The Tiger and its Skin | Тигр и его шкура

Чжоу Цзышу пожалел о том, что позволил принцессе Цзинъань уговорить их всех незаметно переехать в имение генерала Юаня. Объективно так действительно было удобнее: не было никакой реальной причины для цитяньских курьеров бездельничать на постоялом дворе неделями, не берясь за новую работу. Первоначально Чжоу Цзышу планировал арендовать дом или продолжать тихо переезжать из одной гостиницы в другую, но это соглашение было безопаснее. Лу Шэнь обосновался в ямене, но притворился, что завязал достаточно дружеские отношения с Юань Чэнфэном, чтобы его время от времени приглашали отобедать в имении. Однако на самом деле это означало, что его втягивали в «тренировки» с генералом Юанем или его сыновьями, на что тратилась большая часть дня, затем остаток времени ему приходилось бегать туда-сюда, пытаясь отследить местонахождение Чжао Цзина, а по ночам время от времени ходить в рейды. Несмотря на то, что он переродился в свою более молодую версию, истощение постепенно брало своё. Вэнь Кэсин не проявлял сочувствия. – Ванъе должен больше делегировать, – вот всё, что он сказал, свернувшись калачиком на диване у окна и с удовольствием читая один из романов об уся из коллекции Юань Чэнфэна. Из-за очевидного презрения генерала Юаня к «бесчестной тактике» и «развращению молодых талантливых целителей» Вэнь Кэсин нечасто присоединялся к облавам – если только убежище не было слишком большим, чтобы с ним справиться. – Я чувствую, что мой Ванфэй прекратил попытки добиться меня, – пожаловался Чжоу Цзышу, вытянувшись на диване вплотную к Вэнь Кэсину и взглянув на книгу. – Это произведение гораздо приятнее для глаз, чем я? – Почему такой большой мужчина, как ты, ведёт себя как ребёнок? – Ты немного выше меня и при этом часто ведёшь себя как ребёнок, – Чжоу Цзышу пробежал глазами страницу и застыл. – ...что ты читаешь? – Разве двойное совершенствование не является распространённым явлением в уся? – Вэнь Кэсин нахально ухмыльнулся Чжоу Цзышу. – Разумеется, Ванъе читал такие книги, не так ли? – ...а ты разве не одолжил это у Юань Чэнфэна? – Мм, у него целая библиотека романов об уся, – когда Чжоу Цзышу с приглушённым стоном прижался лицом к плечу Вэнь Кэсина, тот сказал: – Однако в этих историях присутствует одна вещь, которая всегда мешает мне погрузиться в сюжет. Почему все авторы так одержимы тем, чтобы их персонажей рвало кровью? Это какая-то аллегория? – ...значит, это неверно с медицинской точки зрения? Вэнь Кэсин перевёл на Чжоу Цзышу недовольный взгляд. – Конечно, нет! Неудивительно, что мой отец так ненавидит эти книги. Если кто-то разозлился настолько, что начал плеваться кровью, то у него, вероятно, обострилась язва. Или у него рак. Или желудочное воспаление. Если рвотная масса чёрная, то, скорее всего, это из-за постоянного кровотечения в верхнем отделе желудочно-кишечного тракта. Чжоу Цзышу попытался ещё раз изменить своё мировоззрение. – О... – Ты выглядишь разочарованным. Что ж, не каждая идея в этих произведениях ошибочна. Секс вполне может быть естественной формой тренировок, поэтому «двойное совершенствование» может быть полезным и в реальности. Хочешь попробовать? – спросил Вэнь Кэсин с манящей улыбкой. Чжоу Цзышу слегка поёрзал на диване, но проигнорировал предложение. – Если хочешь потренироваться, то тебе стоит отправиться на площадку и выучить несколько боевых приёмов, – мысль казалась всё более привлекательной. – Хотя бы для самообороны. – Это слишком долгий путь. Было бы лучше для меня попытаться изготовить какое-нибудь из этих секретных орудий и применить к нему яд. – Ты можешь сделать такое? – заинтересованно спросил Чжоу Цзышу. Кузнецы, работавшие на северо-западной границе, занимались лишь ремонтом и изготовлением простого оружия. Что-то более сложное, например, арбалеты, могли изготавливать только императорские оружейники – способ, которым император в обоих известных ему мирах сохранял определённую степень контроля и власти. – У отца есть друг-отшельник, который делает для нас специализированное хирургическое оборудование. Технически он не кузнец, а скорее алхимик, но интересуется всем понемногу. – Разве твой отец не ненавидит алхимию? – Он ненавидит поддельные лекарства и мошенников. Он не ненавидит алхимию в целом – без алхимии откуда бы мы взяли такие вещи, как фейерверк? Или пилюли, которые могут очищать воду? Тем не менее, – размышлял Вэнь Кэсин, – когда отец впервые встретил этого друга, причиной действительно было недопонимание. Когда отец был моложе, он любил разыскивать известных алхимиков и пытаться «убедить» их начать новую жизнь и перестать «обманывать людей». Полагаю, в тот раз он столкнулся с достойными аргументами оппонента. В конце концов, они стали друзьями. – Как зовут этого старшего? – спросил Чжоу Цзышу, забавляясь воображением того, как мягкий, вежливый Вэнь Жуюй гоняется за случайными незнакомцами, чтобы поспорить с ними. – Жун Чанцин... Ванъе? – спросил Вэнь Кэсин, испугавшись, когда Чжоу Цзышу подавился воздухом и начал кашлять. – Твой отец... дружит с Жун Чанцином? Не с Жун Сюанем? – Отец никогда не упоминал при мне никого по имени Жун Сюань, – ответил Вэнь Кэсин, сбитый с толку внезапным интересом Чжоу Цзышу. – ...а что насчёт Е Байи? – колеблясь, поинтересовался Чжоу Цзышу. – О, он хороший друг Жун Чанцина, даосский монах. Отец упоминал его однажды. Думаю, Е Байи и Жун Чанцин живут вместе на горе Чанмин. – Как считаешь, они не откажутся сделать мне одолжение? – спросил Чжоу Цзышу прежде, чем успел подумать. Он скучал по своему гибкому мечу... хотя, учитывая обстоятельства, его, вероятно, не существовало в этом мире. Что более важно, был ли Е Байи по-прежнему праведным Бессмертным Мечом? Возможно ли, что существовала какая-то часть того мира, с которым Чжоу Цзышу был более знаком? – Не знаю. Я мог бы попросить отца послать им весточку и спросить. – Возможно, если твоя матушка даст мне рекомендательное письмо... – пробормотал Чжоу Цзышу. Он всегда доверял своим инстинктам. – Ты хочешь поехать сам? Гора Чанмин находится как минимум в неделе пути отсюда, и пути нелёгкого, – озадаченно заметил Вэнь Кэсин. – Чтобы просто поговорить с алхимиком и даосским монахом? – Мне кое-что нужно, но моя плохая репутация опережает меня. Если я хочу убедить людей, которые меня не знают, помочь мне, то я должен пойти один. Вэнь Кэсин нахмурился. – Я поговорю с мамой. Зная Гу Мяомяо, это грозило неминуемыми проблемами в будущем. – Попробуй отговорить её от поездки. – Ей это не понадобится. Если ты поедешь – я поеду с тобой. – Не думаю, что ты справишься, – Чжоу Цзышу не собирался надолго покидать Сюаньчэн, что подразумевало изматывающую поездку верхом на гору Чанмин. – Я не настолько мягкотелый, – возразил Вэнь Кэсин, глядя на Чжоу Цзышу. – И ты не стал бы терпеть рядом с собой подобных людей. – Я не... – Чжоу Цзышу умолк. Это было правдой – по крайней мере, вначале. Если бы Вэнь Кэсин не был таким чудовищно сильным, каким он был, Чжоу Цзышу не взглянул бы на него дважды, не говоря уже о том, чтобы позволить ему преследовать себя вверх и вниз по Цзянху. Чжоу Цзышу хотел бы видеть своим партнёром кого-то, кто мог бы уравновешивать его – кого-то, кто мог бы стоять рядом с ним, не дрогнув, даже если бы это было против всего остального мира. Не кого-то, с кем ему пришлось бы нянчиться. Чжоу Цзышу всегда презирал людей, которые ожидали, что их партнёры изменят себя в соответствии с их пожеланиями. Люди не были бессознательной глиной, которую нужно было лепить только для того, чтобы угодить другим. Тем не менее, прежде чем он успел сказать это Вэнь Кэсину, он уловил стальной блеск в глазах молодого человека, который показался ему таким знакомым... Вэнь Кэсин не менял себя, чтобы угодить Чжоу Цзышу. Он просто избавлялся от всего, что было в нём мягкого, чтобы участвовать как равный в имперской игре – как тот, кто может стать достаточно сильным, чтобы управлять последствиями своих собственных поступков. – Что ж, если ты уверен, – уступил Чжоу Цзышу. Вэнь Кэсин удовлетворённо улыбнулся и вернул своё внимание книге.

#

Чжоу Цзышу оставил все дела в городе Лу Шэню и генералу Юаню, взял рекомендательное письмо от Гу Мяомяо и позаимствовал пару быстрых лошадей из имения генерала. Чтобы избежать подозрений, они снова надели цитяньскую форму. К их досаде, это означало, что им пришлось иметь дело со случайными предприимчивыми разбойниками. – Это слишком бросается в глаза, – сказал Вэнь Кэсин, когда Чжоу Цзышу оттащил тела группы бандитов, напавших на них в последний раз, с главной дороги и бросил их в кусты. Он сидел на своём коне, держал поводья скакуна Чжоу Цзышу и щёлкал семена дыни. – Что именно? – Чжоу Цзышу завернул своё вычищенное копьё в ткань и вновь прикрепил его к седлу. К счастью, лошади генерала Юаня были выведены для сражений, и их было не так легко напугать. – Разъезжать в курьерской форме на быстрых лошадях. Обычные разбойники, увидев, что у нас нет груза, будут избегать нас, но те, кто состоит в сговоре с чиновниками, попытаются преградить нам путь. – Знаю. По моей просьбе Лу Юй проследит за перемещениями тех, кто сумел сбежать. – Тоже часть твоего плана? – спросил Вэнь Кэсин, расправившись с очередным семечком. – Богомол преследует цикаду, не подозревая, что за ним притаился чиж. – Я не планировал внезапной поездки на гору Чанмин, когда покидал столицу, но я стараюсь ничего не делать в убыток, – Чжоу Цзышу снова вскочил на лошадь, притворно несчастно взглянув на горсть семян в ладони Вэнь Кэсина. – Наслаждаешься шоу? – Оно начинает терять свою новизну, – ответил Вэнь Кэсин, однако он улыбнулся, не обращая внимания на запах крови, исходящий от одежды Чжоу Цзышу, когда наклонился, чтобы чмокнуть его в щеку. – Что? – спросил он, заметив, что Чжоу Цзышу смотрит на него изучающим взглядом. – Ты слишком спокойно реагируешь на смерть, – Чжоу Цзышу заметил это во время первого рейда, в котором участвовал Вэнь Кэсин. Шагая между трупами, безразличный к скользкой от крови траве, его супруг был так же спокоен, как Чжоу Цзышу и генерал Юань. Юань Чэнфэн слегка побледнел, Юань Чэнъюнь отводил взгляд от худшего, а некоторых из молодых солдат дома генерала Юаня, не являвшихся ветеранами, стошнило в кустах возле бандитского укрытия. – Я впервые увидел труп, когда мне было восемь лет, – поделился Вэнь Кэсин, съев ещё одно семя дыни. – Это было вскрытие, на котором я ассистировал своему отцу. С тех пор я видел тела утонувших детей в императорском дворце, служанок младше моей сестры, забитых до смерти за разбитую чашу, целые поля тел, оставленных раздуваться под лучами солнца после смерти от чумы. Смерть для меня ничто. – Ты совсем не подходишь для того, чтобы быть целителем, – заметил Чжоу Цзышу. – Разве твоё сердце не должно болеть за меня или что-то в этом роде? – Вэнь Кэсин улыбнулся; даже смягчённая возрастом, его красивая улыбка была острой, словно заточенное лезвие. – Почему? Ты нравишься мне таким, какой есть, – Чжоу Цзышу сжал коленями бока лошади, побуждая её двигаться вперёд.

#

Цзин Бэйюань удивлённо опустил пиалу с чаем, которую успел поднести ко рту. – Что? Цзюнь-ван внезапно покинул Сюаньчэн? – Отвечаю Ванъе: да. Он взял с собой своего Ванфэя, и они оба уехали на быстрых лошадях. Прошло два дня с тех пор, как он покинул город, – мальчику, уважительно преклонившему колени перед Наньнин-ваном, было не больше тринадцати лет; он сверкал глазами из-под спутанных волос, ниспадавших на его запылённое лицо, и был одет как попрошайка. – Ну же, вставай, – сказал Цзин Бэйюань, жестом велев Пин Аню принести мальчику еды. – Что-нибудь ещё? – Солдаты Лейти провели зачистку ещё двух разбойничьих лагерей в окрестностях города Сюаньчэн и перевала Цзин с помощью солдат генерала Юаня. Говорят, что в одном убежище они оставили тела сложенными в кучу, а в другом – обезглавили. Кроме того, между лагерями бандитов начались конфликты – каждый обвиняет другого в сотрудничестве с их новым врагом, ссылаясь в качестве доказательства на определённые костяные амулеты, найденные в других лагерях. Жители горных деревень также распространяют слухи о том, что обиженные души мстят злодеям, этим ещё больше разжигая страх. Жестокость Цзюнь-вана... Цзин Бэйюань провёл ладонью по лицу. Улыбчивый молодой человек, недавно встретившийся с ним в Летнем Павильоне, поразил его своей изящной харизмой, так отличавшейся от образа холодного и безжалостного мальчика, которого Цзин Бэйюань помнил из своего детства. Что, если он просчитался? Возможно, Цзюнь-ван всё же не изменился с возрастом, а лишь научился скрывать свою истинную натуру. – В одном из лагерей на момент облавы ещё находились пленники. Генерал Юань распорядился вернуть их в свои деревни. Слухи о благодетельности генерала распространились по всей провинции. – Так быстро? – пробормотал Цзин Бэйюань. В его книге советов по вопросу Северо-Запада была затронута проблема торговли людьми, но он рекомендовал решить её сдержанно, с осторожностью выявляя истинных виновников и добиваясь признания заслуг. Только Цзюнь-ван мог так эффективно распространять подобные слухи – это было не в характере генерала Юаня. – Есть новости из Бэйчэня? – спросил Цзин Бэйюань. Граница была далеко, а его сеть попрошаек всё ещё находилась в зачаточном состоянии. – Гэше Урму придерживается своего обычного распорядка, но количество племён, собравшихся для подготовки к Весеннему рынку в этом году, похоже, больше, чем обычно. Цзин Бэйюань недовольно хмыкнул себе под нос. В рукописях планов – настоящих, которые передал ему Чжоу Цзышу – все заметки были привязаны к графику от пяти до шести месяцев, как если бы он ожидал, что ближе к концу этого периода случится что-то, что изменит правила игры. Должно быть, это было связано с Гэше Урму, которого, по слухам, вскоре назовут хунтайджи. – Продолжай следить за ним, но тихо. – Да, Ванъе. – Хорошая работа, – Цзин Бэйюань передал ему мешочек с двумя таэлями серебра. – Твой бонус. О, и ещё кое-что, – добавил он, когда мальчик с радостной улыбкой взял мешочек. – Хань Ин, у тебя есть какие-нибудь идеи о том, почему Цзюнь-ван ищет тебя? В одно мгновение улыбка ребёнка скомкалась, а в выражении его лица мелькнул страх. – Отвечаю Ванъе: не имею ни малейшего понятия. Этот простолюдин родился от проститутки, а кто является отцом – неизвестно. Цзюнь-ван совершенно точно не мог быть его отцом – на момент зачатия этого мальчика ему, вероятно, было около восьми лет. Помимо этого, предыдущий Цзюнь-ван, как известно, не посещал публичные дома – он всю жизнь любил лишь одну жену и даже не брал в дом наложниц. – Будь осторожен, – обеспокоенно предупредил Цзин Бэйюань. – Хочешь, я переведу тебя в другое место? – Отвечаю Ванъе: этот простолюдин не хотел бы этого. Ванъе – спаситель и благодетель этого простолюдина и остальных. Я поклялся пройти через огонь и воду ради... – Хорошо, хорошо, – прервал его Цзин Бэйюань, слегка смутившись. Хань Ин был смышлёным ребёнком, но его энтузиазм иногда бывал... чрезмерным. Пин Ань увел мальчика из ивового сада, но почти сразу вернулся с взволнованным выражением лица. – Ванъе... Цзинь-ван пришёл увидеться с вами. – Что? Прямо сейчас? – потрясённо отозвался Цзин Бэйюань. – Но принц не присылал предупреждения... – он замолчал, когда знакомая фигура ступила в окружённый стеной сад, преследуемая протестующими слугами. Привлекательный и высокий, Хэлянь И не излучал властную, беспощадную ауру своего кузена – вместо этого он всегда одевался и подавал себя как доброжелательный принц, охотно идущий навстречу окружающим. Цзин Бэйюань, конечно же, знал правду. Знал с детства. Когда Цзин Бэйюань был ещё мальчиком, он ловил каждое слово Хэлянь И, радуясь любому знаку его внимания, но мало-помалу этот человек всё сильнее ранил его сердце. По сравнению с Цзюнь-ваном, лишённому реальной власти особняку Наньнин-вана нечего было предложить. Хэлянь И был терпелив и добр к нему, но всякий раз, когда Цзюнь-ван подшучивал над Цзин Бэйюанем или отбирал у него вещи, Хэлянь И неизменно вставал на сторону своего кузена. Цзин Бэйюань решил отказаться не только от Хэлянь И, но и от дворцовой борьбы в целом. Если это могло сделать даже детей такими расчётливыми, то каким тогда стал бы Цзинь-ван, повзрослев? Цзин Бэйюань начал вести себя как избалованный ребёнок перед императором Хэлянь Пэем, чтобы вынудить всех трёх принцев презирать его. Затем он отошёл от светских мероприятий, якобы прожигая жизнь в роли праздного князя – выпивая и обедая в обществе колоритных людей, безрассудно шатаясь по столице. Однако в отсутствие военной силы преимуществом становилась информация. Если Цзин Бэйюань хотел когда-нибудь благополучно покинуть это уродливое змеиное гнездо, в первую очередь он должен был всё знать и всё видеть. Когда он встал, чтобы поприветствовать Хэлянь И, Цзин Бэйюань прекрасно понимал, насколько натянутой была его улыбка. На первый взгляд Цзинь-ван мог показаться самым слабым из принцев, – без поддержки Цзюнь-вана, – но у него была притягательная аура, подавляющая сила личности, которой недоставало даже высокомерному Хэлянь Чжао. – Бэйюань, – мягко сказал Хэлянь И, глядя на него. – Прошло много времени. – Вы пришли без предупреждения. У меня нет особых закусок, которыми я мог бы вас угостить. Хэлянь И криво улыбнулся, присев под раскидистой ивой и наблюдая, как Цзин Бэйюань жестом просит Пин Аня принести чай и закуски. Когда Цзин Бэйюань сел, он сказал: – Ты всё ещё так сдержан со мной. Прежде чем Цзин Бэйюань успел отпустить какую-нибудь бойкую шутку, Хэлянь И достал из рукава стопку знакомых рукописей и положил её на стол рядом с ними. Тактические советы Цзин Бэйюаня относительно ситуации на Северо-Западе, в общих чертах обрисовывающие стратегию на следующие пять месяцев. Выражение лица Цзин Бэйюаня похолодело и стало пустым. – Могу ли я узнать причину сегодняшнего визита Вашего Высочества? – Я всегда думал, что ты ненавидишь Цзюнь-вана, – заметил Хэлянь И ленивым тоном. – Для ненависти требуется слишком много энергии. Я никого в этом мире не ненавижу. – Правда? – что-то странное мелькнуло в глазах Хэлянь И, когда он взглянул на Цзин Бэйюаня – вечно нечитаемое, непредсказуемое. Самый опасный из трёх принцев, и всё же лучший кандидат на трон. Только безжалостный, умный и непредсказуемый император мог доминировать при дворе и обеспечивать порядок на обширных территориях страны. Люди любили называть императора настоящим драконом, и в случае с Цзинь-ваном Цзин Бэйюань мог понять почему. Рядом с Хэлянь И он всегда чувствовал себя так, словно находился в присутствии опасного зверя, огромного и смертоносного, прекрасного и недосягаемого. – Цзинь-ван предпочёл бы, чтобы я ненавидел Цзюнь-вана? – парировал Цзин Бэйюань. Хэлянь И усмехнулся. Он хранил молчание, когда Пин Ань приблизился к ним с чаем и закусками, праздно любуясь садом, пока Цзин Бэйюань не отослал слуг. – Я всегда хотел лишь защитить тебя, – сказал Хэлянь И, когда Цзин Бэйюань наполнил их пиалы чаем. Цзин Бэйюань прикусил щеку, чтобы проглотить усмешку. – Благодарю Ваше Высочество за заботу. Хэлянь И проигнорировал его ледяной тон. – Поскольку официально ты не присоединился к какой-либо фракции и, кажется, не привлёк к себе особого внимания какой-либо стороны, другие принцы не озаботят себя тем, чтобы досаждать тебе. Ты мог бы жить как принцесса Цзинъань – в комфорте и безвестности. – Ваше Высочество, должно быть, шутит. Разве вы не видели, как принцессу Цзинъань чуть не выдали замуж за того, кто больше заплатит? – с возрастом Хэлянь Пэй подвергся той же болезни разума, которая, подобно ему, поразила многих императоров, слабых и сильных, – всё более отчаянным попыткам удержать власть. Стравливанию своих детей и родственников друг с другом в постоянном стремлении укрепить своё собственное положение. – Цзюнь-ван положил этому конец, не так ли? – Хэлянь И отпил чай из своей пиалы. – Тебе не кажется, что он изменился в последнее время? – Откуда мне знать? – Цзин Бэйюань потягивал чай, хмуро глядя на Хэлянь И. – Я не общался с ним больше десяти лет. – От моего внимания не ускользнул тот факт, что у Наньнин-вана есть специфическая сеть из глаз и ушей, разбросанных по всей стране. Разве не ты – истинный глава так называемого «клана Бездомных»? Организации, которая раньше существовала только в книгах. Состоящей из людей самых разных возрастов – быть может, даже таких юных, как тот мальчик, которого я встретил по дороге сюда. По спине Цзин Бэйюаня пробежал холодок, но он легко рассмеялся. – Этот ребёнок – всего лишь один из тех бродяг, которых я кормлю в свободное время для развлечения. Я – глава клана? Каких боевых искусств? – Я слышал, что клан Бездомных считает своим делом всё знать и всё видеть. Бо́льшую часть своих доходов они зарабатывают информационным посредничеством и, похоже, их резиденция и хозяин остаются неизвестными. Цзюнь-ван презирает подобное и однажды признался мне наедине, что такая организация слишком опасна и что, если её нельзя обратить на нашу сторону, то её следует уничтожить. Холодный пот скользнул по спине Цзин Бэйюаня. – Что ж, видя, что Цзюнь-ван сделал со всеми женихами принцессы Цзинъань, полагаю, этому клану стоит волноваться. – Цзюнь-ван никогда не принимал никаких советов, как справиться с ситуацией на Северо-Западе, даже если они исходили от меня. Что изменилось? – спросил Хэлянь И, ощупывая Цзин Бэйюаня ленивым изучающим взглядом. – Откуда мне знать? Он до сих пор чужой для меня. Консультации между нами носят исключительно деловой характер. – В чём твоя выгода? – Одолжение от Цзюнь-вана, в разумных пределах. Тем не менее, пределы Цзюнь-вана кажутся довольно широкими, не так ли? Когда-нибудь это может стать для меня спасительной милостью. Небольшая книжка с теоретическими советами – ничто по сравнению с этим, – сказал Цзин Бэйюань, наполняя их пиалы. Цзинь-ван медленно съел одно из рассыпчатых пирожных, после чего стряхнул с пальцев крошки. Он улыбнулся, тяжёлым взглядом полуприкрытых глаз скользя по лицу Цзин Бэйюаня – хищник, изучающий добычу. – Бэйюань, Цзышу думает, что это я его отравил? Рука Цзин Бэйюаня замерла над его пиалой. – Должен ли он? – спросил он после напряжённой паузы. – Я не могу придумать никакой другой причины, по которой он мог бы так остерегаться меня теперь. Это не может быть просто влиянием его Ванфэя, – Хэлянь И взял ещё одно пирожное, но на этот раз его пальцы сжались, раскрошив сладость. – Или, возможно, он всегда остерегался меня и только сейчас решил перестать притворяться. Цзин Бэйюань осторожно сказал: – Он никогда не говорил со мной о своём отравлении. Мы обсуждали лишь деловые вопросы, ничего больше. В тёмных глазах Хэлянь И промелькнуло разочарование. – Даже ты... Мм, понятно. После этого их беседа свернула к праздным сплетням. Время тянулось бесконечно, присыпанное опавшими листьям с ветвей ивы, накрывшей пологом столик, за которым они сидели. Когда пот начал пропитывать его внутренние одежды, Цзин Бэйюань интуитивно понял, почему кролик часто цепенеет перед змеёй – как слабое существо перед превосходящим врагом, загипнотизированное его силой.