до Саймона дойдёт.       – Ах, так ты это имел в виду, – Саймон усмехнулся. – Да ты настойчивый.       – Вроде всегда таким был. Я бы, конечно, хотел утащить тебя к себе, – ещё более осторожно заметил Кёртис. – Я всё-таки один живу...       – А не торопишься?       Кёртис опустил взгляд, дрогнув. Конечно, Саймон не даст ему всё и сразу...       – Нам нужно ещё поговорить, если ты не забыл, – добавил Саймон. – Так что давай, заканчивай с чаем, и пойдём.       Кёртис послушно допил уже подстывший чай и сунулся мыть кружку под внимательным взглядом Саймона.       Потом они вернулись на балкон (Кёртису всё ещё было непривычно от мысли, что это – комната Саймона), где Саймон сразу же загнал его под одеяло и уселся рядом, скрестив ноги и опёршись локтем на узкую полочку, словно специально расположенную на очень удобной для этого высоте.       А затем Саймон заговорил. О том, как решил, что попытается с ним сделать, о том, по каким причинам это решил, о том, как методично добивался цели. И затем, окончательно выбив растерявшегося Кёртиса из колеи, попросил за это всё прощения.       – Нет? – переспросил Саймон, видя, что Кёртис ничего не отвечал. Ошеломлённый Кёртис, вздрогнув, пришёл в себя и торопливо уселся, после чего тут же потянул Саймона к себе, чтобы обнять.       – Это ничего, – столь же торопливо ответил он, чувствуя себя очень неловко: Саймон так открыто и твёрдо признавал свою вину, что ему было почти неудобно. Он не слишком понимал почему, но догадывался, что оттого, что перед ним редко извинялись, и ещё реже – искренне. – Я даже не... не мог представить, что причинённое мной будет иметь такие последствия.       – Разве тебе не больно? – глухо спросил Саймон.       – Это ничего, – повторил Кёртис, особенно не раздумывая. – Теперь неважно. Совсем неважно...       Саймон как-то странно вздохнул. Он тут же немного отстранился, чтобы знать, что с тем, но Саймон только задумчиво покачал головой.       – Вот об этом я и собирался с тобой поговорить. Мы с тобой так много сделали друг другу, что...       – Это было раньше, – нетерпеливо перебил его Кёртис. Саймон только невесело усмехнулся. – Это можно там и оставить.       – Хочешь сказать, сможешь мне забыть?       Кёртис кивнул.       – Да, но... ты? – осторожно спросил он затем.       – Попробую, – Саймон снова усмехнулся. – Куда деваться...       Вот именно, никуда ты от меня теперь не денешься, подумал Кёртис, снова прижав Саймона к себе.       – Так, ладно, – заговорил через некоторое время Саймон. – Думаю, уже можно гладить. Марш под одеяло.       Последнее указание Кёртис выполнил сугубо технически, попросту утащив одеяло в гостиную и завернувшись в него там. Саймон чувствовал на себе его взгляд, пока выглаживал ему униформу, но каждый раз, когда он поднимал на того глаза, не мог разобрать, что было в этом взгляде. Кроме голода. Голод виднелся отчётливо.       – Саймон? – в какой-то момент подал голос Кёртис.       – Да?       – Хочешь куда-нибудь?       Саймон аж притормозил, пытаясь понять, к чему это было; потом опять заскользил по ткани утюгом.       – Что ты имеешь в виду?       – Ну... ты вроде часто ходишь в кино, да? Хочешь в субботу в кино?       – В субботу не будет ничего интересного, – отозвался Саймон, выключив утюг. Ухаживать за ним собирались, что ли... смысла в этом уже не было, но если Кёртису хотелось – он мог пойти навстречу. – Иди, укладывайся, я сейчас вывешу и приду.       – Это значило «нет»? – прямо спросил Кёртис.       – Это значило, что в субботу не будет ничего интересного, – терпеливо повторил Саймон. – Ты в зоопарке был?       – Был, – растерянно подтвердил Кёртис, не понимая, к чему это было.       – А я не был.       – И... ты хочешь, чтобы я сводил тебя? В зоопарк?       Саймон бросил на него долгий взгляд.       – Не хочешь – не веди. Сам как-нибудь схожу, когда возможность выпадет. Можем пойти и обычно скучно поужинать, если тебе хочется куда-то пойти.       – Хорошо, пойдём, если хочешь, – торопливо согласился Кёртис, без особого труда догадавшись о невысказанном «тогда схожу с кем-нибудь другим» (было ли это провокацией, или Саймон действительно так бы и сделал?..). Он вроде как припоминал, что когда-то давно, когда родители водили их с братом в зоопарк, звали и Саймона, но тот тогда отказался. Не хотел идти с ним?..       Саймон почему-то промолчал.       – Саймон? Так мы пойдём?       – Так ты же только что согласился.       Кёртис недоуменно моргнул. Саймон был... немногословен.       – Ты обычно говоришь больше, – заметил он всё-таки.       На мгновение отвлёкшись от вешалки, Саймон бросил на него острый взгляд.       – Нет, обычно я молчун. Разве не помнишь?       – Но... – Кёртис осёкся. Действительно, в детстве Саймон чаще всего молчал. – Так ты так... только со мной?       – Ну, я, разумеется, с возрастом стал более разговорчивым. Но не со всеми. Тебе, наверное, придётся привыкать. Я не всегда хочу потрепаться и, как ты теперь понимаешь, не всегда остроумен, так что... – Саймон, как раз закончивший к этому моменту с униформой, развёл руками.       – Это тоже ничего, – мгновенно ответил Кёртис. После этого Саймон взглянул на него не только остро, но и очень внимательно. – Что?       – Ничего.       – Саймон? – забеспокоился Кёртис, почувствовав вдруг, будто что-то было не в порядке.       – Ничего, – повторил тот, жестом показывая на балконную дверь.       – Ты расстроился? – поднявшийся с дивана Кёртис заглянул Саймону в глаза; взгляд у того всё ещё был острым и почему-то расчётливым, и это обеспокоило его ещё сильнее.       – Нет. С чего бы мне?       Кёртис неуверенно пожал плечами.       – Так, всё, заканчивай с глупыми вопросами. Тебе поспать осталось всего ничего. Давай, ложись, я разбужу тебя завтра, помогу собраться. Разговоры – потом, у нас ещё будет для этого время.       Кёртис прилип к нему, обняв его вместе с одеялом, отчего ему неожиданно стало уютно, и он ненадолго прижался к тому, уткнувшись носом в шею и греясь сразу в нескольких смыслах. Он всё же солгал: его обеспокоило то, что Кёртису всё подряд было «ничего». То ли Кёртис любил его слишком сильно, то ли не так уж и любил... наверное, всё же первое, раз тот так пытался всё исправить.       Ну, уже решил. Дальше видно будет, подумал он, подставляя чмокнувшему его в висок Кёртису ещё и щёку.

Конец третьей части