#
Лу Юй заработал лишь синяки и царапины после того, как скатился вниз по склону, и выглядел более смущённым, чем что-либо ещё. – Это моя вина, что я пытался пройти по тропинке без предупреждения, – продолжал повторять он, пока Вэнь Кэсин наносил лекарственную мазь на царапины, выглядевшие хуже всего. – Что-то случилось? – спросил Чжоу Цзышу, нахмурившись. – Что-то на Северо-Западе? Как ни странно, вместо ответа Лу Юй беспомощно взглянул на Цзюнь-вана, потом перевёл взгляд на Е Байи, а затем снова посмотрел на него. – Ванъе, это?.. – Старший Е и старший Жун – друзья, – пояснил Чжоу Цзышу. – Ах, хорошо. Ванъе, разбойники в этой местности... ну... планируют работать вместе, – сообщил Лу Юй. Остальные его слова потонули в неразборчивом бормотании. – В чём дело? – спросил Вэнь Кэсин. Лу Юй заметным усилием взял себя в руки. – Это, ох, Ванфэй. Помните костяные амулеты, которые Ванъе захотел сделать? Те самые, которые мы оставляли в разных лагерях, чтобы натравить бандитов друг на друга? Разбойники, лагеря которых расположены неподалёку от горы Чанмин, решили, что это вид демонического заклинательства, и они винят в этом кого-то, кого они называют «Старым Монстром горы Чанмин»... – он снова умолк, неловко покашливая. Черты лица Е Байи исказились. – Костяные амулеты? Демоническое заклинательство? Что это за бред? – Таким образом, некоторые из них объединились и планируют напасть на гору Чанмин в течение нескольких дней, – сказал Лу Юй, решив опустить подробности. – Некоторые? Сколько конкретно? – спросил Чжоу Цзышу, потирая висок. – Ах... быть может... более двухсот человек?.. По меньшей мере? – Лу Юй нервно улыбнулся. – Они также заблокировали дорогу сюда. Я мог бы связаться с ближайшим гарнизоном Лейти, но они не меньше чем в неделе пути отсюда. – Где остальные разведчики? – спросил Вэнь Кэсин. Со временем он изучил методы Чжоу Цзышу. Кроме самого Цзюнь-вана, ни один из разведчиков или шпионов Лейти не отправлялся на миссии в одиночку – это всегда были группы минимум из двух человек. – Отвечаю Ванфэю: Мань Яо наблюдает за передвижениями бандитов, а остальные с Юань-шицзы. Юань-шицзы и его люди находятся в нескольких днях отсюда, разбираются с другим лагерем, – сказал Лу Юй, имея в виду Юань Чэнфэна. Е Байи бросил на Чжоу Цзышу раздражённый взгляд. – Этот беспорядок – твоих рук дело, исправь его! – Один момент, – вмешался Вэнь Кэсин, прежде чем Чжоу Цзышу успел заговорить. – Почему эти бандиты нацелились именно на старшего Е? – Этот подчинённый не смог добраться до сути дела, но, похоже, между разбойниками, промышляющими на этой территории, и старшим Е постоянно возникают разногласия, – ответил Лу Юй, избегая предупреждающего взгляда Е Байи. Жун Чанцин рассмеялся. – Ох, это вполне естественно. Видите ли, месяц назад, когда Байи был на прогулке, он стал свидетелем того, как бандиты напали на странствующего торговца, который время от времени приносил нам соевый соус, поэтому он убил их. За несколько недель до этого Байи наткнулся на нескольких разбойников, пи́савших в его любимый ручей, поэтому он избил их. О, и за месяц до этого... Е Байи громко прочистил горло. – Чанцин! – Ты действительно монах? – Вэнь Кэсин смотрел на Е Байи с подозрением. – Почему ты такой жестокий? Разве ты не должен пытаться тихо вознестись на Небеса, или что там делают старые даосские монстры? – А? Паршивец, ты желаешь подраться? – ощетинился в ответ Е Байи. – Что, думаешь, я тебя боюсь? – парировал Вэнь Кэсин. – Хорошо, хорошо, – поспешно вмешался Чжоу Цзышу. – Двести бандитов или около того, хм? Без проблем. Жун Чанцин круглыми глазами уставился на Чжоу Цзышу. – Репутация Демонического Князя... Я думал, что она преувеличена. – Я не собираюсь идти в лобовую атаку, – сказал Чжоу Цзышу с кривой усмешкой. Он повернулся к Лу Юю. – Прокрадись мимо блокпостов и доберись до Юань Чэнфэна. Пусть он разделит своих людей и найдёт бандитские убежища. Как только они уйдут, чтобы атаковать гору Чанмин, сожгите их лагеря. – Осадить Вэй, чтобы спасти Чжао? – уточнил Е Байи, склонив голову набок. – Сколько людей у этого мальчика Чэнфэна? – Пятнадцать, – с извиняющимся видом ответил Лу Юй. – Ванъе, возможно, нам стоит отступить? – Зачем волку убегать от крыс? Нет. Тигр покинул своё логово в горах, готовый к освежеванию – зачем упускать такую возможность? Старший Жун, старший Е, разве вы не предпочли бы защищать свой дом? – невозмутимо спросил Чжоу Цзышу. Е Байи и Жун Чанцин переглянулись. Жун Чанцин первым вздохнул, вскинув руки. – Даже если мы это сделаем, разве это не покажет лисий хвост? Меня вызовут в военное министерство. – Нет, если никто не выживет, чтобы рассказать эту историю, – возразил Чжоу Цзышу и улыбнулся, обнажив белые зубы.#
Всадники замедлились, приблизившись к полю битвы. В отличие от другого, которое они уже прошли, тела на этом были свалены в кучу, образуя пирамиду из трупов. Над телами возвышалось чучело, увешанное костяными амулетами. Не волчья голова, а дикая волчья стая рычала и злобно глазела по периметру залитого кровью поля, прервавшись посреди терзания трупов. Один из мужчин поднял рукав, чтобы прикрыть нос, потревоженный вонью. Тела гнили на солнце уже несколько дней. Мухи кишели на вздувшейся коже вместе с другими падальщиками. Мужчина, находившийся во главе отряда, сидел на странной вороной лошади, которая выглядела меньше, чем лошади его товарищей, будучи коренастой, но с крепкими ногами и большой головой. Он был одет в такую же неприметную, простую одежду, что и его спутники, но в его взгляде была свирепость, а лицо было высечено из камня. Его волосы вместо гуаня были собраны обычным шнурком. Он с любопытством посмотрел на чучело, а затем на тела. На его седельных сумах висел лук, рядом с саблей в ножнах и копьём. – Когда молодой мастер Чжао сказал, что хочет познакомить меня с кое-кем интересным, он имел в виду это? – спросил мужчина. – Не совсем, – в выражении лица молодого человека, сидевшего на лошади справа от него, на мгновение отразилось беспокойство, прежде чем выражение его лица стало бесстрастным. Чжоу Цзышу узнал бы его с первого взгляда – это был никто иной, как безусая версия Чжао Цзина. – Но оно служит той же цели. Отчасти это дело рук человека, с которым я хотел бы вас познакомить, – он указал на почерневший кратер, расположенный рядом с пирамидой из трупов. Тела вокруг него были разорваны на части какой-то огромной силой. Осколки осыпали уцелевшие от взрыва части. – Чжэньтяньлей? Нет, более мощная версия. Изобретение того Жун Чанцина, который тебя так заинтересовал? Как ты узнал об этом человеке? – Как незначительный чиновник в ямэне Сюаньчэна... – начал было Чжао Цзин, но тут же застыл, когда мужчина обнажил саблю и в мгновение ока приставил её к его горлу. – Господин Урму! – Больше никакой чепухи, – с холодной улыбкой сказал Гэше Урму. – Я знаю таких людей, как ты – встречал их на протяжении всей жизни, ведя дела в Бэйчэне. Вы думаете, что можете использовать нас, ввести нас в заблуждение, потому что вам и в голову не приходит считаться с нами – для вас мы все просто невежественные варвары, не так ли? Вы смеётесь над нашим акцентом, глумитесь над нашими именами, и всё же я сомневаюсь, что вы смогли бы назвать хоть одно из наших племён. Чжао Цзин спокойно смотрел на Гэше Урму в ответ. – Ööled, Dorbet, Khoit, – сказал он, правильно произнося название каждого племени. Гэше Урму приподнял брови, изучая Чжао Цзина оценивающим взглядом. Он со смехом опустил саблю, пряча её обратно в ножны. – Ну, время от времени ещё находится что-то, что может меня удивить. Кто научил тебя названиям? – Кое-кто... кого я знал в другой жизни, – кривая улыбка изогнула губы Чжао Цзина. – Господин Урму, когда много лет назад я предложил вам заключить союз, вы, конечно же, понимали, в какую опасность я себя вверг. У каждого из нас есть свои секреты. Я считаю своим делом узнавать интересные вещи – таким образом, я также считаю своим делом знакомство с интересными людьми. Гэше Урму хмыкнул. – Мне до сих пор неясен этот момент. Зачем заключать союз со мной? Почему не с Чжао Чжэньшу, твоим предполагаемым начальством? Или с одним из принцев? – Имперская борьба есть не что иное, как драма, разыгрываемая ядовитыми змеями, кусающими друг друга за гнилой трон. Почему бы не найти того, кто сможет сжечь всё это дотла и создать что-то новое? – спросил Чжао Цзин, изучая пирамиду холодным взглядом. – Некоторые из этих людей умерли не от странных устройств, а от отравления. Другие погибли от клинка и копья, – заметил Гэше Урму, проследив за его взглядом. – Вероятно, ими владел мастер. – Два мастера, я полагаю. Печально известный Цзюнь-ван и даосский монах. Другой человек, которого я упоминал. – Как интересно. Они всё ещё на горе Чанмин? – поинтересовался Гэше Урму, глядя на видневшийся вдали пик. – По словам моих разведчиков – нет, однако они расставили вокруг горы несколько ужасных ловушек. Если господин Урму пожелает... – Неважно, неважно. Это была познавательная поездка. Мы забрались достаточно далеко за пределы Бэйчэня, – Гэше Урму развернул свою лошадь и направился сквозь лес к главной дороге. – Говоря о Цзюнь-ване, я слышал, что он попортил тебе немало крови в Сюаньчэне. Чжао Цзин усмехнулся. – Дикий волк, который знает лишь о том, как кусаться. – Дикий волк, два старика и целитель убили двести пятьдесят человек за одну ночь, – заметил Гэше Урму, указывая большим пальцем на пирамиду позади себя. – По крайней мере, он является противником, который заслуживает некоторого уважения, тебе не кажется? Считая иначе, ты лишь наделаешь ошибок. – Я понимаю и принимаю учения наставника, – сказал Чжао Цзин. – Неужели? – Гэше Урму казался позабавленным. – Иногда, когда ты упоминаешь Цзюнь-вана, у меня складывается впечатление, что ты по какой-то причине испытываешь разочарование. Или облегчение. – Он мог пойти более тёмным путём, чем тот, который избрал, и стать большей угрозой. Прямо сейчас он, разумеется, князь и несравненный воин – но он также глава всего лишь пятидесяти тысяч человек и мастер небольших уловок. – Небольшие уловки, которые чуть не разрушили твою маленькую сеть в Сюаньчэне. – Она уже выполнила свою задачу, дав вам необходимый капитал. Если я хочу наказать волка за его дерзость, всё, что мне нужно сделать, – замолвить словечко в нужном месте в столице. Императору наверняка придётся не по душе, что его непокорный племянник нарушил условия домашнего ареста, – сказал Чжао Цзин. – Хм. Пока оставь это. Слишком быстрое закрытие ловушки только делает игру менее интересной. В сложившейся ситуации Цзюнь-ван, вероятно, вернётся в Бэйчэнь в течение месяца или около того, – предположил Гэше Урму. – Он, скорее всего, попытается встретиться с вами – возможно, даже убить вас, – предупредил Чжао Цзин. – Он ведь Демонический Князь Северо-Запада – если бы он этого не сделал, я был бы разочарован. Но в то же время он ещё слишком зелёный, – Гэше Урму пристально глядел в небо, где медленно кружили потревоженные птицы-падальщики. – Однако если бы он родился на пастбищах, то превратился бы в стихийное бедствие. Раскованные и свободные – такими мы любим наших волков. В вашем мире они всего лишь нечто, на что можно накинуть хомут и пленить, чтобы превратить в плохо обученных собак. Но даже тогда вы смотрите на них с подозрением. – Вам жаль его? – удивлённо спросил Чжао Цзин. – Нисколько, – Гэше Урму резко рассмеялся. – Что может знать член императорской семьи о невзгодах или голоде? Он не был рождён среди отчаянной нищеты, длящейся поколениями и невообразимой для жителей Да Цин. Жизнь целого народа зависит от периода вегетации травы. Целый народ зависит от промысла базовыми вещами, такими как зерно и ремёсла, и всё же имеет такое же право на торговлю, с каждым годом притесняемое всё больше – иногда без какой-либо причины, кроме жадности и случайной жестокости. – Тогда... – Я видел его однажды, издалека. Тогда он был мальчиком, который едва доставал бы мне до груди. Он сидел верхом на лошади выше твоей, с луком в руках. Он и его отец охотились к северу от границы, – губы Гэше Урму скривились. – Угадай, на кого они охотились. – Люди, – озвучил догадку Чжао Цзин. – Да. Люди. Был совершён набег – безрассудный, быстро подавленный. Старый Цзюнь-ван решил отомстить. Разграбил первое попавшееся племя, сжёг всё дотла. Спрятавшись в высокой траве с горсткой выживших, я видел, как маленький волчонок отстреливал всех, кто попадал в поле его зрения, как будто охотился на фазанов. Женщины, дети – не имело значения. В столь юном возрасте он уже был прекрасным лучником, к тому же унаследовавшим отцовскую кровожадность, – Гэше Урму широко распахнул руки, глядя на кружащих над ними падальщиков, словно приглашая их спуститься. – Какая низость. Гэше Урму фыркнул. – Побереги подобные бесполезные слова. Я знаю, что ты не это имеешь в виду. Нет. Тогда я осознал, что мир, в котором я живу, и мир, в котором живёшь ты, в конце концов, один и тот же. Молодые или старые – сильные едят слабых. В этой истине – в самом чистом её проявлении – так часто нет ничего личного.