Анекдот от Леона Куваты.

      Ишида возвращается домой, когда маленькая стрелка на часах только перевалила за четыре утра. Одет он максимально не по погоде, но не хотел выглядеть в куртке, как он сам себя видел, колобком, поэтому выперся в тонкой джинсовой куртке по верх толстовки. Он не чувствует холода, но завтра однозначно будет лежать с температурой, жутким кашлем и не в состоянии нормально дышать. На шее и груди всё ещё чувствуется жар от поцелуев, укусов и прочих проведённых с чувствительной кожей манипуляций.       Собственные руки школьник вовсе перестал чувствовать, так что ели нащупал ключи в кармане. Он не стал оповещать о своём приходе, потому что пустой прихожей это вряд-ли интересно, а Ишимару уже спит по свойственному ему детскому режиму. Но эта теория обнулилась, стоило ему обнаружить брата на кухне. Тот выглядит так, будто спит с открытыми глазами сидя за столом, ибо на младшего он никак не реагирует.       — А ты чего один тут? — такой тупой вопрос сумел вывести Ишимару из транса. Он вздрогнул, но увидев брата с облегчением выдохнул, будто боялся, что на его месте стоит какая-то нечисть. — Вы чё, не ебались?       — Господи, Ишида, это была твоя самая отвратительная шутка!       — Не упоминай господа в разговоре о совокуплении. — Тело неконтролируемо перегревается от резкой смены уличного дубака на комнатную температуру. Спина становится мокрой и неприятно щиплет кожу, а от жары начинает болеть голова. Он оттягивает ворот толстовки, пытаясь хоть чуть-чуть ослабить удушье от духоты. — Ты бы проветрил, а то трахом воняет. Дышать невозможно. — Киёндо подходит к запотевшему окну, не до конца открывая его, пропуская в комнату свежий воздух.       — Конечно, ты пока мотался где попало согрелся уже, но через полчаса офигеешь, — Ишимару пожимает плечами, не став делать замечание по поводу некорректных фраз Ишиды, потому что тот все равно не послушает. — окно закрой, заболеешь.       — Сядь-ка на хуй, Така. А то я себя ещё холодным молоком заправлю и тебе придётся меня лечить. — Школьник обеими руками берёт края худи и утягивает его на верх, оставив верхнюю часть тела полностью голой.       — Ты его не выпьешь, у тебя от него прыщи. — Киётака очерчивает глазами спину брата, подмечая, что по мышечной массе он уже давно перегнал своих сверстников. — Что это?       — М? Это мускулатура, тебе такое незнакомо? — Киёндо не понял вопроса и что конкретно интересует педанта, но не упустил возможность его подъебнуть в лишний раз. — А, бля, — произносит он, когда заметил у себя на ключицах и плечах ярко красные укусы. Он ещё не видит, какая палитра цветов высыпана у него на шее, — это кровоизлияние, вызванное разрывом сосудов.       — Я прекрасно знаю, что это, но не понимаю, откуда. Ишида, тебе всего пятнадцать лет, почему ты так хочешь побыстрее вырасти?       — Не душни, заебал. — Бубнит Киёндо, скрестив руки на груди. — Я же не говорю об отсутствии твоей половой жизни, вот и ты в мою не лезь.       — Я не могу просто смотреть на твои идиотские поступки и ничего с этим не делать. Я не лезу к тебе даже когда ты приходишь домой в стельку пьяный, но это, — он делает паузу в своих словах, указывая пальцем на кровопотёки на чужом теле, — уже ни в какие ворота. Ты хочешь заболеть спидом?       — Не говори обо мне, как о дешёвой шлюхе, я не ложусь под кого попало! — возмутился Ишида, почти сразу поумерив свой пыл и добавляет тихое: — Не трахался я с ним ещё..       — И не сделаешь этого до совершеннолетия. Тебе сейчас нужно думать об учёбе, а то будущего у тебя не будет. И прикройся, не хватало, чтобы это безобразие увидел ещё и отец.       — Зануда. — Закатывает глаза школьник. Не смея долго оставаться в долгу он тут же переводит тему: — А у тебя то как? Вы предохранялись?       Ишимару смутился от столь бестактной шутки и его щёки покраснели, что было невозможно не заметить. — Знаешь что? Я безумно устал, пойду спать. Ты тоже ложись, тебе через несколько часов в школу.       Киёндо проводил педанта взглядом, но спать не торопится. Он никогда не сомневался в том, что до его брата долго доходит, но терпение вот-вот даст трещину, если старший так и не поймёт откровенную симпатию в свою сторону. А Киётака умывается холодной водой перед сном, но все равно не может заснуть от навязчивых воображений в своей голове, поддавшись чувствам просматривая свои фантазии, подобно фильму.       На утро он просыпается на удивление бодрым.

**************

      — К концу месяца снега навалит нехуёво, можно будет снеговиков лепить. — Поделился своими размышлениями Кувата и повернул голову в сторону Хагакурэ. Они стоят у ворот академии, их лица покраснели от бега друг за другом и холода, руки пощипывает от недавних соприкосновений со снегом.       — Агась, — он согласно кивнул, — кстати, я снежколепы купил. В форме уточек. — Леон свёл брови к переносице и посмотрел на Ясухиро, как на еблана, после заржал. Ясновидящего не задело, что его детскую глупость откровенно высмеивают, потому что покупкой игрушки он добивался такой реакции.       — Тебе двадцать с хуем, какие уточки? — отсмеявшись выпрямляется бейсболист, иногда прерываясь на смешки.       — Уточки тоже с хуем наверное, — Хиро притягивает парня к себе и укладывает ладони в чужих торчащие волосы и устраивает на голове Куваты хаос до такой степени, что тот сам становится похожим на сторчавшегося.       — Кувата, не выёбывайся, сам же каждую зиму снег жрёшь. — Леон вздрагивает в который раз при виде Овады. Привычный тон и холодный, как сегодняшняя погода, взгляд пускает разряды электрического тока, а сам байкер сохраняет максимально спокойное выражение лица.       — Ты меня первую зиму знаешь, пиздак.       Между парнями повисло некоторое напряжение. После периода игнора довольно странно контактировать как раньше. Мондо перебирает в голове темы для начала разговора, но, не найдя ни одной, — недовольно цокает и закатывает глаза. — Ну и чего у вас ебальники такие, будто я ваших матерей выебал?       — Ну и чего ты злой такой, как будто тебя никто давно не ебал? — передразнил бейсболист.       — Ребят, ну ёб вашу мать, давайте не будем ссориться!       — А мы и не ссоримся. Напротив, я выражаю любовь к его мамаше. — Мондо усмехается, показывая этим, что настроен не враждебно.       — Я ебал твой рот, Мондо.       В лицо бьёт ледяной воздух, на ресницах скапливаются снежинки. Ясухиро греет ладони дыхание, обжигая теплом замёрзшую кожу, и, похоже, он один не чувствует повисшую неловкость. У Леона счётчик подъёбов в сторону байкера давно не увеличивается от очевидного страха, а у Мондо пальцы подрагивают от желания разрядить обстановку.       — Я нормально отношусь к вашему пидорству. Это так, к слову. — Сказал Овада. Кувата хлопает глазами, переглянувшись с Хагакурэ, который тут же увёл взгляд. Для бейсболиста слова друга становятся спусковым крючком и он щурится, насмехаясь:       — А как же «заебали жопотрахи»?       — Могу тебе в ебало заехать разок, если легче от этого станет.       — Молчу. — Он проводит двумя пальцами от одного уголка губ к другому, как бы закрывая рот на замок. Пускай Леон и замолчал, но его довольное выражение лица так и выражало его желание ляпнуть что-то тупое, рандомное и не имеющее абсолютно ни какого смысла.       — Давай, пердани чё-нибудь. — Обречённо выдохнул Мондо, позволив Кувате вернуть свой прежний режим «шутки за 1000-7»       — Это на тебя Ишимару так повлиял? — на последнем слове воздух со свистом покидает его лёгкие в очередном приступе хохота. Овада из привычки даёт ему подзатыльник, но смех утихает только через пару десятков секунд. — Серьёзно, Мандень, быстро же ты переобулся.       — Иши нормальный парень, отвали. — Ворчит байкер, сжимая руки в карманах. Сейчас подъёбы Леона воспринимаются как никогда остро, ему кажется, что все вокруг знают его секрет, кривя лицо в отвращение.       — А, так он теперь Иши? Сначала ты перестаёшь ненавидеть Ишимару, потом педиков. Ты когда говорил, что тебя препод наш бесит, это тоже было выражением твоей особой любви к нему? — не унимался бейсболист, иногда тыча локтём в бок ясновидящего, чтобы тот не потерял связь с миром окончательно.       — Я уже и забыл, какой же у тебя плоский юмор.              — Мне ещё раз привести сравнение? — /охуенчик отсылка на первую главу кто непон/ — А что? Не понравилась шутка? Не зашло в жопу?       — Я сейчас как никогда хочу раскрошить тебе ебальник. — Друзья улыбались друг другу как и прежде, перекидываясь шуточными угрозами и вовсе не замечали дрожащего от холода Ясухиро, у которого, казалось, губы уже приобретают синий цвет.       — Ребят, давайте уже зайдём, я щас сдохну. — Дрожащим голосом проговаривает Хагакурэ, обнимая себя двумя руками, пытаясь согреться. Его челюсть дрожит и зубы стучат друг о друга, из-за чего создаётся характерный звук, от которого Леон почему-то ухохатывается ещё больше.       — Чурка к теплу привыкла, в Японии ему уже не тепло и не прикольно. Может тебя на зимние каникулы на родину отправить? Я посмотрю, сколько стоят билеты до Африки.       — Свали в пизду, любовь моя. — Хиро еле открывает руки от своего тела, дабы обвить талию бейсболиста и оставить поцелуй на виске, прижимаясь на несколько секунд, потому что так становилось теплее.       Мондо наиграно давит ебучку, выражая всё своё недовольство, и торопится побыстрее войти в здание школы, на последок говоря: — Вашу ж мать, ну не при мне же. Пидорасня неприкрытая!       — Какой-то ты нервный. Может марганцовочку соснёшь? — предлагает Ясухиро, вместе с Леоном следуя примеру байкера двигаясь в сторону входа.       — Оставь его в покое, сейчас он хочет соснуть только Киётаке. — Намерено громко «шепчет» Кувата, дабы его колкости долетели до ушей Овады, нервируя его.       — Леон, засунь язык в жопу к Хиро и не вытаскивай его оттуда больше, пожалуйста. — На шее байкера от раздражения уже набухает венка, благо его слова перевели внимание бейсболиста на своего парня и теперь уже тот стал его жертвой.       По расписанию у них должен быть математика, на которую Овада успешно забивал хуй, но для него провести время в академии, отвлекая Ишимару весь урок — гораздо интереснее, чем прогул. Учителя от этого не в восторге, открыто выражая негодование по отношению к этому дуэту и недовольствуясь «дурным» влиянием байкера на дежурного. На деле же Ишимару просто стал чуть свободнее и перестал так сильно душить себя своими обязанностями. Мондо не возвращался за своё любимое место в классе тех пор, как сел за парту сзади педанта. Но, похоже, это и есть его новое любимое место.       До звонка ещё есть достаточно времени, чтобы покурить в туалете, потому что курилка на улице потеряла эффективность с началом холодов, и курильщиков за это время педант вылавливает, как рыб на удочку. Мондо понятия не имеет, почему, но считает себя всемогущим, раз уж решает рискнуть задыметь в туалете. Чирк зажигалки с эхом разносится в тишине помещения, Овада успевает сделать несколько затяжек до того, как дверь открывается и в санузел заходит недовольный педант. — Ну нихуя себе у тебя нюх. Я тебя через пару минут только ждал.       — Ты в край обнаглел? — Ишимару подходит ближе, забрав сигарету из чужих рук и сжал её меж пальцев перед тем, как потушить её и выкинуть. Восприятие окружающего байкера остановилось и заглючило на моменте, когда блядски тонкие пальцы кончиками коснулись его рук и он не мог не подумать в очередной раз о том, чтобы взять их в рот и обсосать так глубоко, что они упрутся в глотку. — Урок уже начался, ты почему всё ещё тут?       — Звонок не услышал. — Ишимару выдыхает и берёт Оваду за запястья, утягивая на себя дабы тот слез с подоконника. Одна его рука отпускает Мондо, а вторая с запястья скатывается на ладонь, и они выходят из туалета, держась за руки, будто байкер может куда-то убежать, а Киётака его держит.