Warmer than tea

Чонгук, как самый порядочный идиот, растерявший остатки мозгов и инстинкта самосохранения, взял и собрался. Дело это было нехитрое, но потребовало от него немалой усидчивости. Он никогда не уезжал никуда на месяц. Пусть они и летели всего лишь на Чеджу, а не на другой конец света, Чонгук даже представить себе не мог, что ему понадобится за такой длительный срок. Разумеется, он не мог расстаться со своим телефоном, ноутбуком и камерой в придачу. В ту же кучу отправились плеер и полароид, ворох наушников, зарядок, батареек, чернил и фотобумаги. Одна эта картина вселяла ужас. У Чонгука отродясь не было такого чемодана, чтоб в него могло поместиться все то, что он нахватал. Кроме того, проблема обнаружилась и там, где Чонгук ее встретить уж никак не ждал. У него банально не было плавок, тапочек и легких пляжных рубашек. Противна была даже одна мысль о том, что он мог обгореть не хуже свиной грудинки на углях, так что иного выбора быть не могло — придется тащиться в чертов торговый центр за одеждой, кремом от загара, солнцезащитными очками и панамкой. Поход на шоппинг не был бы так ужасен, если бы Чонгук не был вынужден собираться второпях. У него оставался буквально один день на то, чтобы отказаться от всех смен на ближайший месяц, предупредить владельца хостела о своем отъезде и сходить в ненавистные магазины за пляжными тряпками. Чимин с Тэхеном ни под каким соусом не желали понимать его страдания. Стоило им только услышать, куда, на сколько и по какому поводу Чонгук собрался отбыть, как любое его нытье и протесты стали приводить только к шуткам и возмущениям. Тэхен сходил с ума по меньшей мере сутки, не оставляя в покое телефон и отправляя сообщения Чонгуку со скоростью света. Он был самым заядлым любителем всевозможных поездок и приключений, хоть и почти каждая его вылазка, даже в родной Тэгу, не заканчивалась хорошо. О совместном шоппинге Чонгук боялся даже заикнуться. Ему было страшно представить, насколько взбалмошными и неугомонными могли быть его друзья, решившие примерить на себя роли свах. Они наверняка заставили бы его перемерить все, что только смогли бы найти по размеру, потому что «достойный внешний вид — это твоя визитная карточка, Чон Чонгук». Даже сидя в глубокой пролежни на матрасе, он живо себе представлял нравоучительный голос Тэхена, который попросту считал своим долгом прилично одевать их компанию, несмотря на то что и Чимин порой не был рад его услугам стилиста. Делать было нечего. Чонгук позволил себе лишь десять минут на оплакивание собственной катящейся коту под хвост жизни. Он не желал тратить времени и денег больше того минимума, который просчитал у себя в голове. Выбор пал на ближайший торговый центр, больше походивший на коробку из крупного кафеля. Он находился на самой окраине города в спальном районе, так что ни о каких брендовых магазинах даже речи не шло. Чонгук искренне хотел купить только самое необходимое, а в крайнем случае просто выбросить слишком быстро износившиеся вещи. Ему нужно было просто зайти и выйти, к тому же желательно не забыть, что в чемодане место крайне ограничено. Тесные толпы, воркующие парочки, спертый воздух и отсутствие окон. Чонгук ненавидел торговые центры и надеялся, что во время рабочей недели ему удастся каким-то чудом проскочить до того, как люди повалят с работ, но понял, что все его надежды были тщетны, протиснувшись через карусель входных дверей. Народу было немерено, и в основном, конечно же, освободившиеся от учебы студенты. Чонгук и сам не знал, почему был так сильно раздражен, глядя на веселящихся сверстников. Он никогда не был поклонником шумных компаний, да и большую часть времени принципиально сторонился своих однокурсников, заговаривая с ними, только когда уже совсем не оставалось выбора. Все же в глубине души он таил обиду то ли на себя, то ли на окружение за то, что его студенческие годы слились в бесконечную каторгу. Он не завел себе друзей, не отрывался по пятницам в клубах, не ездил веселой компанией в выходные на пикники. Ему следовало наконец-то безоговорочно признать вину человека, имя которого он боялся произносить даже в мыслях. Он был причиной его неоправданных ожиданий, пустых надежд и веры в то, что трата лучших лет жизни принесет ему хоть какую-то пользу. Чонгук ненавидел отца. Ненавидел за ту легкость, с какой он умудрился выбросить в мусорное ведро проект всей своей жизни. Чонгук ведь не всегда был покорным золотым ребенком. Отец ломал его долго, с удовольствием. Он внушал с самого раннего детства свои идеи. Чонгук слушал, впитывал, знал, что был полезным, что был правильным и достойным сыном, и был готов жертвовать еще очень многим, лишь бы видеть в себе человека. Теперь он как идиот слонялся обиженный по эскалаторам, надеясь, что хоть где-то найдет укромный магазин, где не будет такого столпотворения. Знал бы отец, до чего докатился его сын за жалкие пару месяцев, что бы сказал? Впрочем, теперь Чонгук мог думать об этом даже с ухмылкой на лице. Если того едва инфаркт не хватил от одного случайного фото с открытым представителем ЛГБТ-сообщества, то что уж можно было говорить о нынешней ситуации. Должно быть, он бы умер на месте, если бы Чонгук пришел к нему рассказать, что наконец-то завел отношения, только вот не с красавицей однокурсницей, а с двумя мужчинами за тридцать. Вернулся Чонгук домой уже затемно. Как бы он ни старался хватать первые попавшиеся вещи, избежать длительной примерки все равно не удалось. Зато теперь он мог похвастаться идеально сидящими на бедрах широкими шортами для плавания и несколькими пляжными рубашками в гавайскую расцветку. Намджун периодически писал что-то странное в чате, но Чонгук был рад любой весточке, свидетельствующей о том, что все происходящее не было сном. Ему до сих пор не верилось, что завтра он уже будет на Чеджу, в курортной вилле. Должно быть, ему так и не удастся до конца поверить в реальность ровно до тех пор, пока он лично не усядется в кресло самолета. Чонгук мечтательно прикрыл глаза. Ему не хотелось шевелиться и хоть как-то подниматься с кровати, а нужно было сложить еще кучу вещей в заранее купленные коробки. Чимин пообещал, что утром заедет за ними, чтобы Чонгуку не пришлось искать камеру хранения на время отдыха. Все дела вроде бы были решены, он мог отправляться в дорогу с чистой совестью, но на душе было неспокойно. Чонгук боялся, как маленький ребенок, хоть даже не мог объяснить себе, в чем было дело. Он спрашивал себя: разве ему хоть раз было страшно оставаться наедине с Юнги или Намджуном? И единственным правильным ответом было: «Никогда». Вот только он еще не оставался с ними дома один на один в новом статусе. Что будет, если они не сдержат своего обещания? Намджун всегда говорил, что даже пальцем не тронет без его согласия, но ведь и у него должны были быть какие-то ожидания от этой поездки. Никто не станет возить малознакомого человека с собой в частную виллу без умысла с двойным дном. С наступлением ночи собственные чувства начинали сжирать Чонгука с головой. Повсюду раздавался неровный храп и приглушенное бормотание. Мужчина в кровати напротив, должно быть, видел уже десятый сон, ему незачем было думать о каких-то глупых вещах. Чонгук тоже хотел так — засыпать, едва голова коснется подушки, но бесконечные вопросы никак не хотели отпускать замутненный усталостью разум. Что он мог дать им взамен? Для чего он будет там? Чонгук не хотел никуда ехать, он хотел раз и навсегда закрыться в своей скорлупе и больше никогда никого не видеть. Он не хотел утром видеть вечно улыбчивое лицо Чимина, смотреть ему в глаза и изображать вселенскую радость, потому что ее не было и в помине. Как быстро они избавятся от него, когда разочаруются? Он даже не знал, чего от него ждали. В привычных отношениях он всегда понимал свое место и роль. Он знал, что девушки любят ушами, умел быть галантным, удачно ввернуть в разговор свои связи, периодически покупать им какие-то безделушки, за что в итоге мог получить ласку и хороший секс. А что теперь? Как он должен был вести себя? Мысли сбивались в кучу. Страх, стыд, неуверенность и желание. Коктейль, гарантировавший головную боль. Чонгук нервничал буквально из-за всего и совершенно не мог уснуть. Вдруг он проспит будильник, опоздает на такси, попадет в пробку и пропустит рейс? Даже если предположить, что все пройдет нормально, он совершенно не знал, как себя поведет его организм во время полета. Что, если его стошнит? Он просто не вынесет этого позора, хотя гораздо страшнее было признаться себе в том, что на самом деле он боялся вовсе не слабого желудка, а того, что Юнги после такого никогда не захочет поцеловать его вновь. Терзаемый сомнениями, Чонгук совершенно не выспался. Под утро он больше походил на зомби, чем на живого человека. Чимин светился, как рождественская елка, несмотря на продолжающиеся причитания об ужасном районе и совершенно не подходящем для проживания Чонгука месте. Чон мог только пожать плечами и впихнуть Чимину оставшиеся неприкаянными коробки со всевозможным барахлом. У него совершенно не было времени и сил на пререкания, а Чимину, впрочем, как и всегда, безумно хотелось почесать языком и расспросить Чонгука во всех мельчайших подробностях о его предстоящей поездке. Их прощания затянулись бы на целую вечность, если бы не вовремя подъехавшее такси. Чонгук как никогда был благодарен собственной предусмотрительности. Коротко обняв трепыхающегося Чимина, он помог водителю затащить свой невероятно тяжелый чемодан в багажник и пулей влетел в салон. Дорога предстояла неблизкой, но Юнги с Намджуном пообещали, что будут ждать его у главного входа в аэропорт, так что Чонгук мог теперь больше ни о чем не думать и расслабиться хотя бы на время. Если бы Чимин не присылал ему абсолютно омерзительные советы с форумов из интернета о первом сексе с мужчиной, то можно было бы сказать, что добрался Чонгук относительно сносно. Свежий воздух, суета и какофония из стука чемоданов отрезвили его. Огромное стеклянное здание, само по себе внешне напоминавшее самолетный ангар, а не сооружение для пребывания в нем людей, давило своей величественностью. Наконец-то он был здесь и взаправду собирался покинуть привычный родной дом, пусть и не навсегда, но все же надолго. Сделав глубокий вдох, Чонгук последний раз позволил себе окинуть взглядом простирающиеся вокруг асфальтированные поля и магистрали. Он уверенно шел за толпой, наслаждаясь невероятным скоплением совершенно ему незнакомой иностранной речи. Людей было настолько много, что он всерьез стал переживать о том, как именно собирался отыскать среди них всех Намджуна с Юнги, но его волнениям не суждено было разыграться в полную силу. Юнги выхватил его из толпы почти сразу, стоило только Чонгуку пройти от дверей в чуть более открытое пространство. Если бы не хриплое: «Привет, Гук-а» — он бы ни за что не узнал в подошедшем человеке Мина. Казалось, он был с ног до головы закутан во все черное. Его лицо плотно закрывала широкая маска, а панама была так глубоко надвинута на лоб, что Чонгуку оставалось только диву даваться, как тот вообще видел хоть что-то перед собой. По правде говоря, Чонгук все равно чувствовал на себе любопытные и явно не случайно брошенные взгляды. Наверняка многие здесь догадывались о том, что вся эта конспирация была неспроста, но все же не докучали, так что они спокойно лавировали в толпе, пока не дошли до нужной стойки регистрации. — Привет, Гук, как добрался? — Намджун, как оказалось, уже ждал их с готовыми билетами. Он совершенно так же, как и Юнги, старался не смотреть ни на кого из окружающих и прятал лицо под козырьком кепки. — Порядок, — Чонгук постарался выдавить из себя улыбку, но из-за нервов она получилась кривой и не вполне искренней. — Ничего, давай сюда чемодан и паспорт, — Намджун буквально выхватил ручку у Чонгука и направился к пустой стойке бизнес-класса, сдавая багаж за пару секунд. — Вот и все. Нам осталось ждать до рейса совсем недолго, а там уже час, и мы на Чеджу, — он протянул все еще немного потерянному Чонгуку его документы и билет, незаметно для окружающих мягко обхватывая его подрагивающую ладонь. — Идемте на контроль и за кофе, иначе я скоро с ума сойду, — Юнги вредничал всю дорогу, даже получив свой долгожданный кофе, но Чонгук мог его понять. Аэропорт был нервным местом, да и находиться в шумной толпе с бесконечным гомоном объявлений с утра пораньше — не самое приятное занятие. Благо лететь им предстояло и правда совсем недолго. Чонгук чувствовал себя жутко неуместным в широком кресле бизнес-класса, похожем больше на массажное из какого-то дорогого салона. Намджун, даже не задумываясь, уселся рядом с ним, раскладывая перед собой телефон, наушники и записную книжку, будто делал эту нехитрую рутину каждый божий день. — А как же Юнги? — Чонгук неуверенно покосился на старшего, краем уха слыша, как Юнги сзади ворчливо устраивался на своем месте. — Не переживай об этом, Юнги любит путешествовать в тишине, так что он только рад временно от нас избавиться, — Намджун тепло улыбнулся. От его глаз явно не укрылось то, как нервно Чонгук вцепился в подлокотники. Намджун старался его заболтать, чтобы немного отвлечь от перегрузки на взлете и посадке, но помогало это мало. Чонгук так и не смог успокоиться и привыкнуть к такому виду транспорта. Он только и смог, что отшутиться о том, что в следующий раз лучше будет добираться вплавь. И все же мучения стоили того. Даже воздух на Чеджу был совершенно несравним с сеульским смогом. Лицо ласкал морской соленый бриз, несмотря на то что до береговой линии было достаточно далеко. Влага ощущалась даже кончиками пальцев, а все тело разом окутало прелое тепло. Чонгук бы вечность стоял с прикрытыми глазами и наслаждался неосязаемой легкостью, если бы не Юнги, издевательски ткнувший его пальцем в нос. — Земля вызывает Чон Чонгука, давай, дурачок, нам еще нужно добраться домой, — Юнги подло хихикал над его потерянным выражением лица, прихлебывая из очередного кофейного стаканчика. — Давайте и правда хотя бы доберемся до дома, прежде чем начнем препираться, — Намджун устало вздохнул. Было видно, что он даже за такой короткий срок немало вымотался, и не в последнюю очередь из-за непрекращающихся капризов Юнги и панической болтовни Чонгука. — Машина должна быть на зеленой стоянке. Пожалуйста, потерпите оба еще пару часов, — он собрал их, будто выводок цыплят, ведя за собой наугад через навигатор приложения для аренды авто. Машина знатно прогрелась на солнце, так что они простояли еще с добрых десять минут, прежде чем кондиционер сделал воздух внутри менее затхлым. Чонгук чувствовал себя немного неловко, сидя в гордом одиночестве на заднем сиденье, однако это чувство быстро улетучилось, стоило ему проникнуться взаимодействием старших. Намджун уверенно вцепился в руль, в то время как Юнги, неохотно пристегнувшись, принялся командовать дорогой, выдавая из себя такие невероятные потоки ругани, какие Чонгуку даже не снились. Их тандем работал невероятно четко и слаженно. Должно быть, они распределяли так обязанности в каждой своей поездке, потому что Намджун понимал любое задумчивое мычание без слов, будто бы Юнги действительно давал ему четкие инструкции. Дорога оказалась неблизкой, но крайне живописной. Они все время держались береговой линии, и Чонгук бы соврал, если бы сказал, что не был восхищен увиденным. Море было бескрайним и такого глубокого темного цвета, что невозможно было оторвать взгляд. Он следил за мелкой рябью водной глади и разрезающими ее выступами острых как пики скал. Чонгук не привык к такой природе, не привык к бесконечным маленьким полям и зарослям крохотных кактусов. Все было плоским. Никаких гор и многоэтажек, никакой плотной застройки и толп куда-то спешащих людей. Юнги снова клевал носом, оказавшись без своего излюбленного кофе на — уму непостижимые — два часа. Чонгуку было даже немного жаль его, но все же он не мог понять Юнги, ведь спать в такой обстановке было кощунственно. Чонгук готов был чуть ли не всем телом высунуться из окна, лишь бы не упустить ни одну крупицу соленого колкого ветра. — Почти на месте, — Намджун произнес это едва не шепотом, всматриваясь в дорогу, чтобы не пропустить нужный съезд. — Прикрой окно, Гук, сейчас уже пойдем отдыхать. Гравий и мелкая галька хрустели под колесами. Узкая дорожка больше походила на проселочную, но уже сейчас Чонгук видел, в какое место они ехали. Глаза готовы были вылезти на лоб, потому что даже одного взгляда было достаточно, чтобы понять, насколько дорогим оно было. Чонгук не мог найти хоть какую-то деталь на несвойственном ей месте. Прекрасные деревянные виллы, крупные лампочки вдоль всех крыш, которые наверняка будут светить желтым светом при наступлении темноты. Повсюду стояли квадратные горшки с декоративными пальмами и кустами, а газон был подстрижен так ровно, что длину травинок можно было измерять линейкой. — Посидите немного здесь? — Намджун заглушил двигатель и обернулся к Чонгуку, тихо отстегивая свой ремень безопасности. — Д-да, конечно, — Чонгук чувствовал себя очень неловко в этом месте, хоть на территории и не было ни души. Юнги уже откровенно дремал, а машину Намджун бросил просто посреди улицы и теперь уходил куда-то и неизвестно на сколько. Но ждать пришлось совсем недолго. Намджун вернулся буквально минут через пять, с улыбкой размахивая ключами и пластиковой карточкой. — Вот и все, стоянка за последним домом, а наша вилла чуть ближе к берегу, но ничего страшного. Машина глухо зарычала и тронулась с места. Чонгук не мог избавиться от какого-то детского нетерпения. Его манил каждый уголок, и он мечтал как можно скорее выбраться из душного салона и пройтись поближе к каменистому берегу. — Это самое потрясающее место из всех, что я видел, — Чонгук сладостно потянулся, благодарно улыбаясь Намджуну. — Я тоже доволен, — он скрылся почти целиком за машиной, а вышел из-за нее уже с сонным Юнги на руках. — Он так и не проснулся? — Чонгук немного смутился. Юнги выглядел таким беззащитным и милым. Он был хрупким, как подросток, и едва не тонул в чужих объятиях, почти беззвучно сопя. — Ничего, хозяин комплекса сказал, что на нашей кухне есть кофемашина и сколько-то капсул. Сейчас быстренько его в порядок приведем, — Намджун мотнул головой, призывая Чонгука следовать за собой. — Юнги всегда плохо переносит перелеты, особенно ранние. Не знаю, с чем это связано, но он вечно спит еще сутки как убитый, так что, думаю, этим вечером мы с тобой прогуляемся вдвоем. — Не завидую ему, должно быть, с количеством ваших поездок это жутко выматывает. Намджун приложил карточку к датчику, и дверь в виллу приветливо приоткрылась. Интерьер был просто потрясающим. Чонгук поспешил разуться и бросился скользить носками по блистающему чистотой паркету. Он едва сдержал свое нетерпение, чтобы не отпустить дверь раньше, чем Намджун протиснется в нее вместе с сонным Юнги на руках. Стоило Чонгуку только выйти из небольшого коридора, как в глаза вновь ударило солнце. Просторная гостиная была залита светом от панорамного окна с невероятным видом на ухоженный садик и морскую пристань. От одного этого вида Чонгук готов был по меньшей мере расплакаться, и кем он был, чтобы сдерживать слезы? — Ну чего ты, Гук-а? — Намджун взволнованно нахмурил брови, когда заметил, что Чонгук не пошел за ним хвостиком к дивану, на который он осторожно опустил Юнги. — Эй, если ты будешь так много плакать, то потом уснуть не сможешь от головной боли. — Большое спасибо, что взяли меня с собой, — Чонгук едва смог выдавить из себя эти слова и постарался поклониться так низко, как только ему позволяла затекшая после долгой поездки спина. — Я никогда не смогу в должной мере отблагодарить вас за это. — Выпрямись, — голос Намджуна уже не был ласковым, хоть все еще сохранял в себе немалую толику беспокойства. Чонгук совершенно не мог противиться такой строгости. — Я говорил это неоднократно, но скажу снова, а ты пообещаешь мне, что я делаю это в последний раз, — он нахмурил брови и терпеливо следил за выражением лица Чонгука, пока тот не примирился с необходимостью стыдливо кивнуть. — Все это, — Намджун демонстративно обвел рукой гостиную. — Не наше. Ты здесь, в отличие от нашей личной квартиры, не в гостях. Ты не случайный попутчик, не внезапный компаньон. Все это, буквально все, сделано из-за тебя, ради тебя. Разумеется, я рассчитываю, что мы вместе благодаря этому придем к общему благополучию. Я понимаю, что тебе нелегко, но ты должен раз и навсегда для себя понять, что мы здесь все же не ради простого отпуска, не ради наших с Юнги отношений. — Слишком много трат, — Чонгук покачал головой. Тревога не отпускала его. Он уважал желание старших скрыться от любопытных глаз, при учете деликатности вопроса, но все же пока он так и не мог понять, чем именно был обязан такому курорту. Чем жизнь здесь будет принципиально отличаться от того, к чему он привык за время пребывания в их квартире? Да и смысл снимать такое дорогое жилье, если можно было обойтись домиком за городом? — Если ты заглянешь в желтушные статьи о нашем состоянии, то поймешь, что такой отдых просто не может ударить ни по моему кошельку, ни по кошельку Юнги. И, по секрету, они все ошибаются как минимум на два ноля, — Намджун подмигнул ему и устало улыбнулся. А Чонгук не мог перестать чувствовать тянущую вину. Он боялся даже представить, сколько усилий было потрачено на то, чтобы они все сегодня оказались здесь. Юнги по-прежнему мирно спал, съежившись до состояния крошечного комочка. Взрослый мужчина по щелчку пальцев весь обмяк, уменьшился и будто бы даже изменился в лице. Чонгук готов был поклясться, что видел, как тот неосознанно причмокнул надутыми губами. Он бы не смог оторвать взгляд, если бы с пока неосмотренного им кухонного островка не раздался отвратительный рев кофемашины. Чонгук ждал, что Юнги подорвется на месте не хуже него самого, но тот только нахмурился во сне. — Я разбужу Юнги, не нужно тебе нарываться на его ворчание, — бросил Намджун через плечо, помешивая кофе чайной ложечкой. — Лучше сходи на второй этаж и выбери себе спальню. Чонгук кивнул. Он позволил себе освободить мысли от лишних забот и броситься к лакированной деревянной лестнице. Носки приятно скользили по ступеням, будто лезвие коньков по льду. Он совершенно не боялся упасть и с азартом вглядывался в темный коридор, в котором виднелись три одинаковые двери. Чонгук решил для начала проверить ближайшие комнаты, разумно предполагая, что дальше всего от спален находилась ванная. Как и ожидалось, его встретили идеально убранные постели со стопками полотенец, подушек и одеял. Большие окна, светлые убранства и очень много дерева, источавшего невероятный по силе, терпкий аромат. Чонгук понятия не имел, как выбрать из двух комнат лучшую. Весь дом походил на одну большую мечту. Чонгук ощущал какую-то невероятную связь с ним. Отчего-то не хотелось думать о том, что они находились в своего рода отеле. Чонгук чувствовал себя здесь слишком уютно, несмотря на то что обычно ему было очень тяжело привыкнуть к новым местам. Он уже подумал, что скажет Намджуну выбрать самому, как любопытство взяло над ним верх. Какого размера должна была быть ванная комната? Все же место курортное, и Чонгук в глубине души лелеял смутную надежду на джакузи или что-нибудь в той же мере расточительно роскошное. С кухни перестал доноситься звук кофемашины и ворчливый хриплый голос Юнги. Нужно было поторопиться. Чонгук вязко сглотнул, торопливо дергая ручку самой дальней по коридору двери. Он на секунду задумался и даже сразу не заметил, что перед его носом были вовсе не кафельные стены. Он даже не нашелся со словами, хотя изо рта хотело вырваться многое. Это была спальня. Чуть более просторная, но притом менее светлая, как будто более укромная и отстраненная от стиля бесконечных панорамных окон. Почему здесь была третья спальня? Когда они только приехали, Чонгук, разумеется, приметил и другие дома, часть из которых была явно поменьше. Парковка была пустой, ни о каком аншлаге речи не было, да и главное здание с неоновой вывеской «бар» тоже не было забито гостями. Зачем нужно было тратить лишние деньги за ненужные комнаты? Чонгук был растерян. В его голове стаями роились вопросы, никак не находившие ответы. Он вяло переставлял ноги, спускаясь по лестнице теперь безо всякого энтузиазма. Чонгук готов был поклясться, что когда-нибудь он сойдет с ума в попытках понять чужую логику. Не зная, чего ожидать от предстоящего разговора, он почти неслышно проскользнул вдоль гостиной на кухню. Юнги уже сидел за столом на высоком барном стуле. Его ноги даже не доставали до специальной подставки, но он явно не собирался подавать виду и как-то уменьшать высоту своего сидения. Кроме того, ему вряд ли было дело хоть до чего-то вокруг, не считая полупустой чашечки с крепким свежесваренным кофе. — Гук, — Намджун непринужденно окликнул его, появляясь из-за холодильника. — Будешь чай или кофе? — Мне хватит просто воды, — он надеялся, что ему удастся остаться незамеченным еще немного, но вряд ли это было возможно теперь, когда он влез на стул рядом с Юнги. — Выбрал себе комнату? — Намджун опустил перед ним полный стакан, попутно прихлебывая из своей кружки горячий травяной чай. — Почему там три спальни? — Ты бы хотел сразу спать втроем в одной постели? Мне казалось, ты считал, что до этого нужно встречаться минимум месяц, — буркнул Юнги, едва не ныряя носом в остатки кофейной гущи. Ему явно не хватило дозы кофеина, и по нему было видно, что бодрствовать Мин планировал не дольше минут двадцати. — Нет-нет, — Чонгук встрепенулся. — Вы же все равно будете спать вместе, — он пожал плечами, неуверенно переводя взгляд с одного мужчины на другого. — Не будем, — Намджун покачал головой, наконец выпуская из рук глубокую кружку. — Что? — Не думаю, что это будет правильно, — Намджун тяжело вздохнул, теперь напрямую смотря Чонгуку в глаза. — Мы ничего не можем поделать с тем фактом, что с Юнги я знаком и встречаюсь уже очень давно. Ты и правда в невыгодном положении сейчас, но это не значит, что и нам с Юнги не придется начинать сначала вместе с тобой. Мы много узнавали о подобного рода отношениях, и, как оказалось, они вряд ли могут иметь что-то общее с тем, как обычно люди строят свои отношения вдвоем. Нам показалось, что будет правильнее спать каждому у себя до тех пор, пока мы не будем готовы оказаться в кровати сразу втроем. Чонгук задумался. Это звучало действительно правильно. Только теперь он понял, насколько сильно боялся того, что будет жить отдельно, просто для удобства в том же доме. Даже мысль об этом отзывалась неприятной тошнотой, ведь он и правда не представлял, как будут выглядеть их тройственные отношения, если Намджун с Юнги все это время будут вместе жить, спать и даже заниматься сексом, пока он сам будет тоскливо разглядывать серый потолок, довольствуясь тем, что ему готовы были дозволить. — Звучит неплохо, — в конце концов он вынужден был согласиться. — Но у меня все еще слишком много вопросов. — Чонгук, — внезапно голос подал Юнги, лениво разминая шею. Чонгук обернулся. Он не был слишком уверен в том, что Юнги не пошлет его с такими рассуждениями на сонную голову, но тот замолчал, морщась от тянущей боли в затекших мышцах. Он потянулся к нему, и, под изумленный взгляд Намджуна, подтащил к себе, и поцеловал. Чонгук успел лишь рвано вздохнуть, прежде чем его губ настойчиво коснулся чужой горький язык. Без предупреждения и хоть какой-то возможности ускользнуть, впрочем, Чонгук был совершенно не против. Он смущенно поддался порыву, едва заметно отвечая и морщась от ужасно вязкого вкуса кофе. — Вот тебе ответы на все вопросы в алфавитном порядке, — Юнги отпустил его так же внезапно, как и поцеловал, абсолютно бесстрастно сгребая пустую чашку и спрыгивая со своего стула. — Но я не понимаю, — Чонгук искренне недоумевал, причмокивая влажными губами. За пару дней он все же успел подзабыть, насколько поцелуи Юнги были вкусными и страстными. Внизу живота тоскливо затянуло, давно скучающий по ласке организм никак не мог взять в толк, отчего его лишали необходимого удовольствия. — Не еби себе мозги по любому поводу. Нравится — берешь и делаешь. К твоему сведению, не один ты ходишь теперь без нормального секса, потому что Намджун, видишь ли, изъявил желание тебя дождаться, — Юнги фыркнул и закинул грязную посуду в раковину, волоча ноги так вяло, будто бы последний раз пользовался ими в прошлой жизни. Чонгук ошарашенно проследил за тем, как он, совершенно не обращая на них с Намджуном внимания, побрел к лестнице, очевидно, не желая больше тратить драгоценные минуты сна на пустую болтовню. Намджун недовольно цокнул языком, и Чонгук краем глаза увидел, как тот покачал головой, вновь прихлебывая своим чаем. — Не могу сказать, что Юнги неправ, но все же я бы не стал говорить, что нам с тобой не нужно обсудить то, что тебя беспокоит. — Чонгук только кивнул, все еще блаженно вкушая остатки беглого поцелуя. — Теперь у тебя выбор поменьше, — Намджун как-то слабо улыбнулся, мотнув головой в сторону второго этажа. — Хочешь передохнуть или пойти погулять сейчас? На улице уже вечерело. Пока о закате речи не шло, но небо явственно мрачнело, а значит, вскоре уже будет не видать всех местных красот. Рассевшись на кухне прохладного дома, Чонгук и правда растерял весь свой пыл. Он и не заметил, насколько его тело устало от бесконечных перегрузок, стояния в очередях и тряски в машине. Собираться и куда-то выходить совершенно не хотелось, но он знал, что если уйдет наверх, то потом не выкроит момент провести время только с Намджуном без неуместных в таких делах язвительных выражений Юнги. Он чувствовал, что нуждался в этом разговоре, в обществе кого-то настолько уверенного и спокойного, чтобы не дать сомнениям вновь овладеть им. В конце концов Чонгук так и не смог придумать достаточно весомых причин, кроме лени, чтобы отказаться от предложения Намджуна. Да он бы и не простил сам себя через месяц, когда все это кончится. Разумно было предположить, что эта поездка на Чеджу, вероятно, станет первой и последней в его жизни, так что Чонгук просто не мог себе позволить валяться в кровати, когда вокруг него было столько всего нового и неизвестного, пусть даже они были и не за границей, а, можно сказать, дома. Накинув на шею широкую ленту ремня фотоаппарата, Чонгук засеменил вслед за Намджуном, уверенно шедшим обратно от виллы в сторону парковки. — Вы ведь были здесь и раньше? — полюбопытствовал Чон, на ходу щелкая все, что только попадалось на глаза, пусть это были всего лишь ухоженные садовые кусты и пучки мха, прокравшиеся среди каменистой кладки низкого забора. — Только единожды. Обычно мы не ездим куда-то целенаправленно на отпуск, а просто оставляем дополнительные свободные дни в заграничном расписании, так что не думай, что я знаю, куда мы идем, — Намджун неловко хмыкнул, смущенно почесав затылок и оглядевшись. — Наверное, это здорово, — Чонгук несмело улыбнулся. — Да, безусловно, жаловаться мне не на что, — он покачал головой, придерживая дверцу калитки и выпуская Чонгука вперед. Подняв наконец взгляд, Чонгук не смог сдержать пораженного вздоха. Комплекс вилл находился на возвышенности, пусть и небольшой, но все же дозволявшей насладиться видом прекрасного розовеющего солнца, спускавшегося в объятия темных беспокойных вод. Он поднес камеру к лицу, едва не утыкаясь в нее носом. Должно быть, он сделал по меньшей мере с десяток снимков и даже сменил объектив, чтобы не упустить ни малейшей детали. Природа будто чувствовала его нервозность и откликалась, волновалась вместе с ним. — И правда красиво, — Намджун прикрыл рукой глаза, чтобы солнце не слепило своим теплым блеском. — Позволишь потом посмотреть то, что получится? — он слегка наклонился, пытаясь разобрать на небольшом экране получавшиеся снимки, которые Чонгук с таким недовольством перелистывал, сразу же удаляя добрую половину. — Конечно. Думаю, я бы хотел накопить здесь фотографий на еще одну выставку. Придется побольше поработать, чтобы решить хотя бы жилищный вопрос, а там можно и снова начинать копить, — собственные слова звучали почти нереально, но он старался убеждать сам себя в том, что рано или поздно темные времена кончатся, а там не за горами и правда может появиться возможность вновь показать хотя бы паре человек свои работы. Они вышли на дорогу, абсолютно безлюдную, будто замершую. Чонгук, непривыкший к такой тишине, терялся. Уши будто заложило. Ни одной машины, ни одной живой души, будто бы все жители домов вокруг вымерли и не было никого в мире, кроме него и Намджуна, тихонько мычавшего себе под нос какую-то незамысловатую мелодию. Набережная была совершенно не похожа на ту, к которой Чонгук привык, гуляя вдоль реки Хан. Никаких тебе широких пешеходных проспектов и густо засаженных берегов, — только скалистые склоны, замшелые камни и узкие велосипедные дорожки, едва ли отведенные от воды хоть на пару метров. Не было здесь и картинных пляжей с песком или мелкой галькой. Этот берег явно не был курортным в привычном понимании этого слова. Чонгук ловил каждый тихий плеск и стрекот морских птиц. Он будто оказался в сказке, совершенно волшебной и нереальной. Он чувствовал себя фантастическим мореплавателем, несшим на своей шее не современную камеру, а старенький военный бинокль. Намджун привел их к деревянному пирсу, уходившему в морскую даль. Он был таким длинным, что, казалось, еще немного, и мог бы достичь горизонта, манящего в свои объятия бескрайним простором. Чонгук едва сдерживал себя от того, чтобы не побежать без оглядки по мокрому настилу, просоленному до гнилых язв, лишь бы хоть немного приблизиться к заходящему солнцу. — Беги, — Намджун наклонился к Чонгукову уху. Он заметил его горящие в нетерпении глаза и абсолютно бессмысленные попытки сохранять лицо. — Ну же, — он едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Чонгук смущенно порозовел и замер на месте, застигнутый врасплох чужой проницательностью. Ему было невероятно стыдно за свое поведение перед Намджуном, а уж тем более за то, что тот его поймал с поличным. Однако сам Намджун улыбался. Не насмешливо и глумливо, не снисходительно. Он смотрел на него подбадривающе, довольно, будто и сам только мечтал о том, чтобы Гук сорвался с места. — Раз, два… — Намджун присел, действительно приготовившись к броску, и громко, едва ли не на всю округу прокричал последний счет. И Чонгук побежал. Рука об руку с Намджуном, задыхаясь от соленого, слишком влажного воздуха, забивавшего легкие без должного количества кислорода. Доски скрипели, жалобно стеная под весом двух взрослых мужчин. Они неслись сломя голову, едва не подворачивая ноги в совершенно неподходящих для пробежек городских ботинках. Запыхавшись, они остановились лишь у самого края, где стояли привязанными две захиревшие рыбацкие лодки. Намджун первым подал пример, бегло выбираясь из своих туфель и срывая с пяток посеревшие за день носки. Он уселся на пирс, спуская ноги в почерневшие воды. Чонгук замялся лишь на секунду, все же с не меньшей прытью выскакивая из своих ботинок вслед за старшим. Он так рвался поскорей опустить ноги, что небрежно плюхнулся рядом с Намджуном так близко, что их бедра прижались вплотную. Чонгук чувствовал, как тело будто током прострелило от раскаленного жара чужого бедра, плотно приникшего к его собственной ноге. Он задержал дыхание, не зная, как лучше поступить: поскорее отпрянуть или вовсе не двигаться, чтобы не привлекать внимания старшего к произошедшему и своей реакции. Ощущения были такими странными. Чонгук никогда не испытывал таких проблем при общении с парнями. Он мог часами обниматься с Чимином, не умеющим жить без тактильного контакта, переодеваться в общих душевых, толкаться в спортзале с другими мужчинами. Что уж там, даже прикосновения к девушкам не вызывали в нем никогда такого трепета. Он терялся в этом напряжении, природу которого до конца понять не мог. Он бы и рад увидеть что-то схожее в поведении Намджуна, чтобы разобраться, не чувствовать себя так неправильно, но тот вовсе не обращал внимания на неловкий эксцесс. — Я думаю, в такое время нас никто здесь не потревожит, — Намджун не хотел смущать Чонгука лишними переглядками и как мог старался не поднимать взгляда от его ног, сцепленных у самой кромки воды. — Что будет с вами, если я так и не смогу? — ему не нужно было договаривать, он знал, что Намджун прекрасно понимал, о чем он, и был обеспокоен не меньше. — Я очень сильно люблю Юнги, но я принимаю то, что мы можем расстаться и уже не сойтись вновь. Во многом наши отношения исчерпали себя, ведь, как оказалось, мы просто не справляемся с тем, чтобы быть взрослыми, — Намджун грустно усмехнулся, пропуская между пальцами ног тугие струи воды. — Мы оба в порядке, с деньгами, с карьерой. В этом состоянии тяжело не потерять запал. Я знаю, что больше ему совершенно не нужен, а Юнги знает, что больше не может быть зашуганным ребенком, вечно нуждающимся в заботе и поддержке. Он стал уверенным в себе, и позволь мне все же сказать такую вольность: мы вместе смогли преодолеть многие его трудности. Юнги обрел твердую почву под ногами, и он знает, что порой безумно ранит меня, но не может не отталкивать. Мы оба нуждаемся в том, что уже больше не можем друг другу дать. Не думай только, что мы возлагаем на тебя надежды, как на спасителя или что-то в этом духе. Твое появление в нашей жизни не было запланировано, мы никогда не искали специально кого-то третьего для развлечения. Просто ты внезапно оказался сочетанием всего того, чего нам не хватало. — Это чувствуется, — заговорил Чонгук после недолгого молчания. По правде говоря, он бы никогда не подумал, что их отношения обречены. Для него они выглядели несбыточным идеалом, прекрасным союзом свободы, преданности, любви и терпения. Но, несмотря на то, что Юнги и Намджун были молоды, от их отношений веяло стариковской привычкой, удобством, будто бы из них испарялась страсть. — Как давно вы не спали вместе в одной постели? Разве не будет трудно вот так взять и привыкнуть к тому, чтобы спать по отдельности? — Открою тебе секрет: из-за нашего графика и любви Юнги к работе по ночам мы скорее спим порознь, чем вместе, — Намджун печально улыбнулся. Он не любил ложиться в постель в одиночестве, но Юнги порой нужно было какое-то невероятное количество личного времени и пространства, а Намджун никогда не стал бы перечить ему в этом. — Вот как, — Чонгук поджал губы. Он чувствовал ужасную тоскливую печаль в голосе Намджуна. Тот был невероятно светлым, будто большой плюшевый медведь, любящий объятия и ласку. К такому человеку тяжело было не тянуться. Он будто бы был олицетворением большой ложки, способной укрыть, защитить и спрятать у себя в руках от любых невзгод. Чонгук понимал, почему Юнги отказывался от такой щедрости, но сам бы никогда в жизни не воспротивился потребностям Намджуна. — Н-но, — Чонгук неловко заикнулся, готовый ударить себя по губам от стыда. — Что н-насчет секса? — он выпалил это так стремительно, что, если бы Намджун не ловил каждый его вздох, ни за что бы не разобрал зажеванных слов. — Я думал, что мы уже достаточно четко договорились о том, что и пальцем к тебе не притронемся без твоего желания, — Намджун нахмурился, все же переводя взгляд на смущенно заерзавшего Чонгука. — Я не о себе, а о вас с Юнги, — он неловко закусил губу, едва справляясь с чужим пытливым вниманием. — Мы говорили об этом и пришли к выводу, что оба не нуждаемся в сексе друг с другом просто ради удовлетворения. И, как ты слышал уже от Юнги, я бы хотел тебя «дождаться», чтобы и ты захотел этого не только ради механического процесса, — Чонгук нервно сглотнул, не в силах отвести взгляда от лица Намджуна, ласковых глаз и пухлых губ. — А что будет с нами? — Чонгуку было просто жизненно необходимо узнать, что думал сам Намджун на этот счёт. — Разве я тебе настолько не нравлюсь? — он хмыкнул, прекрасно зная, на что так взволнованно смотрел младший. — Нет, но… — Значит, я просто немного подожду, пока ты привыкнешь к моему обществу. Намджун действовал на инстинктах, не зная, верно ли распознавал жесты чужого тела. Он наклонился к Чонгуку, не слишком низко, лишь приблизившись и дав тому прочувствовать интимность момента, сменившего тон их дружеской беседы на что-то романтичное. Чонгук вздрогнул. Его терзали пугающие мысли. Отчего-то Намджун представлялся куда более страшным человеком для принятия своих чувств, но он не мог до конца распознать, о чем именно кричал ему воспаленный переживаниями мозг. Страшно, невероятно страшно, но и до дрожи волнительно, маняще. Он ненавидел Намджуна за то, что тот не напирал, не настаивал и оставлял право выбора. Чонгук просто не мог решиться, он мог бы принять ласку, принять его волю, но он буквально крошился под натиском собственных сомнений, борясь с тем, чтобы не дать волю закостенелому непринятию и не сбежать с позором куда глаза глядят. Чонгук ненавидел себя за то, что сдавался, за то, что сам тянулся, просил, за то, что прикрыл глаза, терпеливо дожидаясь, пока чужие теплые губы, прижмутся к его собственным. Он знал, что этот поцелуй будет другим, но насколько — не мог даже вообразить. Намджун был настойчив, однако эта настойчивость не была страстным рвением, что источал Юнги. Поцелуй Намджуна заставлял таять, буквально рассыпаясь на мельчайшие куски. Чонгук готов был зарыдать от нежности, с какой чужой язык протиснулся между его губ. Намджун подхватил его под спину, не давая осесть, окончательно развалиться. Он вел, и не было никаких сомнений в том, что Чонгук никогда не сможет перенять у него эту инициативу. Намджун умел быть ведущим без подавления, без агрессии и лишней суеты. Он просто являлся таковым. Чонгук не заметил, как его начала колотить крупная дрожь, а потому не сразу понял, почему губы Намджуна теперь лишь обдавали теплом подбородок. — Ну и зачем ты полез, если тебя так трясет? — его голос не был осуждающим, но Чонгук чувствовал в нем невероятную концентрацию тревоги. Он изо всех сил попытался помотать головой, возя носом по щекам Намджуна. — Мне отпустить тебя? — и Чонгук знал, что малейшее его сомнение будет в ту же секунду распознано и переиграно против него самого. — Н-нет, — он постарался придать голосу твердости, но и сам слышал, насколько жалко прозвучало собственное блеяние. К его изумлению, Намджун все понял. Понял гораздо раньше, чем он сам. Горячие ладони забрались под бедра, не давая сомневаться ни секунды. Намджун приподнял его и с легкостью пересадил на себя, будто бы Чонгук был миниатюрной девушкой, не весящей ровным счетом ничего. Руки легли поперек спины, и Чонгук ненадолго почувствовал, как его тело возвратилось в далекое детство, когда мама еще позволяла себе проявить к нему крохи должной любви. Его продолжало потряхивать, но Намджун больше не пытался лезть с расспросами и только покачивался с ним на руках, вновь заводя какую-то известную только ему самому мелодию.