#
Зимой пространство за стенами Бэйчэня, отведённое под Весенний рынок, представляло собой пустую площадь утрамбованной земли с несколькими хижинами на окраине, предназначенными для его постоянных служащих. Коренастый вороной конь шуршал сухим сеном за навесом, не обращая внимания на высокого белого боевого жеребца, презрительно глядевшего на него с дороги, ведущей в город. Посреди площади был накрыт стол, на котором стояли кувшин вина и чарки. Двое мужчин, сидевших за столом, пристально оценивали друг друга, как волки из соперничающих стай, полные молчаливого, враждебного любопытства. Крик какой-то птицы, парившей высоко в небе, словно разрушил чары. Чжоу Цзышу откинулся на спинку стула, разливая вино по чаркам. Гэше Урму улыбнулся. Он был одет в простую одежду и мог бы сойти за бедного торговца, а не чиновника, если бы не его отороченная мехом серая шапка. Густые усы и борода украшали его красивое лицо, а взгляд мужчины был острым и пронизывающим. – Ванъе, как этот простолюдин может позволить себе ваше вино? – Оно не отравлено, – пообещал Чжоу Цзышу. – Или вы предпочли бы заменить на айраг? Странное чувство мелькнуло во взгляде Гэше Урму. – К сожалению, я не сберёг ничего из этого к сегодняшнему дню. – Жаль, – Чжоу Цзышу взял свою чарку и пригубил вино. – С какой целью Ванъе искал встречи с этим простолюдином? – Хунтайджи, вы, конечно, больше не простолюдин, – когда Гэше Урму ничего не сказал, Чжоу Цзышу отсалютовал ему чаркой. – Этот титул происходит от «тайцзы», не так ли? Как любопытно. Почему лидера вашего народа называют наследным принцем, а не ханом? Гэше Урму улыбнулся. – Ваша цель сегодня состоит в том, чтобы поиздеваться надо мной? – Нисколько. Тот, у кого достаточно амбиций и способностей, чтобы объединить племена под одним знаменем, не заслуживает насмешек. Мне просто любопытно. – Это всего лишь звание. Оно менее важно, чем власть, которую оно символизирует. – Разве не такова природа титулов? Возьмём мой, к примеру. Благородное звание, которое могут унаследовать мои законные дети... за исключением того, что теперь у меня их не будет. – В чём проблема? Мы на границе. Легко заставить исчезнуть любого человека, не говоря уже о том, кто более не радует взгляд Ванъе, – Гэше Урму пристально смотрел на Чжоу Цзышу. – За определённую плату этот простолюдин мог бы даже согласиться помочь. Чжоу Цзышу сохранял бесстрастное выражение лица, подавляя свой гнев. – У меня свои методы. Но благодарю за упреждающую попытку «помочь» в горах близ Сюаньчэна. Кстати, с вами ли человек по имени Чжао Цзин? – Кто он для вас? – Просто ещё один повод для любопытства. – Только ли? Похоже, он хорошо вас знает, – с укоризненным жестом заметил Гэше Урму. – Всякий раз, когда речь заходит о вас, он не упускает случая намекнуть, что вы можете быть опаснее, чем есть сейчас. Странное замечание о печально известном Цзюнь-ване, не так ли? Чжао Цзин сказал что?.. Чжоу Цзышу нахмурился. – Я никогда не встречал его прежде. – Как я и думал. Зачем волку искать встречи с бродячей собакой? – Разве вам не стоит спросить себя о том же? – Полагаю, бродячие собаки могут быть полезны. – На вашем месте я бы присматривал за ним. У него есть склонность похищать молодых мальчиков, особенно мальчиков-ойратов. А также подчинять своей воле впечатлительных людей. Возможно, вы бы сумели обнаружить, что он более близок с вашими людьми, чем ему следовало бы. Впервые с момента их встречи на лбу Гэше Урму появилась крохотная морщинка. – Похоже, вы довольно много знаете о человеке, который вам просто любопытен. – Он дурно себя вёл на Северо-Западе и тем самым привлёк моё внимание, но кто-то вроде него не достоин быть для меня чем-то большим, чем просто любопытством. – Говорят, что Цзюнь-ван – демон в образе человека, – проронил Гэше Урму, наконец взяв свою чарку с вином и вдохнув аромат. – Демон, который знает обо всём, что происходит на его землях. Эта репутация кажется преувеличенной. – Правда? – спросил Чжоу Цзышу, обнажив зубы в улыбке. – Хунтайджи, мир, который вы думаете, что знаете, намного больше, чем кажется. Я приведу вам бесплатный пример, – он разлил вино из своей чарки по столу, а затем нарисовал несколько смутных символов, внимательно глядя на них. – Через две недели и три дня земной дракон разрушит Дунпин. Гэше Урму усмехнулся. – За свою жизнь я повидал немало лжецов и мошенников – мне приходилось иметь с ними дело, чтобы достичь того, что я имею сейчас. Подобные трюки могут лишь развлечь меня. – Я не планирую обманывать или развлекать вас. Это просто небольшой дар. Демонстрация моей искренности в благодарность за согласие встретиться со мной сегодня. В конце концов, полагаю, наша следующая встреча состоится уже на поле боя. – Так зачем же быть таким вежливым с варваром? – скривив губы, поинтересовался Гэше Урму. Чжоу Цзышу склонил голову набок. – Я не считаю ваших людей варварами. Вы родились с тем, что у вас есть, со своим языком и культурой. По какому праву один народ может судить другой лишь потому, что он чем-то отличается от них? В конце концов, положение и жизненные обстоятельства полностью зависят от нашей удачи. Я легко мог родиться рабом, а не князем. Я не презираю людей только за то, кто они есть. Гэше Урму посмотрел на Чжоу Цзышу с едва заметным удивлением. – Интересно, – сказал он всё ещё ровным тоном. – Ванъе, почему вы хотели поговорить со мной? – Ещё одно любопытство. – Ваша северо-западная граница слабо защищена, вашего императора заботят лишь красотки и пилюли, ваш императорский двор разрывается между враждующими принцами. Не боитесь, что начнётся вторжение? – Я знаю, что это случится. – Вы здесь, чтобы заключить сделку? Чжоу Цзышу тонко улыбнулся. – Нет. Я также знаю, что нет смысла заключать сделку. Ненависть между нашими людьми – это река, которая текла за двести лет до нас и, вероятно, будет течь спустя ещё двести лет. Могут ли простые слова изменить это? – Ненависть? – Гэше Урму криво усмехнулся. – Ванъе, вероятно, вы этого не знаете, но впервые я увидел вас, когда вы были ещё ребёнком. Вместе со своим отцом и отрядом Лейти вы напали на небольшое племя недалеко отсюда. Вы убили по меньшей мере одиннадцать человек, половина из которых также была детьми. Однако я не ненавижу вас, как и не ненавижу вашего отца. Ненависть – иррациональная эмоция, которая заставляет людей совершать ошибки. – Это правда, – согласился Чжоу Цзышу. – Вместо этого мной движет груз истории. Ваш Да Цин сейчас такой процветающий и великий благодаря наследию завоеваний. Ваши монархи-победители пропитали землю кровью своих противников, чтобы сделать своих подданных богаче, а своих врагов – беднее. Кровью отмечен весь путь человеческого прогресса. Я был за травяным морем, путешествовал за пределы Да Цин. Далеко на Западе чужие государства с каждым годом становятся всё сильнее, и их развитие продвигают бледнокожие люди, которых ваши придворные чиновники также называют варварами. Когда-нибудь они тоже попытаются завоевать мир. Это бесконечный цикл. – Бесконечная рискованная игра. – Да. Рискованная игра, в которой у некоторых из нас нет иного выбора, кроме как сделать свою ставку. Думаете, я не могу предвидеть, что случится с моим народом, если мы мирно останемся на своей земле? Война придёт к нам – именно тогда, когда мы станем слишком слабыми, чтобы представлять из себя большую угрозу. Как вы и сказали, кровавая история вражды между нашими народами продолжается уже больше двухсот лет. Это закончится лишь тогда, когда один из нас погибнет под железными копытами армии другого. – Жаль, что это должно так закончиться, – сказал Чжоу Цзышу, осушив свою чарку и наполнив её вновь. – Да, – Гэше Урму склонил голову, наконец допив своё вино. – Жаль. Что за чудовищная участь – родиться человеком.#
Слухи о том, что Цзюнь-ван просто инсценировал свой домашний арест и давно сбежал на Северо-Запад, довольно быстро распространились по столице. В ярости император Хэлянь Пэй лишился чувств прямо во время утренней аудиенции – слишком часто случавшиеся в последнее время потрясения ослабили его и без того пошатнувшееся здоровье. Окружённый дворцовыми целителями, он хрипло приказал своему главному евнуху Чжан Чэню немедленно посетить резиденцию Цзюнь-вана для проведения расследования. В сопровождении группы императорских гвардейцев Чжан Чэнь властным тоном приказал открыть двери особняка Цзюнь-вана. Стражи Лейти неохотно подчинились, следя взглядами за Чжан Чэнем, когда тот вошёл, и встав на колени, когда императорский евнух вытащил указ. – По приказу императора Цзюнь-ван должен получить указ! – громогласно объявил Чжан Чэнь. Цю Бинь поспешно вышел из главного зала, упав на колени. – Прошу милости императора, но Цзюнь-ван прикован к постели. Чжан Чэнь усмехнулся. – Прикован к постели? Чушь! Почему не сообщили императору? – Отвечаю Чжан-гунгуну: ситуация была внезапной... – Внезапной? Тянете время! Цзюнь-ван вообще в особняке? Идите, обыщите... – Цзюнь-ван действительно в особняке, но он очень слаб! – прервал его Цю Бинь, падая ниц. – Я могу отвести Чжан-гунгуна к Цзюнь-вану, но умоляю вас не волновать больного! Цзюнь-ван уже сидит на пороге Призрачных врат, этот слуга не может позволить себе увидеть, как он переступит его, иначе этот слуга не посмеет показаться на глаза старым Цзюнь-вану и Ванфэй в подземном мире! Умоляю императора оставить Цзюнь-вану шанс выжить! Чжан Чэнь нахмурился, услышав громкие обсуждения со стороны ворот: – Опять отравили? – Какой принц на этот раз, Пин-ван? – Хэй, ты разве не знаешь... кто ещё неоднократно преследовал Цзюнь-вана? – Демонический Князь вынужден умолять о шансе выжить... это так печально... Побагровев от гнева, Чжан Чэнь стиснул зубы. – Отведи меня к Цзюнь-вану, – процедил он. Цю Бинь встал и склонил голову, проведя Чжан Чэня через особняк Цзюнь-вана. Как только они приблизились к покоям князя, он повернулся с беспокойной улыбкой. – Чжан-гунгун, ваши гвардейцы... шум... – Оставайтесь здесь, – велел Чжан Чэнь стоявшему позади него командиру стражи. Выражение лица императорского евнуха становилось всё более и более неуверенным по мере того, как они приближались к спальне, откуда доносился устойчивый смрад лекарств. Мимо них прошли люди, похожие на целителей и их помощников, унося с собой источающие зловоние горшки. – Что случилось? – спросил Чжан Чэнь более мягким тоном. – Его действительно отравили? Цю Бинь печально посмотрел на Чжан Чэня. – Чжан-гунгун, вы лучше этого слуги разбираетесь в том, что происходит в столице. К счастью, Ванфэй вовремя дал Цзюнь-вану дезинтоксикационную пилюлю. В противном случае... ах! Чжан Чэнь поморщился. Император был в ярости из-за того, что Хэлянь Ци отравил Чжоу Цзышу прежде, чем тот передал тигриный талисман. Если окажется, что на этот раз Цзюнь-вана отравил ещё один его сын, вполне возможно, что размышлениями за закрытыми дверями не обойдётся. Войдя в спальню, в которой царил полумрак, Чжан Чэнь поднёс рукав к лицу, едва не задохнувшись от запаха лекарств. Стоя на коленях у кровати спиной к Чжан Чэню, длинноволосый мужчина, облачённый в наряд феникса Ванфэя, тщательно вытирал пот с тела мужчины, лежавшего на постели. Чжан Чэнь подавился воздухом. Цзюнь-ван был смертельно бледен и выглядел намного тоньше, чем он помнил, но даже в тусклом свете эти черты лица... – Цзюнь-ван, – тихо позвал Цю Бинь. – Чжан-гунгун здесь с императорским указом. Мужчина на кровати пошевелился, и его губы растянулись в усмешке. Низким, скрипучим голосом он прорычал: – Я... в таком состоянии... а мой дядя всё ещё хочет, чтобы я встал перед ним на колени? – он начал смеяться, сначала тихо, а затем всё громче и безумнее, словно дикий зверь, загнанный в угол и сошедший с ума от ярости. Он приподнялся на постели, и его тёмные волосы упали ему на лицо. – Разве недостаточно... что его сыновья продолжают свои попытки лишить меня жизни? Разве этого недостаточно? Спроси императора – чего будет достаточно? Неужели он настолько сильно хочет этот талисман? Пусть тогда заберёт! Пусть заберёт и оставит меня в покое! – Цзюнь-ван вытащил из рукава талисман и с силой швырнул его к ногам Чжан Чэня. Тот разлетелся на две части, покатившись по полу и остановившись возле императорского евнуха. Чжан Чэнь наклонился, дрожащими руками собирая осколки. – Этот слуга... этот слуга передаст слова Цзюнь-вана императору. Ванъе... этот слуга... желает вам скорейшего выздоровления. Чжан Чэнь поклонился и ушёл, не прочитав указ, спасаясь от пропитанного болезнью полумрака и разъярённого зверя в нём. Выйдя на солнце, он обнаружил, что его всё ещё трясёт. Спрятав указ в рукаве, Чжан Чэнь жестом приказал императорским гвардейцам уходить, даже не взглянув на Цю Биня, который проводил его до двери. Когда Цю Бинь вернулся в комнату, Лян Цзюсяо торопливо снимал с себя облачение феникса, вешая его на ширму. «Цзюнь-ван» же сидел на постели, осторожно просунув пальцы под ворот своего ханьфу. Найдя шов, он потянул за край маски, и та слетела с его лица. – Ах! – воскликнул Цзин Бэйюань своим обычным голосом, с облегчением выдохнув. – Из чего сделана эта странная маска? Я чуть не расплавился под ней! – Отвечаю Наньнин-вану: Цзюнь-ван назвал это «маской из человеческой кожи», но на самом деле она сделана из свиной кожи, – ответил Цю Бинь, взяв маску и предложив Цзин Бэйюаню таз с чистой водой и полотенце. – У этого человека... полно странных хобби, о которых я не знал, – Цзин Бэйюань энергично умывался. – Император попытается прислать своих целителей, нужно найти способ прогнать их. Подобный трюк не выдержит тщательной проверки. – Ванъе уже оставил мне соответствующие распоряжения, – сказал Цю Бинь, кивая и почтительно улыбаясь. – Благодарим Наньнин-вана за помощь. Цзин Бэйюань откинулся обратно на постель. – Одурачить императора ради Демонического Князя... Никогда не думал, что для меня наступит такой день. Цзюнь-вану лучше запомнить эту спасительную милость. Уже пришли вести с границы? Должно быть, что-то случилось. – Отвечаю Наньнин-вану: пока нет. – Интересно, какое осиное гнездо разворошил Цзюнь-ван на этот раз... – задумчиво протянул Цзин Бэйюань. Он должен узнать об этом побольше.