***
Цзян приезжают в частную школу «Облачные Глубины» в начале второго года, и их приезд сопровождается невероятным интересом других студентов. Это заведение предназначено исключительно для особенных учеников, и обучения здесь может добиться далеко не каждый. Лань Чжань находился здесь лишь по нескольким причинам, и первая заключалась в том, что Лань Цижэнь состоял в управлении школы, хоть и не управлял ею сам, а вторая в том, что история семьи Лань тесно переплеталась с историей «Облачных Глубин», поскольку каждый член их семьи проходил здесь обучение. Слухи не утихали в течение ещё долгого времени, и студенты обсуждали Цзянов и даже те поверхностные вещи, в которых говорилось о том, что один из братьев был усыновлён их семьей ещё ребёнком и считался бастардом Цзян Фэнмяня; или они судачили о том, что сестра Цзян — ничем неприглядная и невыделяющаяся — помолвлена с Цзинь Цзысюанем и что она не может быть подходящей для него женой. Лань Чжань не принимал участия в сплетнях, которыми полнилась школа, считая, это будет ниже его достоинства, однако в конце концов не мог избежать звучащих то там то тут слухов о семье Цзян. К моменту, когда Цзяны прибыли в Облачные Глубины, Лань Чжань считал, что знает достаточно об их наследии, происхождении и истории, их тесной связи с Цзинями через дружбу госпожи Юй с госпожой Цзинь и о браке, который они устроили для своих детей; знает достаточно о скандальных слухах вокруг Цзян Фэнмяня, который взял на себя опеку о ребёнке своего покойного друга и воспитывал его, как правую руку для собственного сына; знает достаточно о вспыльчивости родного сына Цзян Фэнмяня, легкомысленности приёмного и усердности дочери, которая, как считают люди, не подходит для высокочтимого наследника Цзинь. Однако Лань Чжань оказался совершенно не готов к появлению Вэй Усяня в своём совершенно потрясающем образе. Вэй Усянь, Вэй Ин, как любовно назвал его Лань Чжань в мыслях в первые минуты, как только узнал — это сила, с которой нужно считаться; он завоёвывает сердце каждого, кто встречает его, смех следует за ним, словно по пятам, и людей привлекает его яркая личность и слишком обаятельная улыбка. Понадобилось всего пару дней, чтобы он мог затмить собой все неинтересные слухи о Цзянах и вместо этого добиться расположения других семей, образовав дружбу со всеми и с каждым, кто поддавался его очарованию. Вэй Ин также очень прост на вид. Его даже можно называть красивым… Слишком красивым. Незаконно красивым. Лань Чжань и подумать не мог, что однажды использует слово «красивый» для описания чего-то или кого-то в своей скучной и однообразной жизни, но Вэй Ин всегда был для него исключением. Красота Вэй Ина, к неудаче, единственное, на чём мог сосредоточиться Лань Чжань, когда тот ворвался в кабинет, опоздав тем утром, тут же замотав головой в надежде найти свободное место — а стоило осознать, что они будут учиться в одном классе, как сердце гулко забилось в груди. Боявшийся опоздать, Цзян Чэн не стал ждать, когда проснётся Вэй Ин, и ушёл раньше, благодаря этому заняв место рядом с Не Хуайсаном на задних партах. Вэй Ин строго щурится на младшего брата за то, что тот оставил его в беде одного, а после с задором машет паре друзей, которые приветствуют его и предлагают сесть рядом с ними, и Вэй Ин почти делает это, когда замечает свободное место впереди. Прямо рядом с Лань Чжанем. В этот момент Лань Чжань слишком хорошо понимает, на кого обращён взгляд Вэй Ина, и его руки дрожат при одной только мысли, что он может подойти к нему. Что, разумеется, и происходит. Вэй Ин весело подбегает к Лань Чжаню и спрашивает с наибольшим задором: — Привет! Это место занято? И сердце Лань Чжаня пропускает удар. Место рядом с ним не занято, но никто в школе даже не задумывался о том, чтобы сесть рядом, и, откровенно говоря, Лань Чжань был рад этому. Не то, чтобы он избегал дружбы и общения, но его взгляд, так или иначе говорил об обратном. Лань Чжань просто никогда не любил людей, а они считали его приближение к ним пугающим, и при высоком положении его семьи в обществе этот факт не шёл ему на пользу. Если однажды его кто и спросил бы, можно ли занять место рядом, Лань Чжань, слишком вежливый по своей натуре, не смог бы отказать, какой бы не казалась ситуация непривлекательной. Однако, поскольку дела обстояли так, как они есть, и Лань Чжань оказывался никому не нужен, он находил себя удовлетворённым тем, что было. Он был здесь не для того, чтобы заводить друзей, и уж точно не для того, чтобы влюбляться в красивые серебристые глаза, которые способны забрать его сердце… Лань Чжань избегает прямого взгляда в этот момент, потому что знает, что если посмотрит, то может спугнуть его, и всё закончится. — Свободно, — сказал Лань Чжань. Схватившись за страницу книги, он принялся методично разглаживать её. Таким образом он хотел скрыть дрожь в руках. — Можешь сесть, если хочешь. Первым делом Вэй Ин падает на стул. — О, супер, замечательно! Мой тупой брат отказался помогать мне, потому что я не хочу вставать также рано, как и он, а он слишком беспокоится о последствиях и, агх, и не то, чтобы я даже опаздывал, потому что нашего учителя всё ещё нет! Но так или иначе, я не думаю, что мы знакомы, хотя видел тебя рядом всё время… Ты же из Ланей, верно? О тебе говорят, как о боге! Серьезно, мне кажется, что людям пора перестать возвышать вас, это пугает. Думаю, это должно раздражать, но, эй, ты ведь знаешь, что я новенький здесь? Вэй Ин говорит много. Слишком много. Но его голос всё равно что музыка для ушей Лань Чжаня, и он понимает, что его чувства к этому юноше очень быстро выходят за рамки «симпатичный». Не стоит даже говорить о том, насколько поверхностны такие мысли для человека вроде Лань Чжаня, который гордится своей способностью ценить не только красивые вещи; однако сейчас он начинал думать, что голос Вэй Ина напоминал музыку, и его пугало то, насколько быстро он терял связь со всем, что когда-либо знал, и сердцем, которое, как он верил, он полностью контролировал. — …Лань Ванцзи, — впервые произнёс Вэй Ин. Лань Чжань удивлённо взглянул на него, услышав собственное имя из его уст. Это также первый раз, когда он посмотрел на Вэй Ина так близко, расположившись за одной партой плечом к плечу, и в непосредственной близости его глаза кажутся ещё более прекрасными. — Это твоё имя, верно? — спрашивает Вэй Ин, удивительно милый в том, как склонил голову вбок и бессознательно прикоснулся к своей губе пальцем. Ох, чёрт. О, чёрт, чёрт, чёрт. — Мн, — звучит в ответ Лань Чжань. Это всё, на что его хватает. Лицо оставалось безразличным, а его взгляд стал чуть более жёстким. — Я Вэй Усянь, — представляется Вэй Ин, игриво моргнув. — Но раз мы теперь друзья, можешь звать меня Вэй Ин! Договорились? Вэй Ин взял на себя смелость назвать их друзьями, в то время как Лань Чжань едва ли сказал ему и пять слов. Кто такой Лань Чжань, чтобы жаловаться? Вэй Ин. Лань Чжань думает, что никогда не назовёт его Вэй Усянем, даже в своих мыслях. Однако сейчас это стало привилегией, так легко произнесённой сладкими устами Вэй Ина… — Мн, — повторяет Лань Чжань. На его губах не играла улыбка. Иначе он рисковал раскрыть себя. Невольно он задумывался, не был ли слишком холоден к другому мальчику, однако если так оно и было — Лань Чжань не способен сделать с этим что-либо. Возможно, для самого Вэй Ина будет лучше держаться от него подальше, потому что Лань Чжань не станет и не хочет смотреть в лицо чувствам, пробуждающимся в нём. Даже если это окажется безвредной влюблённостью, это всё равно разрушит всё, во что он верил; эти чувства пугали его уже сейчас, потому что это не было нормально — смотреть на другого мальчика и думать, что он милый, ощущать нестерпимое желание всегда смотреть на него издалека и запоминать каждую частичку его лица. Так ли их отец смотрел на их мать, размышлял Лань Чжань. Именно так и ощущается влюблённость, потому что если да — он не желает другому такого же бремени. Если бы брат влюбился тоже, была бы его любовь такой же сильной? Было бы у него ощущение, словно бы он падал головой вниз, словно бы он будет знать до конца своих дней только это чувство и ничего более? Вскоре класс опустел, к счастью, и Лань Чжань был спасён от необходимости слушать Вэй Ина. Впрочем, во время урока им всё равно приходилось взаимодействовать, к примеру, использовать одну книгу и пересказывать отрывки из неё друг другу, и Лань Чжань уверен, что если Вэй Ин и касался его пальцев, когда перелистывал страницы, то совершенно точно ненамерено, даже если от этого предательское сердце стучало быстрее. Час не может пройти быстрее. Прежде чем Лань Чжань успел что-то осознать, занятие подошло к концу, а Вэй Ин уже убирал книгу в свой небольшой школьный рюкзак, который принёс с собой и готовился отправиться в следующий кабинет. Лань Чжань аналогично ему собрал свой рюкзак, разве что делал это тише и медленнее, утайкой поглядывая на Вэй Ина, когда тот не замечал его взглядом. — Увидимся, Лань Чжань! — попрощался Вэй Ин, вскочив со стула. — Было приятно позаниматься с тобой! Милая улыбка заиграла на его губах снова, и Лань Чжань ощутил, словно мир замер на пару секунд только для них. — Увидимся, — произнёс Лань Чжань, вкладывая в слова куда больше смысла, чем хотел. Вэй Ин делает пару шагов и торопливо догоняет друзей, уже ушедших подальше, и Лань Чжань впервые чувствует его имя на своих губах. — Вэй Ин. Он чувствовал, словно стал к нему ближе, чем когда-либо. Возможно, то — единственный раз, когда ему предоставилась возможность взаимодействовать с юношей своей мечты, и из этого ничего не выйдет. Вэй Ин любим многими, в то время как Лань Чжань — нет. У него есть его брат, его дядя, туманные образы вечно пропадающего в личных делах отца и матери, которая старалась любить его, и этого достаточно. Лань Чжань продолжит думать, что Вэй Ин красивый, но этим всё и ограничится. Он не может и не будет его любить. Любовь разрушила его отца, а Лань Чжань — не его отец. Любовь — это долг и уважение к своей семье и традиция. Любовь — это не что-то большее этого. В частности, любовь — это не Вэй Ин.***
Однако следующее занятие они также провели в одном кабинете, и Вэй Ин снова занял место рядом с ним, а Лань Чжань оказался растерян. Нет никаких сил сопротивляться Вэй Ину, когда он так сладко спрашивает его о возможности сесть рядом с этой улыбкой, и где-то после третьего раза Вэй Ин привычно перестаёт это делать и просто занимает этот стул рядом, словно бы он всегда сидел рядом с Лань Чжанем. С тех пор Лань Чжань больше не сидит один. Никогда прежде сердце Лань Чжаня не было настолько полным. В некотором смысле Вэй Ин стал его первым другом и первым человеком, о котором он заботился вне стен своей семьи. Так случилось, что Вэй Ин самый красивый из всех, кого ему доводилось знать, и Лань Чжань не собирался рассказывать об этом никому и особенно — Вэй Ину. Он сохраняет ледяное спокойствие и сдержанность в отношении Вэй Ина, впрочем, если бы он знал его раньше, то понял бы, что Лань Чжань был с ним исключительно мягок, куда более мягок, чем с другими. Лань Чжань не понимал, почему Вэй Ин решил обедать с ним, но был не в силах сопротивляться удовольствию от его внимания и дружбы, которые сопутствуют этому. Открыть своё сердце другому мальчику, вокруг которого вертелся весь его мир, оказалось довольно легко, и Вэй Ин представлял собой всё, что ему когда-либо нравилось в человеке: доброту, праведность, свободу, совершенно иную красоту. Лань Чжаню нравилась каждая, даже незначительная деталь, которую он узнавал о нём. В Вэй Ине ему нравилось абсолютно всё. Непрерывная болтовня Вэй Ина заполняет тишину между ними, и Лань Чжань благодарен за это, потому что он неумел в долгих разговорах — никто не любит слушать долгие речи, однако Вэй Ин всегда был исключением даже в этом, — и иногда для Лань Чжаня это становилось проблемой, но с Вэй Ином никогда не было такого. Их общение перешло в комфортное сосуществование: Лань Чжань делал всё, что мог, а на Вэй Ине оставалось всё остальное. Это не являлось каким-либо видом компромисса, потому что каждого устраивало происходящее между ними. Лань Чжань никогда и подумать не мог, что сможет чувствовать себя уютно в обществе кого-то, кто не являлся его семьёй, и часто задумывался над тем, что изменилось. Затем он продолжил развивать эту мысль и пришёл к выводу, что всё это — Вэй Ин. Всегда был только Вэй Ин. После пятого совместного урока Лань Чжань попросил Вэй Ина перестать называть его Лань Ванцзи. Это отдаляло их друг от друга, и Лань Чжань хотел пресечь это. — Лань Чжань, — неожиданно произнёс он. — Хм? Вэй Ин всегда смотрел на него такими яркими и красивыми глазами, и Лань Чжань чувствовал себя бессильным перед ним. — Пожалуйста, зови меня Лань Чжань, — повторил он. Слова звучали почти мольбой, но Вэй Ин не был достаточно проницательным, чтобы заметить это. — О! — воскликнул Вэй Ин. Восторг мелькает на его лице, когда до него доходит смысл слов. Лань Чжань ни разу не обозначал действительность их дружбы вслух и позволить Вэй Ину — и никому больше — звать его по имени, данному при рождении, и это означало, что Лань Чжань, наконец, принимал его. — Лань Чжань! Лань Чжань едва выдыхает, приоткрыв губы. — Мн. — Лань Чжань! — снова зовёт его Вэй Ин и Лань Чжаню нравится, как его имя звучит на губах другого мальчика. Лань Чжаню очень нравится, как звучит его имя, когда его произносит Вэй Ин. — Мн, — отвечает он. На его губах почти играет улыбка. — Лань Ванцзи, ты не обращал на меня внимание последние сорок минут, а потом просто выдаёшь это. Ты такой жестокий, — стонал Вэй Ин, драматично приложив руку к груди. — Лань Чжань, — поправил он его. — О, я знаю, — проворчал Вэй Ин, хотя на его губах играла улыбка. — Лань Чжань! — Не игнорировал, — снова сказал Лань Чжань. — Не игнорирую Вэй Ина. Пусть он и не мог ответить, но всегда слушал всё, что говорил Вэй Ин, и в итоге не очень восприимчив к чему-то другому. Он также слушал и учителя, конечно же; Лань Чжань легко адаптировался к мультизадачности — и тем не менее, Лань Чжань никогда не игнорировал, особенно Вэй Ина. Улыбка Вэй Ина стала шире. — Конечно. Ты прилежный ученик. Не думаю, что вы, Лани, способны не быть совершенными. Лань Чжань хотел спросить у Вэй Ина, знал ли он, что члены семьи Лань на самом деле не настолько идеальны, как он думает. Знал ли он, что любовь — их самый наибольший грех? — Лань Чжа-ань, — поёт Вэй Ин. Этот голос Лань Чжань слышит в своих мыслях по сей день.***
Порой Вэй Ин перегибал палку, и Лань Чжань не выдерживал этого. Не мог справиться с эмоциональным потрясением, которое сопутствовало этому. Лань Чжань следил за своими волосами, расчёсывал их и собирал в высокий хвост на затылке, как было принято в Облачных Глубинах. Он ухаживал за собой всё время, и Вэй Ин тянулся к нему и просто касался их… Касался его… — Вэй Ин, — прорычал Лань Чжань, выхватывая свои волосы из его цепких пальцев. Он не любил, когда его касались другие. — У тебя такие шелковистые волосы! — воскликнул Вэй Ин, надувшись, когда его оттолкнули. — Скажи, Лань Чжань, ты и правда так сильно ненавидишь, когда тебя касаются? Если хочешь, могу позволить тебе потрогать мои волосы! О. Ох, насколько же эта идея звучала заманчивой. У Вэй Ина были густые и пышные волосы, которые шли ему, как никому другому. Лань Чжань ощутил, как мысль об этом охватила всё его естество. Если ему позволят пропустить эти пряди сквозь свои пальцы, как восхитительно они будут ощущаться… — Вэй Усянь, — раздаётся позади них голос Цзян Чэна, — прекрати докучать Лань Ванцзи, ради бога! Вместе с ним вмешивается и Не Хуайсан. — Ага, если тебе нужны чьи-то волосы, то можешь потрогать мои. Я на днях получил одно средство из Штатов, которое сделало их невероятно мягкими. Ты должен его попробовать как-нибудь! — О, супер! — нетерпеливо обратился к нему Вэй Ин. — Я загляну к тебе после занятий! И вот так просто Вэй Ин забыл про него. Временами Лань Чжань переоценивал свою важность для Вэй Ина, и иногда он просто забывал, что вокруг Вэй Ина было много других людей — у него был не только Лань Чжань. Лань Чжань столкнулся с жестокой реальностью: у него самого был лишь Вэй Ин.***
Когда Вэй Ин неизбежно попал в неприятности и был наказан их учителем, то вовсе не потому, что Лань Чжань вмешался. А если Лань Чжань и вмешался, то лишь по той причине, что от него, как наследника семьи Лань, ждут образцового поведения и соблюдения школьных правил и ценностей, а не потому, что он решительно отрицал свои чувства к определённому мальчику; и уж точно не потому, что он знал, что как помощник учителя будет должен следить за Вэй Ином во время его наказания. — Ты застрял тут со мной, так что победителей нет, — простонал Вэй Ин в пустом кабинете. Лань Чжань записывал на меловой доске всё то, что Вэй Ин должен будет делать в течении двух часов здесь. — Запрещено передавать записки во время занятий. — Все это делают. — Или бросать скомканную бумагу в голову учителя. — Но занятия такие скучные, и всем в классе нужен хотя бы один человек, который оживит всё. Лань Чжань поджал губы. — Даже если Вэй Ин достаточно умён, то нельзя сказать то же и о других. Нарушение порядка в классе прерывает процесс обучения для других. Вэй Ин фыркнул, хотя на его губах играла задорная улыбка. — Ты действительно такого высокого мнения обо мне? Это правда. Вэй Ин не очень часто пересматривал сделанное в классе, в то время как Лань Чжань занимался каждую ночь после ужина в своей комнате, и Вэй Ин всё же занимал первые места в тестах и отставал от Лань Чжаня на один или два балла. Лань Чжань должен был чувствовать себя обиженным, но вместо этого он гордился каждым достижением Вэй Ина. Вэй Ин был любознательным от природы, и всё его обучение строилось именно на любознательности, а не на соблюдении дисциплины. — Высокого мнения о Вэй Ине, — сказал Лань Чжань. Слова прозвучали слишком опасно, и он грозился бы раскрыть себя, если бы к тому моменту не знал, что Вэй Ин не понимал его намерений. Вэй Ин слишком безупречен для такого. — Лань Чжань, — простонал Вэй Ин. — Ты не можешь вот так взять и осыпать меня комплиментами! Кроме того, если ты такого высокого мнения обо мне, то почему ты постоянно сторожишь меня? Я думал, что мы были лучшими друзьями! Он говорил это в шутку, но Лань Чжань знал, что это было правдой. Вэй Ин его один единственный друг, и это также обозначало их, как лучших друзей. — Наказание позволит Вэй Ину переосмыслить и поработать над соблюдением школьных правил, — произнёс Лань Чжань. Лань Чжань не признавался, что это наказание также было его возможностью провести целых два часа рядом с Вэй Ином; два часа, которые он безвозвратно отнимал у друзей Вэй Ина и всех тех, с кем он мог делить его внимание. Возможно, жадность зародилась в нём именно тогда.***
По утрам воскресенья Лань Чжань завтракал с дядей и братом в старинном особняке их семьи. Совсем скоро старший брат выпускался из Облачных Глубин, и в связи с разницей в возрасте им не удавалось часто видеться в стенах школы, так что Лань Чжань дорожил воскресеньем и временем, которое он мог проводить с семьёй. Не помогало и то, что Лань Сичэнь был часто занят делами студенческого совета, и однажды он предлагал передать это место Лань Чжаню, но тот почтительно отказался, не проявляя к такому роду деятельности интереса. — Ванцзи, учителя много раз сообщали мне, что ты достойно занимаешься дисциплиной особо буйных учеников, — с гордостью похвалил его дядя. Лань Чжань оставался бесстрастным, когда отвечал. — Делаю всё, что в моих силах. Он не посчитал нужным упомянуть, что делал это из ревности и врождённой жадности, которые начали овладевать им. — О, не связано ли это с твоим новым другом? — дразнил его Лань Сичэнь. Лань Чжань застыл. Значит, даже брат узнал об этом; довольно многие в школе стали замечать его неожиданную дружбу с Вэй Ином. — О каком друге идёт речь? — спросил Лань Цижэнь. — Если я не ошибаюсь, подопечный Цзянов, — ответил Лань Сичэнь. — Кажется, его зовут Вэй Усянь. — Вэй Усянь, — Лань Цижэнь нахмурился, услышав имя, мгновенно узнав его. Во взгляде дяди мелькнула глубокая задумчивость. — Я знал его мать… Как именно, он решил не уточнять. — Ванцзи, я так рад, что ты завёл себе друга, — произнёс Лань Сиэчнь. В его словах была скорее гордость, чем снисходительность. — Слышал, что ты проводишь с ним довольно много времени, и что ты сидишь с ним на каждом уроке. Лань Ванцзи клялся: у его брата повсюду были глаза. — Дисциплинирую его, — слабо объяснял Лань Чжань. По крайней мере, пытался. Лань Сичэнь не купился на это. — Хорошо ли он относится к тебе? Убедись, что и ты хорошо к нему относишься, Ванцзи! — поддразнивал его Лань Сичэнь. Кончики ушей Лань Ванцзи покраснели. Он действительно хотел спросить брата, знал ли он, что делать с его навечно вырезанной в сердце любовью к одному-единственному мальчику, потому что эти чувства становились лишь сильнее, и Лань Чжань не представлял, как держать их под контролем; однако он лишь привычно кивнул. Позже Лань Сичэнь заметил Лань Чжаня в его комнате, напевающим себе под нос тоскливую мелодию и занятого мыслями о каком-то мальчике, и тогда старший брат улыбнулся и сделал вид, что не заметил масштабов его растущей привязанности к Вэй Ину.***
В следующий раз, когда Вэй Ин отбывал наказание, Лань Чжань заметил, как тот вырезал человечка в углу своей парты. Двух человечков с длинными волосами и держащихся за руки, расположенных друг к другу очень близко. — Лань Чжань, это мы, — задорно провозгласил Вэй Ин. Кажется, словно Вэй Ин не понимает, что делает и как это выглядит. Или как это влияет на Лань Чжаня и как заставляет его надеяться. — Не порть школьное имущество, — сказал Лань Чжань. — Или что? Я уже наказан! — дулся Вэй Ин. Он добавил рисунку последние штрихи. — Это навсегда, я уверен. Так мы будем друзьями всегда. Лань Чжань метался между двумя противоречивыми чувствами: прекрасной перспективой быть рядом с Вэй Ином всегда и знанием, что всё начинается и заканчивается на этой дружбе. — Друзья навечно, — бормотал он, глядя на вырезанные образы. Вэй Ин хотел быть с ним всегда. Он примет это. Примет всё, что Вэй Ин может дать ему. Он знает, что это всё, что у него когда-либо будет.***
Разбить сердце очень легко. Лань Чжань узнал об этом, когда Вэй Ин стал зачинщиком драки с Цзинь Цзысюанем на территории школы, избив напыщенного наследника Цзинь за оскорбления в адрес своей любимой сестры. Посреди драки позвали Лань Чжаня, потому что у него были полномочия, данные директором школы, позволяющие вмешиваться в такого рода ситуации; и потому что он, возможно, был единственным, кто когда-либо мог успокоить Вэй Ина. — Вэй Ин, остановись, — сурово приказал ему Лань Чжань. — Но Цзинь Цзысюань… — возразил он, пытаясь вырваться из хватки Цзян Чэна. — Ты даже не слушаешь! — Мне и не нужно. На территории школы запрещены драки. Это закончится сейчас, или я отведу тебя к директору. В тот раз он даже не позволил Вэй Ину объяснить причину своего поведения. Он не встал рядом с Вэй Ином против всех других. В тот день он не оправдал надежды Вэй Ина, как его доверенное лицо, и это стало самым большим сожалением в его жизни. У него был выбор: или встать на сторону чёрного и белого, или понять волнения сердца Вэй Ина. Из всех путей он выбрал самый лёгкий, потому что знал, что именно этого от него и ожидали. Потому что знал, что все взгляды были направлены на них, и что вскоре дядя узнал бы о произошедшем. Потому что он никогда прилюдно не делал ничего, что шло бы вразрез с тем, во что он верил, и любовь к Вэй Ину — единственная вещь, которую он унесёт с собой. Лань Чжань был трусом. — Лань Ванцзи, — прокричал Вэй Ин, его глаза, красные и совсем дикие, глубоко ранили его вместе с прозвучавшим вежливым именем. Словно Вэй Ин знал, что это ранит Лань Чжаня. — Мне казалось, что я знал тебя. А ты такой же, как и они. С того дня Вэй Ин не говорил с ним. Разбитое сердце Лань Чжаня не собиралось на протяжении недель.***
Вэй Ин наказывал его, и Лань Чжань заслуживал этого. Свет его жизни находился теперь невыносимо далеко от него, словно Вэй Ин не мог поверить, что Лань Чжань предал его, и не понимал, как мог так сильно ошибаться в этом человеке. Лань Чжань хотел биться и кричать, и бежать за Вэй Ином, чтобы сказать: «Нет, ты ошибался на мой счет, я люблю тебя с того момента, как увидел, и если бы я мог вернуться в прошлое, но непременно защитил бы тебя», — но он не сделал ничего из этого. Вместо этого он привычно принял действительность. Лань Чжань вздрагивал всякий раз, когда Вэй Ин проходил мимо его парты, словно порыв ветра; тоскливо наблюдал за Вэй Ином издалека, пока его окружал смех и друзья, развлекая так, как не мог Лань Чжань. Под опустевшей партой рядом он видел вырезанный рисунок, и на его сердце залегла мрачная тень пустоты. Никогда прежде он не ощущал себя настолько одиноким. До появления Вэй Ина тишина была для него своего рода счастьем. Лань Ванцзи нравилось быть одному, и одиночество было тем, чего он ожидал никогда не постичь. Однако после всего тишина стала для него неподъёмным грузом, потому что он знал лучшую альтернативу: смех Вэй Ина, голос Вэй Ина. Предложить дружбу, а после так болезненно забрать её, словно всё то, что было между ними, ничего не значило… Лань Чжань не мог выносить этого. Лань Чжань не мог быть без Вэй Ина. Во время школьных будней он плохо ел и спал, и брат заметил это, когда Лань Ванцзи вернулся домой на выходные. — Ванцзи, ты не ешь, — проговорил Лань Сичэнь за ужином. В тот раз с ними не было дяди, к счастью, так что он не мог заметить меланхолии Лань Чжаня и его разбитое сердце. — Поел ранее, — солгал Лань Чжань. Не очень убедительно. Лицо не скрывало печали, и брат всегда был единственным, кто умел читать каждую его эмоцию, словно замечал крохотное пятно на идеально чистом холсте. Лань Сичэнь умел угадывать произошедшее, и его подход к проблеме был мягким. — Общаться с людьми бывает сложно, Ванцзи. Не всегда друзья бывают согласны, и это нормально. Ты не должен из-за этого пренебрегать сном. Лань Чжань вскинул на него взгляд, словно говорящий: «Он не друг. Я влюбился в него в тот момент, когда он вбежал в двери, и я знал, что это станет моим грехом. И всё же я подвёл его, и теперь он делает вид, что меня не существует. И я заслужил это». Тишина воцаряется на долгие минуты. Затем Лань Чжань приоткрыл губы и осторожно проговорил: — Брат, пожалуйста, скажи, как я могу загладить перед ним свою вину? Я не знаю ни единого способа. В тот момент Лань Сичэнь понял, что это была любовь. Взгляд Лань Сичэня смягчился. Никогда прежде он не слышал, чтобы его младший брат говорил о ком-то столь осторожно и с такой необходимостью вернуть общение. В последний раз любовь Лань Чжаня была такой сильной много лет назад, когда он был ещё ребёнком, и та любовь принадлежала их матери. Лань Чжань очень ранимый, даже слишком. Раз удалось кому-то заслужить его любовь, он будет цепляться и цепляться за этого человека и не позволит ему уйти. — Это касается Вэй Усяня, — подтверждает Лань Сичэнь. Лань Чжань опускает взгляд. — Мгм, — и затем он ласково продолжает, и его голос звучит почти виноватым, словно бы Лань Чжань не может более произносить его имя в таком тоне. — Вэй Ин. Сердце Лань Сичэня сжималось от боли за его драгоценного младшего брата, не способного причинить кому-либо вред и который пострадал по вине человека, которого любил больше всего. Но вместе с тем он понимал, что они всё ещё молоды, а молодые люди обычно порывисты и не думают над словами, прежде чем произносят их. — Ты говорил с ним? — спросил Лань Сичэнь. Лань Чжань поник, опустив плечи. — Вэй Ин не станет говорить со мной. От осознания, насколько сильную боль причинили Лань Чжаню, Лань Сичэнь ощутил вскипающий в нём гнев. Лань Сичэнь предложил другое: — Иногда нужны не слова, а действия, Ванцзи. Покажи ему, что ты дорожишь им. Уверен, он будет тронут. Эта идея показалась Лань Чжаню неплохой, и она дала ему огонёк надежды. Однако… — Что, если он никогда не даст мне второго шанса? Лань Сичэнь обнадеживающе улыбнулся ему. — Ванцзи, он обязательно даст тебе второй шанс, и тебе не стоит принимать это как должное. Лань Чжань кивнул. В тот момент он даже не подозревал о том, насколько значимыми для него станут эти слова спустя года.***
Однажды Вэй Ин не появился на занятиях, и Лань Чжань с ужасом думал о том, что могло с ним случиться. Вэй Ин безрассуден, и он довольно часто попадал в ситуации, которые грозились закончиться для него плохо. Используя полномочия, как помощника учителя, он вызвался найти Вэй Ина. Цзян Чэн совсем немного сопротивлялся, ведь он хотел сам найти своего неугомонного брата, но в итоге сдался и позволил это сделать Лань Чжаню, и взгляд наследника Цзян выражал странное понимание. На поиски ушёл час, но Лань Чжань в конечном итоге нашёл Вэй Ина на заднем дворе школы, расположившегося под деревом и обнимающего белого пушистого кролика. — Вэй Ин, — выдохнул он. Спустя секунду Лань Чжань пожалел об этом. Он задумывался о том, что у него, должно быть, больше не было права называть его так. Вэй Ин мог счесть его слишком самонадеянным. — Лань Чжань, — ответил Вэй Ин. Словно бы он забыл про «Лань Ванцзи». В тот раз, когда они встретились взглядами, Лань Чжань заметил, что Вэй Ин выглядел менее расстроенным. — Я нашёл его раненного на заднем дворе школы. Знаю, что здесь запрещено держать животных, но я не хочу, чтобы он остался в таком состоянии. Он всё ещё не может ходить, но, похоже, ему становится лучше. Есть ли в школе место, где он мог бы остаться ненадолго? Вэй Ин всегда был слишком добрым по своей натуре, и это одна из причин, почему Лань Чжань любил его. В тот момент он был настолько счастлив, что Вэй Ин снова говорил с ним и звал по имени, как прежде, что забыл и о причине, по которой он пришёл сюда, и что ему нужно было в первую очередь вернуть Вэй Ина на занятия. — Или ты собираешься наказать меня снова, потому что я нарушаю школьные правила? — спросил Вэй Ин, ощутив, как сжалось горло. Взгляд, направленный на Лань Чжаня, всё ещё выражал настороженность. — Никогда, Вэй Ин, — тут же возразил Лань Чжань. — Он опустился, взял на руки раненного кролика и после призвал Вэй Ина подняться следом за ним. — Есть место, которое никто не станет проверять. Кролик будет в безопасности. Этим местом была его комната. В отличие от большинства учеников, которым приходилось делить комнату с хотя бы ещё одним человеком, как Вэй Ин делил свою с Цзян Чэном, у Лань Чжаня была привилегия в виде собственной комнаты, которая обуславливалась фамилией и корыстными интересами семьи, касающимся школы. Возможно, в отношении других это было несправедливо, однако Лань Чжань никогда не жаловался на положение их семьи в обществе. В конце концов, его радовало то, что у него было собственное тайное место, куда он мог вернуться каждую ночь, где у него было личное пространство и тишина, и где он мог заниматься чем угодно без лишнего шума вокруг. Впрочем, с того момента, как он встретил Вэй Ина, Лань Чжань часто задумывался: а каково делить комнату с другим мальчиком? Лань Чжань решил, что это было даже к лучшему, потому что он не представлял своих действий, если бы получил такой лёгкий доступ к Вэй Ину и ко всему его имуществу. Они пробрались в общежитие, где в это время суток было почти пусто, и поднялись на одни из верхних этажей, где и находилась комната Лань Чжаня. Когда Вэй Ин, наконец, ступил в его комнату и Лань Чжань закрыл за ними дверь, он тяжело сглотнул и задумался, волновался ли Вэй Ин также, как и он. То был первый раз, когда кто-либо пересекал порог его личного пространства, и пусть правила не запрещают визиты друзей того же пола, для Лань Чжаня это кое-что да значило, ведь это был Вэй Ин. Слишком долго он мечтал и тосковал по нему, чтобы это ничего не значило. — Они не проверяют твою комнату? — с завистью поинтересовался Вэй Ин. Он был потрясён, когда увидел размеры жилища Лань Чжаня и насколько дороже и новее мебель была здесь. — Лани действительно особенные, хах. — Дядя вкладывает много средств каждый год, — ответил Лань Чжань. Опустив кролика на постель, он мягко улыбнулся, увидев, как тот тут же сжался в шар. Это напомнило ему Вэй Ина. — Ну, я думаю, он будет здесь в безопасности, — сказал Вэй Ин. Тоже улыбнувшись, он сел на кровать Лань Чжаня и придвинулся ближе, снова взяв кролика на руки. Сердце Лань Чжаня почти остановилось в тот же миг, когда он осознал, что Вэй Ин сидит там, где сам Лань Чжань спит каждую ночь. Тогда он решил, что не будет менять простыни неделю. Или, возможно, вовсе никогда. — Спасибо, Лань Чжань, — хмыкает Вэй Ин. Улыбка на его лице была направлена на кролика, которого он гладит в этот момент. — Тебе не нужно было делать этого для меня. Лань Чжань прикусил губу. Должен, думал он. Должен был, потому что хотел видеть Вэй Ина счастливым. Вспомнив слова брата о том, что важны не слова, а действия, он задумывался, что всё же смог сделать это. — В тот раз… — неловко начал он. Лань Чжань встал перед кроватью, потому что не осмеливался занять место рядом с Вэй Ином. — Я был неправ. Прошу прощения. Вэй Ин замер, прекратив гладить кролика. — Лань Чжань, тебе не нужно извиняться. Ты просто делал то, что должен был делать. — И иногда это неправильно, — поспешил возразить Лань Чжань. Вэй Ин удивился, взглянув на него широко раскрытыми глазами. — Ты… Мой друг. Я разочаровал тебя. Прошу прощения за это. Губы Вэй Ина растянулись в слабую улыбку. — Я тоже прощу прощения за то, что сорвал на тебе злость. Сердце Лань Чжаня наконец-то освободилось хотя бы от части той вины, которую оно испытывало. — Я… Не люблю чужих. — А? — переспросил Вэй Ин. Лань Чжань пытается снова, но его голос всё равно не звучит твёрдо. — Ты сказал, что я как и они. Но это не так. Я знаю Вэй Ина лучше других. Сердце отбивало бешеный ритм в его груди и стучало даже в ушах. Глаза Вэй Ина заблестели, когда он услышал это, и его губы растянулись в самую милую его улыбку. — Лань Чжа-ань. Конечно, это так. Конечно, ты знаешь. И я знаю тебя лучше, чем другие. Лань Чжань знал, что это правда. Ведь именно он был тем, кто добровольно впустил Вэй Ина в свою жизнь. Вэй Ин принадлежал ему, а он — Вэй Ину. Таким образом, они снова стали друзьями. В итоге они пропустили урок, наслаждаясь компанией друг друга на уютной кровати Лань Чжаня. Они гладили кролика, обсуждали заботу о нём и то, что сделали бы для него вместе в ближайшие дни, и Вэй Ин, наконец, рассказал о помолвке Цзян Яньли и Цзинь Цзысюаня и о том, насколько Цзинь Цзысюань бывал груб в её отношении. Похоже, его сестра всё ещё не хотела разрывать помолвку, и это раздражало Вэй Ина. — Я просто не понимаю, как можно любить кого-то так сильно, — расстроенно сетовал он. Лань Чжань смотрел на него и думал, что это более чем возможно.***
До конца школы они остаются хорошими друзьями, и Вэй Ин более никогда не оставлял Лань Чжаня одного. На следующий день после выпуска Лань Чжань собирался уехать в Штаты. Его уже давно приняли в один из престижных университетов там, из которого выпускались его отец и дядя, и в котором уже обучался Лань Сичэнь. И Лань Чжань знал, что пройдёт семь лет, прежде чем он вернётся обратно. До тех пор он не сможет увидеть Вэй Ина. Как бы он не хотел уезжать, у него не было выбора. У дяди были планы на его счёт, и его долг, как члена семьи Лань, был следовать ему. Единственное, что не давало покоя — это долгие семь лет и всё, что могло за них произойти. Вэй Ин мог бы встретить кого-то другого, а затем и влюбиться. К возвращению Лань Чжаня он мог бы даже жениться — многие обеспеченные семьи обязуют себя браком по политическим причинам. Тому свидетельствовала давняя договорённость о помолвке Цзян Яньли и Цзинь Цзысюаня. Если Вэй Ин женится, Лань Чжань не знает, что он будет делать. Он знал, что уже никогда не сможет полюбить никого другого. Всю свою дальнейшую жизнь он будет хранить в сердце частичку Вэй Ина, если это будет самым малым из позволенного. В последний раз они виделись с Вэй Ином у входа в школу, когда багаж Лань Чжаня уже упаковали и всё подготовили к отъезду. Множество других учеников вокруг них тоже собирались уезжать домой или улетать в другие города в университеты, как Лань Чжань. В тот день дядя и брат были рядом и помогали с проводами. Лань Сичэнь прилетел домой специально, чтобы помочь ему с перелётом и со всеми сложностями. Старший брат также знал, что Лань Чжань будет не в состоянии сделать всё сам, не тогда, когда его будет мучить горе из-за расставания с Вэй Ином. Дядя готовил машину, пока Лань Сичэнь помогал с сумками. Лань Чжань порывался помочь ему, но старший брат остановил его. — Ванцзи, — сказал он, положив руку на плечо брата. Тон, которым он говорил, был серьёзным. — Это твой последний шанс. Лань Чжань знал, что это означало. Лань Сичэнь давно догадывался о его чувствах к Вэй Ину и не вмешивался, пока в этом не было нужды, и он не мог просто сделать это, не тогда, когда Лань Чжань улетал на семь лет вместе с глубокой душевной болью и любовью, в которой он никогда не сможет признаться, потому что был слишком напуган. — Не могу, — сухо сказал Лань Чжань. Вэй Ин не любил его в ответ. Это признание могло разрушить их дружбу. — Ты должен, — возразил Лань Сичэнь. Качнув головой в сторону, он посмотрел на Вэй Ина, стоящего неподалёку и окружённого поддерживающими его Цзян Чэном и Цзян Яньли. Бедный мальчик был весь в слезах, расстроенный новостью об отлёте Лань Чжаня, когда узнал об этом ещё несколько месяцев назад. — Ванцзи, если ты не скажешь ему это сейчас, у тебя уже никогда не будет шанса сделать это, и ты можешь потерять его навечно. Брат был прав, и Лань Чжань ненавидел это. Сделав шаг назад, он оставил на брате заботу о своём багаже. Руки Лань Чжаня дрожали и вспотели, и адреналин бежал по его венам, когда он думал о том, что может никогда не увидеть эту небесную улыбку и прекрасные серебристые глаза, но ему всё же удаётся повернуться к Вэй Ину, который активно утирал слёзы рукавом униформы Цзян Чэна и непрерывно шептал имя Лань Чжаня, пока Цзян Яньли гладила его по голове. Увидев, что Лань Чжань, наконец, пришёл к нему попрощаться, Вэй Ин сорвался с места и подбежал к нему, заливаясь слезами и крепко обнимая Лань Чжаня. — Лань Чжань! — провыл Вэй Ин. Сердце Лань Чжаня разбивалось. Лань Чжань и радовался его боли, которая означала, что он занимал в сердце Вэй Ина куда большее место, и в то же время у него было желание бросить всё, что было у него, и остаться рядом, только чтобы убедиться, что эта улыбка на лице Вэй Ина никогда не угаснет. — Вэй Ин, — произнёс он. Руки дрожали, но он смог собраться с силами и обнять Вэй Ина в ответ, позволяя себе прижаться к Вэй Ину, возможно, в последний раз в этой жизни. — Тебе действительно нужно улетать? — плакал Вэй Ин. Рубашка Лань Чжаня впитывала в себя слёзы Вэй Ина. Прежде он не понимал, но в тот момент он вдруг понял, что Лань Чжань умел обниматься. В кольце его рук было безопасно. Очевидно, им не доводилось обниматься на протяжении всех тех лет, что они провели вместе. — Я не могу остаться, — сказал Лань Чжань. Пальцы зудели от желания провести ими по волосам Вэй Ина, однако что-то вынуждало его не делать этого. Это не было правильно. Не тогда, когда он не знал, будет ли его ждать Вэй Ин. Ощутить взгляд брата, прожигающий его спину, было достаточно легко, и он знал, что должен поступить правильно. — Вэй Ин, — начал он. Лань Чжань осторожно отстранил от себя Вэй Ина и лишь немного — потому что казалось, Вэй Ин не хотел разрывать объятий, — и они соприкасались грудью, но между их лицами было достаточно расстояния, чтобы Лань Чжань мог говорить, глядя ему в глаза. — Я должен сказать тебе кое-что важное. В тот момент он был так близок. Лань Чжань был близок к тому, чтобы открыть Вэй Ину всю глубину своих чувств, даже если бы это обернулось против него. Даже если Вэй Ин не ответил бы на его чувства, по крайней мере, Лань Чжань мог сказать, что попытался. Однако Вэй Ин торопливо прижимает палец к его губам. — Не смей. Лань Чжань замер. — Что? — Не говори мне, — угрожающе прошептал Вэй Ин. Страх парализовал Лань Чжаня: мог ли Вэй Ин знать? По этой причине он не хотел слышать что-либо? Это было его способом отпустить Лань Чжаня, причинив как можно меньше боли? Вэй Ин продолжает, моргнув влажными от слёз глазами. — Ты скажешь мне это, когда вернёшься через семь лет, и когда ты найдёшь меня. Тогда я буду знать, что ты вернулся ко мне. Ох. Лань Чжань… Лань Чжань ощутил слёзы теперь на собственных глазах. Это было самым сладким обещанием, которое ему только доводилось слышать в своей жизни. — Ты будешь ждать меня семь лет, — произнёс, почти спрашивая, Лань Чжань. Он не мог поверить в это. — Да, — искренне ответил Вэй Ин. Он смотрел на Лань Чжаня так, словно это всё, что ему было когда-либо нужно. — Ты вернёшься ко мне. Скажешь всё, что захочешь. Я выслушаю. Я всегда буду слушать. Тогда у нас действительно будет эта вечность. Потому что «вечность» была обещанием, данным давным-давно и вырезанным на той школьной парте. Лань Чжань хотел поцеловать его. Так сильно он хотел поцеловать Вэй Ина, прежде чем улетел бы, но не мог. Что-то подобное могло разрушить это хрупкое мгновение, подаренное Вэй Ином, и которое Лань Чжань будет вспоминать каждую ночь на протяжении всех семи лет, пока Вэй Ина не будет рядом. Он забрал воспоминания о Вэй Ине с собой: образ его заплаканных глаз и попытки улыбнуться, его всё ещё прекрасный образ, даже с сопливым носом, его нежный взгляд, полный надежды на его возращение. «Ты мой красивый ясноглазый мальчик, я вернусь к тебе», — думал Лань Чжань. И спустя семь лет он вернулся.