DAY 6
Первое, что увидел Чайлд, едва разлепив глаза, было немного взволнованное вытянутое, будто прислушивающееся к чему-то, лицо напарницы, глаза которой, кажется, хотели просверлить дыру у него во лбу. Ее светлые пепельные волосы, лежали фактически на щеках Тартальи, щекотали и чуть ли не забирались в нос, а сама она нависала и почти что облокачивалась грудью об него. В целом, вся эта картина напоминала какой-то дешевый уродливый фильм для взрослых — не то что бы сама Синьора была уродлива… Просто для Чайлда она не была и не могла быть объектом романтического или сексуального влечения, хотя бы потому, что, встретив ее в свои шестнадцать, Розалина была чем-то сверхъестественным и «не его категории». Да и влюбленности на работе он себе категорически запретил. Но отрицать ее красоту и исключительность было как минимум глупо — нос, чуть сгорбившийся, подобно греческому, который придавал ее лицу что-то богоподобное; цвет кожи, который всего на пару тонов был темнее только выпашего снега и волосы. Длинная копна холодно пшеничных волос, которые она каждый день (и как только не задолбалась?) укладывала в замудренные прически. Олицетворение исконно северной красоты. Наконец, заметив, что Тарталья больше не погружен в сон, она распрямилась и, не произнося не звука, вручила ему компактный ноутбук, на котором было открыто во весь экран видео. — Что это? — Нажимай. — Голос, как обычно властный. Отказывать ей нельзя никогда. Но за время, волей судьбы проведенное вместе, Чайлд научился различать разновидности ее интонаций. Сейчас она говорила без злости, даже без раздражения, только с какими-то странными нотками… печали? Голос будто стал ниже, будто она его сорвала, хотя из комнаты точно не выходила и не кричала — он бы услышал. Вместо того, чтобы смотреть показанный женщиной ролик, он продолжал разглядывать ее нахмуренное лицо, на что она скривилась еще больше и шикнула, закатывая глаза. — Ладно, ладно, смотрю. — Во рту был отвратительный послесонный привкус, больше всего хотелось лечь спать или же подойти к умывальнику и хорошенько окатить себя ледяной водой, но вместо этого Аякс нажал кнопку на миниатюрном компьютере и видеоролик запустился. Он хотел было хихикнуть что-то вроде «порнушку с утра пораньше решила мне показать?», но во время прикусил язык, как только на экране показалась знакомая ему черноволосая девушка. Надя, так ее звали, кажется. Она находилась в прямом подчинении Розалины, а по совместительству являлась прекрасной и незаменимой информаторшей. Именно благодаря ей они получили известие о своем розыске вовремя, и именно благодаря ей сейчас не валяются где-то в сточной канаве с отрубленными головами. Точнее, он увидел не ее. Он увидел ее тело, привязанное к стулу, истерзанное, все в кровоподтеках, медленно расползающихся по плоти. Голова специально поднята вверх чьей-то рукой, чтобы адресанты видео смогли ее опознать, но и лицо не осталось без изменений; правда, в контрасте с остальными частями они были едва заметны. Только маленькая красная точка во лбу, от которой в разные стороны расходились кровяные пятна. Бросило в дрожь. Аякс сглотнул, но взгляда не отвел, наоборот, смотрел, смотрел, смотрел. Это длилось минуты две, картинка почти без движения, только рука, маячаящая в углу, качалась из стороны в сторону вместе с собой качая и голову Надежды. Облаченная в красную перчатку, она казалась слишком до боли знакомой. «Ох, учитель, как же…» Тарталья не успел закончить мысль, как Синьора вырвала ноутбук и убрала прочь, параллельно скрещивая руки на груди и усаживаясь на противоположную кушетку. Он молчал, не смея нарушить тишину. Пусть Розалина и не дорожила своими подчиненными, он думал, что ей захочется проститься с ней? Или помолчать, как это принято. Но тут она вскочила и закружилась по комнате с неожиданной прытью и такой же неожиданно появившейся злобой в сверкающих серых глазах. Казалось, этот эпизод потряс ее до глубины души, но почему-то вместо привычной собранности, которая была ей присуща, она была взволнована и даже потеряна. — Проверь пушки, — вдруг заявляет она, поворачиваясь к Аяксу и возвращая былое равнодушие. — Подожди. — Он еще не мог прийти в себя, все прокручивал в голове вид убитой измученной девушки. — Почему они ее убили? Она никак не была связана с той операцией. — Потому что, вероятно, они думают, что раз Надя была, — видно, что эти слова даются женщине с трудом. -… моим личным советчиком, то я посвящала ее во все свои дела и планы. — Ясно. Жаль ее. — Уверенность, что ему удастся выбраться из этой передряги живым, начинала все сильнее сводиться к нулю. Вновь в голове возникали образы дома и семьи, их дворового пса и соседского кота, который часто перелезал забор дачного участка и провоцировал старого Бобика. И отвратительное гадкое ощущение бессилия и отчаяния. — Ничего уже не сделать. — Натянуто холодно. — Проверь оружие. Все-таки, вопреки надеждам, придется столкнуться с ребятками в порту. Вот и закончилось короткое мерное плаванье. После позавчерашней ночной встречи с Чжун Ли кинетоз, о чудо, полностью отступил; будто массаж действительно поспособствовал полному успокоению тела и разума, правда вот, по стечению обстоятельств, этому спокойствию не суждено было длиться долго. На смену тошноты пришла тревога, разъедающая изнутри едва ли не паника. За шесть дней Чайлд словно забыл, на что способны русские мафиози. Тот же Дотторе мог днями издеваться над жертвами в своей лаборатории, несмотря на бесконечные запреты руководства. И даже опытные силовики не рисковали заходить туда во время экспериментов. Скарамучча же в этом плане был гораздо сдержаннее: ему не доставляли удовольствия изощренные пытки — он убивал сразу, но эти убийства доставляли ему странную форму эмоциональной разрядки. В общем, психопатов было предостаточно; и сейчас, когда Тарталья вдруг оказался на другой стороне, он впервые этого испугался. Его учитель, как бы Аяксу не хотелось выступать против того, кто взрастил его альтерэго, явно был против них с Синьорой. И если про Синьору можно было сказать, что она опасна, то Пульчинелла был чертовски опасен; на любой их встрече у Аякса вставали волосы на теле и будто само нутро противилось лишь единому присутствию этого человека. Но когда он был союзником, Чайлд умело научился это игнорировать, но сейчас ситуация кардинально поменялась и встречаться с бывшим наставником отнюдь не хотелось. — А Нью-Йорк? — Что Нью-Йорк? Основные их силы будут сконцентрированы там, да, но через время они обязательно растянутся по всему побережью. В Нор-форлке точно будет небольшой отряд. Там у них хотя бы не будут развязаны руки — повсюду военные. Тарталья наконец начинал думать — пора было оставить волнения. С чего вдруг Фатуи присылают изувеченное тело Надежды? Напугать? Нет-нет, Розалина и Аякс и сами прекрасно в курсе о законах и кредо мафиози; здесь было другое. — Ты хотела с ними договориться что ли? — Неожиданно Чайлда осенило, и он с удивлением уставился на коллегу. А ведь верно, тогда все встает на свои места. Она молчала секунд пятнадцать. — Да. Но сейчас это не имеет значения. Они ясно дали понять, что на переговоры идти не намерены. — А это значит, что у тебя были козыри. — Он будто не слышал ее слов. Атмосфера в комнате спустя секунду стала совсем густой. Глаза Чайлда посмотрели на женщину будто сквозь тонкий слой пелены нарастающего недоверия. — Да. — Какие? — На то они и мои козыри, Чайлд. — Розалина твердо выделила слово «мои» и одновременно с этим напряглась всем телом. — Ты хотела сдать им меня, да? — тихо проговорил Аякс, кривя губы в вымученной улыбке. «К чему тогда вся эта конспирация? К чему ты не допускала меня ни к одному документу? Ха…» Осозание такого очевидного, такого, казалось бы, предсказуемого положения дел далось ему с некой тяжестью в сердце. Несмотря на то, что подозревал Розалину он уже давно, такое предательство от человека, которому он с каждым днем начинал доверять все больше, сильно обезнадежило. Что бы было, если бы несчастную девчонку не убили? Что бы было, если они вдруг договорились? Он бы оказался на ее месте? — Да. Но не это было моим основным планом, — слишком серьезно сказала женщина, смотря четко в глаза Тартальи. Не раскаиваясь, но без злости и ненависти, лишь констатируя сухие факты. Почему не скрывает? Почему вдруг рассказывает… «Основным планом… Ха-ха. Сколько еще сюрпризов ты мне преподнесёшь? Сволочь. Мразь. Чайлд, ты круглый идиот. Тоня… Они же в ее укрытии.» Аякс весь похолодел и спиной вжался в стену, беззвучно приоткрывая рот и будто бы ловя им воздух. — Что… — хрипит. — Что с семьей? Ты и их сдала, да? — Казалось, и в следующее мгновение от разразиться помешанным смехом. — Нет, Чайлд. Подумай хоть раз своей головой. Я не стала бы действовать раньше времени. Если их не нашли без моего вмешательства, то сейчас они в полном порядке. Фатуи не нужны они, им нужен ты. — Тарталья глянул на Розалину исподлобья, с кривой усмешкой все сильнее расползающейся по тонким губам, и с безумными страшными глазами, в которых сейчас как-никогда ярко заиграла жажда крови. Такое случалось крайне редко с тех времен, как он полностью овладел искусством самоконтроля. В их деле данное умение — неотъемлемая, если не сказать, главная составляющая успеха. Как только Пульчинелла увидел этот дикий неукротимый нрав подростка, то сразу понял, где и когда они смогут его применить. Чистой ярости в Аяксе было немного, он так развлекался, но сейчас, Синьора видела отчетливо, сделай она неверное движение, скажи что-то неправильное, он бросится и разорвёт голыми руками. — Сейчас ты успокоишься, и мы поговорим. Не думал ли ты, что я буду верить тебе? Да, сейчас мы союзники, но в скором времени это может кардинально поменяться, ты это и сам прекрасно понимаешь. Я не хотела возвращаться в мафию, я хотела и хочу уничтожить их, но для этого мне нужна моя жизнь и время. Тем более ты и сам говорил, что при возможности пожертвовал бы мной. Но сейчас, конкретно в данный момент, нам действительно выгодно держаться вместе и довериться друг другу. У меня нет намерений тебе вредить. Тебе и тем более твоей семье. Как только мы выберемся отсюда — сразу разойдемся, но сейчас мы должны объединиться, и ты должен мне поверить. Я раскрою все свои планы, чтобы ты мне вновь доверился. И видео я показала тебе с этой же целью. В противном случае мы оба сдохнем, как только ступим на территорию Америки. Чайлд молчал, но пыл поубавил. — Чем ты поклянешься? — голос совсем перешел на шепот. — Я из-под земли тебя достану, если предашь меня. Даже на том свете. — Синьора впервые видела напарника настолько пропитанным злобой и источающим ауру тигриной опасности, гнева и отчаяния. — Своей жизнью. Но ты же понимаешь, что никак кроме словами я тебе гарантировать этого не могу. Я рискую точно также, как и ты. — Аякс кивнул; поднялся и, не сказав больше ни слова, вышел прочь.***
Вместо того, чтобы пойти в каюту, находящуюся через пять дверей от их собственной, дабы проверить заготовленное там оружие, Тарталья пошел гулять. Больше всего, рассматривая кривой горизонт, хотелось лечь спать и больше не просыпаться — так сильно он разочаровался в своих идеалах за последний час. Синьора подвела его, подвела сильно, и теперь в его голове не было ни единой мысли, даже намека, о доверии к этой женщине. Стало ясно, что спать он очень долго не сможет, потому что просто будет страшно повернуться к ней спиной. Не потому что он опасался получить нож, но потому что не хотел ощущать ее взгляда. Были даже мысли об убийстве, но он быстро их отмел. Все-таки доля правды в тех лживых омерзительных словах была: они не переживут вылазку без друг друга. Невольно, взглянув на «Народный выбор» в голове возник образ китайца и их последней встречи в бассейне. А ведь его он знает и того хуже, чем Розалину — почему ему в голову вдруг взбрело доверять такому человеку, который не рассказывает ни своего истинного рода занятий, ни своего положения? Хотя Чайлду ли обвинять его, они друг друга стоят. Почувствовав спиной чье-то присутствие, он резко обернулся и, не увидев никого кроме резвящихся шестилетних мальчиков, тяжело вздохнул, отгоняя мрачные мысли. Вчера они с напарницей долго говорили о том, что следовало бы привлечь на их сторону и Бэй Доу, ставшую бы прекрасным и удобным союзником: и Розалина даже ходила с ней говорить, но вернулась с достаточно кислым и недовольным лицом. А можно ли было надеяться на эту Бэй Доу? Можно ли было уверенно утверждать, что она везет их в Нор-Фолк, где у них появляется хоть какой-то шанс выжить, а не в окруженный Нью-Йорк. Начиналась настоящая паранойя, от которой можно было избавиться лишь одним старым не очень надежным способом — проверить. Капитанская каюта находилась в противоположной от ресторана стороне: следовало пройти метров сто, чтобы достичь нужной комнаты, на которой висела гордая, обитая тканью, но непонятная надпись на китайском. Тарталья не мог ошибиться — каюта выглядела куда лучше прочих, да и он не раз видел, как, гордо вскинув голову, из нее выходила статная китаянка с запоминающейся повязкой на глазу. Доставая отмычки и озираясь по сторонам, он улыбнулся, невольно обращаясь к своему первому дню пребывания на судне и не менее нелепым поводом знакомства с Чжун Ли. Все-таки китаец вызывал в нем не отрицательные, а более смешанные эмоции: от нелепого смущения до странной формы возбуждения, настигшего его после недавнего массажа. Он даже ловил себя на мысли, что ему все равно, кем по-настоящему мог быть этот таинственный галантный джентльмен. К удивлению, дверь оказалась открытой. Как неосмотрительно было со стороны капитанши не закрывать каюту с криминально важными данными и информацией. Хотя, наверное доселе не было в ее карьере прецедента, когда наглые пассажиры забирались в ее личную обитель. Ну что ж, будет теперь опыт. Интерьер комнатушки мало чем отличался от прочих уже знакомых ему кают, даже по размерам она, наверное, была такая же как у Чжун Ли, может на полметра шире. Или же так казалось из-за отсутствия десятков карт, исследовательских документов и прочей лабуды, которую небрежно хранил Чжун. Открывая все ящики, комоды по-очереди и не находя в них ничего кроме женского белья, Тарталья немного смутился или даже сконфузился, оглядывая очередные черные труселя. Влезая в личное пространство девушки, он не чувствовал себя в своей тарелке, а тем более не обнаруживая что-то, что могло показаться хоть каплю подозрительным. Даже сейфа не было, ни в шкафу, ни под кроватью, ни за ней, ни под столом. От неожиданно навалившейся усталости он присел на кровать, закрыв лицо руками. Слишком много всего происходит, слишком много от него требовалось. Он понимал — проиграй он эту войну семья останется без кормильца, а то и вовсе окажется перебита мстительными мафиози. Он должен был выиграть, должен был всех спасти. Слишком много «должен». Неожиданно Аякс вздрогнул как от выстрела, как только до слуха донесся совсем близкий цок чьих-то каблуков и еще одной пары тяжелых шагов. «Идиот!», — только и мелькнуло в голове, и он на автопилоте просчитав идеальную точку для пряток, юркнул с необычайной прытью под кровать, попутно поправляя рукой спадающее покрывало. Щелчок двери и вот шаги уже разносились по комнате; из-под койки он видел лишь черные туфли на широком коротком каблуке и шикарные лакированные ботинки рядом. Причем вторые были ему не понаслышке знакомы. И его подозрения подтвердились, когда откуда-то сверху раздались низкие томные нотки. — Хотел бы я знать, откуда такая заботливость со стороны Цисин? — Чжун Ли! Вспомнишь солнце, вот и лучик. Более оскорбительную версию данного фразеологизма употреблять не хотелось. Чайлд напряг мышцы и одновременно с этим, грациозно, словно рысь, переполз в более отдаленное и незаметное место, свернувшись калачиком. Благо в каюте капитана кровать была двуспальная… — Я очень ценю услугу, которую оказала мне леди Нин Гуан, но все еще считаю ее действия перебором. В противовес археологу, голос Бэй Доу, ведь это не мог быть никто иной кроме нее, был более грубый, без этих тягучих чарующих интонаций; все в ней говорило об уверенности и упорстве, даже эти каблучки (единственное, что видел Чайлд) были с грубой грязной подошвой, все потертые, но в то же время их верхние слои ухоженные. Видно, что женщина не привыкла следить за собой, но в силу своего статуса была обязана принимать деловой вид. Что именно сказала капитанша, Аякс так и не понял, потому что банально не знал китайского. Назрел справедливый вопрос, почему Чжун говорит со своей соотечественницей не на своем родном. И будто услышав его мысли, что в действительности являлось простым ответом на вопросительную интонацию Бэй Доу, Чжун Ли проговорил: — Я все-таки еду в США, а за тем я считаю нужным полностью погрузиться в ее традиции и обычаи. Язык — как-никак основное, что может сблизить меня с населением Америки, поэтому я практикую его постоянно. Надеюсь, это не проблема. Ты ведь все равно меня прекрасно понимаешь. Спустя несколько минут их диалога, Тарталья уже окончательно запутался о чем таком они толкуют. Мелькали упоминания о контрабанде, самом Китае, каких-то антибиотиках, которые он по началу спутал с наркотиками, и все это наводило на резонные вопросы об истинной деятельности этих двоих. И в каких отношениях состоят таинственный археолог и знаменитейшая капитанша южного флота. Она задала еще какой-то вопрос на повышенных тонах. — Я знаю с кем и когда я веду опасные знакомства. Иногда мне и вправду начинает казаться, что наша председатель решила, что я совсем не могу о себе позаботиться. Я понимаю ее опасения по поводу наших совместных предприятий, но излишний контроль за моей персоной досаждает. В Америке я настроен вполне категорично провести время в одиночестве без навязчивых спутников. В интонации следующей фразы, сказанной китаянкой, промелькнуло раздражение, спрятанное за чем-то схожим с данностью уважения. — Да, Бэй Доу, я понимаю. Но в противном случае буду вынужден вызвать из поднебесной своих коллег и не слишком хочу представлять, чем это встреча может кончиться. Я глубоко уважаю вас и не хочу делать твоему бизнесу лишних проблем. К тому же, полагаю, по приезде в порт у тебя их прибавится? — Нет, Тарталья был уверен, что этот господин знает гораздо-гораздо больше, чем говорит. Наконец, когда у Чайлда спустя минут пятнадцать бездейственного лежания на жестком полу, окончательно затекли все конечности, наверху что-то зашевелилось, и двое непрошенных посетителей перекинулись еще несколькими сухими безинформативными фразами и поспешили выйти вон. Для надежности он выждал минуту и вылез следом, случайно задевая головой край кровати и недовольно шикая. Комната имела прежний вид, если не считая смятого коричневого покрывала, нескольких передвинутых вещичек, вероятно, которые Бэй Доу переставляла на протяжении разговора, и какой-то новой смятой бумажёнки, валяющейся на полу, будто выпашей из чьего-то кармана. На удивление надпись снова была на английском, да еще и вдобавок таким красивым калиграфичным почерком, с завитушками, прописью; подобного Чайлд отродясь не видывал, а по сему было тяжеловато разобрать, и на это ушло около полуминуты. Если бы за этот день не произошло столько противоречивых и пугающих событий, волосы на теле снова встали бы дыбом от такого странного совпадения. Да и совпадения ли? На желтоватой бумаге красовалось всего несколько слов.«Доброго времени суток. Готов на второй сеанс? Чжун Ли»
***
Возвращаться в комнату Чайлд не хотел до последнего: все петлял меж коридоров, зашел даже в Народный выбор, перекинувшись несколькими словами с улыбчивой Сян Лин (хотя никто из них так ничего и не понял из речи друг друга), а только затем оказался перед дверью их двадцать девятого номера. Духота стояла страшная, хотя одновременно с этим гулял легкий ветерок, неприятно забирающийся за шиворот. Нос с отвращением морщился от осознания грядущей неминуемой встречи с Розалиной, а забавные веснушки, в которые пятнадцать минут назад тыкнула Сян Лин с громким возгласом:"Солнце!", — подпрыгивали при любом движении скул. — Ну что? — спрашивает Синьора, даже не поворачиваясь, а продолжая смотреть в книгу, как только хлопает дверь. На ее лице были забавные квадратные очки, которые она надевала крайне редко, только при чтении чего-то действительно увлекательного. — Все отлично, — холодно отрезает Чайлд и садится на свою кушетку, упираясь в телефон. Только взглянув на коричневое покрывало, сразу вспомнилась записка, которую он обнаружил совсем недавно. Он даже и представить себе не мог, что за какие-то полторы недели может случится столько всего. Побег, сумасбродый необдуманный отплыв, встреча с подозрительным китайцем-извращенцем, полное разочарование в людях! А теперь еще и какие-то странные записки, порождающие неясные догадки. Как этот человек мог понять, что в тот момент кто-то находился под кроватью, и этот кто-то был обязательно Тартальей? Нет, ладно, насчет последнего, допустим, логично: только он вламывается в чужие каюты. Но Аякс был уверен — следов и улик он не оставлял. Ведь в этом случае и Бэй Доу его заметила, а она женщина далеко не промах — капитан, как никак. И ведь на английском он говорил! Будто бы специально. Нет… Думать об этом, не получалось никак. Аякс откинулся на жесткую подушку и уперся взглядом в плавающий в различных узорах потолок. Сбоку заслышалось шевеление и перед ним возникло лицо напарницы. — Хватит. — Что хватит? — иронически переспросил Чайлд и скривил правую половину лица. — Прекращай истерику и глупые обиды. — Он удивился. Все-таки не ожидал, что женщина придет к нему брататься после веселого утреца. Он скривился еще сильнее и едва ли не рассмеялся ей в лицо. — А может мне тебя еще и в задницу поцеловать? — Закатив глаза, Синьора недовольно шикнула. — Я не требую от тебя любви или дружбы. Просто работа. Без твоей нагнетающей и токсичной ауры. Взамен на твое доверие я тебе кое-что покажу. — Ну. — Тут же в его руках оказался ноутбук, а на экране вордовский файл размером так с небольшой рассказ. — Что это? — То, почему на нас объявлена охота. Думаю, тебя заинтересует.