А полюбят тебя обязательно за другое, За то, что чужому и невдомек Самое, что есть у тебя простое Будет для кого-то и шарм и шёлк. Родинка, ямочка, или дурной акцент Станет кому-то чудом, почти пророчеством То, что ты и не видел так много лет Кого-то спасает от серого одиночества. И полюбят тебя обязательно не за то, Не за то, над чем ты всегда стараешься, Но как ты ходишь, как снимаешь с себя пальто Может как ты плачешь, но скорее как улыбаешься Как грызёшь колпачок от ручки, ловишь такси Или волос отводишь ладонями от лица Как ты ноешь с утра, как не знаешь куда идти И как в фильмах болеешь за подлеца. Может вдруг ты зевнёшь на важной какой-то встрече И сконфуженно сморщишь лоб И тебя полюбят. Именно в этот вечер Не за что-то. А вовсе -наоборот. Яна Мкр
Пять месяцев назад
— Итак, Мисси, сейчас мы устроим тебе тестовое задание, которое докажет, что ты изменилась, — с нажимом отчеканил Доктор, предостерегающе взглянув на Клару — и если ты его пройдешь, ты можешь быть свободной от своего заточения в Хранилище и путешествовать со мной остаток своего заключения. — Мне не нужны твои подачки, Доктор, оставь их для своих малолетних щеночков — отвечает Мисси, вальяжно потягиваясь на периллах консольной комнаты. — А давай мы просто запрем её в комнате и попросим Тардис потерять коридор в архиве, — весело вторгается в разговор компаньонка, и Доктор устало вздыхает, заранее посылая к Рассилону шансы на безболезненный исход операции для бедной планеты, на которой встретятся плечом к плечу эти неисправимые женщины. Последнюю реплику он постарался проигнорировать, про себя благодаря Тардис, что Мастера его Старушка любит куда сильнее Клары. — Я задаю случайные координаты, и Тардис сама решит, куда нас доставить. — А разве у тебя не всегда так? Когда в последний раз твой музейный экспонат доставлял тебя в правильное время и место? — ехидничает Мисси, на что Доктор справедливо возражает, — Но она всегда доставляла меня туда, где я должен быть — Это всё твои романтические бредни, а также неисправность системы навигации и абсолютно безалаберная манера управления Доктор бы возмутился, но заметив, как лицо Клары на секунду озарила улыбка в ответ на высказывание Мисси, желание спорить пропало, — лёд тронулся, а значит, он двигается в правильном направлении. Он слукавил, сказав, что это только проверка для Мастера. Сегодня самым главным в их путешествии был даже не сам Доктор. Важнейшим человеком сейчас была его раздраженная, фыркающая и злая как фурия Клара, и ему изо всех сил хотелось смягчить её отношение к его лучшему другу детства, к единственному существу, кто хоть немного похож на его самого. И хотя разумом Доктор понимал, что Вселенная содрогнется от их троицы, он позволил себе на этот раз проигнорировать все доводы логики, давая себе слово, что отныне сдерживать катастрофу будет он. Он возьмет на себя ответственность сохранять человечность не только в самом себе, но и в его спутницах. На этот раз он не будет нуждаться в ком-то, кто сможет вовремя его остановить, а сам станет компасом для своих компаньонок, только бы сохранить самых дорогих ему женщин во всей вселенной. И он сделает всё необходимое, чтобы Клара начала доверять Мисси, хотя даже он сам сомневался, что это не приведет их обоих к смерти. Но его Клара должна понять… Легкая тряска — следствие игнорирования использования стабилизаторов — сменяется свистящим гулом — отжимать тормоза Доктор так и не научился — и Мисси про себя усмехается, что ранее ничуть не преувеличила, высказавшись о манере вождения её сумасбродного Сигмы. — Анима Персис* — геопсихический мир, населенный психическими призраками его давно умерших жителей. Планета полностью стерильна и бесплодна из-за длительных войн, уничтоживших саму жизнь в этом месте. — объясняет Доктор с легким раздражением, что Тардис выбрала именно это место. Видимо, его машина лучше него осознает опасность, несущую Мастером, что привезла их в место, которое не возможно разрушить сильнее прежнего. Возможно ли, что он лет так на двести поторопился с освобождением Мисси из Хранилища? Таймлорд уже было хочет нарушить собственные планы и задать новые координаты, когда замечает маячок тревоги, призывно горящий на сканере и определенно исходящий от живого существа находящегося где-то на выжженной планете в окружении фантомов давно мертвых. — Доктор, но разве призраки существуют? Мы встречали призраков с твоей прошлой регенерацией и то, что выглядело как приведение, оказалось осколком другой вселенной, — слыша о неизведанном, Клара будто забывает не только злость на присутствие Мисси, но и остатки благоразумия, с головой и всем энтузиазмом окунаясь в новое приключение. — Если одновременно взять большое число живых существ, то приложенное изменяющееся геомагнитное поле может вызвать эффект взаимодействия —«геопсихизм». В данном случае это произошло со всей планетой, которая, по всей видимости, была густо населена, когда геомагнитное воздействие смешалось с массовой гибелью обитателей Анима Персис. — дополняет Мисси слишком подробно, и Таймлорд решает оставить ужасный вопрос о реальной причине вымирания планеты на потом, — он задаст его Мастеру, когда они останутся наедине. — Для такого эффекта недостаточно мощного геомагнитного поля и высокой плотности населения, необходима однообразная настроенность разума масс, чем в данном случае послужил предсмертный страх. — пояснил Доктор в попытке донести Кларе, что перед ними сейчас появятся не совсем приведения, но желаемого эффекта не добился. Длительные слабые воздействия естественных и искусственных электромагнитных полей на живые формы лишь недавно стали предметом пристального исследования даже на Галлифрее, он не мог винить Клару в непонимании природы фантомов жителей целой планеты. Когда девушка нетерпеливо толкает двери Тардис, он не может сдержать улыбки. В воспоминаниях невольно проскальзывают события прошлой регенерации, рядом с которой Клара, словно слепой котёнок, следовала с ним рука об руку, не обгоняя, но поддерживая его. Последние годы Клара была привязью Доктора к человечеству. Если её отношения с одиннадцатым Доктором всегда были итерацией кокетливого любовного интереса, все же отношения Клары с ним настоящим являлись особенными: она была наполовину психиатром, наполовину матерью. Она была человеком, держащим стремительного, часто капризного Повелителя Времени, в узде. Мы все меняемся, если подумать об этом. Мы все разные люди на протяжении всей нашей жизни. И это нормально, это хорошо, вы должны продолжать двигаться, пока вы помните всех людей, которыми вы когда-то были раньше. И оставалось только расслабиться, позволяя сильнее натягивать цепи и вести его за собой так, как никто ранее не осмеливался бы. Он мог бы долго говорить о ней — его невозможной девчонке. Вот он встречает необычную девушку, советующую ему выбрать его будущую Тардис, знакомится с Освин, убитую и варварски преобразованную в далека, но всё равно несущую свет, даже сквозь металлический панцирь заклятого врага. Следующее воспоминание — и его милая Освин умирает на его руках после нападения ледяной гувернантки. Его невозможная девчонка, расколовшая свою душу на кусочки, чтобы спасти от Великого разума, она была с ним рядом слишком долго. Девочка с суфле, там на Трензалоре, в очередной раз спасшая вселенную, но в частности — его. — Не отставай, шотландец, — весело крикнула его компаньонка, скрывшаяся за дверьми вместе с Мисси, и он закатывает глаза, признаваясь себе, что отправится за ними в ад, если они попросят.Наше время
Я в порядке, я в порядке, в порядке — повторят Доктор, пытаясь отвлечься от холодных иголок, касающихся остриём его мозга. Внутренности не имеют нервных окончаний, он не может ощущать травмирующее прикосновение металла в глубине его черепа, напоминает себе Доктор, увы, безрезультатно. Фэргон нависает над ним, связанным, беспомощным, с хищным оскалом и тухлым запахом изо рта. Запахом, который вызывает тошноту почти сильнее привкуса собственной крови в горле — думает Таймлорд, нервно сглатывая. У садиста влажный помешанный взгляд и пальцы, перепачканные в его крови, сжимающие пульт, а у него иглы, впивающиеся в незащищённую кору головного мозга, подключенные к электросудорожной машине. Время замедляется, оно не должно замедлять свой бег, что произошло со временем? — думает Доктор, когда первые электрические импульсы стимулируют болевые рецепторы. Горячо, обжигающе горячо и каждый участок кожи словно сжигают заживо. Больно. Он хочет поговорить, хочет торговаться за свою жизнь, хочет остановить это любой ценой, но кляп не позволяет произнести ни слова, оставляя его полностью беззащитным. Мышцы неконтролируемо сжимаются на каждый импульс, дополняя агонию отвращением к собственному телу. Хорошо, что он лишён способности говорить, хорошо, что он лишён возможности кричать — во всех его пытках худшим было слышать собственные крики. Пожалуйста, хватит. Но никто не слушает, а он не говорит — а сказал бы, не будь грязного кляпа между зубов? Стал бы умолять? Он не знает. Слеза все-таки сказывается, прежде чем он проваливается в темноту. Он просыпается от холода и без электродов в черепе. Темнота ослепляет, но одновременно успокаивает. Разорванные, искалеченные мышцы натянуты до предела под тяжестью веса тайм лорда — он подвешен на крюк, без шанса опереться на ноги. Вывернутые сухожилия и просверленное плечо не облегчают положения, но обжигающий холод на мгновение помогает ослабить боль, чтобы оставаться в сознании. Доктор не уверен, что это хорошая новость. Он ожидает, что сейчас к нему придут и применят новые виды пыток, вслушивается в каждый шорох, с содроганием готовясь к продолжению. Спустя час, он понимает, что это и есть пытка. Спустя ещё двадцать пять минут кровь начинает циркулировать медленнее, а температура его тела опускаться до предела. Спустя ещё два часа он готов умолять о пытках, но никто так и не приходит. Темнота больше не кажется спасительной, она обволакивает каждую клеточку сознания, ровно как и холод — каждый миллиметр его тела. Когда боль отступает, Доктор чувствует приближение смерти. Забавно, как иногда складывается жизнь — он готов был умереть множество раз, всегда в пылу битвы, изредка — на пороге регенерации, но сейчас темнота не кажется освобождением, смерть не ощущается выбором, а сгущается неизбежным облаком вокруг изможденного тела, пульсирует по венам без шанса на регенерацию, принося с собой только ужас. Он хочет ухмыльнутся иронии, но мышцы лица слишком одеревенели даже для такой вольности, давно закрытые веки покрываются инеем и сознание наконец уплывает вслед за окоченевшей плотью. Приходить в себя было мучительно тяжело. Он плохо помнил моменты, когда зияющая пустота, призывно обволакивающая сознание расступалась перед осколками эпизодов реальности: крики, выстрелы, запах горелого мяса, и Мисси, голыми руками ломающая шею Фэргону, затем гул Тардис, его невозможная девчонка с красными заплаканными глазами, избавляющая его от пропитанной кровью и пеплом одежды, паника охватившая его разум при виде безобидных ножниц, когда она пытается разрезать рубашку, и кровь, очень много крови — всё смешалось в единый водоворот событий: мелькающих перед глазами ошеломительных картин и звуков. Доктор приходит в себя медленно, с трудом улавливая реальность, нервно оглядываясь по сторонам, и ощущение его Секси помогает смахнуть остатки сна. Находиться в медицинском отсеке Тардис было привычно, — они не раз получали травмы в результате своих беспокойных путешествий и битв, которые приходилось заживлять с помощью незаурядных приборов. Мягкое влияние телепатического поля совместно с приглушенным светом и гулом мотора успокаивал, позволяя Повелителю времени хоть немного расслабить изнывающие мышцы. Мисси стоит перед его взором необычно нервная, разбитая, похожая на изломанную куклу со стеклянным напуганным взглядом, и в том взгляде он так ясно ловит своё отражение, что охваченный стыдом старается не смотреть, не встречаться взором, потому что иначе он сломается. Доктор был способен вынести многие пытки, но не страх и сожаление на лице той, кто по определению не должен быть способен на такие эмоции. С каждым открывшимся участком кожи сердцебиение всё сильнее пускается в скач. Боли нет, не должно быть, — он полагал, что не способен больше её испытывать, что он дошел до того предела, за которым вообще ничего нельзя ощущать, но почему тогда аккуратные касания его милой Клары, как можно нежнее отделяющие от его кожи ткань, вызывают сейчас такую агонию? Мастер не умела испытывать жалость и никогда не позволяла себя проявлять излишнюю заботу, да и вообще заботу, даже о Докторе, но глядя на его измученное тело она просто не способна оставаться равнодушной. Его Доктор, обычно такой жизнерадостный и сильный вопреки всему, выглядел сломанным. И когда девушка освободила его от остатков рубашки, Мисси без капли сомнения начала источать золотое свечение, которое Доктор тут же погасил: — Они давали мне аспирин, — голос звучит неправильно, сдавленно, и Доктор продолжает, откашлявшись, обращаясь уже к Кларе, — Потребуется несколько дней прежде, чем я смогу исцелиться. Её это заметно успокаивает. Клара беспокоилась о том, что Доктор не может исцелить свои повреждения по причине их серьёзности или, может, чего-то более опасного. Она переживала, что её невозможный мужчина вообще потерял способность к регенерации, иначе почему до сих пор не использовал её? Ответ Доктора расставляет всё по своим местам, и она почти забывает, что расслабляться сейчас ещё рано, и даже если жизни и здоровью её Тайм лорда ничего не угрожает, то боль он всё равно продолжает испытывать и оставлять его в таком состоянии нельзя. Они накачали её Доктора лекарствами, пытали и почти убили — за меньшее Мисси могла бы сжечь каждую вселенную, ей очень хотелось бы воскресить похитителей, чтобы убить ещё раз, на этот раз намного медленнее, растянув свою месть на долгие годы. Клара ориентировалась в медотсеке Тардис как дома, и она не стала удивляться, когда увидела в руке у девушки инъекционный пистолет с обезболивающим. — Не прикасайся ко мне! — стоило человеку поднести медицинский прибор к руке Доктора, как паника охватила его измученное тело и с губ сорвалось ставшие уже инстинктивными слова. Мисси к этому была готова, но Клара в страхе отступила, подняв дрожащие руки: — Хорошо, Доктор, всё в порядке, это всего-лишь я, — произнесла девушка, убирая прибор на безопасное расстояние и отходя сама. Мисси лишь хмыкнула, напротив, приблизившись к Доктору вплотную, чуть наклоняясь, аккуратным касанием пальцев провела по его щетинистой скуле и невесомо поцеловала в нахмуренный лоб. Взгляд тайм лорда наконец прояснился, и он устало опустил голову в район ключицы Мисси, позволяя себе спрятать лицо и отдышаться. Контакт. Мастер осторожно касается его сознания, прикасаясь кончиками пальцев к вискам тайм лорда, и стараясь действовать аккуратно, но уверенно. Контакт. Доктор пропускает её в свои мысли почти не сопротивляясь. Он столетиями скучал по таким обычным вещам, как телепатическая связь между повелителями времени, что сейчас готов расплакаться от трепетной нежности при ощущении чужого присутствия в своей одинокой старой голове. Или это чувства Мисси? В открытые двери можно войти в обе стороны, и он осторожно, стараясь приглушить собственные негативные эмоции, тянется к ней ответно, податливо, всматриваясь в поток окутавших женщину эмоций, позволяя себе раствориться в ней — в её убаюкивающей любви, уверенности в непоколебимости Доктора, в её желании забрать боль на себя. Тета, ты можешь мне сейчас доверять, я обещаю тебе, именно сейчас, тебе никто не причинит боли. Тебе нужно вколоть обезболивающее. — произносит Тайм леди ментально, и убаюкивающий голос в голове вынуждает Доктора расслабиться, доверчивая протягивая куда-то за спину Мастера тыльную сторону здоровой руки. Он не замечает хрупкой ладошки Клары, переворачивающей и поддерживающей его руку, не замечает укола, но всё равно слегка дрожит, утыкаясь носом в углубление шеи Мисси, произнося без единого звука, только для них двоих Кощей, я тебе верю, я всегда верил тебе и ничего это не изменит. Мисси мягко поглаживает его лицо, не разрывая контакта и, когда действие обезболивающего достигает максимума, и всё его тело становится воздушным, будто ничего никогда не болело, он позволяет Кларе промыть рану в плече, извлекая пинцетом осколки раздробленных костей, и наложить гипс. Он сам учил её оказывать медицинскую помощь, они даже практиковались в процессе путешествий в больницах — всё-таки его спутники всегда подвержены опасности и было бы глупо не обучать этому в первую очередь, стоило девушке переступить порог Тардис. С помощью чудес техники ей удаётся излечить мелкие раны и трещины в рёбрах, но, когда она берёт в свои хрупкие ручки его ладонь, его всё равно прошибает дрожь, на что Мисси гладит его по голове в несвойственном ей почти материнском жесте, и он сдаётся, позволяя делать им то, что нужно, отдаваясь воли заботливых любящих рук и тёплого разума Мастера. Он не смотрит на снимок рентгена, боясь потерять самообладание, лишь совиными глазами ловит взгляд Мисси и тонет, тонет в этой заботе голубых океанов. Он уже не дрожит, когда вправляются изломанные кости, не вздрагивает от малейшего касания девичьих рук, накладывающих гипс, стойко переносит жжение, вопреки инъекции обезболивающего, когда Клара тщетно пытается залечить регенератором, явно не предназначенным для таких тяжёлых травм, изувеченные кости. Когда дело доходит до штанов, ужас наравне со стыдом захлестывает с удвоенной силой, и даже Мастеру не удаётся его утихомирить. Он лишь тихо умоляет Клару уйти, когда Мисси отстраняется, чтобы самой осмотреть его ноги, и звук закрывающейся вслед за человеком двери, спасибо старушке, прорывает плотину боли, вынуждая глаза намокнуть впервые за этот вечер. Когда Мисси расправляется со штанами, он уже не может скрывать собственную беспомощность, позорно отворачиваясь от испуганных глаз. На вопрос, где болит, хочется завыть о том, что болело везде, в каждой клеточки тела, но больше — в сердцах, но он просто мотает головой, потому что заговори — не сможет сдержать жалобный стон отчаянья. И она понимает, молча помогая ему лечь на живот и снимает повязку пропитанную запёкшейся кровью с поясницы, язвит, но эта интонация, эта нарочитая безжалостность спасает остатки его гордости, позволяя не всхлипывать позорно уткнувшись лицом в подушку. Она сдерживает реакцию, но его ментальная защита слаба, а эмоции Мастера сильны, и он в таком состоянии легко улавливает их отголоски, наполненные отчаяньем, злостью не меньше, чем он сам испытывает сейчас. Она кладёт руку ему на здоровую часть спины и нежно поглаживает, и эта нежность разрывает душу. — Мы всё исправим — Доктор почти уверен, что она понятия не имеет, что с этим делать, ровно как и он, но тайм леди всё равно лжёт, аккуратно промывая рану. Касается его ног когтями, проверяя чувствительность, щипает еле заметно, и он вздрагивает, чувствует это, хоть и не может пошевелить конечностями. Её, казалось, удовлетворяет увиденное, и она прекращает свою пытку. Мисси вместо инвалидного кресла привозит обычное, неизвестно откуда взявшееся в Тардис, и, хоть это лишает его свободы передвижения, он до безумия благодарен ей за безмолвное понимание. Тайм леди везёт его в душевую, расположенную старушкой почти рядом с медотсеком, и в ответ на его безмолвную благодарность, свистящий гул машины времени окутывает его теплом.***
Клара подошла к консоли, обессиленно опускаясь на колени рядом, хватаясь за Тардис как за последний лучик надежды, отделяющий её от истерики. Сколько бы раз они ни попадали в передряги, никогда, даже находясь на волосок от смерти, она не ощущала себя до такой степени безвыходно. Стоило сейчас подумать о том, что ей нужно сделать, чтобы помочь Доктору, но в голову упрямо лезли мысли о том, что сейчас он будет лишь рад избавиться от неё, и Мисси поспешит исполнить эту просьбу с превеликим удовольствием. Он останется один, один наедине с Мастером и неизвестно к чему это приведет его. Станет ли она помогать Доктору восстановиться или будет использовать его беспомощность для удовлетворения собственных желаний? Она была реалистом и даже вспоминая их совместные путешествия втроём, явные перемены в поведении Мисси к лучшему, спасение жизни самой Клары, она не переставала сомневаться, хватило ли этого женщине, чтобы навсегда распрощаться с жаждой власти и разрушений. Нет, она не может утверждать, что Мисси не попытается переманить Доктора на свою сторону, видя, как он доверился ей, в каком сломанном состоянии, не только физически, но, что важнее, — морально, оказался её друг. Вселенная будет обречена, если Доктор не сможет больше спасать их, но Вселенная сгорит в разы быстрее, стоит Мастеру взять контроль над её измученным Таймлордом. И Клара даже не сумеет помочь ему, потому что стоит сейчас Мисси лишь обратить внимание на её присутствие, и она мигом отошлет её, дай Бог, если на Землю, а не оставит умирать на забытой жизнью планете в тысячах световых лет от дома.***
Доктор ощущал себя до абсурдного нелепо сидя обнаженным в кресле под теплыми струями воды, и хотя ледяные накладки* и водонепроницаемый гипс закрывали основные раны, тело, изрядно уставшее от бесконечных пыток и избиений, ныло и саднило, мешая расслабиться под непривычно ласковым теплом. Черные кудри Тайм леди намокли, давя своим весом на шпильки, поддерживающие прическу, и она была вынуждена распустить их, чем Доктор невольно залюбовался. Ни говоря ни слова, она, с несвойственной Мастеру нежностью, запустила пальчики в жесткие седые волосы мужчины, принимаясь аккуратно намыливать голову, массируя, вынуждая отдаться ощущениям, даря такие желанные прикосновения, которые не приносят боли. И он доверился, побеждено прикрывая глаза, не давая себе даже подумать о соленых каплях, незаметно смытых водой с его лица, не желая сейчас помнить ни об уязвимости своего положения, ни о беспомощности изувеченного тела, позволяя ей скользить ниже по телу, оглаживая увешанную, начавшими сходить от действий регенератора, синяками кожу. Прикосновения нежных рук к ногам далось тяжелее — он пытался заставить своё тело расслабиться, просто позволить себе чувствовать хрупкие женские ладошки на себе, но невозможность даже напрячь конечности тяжким грузом вновь сдавила его мысли. Он вышел из своего оцепенения только, когда почувствовал мягкое, но невыразимо приятное прикосновение к его члену, отвлекаясь от самокопания и наконец обращая внимание на Мисси: в насквозь влажном изорванном платье, без капли макияжа и с синяками под глазами она выглядела абсолютно невероятно — никогда ещё, ни в одной регенерации он не видел Мастера таким измученным, разбитым и несчастным. Захотелось обнять её и защитить от всего окружающего мира, и он с трудом попытался напомнить себе, что это от неё вселенную следует защищать, но с удивлением не поверил собственным воспоминаниям. — Кощей, иди ко мне, — позвал он хриплым и немного севшим голосом, приподняв руку со стороны здорового плеча, и она практически упала в его объятья, неловко согнувшись и пряча лицо в его волосах, но не сдерживая дрожь в обманчиво хрупком теле. — О, Тета, как сильно ты меня напугал. Я за две тысячи лет никогда не испытывала большего ужаса, чем слыша в голове твои крики, чувствуя твои эмоции, я… — Мне так жаль, моя милая, — прошептал он еле слышно, чуть отстраняя Мисси загипсованной кистью и смотря прямо в синеву глаз продолжил, — Ты должна была закрыть ментальный контакт. Я не мог себя контролировать. Разум повелителя времени был слишком близко, я не мог выносить это один, но ты не должна была пропускать это через себя. — Глупый старый Доктор, — шепчет Мисси в сантиметрах от его губ, прижимаясь лбом к его, мягко толкая ментальный барьер, прося впустить, и ему этого достаточно, чтобы сдаться: разум Мастера всегда напоминали расплавленную лаву под кожей, но сейчас жидкий огонь почему-то согревал, убаюкивая все ранние кошмары, и, когда он в невинном поцелуе прижался губами к своему Мастеру, сквозь связь ощущалась лишь безусловная любовь и нежность. «Мы переживем это, мы всегда выживали» — и ни один из них не понял, от кого именно исходила эта мысль.Год спустя
Её губы, такие нежные, манящие, способные развеять лишние мысли в голове, оставляя после себя лишь манящее удовольствия от еле уловимых касаний. Хрупкие ручки с бесцветным маникюром, впивающиеся в седые волосы в антагонизме аккуратной ласки Мисси, вызывающие мурашки под кожей, везде, где только могли дотянуться. Доктор думает, что сейчас он — самое счастливое существо во вселенной, но и эта мысль испаряется вслед за маленьким черным платьем на прижимающийся к нему девушке. Клара, в одном белье, словно изголодавшаяся по ласке львица, почти срывает с его плеч пиджак, и он сквозь тонкую ткань рубашки спиной чувствует жар упругого тела, мягкость груди и даже, о Рассилон, напряженные соски под нежным кружевом бюстгальтера. Самоконтроль летит к чёрту, он жаждет обернуться и позволить себе почувствовать мягкость кожи изрезанными морщинами руками, но Мисси не позволяет — железной хваткой удерживая его запястья, пока языком выводит Галлифрейские письмена на его шее. И он плавится под ненасытными прикосновениями, сгорает без остатка от жадных губ, языка, рук, проворно расправляющихся с пуговицами его рубашки, и уже не может разобрать, кому именно они принадлежат. Мгновение передышки — ровно на один его вздох, переходящий в рык, когда Мисси притягивает Клару к себе, впиваясь своими кроваво-красными губами в её рот. Руки Мастера повсюду — уверенные, властные, оставляющие красные полосы на тонкой коже Клары, стягивающие черные трусики прочь — и ему более невыносимо лишь видеть, хочется ощутить на себе каждое касание, почувствовать каждую царапину лично. Он почти кусает её, сходя с ума от жажды обладать, но аккуратным касанием, в противовес Мисси, спускается кончиками пальцев вдоль позвоночника, обводит контур округлых изгибов, пробирается к влажным складочкам, заставляя девушку дрожать и прогибаться всем телом в желании почувствовать больше. Доктор не торопится, вынуждая девушку изнемогать от желания, и тогда она решает сделать единственное правильное сейчас — притянуть Мисси к себе, хаотично и немного нервно расправляясь с застежками платья Таймледи, жестко, требовательно коснуться манящих губ, слегка размазывая кроваво-красную помаду. Когда пальцы Доктора заканчивают исследование её складочек и наконец-то проникают внутрь, она стонет прямо в податливые губы напротив и насаживается глубже, умоляя наполнить её сильнее, трахать резче. Мисси покусывает её шею, следом зализывая шершавым языком все улики, тянется к пряжке ремня Доктора, и, почти вырывая замок, высвобождает из плена твердый член мужчины. Остатки самообладания покидают, и он готов застонать уже от одного касания проворных коготков Повелительницы к источающей смазку головке. Доктор вымещает жар на Кларе — срывает последний элемент белья девушки, оглаживает небольшую упругую грудь, пропуская напряженные соски между пальцев. Она прижимается бедрами к его паху, приподнимается на цыпочки в отчаянной попытке насадиться, вслепую оглаживает боковую сторону бедер Таймлорда и уже вслух умоляет в мгновение покраснев от собственной просьбы: — Хочу тебя внутри, пожалуйста, сейчас же… — Тише котёнок, мы хотим долго играть со своей игрушкой — дыхание Мисси сбито, но голос надменный, и Клара распахивает глаза, кажется, даже забывая о собственном желании, внимательно смотря в голубые глаза Таймледи, словно в них способна найти ответы на все вопросы бытия. — Мисси, прошу тебя, не надо, только не сейчас — шепчет девушка, проводя ладошкой по щеке Таймледи, вглядываясь, ловя каждую эмоцию на лице той. На пробу целует её, на этот раз аккуратно и нежно, сразу отстраняясь, испуганно ожидая реакцию. Доктор не вмешивается, почти задерживает дыхание, и тоже ждёт ответа женщины, потому что знает — стоит сейчас Мисси съязвить — их хрупкий мирок окажется навсегда разрушенным: Клара не подпустит её вновь, не позволит себе довериться Мастеру, что бы он ни делал. Мисси, почти неторопливо, слишком серьёзно, без капли соблазнения спускает с плеч платье, мгновенно оказывающееся под ногами, снимает заколку, распуская кудрявым водопадом чёрные как сама тьма локоны, и не отводит взгляда, даже когда наклоняется, сбрасывая туфли. — Клара… — она пробует имя на вкус осторожно, словно оно способно укусить, но фразу не заканчивает — находит тонкие женские пальчики и мягко переплетает со своими. Доктор со свистящим звуком выдыхает, и хищницы переводят внимание на него. Это самая эротичная картина, которую он видел за две тысячи лет: его невозможная девчонка, слегка растрепанная, со следами чужой помады на губах, следами его зубов на тонкой коже над ключицей, торчащими сосками, готовая принять его до конца; его Мастер, укрытый на этот раз в мягкое нежное тело, в совершенно обычном белье под цвет своих фиолетовых платьев, босая, манящая, с распухшими от поцелуев губами и расширенными от желания зрачками — Доктор готов кончить уже только от вида, но вместо этого опускается на кровать, окончательно избавляясь от остатков одежды. Девушки следят за каждым его движением: он ухмыляется, смотрит нагло, уверенно, слишком опасно, проводит рукой по налитому кровью члену, и, откровенно застонав, обхватывает ствол сильнее. Секунда промедления и Мисси сдается — слишком сексуально опускается перед ним на колени и сразу на всю длину погружает твёрдый член в горячий рот. Доктор слишком долго её ждал и сейчас в исступлении комкает постель руками, потому что не делай он это — его руки окажутся в черных волосах, и он за себя не отвечает. Клара опускается рядом на кровать и властно вынуждает Повелителя времени лечь. Бесстрашная девочка не пугается силы, с которой мужчина впивается в её бёдра, наверняка оставляя синяки на загорелой коже, когда она садится сверху ему на грудь. Тайм лорд незамедлительно скользит языком по впалому животу, обводя выступающие ребра, смыкает губы на выпирающей тазовой косточке, одновременно аккуратно массируя пальцами нежный клитор. И когда его член покидает горячий рот Тайм леди, он не сдерживает вздох разочарования, всё жестче лаская пальцами Клару. Он груб с ней, и сейчас это слишком, она пытается вырваться, убрать его руку, ослабить сумасшедшую смесь боли и удовольствия, но Мисси не позволяет этого — крепко перехватывает хрупкие человеческие ручки, лишая ту последней обороны. Движения по чувствительному клитору слишком жесткие, воздух вокруг них раскален до предела, и ей кажется, ещё секунда, и она взорвется как сверхновая, прямо здесь, между двумя Повелителями времени, поймавшими хрупкую девушку в ловушку. Свободной рукой Доктор болезненно шлепает её по внутренней части бедра, вынуждая сильнее раздвинуть ноги, и этого хватает, чтобы болезненно задрожать в оргазме, со слезами на глазах выкрикивая ругательства. Напряжение девушки вырывается солёными дорожками, и ей требуется несколько минут, чтобы прийти в себя и осознать, что она без сил лежит на Докторе и его некогда жестокие руки сейчас успокаивающе мягко гладят её волосы. Клара практически измотана: нервно подрагивает, утыкаясь лицом в шею Повелителя времени, в то время, как он нежно целует её волосы, что-то успокаивающе нашептывая на чужом языке. Сердцебиение девушки с трудом замедляется, сильная пульсация между ног начинает проходить, и она наконец расслабляется. Доктор аккуратно опускает Клару на кровать рядом с собой, почти по-отечески целует её в щеку, и отстраняется, позволяя Мисси нависнуть над ним, сразу опускаясь на твёрдый, изнывающий по ласке член. Мастер никогда не отличался самоконтролем, но то, что происходит сейчас между ними — безумие, будто все их ранние войны и противостояния перешли в горизонтальное положение, сублимируясь в сексуальной жажде, и сконцентрировались в паху. Они моментально набирают скорость, без зазрения совести вымещая на телах друг друга эмоции последних тысячелетий: кусают, царапают, оставляют синяки на бледной коже, почти одновременно рычат, стонут, почти скулят, когда Мисси сжимается изнутри, доводя тем самым обоих до разрядки. Перед глазами сверкают искры, а по венам словно льётся кислота, но они прижимаются друг к другу со всей жаждой, словно желая раствориться, сгореть без остатка или остаться навеки единым целым. Повелители времени даже не успевают восстановить дыхание, но Клара не даёт им времени прийти в себя: она тянет Мисси к себе, укладывая Тайм леди на давно измятые простыни, и, хищно оскалившись, оказывается сверху. Взъерошенная, удовлетворенная женщина с мутными глазами и смазанной помадой лежит под ней покорная, обнаженная, полностью в её власти, и Клара прилагает над собой усилие, чтобы перевести внимание правее, встретившись со взглядом Доктора из-под тяжелых бровей, игривой ухмылкой, слишком пошлой, чтобы видеть её раньше на лице Тайм лорда — всё это вызывают в ней волну возбуждения, спускающуюся и скручивающуюся в тугой горячий ком внизу живота. Клара скользит проворным язычком по гладкой коже Таймледи, касаясь зубами особенно чувствительных мест на своём пути и, наконец, оказывается ниже, пробует Мастера на вкус так, как она и представить себе не смела. Мисси неожиданно нежна, неестественно податлива и выгибается в её руках со всем энтузиазмом вселенной. И всполохи в этих голубых глазах — отражение её собственного жара — лишь сильнее распаляют Клару, вынуждая выпустить коготки, оставляющие полосы на бывшем враге, вынуждая отпустить контроль, прокусывая тонкую кожу на внутренней стороне бедра — совсем рядом с нежными истекающими смазкой складками плоти. Она слишком груба, словно в попытке расквитаться за прошлые обиды, но Мисси терпит, позволяя причинять ей болезненное удовольствие. Доктор сомневается в своём рассудке, когда вид спутницы, практически насилующей Мисси, отдается пульсацией в возбужденном до предела члене, но не позволяет себе обдумать это, когда нежная ручка Таймледи касается его груди. Он перехватывает запястье, невесомо целуя кончики пальцев, проводя языком по тыльной стороне ладони и тянется к женским губам, плавно, в противовес к грубым толчкам Клары, оглаживая выступающие ключицы своего Мастера. Спутница почти с рычанием притягивает Мисси к себе: вырывает из нежного плена Доктора, сама впиваясь в опухшие губы, самоутверждаясь, сминая, кусая нежную кожу в порыве агрессивной страсти, и, пусть Таймледи и оказывается на Кларе, именно маленькая учительница сейчас обладает властью нас тысячелетней богиней, податливо раздвигающей ноги для жестоких пальцев. Он взбешен, возбужден до предела и жаждет отыграться, но принимает правила игры, садясь у Мисси за спиной, приглашая её в свои объятья, пока его спутница уже четырьмя пальцами трахает Таймледи, будто норовя порвать. Мисси откидывает голову назад, на плечо Доктора, обнажая шею для его зубов, словно волчица, выказывающая доверие, и он не может устоять — вылизывает впадинку над острыми ключицами, оставляя дорожку невесомых поцелуев за ушком, от чего по спине Таймледи пробегают мурашки. Её отзывчивость обезоруживает, а почти болезненные стоны раздражают, и он с почерневшим взглядом переводит внимание на вторую дьяволицу. Изогнувшиеся в ухмылке губы мужчины не предвещают ничего хорошо, и Клара подавляет в себе инстинктивное желание убежать, когда покорно тянется к пламени, разгоревшемся в глазах Доктора, понимая, что сгорит. Они действуют почти синхронно, отвлекаясь от Мисси и переключая внимание друг на друга, и только теперь девушка по-настоящему осознает происходящее между ними тремя. Её почти испуганный взгляд действует как спусковой крючок, и он, не сдерживая себя, притягивает её за волосы и с грубым поцелуем подминает под себя, нависая сверху. Она не успевает сообразить, как её тонкие запястья удерживаются сильной мужской рукой над головой, а колено упирается в мокрую киску, и Клара, к собственному ужасу, стонет от удовольствия, раздвигая ноги сильнее. Свободной рукой Доктор несколько раз проводит круговыми движениями по нежному клитору девушки, распаляя огонь всё сильнее, вынуждая умолять о большем, а потом неожиданно шлепает её прямо между призывно разведенных ног, на что спутница извивается под ним, в попытке вырваться из железной хватки. — Доктор, ты сделал мне больно, отпусти меня, — умоляет девушка, но Таймлорд игнорирует просьбу, опускаясь чуть ниже, обводя губами контур маленькой груди, в то время как пальцы возвращаются к чувствительной точке женщины. Он повторяет удар, но она не повторяет свою просьбу, с плохо скрываемой обидой прикрывая глаза и выгибаясь от чередующихся с болью ласк внизу, между ног, где всё давно пылает. Повелитель времени входит в неё резко, на всю длину, не давая привыкнуть, но она такая влажная и горячая, что почти не чувствует боли, туго обхватывая внушительный член внутри. Доктор отпускает руки Клары, чтобы взять её за бедра, ускоряя толчки, но девушка запускает руки в его волосы, тянет к себе, назойливо пытаясь перехватить контроль. — Не сегодня, дорогая, — шепчет он в приоткрытые женские губы, внезапно выходя. Она хочет возмутиться, но Таймлорд легко переворачивает девушку, ставя на колени и наматывает на руку шоколадные волосы, вынуждая прогнуться. Это всё безумие, и она не ожидала от Доктора подобных действий, но между ног слишком пульсирует, а Доктор слишком непобедим, чтобы с ним бороться, и она летит на огонь — вжимается ягодицами в пах Доктора, пытается насадиться на твердый член, каждым движением умоляя её трахнуть. Вторая властная рука, на этот раз женская, ложится ей на голову, слабо скребя ногтями по коже, и Клара готова замурлыкать от удовольствия — Мисси перехватывает контроль, устраиваясь напротив её лица и заставляет Клару опуститься губами меж разведенных ног Таймледи. Одновременно с этим Доктор врывается в неё, жестко, вынуждая заскулить от глубины проникновения, сразу переходя на бешеный темп, и девушке ничего не остается, как выместить чувства на клиторе Мисси, яростно двигая языком, выбивая у той из груди стоны удовольствия. Ей больно, она во власти двух самых могущественных существ во Вселенной, и они используют её как последнюю шлюху, поставив на колени, не позволяя ни отдышаться, ни отдохнуть, но тело не слушает доводы разума, оно содрогается в самом мощном оргазме в её жизни, и, когда перед глазами на мгновение темнеет, её крики смешиваются с остальными.