Warmer than tea

На самом деле, если бы кто-то спросил Чонгука о том, сколько времени прошло с тех пор, как погас экран его телефона, он бы ответить не смог. Наверняка мимо него прошла уже сотня человек, но он не видел никого вокруг, как не увидел и автомобиль, который ждал сейчас сильнее всего. Если бы Юнги не просигналил, он бы так и не обратил внимания на чужое присутствие, продолжая рассматривать мелкие камешки на поверхности асфальта. Юнги бегло и немного неровно припарковался почти напротив подъезда и тут же вывалился из салона на улицу, спеша к поникшему телу. — Какого черта? — гаркнул Юнги, окидывая взглядом сгорбленного на скамейке Гука. Чонгук недоуменно вскинул на него взгляд, испуганно вздрогнув от резкости чужого голоса. Ему потребовалось несколько напряженных мгновений, прежде чем до его мозга начала доходить причина такого поведения старшего. Их переписка была настолько короткой и сухой, что Чонгук напрочь забыл упомянуть, в каком положении оказался. — Слушай, когда ты сказал, что у тебя много вещей, я предположил, что стоит взять машину, у которой нормальный багажник, но, Гук, твою мать, тут вещей на весь салон, — он схватился за волосы, качая головой. — У меня незапланированный переезд, — он неловко пожал печами, натужно хохотнув. Чонгук понятия не имел, что нужно сказать. Ему было невероятно стыдно перед Юнги, потому что он прекрасно понимал, как это выглядело. Он будто бы намеренно недоговаривал, чтобы воспользоваться услугой грузоперевозок за счет связей с таким человеком, как Мин. В голове без конца, будто слайд-шоу, мелькали статьи с фотографиями Юнги и Намджуна в приталенных костюмах-тройках. Он смотрел прямо сейчас на старшего, который выглядел совершенно по-другому. Чонгук видел его куда более домашним и уютным, разнеженно ластящимся на коленях Намджуна, но только сейчас он в действительности мог сопоставить обычного, немного уставшего и измотанного повседневного Юнги с тем деловым образом серьезного взрослого мужчины, в котором он никогда перед ним не появлялся. — Незапланированный переезд, да? — Мин цокнул языком, переводя свой взгляд на ряды окон. Он не знал, что хотел увидеть, да и мог ли? — Они выгнали тебя из дома, ведь так? — он вновь обернулся к Чонгуку, глубоко нахмурившись. — Так, — помявшись, он все же решил, что врать будет совершенно неуместно. В очередной раз он не смог постоять за себя и послушно ушел, оставляя за плечами семью, место, которое привык называть домом, и часть своего сердца, переставшего биться в ту минуту, когда отец грубо захлопнул за ним дверь, демонстративно запуская программу изменения кодового замка. — Блядство, как ты? — процедил Юнги сквозь сцепленные зубы. — Нормально, — Чонгук пожал плечами. Должно быть, позже он пожалеет об этих словах, но сейчас он совершенно ничего не чувствовал, кроме усталости и тревоги. — Нормально? — Юнги даже вскрикнул от удивления, пугая своей громкостью. — Гук, — он столкнулся взглядом с оленьими глазами парня, находя в них просто безумное смешение эмоций. — Ладно, давай вот как сделаем. Можешь ничего не говорить, но помоги мне затащить твои вещи в машину. Приедем домой, накормим тебя чем-нибудь вкусным и поговорим, как люди, когда ты будешь готов рассказать, что реально произошло, идет? — Идет, — Чонгук внимательно слушал каждое слово, боясь, что старший по доброте душевной предложит подвезти его с вещами до общежития и помашет ручкой, как только он выберется из его машины. Но Юнги вел себя так же, как и в первую их встречу. Он был заботливым, понимающим и чересчур рассудительным. Глупость, но Чонгук отдал бы очень многое за умение старшего сохранять голову холодной даже в таких форс-мажорных ситуациях. Они кое-как в четыре руки управились со всеми сумками, часть из которых и правда пришлось ставить в салон. Юнги и слова не сказал о количестве хлама, который наверняка везти не было никакого смысла. Он просто терпеливо продолжал ходить от подъезда к машине, загружая в нее все новые и новые пакеты и рюкзаки. Чонгук не знал, куда себя деть и как сесть, чтобы не привлекать слишком много внимания, когда они оказались закрыты в небольшом автомобиле. Молчание только давило, потому что он знал, что за ним последуют расспросы. Он не собирался ничего скрывать или недоговаривать, да и в целом нуждался в том, чтобы поговорить о произошедшем, но куда больше Чонгук все же боялся подтверждения своих догадок. Когда все выяснится, вряд ли Юнги или Намджун станут его упрекать в том, что у них возникли проблемы после публикации той злополучной фотографии, но он просто знал, что не вынесет еще одного рассказа о том, сколько дерьма вылили СМИ в своих статьях и на них. Если бы он не убегал из дома, а просто ушел бы к себе в комнату, переждал бы. Если бы не напивался в баре и не писал Намджуну, если бы не соглашался на их щедрость и доброту, то не было бы никаких проблем. Он бы и дальше жил дома, наладил бы отношения с семьей, не портил бы карьеру ни своей матери, ни двум прекрасным мужчинам, которым наверняка пришлось еще хуже на фоне разразившихся сплетен. — Ты так громко думаешь, что я скоро с ума сойду, — неожиданно подал голос Юнги, когда они затормозили на светофоре. — Что бы они тебе ни наговорили, не принимай всю вину на свой счет. Я знаю, насколько больно вот так терять родной дом и общение с семьей, но ты должен понимать, что жизнь на этом не заканчивается. Сегодня снова сядет солнце, а завтра взойдет на рассвете. Тебе нужно будет съездить в университет, разобрать вещи и просто продолжить жить дальше, понимаешь? — Юнги только изредка бросал на него беглые взгляды, внимательно следя за дорогой. — Да, я буду в порядке, — вяло согласился Чонгук, делая вид, будто бы его сильнее всего в этом мире интересовали вывески магазинов и кафе, мелькавших за стеклом. — Скорее всего, еще достаточно долго не будешь, — Юнги покачал головой, хоть и знал, что этот жест окажется незамеченным. — Я попытался как-то договориться встретиться, поговорить, что-то исправить, но он очевидно мне дал понять, что это точка, — Чонгук вздохнул. — Так ведь даже легче, — с легким вопросом подал голос Юнги. — Пожалуй. Остаток дороги они оба хранили молчание, слушая какую-то ненавязчивую попсу на радио. Чонгуку оставалось теперь только гадать, как много тех песен, что звучали из динамиков в торговых центрах или на улице, были в действительности написаны кем-то из его хенов. Он пообещал себе, что выяснит наверняка, когда выдастся спокойный вечер наедине с самим собой. Путь и правда был близким, так что они уже очень скоро вновь оказались на подземной парковке многоэтажного здания. В груди предательски защемило. Чонгук помнил, как поднимался на лифте в эту квартиру, помнил ее глянцевую входную дверь, парадный холл и попросту каждую мелочь. Сердце кольнуло. Дежавю — вот что это было. Те же чувства сковывали его тело буквально пару часов назад, когда Чонгук поднимался к себе домой. Прошло немало времени с его первого появления, но отчего-то он запомнил все, что было связано с этим местом. Нервы шалили от бесконечных переживаний. Хотелось сбежать, уйти куда подальше и никогда больше здесь не показываться. Каждый шаг был словно зеркальным отражением того, что происходило раньше, будто бы он сам вел неведомый цикл к повторению. — Гук? — Юнги обернулся на него, пока лифт поднимал их на нужный этаж, заметив то, как сильно позеленело его лицо. — Ты в порядке? — Чонгук дернулся, уставившись затравленным взглядом и продолжая молчать. Он не заметил, как вжался спиной в угол кабины, ища в стене хоть какую-то поддержку. — Ну-ка давай, — Мин ухватил его под локоть, помогая держать равновесие и затаскивая в глубь квартиры. — Джун! — он крикнул с порога, едва стих писк дверного замка. — Иду! — голос Намджуна послышался совсем недалеко, а следом за ним по полу зашаркали домашние тапочки. — Привет, Гук, — он улыбнулся, едва не разливая из кружки весь свой чай от представшей перед ним картины. — Сделай что-нибудь успокаивающее, ладно? — Юнги нахмурился, ловя его взволнованный взгляд. — Да, конечно, — Намджун замялся, не зная, стоило ли ему помочь Юнги довести Чонгука до дивана или сразу пойти искать в аптечке что-нибудь посильнее ромашкового чая. — Поторопись. Юнги коротко кивнул ему в сторону кухни, мягко подталкивая в спину все такого же тихого парня. Чонгук будто бы выпал из мира, совершенно не реагируя на некоторую суету вокруг него. Он податливо волочился за Мином, не зная, как успокоиться и заставить себя вести как взрослый человек, а не как плаксивый ребенок. Такие эмоции были ему совершенно несвойственны. Это пугало его не меньше, чем предстоящий разговор, к которому он совершенно не был готов. Он имел обыкновение прекрасно держать себя в руках и контролировать каждую интонацию, но в последнее время годами выработанный навык стремился ускользнуть от него. — Что с тобой сегодня? — Юнги усадил его на диван, а сам, ни секунды не думая, уселся на корточках прямо напротив, чтобы иметь возможность заглянуть в насупленное лицо, которое сам Чонгук пытался изо всех сил от него спрятать. Он попытался было ответить, но голос не слушался, а слова сами собой сглатывались под язык, так и не доходя до губ. К горлу подступил ком, и, как бы он ни старался, выходило только жалкое мычание. — Не насилуй себя. Что тебе помогает во время панических атак? — Чонгук посмотрел на Юнги так, будто бы тот на его глазах по меньшей мере съел котенка. Панические атаки? Чушь. У него отродясь ничего такого не было. Он не сумасшедший и не какой-то больной, чтобы, как эти истеричные девочки, задыхаться от отсутствия в магазине кофточки нужного цвета. Вернись к нему способность говорить, он бы высказал все это Юнги, но голос по-прежнему его не слушался. — Первый раз так сильно прихватило? — ему не нужно было слышать ответ. Все и так читалось в глазах, полных растерянности и ужаса. — Постарайся вспомнить какую-нибудь рекламу с телика или надоедливую песню и повторяй про себя, пока уже блевать не захочется, — Юнги кое-как поймал его руки. Они были ледяными от пота и мелко тряслись, хоть сам Чонгук, похоже, этого не замечал. Чонгук продолжал неровно дышать и смотреть в ответ как на какого-то редкостного злодея, но Юнги таким было не напугать. Он молчаливо держал чужие руки, стараясь через кожу передать свое спокойствие и параллельно слушая звуки, доносившиеся с другого конца просторной квартиры. Казалось, прошло уже немало времени с тех пор, как они добрались до дома, но Намджун все еще продолжал возиться с чаем, наполовину состоящим из валерьянки, а Чонгук никак не хотел следовать советам старшего, мысленно накручивая себя только сильнее. — Ты так доведешь себя, — все-таки не выдержал Юнги, поймав рваный слезливый вздох Гука. — Дыши глубже и отвлекись от того дерьма, которым сам себя пичкаешь. Что насчет твоих друзей, а? — он постарался соскочить на более или менее нейтральную тему, которая вряд ли была связана с произошедшей ссорой, но Чонгук как воды в рот набрал. Он смотрел куда-то мимо и совершенно не помогал делу, даже не пытаясь дышать ровнее. — Чай готов, — Намджун, едва не спотыкаясь о ковер, вошел в гостиную, крепко держа перед собой поднос с тремя кружками чая и какими-то снеками. Юнги тут же подскочил, немного выводя Чонгука из его транса и хватая с подноса первую попавшуюся кружку, что едва не привело к тому, что Намджун разлил все оставшееся на себя. — Держи, — он не стал церемониться с младшим в надежде, что это заставит того хоть немного собраться. Его руки до сих пор дрожали, но Чонгуку все же удалось ухватиться достаточно крепко, чтобы чай не выплескивался на диван. — Пей, — Чонгук послушался и немного отхлебнул, даже не замечая, как сильно тряслись губы. Чай не был слишком горячим, так что он все же сделал позже несколько крупных глотков, чувствуя, как теплая жидкость обволакивала внутренности. Прошло добрых полчаса, прежде чем он смог по-настоящему успокоиться и взять себя в руки, но первым подать голос Чонгук так и не решался, то ли боясь услышать снисходительные смешки, то ли вновь не услышать самого себя. Чашка давно опустела, так что он больше не мог делать вид, что занят чаепитием. Юнги устал сидеть на корточках и в какой-то момент просто уселся на пол, крайне неправдоподобно увлекшись собственными ногтями на руках. Намджун же, в отличие от него, долгое время не мог смириться с состоянием Чонгука и ходил туда-сюда по гостиной, периодически переставляя что-то на полках и пододвигая сырные шарики в надежде, что младший все же поест. Но в итоге и ему пришлось присесть на кресло рядом с диваном, чтобы и самому хоть немного передохнуть. — Гук, — Юнги позвал его первым. — Ты говорил, что планировал поехать к друзьям. Если хочешь, то я или Джун можем отвезти тебя к ним, чтобы ты мог отдохнуть и почувствовать себя лучше. Чонгук, даже не задумываясь, мотнул головой. Последнее, чего ему хотелось, так это рассказывать о случившемся еще и друзьям. Они наверняка оба еще даже не доехали до дома, что уж говорить о готовности нянчить его после тяжелого дня. Чонгуку сейчас как никогда прежде хотелось оказаться у себя на дрянной постели в «одиночной камере» общежития. Он мечтал только о том, чтобы запереться там раз и навсегда. Он не хотел больше видеться ни с семьей, ни с друзьями, ни с хенами. Все они стояли поперек горла, и Чонгук молил только об одном — перестать чувствовать сжирающие изнутри стыд и вину. Ему снова становилось хуже. Он был уверен, что слова отца проскочат мимо него, но теперь чувствовал, как собственное тело скукоживалось, будто изюм на солнце, от бесконечного потока самобичевания. — Ты всегда можешь оставаться у нас столько, сколько захочешь, хорошо? — Чонгук едва ли мог видеть хоть что-то сквозь пелену слез, застилавших глаза, однако успокаивающий, ласковый тембр Намджуна он бы не спутал ни с чем даже в шумной толпе. Сил на что-то большее, чем слабый кивок, у него не нашлось, но и этого было достаточно, чтобы плотину прорвало. Чонгук сам не понял, как это произошло. Слезы сами, без его ведома покатились по щекам рекой. Беззвучно, сплошным потоком. Он не знал, почему плакал, он не знал, почему именно сейчас, но тело не слушалось, задыхаясь и трясясь без остановки, лишь бы исполнить последний приказ — не издавать ни звука. — Гуки, — Намджун не мог больше на это смотреть и подорвался со своего места, подлетая к дивану. — Постой, может… — Юнги вытянул было руку, чтобы затормозить его, но Намджун не очень ловко завалился рядом с Чонгуком, даже не замечая чужого протеста. Намджун не всегда хорошо угадывал тонкости чужих желаний, но сейчас он просто не мог сидеть на месте, пока Чонгук буквально крошился на части, вытирая руками сопливый нос и мокрые щеки. Не став никого слушать, он подсел к нему вплотную, по-медвежьи обхватывая руками и утягивая безвольное тело к себе на грудь. Поначалу им всем казалось, что время остановилось, а Юнги так и застыл с протянутой рукой, с опаской глядя на замершего без движения Чонгука. Это был слишком опрометчивый и рискованный шаг, но, как ни странно, он оказался весьма своевременным. Чонгук растаял, как лед весенним днем, стекая в руки Намджуну безвольной куклой. Он плакал навзрыд, утратив последние частички самообладания, со стороны даже как-то слишком интимно прижимаясь к Киму. Тот позволил себе лишь на секунду вздрогнуть и бросить короткий взгляд на Юнги. Чонгук умел удивлять во всех смыслах этого слова. Он так и висел липучкой на Намджуне, пока тот неторопливо перебирал его волосы и поглаживал напряженную спину. — Гук, где твой телефон? Надо предупредить твоих друзей, что ты не сможешь приехать к ним сегодня, — Юнги, все еще сидя на полу, осторожно погладил парня по лодыжке, когда тот уже просто пытался успокоить икоту после продолжительного плача. Чонгук суетливо кивнул, растерянно шаря по собственным карманам и выуживая трясущимися руками телефон. Если бы Юнги не успел вовремя подхватить его, то Чонгук наверняка разбил бы весь экран вдребезги об угол журнального столика. — Порядок, давай сюда палец, я сам напишу им, хорошо? — Чонгук неуверенно вложил свою руку в чужую ладонь, позволяя Юнги разблокировать его телефон и рыться в переписках в поисках необходимой. — Готово, — Чонгук сразу завозился, пытаясь выскользнуть из неловких объятий, но Намджун даже не думал отпускать его. — Угомонись. — Я-я в порядке, — Чонгук пытался хоть как-то вытереть с лица остатки слез и соплей, но рукава уже все промокли насквозь, как и, к его стыду, половина футболки Намджуна. — Не в порядке, Гук, — Юнги цокнул языком, с пыхтением поднимаясь на ноги и откладывая в сторону телефон. — Давай, мистер «у меня все в порядке», надо нам перебраться в спальню, а то у меня скоро спина отвалится сидеть тут с вами, — он похлопал Чонгука по коленке. Они и правда кое-как, пошатываясь, добрались до спальни, запихивая Гука в центр мягкой постели. Никто не решался вновь завести разговор. Только Намджун в какой-то момент приподнялся с матраса, скручиваясь в три погибели и доставая с тумбочки коробку с салфетками, чтобы передать ее все еще всхлипывающему Чонгуку. — Итак, внезапный переезд, — в действительности Юнги крайне нетерпеливо ожидал ответа. Еще один такой случай, и он лично озаботится тем, чтобы подать заявление в полицию на родителей Чонгука, хоть это вряд ли могло привести к каким-то результатам, учитывая, что парень был уже совершеннолетним. Чонгук сидел, затравленно прижавшись к изголовью кровати и обхватив свои коленки, мечтая просто исчезнуть. Он с самого начала знал, что все закончится именно этим, но все же почему-то надеялся избежать допроса и свести все в шутку. — Если ты не хочешь говорить об этом, то мы можем постараться сделать вид, что ничего не случилось, — Намджун держал свою обжигающе горячую ладонь на лодыжке Чонгука, не давая ему снова погрузиться в свой мирок бесконечных переживаний. — Но, Гук, посмотри на меня, — его слова подействовали на младшего не сразу. Он продолжал скользить взглядом по катышкам на пледе, закрывавшем постель, до последнего избегая прямого контакта глаза в глаза, но Намджун не собирался сдаваться и терпеливо ждал, пока он наберется смелости, чтобы продолжить свою речь: — Помнишь, как в прошлый раз стало легче? Мы вместе придумали, что делать дальше, а ты стал гораздо легче относиться к происходящему. Поговори с нами, расскажи, что произошло, пожалуйся, позлись, тебе нужно научиться по-человечески проговаривать и проживать свои чувства, а то так и останешься замкнутой колючкой, — Намджун легко хохотнул, потрепав его коленку. — Я должен извиниться перед вами, — Чонгук начал настолько тихо и сипло, что сам с трудом мог услышать свой голос, но мужчины оба, будто по щелчку пальцев, напряженно вскинули брови, не став перебивать. — Мне очень жаль, что вы снова видите меня в таком состоянии. Я правда не такой, мне жаль, что я вечно доставляю столько хлопот и заставляю вас возиться со мной как с маленьким ребенком, — его голос до сих пор дрожал и не слушался, но Чонгук заставлял себя говорить сквозь ком в горле. Он чувствовал, что просто обязан был извиниться, даже если это не вернет потраченного на него времени. — Ты не должен извиняться за это. У всех нас бывают плохие дни. Успеем еще нагнать все упущенное, не в последний же раз видимся, — Юнги улыбнулся ему, лениво приваливаясь рядом, чтобы поделиться своим теплом. — И е-еще, я бы хотел попросить прощения за те фото, — набравшись смелости, Чонгук подмял под себя ноги и как мог неловко поклонился, едва не расшибая нос об собственные колени. — Какие фото? — недоуменно спросил Намджун. — Я так и знал, что ему достанется, — Юнги устало простонал, мазнув ладонью по своему лицу. — Джун, он говорит про то дерьмо, которое я тебе показывал почти месяц назад, — он смачно выругался, пока Чонгук нервно переводил взгляд с одного на другого, пытаясь разобрать по чужим эмоциям, злились ли они до сих пор. — Господи, тебя это настолько сильно задело, что ты переживал так долго? — Намджун обеспокоенно свел брови к переносице. — Я-я узнал об этом только сегодня, — он произнес это едва слышно, стыдясь своей невнимательности и глупости. — Сегодня? — Юнги и Намджун коротко переглянулись. — Ну конечно, это и была причина твоей ссоры с родителями? — С отцом, — коротко поправил Чонгук, сглатывая вновь подкатившие к глазам слезы. — Он что, поверил тем слухам? — спросил Юнги, повысив голос, в ответ на что Чонгук только пожал плечами. — Гук-а, — приглушенно позвал Намджун. — Послушай, я хочу, чтобы ты запомнил раз и на всегда, — его голос все еще был ласковым, но приобрел некую твердость. — Мы с Юнги, так уж вышло, взрослые люди и не первый день известны. Как говорил тебе Юнги, у нас есть способы защитить себя и свои финансы. У нас есть менеджер, агентство и адвокат, не говоря уже о собственных головах на плечах. Не извиняйся и не беспокойся о нас. Мы прекрасно осознаем все риски и готовы столкнуться с такими последствиями, — Намджун склонил голову, терпеливо заглядывая в заплаканное лицо Чонгука. — Не будешь себя накручивать, м? — прошло немного времени, прежде чем младший закивал, благодарно глядя на них своими щенячьими глазами. — Такой правильный мальчик, — Юнги все же не сдержался и цокнул языком, вызывая недоумение у остальных. — Ты что, правда не читаешь новости и сплетни про знаменитостей? Даже я этим балуюсь от скуки, — он хохотнул, подгребая под себя ноги и усаживаясь еще ближе к покрасневшему от такого комментария Чонгуку. — Я совершенно таким не интересуюсь, так что мне даже не за кем следить, — он поджал губы, уложив подбородок на свои колени. — Ох, Гу-у-ук, — Юнги приложил ладонь к груди. — Как ты вообще дожил до своих лет среди других подростков, оставаясь таким правильным? У тебя же мама актриса, а ты о желтушных статьях ни сном, ни духом, — Чонгук только смущенно пожал плечами, немного расслабляясь от забавной десневой улыбки старшего. — Что насчет тебя? — Намджун отвлек его от созерцания лица Юнги. — Насчет меня? — Юнги притащил тебя в таком состоянии, что я на мгновение подумал, что мы не сможем привести тебя в чувства. Я, честно признаться, думал, что ты достаточно устойчив к таким новостям, но вот ты из-за одной из них жутко разругался, если я правильно понял, с отцом и теперь едва справляешься с истерикой, — он как мог старался смягчить тон разговора, чтобы Чонгук не подумал, что его слова — это упрек. — Обычно меня разве что упоминали в новостях. Может, во времена выпускного из школы или когда я поступил в университет и отец подтвердил, что в будущем хочет передать дела мне, но мне не приходилось участвовать в каких-то настоящих скандалах, — он сглотнул, неуверенно поджимая губы. — Вот как, — Намджун понимающе кивнул. — Мой первый опыт тоже был не самым удачным. Я тогда думал, что хуже ничего и быть не может, что все мои знакомые узнают и перестанут общаться со мной, но почти все они только посмеялись над глупостью репортеров и поддержали меня, да и Юнги тогда был рядом. Это не конец света и не какое-то клеймо. Как ты и сам говорил, многие точно так же совершенно не читают новостей. Твои друзья, очевидно, ни слову не поверили, раз не доложили обо всем тебе раньше, а знакомые из университета вряд ли сопоставят тебя с фотографией, — Чонгук кивнул, все еще не до конца успокоенный. Слова Намджуна немного привели его в чувства. Ведь, и правда, если бы кому-то, кроме его семьи, было дело до этих фотографий, проблемы начались бы гораздо раньше. — Я думаю, стоит вставить ремарку, — подал голос Юнги, похлопав Чонгука по коленке. — Для нас это тоже не самое рядовое дело. Я удивлен, что репортеры так всполошились, но ты должен понимать, что именно подогрело их интерес. Тот факт, что ты первый человек, которого им удалось поймать у нашего дома, всколыхнул немало дерьма и бредовых теорий. Друзья к нам обычно не захаживают, так что твое разовое появление, очевидно, привело к слухам о том, что ты любовник или кто-то в этом духе, — Чонгук тут же очнулся. В каком смысле первый? — Что это значит? — он смотрел на их смущенные лица, наконец-то начиная понимать, о чем шла речь. — Так вышло, что после того, как к нам пришла слава, мы стали жить несколько обособленно. Активная социальная жизнь выматывает, так что мы приняли решение сделать дом своей крепостью. Никаких гостей, никаких встреч — вот наш способ разделять личное и работу, даже если к ней пришлось отнести и всех наших друзей, — Юнги прикусил губу, сохраняя выражение лица безэмоциональным. — Х-хен, — голос Чонгука подвел его и предательски дрогнул, едва он открыл рот. — Я нарушил все ваши личные границы, — он приложил руки к губам, чтобы позорно не ахнуть. — Почему я? Намджун, зачем ты привел меня в ваш дом? И сейчас снова. Я не хотел, я не знал, — он замахал руками, напуганный донельзя. Почему он в последнее время так ловко вляпывался в подобные истории? Как же стыдно. Все это только по его вине. Он подвел родителей, вспылил и сбежал из дома, подставил Намджуна, вынудив забрать себя в место, где его совершенно не ждали, а потом еще и эта проклятая статья. Все завертелось таким плотным клубком, что теперь уже было не найти концов заварившейся каши. Чонгук готов был рвать на себе волосы от отчаяния. Если бы он только знал, к чему все это приведет, то в тот злополучный вечер, как обычно, просто ушел бы к себе в комнату, перебесился бы там, родители бы успокоились и все было бы, как раньше. Он бы не доставил таких проблем ни семье, ни хенам, ни друзьям. — Эй, эй, Гук-а, тише. Ну-ка отставить панику, — Намджун настойчиво ловил его взгляд, заставляя размеренно дышать вместе с собой. — Мы взрослые люди, помнишь? Не перекладывай на себя ответственность за других людей. Я привез тебя к нам, хотя мог просто снять тебе номер в отеле. Юнги видел нашу переписку до того, как я выехал из дома, и он тоже дал добро. Сколько еще раз нужно тебе это повторять, м? — Еще пару раз точно, — Чонгук не мог заставить себя даже моргнуть. Глаза Намджуна, теплые и по-отечески родные, завораживали. — И все же. — Признаюсь честно, в первый раз я понятия не имел, что делал. Я просто помнил тебя, помнил твою улыбку, помнил, как прекрасен ты был на той выставке. Даже слепой бы заметил то, насколько ты был неуверенным и хрупким, — Чонгук на эти слова только смущенно поморщился. — Мне просто показалось слишком жестоким оставлять тебя в таком состоянии неизвестно где. К тому же Юнги тогда изрядно дулся на меня, без конца причитая о том, какой ты хороший и как ты лучше его самого. Так что это было и чем-то вроде протеста. — Мне очень жаль, что из-за меня вы ругались, — Чонгук тяжело вздохнул, чувствуя себя еще более неуютно между двумя горячими телами. Будто бы он снова был только преградой между ними. Ему было противно от самого себя. — Гук-а, — Юнги потрепал его по лохматой макушке, только сильнее взъерошивая непослушные волосы. — У нас уже долгое время были проблемы. Как думаешь, если бы ты все испортил, стал бы я писать тебе и звать в гости? Ты был собой и очаровал нас обоих. Мне жаль, если мы недостаточно говорили тебе о том, что ты настоящий подарок. Мы оба отвыкли от того, что с кем-то нужно заново налаживать контакт и устанавливать доверительные отношения. Мне претит говорить все эти слащавые речи, но я очень не хочу, чтобы ты чувствовал себя от этого хуже. Чонгук не нашелся с ответом. Его шокировали слова Юнги и молчаливое согласие Намджуна. Они и правда говорили о том, что проводить с ним время было здорово, несмотря на то что сам Чонгук поначалу боялся даже громко дышать рядом со взрослыми мужчинами, не говоря уже о смущении на почве их странных, на его взгляд, отношений. Мысли роились в голове слишком шумно. Его не беспокоили, позволяя немного побыть наедине со своей головой. Юнги совсем тихо включил фоном какую-то программу на телевизоре, пока Намджун задумчиво приглядывал за ними. В голове навязчиво вертелись слова, сказанные в совершенно разное время, теперь подводившие под длинной историей жирную черту. Приглашение на свидание от Намджуна, которое ему прислал, черт возьми, Юнги. Кино с обнимашками и пиццей, вся эта забота и бесконечная бескорыстная помощь. Он был первым человеком, кого они впустили в свой дом, пусть и по чистой случайности, но вот он снова здесь. Зареванный, едва держащий себя в руках. Но никто не упрекнул его в слабости, никто не сказал ему, что он ведет себя глупо, незрело. Они были с ним рядом, помогая пережить тяжелый день. Юнги сказал, что он настоящий подарок для них, а Намджун, нисколько не скрывая, назвал его прекрасным. Может, Чонгук и не был достаточно искушен общением с кем-то, кроме сверстников, но даже так где-то в глубине души он чувствовал, что вряд ли все его общение с Намджуном и Юнги можно было назвать простым приятельством или дружбой. Даже Чимин, заядлый меланхолик и любитель сопливых дорам, никогда не называл его «подарком». — Почему вы позвали меня к себе в гости? — голос Чонгука дрожал вместе с губами. — Я вряд ли подойду на роль друга для таких людей, как вы, — он судорожно соображал, не зная, хотел ли убежать или получить ответы на свои вопросы. — У меня ни образования, ни жизненного опыта. Я вырос совершенно в другой среде. Вряд ли из меня выйдет достойный собеседник, — Чонгук замолчал на полуслове, боясь произнести вслух то, что вертелось на языке. — Ты ошибаешься, если считаешь, что у нас нет ничего общего. С тобой весело, Гук. Да, ты совершенно не похож на тех, кого мы уже давно считаем друзьями, но это ведь и не плохо, — подал голос Намджун, тяжело вздохнув. — Сейчас вряд ли подходящее время для такого разговора. — Значит, разговор об этом должен был быть? Или т-ты рассчитывал все устроить тихо? — он обращался уже напрямую к Намджуну, бросая не менее опасливые взгляды на Юнги, который наконец-то оторвался от какого-то кулинарного шоу. — Никто ничего не собирался делать у тебя за спиной, — встрял Мин. — Да и как ты себе это представляешь? Запрем тебя в кладовке или очаруем какой магией? — Чонгук нахмурился. Неужели его бредовая догадка вовсе и не была такой уж бредовой? — Гук, тебя никто ни к чему не будет принуждать. Если ты успел себе надумать, что для геев есть что-то вроде соревнования «соблазни натурала», то ты ошибаешься. Я все еще не отказываюсь от своих слов. Ты милый, с тобой очень хорошо, поэтому мы оба будем рады просто продолжать общение. Ничего, кроме посиделок по вечерам и дружеских встреч, — отмахнулся Намджун. Никто из них троих так и не смог озвучить очевидное значение всех этих завуалированных фраз. — Это ни к чему тебя не обязывает. Если тебе некомфортно, то я, опять же, всегда готов отвезти тебя домой и прекратить любые попытки связаться с тобой. — Но ты хочешь п-переспать со мной? — пискнул Чонгук, ища во взгляде Юнги осуждение, да хоть что-то, говорящее о несогласии с тем, что его партнер так открыто при нем же предлагал секс кому-то на стороне. — Не совсем, — Намджун страдальчески посмотрел на Юнги, надеясь, что тот возьмет на себя инициативу, но Мин предпочел молча улыбаться Чонгуку, не меньше ждавшему от него какой-то реакции. — Это непросто объяснить, но, наверное, начать стоит с того, что со мной в комплекте все еще идет Юнги, — брови Чонгука полезли на лоб, но он терпеливо ждал продолжения, не зная, куда деться от мысли о том, что ему даже не мерзко от происходящего, хоть месяцами ранее он бы наверняка пошел совать два пальца в рот. Эти изменения были незаметны для него самого, но сейчас ощущались так явственно, что становилось не по себе. — К тому же и «переспать» тоже не совсем корректно, — Намджун устало провел рукой по волосам, видя абсолютно пустое выражение лица младшего. — Он хочет сказать, что мы оба пришли к выводу, что можно было бы попробовать предложить тебе отношения втроем, — со вздохом закончил Юнги, замолкая, чтобы дать Чонгуку возможность возмутиться и высказать все то, что, очевидно, вертелось на его языке.