DAY 3
Шлепая по мокрой от недавно прошедшего дождя палубе, Чайлду больше всего хотелось вернуться домой. Болезнь хоть и притупилась, но ощущение уплывающей из-под ног реальности было не самым приятным в его жизни. Ко всему прочему персонал вообще не понимал по-английски, поэтому даже обратиться за помощью было не к кому. Разве что Сян Лин могла сказать несколько слов, да и те были о степени прожарки стейков, видах макарон и «супе дня». Поэтому ничего не оставалось, как круглые сутки торчать на воздухе, да сосать карамельки и от нечего делать вглядываться в изредка проявляющиеся контуры суши на горизонте. Больше всего эмоций вызвал эпизод, когда мимо Алькора проплывал настоящий круизный лайнер — огромнейшая махина, от размера которой все внутри машинально сжималось. Их лодочка казалась сразу такой миниатюрной и аккуратной, хотя еще день назад Чайлд не мог здесь ориентироваться. А каково же было там? Наверняка кто-то из отдыхающих не нашел свою каюту и остался ночевать в каком-нибудь подсобном помещении. К счастью для него, ни Синьора, ни кто-либо из персонала не начал действовать странно, да и он был до сих пор на корабле, что означало лишь одно. Уважаемый Чжун Ли молчал о том самом неприятном ночном инциденте. У Чайлда возникал лишь один резонный вопрос: зачем. Это вызывало все больше подозрений, даже несмотря на наставления напарницы или отсутствие каких-либо улик. Любой адекватный человек обратился бы за помощью после того, как какой-то рыжий русский забирается в их комнату и роется в личных вещах. А этот мужчина явно был не промах: давление, даже без каких-либо действий, оказывал конкретное. Кстати о Чжун Ли. Вот и он. Слегка прищурившись, Аякс вглядывается в стоящие на небольшом пьедестале две темные, от солнечных лучей, фигуры. В одной из них он безошибочно признал своего нового знакомого, которого перепутать с кем-то было весьма сложно. В один момент Чайлду показалось, что они с Синьорой самые высокие на Алькоре, но после появления Чжун Ли начинал сомневаться. Наверное, его рост был в районе метра девяноста или чуть ниже, поэтому то узнать его не стоило и усилий. А рядом, судя по силуэту, стояла незнакомая девушка, и явно не Розалина; эта женщина была несколько крупнее, будто бы под одеждой скрывался плотнейший слой стальных мышц. Ее Чайлд до этого не видел ни в ресторане, ни в развлекательной зоне, ни прогуливающейся по палубам. Мимо пробегали два маленьких ребенка, играющие в догонялки или прятки или еще что-то, в чем Тарталья не особо разбирался, как вдруг один из них резко заторомозил и о чем-то затараторил на китайском, тыкая пальцем в сторону Чжун Ли и незнакомки, другой же стал кривляться; создавать что-то наподобие пантомимы, будто крутит штурвал и отдает указания. В голове прошмыгнуло несколько смутных догадок. Все-таки, как известно, дети всегда знают и видят больше, чем взрослые. Не даром информаторами одной знатной китаянки, представляющей Цисин, были совсем еще юные мальчики и девочки. — Что опять? — раздраженно спрашивает Синьора, как только замечает на лице только вошедшего в каюту Чайлда, то самое выражение, которое предвещает очередную теорию заговора или идиотский план. За эти несколько дней, что им волей случая пришлось проводить вместе, она уже отлично изучила его мимику и повадки. — Не говори мне снова о том чудике с картами. — Нет, я видел кое-что другое. Он, кажется, разговаривает с капитаном Алькора. — И? — Во взгляде женщины читалось уже привычное:«Ты идиот?». — Что и? Он наверняка докладывает ей о нас. Нас высадят! Или еще того хуже словит местная полиция в порту. — С чего бы вдруг? И даже если и так, почему Бэй Доу должна нас высадить или сдать. Она прекрасно осведомлена о нашем присутствии на корабле и том, кто мы такие. — Чайлд не мог просто так сказать Синьоре, что вломился в чужую комнату, иначе она просто задушит его собственными руками. Он еще вчера начал осознавать, как глупо он поступил, позволив интуиции взять верх над благоразумием. Эта ошибка и правда могла стоить им обоим жизни в будущем. — Лучше взгляни на это. — Розалина встала и уступила Чайлду место на кровати перед миниатюрным ноутбуком. — Ты словила интернет? — Чайлд тотчас отбросил мысли о Чжун Ли, и с размаху прыгнул на жестковатый матрас, укладываясь поудобнее. — Пока мы не в открытом океане, я делаю все возможное. Тем более сейчас мы не далеко от Англии, хоть как-то начало соединять. Не болтай, смотри. — Она ткнула своим длинным пальцем с ярко красным потрескавшимся маникюром по экрану. — Я опасаюсь, что бояться нам надо не каких-то китайцев или американской полиции, а того, что в Нью-Йорке нас ждет ловушка. Боюсь, они уже осведомлены, где мы сели и куда направляемся. Тарталья быстро читал бегущую по экрану информацию и в который раз за эти дни у него перехватывало дыхание, сейчас же далеко не от морской болезни. Синьора, мастерица ходить по сети обходными путями, каким-то чудом вновь подключилась к серверу Фатуи и прекрасно могла видеть то, что находилось в виртуальной библиотеке мафии. Да, на их поиски брошены пусть и не главные, но основательные части организации. Фатуи всегда славились своей конфиденциальностью, поэтому ушедших или же исключенных участников быстро настигала расправа — информация, которой они владели, стоила слишком дорого. Все-таки, если не учитывать нынешнюю беспомощность Чайлда и Синьоры, они спокойно могли пересажать в тюрьму добрую половину мафиози. Если честно, Аякс до сих пор мало представлял, за что именно он вылетел из игры. Да, их с Синьорой операция провалилась, но до этого проваливались десятки точно таких же операций, а их исполнители жили себе не тужили припеваючи, а кара медленно, но верно, преследовала именно их. Искоса смотря на хладнокровное лицо напарницы, Чайлд заметил, что за этим деланным равнодушием, скрывается сильнейшая усталость, засевшая в треснутых обкусанных губах, которые она скрывает за слоем помады, или в синяках под потухшими глазами, которые просвечиваются сквозь тональный крем. А стоит подумать, она действительно делает намного больше, чем Чайлд. Синьора слыла «мозгом», ее ум, ориентированный исключительно на прибыль, прекрасно оценивал ситуацию и практически всегда выходил из воды сухим. Если можно было не драться — она не дралась; если драться было нужно — вскидывала оружие без лишних слов предупреждений. Идеальный исполнитель, да еще и с опытом. Что не сказать о Тарталье, который, не сильно любивший просто мотать языком, кидался в битву при любом удобном случае. От невозможности часто видеться с семьей, он заглушал одиночество и безвыходность в нескончаемых перестрелках, кулачных боях и прочих прелестях. Получаемая львиная доля адреналина компенсировала все лишения, делала его зависимым от ощущения вечной борьбы. Один он порой стоил целой боевой группы. «Зверь без инстинкта самосохранения», — по-доброму отзывался о нем наставник. В общем-то, Тарталья тоже был выгоден мафии. Эдакое вечно живое пушечное мясо, которого, ко всему прочему, уважали шестерки. Как-то все не складывалось. — Прочитал? — Чайлд расстеряно кивнул. — Тогда пошли. Сейчас самое время пораскинуть своей обаятельностью. Будем прорываться к скоростному интернету. — Синьора выпрямилась и накинула свой пиджак на плечи, разворачиваясь к двери. — Буду путать следы. — Зачем, если они уже знают? — Затем, что мы не поедем в Нью-Йорк. — В смысле? Ты собираешься сменить курс? — Да. Бэй Доу самой не очень-то и выгодно попасть в перестрелку с русскими. Так она потеряет репутацию безопасного переправщика. Но придурков из Фатуи надо убедить, что мы ни о чем не знаем. Чайлд медленно начинал сомневаться в адекватности своей боевой подруги. Да, она была неплохим хакером, но в плавучих условиях, интернете едва ли перескакивающим за 50 килобайт в секунду, она собиралась начинать новую игру, проигрыш в которую стоит ей (а еще и Тарталье!) жизни. Как только Фатуи пронюхают, что она роется в их серверах, они озвереют в десять раз сильнее, подумав, что она пытается их уничтожить. И тогда ожидай старую добрую пулю в лоб или еще что в разы похуже… — Как ты быстро переобулась. — Решив, что показывать свои опасения перед Розалиной неуместно, он решил, что припомнит ей ее неразумие позже. В конце концов она, наверное, и сама понимает всю опасность того, что задумала, и идет ва-банк от безвыходности. Как обычно не посоветовавшись со своим напарником. Хотя что же это. Вот она стоит перед ним и говорит об их дальнейших планах, казалось бы, советуется. Правда вот мнение Чайлда не учитывается. — Какой нормальный человек посмел бы выступать против меня? — Тарталья присмотрелся: боже, да она же в ярости! Хорошо, что ему не пришло в голову с ней спорить… Лучше умереть от выстрела, чем от ее рук. — Мне нужна была всего-лишь страховка. — Какая еще страховка? — Хватит болтать. Пошли.***
Тарталья решил не вслушиваться в разговор напарницы с этой самой Бэй Доу, потому что обе эти женщины выглядели крайне недружелюбно, во всяком случае в тот момент, когда Чайлд высунулся из-за угла и глянул в их сторону. Капитанша была очень недурна собой, высокая, плотно сложенная и явно в отличной форме. Если вмажет, то мало не покажется. Ее нельзя было невольно не проассоциировать с пиратским делом — отсутствие глаза, татуировки, весь этот неряшливый, но невероятно харизматичный и яркий образ. Вокруг нее ходило огромное множество слухов, во всяком случае в России и тех кругах, в которых вертелся Чайлд: и о контрабанде, и о нелегальной транспортировке преступников (ну, просто слухом это уже назвать было нельзя), и даже о якобы поддержке рабства. Последнее было явным вздором, даже сама Бэй Доу, крайне не любившая внимание СМИ не могла проигнорировать такое обвинение в ее сторону. В общем, слыла человеком-дела, если пообещала, то хоть разобьется в лепешку, но выполнит. К таким выводам пришел Чайлд, сопоставляя имеющиеся факты с тем, что только что вычитал из малоизвестных форумов по мореходству. Ведь в этом деле китаянка была настоящей звездой. Каждый уважающий себя морской волк хотя бы раз мечтал хоть одним глазком взглянуть на это живое воплощение храбрости, мужества и отваги. Где-то на ютубе гулял видос, снятый одним из ее матросов во время шторма. Ее самообладанию можно было позавидовать. Наконец к нему вернулась Розалина и без слов, схватив за рукав свитера, потащила по коридору в одну из комнат. По последующим словам женщины, он понял, что после долгих уговоров и нескольких звонких монет, Бэй Доу радушно пропустила их в кают-компанию, где было подключено спутниковое соединение. Дальше интернет не распространялся, но зато в ее пределах ловил практически так, как на родине. Тарталья сразу же залетел в мессенджер и проверил сообщения от семейных. На удивление ничего не пришло. А ведь обычно мелкие любили наспамить ему глупыми смайликами и повыпрашивать новые игрушки. — Как думаешь, что с моими? — Он думал, думал, думал просто до бесконечности. В голове вылезал образ уставшей от детей матери, сидящей, скрючившись, на любимом фетровом кресле, и смотрящей в одну точку, в прострацию. Она часто так делала, когда выматывалась. Тогда в дело включалась Тоня, хлопотала за маленькими троглодитами и готовила еду (правда из рук вон плохо, но Тарталья съедал порцию целиком). Тевкр пытался ей помогать, но обычно было больше вреда, чем пользы. Но он правда старался. Каждый раз вспоминая, с каким восхищением тот смотрел своими светлыми глазами на старшего брата, когда Чайлд говорил о своей новой работе в полиции, становилось ужасно стыдно. Непроизвольно сжимались руки от бессилия, абсолютной невозможности ничего сделать, чтобы защитить самое дорогое, что у него осталось. — Без понятия. Не отвлекай меня. — Она уже сидела за столом, разложив свой компактный ноутбук, и вглядываясь во что-то в нем. Чайлд пока не понимал, рад ли он, что попал в такую передрягу именно с ней. У нее был прескверный характер, но почему-то казалось, что она ему… Помогает? Несмотря на всю ее меркантильность, мнительность и злобу, она обеспечила его семью пусть и временным, но убежищем, и сейчас продолжала быть с Тартальей, хотя с ее-то расчетливостью могла сдать его еще в Усть-Луге и избавиться от лишнего балласта, а может и вовсе мафия за это бы ее простила. Хотя, зная ее, она бы не простила их сама; ее гордость задета. — Вдруг им там не безопасно? Вдруг меня будут шантажировать их жизнями? — Я не знаю, Аякс, безопасно ли им там или нет. Об этом укрытии не знал никто, я его создавала для похожих ситуаций, но найти его не сильно сложно, если нацеленно искать. Остается надеяться, что у них слишком много дел, чтобы заниматься поисками твоей семейки. — Она помедлила, неторопливо разворачиваясь корпусом к рыжему. — А что? Если вдруг их схватят и потребуют мою голову в обмен на жизни, ты согласишься? — Без промедлений. — Они смотрели друг другу в глаза секунд двадцать. Синьора вдруг улыбнулась и вновь устремилась в информационное пространство. — Глупо. Никто из нас в итоге ничего не получит. Но с моральной точки зрения я тебя понимаю. — В ее голосе промелькнули еле заметные нотки чего-то схожего с теплотой. — А теперь заткнись и не мешай, я работаю. Уперевшись взглядом в обтянутую черной синтетической майкой спину Розалины, Чайлд размышлял. А вдруг в скором времени действительно придется делать выбор? Пожертвовать напарницей по несчастью или семьей? Да, в теории выбор был очевиден, но Тарталья никогда не обрекал на смерть и тем более не убивал своих пусть и названных, но товарищей. Он любил устраивать рукопашные дуэли между членами мафии и чаще всего выходил победителем, что невероятно тешило самолюбие, но ни разу в голову не приходило не единой мысли, что когда-нибудь ему придется их убить. Тот же Скарамучча был неплохим парнем, хоть и со вздорным нравом, но он тоже не из собственных побуждений оказался в Фатуи. Выброшенный из своей семьи и родной страны как ненужная кукла, он буквально вырос в русской мафии, становясь ее самым верным оружием. Будь они знакомы при других обстоятельствах, возможно смогли бы стать друзьями. — Твое присутствие мешает, я слышу, как ты дышишь. — Прости-прости, уже ухожу. — Он махнул ей рукой, хотя Синьора все равно этого не увидела, и вышел в коридор. Идти в номер было бессмысленно, да и делать особо там было нечего. К работе напарница не подпускает и подпускать явно не собирается, поэтому оставалось лишь уже привычное — гулять, да обжираться. Народный выбор, судя по часам, висящим неподалеку, как раз только открывался на обеденный прием пищи. Перепробовав уже фактически все блюда меню, хотелось чего-то новенького, что часто предлагала Сян Лин. В основном там имелся шведский стол, выбирай что хочешь, да проваливай, как говорится, но иногда главный повар потчевал гостей чем-то уникальным. Тарталья понадеялся, что на языке кулинарии они смогут договориться. Вечная нервотрепка постепенно отбивала аппетит и теперь ему хотелось съесть не весь плавучий ресторан, а всего-лишь его часть, так, по мелочи, супец, второе, да маленький десертик. Он с детства был едоком, что надо. Девочка в рыжем платье, с порога узнавшая своего постоянного гостя, расплылась в длиннющей приветливой улыбке и, уже даже не спрашивая, что Чайлд предпочитает, принялась накладывать половником в глубокую плошку какую-то жидкость, а затем с таким же довольным лицом протянула ее рыжему. — Руссия. Вкусно. — Тарталья сдержал подступающий смех и взглянул на темно-красное содержимое миски, пораженно вздыхая, узнавая в блюде талантливой китаянки ни что иное, как такой родной сердцу борщ. — Я дать тебе без денег. — Из речи девочки он мало что понимал, смотрел на нее круглыми благодарными глазами, которые, казалось, ни разу за эти несколько дней не выказывали такой искренной детской радости. Ведь еда — поистине единственное, что теперь могло обратить его к Родине. Разглядывая свекольную массу, куски мяса, выглядывающие из нее, Тарталья бестолково улыбнулся и полез в задний карман брюк, но Сян Лин замотала головой, что-то затараторя на китайском в перемешку с ломанным русским. — Без денег, нет доллар. Подарок. — Она вложила плошку в его руку, учтиво поклонилась и так же быстро, как она разговаривала, убежала на кухню. Смотря на удаляющуюся девочку в душе зародилось странное тоскливое чувство: теперь не только борщ напоминал ему семью, но и эта синеволосая легкомысленная китаянка с искренней широченной улыбкой и забавной ложбинкой между передними зубами, так сильно была похожа на его младшую сестренку. Неожиданно чья-то рука легонько коснулась плеча, от чего тело невольно вздрогнуло. Слева, непозволительно близко, стоял Чжун Ли, все с той же вежливой полуулыбкой, в дорогом коричневом полупальто, черной водолазке и очках с цепочкой, тянущейся до самого основания скулы. И тот же взгляд, оценивающий, заглядывающий прямо в глаза и душу. После того разговора на палубе, они около часа прогуливались по просторам корабля, и Чайлд, не привыкший к пустым разговорам, слушал своего спутника с одной мыслью «подыграю, авось не сдаст». Тот рассказывал о море, о Китае, о легендах, название которых было сложно даже произнести, не то что запомнить, но в итоге разговор получился больше познавательным, чем скучным. В России Чайлд никогда не сталкивался с эдаким «английским» типом галантных и невероятно этичных людей, хотя его новый товарищ был далеко не из Англии, — единственно, кого ему удавалось встретить на родине, так это лицемерных кретинов, вранье которых было настолько поверхностно, что становилось даже смешно. — Приятно увидеть знакомое лицо. — Чайлд никогда не думал, что когда-нибудь его сможет так сильно привлекать чей-то голос. — Вы тут со своей спутницей или, — показалось, что на чужих губах пробежала ухмылка, — один? — Она не спутница, а коллега, — недовольно поправил Тарталья, уже без позавчерашнего страха смотря на мужчину. — Тогда, думаю, она не расстроится, если я выхвачу вас всего-лишь на один обед за наш столик? — Аякс неопределенно повел бровью и, нахально улыбаясь и отчего-то неожиданно осмелев, уставился прямо в карие глаза Чжун Ли. Не сдаст. Почему-то вновь разглядывая мужчину, появилась твердая уверенность, что он не сдаст. — Да без разницы, что она скажет. — Китаец беззвучно усмехнулся. — А зачем? — Хочу познакомить вас со своими товарищами. — Меня очень напрягает деловой тон, может на ты? — Конечно. Как пожелаешь. — Чайлду на секунду показалось, что Чжун Ли ждал, пока он это предложит. Тарталья и сам не понял, почему вдруг согласился пообедать с совершенно незнакомым и потенциально подозрительным человеком, но эта перспектива ему определено больше нравилась, чем отталкивала. И была даже выгодна. Он все еще сомневался в личности иностранца, а под поводом сближения узнать его истинное лицо будет гораздо проще и логичнее, чем следить и повторять свои старые ошибки, беспардонно взламывая чужие каюты. Чжун кивнул в сторону массивного столика, стоявшего прямо у края комнаты, за которым уже сидели три неизвестных Чайлду доселе человека. — Спешу представить вам моего доброго друга, — начал мужчина, как только они оказались на расстоянии вытянутой руки. — Аякс. Он тоже из России, поэтому вы можете разговаривать на своем родном языке. Три пары любопытных глаз тотчас уставились на Чайлда, оглядывая с ног до головы. По мнительным взглядом складывалось ощущение, что они видят, что перед ними далеко не русский путешественник, а бывший Фатуец, способный в несколько рывков обездвижить всех четырех, а если дать еще секунд десять, то и Сян Лин и какого-то мужика, сидящего в отдалении. От такого интереса к своей персоне, он помялся, но пожал руки всем троим, которые сразу же поспешили представиться сами. Девушку звали Наталья, а двух очень похожих парней, которые, по всей видимости, являлись братьями, Петр и Павел. В завязавшимся разговоре Чайлд потерял его нить через пятнадцать секунд; все-таки он был очень далек от гуманитарных дисциплин, естественных наук, а уж тем более археологии, которой он интересовался разве что в детстве, когда смотрел передачи про динозавров. Остраконы, эпитафии, стелы, кенотафы — от всего этого обилия терминов голова начинала идти кругом. — А вы чем интересуетесь? — спросила вдруг Наталья, обращаясь явно не к Чжуну или братьям. Чайлду захотелось провалиться сквозь землю. И что, простите, ему нужно ответить?! Людей убиваю, а так по вечерам цветочки в саду выращиваю. — Мы тут законченные фанатики, уж простите. Можем сменить тему на ту, которая нравится вам. — Благодарности к девушке он не чувствовал, потому что хоть и не участвовал в диалоге, но хотя бы не позорился и не выдумывал на ходу. Хотя пара заготовленных личностей у него все же была. — Ну-у, в свободное время я работал в магазине. Игрушки детские продавал, а недавно подал заявку в полицию. Не поверите, приняли! — Он натянуто засмеялся, но, кажется, девушка поверила. — Вы выглядите гораздо внушающее, чем продавец игрушек, — скептически заметил Петр, даже не отрывая взгляда от еды. — В армии служили? — А как вы думаете меня приняли в полицию? — Что у них за допросы к новым знакомым? — Я и выгляжу так, потому что тренируюсь много. Ну не в мафии же мне тереться. — Наташа засмеялась вместе с Пашей, Петр остался равнодушным, но отстал. Все это время Чжун Ли краем глаза следил за каждой эмоцией, мелькавшей на лице русского и улыбался все шире, будто бы складывая для себя в голове очевидную истину. Они просидели еще минут двадцать за пустыми разговорами, а потом Тарталья начал собираться, подумывая, что Синьора его уже заждалась с новостями, как вдруг за ним поднялся его «спутник» и, схватив за предплечье, распрощался с приятелями и повел Аякса прочь. — Пойдем. Я покажу свое исследование, которое ты так хотел увидеть.***
В комнате было душно — видно, что хозяин не появлялся в ней не менее четырех часов. Странно, что такой импозантный человек, как Чжун Ли мало времени проводил в своей каюте-кабинете. На последнее она действительно походила больше, чем на спальное место, потому что все, абсолютно все было увешено схемами, картами, маленькими белыми стикерами — с последнего визита Тартальи сюда их стало в десятки раз больше. И когда он только успел проделать такую колоссальную работу за каких-то два дня? Мужчина пропустил Тарталью и с щелчком захлопнул дверь. — Располагайся. Чая, к сожалению, не держу, но могу предложить красное полусухое вино, которое я по случаю приобрел в одном из маркетов, будучи в Москве. — Он прошел куда-то в сторону, к прикроватной тумбочке, которая на деле оказалась миниатюрным холодильником. И почему это в номере Чайлда и Синьоры такого не было? — За вкус могу поручиться. Его посоветовала мне Наталья, а она знает толк в наслаждениях и напитках. — Легонько покручивая в руке бутылку, Чжун Ли беззвучно расхаживал из стороны в сторону. — В нем смешиваются редкие нотки винограда в перемешку с фруктовым послевкусием. Это придает напитку изящества и некоторую кислотность, но это ни коим образом не портит его, а наоборот приукрашивает. Сухость отнимает приторность, но не для ценителей это скорее минус, чем плюс. Эта же марка соблюдает абсолютную гармонию вкуса и запаха. Будешь? — Хитрый лис. — Буду. — На такую презентацию было грешно отказывать. Тарталья нервно сглотнул. Чжун Ли же ловко разлил вино по непонятно откуда взявшимся бокалам, и аккуратно, будто держал что-то чрезвычайно ценное, поставил на столик рядом с Чайлдом. — Выдержано в дубовых досках. Я приобрел его за непозволительно низкую цену для такого сокровища. — Отпивая понемногу, Тарталья в который раз убеждался, что дегустация вин не его сильная сторона. Смаковать привкусы, различать послевкусия его язык явно был не способен. Всё съестное для него делилось всего на две категории: съедобно и отстойно — другого было не дано (борщ и пшенная каша не в счет). Но собеседник наслаждался. — Почему же делитесь со мной? — Молодое поколение следует приучать к хорошей жизни. — Улыбнулся. — Тем более я вижу нечто большее, чем просто комнатного воришку. В тебе есть потенциал. Да и пить в одиночестве не приводит ни к чему кроме саморазрушения. — Почему же тогда не с теми знакомыми, с которыми обедали? — Они прекрасные археологи, но говорить об одном и том же немного утомительно, не находишь? На тебя было грустно взглянуть, поэтому я решил, что лучше поскорее закончить ту беседу. Прошу простить, я совершенно не подумал о твоем комфорте, когда приглашал к столу. — Вежливость и обходительность Чжун Ли поражала все больше, и Чайлд начинал все больше чувствовать себя круглым идиотом. — Пустяки. Перекинувшись еще несколькими рядовыми фразами, мужчина наконец поднялся и указал на свой стол. — Я ехал в Россию с одной целью — самолично исследовать несколько памятников археологического наследия. — Взгляд Чайлда был прикован к массивной спине. — Несколько лет назад я изобрел новый для нашей страны подход к изучению останков, но мало кто согласился на эту бесперспективную и неприбыльную работу, поэтому я поехал самолично. Единственные, кого мне удалось завербовать, были уже представленные тебе Наталья и братья Семеновы; оказывается, я далеко не первый работаю по этому методу. Они оказали мне огромную честь и услугу, согласившись сотрудничать. Все-таки мой русский далек от идеала, да и отъезжая от Москвы или Ленинграда, — он кашлянул. — Прошу простить мое невежество, Санкт-Петербурга; к людям азиатской внешности относятся слегка… — Предвзято? — Да. Удобнее иметь проводников, когда дело касается незнакомой территории. — Чжун Ли, закинув ногу на ногу, усевшись в нескольких метрах от Чайлда, отпил содержимое бокала, не отрывая глаз от лица собеседника. Он весь день что-то пытался там найти, будто бы считывал его эмоции подобно машине, проникал в само сознание и уже копался во всех самых грязных секретах. Через пятнадцать минут Чжун уже показывал Аяксу на карте маршрут, по которому когда-то дошел до Москвы сам Наполеон. — Изначально я хотел посетить лишь Херсонес, великое наследие Византии, но на обратном пути подумал, что быть в России и не побывать в Москве будет катастрофическим упущением. А потом решил доехать до Европы по Смоленской дороге, останавливаясь там, где когда-то останавливалась французская армия. Не думаю, что тебе интересно углубляться в подробности, но благодаря моим влиятельным друзьям мне удалось заполучить снимки и даже оглядеть вживую останки оружия, одежды солдат эпохи наполеоновских завоеваний. Это может звучать глупо, но я был по-настоящему воодушевлен. Китайский народ зациклен на себе, мало кто интересуется историей даже соседских государств, а ведь это прямой путь победы на политической арене. — Если честно, я плохо знал историю в школе. — Продолжая вникать в нескончаемую лекцию, Тарталья понял, что просто ничего не понял. То ли вино так подействовало, ведь он уже больше трех месяцев не брал и капли в рот, то ли спокойно-уверенный тон невольно заставил расслабиться, но он перестал воспринимать информацию еще минут пять назад. — Это не страшно. Мне приятно, что ты просто слушаешь. Еще спустя полчаса, Тарталья был явно на веселе, но вполне в разумных пределах. За это время Чжун посвятил его в каждый аспект жизни китайца сотню лет назад, потом сравнивал их цивилизацию с Японией и с Россией. Рассказал, как побывал в Московском историческом музее и Третьяковской галерее, а затем перешел на более повседневные темы. — Удивительная вещь, какие разные народы живут на земле. Какие разные традиции. Бывая на некоторых званых вечерах в статусе очень почтенного гостя, я испытывал некоторую неловкость из-за наших традиций. - Чайлд улыбался. Просто так улыбался, потому что неожиданно компания этого самого странного человека, которого ему доводилось встречать, начинала ему нравиться; а сам Чжун Ли непроизвольно смешить. - Когда китаец кого-то уважает, он обязательно показывает это всеми доступными способами; например, выпивает с тобой наедине; не так как у вас. Очень часто таких желающих набирается много, иногда даже больше сотни. На одном из заводов мне пришлось выпить порядка пятнадцати стопок байцзю*, потому что каждый рабочий считал своим долгом выказать свое личное почтение, а я просто не мог отказать. — Сразу в голове у Тартальи возник образ этого аристократа, который уже подвипиший, пытается чокнуться, но несколько раз подряд промахивается. Ходит, еле держась на ногах и произнося нечленораздельные пьяные звуки. Еле-еле сдерживая смех, Чайлд глянул на Чжун Ли, и, как на зло стало еще смешнее, представляя его лицо, все покрасневшее от воздействия алкоголя, с хмельной улыбкой и, обязательно, с растрепанными волосами, спадающими на глаза. — А что дальше? — Очень вовремя случилось ЧП на одном из моих предприятий, и появился способ немного передохнуть. — Чжун тоже улыбался, наблюдая за реакцией спутника. — Передохнуть, устраняя ЧП? — Что ж, честно говоря, как я выяснил позже, мой помощник немного… Нафантазировал. Пришлось выдать премию за такую вовремя предложенную идею. Как оказалось, ему пришлось тащить меня из машины до самой квартиры. — Тут уж Тарталья не смог сдержаться и захохотал во весь голос. Не понятно, то ли алкоголь так ударил в голову, то ли серьезный китаец, который вдруг стал рассказывать уморительные истории, то ли натянутые от пережитых событий нервы, то ли все вместе, заставило его чуть ли не заплакать от неконтролируемого приступа истерики. Спиной откинувшись на мягкую кровать, он трясся около минуты, пока не почувствовал, что в нескольких сантиметрах приземлилось чужое тело. Рука с огромным перстнем на ней протягивала бокал. — Тост? — Да, пожалуй, — согласился Тарталья, наконец окончательно просмеявшись, и, лениво, а может даже сонно поднимаясь, посмотрел на Чжун Ли. — За что? — За чудесные знакомства, конечно.