Дочка убийцы

Когда по прошествии месяца Веатрикс оглядывалась назад, она обнаружила, что не так уж и много воспоминаний оста­лось у неё об этих днях. Похоже, память не смогла сохра­нить все пережитое. Оставшиеся воспоминания были одно тяжелее другого. Тяжелее всего было, пожалуй, на следующий день после всего произошедшего. Веатрикс и Гарри лежали в палате и к ним пришли родители Седрика. Они попросили рассказать Гарри о том как именно погиб их сын. Они не обвиняли его в происшедшем, наоборот, оба благодарили за то, что он вернул им тело Седрика. Мис­тер Диггори то и дело всхлипывал, а миссис Диггори от горя даже плакать не могла. — Значит, он совсем не страдал, — сказала она, когда Гарри рассказал им, как умер Седрик. — И знаешь, Амос... он умер сразу же после того, как завоевал Кубок. Должно быть, он был счастлив. Когда они встали, чтобы уйти, она посмотрела на Гар­ри и Веатрикс и сказала: — Вы теперь берегитесь. Гарри схватил с тумбочки мешочек с золотом. — Возьмите это, — пробормотал он. — Это ведь Сед­рика, он первым добрался до него, возьмите... Но она попятилась от него со словами: — Нет-нет, это ваше ... мы не можем... оставь себе...— она сказала это и ушла. Отец Седрика уходить не торопился. — Веатрикс, я могу с тобой поговорить? — сказал он некоторое время спустя. — Да, конечно, — ответила Веатрикс и приняла более удобное положение. — Прости меня, пожалуйста. — За что, мистер Диггори? — Веатрикс в удивлении уставилась на него. — Из-за меня вы расстались с Седриком. Я заставил Седрика бросить тебя. Меня просто взбесило то, что в газете написали о том, что ты и Гарри единственные чемпионы Хогвартса, да и твой отец Сириус Блэк... В общем прости меня, если сможешь... — сказал он и прикрыл глаза. — Мистер Диггори, — Веатрикс не знала, что ещё можно сказать, конечно, ее поразили слова мистера Диггори, но она старалась не придавать этому значения, все равно сейчас уже ничего нельзя было исправить. Сейчас каждое упоминание о Седрике приносило Веатрикс боль. Да, она старалась не замечать Седрика, старалась сделать вид, что он ей равнодушен, что она его никогда не любила, старалась не замечать счастливого взгляда, который он даровал Чжоу. Сейчас все это было не важно. Сейчас каждое воспоминание о Седрике причиняло Веатрикс боль. — Мистер Диггори, вы не виноваты... — Нет, Веатрикс, я виноват, у вас с Седриком могла быть счастливая жизнь, он говорил, что любит только тебя, что ему никто другой больше не нужен. Вы могли быть вместе, после Хогвартса бы поженились, ты бы родила нам внуков, а сейчас меня будет мучить лишь одна мысль о том, что мой мальчик умер несчастливым и всё из-за меня. — Мистер Диггори, вы не виноваты! Седрик был счастлив и без меня! После того как мы расстались, он начал встречаться с Чжоу, я сама видела с какой радостью в глазах он смотрел на неё, он был счастлив... — на глазах Веатрикс начали появляться слёзы. — Это была поддельная радость... — Мистер Диггори, я устала — соврала Веатрикс, потому что не хотела продолжать этот бессмысленный разговор. — Конечно, отдыхайте — сказал он и пошел к дверям. — Вы берегите себя, если это правда, что Сами-знаете-кто вернулся, вам грозит огромная опасность, а вы будущее нашего волшебного мира — добавил он и ушел. — Ты слышала, Седрик бросил тебя только лишь из-за отца — прервал молчание Гарри, но видя, что Веатрикс не намерена продолжать разговор, замолчал. На следующий вечер Веатрикс и Гарри вернулись в башню Гриффиндора. Гермиона и Рон рассказали им, что Дамблдор обратился за завтраком к ученикам школы. Он просил всех оставить их в покое, не задавать вопросов и не просить рассказать, что же произошло в лабиринте. Больше всего Веатрикс и Гарри нравилось быть с Роном и Гермионой и бол­тать о чем-нибудь постороннем или просто молча си­деть рядом, когда они играют в шахматы. Они чувство­вали, что они вчетвером понимают друг друга настолько, что уже не нуждаются в словах. Они просто ждут какого-то знака, известия о том, что происходит за стенами Хог­вартса. Раздумывать, что может случиться, не имеет ни­какого смысла, пока это не случилось. — Дамблдор есть — мрачно ответил Рон. Кроме Рона и Гермионы Веатрикс и Гарри могли разговаривать ещё с Хагридом. Поскольку учителя по защите от тем­ных искусств теперь не было, во время этих уроков они были свободны. В один из таких часов, в четверг после обеда, друзья решили навестить Хагрида. День был ясный, солнечный; Клык выскочил из распахнутой двери и бросился им навстречу, громко лая и размахивая хво­стом. — Кто там? — проревел Хагрид, появляясь в дверях. — Веатрикс! Гарри! Он быстро подошел к ним, обнял Веатрикс и Гарри гигантской ручищей, взъерошил ему волосы и сказал: — Рад видеть вас, Здорово! Войдя в хижину, они увидели на столе две чашки раз­мером с ведро. — Выпил чашечку с Олимпией, — заметил Хагрид. — Ушла только что. — Кто? — полюбопытствовал Рон. — Мадам Максим, конечно! — ответил Хагрид. — Значит, вы помирились, да? — спросил Рон. — Не знаю, о чем это ты, — отмахнулся Хагрид, дос­тавая еще чашки из буфета. Приготовив чай и водрузив на стол тарелку с плохо пропеченным печеньем, Хагрид откинулся в кресле и пристально оглядел Веатрикс и Гарри своими похожими на черных жуков глазами. — Вы как, в порядке? — грубовато спросил он. — Да, — ответили Веатрикс и Гарри одновременно. — Нет, — возразил Хагрид. — Конечно, нет. Но все ус­троится. — Я знал, что он вернется, — заявил Хагрид. (Гарри, Веатрикс, Рон и Гермиона потрясенно посмотрели на него.) — Знал это всегда. Знал, что он там... э-э... прячется... вы­жидает. Это должно было случиться. Ну, так это и случи­лось... И что теперь? Ничего... Будем бороться. Может, сможем остановить его... не дать ему снова... ну, взять власть. Это Дамблдор так считает. Великий человек, Дам­блдор... Пока он с нами, я спокоен. Хагрид увидел по лицам друзей, что они не верят сво­им ушам, и удивленно поднял свои лохматые брови. — Нет смысла сидеть и беспокоиться, — сказал он. — Чему быть, того не миновать. Надо просто быть к этому готовым. Дамблдор рассказал мне, что вы сделали. Хагрид посмотрел на Веатрикс и Гарри, и его грудь раздулась от гордости. — Вы поступил, как поступил бы ваши родители. Веатрикс улыбнулась настоящей искренней улыбкой впервые за несколько дней. — А что Дамблдор попросил тебя сделать, Хагрид? — спросила она. — Он послал профессора МакГонагалл за то­бой и за мадам Максим... тогда ночью. — Есть небольшая работенка на лето, — ответил Хаг­рид. — Но это секрет. Нельзя говорить об этом, даже вам нельзя. Олимпия — для вас мадам Максим, — может, тоже поедет со мной. Я так думаю. Надеюсь, смогу ее уго­ворить. — Это связано с Волан-де-Мортом? Хагрид сжался при звуках этого имени. — Может быть, — уклончиво ответил лесничий. — А сейчас... сейчас... кто хочет пойти со мной, посмотреть на последнего соплохвоста? Шутка... Шутка! — тут же воскликнул он, увидев их лица. С тяжелым сердцем Веатрикс собирала чемодан накану­не отъезда из Хогвартса. Она боялась Прощального пира, который всегда был таким празднич­ным, таким радостным — ведь на нем объявляли факуль­тет-победитель. После возвращения из больничной па­латы Гарри и Веатрикс не ходили в Большой зал, когда там было осо­бенно много народу, и старались есть попозже, чтобы из­бежать любопытных взглядов. Когда они с Роном и Гермионой вошли в зал, они сра­зу заметили, что зал не украшен, как обычно, цветами по­бедившего факультета. Сегодня стена за учительским сто­лом была задрапирована черным. За столом преподавателей сидел настоящий Грозный Глаз Грюм. Деревянная нога и волшебный глаз верну­лись к нему, но несмотря на это, он был весь какой-то дер­ганый и вскакивал каждый раз, когда кто-то заговаривал с ним. Стул про­фессора Каркарова был пуст. Садясь на свое место, Веатрикс задумалась, где же Каркаров сейчас, поймал его Волан-де-Морт или нет? А вот мадам Максим была на месте. Она сидела ря­дом с Хагридом, и они о чем-то тихо переговаривались. Дальше, рядом с профессором МакГонагалл, сидел Снейп. Их взгляды на мгновение встретились, когда Веатрикс по­смотрела на него. Трудно было понять по лицу, о чем он думает. Выглядел он, во всяком случае, таким же мрачным и неприятным, как и всегда. Что сделал Снейп по заданию Дамблдора в ту ночь, ког­да вернулся Волан-де-Морт? И почему, почему Дамблдор так уверен, что Снейп действительно на нашей стороне? Дамблдор в Омуте говорил, что Снейп был нашим шпио­ном, что он действовал против Волан-де-Морта, «несмот­ря на огромный личный риск». Может быть, он снова пойдет на это? Может, он уже вступил в контакт с Пожи­рателями смерти? Сделал вид, что никогда не переходил на сторону Дамблдора, что, как и сам Волан-де-Морт, все это время он лишь ждал подходящего момента? Размышления Веатрикс прервал профессор Дамблдор, который поднялся со своего места. В Большом зале и до того было совсем не так шумно, как бывало раньше, а те­перь и подавно повисла тишина. — Закончился, — произнес Дамблдор, оглядев присут­ствующих, — еще один учебный год. Он замолчал и посмотрел на стол пуффендуйцев. За этим столом было тише всего, а лица студентов были са­мыми грустными и бледными во всем Большом зале. — Многое я хотел бы сказать вам сегодня вече­ром, — продолжил Дамблдор, — но прежде всего я дол­жен признаться, что мы потеряли очень хорошего че­ловека, который должен был сидеть здесь, — Дамблдор махнул рукой в сторону стола пуффендуйцев, — и вме­сте с нами радоваться Прощальному пиру. Я хотел бы, чтобы все сейчас встали и подняли стаканы в честь Седрика Диггори. И они это сделали. Заскрипели отодвигаемые ска­мьи, и все присутствующие встали, подняли кубки и по залу прокатилось: «За Седрика Диггори». Веатрикс сквозь толпу увидела Чжоу. По ее лицу тихо тек­ли слезы. Веатрикс и сама еле сдерживала их. — Седрик обладал многими достоинствами, которы­ми отличаются студенты Пуффендуя, — снова заговорил Дамблдор. — Он был хорошим верным другом, любил труд, высоко ценил справедливость. Смерть его подей­ствовала на всех вас, независимо от того, знали вы его или нет. Поэтому я думаю, вы имеете право узнать, как это случилось. Веатрикс подняла голову и посмотрела на Дамблдора. — Седрика Диггори убил лорд Волан-де-Морт. По залу пронесся взволнованный шепот. Одни смот­рели на Дамблдора с ужасом, другие — с недоверием. Ди­ректор спокойно дождался пока шум стихнет. — В Министерстве магии не хотят, чтобы я сообщал вам это, — продолжил он. — Возможно, некоторые из ваших родителей будут в ужасе от того, что я сделал. Либо потому, что они не верят в возвращение Волан-де-Морта, либо потому что считают вас слишком малень­кими, чтобы говорить об этом. Но я уверен: правда в любом случае предпочтительнее лжи, а пытаться пред­ставить смерть Седрика несчастным случаем или зая­вить, что он сам в этом виноват, было бы оскорблением его памяти. Ошеломленные и испуганные лица одно за другим поворачивались к Дамблдору... но поворачивались дале­ко не все. Веатрикс увидела, как за слизеринским столом Мал­фой что-то говорил Крэббу и Шилу. Горячая, тошнотвор­ная волна гнева закипела у Веатрикс внутри, и она заставила себя перевести взгляд на Дамблдора. — Есть еще два человека, которых необходимо упо­мянуть в связи со смертью Седрика, — говорил Дамбл­дор. — Я говорю, конечно, о Веатрикс Блэк и Гарри Поттере. По залу будто пробежала волна, когда многие голо­вы повернулись сначала к Веатрикс и Гарри, а потом снова к дирек­тору. — Они сумели ускользнуть от лорда Волан-де-Морта, — продолжал Дамблдор. — Они рискнули жиз­нью, чтобы вернуть тело Седрика в Хогвартс. Они проявили храбрость, которую перед лицом лорда Волан-де-Морта проявлял не каждый взрослый волшебник и теперь я пью в их честь. Дамблдор тяжело повернулся к Веатрикс и Гарри и снова поднял кубок. Почти все в Большом зале повторили его движе­ние. Они назвали их имена, также, как назвали имя Седри­ка Диггори, и выпили в их честь. Но за стоящими школь­никами Веатрикс увидела, как многие из слизеринцев оста­лись вызывающе сидеть на своих местах и даже не при­тронулись к кубкам. Дамблдор, у которого волшебного глаза не было, этого не заметил. Когда все снова заняли свои места, Дамблдор продол­жил свою речь. — Цель Турнира Трех Волшебников — укреплять вза­имопонимание среди волшебников всего мира. В свете случившегося — то есть возвращения лорда Волан-де-Морта — такое взаимопонимание становится, как никог­да, важным. Дамблдор перевел взгляд с Хагрида и мадам Максим на Флер Делакур и студентов из Шармбатона, а затем на Виктора Крама и дурмстрангцев за слизеринским сто­лом. — Каждый гость этого зала, — сказал Дамблдор, и его взгляд задержался на учениках из Дурмстранга, — будет с радостью встречен здесь всегда, в любое вре­мя. Хочу повторить еще раз: в свете возрождения лор­да Волан-де-Морта мы сильны настолько, насколько мы едины, и слабы настолько, насколько разъединены. Лорд Волан-де-Морт славится способностью сеять раз­дор и вражду. Мы можем бороться с этим, создавая прочные связи, основанные на дружбе и доверии. Раз­личия в наших традициях и в наших языках несуще­ственны, если у нас общие цели, а наши сердца откры­ты навстречу друг другу. Я уверен — и никогда еще я не хотел бы так сильно ошибиться, — что впереди нас ждут мрачные и тяжелые дни. Некоторые из присут­ствующих в этом зале уже пострадали от рук лорда Волан-де-Морта. Многие семьи были разрушены. Не­делю назад погиб ваш товарищ. Помните Седрика. Если настанет время делать выбор между легким и правильным, вспомните, что случилось с честным, добрым, смелым мальчиком только потому, что он случайно встал на пути лорда Волан-де-Морта. По­мните Седрика Диггори. Чемодан Веатрикс был упакован. Они с Роном и Гермионой толкались вместе с остальными четверокурсниками в переполненном хол­ле в ожидании карет до станции Хогсмид. Стоял прекрас­ный летний день. — Гарри! Веатрикс! Они оглянулись. По ступенькам крыльца быстро подни­малась Флер Делакур. — Мы встретимся, я надеюсь, — сказала Флер, протя­гивая ему руку. — Я надеюсь получить здесь ‘габоту хочу улучшить свой английский. — Он и так очень хорош, — с трудом выдавил Рон. Флер улыбнулась ему. Гермиона нахмурилась. — До свидания, — попрощалась Флер. — Было очень п’гиятно познакомиться! — Интересно, как доберутся обратно дурмстранг­цы? — спросил Рон. — Как вы думаете, смогут они управ­лять кораблем без Каркарова? — Каркаров не управлял, — раздался рядом мрачный голос. — Он сидел в своей каюте, а всю работу делали мы. Крам подошел попрощаться с Гермионой. — Можно тебя на пару слов? — спросил он ее. — А... да... конечно, — ответила Гермиона, слегка сму­тившись, и отошла в сторонку вместе с Крамом. — Поторопись! — громко крикнул ей вслед Рон. — Ка­реты подъедут через пару минут! Однако он предоставил Гарри и Веатрикс следить за прибыти­ем карет, а сам все время вставал на цыпочки и вытя­гивал шею, пытаясь разглядеть, что там делают Герми­она с Крамом. Они вернулись очень быстро. Рон при­стально смотрел на Гермиону, но лицо ее было бесстра­стно. — Мне нравился Диггори, — коротко заявил Крам Веатрикс и Гар­ри. — Он всегда был со мной вежлив. Всегда. Несмотря на то, что я был из Дурмстарнга... вместе с Каркаровым, — до­бавил он, нахмурившись. — У вас уже есть новый директор? — спросил Гарри. Крам пожал плечами. Затем, как и Флер, протянул руку сначала Гарри и Веатрикс, потом Рону. По лицу Рона было видно, что он ведет какую-то тя­желую внутреннюю борьбу. Крам уже отвернулся и хо­тел уйти, как Рон вдруг выпалил: — А можно мне твой автограф? Гермиона отвела взгляд и улыбнулась безлошадным каретам, которые катились к ним по подъездной дороге. Крам удивился, но с удовольствием подписал Рону кусо­чек пергамента. Этот летний день разительно отличался от дождли­вого сентябрьского дня, когда они ехали в Хогвартс — на небе ни облачка. В купе вместе с Веатрикс. Гарри, Роном и Гер­мионой никого не было. Сыча пришлось снова прикрыть парадной мантией Рона, чтобы он не ухал беспрерывно. Букля дремала, сунув голову под крыло, а Живоглот свер­нулся на пустом сиденье, как пушистая рыжая подушка. Поезд катил на юг, а друзья разговаривали больше, чем за всю предыдущую неделю. Речь Дамблдора на Про­щальном пиру будто сломала у Веатрикс внутри какую-то невидимую преграду. Сейчас ей было не так больно го­ворить о случившемся. Они перестали обсуждать, что может сделать Дамблдор, чтобы остановить Волан-де-Морта, только когда прибыла тележка с едой. Вернувшись от тележки, Гермиона спрятала деньги в сумку и достала оттуда номер «Ежедневного Пророка». —Там ничего нет. Можешь посмотреть сам, но там действительно ничего нет. Я проверяла каждый день. Только маленькая заметка на следующий день после тре­тьего задания, где сообщалось, что вы выиграли Турнир. Они даже не упомянули о Седрике. И вообще ни о чем. По-моему, Фадж им пикнуть не дает. — С Ритой ему это не удастся, — возразил Гарри. — Тем более такие события. — Рита не написала ни слова после третьего тура, — сказала Гермиона странно напряженным голосом. — По правде говоря, — добавила она, и ее голос дрогнул, — Рита Скитер вообще какое-то время не будет ничего писать. Если, конечно, она не хочет, чтобы я выдала ее тайну. — О чем это ты? — спросил Рон. — Я выяснила, как ей удавалось подслушивать разго­воры, хотя она не должна была находиться на террито­рии школы, — выпалила Гермиона. — И как она это делает? — тут же спросил Гарри. — И как ты это выяснила? — уставился на нее Рон. — Ну, по правде говоря, эту мысль подсказал мне вы, Гарри, — ответила Гермиона. — Я? — удивился Гарри. — Когда? — Жучки, — радостно возвестила Гермиона. — Но ты ведь сказала, что они не работают... — Да электронные жучки, — подтвердила Гермио­на. — Вы не, понимаете... Рита Скитер — объявила Герми­она с плохо скрываемым триумфом, — незарегистри­рованный анимаг. Она может превращаться... — Герми­она вытащила из сумки плотно закрытую стеклянную банку, — в жука! —Ты шутишь! — воскликнул Рон. — Ты не... это не она... — Она, она, — улыбаясь, кивнула Гермиона, гордо про­демонстрировав им банку. Внутри лежали палочки и листочки, среди которых сидел большой жук. — Никогда в жизни... Ты шутишь... — прошептал Рон, приблизив банку к глазам. — Не шучу, — продолжала сияющая Гермиона. — Я поймала ее на подоконнике в больничной палате. По­смотри внимательно, и ты увидишь, что отметки вокруг усиков в точности, как ее кошмарные очки. — Когда мы, слышали ночью, как Хагрид рассказывал мадам Максим о своей маме, на статуе сидел жук! — Именно! — подтвердила Гермиона. — А Виктор вы­тащил жука у меня из волос, когда мы разговаривали с ним у озера. И, еели я не ошибаюсь, Рита сидела на по­доконнике в кабинете предсказаний в тот день, когда у тебя заболел шрам. Она летала по школе целый год, со­бирая разные сплетни. — А когда мы увидели Малфоя под деревом... — мед­ленно начал Рон. — Он разговаривал с ней, держа ее в руке, — сказала Гермиона. — Он, конечно же, знал. Именно так она полу­чала все эти замечательные маленькие интервью у сли­зеринцев. Им было все равно, что она нарушает закон, если они могли передавать ей всякие гадости про нас и про Хагрида. Гермиона взяла банку из рук Рона и улыбнулась жуку, который сердито жужжал, тычась головой в стекло. — Я сказала ей, что выпущу её, когда мы вернемся об­ратно в Лондон, — продолжила Гермиона. — Понимаете, я наложила на банку заклятие Неразбиваемости, поэтому она не может превратиться в человека. И я велела ей в течение года держать свое перо при себе. Посмотрим, сможет ли она отучиться от вредной привычки писать обо всех грязную ложь. Спокойно улыбаясь, Гермиона спрятала банку с жу­ком обратно в сумку. Дверь купе скользнула в сторону. — Очень умно, Грэйнджер, — заявил Драко Малфой. За ним стояли Крэбб и Гойл. Все трое выглядели еще более самодовольными, высокомерными и угрожающи­ми, чем когда-либо. — Итак, — протянул Малфой, сделав полшага в купе. Он оглядел сидящих, и лицо его искривила презритель­ная ухмылка. — Ты поймала какую-то жалкую корреспонденточку, а Поттер и Блэк — снова любимчики Дамблдора. Боль­шое дело. Ухмылка на его лице стала шире. Крэбб и Гойл оска­лились. — Пытаемся не думать об этом, да? — тихо спросил Малфой, глядя на Гарри, Веатрикс, Рона и Гермиону. — Пытаемся сделать вид, что ничего не случилось? — Убирайся, — сказал Гарри. — Ты на стороне проигравших, Поттер! Я предупреж­дал тебя! Я говорил тебе, что нужно тщательно выбирать себе компанию, помнишь? Когда мы встретились в поез­де в первый день в Хогвартсе? Я говорил тебе, не общать­ся с этими отбросами! — он дернул головой в сторону Рона и Гермионы. — Слишком поздно, Поттер! Они ум­рут первыми, когда Темный Лорд вернется! Грязнокровки и маглолюбцы будут первыми! Нет... вторыми, первым был Диггори... В купе раздался взрыв, будто кто-то поджег целую упа­ковку фейерверков. Ослепленный сверканием заклятий и оглушенный разрывами, прозвучавшими со всех сто­рон, Гарри потряс головой и посмотрел вниз, на пол. Малфой, Крэбб и Гойл лежали без сознания в дверях. Они с Роном и Гермионой стояли посреди купе с палоч­ками в руках. Все они применили разные заклятия, впро­чем, не только они одни. — Я подумал, что стоит последить за этой троицей, — просто заметил Фред, наступив на Гойла, перед тем как войти в купе. В руках у него была палочка. У Джорджа тоже. Он старательно прошелся по Малфою. — Интересный эффект, — заметил Джордж, глядя на Крэбба. — Кто применил заклятие Фурункулюс? — Я, — признался Гарри. — Странно, — весело произнес Джордж. — Я исполь­зовал Ножное заклятие. Похоже, их нельзя смешивать. Те­перь у этого типа все лицо покрыто маленькими щупальцами. Ладно, давайте выкинем их отсюда, они не укра­шают купе. Рон, Гарри и Джордж выволокли Малфоя, Крэбба и Гойла в коридор. Те ещё не пришли в сознание и выгля­дели просто отвратительно из-за того, что на каждого пришлось по нескольку заклинаний, и они смешались друг с другом. Друзья вернулись в купе и закрыли дверь. — Играть кто-нибудь будет? — спросил Фред, вытас­кивая из кармана колоду карт. Они играли уже пятый кон, когда Гарри все же решил­ся задать вопрос. — Так вы скажете нам, кого вы шантажировали? — об­ратился он к Джорджу. — А, — мрачно ответил Джордж. — Это... — Неважно, — нетерпеливо качнул головой Фред. — Это не имеет никакого значения. Во всяком случае, сей­час не имеет. — Мы бросили это дело, — пожал плечами Джордж. Но Гарри,Веатрикс, Рон и Гермиона наседали с вопросами, и на­конец Фред сказал: — Ладно, ладно, если вы уж так хотите знать.... это был Людо Бэгмен. — Бэгмен? — насторожился Гарри. — Вы хотите ска­зать, что он был связан с... — Нет, — мрачно сказал Джордж- — Ничего такого. Он болван. У него мозгов бы не хватило. — А что тогда? — спросил Рон. Фред, поколебавшись, ответил: — Помните пари, которое мы заключили с ним на Чемпионате мира по квиддичу? Насчет того, что Ирлан­дия выиграет, но Крам поймает снитч? — Н-ну — протянули Гарри с Роном. — Ну, он и заплатил нам лепреконским золотом, пой­манным на стадионе. — И что? — То, — нетерпеливо ответил Фред. — что золото ис­чезло! Испарилось к следующему утру! — Но... это, конечно, случайно, да! — сказала Герми­она. Джордж горько рассмеялся: — Да, мы тоже сначала так подумали. Мы решили, что напишем ему, объясним, что случилось, и он вернет день­ги. Ничего подобного! Он просто не ответил на письмо. Мы сто раз пытались поговорить с ним в Хогвартсе, но он постоянно сбегал от нас под каким-нибудь предло­гом. — А потом, — добавил Фред, — он решил показать зубы. Сказал, что мы слишком молоды для азартных игр, и что он ничего не собирается нам отдавать. — Поэтому мы попросили вернуть нам деньги, — сер­дито добавил Джордж. — Но не отказал же он вам! — воскликнула Гермиона. — Именно, что отказал, — ответил Фред. — Но это были все ваши сбережения! — возмутился Рон. — Ты еще нам об этом рассказываешь! — сказал Джордж. — В конце концов мы выяснили, что произош­ло. Отец Ли Джордана тоже с трудом вытряхнул деньги из Бэгмена. Оказалось, что у него большие проблемы с гоблинами. Он занял у них кучу золота. Гоблины взяли его в оборот в лесу после финального матча, и забрали у него все, что было, но этого все равно не хватило покрыть долги. Они приглядывали за ним и в Хогвартсе. Он поте­рял все деньги на азартных играх, все до кната. И вы пред­ставляете, как он решил расплатиться с гоблинами? — Как? — спросил Гарри. — Поставил на вас, дружище, — ответил Фред. — Ог­ромную сумму на то, что вы е турнир. Заклю­чил пари с гоблинами. — Так вот почему он все время пытался помочь нам! — воскликнул Гарри. — Ну… мы же все-таки выиграли, так? Зна­чит, он должен был отдать вам ваши деньги! — Ничуть, — покачал головой Джордж. — Гоблины та­кие же жуки, как и он сам. Они заявили, что победили вы втроем с Седриком, а Бэгмен ставил на вас одних. В ито­ге Бэгмену пришлось попросту сбежать. Он исчез сразу после третьего тура. Джордж глубоко вздохнул и принялся снова сдавать карты. Остаток путешествия был очень приятным. Уче­ники стали выгружаться, и коридор вагона заполнили обычный шум и суета. Рон с Гермионой вытащили из купе чемоданы и направились к выходу мимо лежащих на полу Малфоя, Крэбба и Гойла. Гарри и Веатрикс задержались. — Фред, Джордж... — подождите... минутку... Близнецы обернулись. Гарри и Веатрикс открыли чемоданы и вы­тащили оттуда выигранное золото. — Держите, — сунули они мешочки в руку Джорджу. — Что? — воскликнул пораженный Фред. — Держите, — настойчиво повторил Гарри. — Нам они не нужны. — Вы с ума сошли! — ответил Джордж, отталкивая ме­шок. — Нет, — ответил Гарри. — Возьмите и занимайтесь изобретательством. Это на ваш магазин. — Они и вправду сошли с ума, — произнес Фред почти благоговейно. —Послушайте, — решительно сказал Гарри. — Если вы не возьмете деньги, я просто выброшу их в канаву. Мне они не нужны, я их видеть не могу. Но я был бы не прочь посмеяться как следует. Мы все были бы не прочь пове­селиться. И мне кажется, что очень скоро нам понадо­бятся поводы для веселья. — Гарри, — произнес Джордж внезапно севшим го­лосом. — Здесь должно быть не меньше тысячи галлеонов. — Да, — улыбнулся Гарри. — Представь, сколько это канареечных помадок. Близнецы молча уставились на него. —Только не говорите маме, откуда у вас деньги... хотя, она, может, и не захочет теперь, чтобы вы работали в Ми­нистерстве... —Гарри, — начал было Фред, но Гарри уже вытащил из кармана волшебную палочку. — Послушайте, — твердо сказал он, — возьмите их, или я сейчас заколдую вас. Я знаю теперь парочку отлич­ных заклятий. Только сделайте мне одно одолжение, лад­но? Купите Рону новую парадную мантию и скажите, что это от вас. И прежде чем они сказали хоть слово, он вышел из купе. При это им пришлось переступить через Малфоя, Крэбба и Гойла, которые лежали на полу, все еще покры­тые отметинами от заклятий. Они попрощались с Роном и Гермионой и отошли. — А где твоя тетя?- спросил ее Гарри. — Не знаю, но я надеюсь папа сказал ей, как я выгляжу. — Да. тебя легко узнать, ты, как черт, похожа на Сириуса. — Ну, спасибо тебе, Гарри, — сказала Веатрикс и ткнула Гарри под ребра. — Привет, это ведь ты Веатрикс? — к ним подошла ведьма с розовыми волосами. Веатрикс кивнула. — Я Нимфадора Тонкс меня тебя просила забрать мама. — А, ну, хорошо, — сказала Веатрикс, а потом повернулась к Гарри и поцеловала его в щеку. — Хороших тебе каникул! — сказала она и пошла вслед за Тонкс.