Дочка убийцы

— Так, значит, Снегг предлагал ему помощь? Он точно предлагал ему помощь? — Спросишь еще раз, — ответил Гарри, — засу­ну тебе эту капусту... — Я просто хочу проверить! — сказал Рон. Они стояли втроем на кухне «Норы» у раковины и чистили по поручению миссис Уизли гору брюссель­ской капусты. За окном медленно плыли снежинки. — Да, Снегг предлагал ему помощь! Сказал, что обещал матери Малфоя защищать его, что принес Неотложную клятву или что-то в этом роде... — Непреложный Обет? — ошеломленно переспро­сил Рон. — Да нет, не мог же он... Ты уверен? . — Да, уверен, — ответил Гарри. — А что это, соб­ственно, значит? — Ну Непреложный Обет нарушить невозможно... — сказала Веатрикс — Это я, как ни странно, и сам уже понял. Но что происходит с тем, кто его нарушит? — Он умирает, — просто ответила Веатрикс. — Вот именно. Когда мне было лет пять, Фред с Джорджем пытались за­ставить меня принести такой Обет. Я чуть было не принес, уже держался с Фредом за руки и все такое, но тут нас застукал папа. Он чуть с ума не сошел. — От этих воспоминаний у Рона даже заблестели гла­за. — Единственный раз, когда я видел папу рассер­женным еще почище мамы. Фред уверяет, что его левая ягодица так с того дня и не вернула себе пре­жней формы. — Ладно, шут с ней, с левой ягодицей Фреда... — Прошу прощения? — раздался голос Фреда, и в кухню вошли близнецы.— У-у, Джордж, ты посмотри, чем они орудуют. Ножи и так далее. Подумать только. — Вот стукнет мне через два с небольшим меся­ца семнадцать лет, — сварливо пробормотал Рон, — тогда и я смогу проделывать это с помощью вол­шебства. — А до той поры, — заметил Джордж, присев на кухонный стол и подобрав под себя ноги, — мы смо­жем наслаждаться зрелищем правильного использо­вания разных там... оп-па! — Это все из-за тебя! — сердито выпалил Рон, по­сасывая обрезанный большой палец. — Ну погоди, исполнится мне семнадцать... — И ты поразишь всех нас навыками волшебни­ка, которых от тебя никто никогда не ждал, — зе­вая, сказал Фред. — Кстати, Рональд, насчет нежданных навыков! — воскликнул Джордж — Что это рассказывает Джин­ни насчет тебя и юной леди по имени — если, ко­нечно, сведения наши верны — Лаванда Браун? Рон порозовел и снова занялся капустой, но вид у него был не так чтобы очень недовольный. — Не лезь не в свое дело! — Какая блестящая отповедь, — сказал Фред. — Даже и представить себе не могу, откуда ты берешь такие сильные слова. Нет, мы хотели узнать лишь одно: как это случилось? — Что именно? — Может, она в аварию какую попала или еще что? — О чем ты? — О несчастье, из-за которого бедняжка впала в окончательное слабоумие. Эй, поаккуратнее! Миссис Уизли появилась на кухне как раз вовре­мя, чтобы увидеть, как Рон метнул во Фреда капуст­ный нож, а Фред легким взмахом волшебной палоч­ки обратил его в бумажный самолетик. — Рон! — гневно вскричала она. — Чтобы я боль­ше не видела, как ты кидаешься ножами! — Да, мама, — ответил Рон. — Больше не уви­дишь, — шепотом прибавил он, снова поворачива­ясь к капустной горе. — Фред, Джордж, мне очень жаль, дорогие мои, но ближе к ночи появится Римус, так что Билла при­дется уложить в вашей комнате. — Ничего страшного, — сказал Джордж. — Ладно, поскольку Чарли не приедет, Гарри и Рону достается мансарда, и если Флер уложить с Джинни и Веатрикс... — Джинни ожидает волшебное Рождество, — про­бормотал Фред. — ...то все разместятся с удобством. По крайней мере, девочки будут спать в кровати, — с некоторой неуверенностью в голосе закончила миссис Уизли. — Значит, Перси нам своей мерзкой рожи точ­но не покажет? — спросил Фред. Миссис Уизли отвернулась к двери и лишь по­том ответила: — Нет, он, насколько я знаю, занят в Министер­стве. — Или же он просто самая большая задница в мире, — сказал Фред, когда миссис Уизли поки­нула кухню. — Одно из двух. Ну ладно, Джордж, пора двигаться. — Куда это вы собрались? — спросил Рон. — Мо­жет, поможете нам с капустой? Вам-то палочки ис­пользовать разрешено, вот и избавили бы нас от нее! — Нет, — серьезно ответил Фред, — не думаю, что мы вправе так поступить. Чистить капусту без помо­щи волшебства — занятие, которое способствует за­калке характера, оно позволяет человеку понять, как трудна жизнь маглов и сквибов... — И если ты хочешь, Рон, чтобы люди тебе по­могали, — подхватил Джордж, запуская в младше­го брата бумажным аэропланом, — не стоит метать в них ножи. Таков мой совет. А собрались мы в де­ревню, там в магазине канцелярских товаров ра­ботает очень красивая девушка, которой мои кар­точные фокусы кажутся просто чудесными... почти волшебными... — Свиньи, — мрачно процедил Рон, глядя на пе­ресекающих заснеженный двор братьев. — Им тут всех дел было секунд на десять, а тогда бы и мы мог­ли с ними пойти. — Только не мы, — отозвался Гарри. — Мы обещали Дамблдору, пока мы здесь, далеко от дома не отхо­дить. — Ах да, — сказал Рон. Он очистил еще несколько кочешков, затем прибавил: — Вы собираетесь рас­сказать Дамблдору о разговоре Снегга с Малфоем? — Конечно, — ответил Гарри. — Я собираюсь рас­сказать о нем всем, кто может их остановить, а Дам­блдор стоит у меня в этом списке первым. Я, пожа­луй, и с твоим отцом еще раз поговорю. — Жаль только, вы не слышали, что на самом деле задумал Малфой. — А как я мог услышать? В том-то вся и штука, он отказался сообщить это Снеггу. Секунду-другую оба молчали, потом Рон спро­сил: — Ты, конечно, знаешь, что все они тебе скажут? Папа, Дамблдор и прочие? Они скажут, что Снегг вов­се не собирается помогать Малфою, а просто пыта­ется выяснить, на что тот нацелился. — Они его не слышали, — категоричным тоном ответил Гарри. — Так хорошо притворяться не мо­жет никто, даже Снегг. — Ну да, это я просто так, к слову, — отозвался Рон. Гарри, нахмурясь, повернулся к нему: — Но ты-то считаешь, что я прав? — Конечно! — торопливо ответил Рон. — Нет, се­рьезно! Вот только они же все уверены, что Снегг помогает Ордену, ведь так? Гарри промолчал. Он уже понял, что такие возра­жения, скорее всего, и выдвинут против его новых до­казательств; он прямо-таки слышал слова Гермионы: «Ну ясно же, Гарри, он всего лишь притворялся, что­бы заставить Малфоя рассказать, что тот затеял...» Впрочем, эти слова были всего лишь плодом его воображения поскольку возможности поведать Герми­оне о подслушанном разговоре ему не представилось. Вечеринку у Слизнорта она покинула еще до их воз­вращения — так, во всяком случае, сказал Гарри разгне­ванный Маклагген, — когда же он добрался до общей гостиной, Гермиона уже легла спать. А на следующее утро перед отъездом в «Нору» он только успел поже­лать ей счастливого Рождества да сказать, что после каникул сообщит очень важные новости. Полной уве­ренности в том, что Гермиона его услышала, у Гарри не было — все это время за его спиной, не прибегая к помощи слов, прощались Рон с Лавандой. И все-таки одного не сможет отрицать даже Гер­миона: Малфой явно задумал какую-то пакость, и Снепу это известно, отчего Гарри считал, что имеет полное право повторять: «А что я вам говорил?» — и уже сде­лал это несколько раз в разговоре с Роном. До самого сочельника Гарри так и не смог побе­седовать с мистером Уизли — тот теперь задержи­вался в Министерстве совсем допоздна. Этой ночью семейство Уизли и его гости расположились в гос­тиной, которую Джинни разукрасила до того, что каждому, кто здесь сидел, казалось, будто его само­го опутали с ног до головы гирляндами из цветной бумаги. Только Фреду, Джорджу, Гарри, Веатрикс и Рону и было известно, что ангел на верхушке рождественской елки — на самом деле садовый гном, цапнувший Фреда за лодыжку, когда тот дергал в огороде мор­ковку для рождественского обеда. Обездвиженный заклинанием, выкрашенный в золотую краску, втис­нутый в маленькую балетную пачку и украшенный приклеенными к спине крылышками, гном гневно взирал на всех, кто собрался в гостиной. Это был са­мый уродливый ангел, какого Гарри видел в своей жизни, с лысой, точно картофелина, головой и во­лосатыми ножками. Предполагалось, что все будут слушать по радио рождественский концерт любимой певицы миссис Уизли, Селестины Уорлок, голос которой изливался из большого деревянного приемника. Флер, по-ви­димому находившая Селестину безумно скучной, так громко разговаривала в углу, что миссис Уизли то и дело наставляла свою волшебную палочку на ре­гулятор громкости приемника, отчего голос певи­цы звучал все мощнее и мощнее. Под прикрытием особенно жизнерадостной песенки «Котел, полный крепкой, горячей любви» Фред и Джордж играли с Джинни во взрыв-кусачку. Рон украдкой погляды­вал на Флер с Биллом, словно надеясь обзавестись с их помощью полезными навыками. Римус Люпин, который выглядел еще более тощим и обтрепанным, чем прежде, сидел у камина, глядя на огонь и слов­но не слыша Селестины. О, приди, помешай мое варево, И, если все сделаешь правильно, Ты получишь котел, Полный крепкой, горячей любви. — Мы танцевали под эту песню, когда нам было восемнадцать! — сообщила миссис Уизли, утирая вя­заньем глаза. — Помнишь, Артур? — М-м-м? — произнес мистер Уизли, снимавший, клюя носом, кожуру с мандарина. — А, да... прекрас­ная мелодия... Он не без труда распрямился и взглянул на си­девшего рядом с ним Гарри. — Извини нас за это, — сказал он, поведя подбо­родком в сторону приемника, из которого неслись теперь голоса подпевавшего Селестине хора. — Ско­ро уже кончится. — Ничего, не страшно, — улыбнувшись, ответил Гарри. — Много сейчас в Министерстве работы? — Очень, — сказал мистер Уизли. — И ладно бы еще толк от нее был, а то ведь арестовали мы за по­следние месяцы троих, но я не уверен, что хотя бы один из них настоящий Пожиратель смерти. Толь­ко не передавай никому моих слов, Гарри, — тороп­ливо добавил он, приобретая внезапно вид гораздо менее сонный. — Неужели Стэн Шанпайк так до сих пор и си­дит? — спросил Гарри. — Боюсь, что сидит, — ответил мистер Уизли. — Я знаю, Дамблдор напрямую обращался к Скримджеру пытался заступиться за Стэна... Все, кто его до­прашивал, согласны с тем, что Пожиратель смерти из него такой же, как из этого мандарина... Однако наверху стараются создать видимость хоть каких-то успехов, а «три ареста» выглядят гораздо лучше, чем «три неоправданных ареста с последующим освобождением»... Но это опять-таки сведения со­вершенно секретные. — Я не проболтаюсь, — пообещал Гарри. Он поколебался немного, прикидывая, как под­ступиться к тому, что ему хотелось рассказать. Пока он собирался с мыслями, Селестина Уорлок запела балладу «Ты заклятием взял мое сердце». — Мистер Уизли, вы помните наш разговор на вокзале, перед тем как мы отправились в школу? — Я все проверил, Гарри, — тут же ответил мис­тер Уизли. — Обыскал дом Малфоев. И не нашел ни­чего, ни сломанного, ни целого, чему там находить­ся не следовало. — Да, я знаю, читал про этот обыск в «Пророке»... Но я о другом... о чем-то более... И он рассказал мистеру Уизли все, что услышал из разговора Снегга с Малфоем. Рассказывая, Гар­ри заметил, что Люпин и Сириус, которые до этого разговаривали с Веатрикс слегка повернули голову в их сторону и вслушиваются в каждое слово. Когда Гар­ри закончил, наступило молчание, только Селести­на продолжала мурлыкать: О, мое бедное сердце, где ты? Надолго ль оставило ты меня? — Тебе не приходило в голову, — сказал мистер Уизли, — что Снегг просто изображал... — Изображал готовность помочь, чтобы выведать планы Малфоя? — быстро откликнулся Гарри. — Да, этих слов я от вас и ждал. Но как мы можем знать наверняка? — Знать — это не наше дело, — неожиданно произнес Люпин. Он повернулся к огню спиной, и теперь взгляд его был устремлен, минуя мистера Уизли, на Гарри. — Это дело Дамблдора. Дамблдор до­веряет Северусу, и этого всем нам должно хватать. — Но, — возразил Гарри, — допустим, всего лишь допустим, что Дамблдор ошибся в Снегге... — Это уже говорилось, и много раз. Все сводится к тому, доверяешь ты суждению Дамблдора или не доверяешь. Я доверяю, а потому доверяю и Снеггу. Веатрикс посмотрела на отца. Тот смотрел на Римуса с великим сомнением в глазах. — Но ведь и Дамблдор может ошибаться, — на­стаивал Гарри. — Он сам так говорит. А вы... — Он взглянул Люпину в глаза. — Если честно, вам нра­вится Снегг? — Я не могу сказать, что он нравится мне или не нравится, — ответил Люпин. — Нет-нет, Гарри, я правду говорю, — добавил он, увидев появившееся на лицах Гарри и Веатрикс скептическое выражение. — Мы с ним никогда не были закадычными друзьями — все, что произошло между Джеймсом, Сириусом и Северусом, оставило слишком много горьких чувств. Но я не за­бываю, что в тот год, когда я преподавал в Хогварт­се, Северус каждый месяц готовил для меня волчье противоядие и готовил замечательно — я не испы­тывал в полнолуние обычных страданий. — Тем не менее он «случайно» проговорился, что вы оборотень, и вам пришлось покинуть школу! — гневно воскликнул Гарри. Люпин пожал плечами: — Да оно так или иначе выплыло бы наружу. Мы оба знали, что он метит на мое место, и все же Севе­рус мог бы причинить мне куда больший вред, прос­то подмешав что-нибудь в противоядие. А он сохра­нил мне здоровье. И я ему благодарен. — А может, он просто не решался подмешать что-нибудь в противоядие, зная, что Дамблдор не спус­кает с него глаз! — возразил Гарри. — Тебе хочется ненавидеть его, Гарри, — со сла­бой улыбкой сказал Люпин. — И я тебя понимаю: Джеймс — твой отец, Сириус — крестный, ты уна­следовал от них давнее предубеждение. Веатрикс фыркнула. — Тебя между прочим это тоже касается — сказал Римус, повернувшись к ней— Сириус —твой отец, Джеймс — дядя. И вообще я как-то раз слышал от Малфоя, что он тебя от него защищал, правда? — Нет конечно, он на меня смотрел как на врага народа, вот стал бы он меня защищать? — спросила Веатрикс — Может и не стал бы, я не знаю, факт один ненависть к Снеггу у вас наследственная. — Лунатик, а если Гарри прав и Снегг действительно замешан в чем-то таком? Мы оба знаем кем он был во время первой войны, где факт того, что он не вернулся за старое? — спросил Сириус — Я тебе говорю, фактов у нас нет, но обвинять без доказательств мы тоже не можем — И что же вы прикажете мне делать? Промолчать? — спросил Гарри — Нет, разумеется, ты должен рассказать Дамблдору то, что рассказал мне, Сириусу и Артуру, но только не жди, что он с тобой со­гласится. Не жди даже, что твой рассказ его удивит. Вполне возможно, что Северус расспрашивал Драко по приказу Дамблдора. ...пусть ты разбил его на части, Оно вернулось — это счастье! Селестина завершила пение на очень долгой, вы­сокой ноте, из приемника понеслись громкие овации, к которым с энтузиазмом присоединилась и мис­сис Уизли. — А уже кончилось? — громко поинтересовалась Флер. — Слава'богу это такое ст'гашное... — Ну что же, по стаканчику на ночь? — еще гром­че спросил мистер Уизли, вставая. — Кто желает яич­ного коктейля? — Чем вы в последнее время занимались? — спро­сил Гарри у Римуса, когда мистер Уизли торопливо отправился за коктейлем, а все остальные, потянув­шись, начали переговариваться друг с другом. — О, сидел в подполье, — ответил Люпин. — Поч­ти в буквальном смысле слова. — О чем вы? — Я жил среди моих собратьев, моей ровни, — сказал Люпин и, увидев непонимающий взгляд Гар­ри, прибавил: — Среди оборотней. Почти все они встали на сторону Волан-де-Морта. Дамблдору тре­бовался шпион, а я словно для того и создан. Веатрикс передёрнуло. — Веатрикс, а ты в курсе, что ты странная, других оборотней ты боишься, а меня нет, сидишь со мной преспокойненько, а если я могу напасть на тебя, ну просто теоретически? — Ты не нападешь, и боюсь я не всех, а только Сивого, это он меня в детстве перепугал до чертиков, что я каждое полнолуние по ночам спать не могла, все ждала, что он заскочит в окно или в дверь, а тебя я не боюсь— сказала она и положила голову Римусу на плечо — Я бы не ходил туда, если бы меня было кем заменить — сказал Римус В голосе Римуса прозвучала горечь, возможно, Лю­пин и сам заметил ее, потому что, продолжая свой рассказ, улыбался уже с большей теплотой: — Я не жалуюсь, работа необходимая, а кто вы­полнит ее лучше меня? Но завоевать их доверие было трудно. По мне ведь сразу видно, что я пытался жить среди волшебников, понимаешь? А они из нормаль­ного общества изгнаны, живут особняком, воруют, а иногда и убивают, чтобы прокормиться. — Но чем им так нравится Волан-де-Морт? — Они думают, что при его правлении их ждет лучшая жизнь, — ответил Люпин. — И спорить с этим, когда среди них Сивый, трудно... — А кто такой Сивый? — Ты не слышал о нем? — Пальцы Люпина дрог­нули и сцепились на коленях. — Фенрир Сивый, по­жалуй, самый лютый из живущих ныне оборотней. Цель своей жизни он видит в том, чтобы переку­сать и заразить как можно больше людей, — хочет создать столько оборотней, что они смогут одолеть волшебников. Волан-де-Морт пообещал ему в обмен на службу любое количество жертв. Сивый предпо­читает детей... «Кусайте их юными, — говорит он, — растите вдали от родителей, в ненависти к нормаль­ным волшебникам». Волан-де-Морт и прежде угро­жал людям тем, что напустит Сивого на их сыновей и дочерей, и, как правило, эта угроза давала нужные результаты. Люпин помолчал, затем прибавил: — Сивый-то меня и покусал. — Что? — изумленно переспросил Гарри. — Вы хотите сказать, когда... когда вы были ребенком? — Да. Мой отец оскорбил его. Я очень долго не догадывался, кто из оборотней напал на меня, а Си­вого даже жалел, думал, что он не способен владеть собой — ведь к тому времени я уже знал, что испы­тываешь, когда превращаешься в волка. Правда, к Си­вому все это отношения не имеет. Незадолго до пол­нолуния он устраивается неподалеку от своих жертв, Достаточно близко, чтобы нанести быстрый удар. Он все обдумывает заранее. Вот это существо Во­лан-де-Морт и использует, чтобы править оборот­нями. Не стану притворяться, мои доводы, доводы разума, почти не способны противостоять тому, о чем твердит Сивый: дескать, мы, оборотни, заслуживаем крови, мы обязаны мстить нормальным людям. — Но ведь и вы нормальный! — с жаром восклик­нул Гарри. — Просто у вас... трудности... Люпин и Сириус расхохотались: — Как ты иногда напоминаешь мне Джеймса! Он тоже бывало говорил в компании, что у меня труд­ности «по мохнатой части». И люди оставались при впечатлении, будто я держу дома плохо воспитан­ного кролика. Он принял от мистера Уизли стакан яичного кок­тейля, поблагодарил его, казалось даже, немного по­веселел. Между тем Гарри ощущал прилив возбужде­ния — упоминание об отце напомнило ему, что он собирался расспросить Люпина еще кое о чем. — Вам не случалось слышать, чтобы кого-нибудь называли «Принцем-полукровкой»? — Полукровкой... как там? — Принцем-полукровкой. — Гарри вниматель­но вглядывался в лицо Люпина и крестнооо, ища в нем призна­ки внезапно оживших воспоминаний. — Среди волшебников нет принцев, — улыбаясь, сказал Люпин. — Это что же, титул, который ты на­мерен принять? Мне казалось, довольно будет и Из­бранного. — Ко мне это никакого отношения не имеет! — гневно произнес Гарри. — Принц-полукровка — вол­шебник, когда-то учившийся в Хогвартсе, просто мне в руки попал его старый учебник по зельям. И вся эта книга исписана заклинаниями, которые изобрел он сам. Одно из них — Левикорпус... — А, да, во время нашей учебы в Хогвартсе оно было в большом ходу, — припомнил Люпин. — Ког­да мы были на пятом курсе, никто несколько месяцев и шагу ступить не мог без того, чтобы не взлететь в воздух и не оказаться подвешенным за лодыжку. — Папа им тоже пользовался, — сказал Гарри. — Я видел в Омуте памяти, как он подвесил Снегга. Гарри постарался произнести это небрежным тоном, как брошенное вскользь замечание, не име­ющее настоящей важности, но не был уверен, что ему это удалось, — улыбка Люпина стала уж слиш­ком сочувственной. — Да, — сказал Люпин, — впрочем, не он один. Я же говорю, это заклинание было очень популяр­ным... Ты и сам знаешь, как они вдруг распростра­няются, а потом о них забывают. — Но мне казалось, что его изобрели, когда вы учились в школе, — настаивал Гарри. — Вовсе не обязательно, — сказал Люпин. — За­клинания входят в моду и выходят из нее подобно всему остальному. Он вгляделся в лицо Гарри, потом сказал не­громко: — Джеймс был чистокровным волшебником, Гар­ри, и могу тебя уверить, он никогда не просил, что­бы мы называли его «принцем». Гарри, махнув рукой на притворство, спросил: — Может быть, это был ты Сириус? Или вы? — Ни в коем случае. — Сириус засмеялся — Гарри я же тебе говорил, что быть Блэком чуть ли не означает, то что ты король, меня это бесило, я старался отвязаться от этой фамилии — Просто я думал... — Гарри уставился в огонь. — В общем, он очень помог мне на уроках зельеварения, Принц то есть. — Насколько стара эта книга, Гарри? — Не знаю, не проверял. — Что ж, проверь, может быть, это поможет тебе выяснить, давно ли Принц учился в Хогвартсе, — сказал Люпин. Вскоре после этого Флер затеяла изображать Селестину, поющую «Котел, полный крепкой, горя­чей любви», и все, заметив выражение, появивше­еся на лице миссис Уизли, восприняли его как сиг­нал, что пора расходиться по постелям. Гарри с Роном поднялись в мансарду, в спальню Рона, где Гарри ждала раскладушка. За рождественский стол на следующее утро все, кто был в доме, усе­лись в новых свитерах — все, кроме Флер (на ко­торую миссис Уизли, по-видимому, тратить силы не пожелала) и самой миссис Уизли — ее украша­ло прекрасное золотое колье и новехонькая тем­но-синяя шляпа волшебницы, посверкивавшая ка­мушками, сильно напоминавшими звездообразные бриллиантики. — Это мне Фред с Джорджем подарили! Чудес­но, правда? — Видишь ли, мам, — грациозно поведя рукой по воздуху, сказал Джордж, — теперь, когда нам при­ходится собственноручно стирать носки, мы начи­наем ценить тебя все больше и больше. Пастерна­ка, Римус? — Соуса, Флер? Спеша услужить ей, он с такой силой сдернул со стола соусник, что тот взвился в воздух. Билл взмах­нул палочкой, и выплеснувшийся соус, помедлив в воздухе, смиренно вернулся на свое место. — Ты сове'гшенно как эта Тонкс, — сказала Рону Флер, закончив осыпать Билла благодарными поце­луями. — Она тоже вечно 'гоняет... — Я приглашала к нам на сегодня голубушку Тонкс, — сообщила миссис Уизли, с ненужной си­лой опуская на стол блюдо с морковью и одаряя Флер свирепым взглядом, — но она не появится. Ты с ней в последнее время не разговаривал, Римус? — Нет, я вообще мало с кем виделся, — ответил Люпин. Она смотрела на Люпина с досадой, словно в том, что невесткой ее станет Флер, а не Тонкс, виноват был лишь он один. — Пап, а давай завтра съездим к Тонксам? — предложила Веатрикс — Соскучилась? — спросил Сириус — Очень! — Ну если уж соскучилась, тогда съездим, не то меня Андромеда съест от того, что я перестал навещать ее. Гарри, глядя на Флер, подносив­шую Биллу на своей вилке кусочек индейки, думал, что битва, которую ведет миссис Уизли, проигра­на ею еще в самом начале. Этот разговор напом­нил ему, что у него есть связанный с Тонкс вопрос, с которым лучше всего обратиться к Люпину, — он знал о Патронусах все. — У Тонкс изменился Патронус, — сказал Гарри. — Во всяком случае, по словам Снегга. Я и не знал, что такое бывает. Почему они вообще меняются? Люпин помолчал, жуя и проглатывая кусок ин­дейки, потом неторопливо ответил: — Случается иногда... сильное потрясение... всплеск чувств... — Он такой крупный с виду, на четырех ногах, — начал Гарри, но тут его поразила внезапная мысль, и он понизил голос: — Постойте... А это не мог быть?.. Гарри перевел взгляд на окно и замолчал. Он резко рванул на улицу. Веатрикс, не понимая причины резкой смены настроения Гарри, посмотрела в окно. Там среди кустов с наглой усмешкой стояла Беллатрикс и смотрела как Гарри бежит точно в ее сторону. Веатрикс протерла глаза. Не привиделось ли ей? Нет. Это была абсолютно Беллатрикс. Веатрикс с почти точно такой же как у Гарри скоростью рванула вслед за ним, но не затем, зачем бежал он. Он бежал за Беллатрикс, чтобы отомстить за то, что она чуть не убила Сириуса, а Веатрикс бежала для того, чтобы спасти Гарри. Защитить. Быстро она нагнала Гарри, оставив позади отца и Римуса. Они рванули почти сразу за ней, но возраст не помогал бегать им так быстро как бежали Веатрикс и Гарри, поэтому они остались далеко позади. Беллатрикс рванула в воду, где было начало заросшему, большому и совсем неглубокому пруду. Гарри и Веатрикс бросились за ней. Веатрикс пыталась докричаться до Поттера, чтобы он остановился, но он не слушал. В этот момент им полностью завладела жажда мести. Еще и Беллатрикс своими криками заставляла бежать Гарри только скорее. Быстро они достигли середины. Беллатрикс исчезла. Гарри почувствовал опасность и достал из кармана кофты волшебную палочку. Он стал озираться вокруг. Веатрикс, тяжело дыша, вместе с ним. В кустах Веатрикс заметила знакомую фигуру. Грязные спутанные волосы, широкая ухмылка, неподстриженные ногти. Это был Сивый. Ясно за кем они пришли. Римус предупреждал, что такое будет, а Веатрикс забыла, она поведала себя как дура. Она спряталась за спину Гарри, пока тот наставника палочку в ту сторону где шагали плечо к плечу Сивый и Беллатрикс. Из кустов выбежали Сириус и Римус, заметив потенциальную опасность, они начали отбиваться, закрыв детей. Веатрикс с ужасом в глазах из-за плеча Гарри наблюдала за битвой. От страха она позабыла все заклинания. Ей хотелось помочь отцу и крестному, но она не могла. Не было сил. Радовало по крайне мере одно. Сегодня не полнолуние и опасности от Сивого ей не грозит. Она уже увереннее стала наблюдать за поединком Сириуса и Беллатрикс. Последняя испарилась. Сириус был озадачен не меньше Веатрикс и озирался по сторонам. Беллатрикс появилась так быстро и увлекла Веатрикс за собой, что она даже не успела вскрикнуть. Открыв глаза, она заметила, что стоит наверное в десяти шагах от того места, где стоял ее отец, Гарри и Римус. Сивый испарился. Все трое стояли, направив свои волшебные палочки на Беллатрикс. — Оставь мою дочь в покое, — прорычал Сириус и сделал шаг вперёд — Дай-ка подумаю — Беллатрикс изобразила выражение крайне задумчивости, а потом выплюнула: — Нет! Она затряслась от хохота. Веатрикс постаралась вырваться. Не получилось. Эта полоумная держала слишком сильно. Палочка Веатрикс была в доме и только сейчас она поняла как же глупо поступила, что забыла волшебную палочку. Она расслабилась. Начала думать, что никакой опасности ей не грозит в доме, защищённом таким количеством заклинаний. Она ошиблась. — На вашем месте я опустила бы волшебные палочки, если никто не хочет, чтобы она пострадала— посоветовала Беллатрикс, приставив волшебную палочку к горлу Веатрикс. — Пап, не слушай, стреляй— прохрипела Веатрикс. Волшебная палочка слижкос уж сильно давила на горло. — Куда, сквозь тебя что ли? — Сириус был разозлён, что в данной ситуации он сделать ничего не может. Он медленно опустил волшебную палочку. Его действие повторили Римус и Гарри. Веатрикс стояла и смотрела на людей, которых любила. Они стояли, опустив волшебные палочки, а Веатрикс плотно к себе прижимала Беллатрикс, приставив к горлу волшебную палочку. — Может быть убить тебя? — спросила она шепотом. Веатрикс поморщилась. Она ненавидела Беллатрикс и всеми силами старалась выпутаться из ее лап, но она держала крепко. Веатрикс видеоа испуганные и одновременно злые глаза отца — Хотя нет... Убить тебя слишком просто.. Я сотру тебе память, кого ты там любишь? — задала вопрос Беллатрикс. Веатрикс не ответила. Решила молчать до конца. — Ах да, малыш Гарри. Попрощайся со своими воспоминаниями о нем, малышка Ви— язвительно сказала Беллатрикс — Нет! — Веатрикс попыталась вырваться. Не получилось. Веатрикс даже на ногу наступить ей не могла и искренне надеялась, что Беллатрикс блефует. — Обливейт— Веатрикс почувствовала легкую боль в голове и потеряла сознание.

***

Очнулась Веатрикс в помещении. Голова жутко гудела. Она поднялась на трясущихся руках и тут же поняла, что делать это не следовало. В глазах потемнело и она рухнула назад. — Она очнулась, — Веатрикс услышала знакомый грубый голос и когда снова смогла нормально видеть, когда темнота исчезла из глаз перед собой она увидела Снегга. Что он тут забыл? Где папа, Римус, Рон, Гермиона? А вот, они. Из дверей другой комнаты сначала вышел обеспокоенный отец, за ним не менее обеспокоенный крёстный, за ним одновременно Рон и Гермиона, затем близнецы Уизли, тетя Молли и дядя Артур. Замыкал процессию незнакомый парень на вид лет шестнадцати или сеснадцати. Он тоже был обеспокоен. Отец, подойдя к кровати, на которой сидела Веатрикс, тут же присел рядом. — Ты в порядке? Что-нибудь болит? Голова кружится? — обеспокоенно спросил он. Веатрикс покачала головой. — Снегг? — Никаких отклонений я не обнаружил, она попала в нее каким-нибудь заклинаем? — спросил он на вопрос Сириуса. — Заклинанием стирающим память— поведал Сириус. Веатрикс это ничего не объяснило. До этого момента даже не знала, что есть такое заклинание и даже если оно и подействовало на нее, то стерло что-то очень не важное, ведь всех людей она помнила и знала в этой комнате. Кроме одного. Он был ей не знаком. Снегг опустился на стул и его глаза оказались на уровне глаз Веатрикс. Он смотрел не моргая и Веатрикс ему подражала. — Ты помнишь кто я? — спросил он. Веатрикс кивнула. Она даже представить себе не могла, как можно забыть настолько устрашающую личность. — Кто я? — Северус Снейп— машинально ответила Веатрикс, не зная этого добивается от нее профессор или нет. — Ты помнишь кто это? — спросил он, показав в сторону Сириуса. — Папа — Веатрикс почувствовала как еле заметно выдохнул ее отец. Боялся, что она забудет его? Или то, что придется начинать все с самого начала и постепенно завоёвывать доверие собственной дочери? — А это кто? — спросил Снегг, показав в сторону Римуса. — Крестный, Римус.. — Веатрикс не понимала как его можно забыть.. Он первый человек, который показал Веатрикс, что любит ее. Что любит как родную. Он показал ей как должны обращаться родственники с детьми. Он стал ей первым настоящим другом. Дальше Снегг показывал на каждого поочерёдно и наконец добрался до незнакомца. — А кто это помнишь? Веатрикс покачала головой. Она видела как округлились от изумления глаза незнакомца. — Точно? — уточнил Снегг Веатрикс кивнула, при этом внимательно вглядываясь в незнакомца. Черные как смоль взлохмаченные волосы. Очки. Ярко зелёные глаза, выглядывающие из-за них. Едва заметный необычный шрам на лбу в виде молнии. Растерянное лицо. Нет, определенно они никогда не встречались. — Как? — тяжело выдохнул незнакомец. Кажется это первое слово, которое он произнес за все время проведенное тут. Все взгляды устремились к нему. — Неужели ты не помнишь меня? — спросил он — не помнишь, наше знакомство, тайную комнату, философский камень, турнир трех волшебников, все это разве ты не помнишь? Веатрикс покачала головой. — Веатрикс, а ты знаешь кто такие Джеймс и Лили Поттеры? — спросил отец. Веатрикс кивнула. — Джеймс — дядя, Лили— крестная Этих людей она тоже не могла забыть так просто. Они спасли ее от Волан-де-Морта. Они подарили ей возможность дожить до шестнадцати. — Не может быть... Помнит Джеймса и Лили, но не помнит их сына — выдохнул Сириус — Нюн.. Снейп с этим можно что-то сделать? Северус наставил палочку на голову Веатрикс. Чувства ее были заторможены. Она даже не вздрогнула, а Северус тем временем прошептал волшебные слова. Ничего не случилось. — Боюсь нет, ей придется самой все вспомнить и будет гораздо лучше если никто из вас не будет ей ничего рассказывать — порекомендовал Снейп и удалился, ссылаясь на срочные дела в Хогвартсе. — Как тебя зовут? — спросила Веатрикс. — Гарри.. Гарри Джеймс Поттер... — ответил незнакомец с невероятной красоты ярко зелеными глазами.