О выходках и их последствиях

      Кёртис проснулся почти вжатым в стоявший вплотную к кровати шкаф. Уже третий день подряд. Вчера он попросил Саймона так не делать, на что тот зло огрызнулся, а потом извинительно буркнул, что не мог контролировать себя во сне. Вот этот момент Кёртис немного не понял: зачем сначала огрызаться, а потом применять примирительный тон? Уж если что-то выбрал, так надо этому следовать. А Саймон, судя по регулярности того, как на него щёлкали зубами, что-то всё же выбрал. Что странно, между этими самыми щёлканьями к нему пытались подлизаться, но надолго терпения у того не хватало.       А ещё Саймон подозрительно резво вёл себя как для больного.       Когда он попытался выбраться, закинувший на него руку Саймон недовольно нахмурился, неразборчиво что-то проворчав.       – Так, Саймон, выпусти меня, пожалуйста. Мне нужно уходить.       Его вдруг крепко сцапали за полу футболки, в которой он спал.       – Куда? – хрипло потребовал Саймон.       – На работу, – Кёртис терпеливо вздохнул. – Уже утро. Утром я ухожу на работу. А ты просыпаешься и завтракаешь. Давай.       – Не уходи, – выдал вдруг Саймон, зевая.       – Я не собираюсь брать выходной, чтобы не уходить. Ты всё равно спишь, когда мы уходим. Держи, – Кёртис, наконец отцепив Саймона от футболки, передал ему с узкой полочки стакан с водой. – Пей и просыпайся.       Сейчас им троим приходилось вставать немного раньше, чтобы помочь Саймону с утренней гигиеной и накормить завтраком, а потом они с чистой совестью уходили на работу, оставляя того спать дальше.       – Ну конечно, – буркнул Саймон, не успев прикусить язык вовремя. – Зачем проводить с Саймоном время, он же всё равно спит...       Вот тут уже он осёкся, сообразив, что изрёк что-то несуразное.       – Я проведу с тобой время, когда вернусь с работы, – терпеливо и ровно напомнил Кёртис. Что самое противное, вежливо... Саймона уже тошнило от этой вежливости.       – Ну и вали тогда.       Кёртиса, собиравшегося выбрать себе рубашку, развернуло словно бы само собой, и тот, в один шаг пересёкши маленькое пространство балкона, скрылся за дверью; Саймон едва не взвыл от досады, разозлившись на самого себя. Гордость Кёртиса, конечно, делала исключительно для него некоторые послабления, но не особенно большие. И сейчас именно она заставила того выйти, а это значило, что терпение у Кёртиса заканчивалось.       Ещё раз Кёртис появился только для того чтобы забрать-таки рубашку и ещё пару вещей, и больше к нему не заходил, что только подтверждало его мысль.       День проходил скучно. Так как он уже спокойно мог вставать, он слонялся по дому от скуки, стараясь ничего не задевать и оставлять вещи на их прошлых местах; из доступных ему развлечений были только фильмы, коротенькие укрепляющие разминки, чтобы приводить спину в норму (часть полученного урона он просто вернул, но другая часть, незаметно тронуть которую не получилось, теперь требовала определённой работы над собой), и пара кружек горячего шоколада, после приготовления которого нужно было особо тщательно вернуть всё в прежний вид, потому что шоколад ему чаще всего делал Кёртис.       Кёртис вообще много чего делал. И его это бесило. Не потому, что делал что-то не то – оттого, что этому всегда сопутствовал вопрос: обычно чуткий Кёртис чутким быть перестал, и теперь просто спрашивал. Всегда спрашивал. О том, что ему нужно, что сделать, о том, чего он хотел... Саймон обнаружил после этого, что прежняя его чуткость ему, оказывается, очень нравилась, но, похоже, больше ему её не предлагали. Ощущение было такое, словно прежде была демо-версия, а он нарушил какие-то условия, по которым её предоставляли. Или условия использования. Из этого прямо вытекало, что он был виноват в чём-то сам, и от этого он злился на себя ещё больше.       Дождаться бы того момента, когда он вроде как выздоровеет, чтобы можно было полноценно иметь с Кёртисом дело... и хорошенечко всё наверстать. Если посчитать, они не занимались ничем чуть больше полутора недели, а ощущение у него было такое, словно прошёл уже месяц. Или и того больше. Хорошо хоть, слабость с температурой не беспокоили... хотя могли и беспокоить: он, уже привыкший терпеть плохое самочувствие, мог просто не обращать внимания, куда больше занятый моральными переживаниями.       Когда Кёртис вернулся с работы, Саймон приветливо улыбнулся ему, и у него сразу же сложилось впечатление, что тот что-то задумал. Однако это больше ни в чём не проявлялось... если не считать того, что Саймон на этот раз терпеливо отвечал на ежедневные расспросы о самочувствии, не фыркая и даже не ворча. Даже без саркастических переспрашиваний. Быть может, тому просто становилось лучше...       А Саймону на самом деле становилось всё хуже. Кёртис смотрел вместе с ним фильм, составляя ему компанию, и его запах ощущался всё отчетливее. И притягательнее. Раньше запах Кёртиса казался ему просто приятным... ну, весьма приятным, но без чего-то сверхъестественного; сейчас же ему казалось, что у него слегка сводило колени от запаха лежавшего рядом человека.       Немного поразмыслив, Саймон аккуратно (для взгляда со стороны) перевернулся на спину.       – Кёртис?       – М-м? – лениво отозвался тот.       – Кё-ёрти-ис, – почти заигрывающе протянул Саймон, легонько потянув его за футболку, и поднырнул под нижний край пальцами, касаясь кожи.       – Ты чего удумал? – с подозрением спросил Кёртис, отвлёкшись от фильма.       – Да так... хочется, понимаешь ли.       – Нельзя.       – А если очень хочется?       Кёртис нахмурился.       – Я твою медкарту, конечно, не видел, но я на сто процентов уверен, что тебе ещё нельзя активничать.       – А я и не хотел активничать, – Саймон потянул его за руку. – Я как раз хотел попассивничать. Ну, знаешь...       – Нельзя. Курирующий тебя медик мне потом голову отвинтит, если что-то после этого случится.       – Да что может случиться? – почти натурально удивился Саймон. – Я буду лежать спокойно, честно. Должок потом тебе верну за это, как поправлюсь. Честное слово, – он хищно ухмыльнулся.       На Кёртиса, обычно от этой ухмылки слегка заводившегося, не подействовало.       – Нельзя. Хоть бревном ты лежи – это всё равно нагрузка на сердечно-сосудистую систему. И на выделительную. Основы физиологии. Так что нет. Мне нужно, чтобы ты нормально выздоровел, без побочных проблем.       – Ну хоть поцелуй меня.       Кёртис коротко чмокнул его в щеку, тут же отстранившись, и, к его изумлению, Саймон в ответ на это зашипел:       – Ну и пошёл ты.       Естественно, Кёртис уставился на него, пытаясь понять, не послышалось ли ему; нервно прикусивший губу Саймон побледнел, несмотря на и так светлый оттенок кожи. Не послышалось, отметил Кёртис, поднимаясь, и сунулся в шкафчик, спокойно выбирая себе одежду на завтрашний день. Затем, ненадолго оставив её на шкафчике, наклонился к кровати, чтобы скатать в рулон одеяло.       – Кёртис? – тихо прошелестел Саймон. Кёртис не обратил на это внимания. Когда он потянулся к подушке, чтобы забрать и её, Саймон сцапал её за уголок. – Ты хочешь оставить меня без общения? Я же лежу...       – У тебя есть семья, – негромко прервал его Кёртис, прямо глядя ему в глаза.       «Я в неё не вхожу, и поэтому терпеть все твои выбрыки не собираюсь», – без труда дополнил Саймон то, что было дипломатично опущено.       – Но ты ведь меня любишь?       – Конечно.       Тяжёлый взгляд Кёртиса не полегчал ни на гран, и Саймон понял: это он зря. Кажется, его только что заподозрили в попытке манипуляции, хотя он не... Да кого я обманываю, мрачно подумал он, глядя вслед Кёртису.       Спал он плохо. Привык, что ночью Кёртис рядом, и, судя по смятой и разворошенной постели, искал его, даже не просыпаясь.       Через день он, слонявшийся по дому без дела, в который раз заглянул в шкаф, скользя взглядом по полкам: он из сугубо бездельнического интереса наблюдал за тем, в какой одежде Кёртис уходил с утра, уже начиная приблизительно понимать, какие вещи у того были любимыми; бессовестное вторжение в чужое личное пространство, но чего только не сделаешь от скуки... Аккуратно сложенные вещи почему-то беспокоили его уже несколько дней. Он никак не мог понять, почему. Такое ощущение, что Кёртис теперь складывал вещи таким образом, чтобы... чтобы что?..       Чтобы просто взять стопку и положить во что-то, стопку за стопкой, пара минут, не больше, наконец пришла догадка к Саймону, и он застыл, глядя на полки. Кёртис... Кёртис всё же собирался уйти? Когда? Куда? Просто к себе в квартиру или от него совсем?       Внутри у него затрепетало то же ощущение, которое он испытывал ещё перед нападением при разговоре с Кёртисом. Как бабочки, только... только в очень плохом аналоге. Чувство тревожное, холодное и скользкое. Он не хотел, чтобы Кёртис от него уходил. И даже не потому, что ему будет от этого плохо не только морально, но и физически, но и потому, что согласно его мироощущению Кёртис был его. Его, его и только его; он и представить себе не мог, чтобы этот высокий видный норовистый мужчина, становившийся очень мягким с близкими ему людьми, мог принадлежать кому-то ещё. Кёртис был только его. Даже не потому, что был каким-то особенным – просто потому что его.       Закрыв шкаф, Саймон задумался, пересчитывая дни. Кажется, можно бы уже и выздоравливать...       Кёртис снова вернулся позже обычного. И первым делом направился ужинать, даже не заглядывая к нему. Саймон сперва обиделся... а потом вспомнил, как сам поступал точно так же. Это Кёртису тогда тоже так было?.. Но ему нужно было тогда сразу есть, он много работал и возвращался из-за этого жутко голодный...       Когда Кёртис, наконец, появился в его комнате (он едва дождался его тут, хотя его подмывало уже просто пойти на кухню), то первым делом с сомнением окинул его, сидевшего на краю кровати, взглядом.       – Сидишь?       – Как видишь. Мне уже разрешили. И сидеть... – Саймон поднялся на ноги, выпрямляясь в полный рост и глядя Кёртису в глаза. – И вставать.       На мгновение ему показалось, что Кёртис потребует показать ему его медкарту.       – Отлично, – отозвался тот. Облегчение в его голосе было не слишком большим, чтобы укорить его в мысли о том, что с него сгрузили определённые обязанности, – умеренным. Выверенным. Не прицепиться.       Немного подавшись вперёд, Саймон прильнул к нему, гадая, обнимут ли его в ответ, и уткнулся носом в шею. От Кёртиса пахло кожей, словно он сидел у кого-то в машине с обтянутыми кожей креслами; почему-то на нём был ещё слабый запах резины, чего-то сильно разогретого, будто бы тот побывал в пустыне, где висит характерный запах горячего воздуха, и множество лёгких, неразборчивых отпечатков, складывавшихся в один чужой – Кёртис был в какой-то большой компании.       – Где ты был?       – На картинге, – Кёртис осторожно уложил ладони на его лопатки. – Как ты себя чувствуешь?       – На картинге? – переспросил Саймон, хотя запах с ответом сходился.       – Да. Мне нравится.       – Что-то не припоминаю, чтобы тебе нравилось раньше.       Кёртис немного отстранился, внимательно глядя на него.       – А что ты вообще знаешь о том, что нравилось мне раньше?       У Саймона случился небольшой ступор. Кёртису нравилась наука. Кёртису нравились мотоциклы. Кёртису...       Что ещё?       Покачав головой, Кёртис ещё немного отступил.       – Как ты себя чувствуешь? – повторил он.       Саймон сцапал его за полу футболки, почувствовав, что в вопросе, который ему задали уже во второй раз, словно именно сегодня ответ на него что-то мог изменить, отчего-то было что-то неладно.       – Хорошо. Я чувствую себя хорошо. Прекрасно. Кёртис, давай махнём в отпуск?       – Отпуск? – переспросил Кёртис, непонимающе приподняв брови.       – Ага. Ты же на мотоцикл собираешь, да? Давай я тебе докину до нужной суммы, ты мне отдашь свой старый, и мы вместе куда-нибудь рванём, а? Ты же такое любишь, да?       Времена, когда Кёртис такое любил, уже прошли. Кроме того, на эту цель он не собирался принимать деньги от кого-то ещё; это было бессмысленно. Неспортивно. Как и влезать в подобного рода долги. «Докинуть»... ха.       – Извини, я уже запланировал отпуск в этом году.       Саймон опешил. Вот это в его планы не входило...       – Кстати, раз уж мы заговорили на эту тему, – произнес Кёртис прежде, чем он успел сообразить, что сказать. – Я очень рад, что тебе уже лучше, и что ты уже можешь самостоятельно передвигаться.       От его тона снова сквозило вежливостью, а ещё каким-то странным, неприятным для Саймона официозом, и последнему отчего-то подумалось, что это плохой знак.       – На выходные мне нужно перебраться домой, у меня есть там дела. Надеюсь, ты не будешь возражать?       Учитывая последний чисто риторический вопрос, отвечать «буду» было бы очень глупо, хоть Саймону и хотелось. Поэтому он, припомнив, что и так уже сказал и сделал много глупых вещей, не стал.       – Ну... хорошо, – ответил он единственное, что ему оставалось. – А, кстати, раз уж мы заговорили на эту тему... я тоже рад, что мне уже лучше.       Он, приподнявшись на цыпочки, потянулся к Кёртису, но тот вдруг отпрянул.       – Кёртис?       – Не думаю, что тебе ещё можно напрягать спину, – ответил тот. – И, пожалуйста, не нужно применять ко мне такой тон.       От того, как было произнесено последнее, Саймон едва не ощерился: в единственном этом слове «пожалуйста» он вдруг отчётливо услышал Дуайта.       – Я никак не верю, что с тобой за полторы недели всё в полном порядке после травмы уровня «чудо, что не повреждён позвоночник», – откровенно поведал ему Кёртис. – Если хочешь себе навредить – делай сам. Не надо меня в это впутывать.       И, отвернувшись, вышел из комнаты. Саймон, выскочив вслед за ним, унёсся в ванную, с трудом удержав себя от того, чтобы схватить Кёртиса, хорошенечко встряхнуть и начать выяснять отношения (а хотелось). Вода всегда воздействовала на него благоприятно, так что он набрал себе ванную и забрался в неё, пытаясь прийти в нормальное расположение духа.       Уже в воде он, немного остыв, задумался о том, что, скорее всего, подошёл к Кёртису слишком прямо. Раньше того можно было соблазнить любой мелочью, а сейчас, похоже, что-то поменялось... Главное, чтобы у него самого хватило терпения изощряться.       Когда он, более-менее составивший план действий, выбрался из ванной, он не обнаружил дома ни Кёртиса, ни его вещей.       Сразу он, конечно, звонить не стал. Кёртис сказал, что будет на выходных дома – значит, звонить и спрашивать было бесполезно. Он решил дождаться понедельника.       Но в понедельник Кёртис не объявился. Тогда Саймон, желая знать для начала, появлялся ли тот на работе, подлизался вечером по этому поводу к отцу, который ежедневно мониторил, у кого как в бринийском штабе дела обстояли с выходом на работу, и тот снова нырнул в корреспонденцию, ища письмо из отдела управления.       – Кёртис ушёл в отпуск, – сообщил он. – А почему ты...       Отец вдруг окончательно переключил на него внимание от работы.       – Погоди-ка, разве ты не был в курсе? Я думал, вы о чём-то договорились бы насчёт ваших отпусков.       – Я тоже думал, – угрюмо ответил Саймон. – Найди мне его. Пожалуйста.       Уилл окинул его взглядом, наверняка заметив, как он ёжился, несмотря на тёплый воздух... и отказывать не стал.       Спустя пять минут у Саймона был адрес.       Спустя сутки Саймон был по полученному адресу.       Он тоже оформил себе отпуск: получится у него что-то или нет – было неважно, потом ему отдых понадобится в любом случае; он всё равно не хотел выходить на патрулирование в ближайшие две недели (как минимум). Только из-за этого он немного задержался.       Оказалось, что Кёртис в свой отпуск махнул на море. Саймон подозревал, что на начало лета оно было ещё слишком холодным, но, похоже, Кёртиса устраивало и это. А может быть, тот не хотел соседствовать со слишком большим количеством отдыхающих. Или не хотел, чтобы его нашли. Гадать не было смысла. Смысл был в пятнадцатом номере прибрежной гостиницы, перед которой он стоял.       Девчушка за регистрационной стойкой торопливо убрала звук на ноутбуке, когда он возник перед стойкой.       – Есть свободные номера, вот список, – выпалила она без приветствия, едва взглянув на его лицо.       Сколько ему было, когда ему начал нравиться Кёртис? Пятнадцать?       – Мой друг остановился здесь. В пятнадцатом номере два места?       Точно, пятнадцать. Иронично.       – Да, но... там двуспальная кровать.       – Мы не подерёмся, – Саймон усмехнулся. Девочка запомнила, что он шёл к другу... – Это второй этаж?       – Первый, направо по коридору.       Большой номер, направо по коридору. Может быть, Кёртис устал после работы сворачивать из лифта налево и ютиться в его крохотной комнатушке, бывшей изначально балконом. А пятнадцатый номер, перед которым он ненадолго остановился, глядя на цифры и собираясь с мыслями, наверное, очень даже ничего...       Пятнадцать лет. Сейчас ему двадцать. И ситуация, если не присматриваться, та же: Кёртис ему нравился, Кёртис избегал его чувств. Предписано ли им ходить по кругу с шагом в пять лет? Или это просто ещё одно идиотское совпадение, в которые он никогда не верил? Или они изменились с тех пор, изменились достаточно, чтобы не повторять всей истории?       Верно, изменились. Всё началось с того, что Кёртис был глупым. Сейчас это не так, подумал Саймон, негромко, почти деликатно стуча в дверь.       – Да-да! – отозвался изнутри Кёртис. Дружелюбно, почти приглашающе... ни следа чуточку неестественных спокойствия, ровности тона или вежливости. Приглашающе... Кёртис кого-то ждал?       Когда он тихонько проскользнул в номер, Кёртис сидел на кровати, прислонившись к спинке, на коленях у него был ноутбук – то ли смотрел что-то, то ли во что-то играл, судя по надетым наушникам; в руке – тарелка с подложенным под неё полотенцем: мороженое с клубникой. Причём не с добавкой – Кёртис не поленился настрогать в обычное именно ягод.       – Просто оставьте... – Кёртис, сперва коротко стрельнувший в него взглядом, осёкся, теперь уже уставившись на него, запоздало поняв, что в номере появился не тот человек, которого он ждал. И спустил с головы наушники, оставив их болтаться на шее; вид у него на мгновение сделался такой, словно он сейчас сухо, по-деловому спросит «чем обязан?», отчего Саймону уже наперёд стало неприятно.       – Я... Привет, – выдавил Саймон, растерявший даже самые базовые наметки диалога, который собирался вести, и замялся, беспокойно сминая лямки доверху набитого вещами рюкзака. Чуть раньше он его снял, чтобы не зацепиться за дверной проём, проскальзывая внутрь.       Взгляд Кёртиса опустился на его руки.       – Это что? – почти строго поинтересовался он.       – Я тоже вышел в отпуск. Я... к тебе. Можно?       Кёртис не ответил, пристально глядя на него. Это уже «нельзя», или он ещё думает, задался вопросом Саймон.       – Можно, Кёртис? – осторожно нажал он, постаравшись убрать из голоса требовательную интонацию. Хотя всё его существо именно что требовало от него подобраться ближе и опрокинуть Кёртиса на постель, на которой тот так удобно для этого расположился.       В дверь деликатно постучали, и Кёртис тут же разрешил посетителю войти. К облегчению Саймона, человек, которого Кёртис ждал, оказался всего лишь из обслуживания номеров.       – Оставьте, пожалуйста, на столике. Благодарю, – Кёртис приветливо улыбнулся молодому мужчине, принёсшему ему ужин, и тот кивнул – но не слишком-то официально. А следом служащий, косившийся на Саймона, очень тихо спросил, не вызвать ли ему охрану. – Нет-нет, всё в порядке. Мы друзья. Мы никого не побеспокоим.       Служащий просто кивнул и тихонько удалился.       Повисло молчание.       – Проходи, раз пришёл, – наконец произнёс Кёртис, и Саймон подошёл ближе, покрепче стиснув в пальцах лямки рюкзака. Как бы в руках себя держать...       Ему показали на краешек кровати, и он послушно сел, пристроив рюкзак между ног и тут же сцепив пальцы в замок, чтобы не давать рукам воли.       И снова тишина.       – Ну? Зачем ты здесь?       – Я пришёл к тебе, – повторил Саймон. Для него это казалось самой правильной формулировкой цели его прибытия, но вряд ли его могли правильно понять... а для доходчивого объяснения у него пока что не находилось слов.       Кёртис со вздохом перевёл ноутбук в спящий режим и пристроил его на столике, немного подвинув поднос с ужином.       – Должна быть причина, по которой ты здесь. У всего есть резон. Зачем ты пришёл? – терпеливо повторил он. Это самое терпение, прорезавшееся у него в тоне, тут же напомнило Саймону период, пока он якобы ещё шёл на поправку, и он решил сразу заходить с козырей. Так что первым делом он достал из рюкзака небольшую коробочку:       – Вот.       – Это ещё что?       – Это... кольца. Ты ведь хотел? Я купил кольца, – Саймон открыл коробочку, показывая их. – У тебя тема... с финансами, так что это серебро. И они плоские. Учитывая, что нам обоим нужно работать в перчатках, я искал как можно более плоские, чтобы не мешали и не цеплялись ни за что. И металл мягкий, так что через какое-то время он деформируется под тебя.       Кёртис покачал головой.       – Я... искал несколько часов, – почти непонимающе добавил Саймон, всё же пытаясь чего-то добиться.       Кёртис снова покачал головой.       – Ты же хотел!       – Знаешь, Саймон, не все люди пригодны для брака. Похоже, я вхожу в эту категорию, так что... прости, но нет. Найди себе кого-нибудь, кто лучше тебе подойдёт.       – Да с чего ты это взял? – не выдержал Саймон. – Кто тебе внушил эту чушь про непригодность?       – Это не чушь, Саймон. Я не гожусь, – Кёртис снял с шеи наушники и пристроил их на ноутбук. – Я слишком мягкий для тебя. Слишком чуткий. Слишком беспокоюсь о партнёре. Ищи кого-то, кто не будет тебя этим донимать.       Под его взглядом Кёртис потёр освободившуюся шею, покосившись на ноутбук. Что это был за жест? Неловкость? Нежелание видеть его, говорить с ним?       – То есть, ты предлагаешь мне искать кого-то, кому будет плевать?       – Я этого не говорил. Всего в меру, Саймон.       Но подумал, бессильно отметил Саймон. Почему Кёртис уже трижды назвал его по имени там, где это не слишком нужно было? Напоминал самому себе, что это Саймон причинил ему боль? Для чего?       Неужели он так скверно выглядел, что не был похож на себя? И девчушка внизу сразу предложила ему номер, едва его увидела...       – И ты хочешь вот так расстаться? Вот на этом?       – Разве я что-то говорил о расставании? Я уехал в отпуск, чтобы привести голову в порядок и...       – Но и об этом ничего не сказал! – возмутился Саймон, не удержавшись.       – А я обязан был? – Кёртис слегка наклонил голову. – Я обязан тебе, Саймон? Тому, кто не делился со мной тем, что мне нужно было знать? Тем, что я хотел знать?       – Но...       – Нет. Я не позволю контролировать себя через это.       Взгляд у Кёртиса потяжелел, и Саймон понял, что отец не просто так напоследок посоветовал ему следить за языком.       – Хорошо. Прости. Я буду рассказывать тебе важное и всё, о чём ты спрашиваешь, если мне позволяет положение.       Прежде он действительно не распространялся о работе, хотя Кёртис неоднократно спрашивал. Ему на тот момент было просто лень рассказывать, потому что порядки у них довольно-таки отличались от обычной работы в штабе, и рассказывать было много и долго. Он предпочитал вместо этого тратить время на более приятные вещи.       Кёртис как-то странно хмыкнул. Может быть, ему это уже было неважно... или он только хотел это показать? Внимательно глядя на него, Саймон закрыл коробочку с кольцами, пока он не довертел её в пальцах до того, что кольца выпадут, и поставил на краешек столика, давая понять, что пока что не намерен их забирать или куда-то уходить. Около столика, внизу, он вдруг заметил гантель с приличной на вид тяжести парой блинов. Похоже, Кёртис не только в голове порядки наводил...       – М-м... Кёртис? Прости, я тебя перебил. Что ты... что ты хотел сказать ещё? Ты сказал, что хотел привести голову в порядок и?..       – И ничего.       – Ничего? – машинально переспросил Саймон.       – Не собираюсь посвящать тебя в нюансы своего душевного состояния.       – Но ты же собирался что-то сказать!       – Да. Спасибо, ты вовремя меня остановил.       Саймон зло стиснул зубы. Ох, как прав был отец... и лучше бы последний вынес ему мозг перед уходом, просто вбивая в него тезис по поводу того, что за языком нужно следить. Уилл это умел. Похоже, просто пожалел его – и зря.       – А что у нас теперь? – спросил он, добиваясь-таки ответа на важный для него вопрос.       – Теперь? – Кёртис пожал плечами. – Что-то. Не знаю. Но впредь я не буду у тебя жить. Если захочешь, будем видеться между этими твоими вылетами, – «о которых ты никогда толком не рассказываешь», читалось у него на лице. – Но ждать тебя я больше не буду. Я хочу семью, Саймон. И не хочу тратить время на что-то, что не сможет ею являться.       – Значит, со мной ты будешь изредка встречаться, а между тем искать себе кого-то? – уточнил Саймон.       Кёртис просто кивнул, и в нём вспыхнула обжигающая ярость; его затрясло, и он едва удержался, чтобы не зарычать «не смей!». Пришлось немного отдышаться, чтобы суметь дальше вести диалог. Он очень боялся всё испортить, потому что больше попыток у него не было; он хорошо это понимал.       – Та вещь... Та вещь, Кёртис, из-за которой всё началось... когда мы с тобой говорили о браке. То, до чего я не додумался. Что это было?       Кёртис отправил долгий взгляд принесённой им коробочке с кольцами.       – Я думал, что ты пришёл с ответом, – в его тоне прорезалась жёсткость, которую Саймон не слышал уже несколько месяцев.       – Я пришёл с ответом, – тут же выкрутился Саймон, кивнув на коробочку. – И я хочу услышать подтверждение.       Кёртис снова хмыкнул. На этот раз... обиженно.       – Ты пришёл с ответом «я припёр тебе кольца, потому что ты хотел». Это не то, что мне нужно было.       – А что тогда? Скажи мне. Пожалуйста! Я хочу всё исправить.       – Ты так и не сказал того, что сказать нужно было, – ответил ему Кёртис его же словами, и по нему прошёл мороз. Он снова подумал о том, что жизнь возвращает содеянное... Неужели Кёртис тогда, в самом начале, не был настолько виноват для того, как он с ним обошёлся? Это ему было за то, что он решил наказать того поверх вынесенного папой наказания?       – У меня есть много ответов. Много слов. Но тебе ведь не понравится, если я начну перебирать, да?       – И как ты догадался? – на лице у Кёртиса промелькнуло что-то, довольно близкое к отвращению.       Саймон опустил голову.       – Ты... Могу я... надеяться, что ты будешь более милосерден, чем я?.. Что ты просто скажешь мне?       Сначала ему показалось, что ему не ответят: Кёртис какое-то время размышлял.       – Давай представим, что ты маленький, – предложил ему Кёртис, и он нахмурился: игра?.. Теперь играли с ним, как играл прежде он? – Года... скажем, четыре. Тебе четыре, и папа говорит тебе, что собирается взять тебя с собой на прогулку. Ты знаешь маршрут, которым тебя собираются повести; он жутко нудный, потому что людный, неспешный, и на его протяжении вы обязательно встретитесь с его знакомыми, с которыми нужно перемолвиться парой слов. В общем, скучная и противная прогулка, которую нужно перетерпеть. И ты просишь купить тебе потом мороженое. Папа обещает тебе купить. Железно. И ты ведёшь себя примерно.       – Ну? – устало спросил Саймон, когда Кёртис замолчал. Тот потянулся за стаканом с водой, прежде чем продолжить, пока Саймон пытался связать это с их нынешней ситуацией.       – Ну, ты ведёшь себя примерно, правильно?       – Ну да.       – А теперь представь, что папа съезжает с темы. Может быть, купит, может быть, не купит; посмотрит, будет ли мороженое по пути – может же и не быть... Будешь ты вести себя примерно, или уже заранее задумаешься о том, чтобы повыделываться и взбрыкнуть, заканчивая прогулку на полпути, пусть и со скандалом – мороженого-то всё равно не предвидится, так какой смысл терпеть?       Саймон уставился на него. Он не смог бы объяснить, что сейчас испытывал, даже если бы очень захотел. Слишком... много всего.       – Я дотерпел прогулку до конца, – Кёртис, ещё разок приложившись к стакану, поставил его обратно. – Чтобы меня потом не обвинили в том, что я бросил раненого. Мне-то, в конце концов, не четыре.       Собачка молнии на рюкзаке, которую Саймон вертел в пальцах, сам того не замечая, сломалась с сухим щелчком. Творец, Кёртису всего лишь нужно было пообещать выйти за него. Всего лишь!       – Кёртис, я... я не мог железно тебе пообещать. Я не знал, что ждёт нас всех впереди, понимаешь? И беду не хотел накликать. Это... ну, ты должен знать.       Молчание.       – Я только что сказал, что мне не четыре, – холодно произнёс Кёртис. – Меня уже нельзя накормить обещаниями. Мне нужно было знать, что ты хочешь. Что ты хочешь того же, что и я. А ты к отношениям отнёсся как к игре в покер. Пойди, мол, угадай, что у меня есть и не блефую ли я.       Саймон опустил голову, закрывая лицо ладонями. Было почему-то жутко обидно и больно, даже несмотря на то, что он знал: всё, что Кёртис сказал, было правдой. А может быть, именно из-за этого.       – Так кто из нас не вырос, Саймон?       – Прости. Я хочу. Я хочу за тебя выйти.       Снова молчание. Саймон поднял голову, чтобы хотя бы знать, что сейчас выражало лицо Кёртиса.       – Уже поздно? – спросил он тихо.       – Ты и сам знаешь, – столь же тихо ответил Кёртис.       Некоторое время в номере царила тишина.       – Кстати, раз я всё-таки сказал тебе – я хочу тебя кое о чём спросить. Я могу надеяться на честный ответ? – поинтересовался Кёртис.       Наверное, у него хотели спросить, почему он так себя вёл. Или как он узнал, где сейчас был Кёртис. Но было ли это проверкой?       – Да.       – Хорошо. Скажи мне, как это ты, едва поднявшись на ноги, так резво ускакал в ванную, да ещё и без присмотра?       Саймон встретился с ним взглядом. Жёлто-зелёные глаза Кёртиса смотрели в его, жёлтые, внимательно и цепко.       – Что у тебя за способности, Саймон? И откуда ты знал о моих?       – Это три вопроса, – прошептал Саймон, уже зная, что честные ответы как минимум на два из них Кёртису не понравятся. Очень не понравятся.       – Если не хочешь отвечать – можешь идти.       Вот так вот. Да как вежливо – «можешь идти», а не «проваливай» или «выметайся». Да, у Кёртиса сейчас определённо было получше с самоконтролем...       – Значит, если я отвечу – могу остаться?       – Сегодня – да.       Значит, по крайней мере, сегодня...       – Чисто из любопытства... как ты будешь знать, честен ли я? – поинтересовался Саймон. Мало ли, вдруг Кёртис сейчас способен был его прочесть; он-то был не в лучшем состоянии, чтобы этому активно сопротивляться.       – А ты ещё собираешься мне солгать? – искренне удивился Кёртис.       – Нет, просто интересно... – Саймон вздохнул. Ох, как он себя сейчас в глазах Кёртиса уронит... – Я не знаю, кто тебе сболтнул о том, что там всё было плохо, – он выдержал паузу, но Кёртис на провокацию не повёлся. – Но там... ну, плохо и было. Ларс меня тащил, потому что ноги у меня не слушались.       – Ну, если сильный удар...       – Нет. Вообще. Я их и не чувствовал.       У Кёртиса брови полезли на лоб.       – Понимаешь, малыш... – он осёкся, по привычке назвав того малышом. – ...Прости. Понимаешь, моя способность позволяет мне возвращать свой организм обратно во времени. Очень... удобно. Пока меня тащили к медикам, я вернул работоспособность позвоночника и внутренних органов, раз шок ещё не прошёл и я ещё мог сосредоточиться. Потом запряг Ларса притащить мне несколько обедов и витамины, потому что это неслабо истощает организм. К тому моменту, когда ты меня навестил, я уже и отъелся, и отоспался, и сумел ещё немного всё это вернуть, но очень осторожно, чтобы медики меня там феноменом не сочли.       – Та-ак, – протянул Кёртис. – А родители знали?       – Естественно.       – То есть, вы все дружно ломали комедию, – Кёртис потёр лоб основанием ладони, похоже, теперь вовсе не желая на него смотреть. – Включая Клайва. Здорово. Просто зашибись.       Саймон повёл плечами, пытаясь прогнать со спины холодок. С холодом во внутренностях, не уходившим оттуда уже много дней, он уже смирился.       – Почему ты говоришь о Клайве?       – Потому что из вас троих только он мне ни разу не подгадил, – откровенно ответил Кёртис, морщась.       Саймон немного помолчал.       – Знаешь, вообще-то, мне очень повезло, – заметил он. – Когда мне закричали «сзади!», я просто прыгнул вперёд, стараясь упасть подальше от того, что там было. И удар пришёлся аккурат на нижний край нагрудника.       – Рад за тебя, – коротко отозвался Кёртис. – Откуда ты знал о моих способностях?       Следит за ходом разговора, отметил Саймон, только сейчас вспомнивший, что его спрашивали и об этом.       – Отец рассказал.       – А. Уилл. Здесь всё логично. Это он меня нашёл?       – Верно.       – И почему я не удивлён...       Саймон опустил голову. Глядя на него, Кёртис даже не мог понять, что по отношению к нему чувствовать.       – Ты обманывал меня, – заключил он. – Всё время. И по поводу нагрудника, в котором была дыра от пули. Если бы ты рассказал, я бы не беспокоился за тебя.       – Да ты бы каждый раз меня придирчиво осматривал по возвращении, – глухо отозвался Саймон.       – Конечно. Я понимаю, чужую заботу же так утомительно выносить, – произнёс Кёртис; от его интонации буквально разило ядом и холодом. – Но я хоть был бы за тебя спокоен, пока ты на патрулировании.       – Кёртис...       – Всё, достаточно. Больше ничего не хочу знать. Чем глубже копаешь, тем оказывается хуже. Вторая половина кровати на сегодняшнюю ночь твоя, располагайся, – Кёртис указал налево. Саймон как можно более незаметно снял ботинки – в его планы всё ещё входило забраться не только на левую половину кровати. Раз ему всё равно позволили переночевать, от Кёртиса можно было попробовать чего-то добиться.       – Кёртис?       – Что ещё? Хочешь ещё завтрак? Завтра закажу...       – Кёртис! – перебил его Саймон, не давая договорить «не отправлять же тебя на голодный желудок». – Я приехал к тебе. Я хочу остаться. Я хочу тебя. Ты мне нужен.       Кёртис снова поднял брови.       – Это после этого разговора ты ещё чего-то хочешь? Будь ты на моём месте – ты позволил бы себе?       – Не сравнивай, – Саймон развернулся, встав коленом на кровать. В этом плане он Кёртиса успел узнать. Пока откровенно не сгоняли – можно было жать дальше. – Мы в разных положениях. Очень разных. Я не нужен тебе настолько. Ты бы не приполз ко мне вот так выпрашивать...       Он осёкся, наткнувшись на взгляд Кёртиса.       – Ну-ну. Продолжай, – сухо произнёс тот. – Чем же это мы так разнимся, что тебе всё можно?       Саймон перекинул колено через бёдра Кёртиса, лихорадочно соображая, стоило ли вообще всё выдавать. А соображать удавалось плохо: стоило ему подобраться ближе, и он начал чувствовать запах Кёртиса; обоняние перекрывало ему здравый рассудок.       – Ты мне нужен. Человек, которого я люблю, нужен мне, иначе мне плохо. Физически. Это... плата, – Саймон постучал себя по груди кончиками пальцев, не вдаваясь в подробности. Пусть считает, что это плата за магию, иное слишком долго объяснять... – Я могу неделю-полторы пострадать, и это прекратится, пока мы с тобой опять не увидимся, но я этого не хочу. Мне плохо, Кёртис. Побудь со мной. Разве тебе не было со мной хорошо?       Он коснулся лица Кёртиса, и тот взял его за запястье, отстраняя от себя: пальцы у Саймона дрожали, и это оказалось почему-то неприятно.       – Как ты тогда улетал? Сомневаюсь, что ты был в таком состоянии, иначе тебя бы просто с работы попёрли. Лично я бы заподозрил у тебя... – Кёртис нахмурился, всё же не став говорить ничего по поводу наркотической зависимости: даже если не считать, что Саймона потряхивало, зрачки у того были расширены больше необходимого. Не так, как при опьянении, но выглядело слегка подозрительно. – В общем, отправил бы тебя к медику. Снова врёшь?       – Я писал тебе, – Саймон подобрался ещё ближе, собираясь усесться Кёртису на колени. – А ты писал мне. Я знал, что меня любят. Я был спокоен.       – Сейчас тебе не любовь нужна, – резонно подметил Кёртис.       – Ты ведь сейчас не... – Саймон прикусил губу. – Не любишь ты меня сейчас. Мне сойдёт хоть что-нибудь. Пожалуйста?       Кёртис нахмурился. Саймон выглядел как кот, которого только что достали из воды – тощий, дрожащий, почти жалкий... Ему и не хотелось его вовсе. Всё, что было прежним – запах, всё столь же терпкий, со сладкой ноткой, сейчас ставший настолько отчётливым, словно у Саймона, как у животного, обострялось его выделение в специфическую пору.       Не зная, что делать с тем теперь (вряд ли Саймону хватило бы наглости солгать ему ещё раз), он потянулся к Саймону, чтобы зачесать тому волосы, выглядевшие сейчас неопрятно, несмотря на то, что те вроде бы были чистыми, и почувствовал, что лоб у того горячий и немного влажный, а скулы и щёки – холодные; Саймон тут же прижался к его ладони щекой. Вот и что с ним теперь делать, в самом-то деле...       – Кёртис, – хрипнул Саймон, тут же прокашлявшись, но одного этого звука ему хватило, чтобы сложить два и два.       – Ну-ка слезь с меня. Быстро!       Как, собственно, и следовало ожидать, его не послушали, и Кёртис просто спихнул Саймона с себя на кровать, после чего направился к небольшому закутку, служившему тут за кухню: на кухонной тумбе у него стояла банка с кипячёной водой. Вот её-то он и подхватил, и тут же вернулся к кровати, пока Саймон не собрался вслед за ним – а тот уже подобрался к краю, спустив вниз ноги.       – Пей, – Кёртис впихнул ему в руки банку. – Только не урони. Пей, кому говорю!       Хмурясь, Саймон отпил... а потом, как-то странно затормозив, поднял банку, жадно хлебая; в какой-то момент он поднял её слишком высоко, не рассчитав, пролил воду на ветровку и, дёрнувшись, опустил банку, ещё более жадно хватая воздух. Кёртис на всякий случай отобрал у него банку – тот и так около полулитра выхлестал сходу. Догадался он правильно: лоб влажный, волосы тоже – жидкость из Саймона улетучивалась, но, похоже, не восполнялась.       – Спасибо, – выдохнул Саймон, отдышавшись.       – Когда ты в последний раз пил?       Молчание.       – Ел?       Взгляд Саймона отправился гулять по комнате, более чем ясно служа ответом. Кёртис вернул банку обратно, затем уселся на кровать, чтобы положить поднос с ужином на колени, и ловко отхватил кусочек от отбивной.       – Ты будешь ужина...       Кёртис впихнул ему отрезанный кусочек мяса в рот и, пока Саймон жевал, отрезал и себе.       – Я могу са...       Улучив момент, Кёртис сунул ему следующий кусок.       – Ни черта ты не можешь сам. До чего ты себя довёл?       После этого Саймон перестал упираться, кажется, просто смирившись, и Кёртис уже спокойно разделил с ним ужин. Затем содрал с него ветровку, уронил на постель, дав в процессе по рукам – Саймон потянул к нему лапы, попытавшись затащить его на себя; стащил с него джинсы и накрыл одеялом, велев спать.       – А ты? – тут же забеспокоился тот, сонно щурясь.       Вздохнув, Кёртис уселся рядом, вернул на колени ноутбук, а на голову – наушники, и снова занялся тем, чем и занимался до внезапного появления Саймона. У него, в конце концов, были планы на вечер.       – Ты играешь в квесты? – услышал он через некоторое время из-под бока.       – Играю, – подтвердил он, отпивая остывший чай. Хотелось горячего, но он пока что не вставал – ждал, пока свалившееся на его голову чудо (в плохом смысле, если и вовсе не в кавычках) не уснёт. – А что?       – Да нет, ничего. Неважно.       Пальцы Саймона коснулись его рёбер, щекочуще скользя по ним на противоположную сторону.       – Кёртис? Ты разве не хочешь? Ты же всегда хочешь, когда ни подойди...       – Куда тебе? – Кёртис оттолкнул его руку. – В зеркало себя видел? Спи.       Он тут же почувствовал, что с зеркалом слегка переборщил, и успокаивающе уложил ладонь Саймону на волосы. Теперь левой играть было неудобно, но, по крайней мере, Саймон замолчал и вроде как начал дышать размереннее; может быть, скоро уснёт...       Когда Саймон проснулся, рядом никого не было. Он приподнялся на локте, спросонья пытаясь понять, где он и не приснились ли ему недавние события, затем спустил руку с кровати и, нащупав ноутбук Кёртиса с лежавшими на нём наушниками, немного успокоился. Но где же был сам Кёртис?..       Первичный осмотр комнаты ничего ему не дал. В санузле, в котором он немного задержался, умываясь, тоже никого не было. А вот когда он подошёл к окну, цепочка следов от балкона к воде и движение на ней, разбивавшее лунные блики, ясно дали понять, куда девался Кёртис. Саймон некоторое время почти бездумно наблюдал, лишь задаваясь вопросом о том, не была ли вода всё ещё слишком холодной, особенно ночью, потом взглянул на часы, решив всё-таки узнать, сколько было времени, и обнаружил, что ещё была не такая уж и ночь по меркам их обоих – едва стукнуло десять. А потом, когда он уже собирался отойти, ему пришло в голову, что в холодной воде плавать не слишком-то безопасно для человека, не занимавшегося плаванием регулярно (да и последним такое не советовалось), и он в итоге проторчал у окна вплоть до того момента, как Кёртис не выбрался на берег, и тогда торопливо убрался обратно в постель, почему-то надеясь, что тот не заметил его снаружи.       Вернувшись в номер, Кёртис прошлёпал в душ, даже не проверяя, спал ли он. Саймон старательно пытался не уснуть снова, пока дожидался его возвращения, поглядывая на часы, и через полчаса тот наконец-то появился, ероша волосы, но спать сразу не лёг, снова пристроившись на кровати с ноутбуком.       – Ты разве не ложишься? – не выдержал Саймон.       Кёртис покосился на него.       – Я думал, ты спишь. Я тоже скоро лягу. Высохну только сначала.       Усевшись рядом, Саймон осторожно коснулся его волос, и, видя, что его не отстраняли, запустил в них пальцы, следя за тем, чтобы не наткнуться на наушники. Волосы действительно были влажными. Кёртис и у него феном не пользовался – жаловался, что тот пересушивает...       Похоже, Кёртис так долго торчал в душе, отогреваясь: от него исходило тепло; Саймон, не удержавшись, прижался к нему, стремясь погреться именно от этого тепла, и его, оттеснив от себя, тут же попытались загнать под одеяло.       – Мне не холодно, – упёрся он. Кёртис с сомнением окинул его взглядом. – Нет, правда. Я... – Саймон поцеловал его в плечо, и Кёртис едва заметно дрогнул. Знать бы, от чего именно...       – Ложись-ка ты лучше спать.       – А ты утоми меня.       – Слушай, если я впустил тебя к себе в постель, то это не значит, что пущу в трусы. Окей? Доступно?       Интонация у Кёртиса была почти раздражённой.       – Но ты же сказал, что можешь встречаться со мной между вылетами, – замурлыкал Саймон, пытаясь подлизаться. – Можешь считать это курортным романом, если хочешь...       – Курортные романы предполагают, что люди больше никогда после этого не видятся.       После этих слов Кёртис имел сомнительное удовольствие пронаблюдать, как краска с лица Саймона, вроде бы вернувшаяся после ужина и пары часов сна, сползла с него, оставив Саймона ещё более бледным, чем при появлении в номере. Тот набрал воздуха в грудь, но, похоже, всё равно не знал, что на это ответить.       – Нельзя так, – наконец произнёс он едва слышно. Кёртису вдруг стало его жаль. И он непроизвольно задумался о том, хватит ли ему духу выставить Саймона завтра за дверь. Если бы он ещё остыл за отпуск...       Саймон вдруг появился прямо перед его взглядом, и его тут же поцеловали. Наглый какой, мелькнула мысль у ошеломлённого Кёртиса. Следом в дело вступила его восприимчивость, и он замер, так и не отодвинув от себя Саймона, хотя руку уже поднял: он почувствовал чужой трепет. Это специфическое ощущение защекотало за его ключицами, словно какая-то глупая бабочка, которой положено было быть в животе, заблудилась и пыталась расправить там крылья, и он непроизвольно вспомнил собственный трепет, с которым когда-то обнял Саймона. Когда ему позволили это сделать. Вспомнив то, как ему было нужно это на тот момент, он разомкнул губы, позволяя себя поцеловать, и, немного поколебавшись, прихватил ими верхнюю губу Саймона. Вышло вяло и довольно-таки сухо, но тот отчего-то почти судорожно вздохнул, ненадолго оторвавшись, и тут же прильнул к нему снова, целуя всё с тем же трепетом.       Чуть позже, всего через минуту, Саймон уткнулся носом ему в шею, тихо, но часто и жарко дыша; по движению его плеча и локтя Кёртис заподозрил, что тот что-то делал, ещё и стараясь делать это незаметно, но из-за собственного плеча не видел, что именно.       – Что ты там делаешь?       Саймон уткнулся лбом ему в плечо, пряча лицо и не отвечая, и до Кёртиса вдруг дошло, что это было. Поэтому он не стал больше ничего говорить, как и комментировать рекордно короткое время, которого Саймону оказалось достаточно.       – Я сейчас вернусь, – наконец глухо произнёс Саймон, сползая с кровати и умудряясь при этом стыдливо отворачиваться.       Проводив его взглядом до санузла, Кёртис, вздохнув, выключил свет, потормошил ноутбук, уже чуточку приглушивший яркость экрана, сохранил прогресс игры и выключил его; наушники с ноутбуком отправились на пол возле столика, а он, ещё раз взъерошив волосы, – под одеяло: если он останется сидеть, по возвращении Саймона им обоим, скорее всего, будет неловко.       Через несколько минут Саймон вернулся, и Кёртис приоткрыл глаза, наблюдая за белевшим в полутьме комнаты силуэтом. Светлую кожу, не слишком отличавшуюся от белой футболки, пожалуй, хорошо было бы видно даже если закрыть шторы, всё равно пропускавшие лунный свет и его отражение от воды, и он отчего-то подумал, что Саймону не мешало бы загореть. Но загар, наверное, ложился на того долго.       Может, если бы Саймон не был таким настырным, с ним можно было бы соседствовать некоторое время. Попытаться разобраться в том, что у них теперь осталось, мирно. Но...       Неуверенно подобравшийся ближе Саймон оттягивал вниз полу футболки, словно бы Кёртис ещё чего-то там не видел, и он сообразил: бельё осталось в санузле. Спасибо, хоть на него не спустил; и на том, как говорится...       – Ты уже спишь? – прошелестел Саймон. Кёртис приподнялся на локте.       – А ты хочешь что-то ещё?       Саймон чуточку съёжился и тихонько забрался в постель около него. Несколько секунд он гладил взглядом грудь Кёртиса; на лице у него было буквально написано желание улечься рядом, как раньше, закинув сверху всё, что только можно было и пристроив голову на плечо, но потом он просто свернулся рядом под одеялом, и только прислонился лбом к плечу Кёртиса, когда улёгся и он.       Проснулся Саймон оттого, что в номере появился кто-то чужой. Кёртис понял это, едва бросив взгляд на его лицо. Ну-ну, давай, подумал он, гадая, поведёт ли тот себя сейчас как нормальный человек или как говнюк.       Служащий тем временем поставил на столик поднос с завтраком, коротко взглянув на Кёртиса. Последний ещё до его прихода отодвинулся от Саймона, чтобы не создавать однозначного впечатления: у него на этого парня были определённые виды к концу отпуска, и он не хотел рушить самому себе планы; тот к тому же не был против, судя по коротким, но говорящим взглядам и регулярному обслуживанию (обычно-то служащие не делали это избирательно, так что уже за неделю можно было увидеть совершенно всех). С Саймоном определённости всё равно не было, так что он такие планы вполне мог себе позволить.       – Благодарю, – Кёртис мягко, приветливо улыбнулся, получив в ответ почти такую же улыбку. Вежливости, правда, в ней значительно прибавилось: служащий был осторожен, пока они не говорили с глазу на глаз и пока ситуация конкретно для него не прояснилась.       Затем они с сонно проморгавшимся Саймоном встретились взглядами.       – Простите, я, похоже, немного навёл вчера переполоху, – заговорил первым, к удивлению Кёртиса, Саймон.       – Ничего, – а вот Саймону улыбнулись просто вежливо, без излишеств. – Летняя простуда, ничего не поделаешь. Надеюсь, вы быстро поправитесь.       – Спасибо.       Дождавшись ухода служащего, Саймон, отметив, что Кёртис как-то странно вздохнул (похоже, что с облегчением), переспросил:       – Летняя простуда?       – Надо же было как-то объяснить... – Кёртис окинул его взглядом и не стал продолжать. – Лицо тоже надо иметь. Кроме того, у тебя действительно температура. Так что пей.       Кёртис снял с подноса блистер с таблетками и, сперва сходив за стаканом воды (он уже хорошо знал, что его могли обмануть, так что за приёмом лекарств лучше было проследить), вручил это всё Саймону.       – Мне не нужно...       – Пей.       – Кёртис, мне не...       Он осёкся под взглядом Кёртиса. И, чуточку съёжившись, послушно выдавил из блистера таблетку и сунул в рот, запив её и успешно подавив желание поинтересоваться, не открыть ли ему пасть, чтобы показать, что выпил, а не припрятал.       – Хорошо, – Кёртис взял у него стакан и вместо него выдал ему тарелку с завтраком, которому Саймон обрадовался уже куда больше. Чуть позже на неё отправилась ещё половина порции.       – А ты что, не...       – Я брал три. Я тоже голодный, – коротко отозвался Кёртис, едва ли оторвавшись от своей тарелки.       – Спасибо, – тихо ответил Саймон. Он уже вспомнил, что его пустили только на ночь, и от этого его едва ощутимо тошнило, как обычно бывает при предчувствии надвигающихся неприятностей.       Потом, когда они расправились с завтраком, Кёртис снял с подноса оставшуюся на нём тарелку с кусочком торта и отдал Саймону.       – Это... мне? Я думал, ты взял себе...       – Тебе сейчас нужно сладкое. Ешь.       – А ты? – спросил Саймон, обеспокоенный краткостью ответов. Обычно это ничего хорошего не предвещало. – Давай разделим пополам.       – Я такое не люблю.       Саймон озадаченно умолк. Кёртис взял сугубо ему его любимый торт?       – Хорошо, давай тогда я тебе возьму другой. Какой ты любишь?       – Какой я люблю? – повторил Кёртис, глядя ему в глаза, и он вдруг почувствовал себя совсем паршиво. Он понятия не имел. А должен бы.       Кёртис ещё несколько мгновений смотрел на него, а потом отвернулся, взглянув на часы. Осторожно отставив тарелку на поднос, Саймон взял его за руку, обращая на себя внимание; он хотел бы, чтобы у него было больше времени, но, похоже, его собирались выпроводить сразу после того, как он закончит с десертом.       – Кёртис, послушай меня, пожалуйста... я буду спрашивать у тебя такие вещи, хорошо? Спрашивать и запоминать. Я буду рассказывать тебе всё, что ты захочешь знать, если это не информация, запрещённая для распространения.       Кёртис вопросительно смотрел на него, кажется, ожидая чего-то ещё, и он понял, что этого было недостаточно.       – Я буду рассказывать тебе сам, хочешь?       На это тот пожал плечами, и Саймон вообще не понял, как это толковать.       – Кёртис, пожалуйста... я не хочу уходить. И я сейчас очень плохо соображаю, – он откинул одеяло. – Видишь?       – И что?       – У меня одежда в рюкзаке, – почти горько поведал ему Саймон. – В рюкзаке, понимаешь? Есть сменное. Мне вчера даже в голову не пришло. Поэтому, пожалуйста, если ты хочешь чего-то ещё, то скажи. Скажи, я буду делать.       Кёртис вздохнул.       – Видишь ли, Саймон... нюанс в том, что я уже не очень-то чего-то от тебя хочу.       – А что ты хочешь? Ты его... – Саймон указал на поднос, собираясь задать вопрос о служащем, слишком мило улыбавшемся Кёртису, и под взглядом последнего прикусил язык.       – Ты что, действительно ничего не соображаешь? – Кёртис слегка прищурился, вглядываясь в его глаза, словно пытался что-то там разглядеть. Он и сам уловил, что спросил не в соответствии с формой и содержанием предыдущей фразы. – Или ты просто слышишь то, что хочешь?       Саймон похрустел костяшками, раздумывая, не стоило ли сейчас просто повалить Кёртиса на спину и попробовать ещё чего-нибудь добиться, потому что его, похоже, всё-таки выставят сегодня. Во взгляде Кёртиса уже читалась лёгкая озадаченность, обращённая к самому себе – почему, мол, я всё ещё с ним вожусь...       Но почему Кёртис о нём позаботился? Последняя услуга?       Передумав заваливать того на постель, Саймон только потянулся к нему, оставляя более высокому Кёртису возможность просто немного отстраниться, чего было бы достаточно, чтобы он не смог дотянуться. И стоило только коснуться губ Кёртиса, тот чуточку отодвинулся.       – Прекрати. Это... больно.       – Это что? – переспросил Саймон, пытаясь понять, не ослышался ли он.       Кёртис ненадолго отвернулся, прежде чем отвечать.       – Эмпатия, Саймон. Знаешь, такая вещь, которая, похоже, у тебя не слишком развита, – Кёртис прямо взглянул ему в глаза. – Неотъемлемая часть эмоционального интеллекта.       Слова о том, что он знал, что такое эмпатия, так и не сорвались у него с языка, который он всё-таки сумел придержать и в этот раз.       – Я чувствую, что тебе больно, – продолжил Кёртис. – И, учитывая то, как ты себя вёл, я не хочу это с тобой делить.       – Но если ты меня подпустишь к себе, мне не будет больно.       – Теперь ты обманываешь сразу нас обоих? – осведомился Кёртис.       Саймон прикусил губу. Ложь ему ещё долго будут вспоминать...       – Кёртис, я тоже чувствую, когда у нас что-то не так. Не так сильно, но чувствую.       Кёртис ничего на это не ответил, и Саймон внимательно взглянул ему в глаза, пытаясь найти ответ хотя бы там.       Что-то с Кёртисом было не так. Это был... не совсем прежний Кёртис.       А если задуматься, как Кёртис умудрился так вырасти за последний год? Он по привычке обращался с ним как с прежним глупым Кёртисом, обычно шедшим за ним, стоило только поманить, а сейчас... наверное, сейчас того подобное задевало. Кёртис вырос. Он привык всегда чувствовать себя старше, несмотря на обратную разницу в возрасте; теперь Кёртис его обскакал, и он, наконец ощутив это, теперь чувствовал себя очень неуверенно.       А ещё... кажется, что-то всё же случилось в последнее время...       – Кёртис... скажи мне, как ты пережил оборону штаба? Там что-то случилось?       Не ожидавший этого вопроса Кёртис удивлённо поднял брови.       – Ты спрашиваешь? – переспросил он, кажется, не поверив в услышанное.       – Спрашиваю, – тихо подтвердил Саймон, немного наклонившись и заглядывая ему в лицо. Может быть, сейчас нужно было спросить именно об этом... Нет, с самого начала нужно было спросить. А он только о себе и думал. – Как ты? Как ты сейчас? Ты говорил с кем-то, рассказывал кому-нибудь?       Кажется, Кёртису захотелось отвернуться.       – Говорил, – он чуточку поджал губы. Во взгляде у него так и читалось: «я рассказываю, когда меня спрашивают, в отличие от тебя». – Сначала я просыпался ночью. Каждую ночь, бывало, что несколько раз. Сейчас уже не каждую. Примерно... раз из трёх.       Саймон нервно сглотнул. Конечно, Кёртиса не готовили к такому морально, и тот мог столкнуться с неспособностью пересилить собственную реакцию на произошедшее.       – Родители говорили, что ты хорошо себя показал. Я и... не стал спрашивать.       – Клайв в общей рассылке говорил, что все хорошо себя показали. Это не значит, что ни у кого нет после этого проблем.       Саймон опустил голову. Конечно...       Чёрт побери, когда-то он так спокойно признавался в том, что натворил, и столь же спокойно извинился, а теперь... Почему он теперь не мог? Я боюсь его потерять, вот почему, подумал Саймон. Раньше он не боялся; любил, конечно, но не думал о том, что Кёртис мог уйти, и уж тем более не хлебнул того, как оно было без Кёртиса.       Ну, давай же, это ведь не так сложно, мы это уже проходили...       – Послушай меня...       – Нет, это ты меня послушай, – Кёртис покосился на тортик, и Саймон будто бы уже заранее услышал, пугающе отчётливо, как ему велят доедать десерт и катиться к такой-то матери. Чёртов десерт... Кёртис позаботился о нём; когда он в последний раз заботился о Кёртисе?       – Подожди! – он схватил Кёртиса за запястье, немного разворачивая к себе. – Я хочу сказать... я привык к этому всему, привык к бою, для меня в этом уже нет ничего такого. Я о тебе не подумал. Не подумал, что у тебя иначе. Прости меня.       Кёртис долго на него смотрел.       – Кёртис?.. Ну... скажи что-нибудь?       – Мы с тобой и впредь будем ссориться, – заметил вдруг тот. – Гладко не бывает везде. Это будет и дальше проходить вот так? Или всё-таки...       – Нет. Нет, я буду о тебе помнить. Я буду спрашивать, что ты хочешь, что ты любишь... я буду о тебе заботиться.       Последнее Саймон произнёс уже совсем тихо. Кёртис слегка наклонился вперёд, словно бы пытаясь удостовериться в том, что не ослышался.       – А эту тему я не поднимал. Значит, ты всё-таки догадывался о том, что обо мне тоже нужно заботиться.       Саймон благоразумно решил промолчать: что подтверждать, что отрицать было одинаково опасно.       Кёртис вздохнул. Потом протянул ему его рюкзак, и у него неприятно ёкнуло сердце, сбившись с ритма.       – Ты сказал, у тебя сменка есть. Оденься, а то и в самом деле простудишься.       Саймон послушно достал бельё, краем глаза наблюдая за Кёртисом, упёршим взгляд в стену и о чём-то размышлявшем.       – Кёртис?.. – позвал он его, когда молчание затянулось.       – У нас с тобой есть отпуск, – отстранённо отозвался тот. – Но весь...       Он задумался.       – Две недели, – сказал он затем. – Если за две недели из этого всё равно ничего не выйдет, ты съедешь.       – Значит, я могу?..       Кёртис указал на шкафчик.       – Распаковывайся.       Пока Саймон выкладывал немногочисленные вещи в шкафчик (задвинув пакетик из аптеки поглубже, чтобы Кёртис пока что не нашёл и не взвился, оскорбившись), Кёртис продолжал сидеть. И когда он закончил – тоже. Может быть, всё ещё обдумывал, стоило ли...       Не выдержав, Саймон, наконец в полной мере почувствовавший, что ему позволили остаться, порывисто обнял его, едва не уронив на кровать, и когда его осторожно, словно впервые, обняли в ответ – только тогда устроился у него на коленях, не отпуская.       Кёртис непроизвольно вздохнул: подумал о том, как Саймон раньше принимал, что его любят, так спокойно, как должное, не считая нужным относиться к этому бережно. Саймону не было совестно просто греться в этой любви. Ему же было. Он не знал, как правильно нужно было теперь с тем обращаться. Сейчас Саймон жался к нему, как кот, которого всё-таки пустили домой после самовольного побега оттуда, и у него уже начинала уставать спина – он, фактически, удерживал их обоих в вертикальном положении, чему Саймон совсем не способствовал.       А, да к чёрту, попробую разобраться, подумал Кёртис, откидываясь на кровать.       Саймон тут же притиснулся к нему, уткнувшись носом в шею и уже отчаянно жалея о том, что, похоже, уложил-таки Кёртиса на постель: в паху у него начало теплеть от знакомого запаха и ощущений, и он этот процесс вообще никак не контролировал. Сейчас Кёртис оскорбится, как пить дать. Здорово испытательный срок начал...       Кёртис промолчал, вместо слов уложив ладонь ему на затылок, и он почувствовал, что холодок из его внутренностей начал исчезать.