***
Тем временем в Лесу случилась катастрофа. Киты, парящие под облаками, всплыли вверх. Удивительное явление, на которое обычно приходили поглядеть скайкиды со всего Неба. И этот раз не был исключением. Но всё пошло не как обычно. Вместо восхищающего полёта ввысь по специально отстсроенному для них пролёту три кита бросились на скайкидов, разрушая пещеру. Отряды стражи по приказу Старейшины немедленно эвакуировали жителей. Однако сдержать величественных существ света было невозможно. Подкрепление из Триумфа сотнями гарпунов пронзили одного кита, прибив его к земле прямо на склад тёмных камней. Существо света извивалось и кричало от боли, разрушая всё в округе. Оставшиеся же неистово крушили карьер. Тогда Старейшина лично вышла из храма под проливной дождь. Взяв свой молот покрепче, она вскинула его к небу. Подчиняясь великой силе, облака рассеялись, проливая на карьер лучи яркого солнца, к которому бросились киты, оставив своего сородича. Народ подбрасывал вверх головные уборы, осыпая спасительницу благодарностями. Поваленные деревья придавили десяток скайкидов, было поручено провести поисковые работы пострадавших. После этого Старейшина скрылась в храме. У каменщиков появилась новая работа, дровосеки объединились с охраной, чтобы убирать деревья. Однако перерывы для тишины не приносили никакой пользы, поскольку крики прибитого гарпунами кита разносились по всей округе. Тем не менее, пострадавших удалось найти и обеспечить им неотложную помощь. Никто не знал, что делать с китом у карьера. Он вопил в предсмертном крике, рвался в небо за собратьями, наносе себе ещё больше увечий. Даже когда сил в нём больше не оставалось, он продолжал выть и стонать. Приезжие туристы действительно увидели потрясающее зрелище природы — некогда великое и могущественное, до сих пор пугающее. Некоторые осмеливались подойти ближе. Старейшина так и не дала никаких распоряжений. Охрана продолжала сдерживать его, а остальные обходили стороной. Через сутки кит погиб.***
Спустя несколько дней Вета вновь встретилась с Бо, чтобы ловить бабочек. Мужчина был дружелюбен, немного неуклюж, но забавен — часто шутил над собой, любил говорить пословицами. Словом, Вете он нравился. Она не много разговаривала о себе, чтобы не привлекать внимание патрульных, но этого и не требовалось — Бо вёл себя так, словно вообще их не замечал, вываливал всё как на духу. Он не мог не заметить их пристального взгляда, направленного на его собеседницу. Но и это его не пугало. Вета не знала, в чём крылась причина его добродушия. Бо не стремился узнавать её близко, не выведывал никакой значимой информации, абсолютно точно ничего не слышал о Пустоши. Он определённо старался удовлетворить её любопытство тем, что знал о своей профессии. Вета догадалась, что он старается доносить нужную ей информацию намёками. Видно, он не считал, что его знания являются каким-то секретом, но смотря на слежку, пытался быть осторожнее, чтобы у них не возникло проблем. В конце концов, Вета платила ему довольно активной работой. — Мой брат занимался дрессировкой китов, но киты не особо податливы. До конца неизвестно, чем они питаются, вот и пытался кормить всем подряд. В конце концов они цапнули его за руку во-о-от так, — и Бо провёл линию от своего запястья до плеча. — Ого, выглядит опасно, — подыгрывала ему девушка. — Всё так. Но вообще он сам виноват, китам не подходит питание кристаллами, они гармоничны тем, что приходят в тёмный мир исключительно за светом. В общем, моего братца это не смутило, — в голосе Бо появились нотки гордости. — Он сел в лодку, и поехал в дальние края за новыми знаниями! — Какие вы с ним разные! — О, ты просто его не видела, мы похожи как Старейшины Триумфа! Даже когда мы не вместе, если наш баланс чуть-чуть нарушить, будем стремиться его восполнить всеми способами. Значит, киты более нуждаются в свете, чем в тьме, и если этот баланс нарушится, то они будут агрессивны. Но что если тьмы будет ещё больше? Попытаются восстановить баланс? Или перейдут на другую сторону? Кто-нибудь пытался это проверить? Вете нетерпелось написать Висту письмо, чтобы он проверил её теорию, но как назло из Прерии уходить было нельзя, а Руан находился где-то на Золотнике вместе с кучей незнакомцев, к которым он не привык. Нужен был посредник. Кто-нибудь маленький, незаметный… — Бо, а твой брат дрессировал кого-нибудь кроме китов? — О, он много кого дрессировать пытался: с медузами было хуже всего. — А у него хоть с кем-то получалось поладить? — С птицами! Брат их прямо заклинал! «Вот оно!» — обрадовалась девушка. Теперь можно было успокоить Виста и самое главное — дать ему информацию для руководства дальнейшим планом. — А сколько дрессируются птицы? — Хм… — Бо хорошенько задумался, схмурив брови, — Самое короткое время, что мне известно — три месяца. — Что?! — вскрикнула девушка. На её крик обернулись стоявшие у колокольни туристы и стражники. Поняв, что ничего особенного не произошло, они переключились на разговоры друг с другом: — Слышали? Поставки золота скоро уменьшатся, в Лесу взбесились киты. — Пресвятая Мегаптица, как же так? — Они порушили склады тёмных камней в карьере, теперь до храма трудно добраться. — Как хорошо, что я сейчас здесь… — Ничего страшного, я думаю, что стражники быстро с ними справятся. Всё-таки эти киты давно жили под лесом, вряд ли у них не было ничего припасено на этот случай. Бо как обычно делал вид, что ничего не услышал. Будто блаженный, он игрался с бабочкой, что села к нему на палец. Вета осеклась, взяла себя в руки, вздохнув два раза, произнесла более тихо: — На следующую встречу можешь принести птицу? — и почти шёпотом добавила. — Мне нужно научить её относить письма в Пути Ветра как можно скорее. Бо кивнул, не задавая лишних вопросов поднял кувшин и пошёл своей дорогой, словно ничего необычного не произошло. Вета же оглянулась на верхушку острова, которую плавно огибала гигантская манта. Девушка перевела взгляд на облака, где еле-еле виднелся проход в пути ветра и где ей точно не позволят пройти. Три месяца, чтобы выдрессировать птицу… «Много,» — отрезала Вета. — «Справлюсь за месяц». Девушка подошла к обрыву и спокойно прыгнула вниз, огибая плавающих в воздухе медуз. Отсиживаться в Прерии, пока её собственный дом разрушается, она не собиралась. Эхом раздавался в её голове голос Ника: «Быстрее, блаженные медузы!» Быстрее, быстрее…***
Цай медленно вошла в комнатку Ника, окидывая её взглядом. Грязно было. Опять он притащил всякий хлам, и, не отдохнув, ушёл куда-то. После отъезда Веты он стал каким-то дёрганым, нервным: то бросался к подножию Триумфа за Сборщиками, то сутками что-то мастерил. Он и раньше этим занимался, но теперь будто не мог решить, что лучше. На полу вместе с разбросанными свечами валялись обрезки чёрной ткани. Цай одними пальчиками подняла их. — Вот уж проникновения со взломом я не ожидал, — выдохнул Ник, облокотившись на стену. — У тебя нечего взламывать, — парировала танцовщица, откладывая обрезки на табурет. — Что с тобой? Он выглядел измученным. Влажный плащ тяжким грузом свисал с его плеч, волосы совершенно растрепались. Холодное дыхание слегка сбивчиво — он мчался сюда так, будто его преследовали. — Всё в порядке, просто немного устал. Парень бросил в угол сумку, зажёг горелку, и принялся оплавлять золотой шар, всем видом демонстрируя нежелание общаться. Цай аккуратно подошла, положив руку ему на плечо. Стараясь звучать как можно более убедительно, она сказала: — Ты открытая книга, Ник, можешь не стараться. Вета расстроила тебя? Цай помассировала его шею, затем прикоснулась к волосам, желая их распутать. Юноша в ту же секунду повернулся к ней лицом, схватил за руку и поволок к выходу. Девушка не успела даже возмутиться. — Я не приглашал тебя в мой дом, выметайся. Она фыркнула, сложила руки на груди и зашагала прочь. Ник устало потёр ладонью лицо, закрыл вход рваной шторой. Развернувшись к табурету, он увидел лоскутки. Цай не стоило их трогать. Парень аккуратно провёл пальцами по грубой ткани, сжал её в кулаке и поднёс к губам, прикрыв глаза. В голове пульсирующей болью отдавали слова «Ты — не Пустошь». Он шёпотом выругался. Столько сил было потрачено на поиск союзника, столько слов сказано. Ради чего? Чтобы она прогнала его с порога своего дома? Так глупо подставлялась Старейшинам? Другие тоже бежали к ним, искали правды, не впервой. Однако Ник чувствовал совсем не разочарование, как в прошлые разы. Он злился, злился так сильно, что зубы был готов себе сгрызть. На себя злился. «Ты — не Пустошь, ты — не Пустошь». Это она в нём разочаровалась. В отличие от него, Вета не искала виноватых, первых, последних, крайних, главных. Она действительно хотела помочь, даже понимая, что таким образом она уже ставит свою привычную жизнь на кон. Ник тоже ставил, но иначе. Вета свою жизнь действительно ценила. Он же был готов распрощаться с ней в любой момент, чтобы этот кошмар прекратился. Парень лёг на кровать, закрыв уши, чтобы не слышать рёва Тёмных Драконов. Сколько угодно можно храбриться, только они не умирают. А товарищи гибнут. И Ник тоже гибнет. Ломает руки и ноги себе, в исступлении бьётся, лишь бы уже появился какой-то результат, надежда, хотя бы грёбаная царапина! Столько раз он видел этот красный цвет, обращённый на него. Он снится ему в кошмарах. Как за спиной стоит Санни, Цай, Старейшины. А Ник впереди, освещённый заревом. Уйдёт — и их не станет. Останется — не станет его. И они толкают, толкают его навстречу чёрным щупальцам, грязным и зловонным, смеются там у себя: «Он герой!». Алое зарево адово мелькает, отчего начинает мутнеть в глазах, и доносится рёв, возвещающий о гибели. Страшно. Так страшно. Умирать страшно. Лишь находиться у смерти страшно до слёз. Жить хочется. Не боясь умереть, жить хочется. Славно-бесславно, без разницы. Детей растить, не закрывать никого спиною. И чтобы всё Небо обойти можно было, не боясь встретить врага. Только нет нигде мирного Неба. За одно лишь желание увидеть его смеются. И со смехом этим же бессовестно кличут: «Герой!» — и бросают умирать, думая, что не страшно, а гордо. Ник всю гордость в себе смешал с грязью, только бы прекратили этот кошмар. Бежать-то некуда, стой между ними да ломайся. Пронесло — повезло, завтра пойдёшь ещё раз. Да пусть уже определится судьба, только бы прекратилось это мучение. — Так устал… А Вета тянет назад его. Сама бессильна, ещё пущего боится, есть, что терять. Героем не зовёт, злится, обижается. Идёт что-то менять, умная же. Вежливая больно только. Ещё не понимает, как сильно бесит Старейшин. И как сильно Старейшины бесят Ника. Если у неё что-нибудь дельное выйдет, Ник до капли свет у себя выжмет. Не выйдет — отомстит.