О выходках и их последствиях

      До четверга всё шло хорошо. Кёртис вроде бы ужился с Клайвом и Уиллом, которых теперь так и приходилось называть в нерабочее время; возможно, потому, что из комнаты Саймона выбирался по минимуму, чтобы не мешать людям, привыкшим жить вдвоём и только периодически впускавшим в этот маленький мирок сына.       А в четверг Уилл, словно бы дождавшийся именно этого дня (четверги Кёртис не любил, они у него были неудачными), возник в дверях балкона, когда Кёртис мыл крохотный свободный участок пола.       Когда он поднял взгляд, то тут же наткнулся на ухмылочку, мгновенно вызвавшую у него неприязнь: он не любил таких людей. Да, Саймон, может быть, и ухмылялся похоже, но Саймон знал, что не был красавцем, и только пользовался тем, что в нём было эффектным, поэтому оттенок такой ухмылки был другим. А эта была такой самодовольной, словно этот человек приложил какие-то усилия, чтобы таким родиться. Там же – высокомерие и едва заметное презрение. Раньше Кёртису такие люди были неинтересны, а после более близкого знакомства с Уиллом – и вовсе неприятны. Кроме того, тот ведь превосходно умел держать лицо, а значит, вот это вот ему специально показали. И для чего? Просто так обидеть?       Хотя, если задуматься, сам он тоже когда-то просто так учудил... но ведь у него мозги на место встали. А тут-то что? Уже давно взрослый дядька...       – Нервничаешь? – поинтересовался Уилл. Только интонация была уже немного не та, что при первом таком вопросе. Ещё более насмешливая...       – Да, – ответил он спокойно, так же, как и в прошлый раз; может быть, именно от этого ответа его не трогали прежде.       – Ну-ну, – ехидно ответил Уилл. Но не ушёл – наблюдал за ним до тех пор, пока он не закончил с полом и не решил выходить, да и то, не сразу соизволил отодвинуться от двери. Кёртис стерпел, попутно раздумывая, говорить ли об этом Саймону, но решил, что пока что нечего было. Это было не слишком существенно.       К тому времени, как Саймон вернулся, он уже и думать об этом забыл, особенно когда того увидел. Пересеклись они в вестибюле, и он тут же сгрёб Саймона в охапку, радуясь его возвращению:       – Почему сразу ко мне не зашёл? Ты же обычно сразу у меня появлялся.       – Не-а. Чаще всего я сначала писал и подавал отчёт, а потом уже куда-то шёл.       – А... – Кёртис немного расстроился. Он-то думал, что к нему шли сразу после возвращения. – А что это у тебя?       – С нагрудником непорядок, – Саймон приподнял сложенный нагрудник от экипировки, но как-то странно, ловко не показывая ему почти ничего. – Сдам, получу новый.       – А что с ним?       Кёртис коснулся сложенной вещи, укладывая сверху ладонь, и пальцы у него легли на что-то, чего не должно было быть на поверхности нагрудника. Это как раз было место, которого он так и не увидел.       – Это что, дырка?       – Ну дырка, – буркнул Саймон. – Ничего такого.       – Ты ранен? Тебе нужно... – оглянувшийся на больничное крыло Кёртис почувствовал, что его запястье сжали, и сжали сильно.       – Ты думаешь, я был бы сейчас здесь, если бы был ранен? – резонно осведомился Саймон.       Этот вопрос его отрезвил.       – А... хорошо, – Кёртис неловко взъерошил волосы; хватка на его запястье тут же ослабла. – Так ты сейчас...       – Да, в отдел снабжения. Ты шёл обедать? Иди, я подойду минут через пятнадцать-двадцать.       Кёртис кивнул. Но сначала чмокнул его, не удержавшись, и только потом отпустил.       Через двадцать минут Саймон действительно появился в столовой, как-то странно улыбаясь (а того просто умиляла непосредственность, с которой его не постеснялись поцеловать на людях), и он тут же насторожился: помимо последнего, Саймон переоделся в гражданское, но при этом отчего-то оставался в форменных ботинках.       – Ты уже был дома? – поинтересовался он. Ему теперь было это всё любопытно, потому что специфики работы он не знал, а...       – Нет, просто беру с собой пару джинсов и свитер. Места много не занимает, а может понадобиться.       ...а, между прочим, дыра в нагруднике была где-то в нижней части торса. И Саймон, неся его, так и прижимал к себе спереди, хотя мог бы сложить в рюкзак, если там было место. Но он же и в самом деле не станет расхаживать с ранением, подумал Кёртис, выбрасывая эти мысли из головы. У него только одежда с размышлениями не сходилась.       – Как ты тут? – поинтересовался Саймон, видя, что Кёртис завис над чашечкой. Эспрессо глушил; интересно, отчего. – Дома всё в порядке?       – Да, всё хорошо, – тут же ответил тот. Ответил подозрительно быстро, но Саймон не стал выспрашивать: банально было не то место, чтобы чем-то делиться – много ушей вокруг, кто-то мог просто от скуки слушать чужие разговоры, обедая. Да и Кёртис – взрослый мальчик; сам решит, разбираться с проблемой, жаловаться, или просто собирать вещи и уходить к себе, приходя только на время его выходных.       Кёртис же не солгал... если не считать Уилла. Взгляд и интонация у того были отвратительными, когда Клайв не видел и не слышал. Его как будто пытались вывести из себя. Или же проверяли, на сколько его хватит.       – Саймон? Ты уже будешь дома, когда я приду?       Саймон угукнул.       – Я тебе даже больше скажу: я планирую к этому моменту выползти из ванны, – заговорщически сообщил он. Кёртис тут же облизнулся, непроизвольно вспомнив Саймона в халате, под которым ничего не было.       – Ты иногда такой паршивец...       – Да ну брось, я знаю, что у вас время после обеда полностью ваше. Иногда нужно и о другом подумать, – Саймон усмехнулся.       – Об этом я надумался на год вперёд, – буркнул Кёртис.       – Извини.       – А, да ладно. Спасибо, что не прямо с утра, – Кёртис добродушно улыбнулся. На самом деле, было немного легче, когда он знал, что теперь точно мог что-нибудь получить; ожидание, правда, было сложнее, но лучше было просто ждать, чем страдать и изводиться. – А почему домой не пошёл есть?       – С тобой хотел повидаться, почему же ещё. Да и к родителям зайду. Я обычно рассказываю им что-то интересное, если есть. Да и вообще показываюсь. Ну, знаешь... – Саймон неопределённо повёл плечами. – Родители.       Кёртис кивнул, перестав после этого расспрашивать и дав Саймону нормально заняться обедом: тот ел с приличным аппетитом, словно был голоден, да и взял себе немало. Интересно, чем они там питаются, задался он вопросом. Ему теперь было интересно всё подряд – другой отдел, оказывается, жил совсем по-другому.       Вообще, он в последнее время думал о том, насколько сильными были отличия между отделами в принципе. Помимо того, что каждому было отведено определённое место, они также отличались способами работы, её графиком, организацией, внутренним устройством, и, в принципе, любой офицер мог найти себе что-нибудь по душе, если способности совпадали с желаемым или удобным графиком. Интересно, это человек, устроивший весь этот уклад в целом, был настолько толерантен к нуждам людей, или это был простой расчёт эффективности?       Кёртис встряхнул головой, отгоняя от себя праздные мысли: ему нужно было сейчас вертеть в голове другое, рабочее, у него был большущий проект, к которому его подсоединили, и конкретно его часть работы требовала шевеления мозгами в организационном плане. Впрочем, он не жаловался – ему было интересно, а большего ему не нужно было.       Саймон же, заглянув к родителям, тихонько вложил папе в пальцы то, что осталось от пули:       – Передай дяде Хэвлоку анонимно, если им для исследований ещё нужно.       – И что кому ты сказал? – поинтересовался Клайв, положив отработанный боеприпас во внутренний карман пиджака. Саймон пожал плечами:       – Мои знают, что меня едва ли клюнуло. Сделал вид, что просто застряло в жилете. Кёртис вообще ничего не увидит, я сейчас дома ещё долечусь.       – А как это ты сделал вид? – резонно поинтересовался Клайв. Насколько он знал, медик в отряде у сына сразу же взялся бы разбираться с проблемой, не откладывая – а Саймону нужно было время, чтобы сосредоточиться, и определённое время на сам процесс. Кроме того, сыну нужен был после этого лишний приём пищи, а на это могли обратить внимание.       Саймон сразу же помрачнел.       – У нас треть отряда выбило, – сообщил он. – Новенькие, младшенькие, все, – он махнул рукой; видно было, что его это огорчало и злило. – Так жаль их... Одного не успели довезти хоть куда-то. Я думал, хотя бы этот выживет. Такой сообразительный парень был, и так глупо...       Он покачал головой, прикусив губу, и Клайв устало вздохнул.       – Второй отряд сильно пострадал?       – Чуть больше нашего.       – Ох...       Клайв ненадолго сжал переносицу. Ему было жаль ребят. Так много сил уходило на качественную подготовку, и вот так действительно глупо их терять... Что же коуты готовили, если Император сам так тщательно готовился? Они с Дуайтом видели те траты бюджета, которые тот резервировал лично на свои нужды, и от них не слишком-то скрывали их назначение. Мало того, что Император совершенствовал и усиливал аппаратуру противовоздушных орудий, так ещё и вокруг главного корпуса штаба начались какие-то строительные работы, на которые в будущем было зарезервировано просто колоссальное количество энергии, сейчас планомерно вырабатывавшейся и запасавшейся. Неужели готовился какой-то экран... Только наземного нападения им сейчас и не хватало.       И на собраниях его преследовал тёмный беспокойный взгляд логиста, словно бы тому дали специфическую работу, к которой тот уже полностью подготовился, но желал бы ещё и знать срок, когда что-то начнётся. Прямо как когда-то давно...       – А как так вышло? Там тоже был молодняк? Запаниковали? – спросил он, желая знать обстоятельства.       Взгляд у Саймона сделался вдруг чужим. Чужим, острым и уже безразличным, как у человека, который тщетно о чём-то предупреждал.       – У вас с этим твоим Гленном много работы. Коутов было два.       Он ожидал, что у папы хоть что-то промелькнёт в глазах.       – Корабль? – коротко, жёстко спросил Клайв, которому взгляд этот совершенно не понравился. Он всё равно не позволял себе эмоциональных реакций на работе в львиной доле случаев, и провоцировать его на это было глупо и попросту бесполезно.       – Нет его больше. Спаренный «гриф» взял его в клещи и расстрелял, а потом оба из пары вдарили по газу, чтобы возле нас не рвануло.       – Хорошо.       – «Хорошо»?       – Лучше, чем могло бы быть. Ну, а теперь, – Клайв поднялся из-за стола. – Я пойду и огорчу его.       Саймон тут же пожалел и о своих словах, и о выражении лица: он не знал, что папа должен будет отчитываться об этом Императору лично.       – Прости.       Клайв ненадолго остановился возле него, раздумывая, что бы сказать сыну. Он беспокоился ещё и о Саймоне, которого могло в неподходящий момент перемкнуть – а как уничтожать коутов, те с напарником уже знали; обоих ведь потом отстранят, и без возможности возвращения, если у Императора будет скверное настроение. К тому же, его начинало беспокоить командование конкретно этого отряда: обычно везде бывали свои нюансы, а порой и какие-то ссоры, но тут было уже чересчур. Не то чтобы у них были прямо-таки склоки, но сын передавал, что напряжение не уменьшалось, а это-то и было опаснее всего.       – Я рад, что ты в порядке, – он хлопнул Саймона по плечу. – Постарайся на этот раз хорошо отдохнуть и ничем себя не беспокой.       – Мы к чему-то не готовы? – сообразительно спросил Саймон, и Клайв задержался ещё ненадолго, ободряюще сжав его плечо.       – Мы будем.       Когда Кёртис вернулся домой, Саймон действительно лениво возлежал на кровати в халате, смотрел фильм на ноутбуке и столь же лениво ерошил волосы, просушивая их. Кёртису очень хотелось сразу же к нему присоединиться (тем более, что планы у него уже были, и планы более чем определённые), но он сперва аккуратно снял униформу, оставил её на вешалке в плоском шкафу в гостиной, влез в домашние вещи, и тогда уже свободно уселся на кровать, подбираясь поближе.       – Куда пополз? – со смешком поинтересовался Саймон, наблюдавший за ним краем глаза.       – А то ты не догадываешься.       – Не-а.       Кёртис скептически взглянул на него, и он прыснул. А потом Кёртис потянул к нему лапы. Халат на нём развязали и распахнули, но, к его удивлению, уставился Кёртис куда-то чуть ниже его солнечного сплетения. Причём отчего-то так придирчиво, словно что-то ожидал там найти.       – Что ищешь? Разъём? Или штрихкод? У меня такого нет, – съязвил он. Кёртис почему-то провёл кончиками пальцев по его ребрам и животу, а потом перевернул его, сдвинув при этом полу халата, и точно так же ощупал его спину. – Там тоже нет.       Саймон подпёр голову ладонью, искоса глядя на него (на лице у него почти читался совет попробовать поискать ниже), и Кёртис вспомнил изначальную цель, с которой шёл домой.       – Так, ну-ка снимай, – велел он, потянув халат за шиворот.       – Ты у нас сегодня такой самостоятельный, – скучающе протянул Саймон. – Даже подмывает дать тебе попробовать справиться самому.       Кёртис со вспыхнувшим в нём задором перевернул его обратно на спину, жадно огладил по бокам, потянул за рукава халата, и Саймон, решив немножко помочь, потянул руки на себя, выскальзывая из рукавов; Кёртис тут же взбудоражился ещё немного: по прежнему опыту ему шли навстречу крайне редко, и сейчас он испытал почти восторг. А ещё больше ему понравилось, когда пальцы Саймона шаловливо заползли под его футболку. И он наклонился, позволяя им добраться выше, до чувствительных сосков, тем временем вытаскивая из-под Саймона завернувшийся халат, на котором наверняка неудобно было лежать.       – Заботливый, – мурлыкнул Саймон, оценив жест, и окончательно задрал на нём футболку, намереваясь снять; Кёртис тут же содрал её с себя и снова над ним навис, затаив дыхание, когда Саймон опять потянулся к его груди.       А следом Саймона поцеловали так жарко, словно Кёртис пытался получить всё, что хотел, через один только поцелуй, и он и думать забыл о каких-то ласках, просто прижав к себе того и крепко обняв.       Через совсем короткое время (им не нужно было много – они соскучились друг по другу), Кёртис, отдышавшись, неловко прикрыл ладонью глаза:       – Опять... Я же хотел... а, неважно.       – Можешь немного отдохнуть, а потом сделать всё, что ты там хотел, – лениво протянул Саймон, потягиваясь.       – На сделать всё, что я там хотел, у нас обоих не хватит сил, – отозвался Кёртис, уложив ладонь ему на грудь. С его точки зрения, сложен Саймон был восхитительно; кто-то придирчивый мог бы сказать, что тот был тонковат или недостаточно мощен, но из-за этого ему была присуща гибкость, недоступная более крупным мужчинам. В Саймоне был баланс, и от этого-то баланса Кёртис и тащился. – Мне нравится.       – Что?       – Всё, – ответил Кёртис, откровенно проскользив по нему ладонью вниз, и Саймон по-кошачьи сощурил жёлтые глаза.       – А ты не особенно по части комплиментов изощряешься, да?       Кёртис навис над ним, опять загоревшись:       – Я от тебя оторваться не могу, когда дорываюсь, – он погладил Саймона подушечкой пальца по губам, намекая на то, что именно имел в виду. – Это для тебя недостаточный комплимент? М-м?       Саймон как-то загадочно улыбнулся.       – Скажешь мне что-нибудь? – поинтересовался Кёртис, чувствуя, что потихоньку начал краснеть: признался-то в довольно смущающей вещи.       – Обязательно, – оскалился тот. А потом завалил его на спину, нависая сверху и втискивая ему колено между ног, и поцеловал; Кёртиса мелко затрясло – он успел немного забыть, что такое Саймон, перехватывавший инициативу. И, как обычно, неожиданно...       Следом Саймон, упёршись большим пальцем ему в подбородок, перебрался на его шею, прижавшись ещё плотнее, и Кёртис ошалело улыбнулся, не сумев сдержать этой улыбки: он почувствовал, что тот возбуждён – и, возможно, ещё от его слов перед этим.       – Ох, Саймон... Хочешь? – выдохнул он, уже смирившись с тем, что иногда его будут брать. Он уже убедился в том, что оно того стоило, и даже хотел этого – а почему нет, если им обоим нравилось? Он же не нарушал свои принципы полностью...       Саймон почему-то промолчал.       – Саймон?       – Угомонись, – замурлыкал Саймон ему на ухо, и он зажмурился, чуточку нервно сглотнув: он тащился, когда Саймон говорил, находясь очень близко к нему; от этого у него по затылку коротко пробегали мелкие и горячие мурашки, не кусачие и приятные. – Ты видишь, нас обоих пока что надолго не хватает. Толку от этого много не будет. Если уж браться, то я хочу дольше. Понимаешь?       Кёртис прерывисто вздохнул, взбудораженный уже от перспективы... а следом Саймон лизнул его в ухо, и он почти всхлипнул, не сумев сдержать дрожь. Туда же Саймон ткнулся губами, шепча «ты так чудно реагируешь» – и он, не выдержав, потянулся вниз, уже просто лаская себя самостоятельно.       – Кёртис, малыш... – снова зашептал Саймон, щекоча его дыханием. Сейчас запретит, мельком подумал Кёртис, сжав член в основании; он даже не понял, с чего ему сейчас захотелось так сделать – то ли не кончить сразу же, то ли последовать запрету. Саймон ещё и выдержал паузу, словно раздумывая именно об этом... – Займись и мной, раз у тебя руки свободны.       Кёртис, которому хотелось трогать-трогать-трогать, надулся, и его взяли зубами за ухо.       – Ладно-ладно, – выдохнул он, ёжась от взбесившихся мурашек и нащупывая член Саймона. – Пусти, место-то видное...       Саймон не стал сообщать ему, что он хороший мальчик, решив, что это было бы уже слишком, и вместо этого куснул Кёртиса за ухо уже совсем легонько, просто играясь. Затем снова перебрался на шею, запустил пальцы тому в волосы, поглаживая; рваное дыхание прибалдевшего Кёртиса ему нравилось. Очень хотелось сделать ещё что-нибудь эдакое, но он пока что никуда не торопился: он сам порой не успевал за собственным восприятием, теряя от этого голову, и не хотел заставлять Кёртиса переживать такое сверх меры.       – Саймон... – бессильно выдохнул Кёртис, и он ощутил, что уже был очень близок к тому, чтобы закончить. Ему нравилось, как Кёртис звал его по имени в эти моменты; не нужно было каких-то ласкательных словечек, хватало вот этого вот «Саймон», всякий раз имевшего иной оттенок, но неизменно ласкавшего слух.       Саймон рвано, хрипловато задышал ему на ухо, кончая, и Кёртис едва не застонал вслух. Ох, знай он изначально, что это так чувственно звучало, и как он сам на это реагировал – просто не подпускал бы того к ушам в эти моменты. Ни за что...       – Люблю тебя, – признался он, ненадолго задержав дыхание.       ...именно по этой причине. Он говорил в такие моменты совершенно непроизвольно. Ещё не самое смущающее ляпнул...       – А уж как я... тебя люблю... – сбивчиво поведал ему пытавшийся отдышаться Саймон. – Ух...       Прикусив губу, Кёртис сильнее сжал пальцы на члене, испытывая уже что-то совершенно феерическое: он-то досконально знал, как сделать себе приятно – и по привычке делал. Кто же знал, что с Саймоном под боком даже такая простая вещь вполне могла снести крышу...       – Потрясающе, – вынес он вердикт, когда отдышался и сам.       Саймон поехидничал бы по поводу этого высказывания, но ему было слишком лень.       – Не-ет, – протянул он вместо этого, когда Кёртис, на скорую руку обтерев забрызганный ими обоими живот, полез обниматься. – Отстань. Жарко.       Дотянувшись до панели управления, удобно перемещённой на стенку прямо над кроватью, Кёртис приоткрыл окно, впуская свежий прохладный воздух.       – Я только что выкупался...       – Ну ты и чистоплюй, – Кёртис облапил его, с удовольствием прижимая к себе. – В жизни бы не подумал. Нам что-то мешает потом пойти и влезть под душ?       – Ага. Стеснительность твоя, например, – буркнул Саймон, имея в виду то, как Кёртис иногда жался перед его родителями, хотя того никто по этому поводу не подкалывал и не притеснял.       – Ты же понимаешь, из-за общей работы как-то странно перед ними... ну...       – Стесняшка. В жизни бы не подумал.       Кёртис цыкнул.       – Туше.       – О-о, ты знаешь такие умные слова...       Кёртис закатил глаза, испытывая отчего-то безудержное желание улыбаться.       В дверь что-то очень странно постучалось. Медленно. Как будто бы стучали лбом.       – Впусти его, – рассеянно попросил Саймон. – Или пусти меня, я его впущу.       – Кого? – осторожно переспросил Кёртис. Стук-то не прекращался, и его это уже немного пугало вкупе с первой же пришедшей на ум ассоциацией.       – Хм? Только не говори, что тебя ним не знакомили.       – Да с кем же?       – С пылесосом.       Кёртис ошарашенно уставился на него.       – С пылесосом, – медленно повторил он, совершенно ничего не понимая. – Знакомить. С пылесосом.       Саймон только вздохнул, выбираясь из его объятий:       – Понятно. Обычно он так себя не ведёт, пока меня нет дома, но если я вернулся, и мы с ним разминулись, – Саймон уселся на краешек кровати и потянулся к открывавшей дверь кнопке. – То он обижается, если я к нему не подойду.       Внутрь метнулся пылесос-таблетка, едва не ударившись в противоположную стенку. Кёртис видел его прежде, но внимания не обращал: пылесос и пылесос, чего с ним знакомиться...       – Привет, Билли.       Развернувшись на месте, пылесос яростно замигал оранжевым светодиодом.       – Ох ты, как обиделся... Билли, малыш, извини. Я же не вчера домой вернулся, сегодня. Мне нужно было в душ, нужно было поесть... – взялся Саймон уговаривать пылесос. У Кёртиса чуть челюсть не отвисла от этого всего.       Светодиоды у пылесоса потухли. Потом тот как-то несмело мигнул зелёным.       – Ну, вот и хорошо. Иди сюда. Иди сюда, Билли. Хочешь на ручки?       Теперь пылесос замигал попеременно синим и зелёным и бесшумно подплыл к Саймону, действительно поднявшему того с пола. Пользуясь тем, что его не видели, Кёртис пощупал тыльной стороной ладони лоб (на всякий случай) и подобрался поближе к Саймону – чтобы взглянуть, что у этих двоих означало «взять на ручки», раз такие дела.       Саймон тем временем взялся легонько покачивать пылесос, и тот странно, воркующе заурчал, словно бы – Кёртис с удивлением обнаружил у себя это сравнение, будто не он только что смотрел на этот спектакль со скептицизмом – мурлыкал.       – Хватит так на меня смотреть, – посоветовал Саймон, только взглянув на выражение лица Кёртиса. – Он всё понимает. Ну, в смысле, не всё, но очень многое. Билли, тут кто-нибудь ссорился, пока меня не было?       Билли мигнул оранжевым.       – Хорошо... Это, конечно, не значит, что никто не ругался тихонько, – поведал Саймон Кёртису. – Но чего-то шумного не было.       – Какого, в конце концов, чёрта? – вопросил Кёртис, переставший понимать, для чего был этот агрегат: с его точки зрения, пылесос должен был заниматься уборкой, а не обижаться; следовательно, какая-то более интеллектуальная составляющая, не нужная для основной задачи, была излишней.       Пылесос вдруг тихонько, свистяще загудел.       – Ты его испугал, – сообщил ему Саймон, взявшись покачивать Билли немного активнее. – Скажи что-нибудь нормально. А ещё лучше – скажи, как тебя зовут.       – То есть, ты хочешь, чтобы я ему представился, – с недоверием констатировал Кёртис.       – Он реагирует на голос и интонацию. Ещё он будет знать, какой из объектов в доме – ты, и сможет позвать тебя, если понадобится.       Кёртис приподнял бровь. Он плохо понимал, для чего это всё вообще было нужно, но раз Саймон хотел...       – Ну ладно. Хорошо. Клянусь, это самая глупая вещь, которую я когда-либо делал, но... Билли? Билли ведь, да? Я – Кёртис.       Пылесос, которого Саймон повернул к нему передней панелью, не издал никакого сигнала, умудряясь выглядеть то ли недоверчиво, то ли задумчиво.       – Я не хотел тебя пугать, – добавил Кёртис, чувствуя себя ещё более глупо. – Извини.       Пылесос ровно засветил синим, а потом мигнул зелёным.       – И что это значит?       – Он тебя запомнил. Ещё он не имеет ничего против тебя. А вот тех, кто его обижает просто так и не извиняется, он не любит.       Кёртис вздохнул.       – А, Саймон... – начал он неуверенно. – Если у него есть зрительное восприятие... тебя ничего не смущает?       Всё ещё обнажённый Саймон пожал плечами.       – Он этого не понимает. Он не умеет испытывать стеснения касательно кого-то, так что мне нет никакой разницы касательно того, общаться с ним одетым или раздетым. В детстве-то он меня всяким видел.       Саймон поставил пылесос на пол, открыв ему дверь, и прислушался.       – Билли? Скажи Клайву, что пора ужинать. Опять заработался, наверное...       Помигав зелёным светодиодом, пылесос уплыл, тихонько урча.       – В детстве? – переспросил Кёртис, чувствуя, что чего-то не понимал.       – Ему около восьмидесяти, – Саймон вздохнул. – Папа когда-то купил его по акции, когда такие ещё делали, и с тех пор расставаться с ним не желает.       – Восемьдесят? – изумлённо повторил Кёртис.       – Ну. Его перенесли в другой корпус, когда он износился, – Саймон взглянул куда-то вдаль. – На тот момент папа уже давненько таким не занимался, так что он случайно перепутал тому выводы на отрицательный сигнал и положительный. Не те, которые прямо на корпусе, это элементарно, те, что глубже. Стресса было... можешь себе представить? Он ему «сю-сю», а Билли его отрицает, хотя с его-то стороны он правильный сигнал подавал... Разобрались, конечно.       Саймон рассеянно улыбнулся, и Кёртис, не удержавшись, погладил его по взъерошенным волосам, приглаживая их.       – Так он у вас вместо домашнего животного?       – Для отца – да. Мы с папой привязаны к нему сильнее, для нас он почти член семьи.       Кёртис задумчиво обнял его, размышляя: ему подвернулась достаточно любопытная мысль о том, что, возможно, вот эти вот акционные пылесосы были предназначены для семей с маленькими детьми. Во-первых, пылесос обижался, если к нему плохо или неправильно относиться, но если извиниться – кажется, спокойно прощал; та же кошка запомнила бы человеку на достаточно долгий срок. Во-вторых... пылесос реагировал на интонацию и, кажется, на местоположение в пространстве, раз Саймон его качал, а вот зрительно вряд ли определял выражение лица, да и тактильных датчиков не было – иначе Саймон его погладил бы вместо качания. Это могло научить тому, что общаться с кем-то нужно способом, доступным для восприятия и понимания второй стороной, чего порой и взрослые-то не понимали.       – У него есть какие-то базовые эмоции? Или более сложные? – полюбопытствовал Кёртис.       – Ага. Так, дай-ка подумать... – Саймон почесал затылок. – Видишь, он умеет обижаться, умеет скучать... он способен испытывать удовлетворение и понимает, когда его хвалят или благодарят... м-м... он может беспокоиться, тревожиться или плакать.       – Плакать? – снова изумился Кёртис.       – Мы стараемся до этого не доводить...       – Но чем?       Саймон вздохнул.       – У него влажный фильтр, так что в нём есть резервуар с водой. От испуга или тоски он начинает подтекать. Мне по горло хватило, когда родители уехали. Я включал его, он работал, а потом, закончив, начинал искать папу, чтобы пообщаться, и не находил, и... – Саймон покачал головой. – Какое-то время я только и делал, что вытирал за ним и набирал резервуар заново. А потом и вовсе перестал его включать. Он же не только тёк, он гудел, свистел, пищал, да ещё и так жалобно, что я не выдерживал. Пытался его успокаивать, но знаешь как, когда нужно одно, другое плохо помогает...       Кёртис прижал его к себе крепче.       – Ты бы слышал, как он орал, когда папа его включил после приезда, – поведал ему Саймон. – А потом он неделю отказывался работать.       Кёртис покачал головой, уже просто перестав удивляться.       В дверь постучали, и Саймон торопливо плюхнулся на постель, чтобы дотянуться до халата; он как раз успел запахнуться перед тем, как внутрь всунулся Уилл, едва ли отождавший пяток секунд:       – Ужинать, детишки, – и, ехидно сощурившись, скрылся.       – Ты различаешь их по стуку, – догадался Кёртис. Саймон поднёс палец к губам, призывая не проболтаться самим родителям, и он усмехнулся, потянувшись за футболкой.       Кёртис ожидал, что ближе к ночи Саймон станет ещё более сговорчивым, но... едва он потянул к тому руки перед сном, его почти жёстко прижали к матрасу. Саймон, конечно, обращался с ним нормально, но через прикосновения передавалось, что что-то было не так: тот чуточку перебарщивал. У Кёртиса было такое впечатление, будто где-то в Саймоне засела почти животная ярость, слегка вырывавшаяся наружу через касания, поцелуи и укусы (особенно через последние: у него ещё некоторое время после этого искусанные плечи и грудь саднили, хотя утром он не нашёл на себе ни царапинки, не считая пары крохотных синячков-точечек, куда неудачно впились острые клыки), и ему казалось, что ещё там была животная же тяга к жизни, просачивавшаяся через то удовольствие, с которым его трогали и принимали ласку – а он был ласков, не понимая, что вдруг с Саймоном случилось, и желая его успокоить. Успокоили, впрочем, его. По полной программе. Он даже засыпая чувствовал себя так, словно его всё ещё трогали, будто Саймон оставил на нём какие-то следы, напоминавшие о себе и заставлявшие его помнить всё произошедшее. Что же такого случилось на вылете?..       – Есть задание, – сообщил Саймону папа следующим утром. Его ещё вечером предупредили, что утром он идёт с ними.       – Почему вчера не рассказал? – бесхитростно спросил Саймон, без труда составивший логическую цепочку.       – Зачем настроение на ночь портить? К тому же, знаешь, целых два лишних уха, которым тоже можно случайно его испортить...       – Понятно. Только не говори, что что-то ультра-важное, – Саймон вздохнул.       – Так, Саймон. Работа есть работа, – строго осадил его Клайв, которому нужно было, чтобы сын сейчас отнёсся к работе ответственно. – Нам нужен ещё один коут. Поэтому в следующий раз вы с напарником его возьмёте.       Саймон приподнял брови. Ему было интересно, с чего вдруг у них поменялись правила, но, похоже, лучше было не спрашивать...       – Да, да, правила ненадолго меняются, если тебе так понятнее, – раздражённо заворчал Клайв. – И не надо говорить, что у нас семь пятниц на неделю. Не от нас зависит.       Саймон только вздохнул, понимая, что можно было даже не пробовать обижаться – папа в этом настроении мог сам кого угодно обидеть, если нарываться.       – Как и когда? – спросил он вместо этого. – Особые вводные будут?       – Когда – пока что не знаю. Если сумею договориться с офицером Норвудом – полетите с его отрядом, как и в этот раз.       – Ты думаешь, сумеешь? – скептически поинтересовался Саймон. – У него много ребят выбили.       – Да знаю, – Клайв вздохнул. – Тем не менее, вы с напарником готовитесь. Даже если я не договорюсь с офицером Норвудом, вы всё равно полетите с тем же заданием, просто для нас это уже будет сложнее. А теперь, если вопросов нет, подожди немного.       Саймон думал, что его отпустят после этого, но, кажется, на него у папы ещё были планы на данный момент. Так что он, повинуясь взгляду Клайва, отошёл к окошку, терпеливо ожидая. Потом он и вовсе уткнулся в передатчик, пытаясь отвлечься на книгу, потому что ничего не происходило.       Примерно минут через двадцать у Клайва появился Хэвлок, зачем-то притащивший с собой Кёртиса; последний тут же уткнулся беспокойным взглядом в Саймона.       – Это ещё что такое? – поинтересовался Клайв, имея в виду сына Хэвлока.       – Привлёк его к процессу, чтобы успеть. У меня мало времени, насколько я понимаю.       – И что ты хочешь мне рассказать? – Клайв заинтересованно наклонился вперёд, опустив крышку ноутбука, и Хэвлок уселся на гостевой стул напротив, показав Кёрису на запасной, неизменно стоявший около кадки с фикусом.       – По скафандру. Мы докопались до того, что это такое и как оно сделано; это не неизвестный или недоступный нам материал, это сложнейшая композитная структура...       – Без подробностей, пожалуйста, – попросил Клайв, не желавший сейчас выслушивать научную чепуху – у него и так дел было по горло.       Хэвлок обиженно нахмурился.       – ...Которую мы можем воссоздать сами, и даже лучше. Это кропотливый и длительный процесс из-за послойного наращивания...       – Хэвлок!       – Ты же сейчас спросишь, почему. Я объясняю, – заявил Хэвлок, и Клайв недовольно засопел. – Так вот, свойства материала таковы, что этим слоям для приобретения прочности нужна большая протяжённость. Большая площадь, Клайв. Пули не получатся. Я даже не уверен, что получится нарастить что-то на электродах «Клыка-шесть». И из-за времени создания такого материала нужно заранее твёрдо и окончательно определиться с вещью и её назначением. Если мне сейчас дадут возможность запустить более-менее масштабное производство, я сумею сделать достаточно много экземпляров к нужному сроку, но мне нужно знать сразу. Что это должно быть?       Клайв потёр ладонями лицо, раздумывая. Всё последнее для него можно было и не проговаривать – это уже Хэвлок сам себя успокаивал и заодно снимал с себя ответственность за неудачный выбор, ставя себя в положение исключительно исполнителя заказа; он понимал всё сказанное и сам. Проблемой было то, что он действительно надеялся на пули или, на худой конец, на эффективное улучшение «Клыка» для улучшения дальности выстрела. А теперь... теперь не оставалось ничего другого, кроме сугубо ближнего боя. И почему они должны были обращаться к примитивным методам сражения для того, чтобы одолеть противника с более совершенным снаряжением?.. Ресурсы, ещё раз напомнил себе он. Растрата ресурсов была строго запрещена. Плюс, быть может, иногда неплохо вспомнить основы...       Что ж, пора было вводить в дело его козырь, всё это время имевший доступ к непосредственному сражению. Маленькая, незначительная деталь, терявшаяся среди остальных – но иной раз поперёк горла может встать и мельчайшая косточка. А ему нужно было, чтобы их противник подавился.       – Саймон. Подойди, пожалуйста.       Саймон приблизился к торцу стола, гадая, что от него нужно было, и стараясь не обращать внимания на беспокойный взгляд Кёртиса. Что-то Кёртису было не так; он ещё утром заметил, но пока что не понимал, что именно.       – Как ты думаешь, что вам нужно?       – Ножи, – кратко озвучил Саймон оставшийся у него вариант, и взглянул на Хэвлока. – Позволит этот ваш материал сделать клинок длиной... скажем, в двадцать-двадцать пять сантиметров?       Клайв отметил заявленную длину; очевидно, она была такой, которую Саймон видел подходящей и удобной для использования. Двадцать – ещё ничего, ещё вполне себе нож, но с двадцатью пятью это уже смахивало на короткий меч. Ох, что-то не то они ему с Уиллом передали... Или, быть может, мальчик пытался прикинуть ту длину, которая позволяла бы с уверенностью уязвить: скафандры были достаточно толстыми, а сами коуты были большими, что означало более толстый слой тканей, защищавших жизненно важные места. Резать сразу и наверняка тоже было очень важно.       – Ты думаешь, что ты делаешь? – спросил вдруг Хэвлок, глядя на Клайва и гневно щурясь. – Куда?! Ты видел, какое существо притащили, видел броню и оружие, куда ты собрался бросить офицеров? В ближний бой? Да ещё и с тем механизмом, который коуты носят! С ума сошёл?!       Тишина: трое из находившихся в кабинете офицеров не видели проблемы, Кёртис же не понимал, о чём шла речь, так что поддержать Хэвлока было некому. Клайв откинулся на спинку стула, сложив руки на груди и ожидающе, с ленивым интересом глядя на Хэвлока; Уилл почувствовал, что тот из обычного рабочего режима перешёл в режим общения, очень похожий на таковой у Императора. Наблюдать за этим всегда было занятно.       – У нас есть своя этика, если ты не забыл, – добавил Хэвлок. – Поэтому пока у тебя ничего другого нет, я пойду думать над вариантами и сам.       – Стоять. Я ещё не закончил.       Хэвлок слегка наклонил голову, ожидая. Но Клайв молчал.       На протяжении нескольких минут в кабинете царила тишина.       – Может быть, объявишь вслух, что тебе нужно? Я всё ещё не читаю мысли, – не выдержал Хэвлок.       – Я уже сказал.       Снова молчание.       – Что тогда?       – Наблюдаю за тем, как у тебя сверхурочные минуты труда набегают, – сообщил ему Клайв, не меняя выражения лица. Хэвлок что-то разболтался... Видимо, поэтому Император всё же склонен был к естественной смене офицеров, вместо того, чтобы оставлять даже подходившие по всем параметрам кадры. – Занимательное зрелище.       – Ты что, издеваешься? – непонимающе спросил Хэвлок, уже наплевав на то, что здесь были ещё и дети. – Это же, по сути, ещё ребёнок! Да ещё и твой! Опомнись!       – Хэвлок! – прикрикнул Клайв, не выдержав: ему его время тоже было дорого. – На погонах у этого ребёнка третий ранг. Это ни о чём тебе не говорит? Это офицер! Какая разница, двадцать ему лет, двадцать пять или тридцать?       – Я понимаю, что для тебя годы – уже ничто, но всё же...       – Хэвлок... Армия у нас унифицирована. Один устав для всех, одна униформа, один пол. Без различий, – раздельно произнёс Клайв, решив устроить воспитательный момент вместо прикручивания гаек и дать заодно тому пищу для размышлений. – Ты понимаешь? Милосердие и снисхождение мешают способностям и возможностям. Мешают выявлять то, что нужно. Офицер должен расти, и окружение не должно его тормозить.       Молчание. Хэвлок смотрел на него, стиснув зубы; возразить было нечего.       – Саймон, – начал Клайв заново. – Что вам нужно?       Саймон спокойно наклонился к нему и достал из пристёгнутых на кобуру ножен нож – для наглядности.       – Двадцать-двадцать пять сантиметров клинок, – столь же спокойно повторил он, подняв взгляд на Хэвлока и отведя палец в место, где по его прикидкам должно было быть остриё. – Если это возможно. Ещё, если есть возможность, я хотел бы удлинить рукоять, на случай, если понадобится взять двумя руками или перехватить.       Саймон упёр навершие ножа в ладонь, показывая, что никак не мог взять нож двумя руками, и Кёртиса, поймавшего его взгляд в этот момент, пробрала дрожь. Убийца, подумал он, не сумев отогнать от себя эту мысль. Так хладнокровно, прагматически решать, что ему нужно от оружия ближнего боя, которым он собирался убивать быстро и надёжно, причём собственными руками...       Кёртис не мог выразить этого словами, но он чувствовал, что нажатие на спусковой крючок сильно от этого отличалось. Нажать было просто. Колоть, рубить и резать – нужна была воля. Он сам мог бы выстрелить, но едва он думал о том, что нужно было бы ударить кого-то ножом – и он переставал ощущать ту же силу в собственных пальцах. Разве что если бы у него были какие-то личные счёты...       – Может потеряться баланс, – сообщил ему Хэвлок, смирившись.       – Я полагаю, у вас всё давно рассчитано и просчитано, – Саймон развернул нож, взяв его двумя пальцами за клинок, и протянул обратно Клайву.       – Можно склепать болванку предполагаемого веса, – добавил тот, пряча нож. – Мы уже разберёмся, подойдёт или не подойдёт.       – Ладно, – бессильно ответил Хэвлок. – Что-то ещё?       – Нагрудники, – тут же ответил Клайв. – Я хочу такие нагрудники. Хотя бы полсотни, если будешь успевать.       – А толку?       – Толку? – переспросил Клайв, не любивший объяснять нюансы лицам, которым это не нужно было: обычно в ответ разведчики получали обвиняющий в расчётливости и бессердечности взгляд, хотя для них переключаться на такой способ мышления было естественно. – Коуты большие, мы им – маленькие; при стрельбе по мелкой движущейся цели все выбирают корпус. Полная броня будет слишком тяжёлой, у людей нет столько сил. Однако... сделай полностью идентичными нашим нагрудникам. Я хочу, чтобы была возможность подключить туда шлем с запасом кислорода.       – Понял, – отозвался Хэвлок. – Ещё заказы?       – Всё. По максимуму свали работу на младших, чтобы успеть. Дальше, Саймон, – Клайв протянул сыну одноразовый пропуск в архивы. – Найдите с Кёртисом архивы по расчётным данным по ножам, передайте данные Хэвлоку. На этом пока всё. Хэвлок – на пару слов.       Дождавшись, пока дети выйдут, Клайв снова обратился к Хэвлоку:       – Послушай, ты же догадываешься, что у нас ожидается, ты видишь, как сейчас запасается энергия, и знаешь, с чего и для чего у нас вокруг штаба взялись готовить местность. Пожалуйста, не нужно мешать нам делать свою работу. Мы делаем всё, чтобы как можно больше офицеров уцелело, а ты ведёшь себя так, как будто мы ими рискуем. С Саймоном всё будет хорошо. Он вам первого коута добыл, а ты...       – Истерю, – мрачно закончил за него Хэвлок, когда он ненадолго замялся. – Давай, говори. Это же так с твоей стороны выглядит?       Клайв замолчал, внимательно глядя на него.       – Мне что, пойти и врезать Дуайту? – проницательно предложил он.       Хэвлок вздрогнул.       – Откуда ты?..       – Да вижу же, что ты не в себе. Слушай, собирай вещи, съезжай в свою квартиру. Кёртис всё равно пока что живёт у Саймона, там свободно.       – Он съехал? – растерянно переспросил Хэвлок. – Мне ничего не сказал... Ладно, раз так... раз так, то, может быть...       Клайв вздохнул.       – У меня свободен диван в гостиной, если тебя больше устроит. Гостиная в твоём распоряжении, если нужно.       – А?.. А, нет, спасибо. Я, пожалуй, всё же вернусь на какое-то время к себе. Спасибо.       Клайв снова вздохнул, провожая того взглядом. Он догадывался, с чего Дуайт, не имевший сейчас большой загруженности, бесился, но это был крайне личный момент.       – Саймон? – тихо спросил Кёртис, едва они оказались наедине. – Ты вчера... я что-то не так сделал?       – Что? – переспросил погрузившийся в мысли Саймон, остановившись. – Что ты имеешь в виду?       – То, как ты себя вёл ночью.       Саймон как-то странно подобрался.       – Я сделал тебе больно? – спросил он со столь же странной интонацией, которую Кёртис не сумел расшифровать сходу.       – Нет-нет, – торопливо открестился он. И на всякий случай оглянулся, проверяя, не появился ли кто в коридоре. Здесь утром мало кого можно было найти, но всё же... – Просто... я хочу знать, что не так. Это из-за меня? Я что-то сделал неправильно?       – Нет, Кёртис, всё в порядке.       – Я могу что-то сделать?..       – С этим уже ничего нельзя сделать, – мрачно ответил Саймон. – Мы потеряли много офицеров в этот раз. Я не знал их, но меня это злит. Пойдём. Поиск может занять время.       Кёртис последовал за ним, задумавшись; он непроизвольно сравнил то, насколько отличалось состояние Саймона при потере одного хорошо знакомого соратника – и нескольких малознакомых тому людей. Интересно, как вообще Саймон думал...       Чуть позже у Клайва снова появился гость: достаточно хорошо знакомый ему офицер, один из тех, кто присматривал за шестыми рангами, близкими к продвижению по службе. К этому времени он отправил Уилла из кабинета, чтобы спокойно поговорить с глазу на глаз.       – Офицер Норвуд прибыл.       – Садитесь, пожалуйста, – Клайв машинально указал на гостевой стул напротив, сохранил документ и, переслав его в организационный отдел, чтобы там дальше сами разбирались, опустил крышку ноутбука, полностью переключаясь на гостя. – Итак...       Он осёкся. На офицере Норвуде была чёрная рубашка вместо строго назначенной уставом белой: держал траур по коллегам. У него тоже такая осталась со времён работы в разведке, и он всё чаще думал о том, что она тоже скоро может пойти в ход – он не забывал о своей принадлежности к этому отделу.       – Разрешите? – тихо спросил офицер, напоминая о том, что у них обоих были дела ещё и помимо того, чтобы сидеть и смотреть друг на друга, и Клайв вынырнул из мыслей. – Я где-то допустил ошибку?       – Нет-нет. Ни в коем случае, – Клайв успокаивающе улыбнулся. – Я позвал вас по другой причине. У меня есть работа, офицер Норвуд. С... некоторой спецификой.       Тот опустил взгляд, нехитрым образом выражая протест. Клайв его понимал: никому не хотелось бы опять говорить о работе. Офицер мог и на похоронах только что быть.       – Я понимаю ваше состояние, – снова заговорил он. – Вы знаете, что я понимаю. Но я обращаюсь к вам, как к наиболее подходящему для этой работы офицеру. Офицер Норвуд... нет, Лоуэлл, – Клайв перешёл на неофициальный, доверительный тон. Тот мог этому тону и не поверить, но спрашивать о вылете формально он не хотел; официально он мог только назначить того на патрулирование, не давая права отказаться, а он хотел это право дать. Его выбрали в Адъютанты, помимо прочего, за человечность, и он её соблюдал всегда, когда это было возможно. – Я обращаюсь к вам потому, что вы видели, как был уничтожен коут, и сохранили это в тайне по моей просьбе. Сейчас я говорю вам откровенно, как есть: нам нужен ещё один коут.       Лоуэлл некоторое время внимательно на него смотрел.       – Часть моих ребят, может, и хотела бы отыграться, – произнёс он. – Но нас осталось слишком мало даже для «стрижа».       – Я хочу отправить вас с отрядом Кристофера.       – Потому что от него тоже мало что осталось, да?       Клайв слегка прищурился. Несмотря на мягко звучавшее имя и мягкий же, добродушный нрав, Лоуэлл не стеснялся укусить в ответ, когда его притесняли или пытались воспользоваться.       – Простите. Простите, офицер Кортс, но вы хотите всё и сразу. Я сейчас не способен следить за офицером Блиссом. Вы ведь знаете, как много сил уходит только на то, чтобы держать лицо на протяжении всего вылета. Иногда, когда Творец даёт, о потерях на это время забываешь, но далеко не всегда.       – Знаю, – подтвердил Клайв, удержавшись от того, чтобы поблагодарить за откровенность: если показать клыки, напомнив, что он тоже умел кусаться, Лоуэлл просто откажется. – Я не прошу сейчас его оценивать. Мне просто нужен на это время отряд, который снова будет молчать о том, что сделает, вот и всё. К тому же, двое из его отряда тогда взяли коута, и я собираюсь возложить на них эту задачу ещё раз. От вас вообще ничего не требуется сверх обычного, кроме молчания.       – А, вы хотите так...       Лоуэлл задумался, скользя взглядом по столу. Клайв догадывался, что думал тот сейчас не о себе – о своих ребятах, прикидывая, сколько из них могли бы сейчас вылететь, а кто, только заслышав об этом, сразу же возьмёт отпуск, чтобы никуда не лететь.       – На какое время вы рассчитываете? – наконец спросил он.       – Любое. Вам решать. Отряд Кристофера подчинится, у них нет потерь из долгосрочного состава, так что они в лучшем состоянии сейчас.       – Хорошо. Тогда... три дня, включая этот. На четвёртый. Это допустимо?       Мудро, оценил Клайв. Те, кому нужно прийти в себя, успеют это сделать, а те, кого, наоборот, нужно встряхивать, не успеют впасть в депрессию. Может быть, самого Лоуэлла пора было бы продвинуть по службе...       – Это отлично. Если понадобится ещё день – просто пишите мне, я всё устрою. И спасибо вам.       Лоуэлл нахмурился, горько поджав уголки губ.       – Нет. Я знаю, что вы могли просто приказать без оглядки на чьё-либо состояние. Это я должен благодарить.       – Не нужно, – Клайв покачал головой. – Не будь у меня необходимости – я бы вас не трогал, да ещё бы отодвинул в графике на неделю. Но у меня есть приказ, касательно которого на счёт идут дни.       Ему цепко взглянули в глаза.       – В самом деле?       – А вы рассмотрите внимательнее графики, – спокойно посоветовал Клайв, поняв, о чём именно спрашивали. – У вас ведь есть к ним допуск.       Лоуэлл опустил взгляд.       – Простите. Я сомневался, что вы тоже у нас работали.       Клайв хмыкнул.       – Двадцать пять лет. Я знаю, что и как у нас происходит. А теперь... я надеюсь, что вы сумеете отдохнуть за три дня. Идите, я избавлю вас и ваших ребят от необходимости посещать курсы в это время, пусть отоспятся.       Офицер поднялся, всё так же внимательно глядя на него.       – Можете идти домой прямо уже. И забудьте об организационной работе, я переложу на Кристофера всю мелочь с запросами на провизию и корабль. Просто отдыхайте.       Лоуэлл как-то странно вздохнул. Быть может, не ожидал от него послаблений.       – Спасибо. Простите, что сомневался. Я... не хотел вас обидеть.       – Всё в порядке, – заверил его Клайв. Ему очень нравилось, что Лоуэлл всегда спокойно признавал за собой вину, не пытаясь откреститься или как-то себя выгородить, и он уже всерьёз подумывал о том, чтобы дать тому восьмой ранг. – Я привык. Идите, Лоуэлл.