Анекдот от Леона Куваты.

      — Может отпустишь? А то как мамка моя себя ведёшь.. — Бубнит Мондо, тщетно пытаясь перебороть смущение от прибывания своей ладони в чужой.       — А, да, конечно. — Ишимару одёргивает свою руку, в то время как вторая сжимает дверную ручку их класса. Гул голосов утихает не надолго, когда ученики отвлекаются на звук открытия двери, но так же быстро они возвращаются к своим делам. Леон что-то шепчет на ухо Ясухиро, не отрывая глаз от зашедших одноклассников, на что Мондо закатывает глаза и одним жестом руки выражает свои мысли по отношению к бейсболисту. Тот ухмыляется, сжимает руку в кулак и ведёт ею возле рта вперёд назад, надавливая языком на внутреннюю сторону щеки, изображая отсос.       Учителя в классе нет, что объясняет такой шум в помещении, Овада решает на этот раз сесть за парту слева от места педанта, дабы иметь возможность попялиться на идеальные черты чужого лица, когда сам объект его обожания будет говорить и записывать решение какой-то скучной задачи в тетрадь. Байкер двигает свою парту вплотную к чужой, образуя одну двуместную. Киётака пассивно выразил своё недовольство, будто сделал это на автомате.       Математик заходит в класс, пересчитав учеников уставшим взглядом, и открывает журнал, дабы поставить «н» возле имён отсутвующих. За это время Мондо не затыкался, а Ишимару отвечал максимально коротко, добавляя замечания за болтавню не по теме. Уже спустя пару минут после начала урока, Оваде надоедает вертеть ручку в руках и рисовать письки, он тычет пальцем в бок сосредоточенного Киётаки, привлекая его внимание. — Смотри, какой я пенис ровный нарисовал. — Шепчет он, по глупому улыбаясь своему шедевру.       — Ты тратишь время урока на какой-то бред. Ты забыл, что у нас скоро итоговые контрольные?       — Не душни, чё за тема? — он выхватывает аккуратно оформленную тетрадь педанта, всматриваясь в цифры и буквы с таким интересом, будто понимает что-то. — Подержи. — Байкер кладёт свою тетрадку на колени Ишимару. Мондо рукой закрывает обзор дежурному, начиная что-то чертить простым карандашом.       — У тебя просто отвратительный почерк. — Хмурится Киётака, пытаясь разобрать кривые символы, половина из которых была записана с непонятным наклоном в разных стороны, что делала слова ещё более нечитаемыми. — Как ты извлёк корень сто двадцать восемь из шестидесяти четырёх? Как ты вообще с такими знаниями среднюю школу окончил?       — Да я парты таскал, вот мне трояки и натягивали. — Он пожимает плечами, будто говорит о чём-то совершенно для него обыденном, в то время как Ишимару потряхивает от одной мысли о спорной оценке между тройкой и двойкой. — Зато я художник пиздатый. Давай я тебе член в тетради нарисую? — Овада кладёт и карандаш на парту, желая использовать ручку, но задевает её локтём и она с тихим стуком падает на пол. — Да блять. — бурчит Мондо, залезая с головой под стол.       — Мондо, что ты там Киётаке под партой делаешь?! — специально на весь класс прокричал Леон, заставив парней смутиться от внимания к своей персоне. От резкого вскрика Овада стукается головой об стол.       — Кувата, ученики должны сохранять тишину на уроках. — Спокойным тоном делает замечание учитель, сверля ученика осуждающим взглядом.       — Реально, Леон, ебало на ноль.       — Тебя это тоже касается. — Ишимару ткнул его локтём, призывая замолчать. И Овада ведь замолчал, начав вместо этого строчить в тетради и передавать записки дежурному. Его это не могло не умилить.

**************

      В комнате стоит удушающее тепло, но Ишида чувствует холод даже под несколькими слоями одеял. Глотки сильно раздирают горло, не говоря уже о криках во время многочисленных слитых каток. Школьник пылал огнём всю ночь, к утру температура упала, но лучше себя от этого он чувствовать не начал. В унылом одиночестве ему стало до того скучно, что он едва ли не выл от отчаяния.       Внезапно бьющий по перепонкам звук становится спасательным кругом, а потрескавшиеся губы растянулись во влюблённой улыбке, почти сразу скривившись от жгучей боли. Откашлявшись пару секунд, дабы изо рта выходили не только хрипы, он нажимает на экран, отвечая на звонок: — Алло?       — Привет, пиздёнышь, как ты?       — Я заболел, мне скучно, и я сильно хочу энергос, ты как думаешь? — Вяло жалуется Киёндо.       — Намёк понят, скоро буду. Не подавись соплями. — Отвечает Дайя и сбрасывает, оставляя Ишиду в интригующем ожидании. Падать в грязь лицом совсем не хочется, поэтому он решает хотя бы помыться и убрать пустые баночки от энергетиков и грязные кружки из комнаты, хоть тело и ломит ужасно.       Киёндо стоит в одном нижнем белье, когда слышит звонок двери, натягивает на мокрое тело белую футболку и спускается к двери, не заботясь о том, что нужно надеть штаны. Овада завис на пару секунд, потому что футболка едва ли прикрывает бёдра.       — Чё смотришь? Засоси меня так, чтобы я охуел. — Младший тянет старшего за ворот, настойчиво впиваясь в его приоткрытые губы. Он старается игнорировать боль от трещин на них, полностью отдаваясь процессу.       Дайя отстраняется, после проверяя наличие температуры поцелуем в лоб. — Ты бы оделся, и так ведь болеешь. — Он нежно гладит горячие щёки большим пальцем, глядя в сверкающие алые глаза.       — Не думаю, что одежда понадобится нам сейчас. — Почти промурчал Ишида. С мокрыми волосами, красным от простуды носом и опухшими губы, с маленькими ранками на них он выглядит до того невинно, что и не поверишь, что из его рта выходит такая похабщина.       — В кровать иди, изврат малолетний, замёрзнешь. — Хихикает Овада, передаёт пакет с лекарствами и вкусностями младшему и подхватывает его на руки под коленом, решив унести парня в тёплую кровать.       — Ты охуел?! Отпусти, а то ебало раскрошу! — пыхтит Киёндо, безрезультатно дёргая ногами. Ему не хочется показывать, что ему приятна чужая забота. Его аккуратно опускают на кровать, хоть школьник и предпочитает, чтобы его грубо повалили на кровать, он всё же оценил такое отношение к себе.       — Болит что-то? — с нескрытой тревогой интересуется Дайя, на что Ишида громко хохочет, вызывая недоумения у старшего. — Ты чего?       — Не, ничего, просто ты такой милый. — Продолжает посмеиваться и широко улыбается младший. — Член болит, что делать то будем?       Овада закатывает глаза: — Я переживаю, придурок. Давай на это раз обойдёмся без твоих дебильных шуточек?       — Говорю же, член болит. Вперёд, док, выеби меня до звёздочек перед глазами. — Томно проговаривает Киёндо, переходя с обычного тона на шёпот.       — Давай ты сейчас выпьешь свои лекарства и мы с тобой просто пообнимаемся и поболтаем? — Дайя пытается найти компромисс, но школьник не желает отступать, продолжая упрямо гнуть свою линию.       — Я уже не ребёнок, если ты этого боишься. Я читал об этом, вроде ничего сложного и страшного нет, не понимаю, почему ты так ссышься. — Мнётся Ишида, попав в тупик. Он был уверен, что байкер хочет того же, но боится, и отказ даже несколько задевает его самоуверенность. — Мне казалось, что ты тоже хочешь, но я, походу, в который раз налажал и обосрался. — Он виновато наклоняет голову вниз, стыд и зарождающееся возбуждение смешались в груди липким комом.       — Я боюсь, как бы ты не пожалел об этом. Я люблю тебя и не хочу принуждать к чему-то, понимаешь? — Дайя двумя пальцами поднимает лицо парня за подбородок, с особой осторожностью целуя разорваные губы. Риск заразиться даже не посещает голову старшего.       Чужое дыхание так близко к лицу лишь больше возбуждает Киёндо. — Если это будешь ты, то мне не о чем жалеть. — Он редко позволяет себе подобные сентиментальные слова, но сейчас они являются самыми подходящими. Овада переходит к линии челюсти, Ишида сжимает руки на его плечах и закидывает голову, предоставляя больше места для поцелуев. Байкер заворажённо наблюдает, как Киёндо снимает с себя футболку, оставляя себя в одном нижнем белье. Их взгляды сталкиваются, младший начинает чувствовать себя как никогда неловко и он отводит взгляд.       — Боишься? — хитро улыбается Дайя, подтрунивая парня.       — Нет. — В противовес своим словам, его ноги начинают дрожать, когда колено старшего втискивается между ними и трётся об пах.       — А я боюсь, — байкер перестаёт давить на член Ишиды и тот с облегчением выдыхает, Овада снимает с себя штаны и скидывает их с кровати на пол, к остальной одежде, возвращаясь к Киёндо. Школьник старается сохранять невозмутимость, снимает с себя нижнее бельё, метая смущённый взгляд по всей комнате, не желая видеть самодовольную улыбку на чужом лице. Он поджимает ноги к груди и пальцем указывает на тумбочку между кроватью и рабочим столом. — Ого.. — искренне удивляется Дайя, когда находит лубрикант. Уже открытый и явно ранее использованый лубрикант. — А ты время зря не терял я смотрю.       — Заткнись.. — Шипит Киёндо, краснея ещё гуще.       — Тебя, оказывается, возможно смутить, это что-то новенькое. — Ухмыляется Овада. Младший понимает предстоящий пиздец, когда старший переводит взгляд с вещи в руке на него и обратно. — Мне помочь или сам справишься?       — Давай сюда. — Он вытягивает руку в сторону своего молодого человека. Сам же парень садится на кровать напротив, наблюдая за чужими действиями. Ишида смазывает пальцы на обеих руках, сосредотачиваясь на том, что делает, тщетно пытаясь не обращать внимание на присутствие байкера. Он разводит ноги и ведёт руку назад, надавливая двумя пальцами на отверстие. Его губы поджимаются во время проникновения и приоткрываются, когда пальцы заходят полностью. Движение вперёд назад медленные, он растягивает себя в манере ножниц, толкаясь глубже, пальцы на ногах поджимаются, а коленки дрожат и дёргаются. Глаза Дайи разбегаются от незнания, на что смотреть: на то, как глубоко заходят пальцы, как липкая от смазки ладонь трёт грудь и переходит к твёрдому члену, или на то, как розовый язык скользит меж влажных губ и глаза покрываются мокрой пеленой. — Дайя.. — от этого томного шёпота по телу старшего побежали табуны мурашек, — поцелуй меня, — Дайя поддаётся вперёд и без колебаний выполняет просьбу. Его руки гладят бёдра, шире расставляя чужие ноги. Он утыкается ему в шею и вдыхает запах тела. — Сделай уже что-нибудь, а то я сейчас кончу. — Овада кивает и снимает с себя последний элемент одежды. Ишида захлопал глазами и приоткрыл рот в изумлении. — Ты уверен, что это вообще влезет в меня? — он делает акцент на слове «это».       — У тебя в сохранённых гифках руку по плечо в жопу суют, ты до сих пор сомневаешься в способностях своей задницы?       — Блять, ну не в мою же суют! — пыхтит Киёндо с таким недовольным видом, будто его принудительно заставляют делать это и он сам всё время пытался уломать старшего на секс.       Дайя смазывает орган, разводит ягодицы для более удобного проникновения и входит одной только головкой, уже заставляя младшего шипеть и прикрывать глаза тыльной стороной ладони, но байкер кладёт их на свои плечи. Слёзы скатываются из зажмуренных глаз, выбивая Оваду из колеи. — Прости за это, — заранее извиняется байкер, резко толкнувшись во всю длину и замирая. Ишида вздрагивает всем телом и вскрикивает, с силой впивается ногтями в чужую спину и до крови кусает шею. Он быстро смаргивает влагу на ресницах, не желая показывать насколько ему больно, но сдавденные всхлипы всё же вырываются из глотки. Спустя минуты две Дайя совершает пробный толчок и стискивает зубы, когда влажные стенки до боли сжимают его член. — Ты меня кастрируешь сейчас, расслабься.       — Расслабишься тут с членом в жопе, мудила. — Хнычет Киёндо, пытаясь совладать с жжением внизу живота. Он чувствует пульсацию органа внутри, как глубоко он заходит и ему кажется, что его задница сейчас порвётся. На коже остаются неглубокие, но болезненные царапины от ногтей. Овада сжимает пальцы в кольцо вокруг члена Ишиды, гладит розовую головку большим пальцем и толкается бёдрами ещё раз, когда школьник высоко стонет, сразу подавляя свой голос рукой, прикусив её, и прогибается в спине как кот: изящно и гибко. Киёндо отчаянно просит большего, забив на то, каким сейчас его видит старший, потому что он хочет почувствовать это ещё раз. Овада самодовольно ухмыляется и покорно повторяет толчок под тем же углом, одновременно делая движение вверх вниз по члену школьника. Он слизывает стекающую по щекам солоноватую жидкость.       — В следующий раз я вылижу тебя целиком. — Шепчет Дайя, опаляя горячим дыханием горящее ухо. Ишида, не успев возразить, давится тихим стоном. Темп медленный, но для девственника вроде младшего этого достаточно, чтобы не знать, куда себя деть от переизбытка ощущений. Байкер выходит почти до конца и резко входит, попадая по простате. Киёндо скрешивает разведёные ноги на тазе Дайи, прижимая его бёдра ближе и делая проникновение глубже. Он зарывается ладонью в волосы на затылке Овады и притягивает его голову ближе, желая вовлечь в ещё один чувственный поцелуй. Мокро целоваться оказывается на удивление приятно, хоть ещё пару месяцев назад он считал обмен слюнями непозволительной мерзостью. Толчки ускоряются с каждой выкрикнутой в бреду просьбой. Младший лихорадочно зовёт Дайю и цепляется за его плечи, шею, волосы, будто он — его спасательный круг. Байкер стонет от приятной узости внутри в приоткрытые губы, любовно поглаживая руками тело школьника, возвращаясь к пульсирующему половому органу. Вдалбливание в кровать почти сводит Киёндо с ума, в сознание его оставляют нежные поцелуи, рассыпаные по лицу, его голос почти сорван от того, как громко он показывает своё удовольствие. Овада припадает губами к ключицам, оставляя на коже красные следы, правая рука скользит по мокрому, впалому животу к груди, круговыми движениями лаская чувствительные соски. Каждое действие выражает любовь и заботу, никак не пересекаясь с животными желаниями и страстью. Внизу живота накапливается напряжение, натягиваясь тугой струной, болезненно отдаваясь в области паха. От ощущений слезятся глаза, грудь тяжело вздымается, от каждого глотка воздуха лёгкие сжимает и голова кружится до пятен перед глазами. Ишида кончает с рукой старшего на своём члене, крупно вздрагивая и сгибаясь в спине с гортаным стоном. Его сперма пачкает их животы, тягучей жижей слипаясь между пальцами Дайи, который доходит до своего придела, сделав последние толчки в свой кулак, не позволив себе нагло кончить внутрь Киёндо. Они обнимаются, не обращая внимание на хлюпающие звуки семени, пачкающими их тела ещё сильнее. Если быть точнее, на эти звуки не обращает внимание только старший, младший же давит свой смех от неловкости этой ситуации, через какое-то время принимая поражение в этой схватке и ухохатывается, дрожа всем телом.       Овада влюблённо улыбается и оставляет линию поцелуев от шеи до груди, вдыхая воздух в комнате, полностью пропахшей сексом. — Не одна моя бывшая с тобой и рядом не стоит. — Делает заключение Овада. — А если не секрет, что ты делал со смазкой? Под кроватью у тебя тоже приблуды лежат?       — Под кроватью у меня только твои обдроченные фотографии. — Хрипло смеётся Ишида, игнорируя то, как боль стискивает его горло. — Ничего не подумай, ты был первым, кто покусился на неприкосновенность моего очка.       — А смазка тогда зачем?       — Ты глупый что-ли? Мокрыми ладошками удобнее представлять, что долбишь вагину. - Объяснение школьника более, чем удовлетворяет байкера и тот для чего-то кивает: — Чур, в следующий раз доминировать буду я! — улыбается он ещё шире. Дайя смотрит на него чуть ли не глазами сердечками, что делает его вид больше похожим преданного щенка.       — Замётано, принцесса. — Киёндо обхватывает щёки Овады и впивает в губы, не углубляя поцелуй, решив обойтись невесомым прикосновением. — С нас малафья ручьём течёт. Как насчёт совместного душа и спать? Только таблетки перед этим выпей, а то кто привяжет меня к кровати и трахнет до звёзд перед глазами? — Мурчит байкер, вызывая мурашки и в точности описывая все извращёные фантазии школьника.       — Звучит соблазнительно, я в деле.