saypink! — семнадцать желаний
чат: срочно нужна помощь
жожофакдипинсайд пацаны пацаны пацаны славче а? Вадим Что случилось? жожофакдипинсайд мне нужно придумать нормальные вопросы ванечке на первое свидание я хочу поиграть в пять вопросов и мне нужно что-то интересное Вадим Позвал бы Амину. Она может придумать что-то хорошее. жожофакдипинсайд вот поэтому и не позвал. ваня поймёт, что думал не я. а я хочу, чтобы было незаметно славче круто ты нас долбоёбами назвал спасибо бро жожофакдипинсайд пожалуйста бро Вадим Ну, а что тебя интересует? Серёжа откидывается на спинку кресла, перечёркивая последний ответ. Нет, всё же, там нужно использовать другое время, Серёжа почти уверен в этом, потому ставит напротив вопроса десять аккуратную большую букву С. Время уже позднее, почти час ночи, но он только недавно сел за домашнее задание, которого задали просто ужасно много. Ване-то повезло. Он сидел и учился, пока Серёжа договаривался со всеми нужными людьми для завтрашнего свидания и тратил время не на уроки вовсе. Зато теперь он точно знает, что всё пройдёт по плану, остались лишь мелочи. Английский идёт медленно, тем более, Серёжа почти не слушал тему на прошлом занятии, но завтра пятница, так что скоро он расслабится и после уже нагонит весь материал, который немного упустил. Слава и Вадя кидают варианты вопросов в чат, который он создал, когда осознал, что больше двух нормальных придумать не смог. Вообще-то, они с Ваней знали друг друга неплохо, но у них было не так много по-настоящему искренних разговоров, которые сохранились бы в памяти тёплыми осколками воспоминаний. Потому ему хотелось, чтобы таких было побольше, а от того верные вопросы казались такой важной деталью. Вадим Спроси, кто его любимый философ. жожофакдипинсайд какие нахуй философы, ваня не знает ни одного славче тогда спроси, какие книги он любил читать в детстве. детство — это самые сильные воспоминания. если ты знаешь о детстве человека, ты понимаешь его настоящее и предполагаешь будущее. жожофакдипинсайд с какого паблика вк ты спиздил эту цитату? славче сам придумал Вообще-то, это было неплохой идеей. Серёжа в детстве зачитывался Жюль Верном, мечтая тоже облететь весь мир за восемьдесят дней или побывать на подводной лодке. Раньше казалось, что это просто невероятно увлекательно, а сейчас думаешь, что хватило бы всего пары стран, но не в одиночестве; можно и не подводную лодку, а какое-то небольшое судно с уютной палубой и маленькой кабиной вполне устроит, главное с кем-то важным и замечательным рядом. Вообще-то, у Серёжи был такой человек. Помимо его родителей и Майкла — младшего брата, — у него был Ваня. Которого позвать покататься вместе на яхте очень хотелось. Которого хотелось обнять. И чуточку не отпускать. славче главное не ссы в компот, всё будет отлично!! Вадим А что ты вообще планируешь? жожофакдипинсайд ой, парни, ну, слушайте И Серёжа специально идёт в ванную. Во-первых, потому что Ваня уже спит и будить его не хочется, а, во-вторых, потому что он может проснуться и узнать, что придумал Пешков на их первое свидание. Даже про себя говорить это немного страшно и очень волнительно, но Серёже семнадцать — в этом возрасте нормально бояться таких вещей. Слава в восторге, а Вадим берёт с него обещание о том, что они будут осторожны, но, конечно, они такими не будут, потому что Ваня немного ебанутый и, на самом деле, любит всякую кринжовую штуку. Начнём с того, что они идут к Джамшуту. Джамшут — это самый успешный человек из всех, кого знает Серёжа. Он открыл свою точку, где подавал невероятно вкусную шаурму и шашлык прямо напротив школы для обеспеченных детей вечно занятых родителей, которым легче было бы отправить их в общежитие. Так вот, у детей деньги были, а желание тащиться с окраины города в центр — нет. Джамшут решил эту проблему, открыв сначала небольшую закусочную, а после перестроил это место немного, разбавил меню, поставил кальяны и закупил HQD, презервативы, смазку, сигареты и много алкоголя. Маленькая закусочная за два-три года стала точкой, которая была необходима подросткам, желающим каких-то развлечений. Знали ли об этом в администрации? Безусловно. Однако у них тут не тюрьма, ученики могут выходить за пределы, главное до десяти вернуться. Конечно, сторож Вася решил эту проблему. Схема проста и надёжна, как швейцарские часы: покупаешь у Джамшута светлое крепкое пиво и возвращайся хоть в пять утра, Вася тебе откроет ворота, а тётя Света спит давно, так что проходи, не стесняйся. Да и вообще, как человек, Джамшут был просто прелесть. Никогда не задавал лишних вопросов, всегда шёл на компромисс, развлекал их историями под фруктовый кальян (к примеру, как его отец через границу Казахстана на третьей полке плацкарта сбежал из тюрьмы в лихие девяностые). В общем, послушаешь пару таких историй — и ни в какие кафе не захочется в центр ехать, да и зачем, если тут есть через дорогу, к тому же действительно качественное. Ещё важным было то, что это место стало для Серёжи особенным из-за Вани. Тот, конечно, даже не в курсе, но ему и не следует знать. Английский даётся сложно, но парень всё же заканчивает его к двум часам, забивает на химию (серьёзно, какое ему дело до того как кетоны реагируют с гидроксидом меди, если он это никогда не будет использовать) и перед сном отправляет Ване милые картинки в инстаграме с котиками, обязательно подписывая «ты». На следующий день погода просто замечательная: температура на улице почти плюс десять, что для февраля достаточно много, солнце ярко светит на голубом чистом от облаков небе, а лёгкий ветер путает кудри Серёжи, но не слишком сильно. Рядом идёт сонный Ваня, что лениво закидывает конец шарфа на шею и зевает. Серёжа спал и то меньше, но он не может не беспокоиться о вечере, так что энергия так и распирает его. Уроки тянутся долго и скучно, помимо любимого дополнительного по японскому и английского, в котором он, к слову, делает всего пару ошибок. Хироку кивает удовлетворённо ему, говорит, что тот много старается и он гордится, и это очень приятно слышать. Серёжины родители часто говорят ему о том, что гордятся им, но когда это один из любимых преподавателей, то вдвойне в радость слышать. Кетоны, оказывается, с гидроксидом двухвалентной меди реагируют плохо, в отличие от альдегидов, которые окисляются, и Серёжа реально пытается понять, что дело чаще всего в низкой температуре и силе окислителя. На тихий вброс Славы: — Я даже не знаю, чем отличаются кетоны от альдегидов, — Серёжа смеётся так громко и искренне, что им делают замечание. Он тоже не знает. В общем, когда стрелка часов приближается к шести, Серёжа идёт к Джамшуту, надеясь, что он организовал всё так, как нужно. И почти рыдает, когда заходит внутрь. Джамшут не подвёл (Серёжа скинет ему хотя бы тысячу рублей, потому что договаривались они за спасибо). Внутри все пустые столы украшены ароматическими свечами с запахом сандала и мёда, на диванчике, где они должны сидеть, лежат два уютных фиолетовых пледа и пару подушек, а сам Джамшут надел чёрный костюм и белую выглаженную рубашку. — Вау… это так красиво, — честно говорит Серёжа, проходя внутрь и разглядывая убранство. Так как на улице уже почти темно, а жалюзи закрыты, создаётся приятный полумрак; из колонок звучит какая-то тихая и ненавязчивая мелодия, и хоть Серёжа не узнаёт исполнителя, ему нравится. — Старался для тебя, брат, — по-дружески обняв его одной рукой, говорит мужчина. Он выглядит таким довольным и счастливым, продолжая: — Первое свидание — это всегда волнительно. Я так рад, что ты выбрал моё заведение, чтобы его тут провести! — и его слова кажутся искренними, потому что он не сдерживается, улыбаясь широко и до морщинок вокруг глаз, а после выдаёт спокойно: — Тем более, Ванёк — нормальный ровный пацан. Счастлив за то, что он, наконец, понял твою зацикленность на нём! И это трогает, потому что Серёжа не говорил, кого он сюда приведёт, но, кажется, он всегда был немного очевидным. — И ты не против таких отношений? — Брат, отношения от пола их участников не зависят, только от согласия, — с какой-то затаённой грустью отвечает ему Джамшут, и это не звучит, как цитата из паблика; это звучит как фраза человека, который перестал жить стереотипами и с уверенностью и спокойствием движется навстречу чему-то новому. Серёжа заказывает кальян и бутылку какого-то красного полусладкого, хотя сам он предпочитает пить виски или текилу, но они выглядят совсем неподходящими для свидания. Ваня приходит минут на пять позже, и он на пару секунд застывает в дверях, разглядывая помещение и удивляясь. Потом, конечно, проходит внутрь, смотрит удивлённо на Серёжу, спрашивая: — Это ты всё сделал? И ему не хочется врать, но — Конечно, для тебя старался, — вырывается быстрее, чем Пешков успевает подумать. Джамшут приносит кальян (тропические фрукты со льдом — ванин любимый), раскуривает его и передаёт трубку Серёже. Сладковатый дым приятно бьёт в голову, а холод лишь добавляет определённого шарма, и Серёжа уверенно кивает, пока мужчина разливает по бокалам вино. Ваня говорит как-то тихо и неуверенно: — Я думал, мы бахнем пивка и поедим шаурму… На что ему отвечает владелец: — Кинг сайз, без картошки и побольше соуса? Ваня кивает. Окей. Ваня заказал шаурму на их первом свидании. Серёже срочно нужно написать Славе, подбиравшему блюда, которые мог бы сделать Джамшут, потому что друг точно охуеет с этого. Кажется, до Вани только сейчас начинает доходить, что это не просто дружеские посиделки; как Пешков предполагал, тот не понял намёка. И пока Серёжа тут выряжался в чёрную рубашку и укороченные джинсы в цвет, Ваня надел обычную серую кофту на замке, белую футболку и какие-то спортивные штаны. — Давай выпьем, — говорит Пешков. — Да, давай, — поспешно соглашается Ваня, залпом осушая весь бокал вина. То, что вино пьют не так, доходит чуть позже, когда он смущается очень сильно, прикрывая ладонью лицо. Джамшут подходит и наливает ещё раз, выглядывая из кухни. — Будешь кальян? — спрашивает Серёжа, потому что Ваня спортсмен и старается беречь здоровье. — Конечно, — но, кажется, в сегодняшних планах пункта о здоровье нет. — Давай поиграем в пять вопросов? — выпаливает Серёжа, когда Бессмертных делает тягу. Ваня выдыхает дым кольцами (это очень красиво), внимательно следит за тем, как тот рассеивается, и лишь после переводит взгляд на Серёжу. — Давай. Кто начинает? — Маленькое уточнение! Перед тем, как ответить, ты должен выпить, — это правило предложил ему Вадя, чтобы они быстро избавились от неловкости и смогли общаться как обычно. — Хорошо. — Тогда я начну. Кто был твоим любимым писателем в детстве? — Слава заслуживает всего в этом мире. Ваня задумывается, отпивает немного вина, а взгляд становится рассеянным. Он перебирает сотни прочитанных историй, выбирая те, что читал когда-то давно, а после, выбрав, медленно отвечает: — Это банально, но Роулинг, — и он улыбается, продолжая, — я помню, как ждал, когда мама купит мне последнюю часть. Мне было лет восемь, что ли, и я прочел целую книгу за пару дней, что довольно быстро для ребёнка. Я не смотрел специально фильмы, чтобы себе ничего не проспойлерить, но помню, как в день, когда мне должны были купить «Дары смерти», одноклассник сказал мне, что плакал на смерти Снейпа, а я не знал, что он умрёт. Я так злился, что неделю не притрагивался к той книге, — он смеётся, и Серёжа впитывает этот прекрасный смех, наслаждаясь. — Потом, конечно, прочитал, и рыдал ужасно, мама успокаивала меня долго, — он хмурится несильно, будто какое-то неприятное воспоминание случайно цепляется за такие хорошие, но быстро одёргивает себя, делает затяжку кальяном, а потом продолжает. — Кем ты хотел стать в детстве и кем хочешь сейчас? — Ветеринаром, мне нравились животные. Знаешь, Ганди когда-то сказал что-то похожее на «о нации можно судить по тому, как она относится к животным», я точно не помню, если честно. Я хотел о них заботиться, — Серёжа напрягается, вспоминая так понравившуюся когда-то фразу, но он не Вадя и не запоминает цитаты хорошо. — Сейчас думаю заниматься языками. Мне нравится японский, даже несмотря на то, что там вся письменность иероглифами. — Я всегда удивлялся, что ты запоминаешь их, — признаётся Ваня, немного смущаясь, — о, ты не выпил. — Точно, — вино приятно согревает внутри, так что Пешков улыбается легко и дополняет ответ: — но это и правда несложно, если есть мотивация. Какие вещи заставляют тебя плакать? На этот раз Ваня думает дольше, но всё равно отпивает (его бокал оказывается пустым) и отвечает: — Жестокое обращение с животными, смертельные болезни и… не знаю, ты будешь смеяться, но я всегда плачу, когда смотрю серии со смертью Минато и Кушины в Наруто. Наверное, потеря людей. — Я тоже плачу. Ваня смотрит удивлённо, пока Джамшут ставит перед ними тарелки с шаурмой и доливает по бокалам вино. В бутылке остаётся на один раз для них двоих, но это и не важно, вечер и ночь длинные. — Не знал, что тебя это трогает, — он поправляет русые волосы, смотрит в пол пару секунд, а после просит: — Расскажи о самом ярком воспоминании. Серёжа задумывается. Первое пришедшее на ум — когда он, Ваня и Коля залезли на чердак у дедушки Коли на даче, перебирали старые фотографии молодости владельцев дома, детские игрушки, пыльные и немного протёртые, пластинки для магнитофонов и кассеты. Целый чердак воспоминаний, чья-то жизнь в десятке альбомов, подписи карандашом аккуратные (сделанные ещё бабушкой Коли, которую Серёжа не знал) и тёплый взгляд Вани, слёзы в уголках глаз на «Я и любимый уже муж, Сочи, 1978». Но не это самое яркое. — Мы с родителями и Майклом поехали на море, было очень много людей на набережной, и я засмотрелся на доски для скейта, потому что посмотрел «Короли Догтауна» и захотел стать скейтбордистом. Я отстал и потерялся. Мне лет девять, я один в другом городе, понятия не имею, что делать, подхожу к какому-то парню, который выбирал доску, держа в руках свою, и спрашиваю у него: «А ты олли делать умеешь?» — Ваня смеётся, откидывая назад голову. — Серьёзно. Я впервые увидел парня с доской, мне было искренне интересно. И этот парень мне минут пять рассказывал, как делать олли, причём он делал его отлично, я так смог только через полтора месяца. Когда мама в панике вернулась за мной, она увидела, что я не могу отлипнуть от досок, и купила мне одну, с изображением пламени, потому что тот парень сказал, что я как маленький огонёк, который нужно разжечь, и он будет согревать всех. До сих пор помню его слова. Серёжа откидывается на диванчик, кутаясь в плед и забирая себе трубку кальяна. Джамшут сегодня великолепен: шаурма очень вкусная, он не удержался и пару раз откусил её, пока рассказывал. — Представляю реакцию твоих родителей. Они думают, что их сына кто-то похитил или ещё что похуже, а он просто смотрит на то, как какой-то парень делает олли. Это и правда забавно: мама тогда испугалась очень, на голове у папы появилось на два седых волоса больше, а Майкл подошёл к нему, крепко обнимая, и сказал: — Я больше не буду разбрасывать игрушки, только не уходи, ладно? — ему тогда было пять, и он правда после этого всегда игрушки собирал по местам в их комнате, пока они не сделали ремонт и Серёжа не переехал в свою. — Ладно, тогда я. Какие три черты тебе нравятся во мне больше всего? На этом вопросе Ваня смущается, что видно даже в полумраке свечей и зажженного небольшого фонарика на стене. Парень чешет голову, допивает из бокала вино и неловко отвечает: — Если из внешности, то твои волосы. Они очень мягкие и приятные. Глаза твои нравятся. Знаешь, они золотом отдают на солнце. И ты тёплый всегда. Это тоже хорошо, — и Серёжа ловит себя на том, что улыбается как влюблённый придурок. Ваня такой милый и красивый, даже с испачканными в соусе губами и серой домашней кофте. Даже с растрёпанными волосами и пунцовыми от смущения и алкоголя щеками. Любой. — Из характера… ты никогда не унываешь, очень усидчивый, если тебе это действительно нужно, и у тебя тупые подкаты, но они мне иногда нравятся. — Я догадывался! — смеётся Серёжа. — Погоди, я задаю тебе тот же вопрос. Мне интересно! — Ох, хорошо, — и Серёжа уже немного пьян. Мыслей так много в голове и хочется сказать что-то лишнее, но он не хочет спугнуть Ваню, так что приходится допить свой бокал и сказать что-то не такое очевидное: — Мне нравится родинка на твоей щеке, цвет твоих глаз, потому что я никогда не могу понять точно, какой он, и это интригует, и твои руки. Они красивые, — на этой фразе Ваня громко вздыхает и подаётся вперёд, прислушиваясь, — Ты очень добрый и эмоциональный, хоть и хочешь казаться спокойным. И ты умеешь поддерживать, что я считаю крутым качеством. О! Ты отлично понимаешь физику, а я не понимаю ничего в ней! — Ваня смеётся тихо, но не прикрывается ладонью, что, вообще-то, многое значит. — Было три? — Да, было. Они курят ещё какое-то время в тишине, но та не напрягает, а лишь обволакивает и расслабляет. Джамшут приносит им ещё две бутылки вина, говорит, что уходит, потому что не хочет им мешать, а ключи от входной двери отдаёт Серёже, прося, чтобы тот утром отдал их. Джамшут прекрасный и его доверие значит многое, ведь если бы не он, не получилось бы организовать всё это. — Кто сейчас задаёт? — спрашивает Пешков, когда они начинают бутылку белого сухого. — Ты, — говорит Ваня, кутаясь. — Иди ко мне, — откидывает свой плед Серёжа. Ваня встаёт уверенно и ровно, обходит стол и садится рядом, прижимаясь к парню. Его голова оказывается на плече Серёжи, и оба чувствуют себя достаточно комфортно. — Если бы ты выбрал одну страну, в которую хотел поехать в ближайшее время, какая это была бы? — Британия. Знаешь, хочу в Лондон, чтобы посмотреть на двухэтажные автобусы и Букингемский дворец, прокатиться на London Eye и на фоне Тауэрского моста записать видео под «London bridge is falling down». — Это красиво, — а в голове картинка английского завтрака в каком-то уютном кафе, длинные плащи и чёрные зонтики, потому что в Лондоне дождливо и туманно, вымощенные дорожки в парке и вид на город с колеса обозрения. И в каждой картинке — Ваня рядом. — Да. Ох, не знаю, что спросить… Я отойду, погоди, — он уходит на пару минут, пока Серёжа пишет в чат парням. жожофакдипинсайд пацаны я хочу увезти его в лондон это пиздец Вадим На весенних каникулах можете, у меня тётя знает, где взять билеты хорошие. славче он хотел в лондон — я увёз его в лондон. жожофакдипинсайд реально по факту славче как всё проходит? жожофакдипинсайд пиздато!!! Ваня возвращается, так что Серёжа не успевает прочитать ответы от парней, потому что у него нет никакого желания сидеть в интернете, когда тот под боком, закутанный в фиолетовый плед, прижимается к нему. — Я придумал. С каким известным человеком ты бы пошёл на ужин? Неважно, жив он или мёртв. — Томас Эдисон. Он действительно сделал многое, к тому же, это он придумал говорить слово «алло» в начале телефонного диалога, представляешь? Из-за него мы сейчас так начинаем звонок, — белое вино по вкусу отличалось, конечно, но Серёже уже всё равно. Он немного пьян и много влюблён (уже давно). — Воу, я не знал… — Ваня удивляется искренне, голову поднимает и расфокусировано смотрит на него. Его взгляд падает на губы Серёжи, и Пешков уже ждёт поцелуя, чувствуя, как пересыхает во рту, а снизу поднимается эйфория, затапливая каждую клеточку в теле, но Ваня не целует его, нет. Он разворачивается и тянется к трубке кальяна, затягиваясь. Серёжа чувствует разочарование. Звучит так сопливо, но поцелуи, которые так и не произошли, по вкусу похожи на горечь. — Так, пятый вопрос. Не хочешь пойти потом в другое место? У меня есть кое-что с собой, что тебе понравится. — Конечно. И я не придумаю пятый вопрос, так что давай просто выпьем. Они допивают вторую бутылку и забирают с собой третью. Вино развязывает язык и добавляет лёгкости, всё происходящее воспринимается веселее и проще. Касаний становится больше, а взгляды, которые кидает на него Ваня, тяжёлые и желанные, внимательные, и он так часто смотрит на его губы, что Серёже хочется сорваться первым, но… Это похоже на игру. Кто из них первый сдастся и падёт, как тот самый лондонский мост из песни. Они выходят, когда на улице уже совсем темно, а на часах почти десять вечера. Холодный воздух немного отрезвляет, но в портфеле Серёжи лежит так и не начатая бутылка вина и штопор, взятый из кухни, и ночь только начинается, полная тайн и непроизнесённых признаний. Серёжа берёт Ваню за руку. Его ладонь тёплая и приятная, и она идеально подходит Серёжиной.