Кодеин в моих венах

Рене Декарт был занимательным человеком, точно таким же великим как его предшественники и последователи. Мыслитель, внесший свою лепту в философию — теория дуализма. Это заковыристое слово предполагало, что в одной концепции могут сосуществовать два совершенно противоположных начала. Так, например, в его идеях: человек — единственное существо, состоящее из столпов — материального и духовного. Происходит формирование рационализма, означавшего, что познание идет не чувствами, а умом. Умные мысли преследовали Томми, но догоняли только когда он был нетрезвым — любопытное наблюдение от канала дискавери «в мире живоных». Оспорить или согласиться с утверждением можно по номеру, указанному ниже. — Тебя, наверное, часто зовут умным, — ухмыляясь, комментирует Фредди. — Не совсем, меня чаще зовут пить пиво, — они оба смеются от абсурдности брошенной фразы. Всему виной его пассивная начитанность — трудно не перенять какие-то знания, когда один из твоих братьев читал вслух «Здравый смысл» Томаса Пейна, а второй раз за разом проигрывал «Лунный свет» Дебюсси. Безвыходное положение, в самом деле. — Какой придурок слушает Дебюсси в наше время? — переспрашивает Фредди и приподнимается на локтях просто чтобы перехватить протянутый Ватсоном косяк. — Нормальные люди слушают нирвану там, линкин парк или эйси/диси в конце концов- Зажигалочка будет? — Томми молча перекидывает предмет, — Я вообще молчу про читающего Пейна, прямо-таки привет из тысяча семисотых. Это что за зверь такой? — Техноблейд, — вздыхает Ватсон. Фредди комично округляет глаза, брови взлетают вверх с выражением в стиле не может такого быть. Окажись Томми в своем городе, счел бы этот это за типичное неужели тот самый? потому что популярность его братьев сравнима с самым громким скандалом города, а там были замешаны, как в анекдоте: в бар на окраине зашли наркодиллер, его клиент и коп. — Техно-блейд, — почленно повторяет с озадаченным лицом, чтобы потом рассмеяться и спрятать лицо в сгибе локтя. — А тебя тогда как зовут? Спитфаер? — Томми, вообще-то. — Брось, Томми, на тебя фантазии уже не хватило? — сделав жалостливое лицо, издевается Меркьюри. — Мамочка с папочкой посмотрели на своего первого сыночка и назвали Техноблейд, а тебя – просто Томми? Попахивает фаворитизмом, — присвистывсет Фредди, глубоко выплевывая клубы дыма. Да что ты знаешь о фаворитизме? Уж точно не у тебя папаша устраивает театр одного актера, когда приезжают старшие сыновья. — Если бы, мужик, если бы. По рождению- — Томми ведет рукой по воздуху, имитирую движение змеи, чтобы в следующую секунду выдернуть из чужих рук косяк и постучать по своей груди: — я Тесей. Поднося самокрутку к губам и делая затяжку, Томми свешивается с кровати, чтобы стряхнуть пепел на пол, где расположились несколько стопок учебного материала и журналов разного характера. Фредди переворачивается на живот, подпирая подбородок тыльной стороной ладони и наклоняет голову. — Тесей? Типа про минотавра? — хихикает элегично и Ватсон не может осудить: у самого перед глазами строятся высокие стены лабиринта, а по полу извивается красная путеводная нить. — Ага, — Томми делает вдох, — когда я родился брат фанател по древнегреческой мифологии, а еще выиграл какой-то семейный спор, так что выбрал мне имя, — на взгляд лучше бы тебя назвали Спитфаер он дергает плечом. — Другой брат позже сказал, что имя хуйня. Так и появился Томми. — Ему просто грустно стало, что просрал. А этот «другой брат» старший или средний? — Указательный, — закатывает глаза Ватсон. — Они близнецы, но он старше на пару минут. — Близнецы? Да ну? — ахает Меркьюри, впечатлившись. — Это так круто, чувак. Слышал у близнецов есть ментальная связь. Но спорить при выборе имени – не круто, чувак. Не им же жить с именем Тесей, остановились бы на чем-нибудь вроде Олли- — принимается сосредоточенно перебирать возможные имена. — Не-а, нет уж, — открещивается Томми моментально. — Звучит как имя какого-то укурка. — А ты кто? — глухо спрашивает Фредди и в подрагивающих плечах скрыт рвущийся наружу смех. — Иди нахуй, — Томми выдыхает дым Меркьюри в лицо, весело наблюдая за чужими потугами откашляться. Когда Ватсон слышит мелодию будильника — он одновременно рад и расстроен. — Оп-па, — выдает он удивленно. — Мои извинения, но мое время в твоей компании достигло финала, — подняв качающуюся из стороны в сторону рук, объявляет он. — Надо кое-куда по делу, — спрыгивая с постели, мир перед глазами закручивается каруселью. После таких детей со слабым желудком еще тридцать минут будет тошнить в кусты, но слава богам Олимпа, но Томми не ребенок и это не карусель. Вовремя схватившись за подножье кровати и стабилизируя свое положение, Ватсон выжидает, когда ощущение тошноты в животе уляжется. — Как знаешь, Тесей, — только и говорит ему Фредди, заставляя Ватсон поморщиться от выбранного имени: назови его минотавром или Спитфаер – и то поприятнее будет. — Если будет снова возможность заскочить, заходи поболтать, чувак. Было весело. Выскользнув из задымленной комнаты, первое, что он невольно принимает во внимание — это запах. Не то чтобы положение дел улучшилось: отовсюду все так же тянуло алкоголем и потом, но в просторном коридоре были открыты окна, разбавляя концентрированную вонь ароматом костра. Вероятно, во внутреннем дворе студенты решили разжечь огонь и устроить пожар в процессе. Может это импровизированный клуб по интересам, где люди с разбитыми сердцами единодушно сжигают своих бывших. Томми здесь не живет, поэтому за целостность здешней мебели и чужих костей можно не беспокоиться — это радует. Как и было спланировано изначально, Ватсон спускается на первый этаж и сквозь джунгли из людей продирается на кухню. Просторная комната с заставленными алкоголем столешницами из темного дерева, обляпанным полом и туалетной бумагой на люстре — среднестатистическое помещение во время вечеринок. Кухня зрительно делится на две зоны благодаря барному столу по центру, за которым зелеными купюрами и шорохом качественной дозы орудовал искомый половиной диллерского сообщества человек. Даже вглядываться не нужно: хлипкая высокая фигура привлекала к себе внимание не столько татуировкой на шее, сколько громкой болтовней и отсутствием чувства самосохранения. Свет придуманных прожекторов строго падал на паршивую-овцу-тире-обмудка, выделяя среди толпы. Как в видео с паранормальными событиями, обведенными в красный кружок со стрелочкой. Нужно быть поистине грандиозным человеком, чтобы после такой громкой аферы не сбежать в другую страну. Грандиозно тупым, разумеется. — Дай пару грамм, — ни здравствуйте ни до свидания говорит. Мужчина смотрит на него, бормотнув себе что-то под нос и хоть Томми не умеет читать по губам, но это явно что-то уличительное, указывающее на возраст. Потом начинает диктовать какие-то цифры. — Это твой номер телефона? — спрашивает Ватсон с надеждой. По взгляду понятно, что не номер, но вера в лучшее все еще крепка: это может оказаться номером страхового полиса, банковской карты или паролем от аккаунта на нетфликс. — Это цена, — и Томми вспоминает, почему дружит с Перплдом. — Послушай, мальчик, а ты не слишком молод, чтобы торчать? — как из серий Финеса и Ферба, только подгоните под нынешние реалии. Нет, сэр, я не слишком молод чтобы построить этот лазер создающий шоколадных щенков. Томми отвлекается на телефон, где Перплд терпеливо пишет, что если он решит в последний момент убежать — ему конец. Чуть ниже тот уже сообщает, что цель нужно просто выпроводить на улицу и дело в шляпе. Он поднимает решительный взгляд и низким голосом задает вопрос: — Хочешь узнать секрет? — так, нет, не то. Мужчина дергает бровью, как при виде истерящего ребенка, катающегося по полу потому что хочет вон ту куклу. — ...машина на улице ведь твоя? — на улице много машин, это почти то же самое как спросить они ведь все твои? — Какие-то парни только что могли ее поджечь. Не рассмотрел, но я бы лучше проверил, — а это уже вранье. Мужчина, очевидно, очень не хочет ему верить — ну прямо изо всех сил не хочет, но оглядывается себе за спину: там окно высотой с его голову, за которым едва проглядываются пятки трясущейся под музыку толпы. — Черт, — он выругивается, резко повернувшись обратно и барабнит пальцами по столешнице. — Ты в этом уверен? Какого цвета была тачка? — Когда я проходил мимо там уже был столб огня, — пожимает плечами безапелляционно. — Вот жешь..! — бьет по столу, заставляя стоящих неподалеку заинтересовснно оглянуться. На их взгляде тот стискивает кулак крепче, окликнув: — Только попробуйте что-то стащить, всех здесь перережу, щенки! И чтобы подтвердить серьезность своих намерений, мужчина решает воспользоваться тем, что ближе всего находится. По стечению обстоятельств — это Томми. И не очень нравится оказываться в центре внимания, по причине того, что за горло тебя схватил какой-то козел. Ватсон только и успевает, что сделать быстрый вдох как перед нырком в воду. Пальцы до смешного болезненно схлопываются вокруг его шеи капканом. Уходит всего секунда, прежде чем дыхание Томми перекрывается последовавшим давлением. Из-за разницы в росте его чуть приподнимают над землей и приходится встать на цыпочки, чтобы не дать себе задохнуться. Люди за его спиной испуганно перешептываются. Ногти царапают кожу, когда Ватсона предупредительно как тряпичную куклу встряхивают: — Если ты мне наврал... — глухо шипит мужчина и не знай Томми о выжидающем Перплде на улице – мог бы всерьез забеспокоиться о своей жизни. Затем его с грацией кошки отпускают. Носки кроссовок запинаются о воздух и в глазах темнеет. Он пытается отдышаться — не так он планировал провести сегодняшнюю ночь, ой не так. Томми ничему жизнь не учит, поэтому он до сих пор регулярно посещает подобные мероприятия и по совместительству страдает желанием прикарманить чужое — поэтому он ходит в одолженной, на веки вечные, одежде братьев, периодически стаскивает из бардачка Перплда марихуану и сразу же, как мужчина уходит, тащит несколько обговоренных грамм в кроссовки. Все равно спровадил незнакомца на тот свет да в лапы шайки Перплда. Заслуженная награда после убийства дракона — и куда лучше свадьбы с принцессой. Это целых полтора часа наедине со своим хорошим настроением и ощущением легкости во всем теле. Чирканув вышеупомянутому короткое сообщение в духе накрывай стол, ужин сейчас к тебе сам придет, Томми откладывает телефон в карман и оглядывается. Прикидывает, на что может потратить выделенное время, пока личный шофер не вернется по его душу весь обляпанный кровью. То есть, не беспокойтесь, народ — это просто клубничный джем. — Mi cariño, ты в порядке? — девушку свою так звать будешь, Томми всего семнадцать. Что-что, а пару элементарных фраз на испанском он знает. Столпившись вокруг Ватсона, словно он — местная достопримечательность, люди удивленно озирались: и либо дело в ворованном кокаинне, либо о ситуации в целом. Томми неловко трет шею и морщится, когда покалывает. Мексиканец, вышедший из толпы до этого, обеспокоенно хмурится и торопится прижать нечто холодное к шее. — Эй- — Cálmate, — пресекая дальнейший поток нечистот, вклинивается тот, — es sólo hielo. На фоне мелькают знакомые лица — другие участники совета имени красного пикапа: кто-то перетягивает внимание толпы на себя, кто-то откровенно толкает людей в плечо, прося заняться своими делами, а кто-то пытается побить собственный рекорд по скуренным сигаретам или спидранит смерть от рака легких. Томми, как и посоветовали, заставляет себя успокоиться. Лед, поначалу прижегший пострадавшую область, действует как отвлекающий маневр, оставляя за собой приятное онемение. — Ага, спасибо, мужик, — выжимая из себя благодарность, Ватсон поудобнее перехватывает пакет со льдом, на этот раз прижимая его самостоятельно. — Нашел, что искал? — если речь про кокаин – то да, черт возьми. Томми взглядом указывает вбок, где стопкой были сложены упаковки белого порошка. Никто здесь не знает, но сейчас из-за мела перед входом на территорию общежития устраивают мясорубку. Сахарная призма неведения. Интересно, если пожаловаться Перплду на несогласованные удушения, тот разозлится? Все может быть. Томми гадает, стоит ли ему вернуться сейчас обратно к Фредди или остаться тут. Потоптаться в коридоре и выпить спиртного в компании студентов. Но что-то ему подсказывает, — шестое чувство или почки, — что если он начнет тягать пиво одно за другим, компания этого не оценит и печень, кстати, тоже. Не то чтобы Томми волнует чужое мнение, но как минимум мексиканец походит на человека, выступающего против распития спиртного до восемнадцати. По сюсюканью легко догадаться, что тот о возрасте Ватсона знает с небольшой погрешностью. — Тебя подбросить до дома, mi vida? — боже правый, Томми начинает пугать прилипчивость парня, имя которого он даже не знает. — Нет, мой, кхм, друг здесь. Вернее, придет. Скоро, — гений мысли, жаль только словами через рот они не идут нормально. Ватсон нервно выправляет задравшийся рукав футболки, просто чтобы занять руки. Мексиканец кивает, недовольный полученным ответом. С этим ничего не поделаешь: Томми не виски, чтобы нравиться всем подряд. Ватсон в очередной раз пишет Перплду через пять минут с указанием своего местоположения, и по дороге на третий этаж пролистывает старые сообщения Ники, помечая прочитанными. В три часа ночи шанс того, что она бодрствует крайне мал, так что это не станет проблемой в будущем. На третьем этаже комната Фредди, но сам не осознавая до конца причина, Томми проходит мимо нее. В конце коридора его поджидает лишь мигание перегоревшей лампы и непроглядная тьма за приоткрытой дверью мужского туалета. Приходится напрячь слух, чтобы удостовериться об отсутствии в кабинках посторонних. По нелепой случайности наткнуться на живой пример размножения человеческих организмов нежелательно для его глаз и психики. Убедившись, Томми проскальзывает внутрь и закрывает дверь. Хорошая, между прочим, привычка, выработанная с годами незавидной жизни курильщика — нужно всегда запирать за собой кабинку, чтобы социальный педагог не поймал раньше времени. Конечно, рано или поздно все равно каждый даст осечку, но откладывать разбирательства по максимуму никто не отменял. Ударив пальцами по выключателю, натужно мигнув, одна за другой загораются лампы-таблетки. Из шести одна оказалась перегоревшей — странное наблюдение, но пусть останется. От мужского туалета общежития тут опрятнее ожидаемого. По правде говоря, Томми ожидал худшего: раздолбанных в пух и прах туалетов, лопнувших керамических раковин, ковер из туалетной бумаги на полу и может с десяток граффити на зеркалах. Все, напротив, цивилизованно и сдержанно. Без проколов не обошлось: парочка уродливых зарисовок на дверцах, забитая до упора мусорка и выбитая белая дверь последней кабинки, опирающаяся о радиатор рядом с окном. В остальном обычный туалет — подходящий для имени зала ожидания. Содержимое спрятанного ранее в кроссовках пакета вытряхивается на гладкую поверхность сплошной столешницы с вмонтированными в нее раковинами. На скорую руку делая дорожки с помощью подарочного купона от тако белл, Томми особо не старается — а смысл, если для организма это в любой форме отрава. Склонившись над столешницей, Ватсон идет по знакомой схеме: зажимая ноздрю, другой делает шумный вдох. Песчинки впиваются в слизистую, саднят, но скоротечно боль сменяется онемением. Томми с шумом выдыхает, расставив руки по обе стороны от одной из раковин и стискивает края деревянной поверхности до хруста в пальцах. Когда мир вокруг начинает мерцать и перекручиваться, ему не остается ничего кроме как прижаться к столешнице лбом. Одной рукой он скользит по карману джинсов, выпутывая из общего клубка вещей телефон и парочку косяков с зажигалкой. В следующий раз, когда дверь туалета повторно открывается — там стоит Перплд, торопливо оглядывающий прокуренное помещение, в котором по видимости произошел сбой вентиляционной системы приправленный небольшим возгоранием. Играющая вовсю музыка бодро отскакивала от стен, резонируя со странной атмосферой. Томми не силен в определении жанров, сейчас достаточно было знать, что исполнитель пел о реабилитации после наркотиков, подразумевая под этим влюбленность в девушку. Вот еще: припев — очень цепляет. Томми мурлыкает его себе под нос, крутясь по помещению и барабаня по каждой поверхности заедающий бит. — I think I need rehab, rehab and it's back, — вполоборота громко напевает. — Еб твою мать… — вздыхает Перплд и возводит глаза к небу, в поисках божьего начала, совета и поддержки. Томми глядя на его кислую мину фыркает и закатывает глаза, имитируя руками игру на воображаемой электрогитаре. Перебирая воображаемые струны и совмещая с ударами такого же несуществующего барабана, Ватсон позволяет себе потянуть момент до окончания песни. Надо же иногда веселиться; если жизнь ни к черту — это не значит, что нужно ложиться на пол бревном. — Death's kiss red lips push me over the edge, — Перплд, по бледному лицу, мечтает познакомиться со смертью поближе. Требуются титанические усилия, чтобы не засмеяться в голос с подтянувшегося следом фейспалма. Томми решает, что если после шекспировского быть или не быть он выбирает первое, то нужно соответствовать образу последней заразы. Перплд и так еле сдерживается, находясь в шаге от криминала, но Ватсон наперекор начинает петь громче к развязке песни. От его пения за окном должны были попадать птицы. Услышавшим: либо утратить слух на неделю, либо облегчить собственные страдания и пустить пулю челюсть. По глазам ясно, к какому варианту хотел быть причислен Перплд. — Отче наш, сущий на небесах... — бормочет тот, запуская пальцы в волосы. — Приве-е-ет, Большой П! — раздается когда песня заканчивается. Перплд, которому можно было ставить памятник за терпение, сорвался с места и быстрым шагом сократил дистанцию. Схватив Томми под локоть и удерживая его, тот шипит: — Я просил тебя выманить обмудка на улицу – не обдалбываться, — укоризненно замечает, словно это действительно какая-то проблема. Затем хватка на его локте смыкается сильнее и тот заглядывает Ватсону в глаза, чтобы затем с усталым рыком отпустить и полушепотом воззвать к небу ну почему я? — Томми, где, блять, твоя радужка? В ответ он дергает плечами, многозначительно приподняв брови, затем: — Буп, — именно так, чтобы щелкнуть по чужому кончику носа. Перплд смотрит на него так, будто ставит под вопрос каждое решение, принятое когда-либо в жизни. Тот отходит в сторону, трет пальцами лоб и прижимает руку к губам. — Пойдем в машину. Там решу, что с тобой делать. — Уже? Может еще пару песен? — В машину, Томми, — указывая пальцем на выход из туалета, как сжевавшую ботинок собаку отправляя обратно в конуру с командой место! Томми надувает губы, но в конечном счете пожимает плечами и подхватывает со столешницы телефон. Нетвердой походкой скользнув мимо фигуры Перплда, Ватсон легонько толкает его плечом и улыбается. — Эй-эй, а можно будет включить свой плейлист в машине? — загоревшись новой идеей, Томми может себе представить неплохую поездку с опущенными окнами и музыкой, заставляющей всю машину дребезжать. Даже если Перплд в конечном счете решить свернуть и по-тихому расправиться с ним в лесу. — Нет, если ты сейчас упадешь с лестницы и сломаешь себе шею, — вместо этого говорит тот, забрасывая его руку через плечо и удерживая за талию. В таком положении Перплд доводит его до первого этажа. Томми насвистывает по памяти одну из любимых песен. Вечеринка все еще в самом разгаре, однако стало заметно, что количество людей в той же гостиной поубавилось. Наклонившись под недовольный взгляд Перплда, Ватсон косится в сторону кухни и маленького окна, чтобы мысленно прикинуть количество людей снаружи. Кажется, никакой разницы с прошлого раза. — Может по пиву? — предлагает он, глядя на выпивающих студентов. За спинами толпы виднеется, как небольшая компания играет в пиво-понг. Красная пирамидка из заполненных пластиковых стаканчиков отсвечивает желтоватым из-за ламп. — Не уверен, что не разобью бутылку тебе об голову, — ничуть не виновато признается. Заметив среди студентов знакомое лицо, Томми смеется и слабо машет тому рукой, лежащей на чужом плече. Мексиканец с тяжелым мыслительным процессом мечется взглядом от одного лица к другому, выдыхая сигаретный дым в сторону. — Buenos días, мужик, — кивает Ватсон, расслабленно прижавшись щекой к плечу Перплда. — Кто это? — громко шепчет вышеупомянутый. — В душе не ебу, — в тон ему отвечает Томми. — Все нормально? Это твой друг, niñito? — помявшись, подает голос мексиканец и торопливо тушит сигарету о ближайшую тумбочку. Томми согласно кивает и расплывается в очередной я-навеселе-улыбке. — Он..? — обеспокоенно взглянув на него, мексиканец поворачивается к Перплду. — Не твое собачье дело, — парирует. — Большой П, грубить незнакомцам вообще-то не твоя работа, а моя, — Томми прочищает горло, чтобы кивнуть и показать дружелюбный средний палец: — Не твое собачье дело. — Пойдем, Томми, — тянет в сторону выхода. В машине оказывается не так уж и хорошо. Как только дверь за ним защелкивается на детский замок, Ватсон вытягивается на заднем сидении и прячет лицо в сгибе локтя. Музыку, заполняющую автомобильный салон выбирал Перплд, потому что Томми с плывущим зрением соскакивал с экрана автомагнитолы. И не то чтобы их вкусы в музыке сильно разнились, просто когда ты говоришь поставить что-то повеселее — автоматически начинаешь рассчитывать на попсу или рок, никак не на Боба Дилана. К автору, к слову, никаких претензий, просто настроение не располагает к прослушиванию. — Выруби, Перп, — истощенно хрипит, пока ему в уши льют об одинокой смерти Хэтти Кэрролл. Очень-очень жаль, но как-то похуй. — Нет, — добавляет громкость, — это твое наказание. — Сучка, — спесиво роняет, а затем в голове что-то щелкает и Томми приподнимается на локтях, взглядом упираясь в зеркало заднего вида, куда время от времени поглядывал Перплд. — Большой П, — в качестве ответа слышится незаинтересованное м? — Скажи честно, ты бы пришел на мои похороны? Перплд смотрит на него сосредоточенно, словно ищет во взгляде намек на шутку или первопричину вопроса. Когда не находит, по всему салону прокатывается нечитаемый смешок. — Почему спрашиваешь? — Не знаю, — Томми облизывает губы, — иногда думаю об этом, вот и все. Я знаю, что не пришел бы на похороны Фила, но интересно, это взаимно? Взгляд Перплда в зеркале, — хмурый и немного сбитый с толку, — заставляет Ватсона улыбнуться, нервно оттягивая воротник синей ветровки. Тот приковывает взгляд к дороге на какое-то время, раздумывая. — Насчет похорон не знаю, но мне будет обидно. — Что я умер? — Томми прыскает со смеху. — Просто обидно? — выгибает бровь. — Я в тебя столько нервов вбухал, а ты взял и подох, сам подумай, — качнув головой, Перплд сосредотачивается на дороге. Ватсон отстраненно мычит, после чего решает для себя закрыть тему. Зачастую инициатором любого их разговора выступает Томми, в редких случаях Перплд объясняется сам, но чаще всего тот просто отвечает на заданные вопросы или вставляет комментарии — ни больше ни меньше. И обоих это вполне устраивает. Он, как и хотел, опускает окно, позволяя резвому ветру прокатиться по салону, взъерошивая волосы и шелестя листами блокнота под лобовым стеклом. Перегнувшись через щель между пассажирским и водительским сидениями, Ватсон меняет радиоволну. Его товарищ-тире-личный-водитель хлестко бьет по протянутому запястью с привередливо сморщенным носом: — Убери свои обкуренные грабли от моей магнитолы! — рявкает он посаженной на цепи перед домом сторожевой собакой, чтобы затем небрежно стряхнуть с выступающих кнопок несуществующую грязь. — Переключи, хочу что-нибудь веселое, — Томми вновь предпринимает коварную попытку напасть. — Кыш, — открещиваются в ответ, но переключают радио на что-то более сносное и энергичное. Томми, заполучив желаемое, отправляет внутреннего миссионера вместе с пропагандой веселого настроения на покой. Высунувшись из окна под старческие бормотания Перплда о безопасности в машине, Ватсон подмечает как окружающие частный сектор дома мало походят на те, что он должен видеть каждый день при походе в школу. И дело вовсе не в том, что учебное заведение он посещает далеко не каждый день. — Большой П, куда ты меня везешь? — подозрение проскальзывает в тоне. — Ко мне. Где-то вдалеке начинает играть саксофон, сопровождающийся перебиранием минорных клавиш пианино и звона барабанных тарелок. Радиостанцию можно смело переключить на старого-доброго Элвиса Пресли с классическим I can't help falling in love with you- — ...а то ты обблюешь пол дома, — или нет. Спасибо, Перплд, за поддержание духа праздника, коллектив был просто в восторге. — А свой дом тебе не жалко, получается? — хитро цепляется за фразу Томми. — Я смирился. — Как бы мне ни нравилось с тобой тусоваться, но мне позарез нужно домой, — бурчит Томми, зажимая зубами сигарету, непреднамеренно пожевывая фильтр. Чикрнув зажигалкой, основная масса дыма, подхватываемая ветром, уносится прочь через окно. Что бы там ни показали часы, Ватсон знает, что должен сейчас находиться в стенах своего дома. Навскидку у него есть еще плюс-минус полтора часа, чтобы вбежать в прихожую и опрометью метнуться в спальню, натянув одеяло до подбородка и привториться спящим. Но вот что обидно, они все еще даже не в черте города. — Без обид, но я тебе сейчас нихуя не доверяю, — затормозив на перекрестке, Перплд барабанит по рулю. — Это потому что я кинул тебя на час? — резко вдохнув, обиженно прощупывает почву. — Какой сознательный. — Ну конечно, это мое среднее имя: Томми-Сознательный Ватсон, — закатывает глаза. — Если полегчает, могу сам на себя заявление в полицию написать. — Пиши. Надеюсь тебя посадят на пару лет, — бесчувственно обрубает тот. — Вот зараза.