***
Не считая пары мелких инцидентов, суббота прошла просто замечательно. Они все втроем давно не позволяли себе такого легкомысленного отдыха. Никакой продуктивности, минимум работы и максимум вреднейшей пищи из доставок. Чонгук вообще не помнил, когда в последний раз так ленился. Обычно все свободное время уходило на разъезды с фотоаппаратом, дополнительные смены, занятия в спортзале. Речи идти не могло о том, чтобы просто лечь и провести в таком состоянии больше пары часов перед сном, а тут он с наслаждением посасывал клубничное молоко из кафешки за углом, смотря уже четвертый по счету фильм про зомби-апокалипсис, потому что Юнги приспичило выяснить, какой из них был бы самым правдоподобным. Так что да, они валялись совместно в гостиной почти целый вечер, незаметно перетекший в ночь. Чонгук чувствовал себя так хорошо и расслабленно, что был готов отдать что угодно, лишь бы ему позволили остаться здесь еще ненадолго, но рано или поздно пришлось бы начать действовать. Еще в пятницу он закинул удочку Мэй, которая обычно распределяла их рабочие смены по ресторанам отелей. В общем-то, было ожидаемо, что в воскресенье наметится очередной банкет в конгресс-холле, а там всегда нужны были лишние руки, особенно мужские, так что он заведомо был в деле. Было на руку то, что там выдавали местную форму, потому что возвращаться за своей домой в планы Чонгука точно не входило. Нужно было придумать, как перевезти все свои вещи в общежитие и при этом снова не пересечься с родителями. Если в пятницу утром Чонгук еще верил, что они погорячились, смягчатся, в конце концов скажут ему хоть что-то, то собираясь на работу в воскресенье, он уже думал только о том, как бы не видеть их до самой смерти. Чонгук был так чертовски зол и обижен, что едва с мясом не вырвал пуговицу с Намджуновой рубашки, пока пытался ее застегнуть. Банковскую справку удалось заполучить только во вторник утром, но теперь Чонгука мало волновали сроки, потому что Чимин с Тэхеном объявились как нельзя вовремя и сразу же разрешили ему пожить у них некоторое время. Парни немало удивились тому, что Чонгук наконец-то сдвинулся с мертвой точки и принял решение съезжать от родителей. Они оба вознамерились насесть на него с расспросами, едва Чонгук переступит порог их квартиры, да и сам Тэхен взял на себя смелость сказать, что им есть чем поделиться с Гуком. Все постепенно налаживалось. К вечеру среды он чувствовал себя так хорошо в компании двух мужчин, что даже сама мысль о скором отъезде казалась абсурдной. Чонгук так привык к совместным ужинам и тихим непринужденным беседам за каким-нибудь фильмом или простыми новостями, которые Намджун с Юнги читали вслух посменно, что теперь вовсе не представлял, как справлялся с одиночеством и скукой раньше. Уехать отсюда было чем-то непредставимым. Чонгук чувствовал странную принадлежность к этому маленькому мирку. Ему было стыдно это признавать, но теперь, когда он далеко не один раз случайно застукал мужчин целующимися, их отношения больше не вызывали у него отторжения. Чонгук никогда не мог причислить себя к ряду тактильных людей, но с таким человеком, как Намджун, каждый волей-неволей становился куда более ласковым и податливым. Он привык к объятиям кучей, теплому смеху, заботе, что казалась куда роднее той, что давали ему отец с матерью. Ох, здесь было чудесно. Он даже на какое-то время умудрялся почувствовать это пресловутое счастье. Но ожидание разлуки оказалось попросту ничем в сравнении с реальным расставанием. Чонгук собрался днем четверга, в то время, когда дома был только Юнги. Тот умудрился всучить ему чертов ворох какой-то одежды, закусок и мелких вещей для нового дома в общежитии. Чонгук знал, что в личных сообщениях в твиттере у него валялись их домашние и рабочие адреса, номера телефонов для какаотолка, ссылки на страницы в других соцсетях, да и попусту уйма напутствий на все случаи жизни. Но иррациональный страх никак не хотел его покидать. Ему хотелось верить, что все это было не просто так, что их общение продлится хоть ненадолго. Чонгук не понимал, отчего Юнги с Намджуном так трепетно к нему относились, какой интерес он мог представлять для взрослых состоявшихся мужчин? Но те сразу сообщили ему, что будут рады его обществу, и попросили не стесняться обращаться к ним за помощью снова или просто заглядывать на ужин. Уезжать было очень тяжело, но все лишние мысли разом покинули его голову, стоило ногам переступить порог маленького жилища друзей. Они были только с дороги — уставшие, вымотавшиеся, но очень довольные. — Вы как всегда, — Чонгук закатил глаза, собирая в стопку контейнеры из-под еды с засохшими остатками соуса и риса. — Тэ, ты бы хоть ключи мне оставил, я бы зашел проверить, чтобы сейчас не мыть заплесневелые кружки. — Я все еще твой хен, засранец, — долговязый парень расхохотался низким, утробным смехом, обнажая ровные белоснежные зубы. — Какой ты хен, если ты не можешь даже поставить посуду в посудомойку? Я научился этому еще в семь, — Чонгук фыркнул в привычной шутливой манере, попутно обнимаясь с Чимином, прокравшимся к нему из-за спины с кухни. — Мы так соскучились по тебе, Гуки! — весело прогудел Пак, поправляя ворот теплого домашнего худи. — А тут еще выясняется, что ты опять поссорился с родителями, сбежал из дома, так теперь и вовсе съезжаешь в общежитие на вольные хлеба, — он бегло расцепил руки, утекая куда-то поближе к Тэхену. — Да уж, звучит так, будто бы нас не было полгода, а не чуть больше недели, — Тэ охотно поймал Чимина поперек живота, силком утаскивая его в комнату, словно тащил в руках мешок с рисом, а не живого человека. — Ты ведь купил какой-нибудь еды? — он в самый последний момент обернулся, заискивающе дуя губы. — Ну разумеется, я же знал, куда ехал, — Чонгук закатил глаза, хоть и знал, что этот жест останется незамеченным. — На вас двоих не напасешься, — он фыркнул, вваливаясь вслед за ними в единственную комнату в квартирке-студии общежития. У него был целый пакет закусок, лапши и покупных сэндвичей, а в сумке лежало две гигантские бутылки газировки, купленные на деньги с воскресной подработки. — Ваа, Гук-а, я тебя обожаю, — Чимин мечтательно простонал, когда выпутался из цепких лап Тэхена и проворной лисицей залез носом в поставленный Гуком на прикроватную тумбу пакет. — Я та-ак голоден, что съел бы слона. — Ты полтора часа назад умял полноценный обед в самолете, так еще и стащил мою булочку, — шутливо буркнул Тэхен, перетаскивая из шкафа маленькую плитку, чайник и стопку разных тарелок. — Но там была порция для семилетки! — О! У нас даже остались кимчи и маринованная редька, — Чимин с Чонгуком, не сговариваясь, синхронно прогудели, поторапливая Тэхена, чтобы поскорее приступить к еде. Они в спешке нагрели воду и включили на максимум конфорку, вываливая в кастрюлю сразу шесть пачек лапши. Усевшись вокруг низкого стола, они расставили контейнеры с маринованными овощами и закуски. Чонгук щедро разлил по стаканам газировку, пока Чимин, отмахнувшись от этого ребячества, принялся скручивать крышки сразу у трех бутылочек соджу. — За долгожданное воссоединение! — они чокнулись рюмками, весело крича и присвистывая. Разговоры пришлось отложить на некоторое время, пока все не наелись так, что даже чипсы не лезли в рот. Чимин развалился около стены, сыто поглаживая свой живот и жадно оглядывая остатки еды, в то время как Чонгук с Тэхеном продолжали потихоньку доедать овощи, чтобы хоть как-то сбить вялую сытость свежим вкусом. — Итак, начнем с тебя, — Тэхен ткнул в сторону Чонгука палочками, едва не роняя изо рта лист кунжута. — Это достаточно долгая история, — Чонгук вздохнул, понимая, что ему не отвертеться. В конце концов он и сам хотел рассказать им о своих новых знакомых. Собравшись с духом, Чонгук выложил буквально все, начиная с момента обнаружения его матерью брошюр с выставки до самого последнего дня пребывания в доме хенов. Благо с Чимином и Тэхеном он мог не стесняться в выражениях. Друзья были единственными неизменными свидетелями всех его семейных конфликтов за последние годы. — Хорошо, что ты от них наконец-то съезжаешь, — Чимин цокнул языком, едва слышно шепча еще с добрый десяток отборных ругательств. То, что говорил Чонгук, резало и по его сердцу, ведь он тоже принимал активное участие в создании этой великолепной выставки фотографий, с которой и начался роковой конфликт. Даже не будь они друзьями, ни у кого не повернулся бы язык сказать, что творчество Гука являлось подростковым баловством, недостойным внимания и каких бы то ни было вложений. — Ты только не бери сразу на себя слишком много. Ты же знаешь, что всегда можешь взять у нас денег в долг? — Тэхен нахмурил брови, строго глядя на него. — Да, конечно. Я просто хочу поскорее убедиться в том, что могу сам себя обеспечивать. Это безумно страшно. Наверное, мне уже давно стоило повзрослеть. Я слишком сильно привык к тому, что у меня есть дом, работа на будущее и карманные деньги, — Чонгук покачал головой, протягивая руку за очередной порцией соджу. — Мне просто тяжело, потому что я уже переломал себя, смирился с этим чертовым экономическим факультетом и у меня был четкий план, который позволял мне совмещать все и сразу просто потому, что мне не нужно думать о том, будет ли у меня завтра еда на ужин. — Такие перемены никогда не приходят в нужный момент, но, знаешь, теперь ты можешь просто не учиться до конца года, пока пожить в общаге, а потом поступить, как ты и хотел, на фотографию или дизайн. Как раз освободится время для подготовки к экзаменам, чтобы не терять еще целый год, — Чимин ободряюще похлопал его по плечу. — Черт, Чимин, я даже не думал об этом, — Чонгук мигом встрепенулся, оглядываясь на Тэхена, который тоже пожал плечами, мол, мысль, и правда, дельная. — Ты ведь прав! На кой черт мне сдался этот факультет, если теперь отец меня вряд ли на порог пустит? — Чонгук вскочил на ноги, не в силах сдержать эмоции. — Ты гений! — он набросился на Чимина с объятиями, дыша через раз от переполняющего его восторга. — Я даже не думал об этом, — Гук мечтательно улыбнулся, в тот момент больше походя на полоумного. — Обязательно напишу об этом хенам, они наверняка будут безумно рады за меня, — он далеко не сразу выпустил Чимина, который уже привык к тому, что его тискали не хуже плюшевой игрушки, и развалился на полу. День становился все лучше и лучше. Настроение определенно налаживалось, а на полупьяный мозг и вовсе все казалось идеальным. — Кстати, насчет твоих новых хенов, — начал Тэхен, бросив нечитаемый взгляд на вмиг напрягшегося Чимина, но Чонгук так и продолжал мечтательно валяться на спине, совершенно не замечая их гляделок и только довольно мыча в ответ, чтобы друзья не подумали, что он и вовсе уснул. — Они же, ну, — Тэхен неловко замялся, не зная, как правильно озвучить свою мысль, чтобы не брякнуть ничего лишнего раньше времени. — В общем, они же геи, да? — А-ага, — Чонгук тоже напрягся, поджимая губы. Он знал, что его друзья не были типичными консервативными корейцами, презирающими все новое, западное, свободное, как его собственные родители, однако он чувствовал какой-то иррациональный страх услышать что-то плохое о людях, которые успели так сильно запасть ему в душу. Он буквально за пару дней понял, что нашел по-настоящему близких его сердцу людей. Чонгуку было совершенно несвойственно создавать себе кумиров, вот только Юнги и Намджуном не восхищаться было невозможно. Они действительно стали для него надежными авторитетами. — И ты спокойно к этому отнесся? — Тэхен пристально следил за ним, едва ли не задерживая дыхание. — Эм, ну, я был не очень любезен с ними, но, как говорится, мне один раз все доступно пояснили, и я сразу зауважал всех, — Чонгук неловко хохотнул, переваливаясь с бока на бок, чтобы вновь подняться и хотя бы немного оценить реакцию друзей на свои слова. — Ох, я думал, что ты вообще не стал бы находиться в одном помещении с… такими людьми, — Тэхен поджал губы, как-то совершенно неуверенно глядя в пол. Чонгук и сам замялся, не понимая, куда вела нить разговора. Он нахмурился только сильнее, краем глаза заметив, как Чимин вцепился в ладонь Тэ в надежде, что Чонгук не увидит их руки под столом. — Слушай, я уже и сам начинаю паниковать, может, ты скажешь напрямую, что такого в том, что я нашел себе новых знакомых, даже если они геи? Да, мне самому все еще нелегко принять все то, что я услышал от них, но все же я попробую переосмыслить свое отношение к таким связям, — Чонгук бегал взглядом с одного на другого, замечая, как Чимин, о чем-то поразмыслив, твердо кивнул Тэхену, который вмиг обернулся и посмотрел так затравленно, будто бы маленькая собачка, замерзшая на морозе. — Ладно, я скажу это просто потому, что пообещал Чимину покончить с этим секретничеством. Ты теперь поживешь какое-то время с нами, так что прятаться станет еще сложнее, — он замолчал, поймав себя на том, что жутко тараторил. — В общем, Гук, мы встречаемся, так что, похоже, тебе уже никуда не деться от «гомосятины», — Тэхен неловко хохотнул, почесывая затылок свободной рукой. — Ох. — Ох, — подтвердил Чимин, точно так же, как и Тэхен, заискивающе глядя на него в ожидании приговора. — Ну, наверное, стоит спросить, как давно вы вместе, раз уж ваши лица такие убитые, что вопрос «серьезно?» будет просто бессмысленным, — Чонгук попытался улыбнуться, но вышло это крайне нервно и ломано. Что-то в его жизни безвозвратно свернуло на совершенно другую тропу. Он не был глуп и все же мог гордиться остатками критического мышления, не затравленного родителями. Хоть до недавнего времени у него не зарождалось никаких вопросов к данной ему с детства установке, что геи — это самые страшные грешники, которые оставят человечество без потомства; да и в целом, если не приглядываться к тому, что речь о чувствах, в этом очень легко было углядеть чистую похоть и желание переспать с кем угодно, просто чтобы пристроить куда-нибудь свой член. Но вот теперь перед ним сидели потный от нервов Тэхен и едва не плачущий от страха Чимин, это все еще его Тэхен и Чимин, с которыми они прошли огонь и воду. Это все тот же Тэхен, который был ему старшим братом, и все тот же Чимин, что с легкостью пожертвовал целым днем своей жизни, чтобы простоять на ногах в полупустой галерее на окраине города просто для Чонгука, для его спокойствия. — Уже вот почти два года, — словно приговор выдал Тэхен. — Ты правда не злишься?! — Чимин рванулся вперед, облокачиваясь на ладони. — Злюсь? — недоуменно буркнул Гук. — Нет, точно нет, — он помотал головой, уводя взгляд в пол. — Просто это обидно. Я знаю, что порой вел себя как конченый придурок, но два года? Вы просто скрывали это от меня, как будто бы я какой-то дремучий идиот, который способен разорвать из-за этого дружбу, — Чонгук поджал губы, чувствуя, как почва уходила из-под ног. Он так долго не замечал под своим носом такую важную деталь. Не Тэхен с Чимином были здесь виноваты, а только он, раз создал даже у них такое мнение о себе. Кем Чонгук стал, раз с ним нельзя было поделиться ничем важным? Черт, теперь он вновь и вновь мысленно прокручивал в голове слова Юнги. Пожалуй, Чонгук никогда в действительности не оценивал свои взгляды, живя в бесконечном круговороте учебы, работы и жалких мгновений на творчество. Каким же идиотом он был и как нагло предавал свои же взгляды, раз не тратил и секунды на созидание. — Прости нас, пожалуйста! — Чимин взмолился своим плаксивым голосом, раздосадованно надувая губы, на что мигом согласно закивал Тэхен, теперь уже куда свободнее притягивая того к себе под бок. — Просто если вы действительно счастливы, то это, наверное, и неважно, так? — Чонгук попытался выдавить из себя ободряющую улыбку, на что Чимин неловко потянулся к нему руками, не зная, правильным ли будет обнять его в такой ситуации. Но Гук совершенно не был против, мгновенно утягивая к себе обоих. Парни еще долго краснели под его «родительским» допросом. Чонгук был безумно взволнован. Ему хотелось узнать так много, а Тэхену всегда было не занимать болтливости. Так что уже спустя полчаса, несмотря на все протесты, Чонгук знал о том, сколько отелей и поверхностей в них осквернили его друзья за время своего отъезда. Неприязненно морща нос и фукая на совсем уж лишние подробности, Чонгук не смог удержаться от того, чтобы не вернуться мыслями к просторной квартире с панорамными окнами, в которой, наверняка, сейчас тихо шел уютный ужин, во время которого Намджун задумчиво читал новости, нагло утащив Юнги к себе в объятия, нежась в тепле перед сном и новым рабочим днем.***
Намджун замер на пороге гостиной, потерянно останавливаясь посреди дверного проема. Прошло уже несколько дней с тех пор, как Чонгук, благодарно поклонившись и солнечно улыбнувшись, покинул их квартиру. Намджун мог быть спокоен за него, ведь тот сейчас находился в компании своих друзей, да и охотно отвечал на короткие сообщения, делясь абсолютно всем, что происходило вокруг него. Они с Юнги долго переговаривались, когда Чонгук рассказал о том, что его друзья раскрыли свои отношения. Приятно было слышать, как парень рассыпался в извинениях и благодарностях, говоря о том, что именно они помогли ему правильно воспринять такую новость. Это было невероятно ценно. Юнги тогда смеялся от души, гордясь своими и Намджуновыми наставническими способностями, сумевшими заставить даже такого своенравного балбеса, как Гук, прислушаться к чужому мнению. Скрывать было нечего — Намджун скучал по Чонгуку. Прошло уже немало времени с его ухода, да и пробыл он в их доме всего ничего, но что-то как будто неуловимо изменилось, а тоска снедала его с каждым днем все больше. Глупость, но он упорно топил себя в работе, все реже позволяя себе ходить на прогулки, чтобы не оставаться с этой печальной пустотой один на один. Вздохнув, он вновь прошелся по гостиной, поправляя подушки на диване и бестолково перекладывая безделушки на книжном стеллаже. Юнги ушел ни свет ни заря, чтобы встретиться с каким-то новичком, которого принял под крыло их лейбл, но уже как час обещался, что вот-вот и будет дома. — Джун-а, — в прихожей хлопнула дверь и послышался протяжный стон Мина. — Иду, — Намджун улыбнулся, тут же отзываясь и торопливо шаркая тапочками в сторону коридора. Юнги порой фырчал на него, говоря, что он топчется как медведь, но это нисколько не помогало. Он так и не научился перебарывать лень и поднимать ноги хоть немного повыше во время ходьбы. — При… — Намджун замолчал на полуслове, заметив на полу пакет, полный банок пива и зеленых бутылочек соджу. — Судя по количеству алкоголя, у нас явно не праздник, — как он ни старался, в голос все равно прокралось беспокойство, не ускользнувшее от хмыкнувшего себе под нос Юнги. — О да, черт возьми, я хочу надраться вусмерть, и ты будешь пить со мной. Возражения не принимаются, — Юнги наспех стянул с ног ботинки, даже не удосужившись убрать их с прохода, и сразу побрел в ванную. — Ладно, — Намджун тяжело вздохнул, не особо желая вступать в спор. У него самого было погано на душе, так что в предложении хорошенько выпить он не видел ничего плохого. Им нужно было прийти в себя только к вечеру следующего дня, чтобы съездить в центр на встречу, так что, даже если они нахлестаются до вертолетов, никто не помешает им завтра проспать до обеда. — Юнги, — Намджун повысил голос, чтобы перекричать полившуюся из-под крана воду. — С тобой все в порядке? Нам не стоит обсудить это и предпринять что-то до того, как мы оба будем валяться в беспамятстве? — Именно в таком состоянии мы и будем что-то обсуждать, — Юнги наконец домыл руки, юрко скользя под ногами, чтобы схватить тяжеленный пакет и потащить его в гостиную. — Я думал, мы пойдем к нам в спальню, — Намджун недоуменно посмотрел ему вслед, наконец-то отмирая. — Я хочу выпить, а не потрахаться. — Справедливо, на пол я тебя не завалю, а то того и гляди от старости развалишься, — Намджун рассмеялся больше не от собственного остроумия, а от вытянутого в его сторону среднего пальца. — У нас есть только одна пачка чипсов, — Юнги задумчиво оглядел собственноручно выстроенную батарею бутылок, прицениваясь к тому, как быстро им удастся дойти до нужной кондиции. — Ну и к лучшему, — он довольно кивнул, агрессивно сжимая целлофановый пакет. — Я так понимаю, мы сегодня церемониться не будем? — Оставь хоть на один вечер свое занудство, когда мы последний раз ставили дворовый хип-хоп и наклюкивались до звона? — Не будем, — Намджун кивнул сам себе, и, не дожидаясь второго приглашения, скрутил крышку с соджу, и разлил его по рюмкам. Он пытался хоть как-то тормозить Юнги, чтобы вызнать наконец, что же такого приключилось за длинный рабочий день, но тот молчал в тряпочку, продолжая подливать ему спиртное и довольно гудеть. Впрочем, Намджуну и самому очень быстро похорошело. Он обычно пил редко, так что его организм легко потерял контроль, превращаясь в вялую размазню. Юнги развалился поверх него, ерзая спиной на бедрах и довольно притираясь к нему всем телом. Они и правда поставили громкую музыку, как в совсем ранней юности, крича, как оказалось, ни на секунду не забытые строчки. Это было так давно, что Намджуна буквально пробило на слезу, отчего Юнги только по-доброму посмеивался, сцеловывая грусть с чужих губ. — Джун-а, — он протянул его имя, издевательски растягивая гласные. — Ммм? — Намджун уже едва что-то соображал. В голове все плыло, хоть мысли и оставались ясными. Он знал, что стоило ему приподняться хоть немного, как количество выпитого тут же даст о себе знать. — Ты достаточно пьян, чтобы обсуждать смущающе-абсурдное дерьмо? — Юнги немного отодвинулся, ненавязчиво оглаживая ладонью излюбленные грудные мышцы. — Черт, я достаточно пьян, чтобы скоро заснуть, лежа с тобой на полу, так что вряд ли могу стать хоть на йоту пьянее, — будь он трезвее — сразу бы заподозрил неладное, ведь Юнги было несвойственно кокетство, а потому такое поведение сулило что-то очень серьезное и нервное. — Как ты относишься к свободным отношениям? — Юнги чувствовал, что ему жизненно не хватало градуса в крови. Он выпил недостаточно, а теперь терял голову, измученный собственными мыслями. — М-м-м? — Намджун выразительно промычал, потирая слипающиеся глаза тыльной стороной ладони. Господи, он даже в студенчестве себе такого не позволял. — Ну, ты же знаешь, я терпеть не могу вот это все придуривание. Либо у тебя партнер, либо спишь со всеми подряд и не называешь это отношениями — свободными, несвободными, какими угодно. — А как же те, у кого партнер не один, но это не разовые перепихи? — Ты про полиморов… полиаморов? — Намджун по-дурацки хихикнул сам над собой, поняв, что уже и язык его не слушался. Юнги согласно кивнул, перекручиваясь в его руках, чтобы покрепче прижаться животами. Ох, он уже безумно жалел, что завел этот разговор, но пьяный язык шел впереди здравого смысла. — Ну, не знаю, это не для меня, но, наверное, это здорово — получать двойную или даже тройную порцию любви, — Намджун хмыкнул, закидывая в рот остатки чипсов. — Фу, прошу тебя, ешь как человек, а не как свинья, — Юнги поморщился от вида Намджуна, засыпавшего себе в разинутый рот крошки картофеля из пластикового мешка. — Ладно, я сейчас, возможно, скажу невероятно дерьмовую вещь, и если что, то мы забудем об этом разговоре и оставим это самым странным пьяным бредом. — Насколько это дерьмово по шкале от одного до десяти? — Намджун все еще не чувствовал никакой настороженности, продолжая веселиться. — Думаю, на восемь-девять. — Тем интересней, — Намджун как-то странно булькнул в полупустую банку, игриво похлопывая Юнги по худому бедру. — Ты сам напросился, — Мин криво ухмыльнулся, его все же конкретно вело. — Что бы ты сказал, если бы я захотел тройничок? — он как мог напряг собственное зрение, чтобы впериться взглядом в чужое недоуменное лицо. — Я надеюсь, ты шутишь? — А если серьезно? — Черт, Юнги, ты хочешь секса с кем-то другим? — о, теперь он невероятно быстро протрезвел, буквально чувствуя, как мозг заводился с пол-оборота. — М-м-м, перефразирую: я хотел бы секса с тобой и с кем-то еще, — Мин тяжело вздохнул, отбирая у младшего пиво, чтобы отставить его куда подальше. — Просто гипотетически. — Я бы не смог, — Намджун подавленно промямлил, чувствуя, как сердце на секунду замерло. Это был удар под дых, безжалостный и беспощадный. — Я бы умер от ревности. Делить тебя с кем-то, — он помотал головой, тут же жалея об этом из-за подступившей к горлу тошноты. — Так я и думал, — Юнги хмыкнул, отрешенно глядя в пустоту. У него тоже на душе скребли кошки. Он чувствовал себя предателем, хоть умом и понимал, что любовь к Намджуну от этих мыслей нисколько не уменьшилась. Сомнения и совершенно незнакомые желания терзали его все последние дни. — Но если ты действительно этого хочешь, то я не стану тебя силой удерживать возле себя. Мы уже говорили об этом. Не обязательно было спаивать меня, я все равно не стал бы злиться, — Намджун пожал плечами, тяжело вздыхая в попытках вывернуться из-под Юнги. — А я уже говорил, что бросать тебя не собираюсь. Я правда не хочу терять тебя, и это не какая-то привязанность или привычка, я редко говорю это, но я люблю тебя. — Я тебя тоже, всегда буду, — Намджун едва смог выдавить из себя вымученную улыбку. — Намджун, пообещай мне, что мы забудем о том, что я тебе сейчас скажу, — Юнги перевел свой взгляд на Кима, пересаживаясь с его бедер на пол, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. — Ты же знаешь, что мы сможем только делать вид, будто бы забыли этот разговор, — он невесело улыбнулся, все же кивнув. — Твоя правда, Джун, но что, если я скажу, что третьим мог бы быть Чонгук?