Кодеин в моих венах

Перплд, в перерывах между реальностью и дремой, помнит только как набрасывает на себя первую попавшуюся одежду, старательно избегая той, что осталась лежать на стиральной машине: с пятнами засохшей крови, пахнущая подъездной сыростью и, практически, напалмом. Это если вообразить, что Перплд колоссальных размеров мученик, прошедший ад и вернувшийся обратно на землю обетованную. Он выскальзывает из квартиры и торопливо срезает пешеходные дорожки, огибая привычный людям маршрут стриженными кустарниками и цветочными клумбами. Оказавшись в машине, можно спокойно выдохнуть, что Перплд и делает, прижимаясь лбом к прорезиненной поверхности руля. Остаться дома сегодня значит обречь на бессмысленные междоусобицы и неискреннее сочувствие, которое ему будет некуда приткнуть. Когда наступает утро — полноценное, предполагающее, что большинство людей с нормальным графиком сна уже проснулись, — Перплд подрывается от громкого машинного гудка, осоловело моргая и давясь слюной. — Томми- — подпрыгивая на сидении, Перплду перед самым пробуждением мерещится знакомое лицо и копна волос. Томми здесь нет. В отражении лобового стекла на него смотрит нечто с заплывшими опухшими глазами, птичьим гнездом вместо волос и розовыми вмятинами на лбу после долгого сна. Где-то между разминкой затекшей спины и плеч, он договаривается с Таббо по телефону о коротком визите, — половину разговора он не запоминает, — но что-то о необходимости отнести нечто, завернутое в целлофановый пакет. Как говорит Таббо и додумывает уже Перплд, это очень важно и не то чтобы у него есть, чем можно заняться в перерывах между посещением больницы. Вряд ли кто-то из семейки Ватсонов снизойдет до звонка, особенно после того как Перплд самолично удостоверился в нескольких синяках на лице старшего сына. Это даже если Томми умрет, что маловероятно, но возможного шанса не умаляет. Следующее, что происходит в его скудной на события жизни — Перплд стоит у входной двери дома Томми, разглаживая складки на непривычной черной водолазке. К несчастью, фиолетовая толстовка пришла в негодность сразу после ночного инцидента, а остальная одежда не ощущалась так же комфортно. Свитера кололись и натирали, футболки не покрывали нужную область кожи, водолазка же буквально пыталась его задушить. Так что будь Перплд игровым персонажем, фиолетовая толстовка являлась бы незаменимым атрибутом, без которого ни за какие шиши он не потянется на передовую. В зубах у Перплда сигарета, пепел с которой от долгого ожидания начинает опадать и без сторонней помощи, приземляясь на ковер. Примерно в ту же секунду дверь распахивается и на пороге показывается заплывшее лицо Уилбура. Перплд, по сути своей, не эмоциональный человек, но на этот раз чтобы удержаться от смеха требуется давить лезущую по горлу вверх смешинку. Он деловито закатывает рукава до локтей и прячет руки в карманах, кивком указывая за чужую спину: — Доброе утро, я войду? Уилбур смотрит на него и в карих глазах вспыхивает белое окошко «приложение не отвечает», но Перплд не намерен отступать. — Нет? — говорит тот неуверенно, словно ему только что сказали нечто донельзя глупое. Ну, на «нет» и суда не нет, тогда я пошел — мог бы сказать Перплд, но не в его стиле поступаться своими принципами в угоду чужому комфорту. От того, чтобы попросту беспардонно протолкнуться вглубь дома, его останавливает голос из гостиной. — Кто там? — это Техноблейд, неудивительно, что он дома. Сегодня его голос звучит даже холоднее обычного и из щели между дверью проскальзывает морозный холодок – может сквозняк, а может настроение неудачного брата Томми окрашивает атмосферу инеем. Перплду, если честно, в обоих случаях максимально поебать. — Перплд, — повышая интонацию, говорит Уил, не сводящий с него глаз. Перплд нарочито безразлично разглядывает карниз крыши и зевает. Спать хотелось неимоверно, но он пришел сюда не за этим. — И чего хочет? — если уж совсем честно, то миллион долларов, желательно наличкой. Сверху можно накинуть захват Польши, ибо зачем мелочиться? Он словами на ветер не разбрасывается. И еще черный кофе без сахара, будьте добры. — …впусти его, Уилбур, — не дождавшись ответа, бормочет Техноблейд и судя по скривившимуся лицу напротив – Уила вовсе не устраивает такой расклад событий. Хотя, кто его вообще спрашивает? Уж точно не Техноблейд или Перплд. — Я буквально на пару минут, — заверяет, приседая, чтобы пробраться под рукой Уилбура внутрь помещения. — Нужно забрать парочку вещей и кое в чем убедиться, — он делает размашистый пас рукой, доставая сигаретную пачку и большим пальцем откидывает крышку. — Никакого курения в доме, — вяло напоминает Уилбур с видом человека, который прекрасно знает последующий за высказыванием ответ. — Не нервничай, потом откроете окно и все выветрится, — хмыкает он флегматично, сбрасывая с ног кроссовки и проскальзывая в гостиную. Техноблейд, которого он слышал минутой ранее, расположился где-то в этой области. Тот растянулся по всему периметру дивана, забросив ноги на подлокотник и скучающе просматривал список каналов на телевизоре. Выглядел он как человек, только вернувшийся с прогулки, если судить по общему образу уличной одежды. Надолго рассматривать жильцов Перплд не останавливается, направляясь в сторону лестницы на второй этаж, попутно раскуривая сигарету. Из комнаты Томми он одалживает немного одежды на следующие несколько дней со скидкой, что к стиральной машине притрагиваться он не будет, пока с ее белой пластиковой поверхности не исчезнет его образовавшаяся фобия крови. Оттуда же исчезает все нелегальное и противозаконное, которое он заворачивает в одну из толстовок, как начинку для рулета. — Звонков из больницы не было? — осведомляется он так скоро, как может, держа под подмышкой одежду и надеясь не рассыпать на пол дюжину самокруток. Протискиваясь между креслом и тумбочкой для телевизора, он буднично заглядывает на кухню, где Уилбур танцами с бубном уговаривает кофемашину на двойную дозу ристретто и клянется не умереть от сердечного приступа, неандертальцем тыча по всем кнопкам подряд в надежде на успех. — Раз уж такие песни, мне бутылку егермейстера, — машет он рукой, отвлекшись буквально на пару секунд и наступает в цветочный горшок. На недоумевающий взгляд Уилбура, Перплд добавляет: — …в кофе, разумеется. Вытаскивая из земли ногу и встряхивая ее точно так же, как делает промокшая собака после долгого заплыва, он добирается до стула и разваливается на нем, едва не засыпая. — Извини, но не извини за вчерашнее. Ты все еще мудак, но мне чуть-чуть совестно, — Перплд показательно тычет указательным пальцем в свою щеку, намекая на самый крупный синяк и пальцами демонстрирует охват этого «чуть-чуть». Указательный и большой пальцы от соприкосновения отделяет расстояние в миллиметр. Уилбур нервно пожимает плечами, разворачиваясь корпусом обратно к кофемашине и сверлит ту задумчивым взглядом. — Я погорячился, — тот проводит по затылку рукой и морщится, — Мне не стоило говорить те вещи. — Нет, в кои-то веки ты был прав, — качает головой Перплд. — Но моя душа поет, когда я вижу твою кислую рожу – не только я один плохо спал сегодня ночью. И действительно, Уилбур, из всех дней, когда красота и опрятность его покидала, сегодня выглядел хуже всего: нездоровый зеленоватый оттенок лица, мешки под глазами и спутавшиеся волосы, похожие больше на мочалку, чем на кудри. — Мы с Техно пересматривали «Вверх», — делится Уилбур и Перплд знающе мычит, раскачиваясь на ножке стула, всем своим видом крича «хорошо, но нахуя мне эта информация?». — Детский мультик? — задает наводящий вопрос Перплд, оттянув воротник водолазки и указательным пальцем почесав раздраженную кожу шеи. — Это любимый мультфильм Томми, — неловко кашлянув, Уилбур принялся расставлять чашки кофе на столешнице. — Когда мы собирались вместе посмотреть что-то, он постоянно говорит посмотреть Вверх, хотя мы уже смотрели его раз тридцать, — затем смотрит на Перплда и улыбается уголком губ, вмиг делаясь печальным. — Ну, наверное, это уже поменялось. Прошло много времени, как-никак, — Уил пожал плечами, наливая в чашки кофе. — Сейчас у Томми есть любимый фильм? Вопрос ставит Перплда в ступор — есть ли? Если что-то такое и было, то в дела, касающиеся интересов Томми за пределами медленного убийства внутренних органов обходили его стороной. Любимый цвет, любимая книга, любимая еда — он без понятия. Может, ему говорили и не раз, а Перплд просто продолжал забывать. Может не говорил вовсе, а он снова и не думал поинтересоваться. — Не знаю, — честно отвечает он, потому что какой ответ можно выдумать? Крестный отец? Иствикские ведьмы? Ад каннибалов? Уилбур на его ответ просто задумчиво мычит. — А у тебя? — тот ставит перед ним дымящуюся кружку кофе. — Не знал, любишь ты покрепче или нет, так что развел немного с водой. — Пойдет, спасибо, — сухо благодарит Перплд, отхлебывая. — ...Что у меня? — Есть любимый фильм? А теперь, видимо, происходит допрос с пристрастием. Перплд вкладывает в свой взгляд столько немого порицания, насколько способна изогнуться его деревянная мимика. Уилбур, фыркнув, поднимает руки ладонями вперед на манер сдающегося, и отходит на добрые пол шага назад, словно не хочет лишний раз загонять животное с бешенством в угол. И правильно делает: испытывать терпение Перплда — значит самолично рыть себе могилу. — Эй, я просто спросил! Не хочешь – не отвечай, — вскинулся Уил, садясь на стул напротив. После этого они пьют кофе в тишине, вслушиваясь в новостной канал и скупой на эмоции голос ведущего из гостиной. К ним присоединяется Техно спустя несколько минут. Так же не проронив ни слова, он уселся за стол, пальцами оплетая большую кружку с чаем и тихо потягивая ароматный напиток. — Вчера в больнице мне приснился сон, — взгляд Уилбура боязливо метнулся в сторону, туда, где из окна виднелся дом и очертания соседского ухоженного двора. — Кошмар, скорее, — исправляет себя тот, хмуря брови. Перплд щелкает языком с наигранным интересом протягивая: — Я внимательно слушаю, — понятное дело, что ему побоку на Уилбура и его причуды, но когда тебе подливает кофе человек, которому ты еще вчера нехило так пересчитал ребра – на дороге подобное просто так не валяется и все тут. — Техно, — на свое имя тот лишь поднимает взгляд, — помнишь, я тебе говорил про кошмар? Который мне все время снится? Техно выглядит как человек, ничерта не понимающий в принципе. А Уилбур как кто-то, кому обязательно включить каждого в светскую беседу, иначе он взорвется или пойдет взрывать мечети. — …про станцию метро? — уточняет Техноблейд, но не похоже, что вступить в разговор он рвется. — Да. Мне приснилось, что он ждал поезд. — В том жутком месте, где люди выглядят как черные пятна, все серое и порой тебе кажется, что в углу вокзала кровь? — Уилбур кивает, — Что ж, не спорю. Жутко, — и продолжает пить свой чай или что там у него. Уил поджимает губы, ероша короткие кудри на загривке. — Это просто сон, Уилбур, — бормочет Техно. — Ты опять выдумываешь. — Наверное, ты прав. Они замолкают на еще один неопределенный промежуток времени, позволяя тишине устаканиться в холодной гостиной. Когда чашка Перплда наконец пустеет и экран телефона вспыхивает уведомлением от Таббо — он относит кружку в посудомойку. — Уже уходишь? — сухо осведомляется Техно со своего места. Перплд согласно мычит. — Взял, что хотел? — Ага, вроде того, — взглянув на одежду, с которой все это время не спускал глаз. — …зачем тебе одежда Томми? — встревает Уилбур. — Поправочка: она общая, — Перплд подходит к столешнице, открывая верхний ящик. Конечно, по правилам приличия не следует шариться по чужим шкафам, когда хозяева сидят перед тобой, но правила всегда были созданы, чтобы нарушить их, когда придет время. — Когда вся одежда в стирке мы просто пользуемся тем, что еще не воняет. — Вас, детей, никто не научил пользоваться стиралкой? — вскидывает брови Техно изумленно. — Кринж. — Если ты увидишь мою стиралку – поймешь почему. Со вчера у меня половина дома омыта кровью, — ухмыляется Перплд так аморально и бесчеловечно, словно не он приведением мотался по дому, ища себе место. Да и косой взгляд Уилбура невозможно вот так запросто упустить. — Не горю желанием это видеть, — вежливо открещиваются от предложения лицезреть мамаево побоище вместо ванной. Перплд, если так подумать, не продвигал идею турпохода в свою квартиру, так что и расстраиваться нечего. — Куда сейчас пойдешь? — Перплд озирается на Уила, раздумывая над потребностью отвечать на бестолковые вопросы пятилетнего ребенка подвида «а почему». — К Таббо, — близнецы, если отсылаться на предыдущий день, вроде как знакомы с данной экстраординарной личностью, так что никакие пояснения далее не должны следовать. — Вы общаетесь? — искренне удивляется Уилбур и Перплд сам не менее удивлен, потому что да, это можно назвать общением и нет, они не собираются становится закадычными приятелями – просто деловая встреча для открытой дискуссии и, по совместительству, сбора информации. — Со вчера, — останавливается он, тем самым подкидывая тему для размышлений. — Ладно, мне уже пора. — Эй, подожди, — окликает его Уилбур, поднимаясь следом и протягивает ему свою визитку так, будто Перплду срочно понадобится консультация юриста или адвокат на ближайшее будущее, а еще какой-то рюкзак. Но прежде, чем по комнате разнесется максимально тактичное «а нахуя?», ему объясняют: — Это мой номер телефона. Напиши мне, чтобы я позвонил если что. «Если что» выглядит как грязный подъезд и кровь на лестнице. «Если что» щекочет ноздри запахом сырости и сигарет. «Если что» — это мигающая табличка над операционной, разбитое зеркало в ванной и одежда с бурыми пятнами на стиральной машине. — Перплд? Он моргает. — …ага, — забрав визитку и затолкав ее поглубже в карман, Перплд направляется прочь из дома, на ходу пытаясь не повторить ошибки и не наступить на тот же горшок.

***

Как выясняется на полпути к цели, где-то спустя минут тридцать разглядывания одного из пляжных, лучезарных и абсолютно безвкусных домов одного из спальных вентуровских районов, — тут все районы по определению спальные, потому что город маленький и особо не развернешься, — созывают его не в имение Андескоров, а в особняк средневековой аристократии. Таббо заверяет, что все так и должно быть по телефону, но Перплду с трудом верится, что кто-то в своем уме поставит замок посреди города, стряхнет с ладоней пыль и скажет «да, это вписывается в здешнюю архитектуру». Ранбу, как статуя-украшения и непосредственная часть цирка богатства, выныривает из-за высокого каменного забора с самой боязливой улыбкой на свете, словно на его стороне забора висела надпись «злая собака», которую тот целенаправленно проигнорировал и идет на верную смерть. — Перплд? — с узнаванием запинается тот и с ростом Ранбу немного чудно так пресмыкаться перед кем-то, кто на голову, а то и две, ниже. — Единственный и неповторимый, — непроизвольно копируя Томми и его несоразмерное росту эго, парирует ровно. — Эм, проходи? — он кидает взгляд себе за спину. — Таббо ждет внутри, — а с каких пор Андерскор превратился в босса местной мафии, поджидая свою клиентуру в личном кабинете на кресле, обшитым черной натуральной кожей? Задачка: на размышление дается три минуты. Ранбу приоткрывает калитку на достаточное расстояние, чтобы Перплд с легкостью и грацией протиснулся внутрь, после чего галантно прикрывает обратно. — Чувствуй себя как дома. Может, хочешь чай? — Не, — равнодушно чешет ухо, разглядывая обстановку внутреннего двора и труды ландшафтного дизайнера: ухоженный сад и цветущие растения. Он хотел бы добавить, что не планирует задерживаться надолго, но Уилбура он заверял о том же, а их посиделка затянулась на час. Да и Перплд далеко не в лучшем состоянии для разговоров – велика вероятность, что не пройдя и трех метров он уснет в ближайшей клумбе. Тогда садовникам, а таковые точно здесь есть, придется разбираться с мертвым телом у них на территории. — Ты выглядишь усталым, — срывается с губ замечание. Перплд мотает головой. — Без разницы. Я здесь только чтобы забрать какой-то пакет. Все, — он щипает себя за переносицу, надеясь тем самым придать организму немного ложного ощущения бодрости. — В-верно, — будь у Ранбу хвост, думает Перплд, он определенно размахивал бы им из стороны в сторону, демонстрируя свою неуверенность. Хвост с кисточкой на конце, как у льва – думается ему. Вопрос, зудящий как комариный укус в сознании вырывается, когда перед ним распахиваются двери в дом — не самостоятельно, конечно, ручку все равно приходится подергать, но это не умаляло внутреннего благоговения от обстановки, напоминающий что-то усредненное между храмом и курортным домом знаменитости. — Твои родители что, очень богатые? — прикасаясь к мраморной поверхности винтажной тумбы из темного дерева, он рассматривает стертую временем позолоту зеркала на стене. Отражение выглядит, мягко говоря, отягчающе. — Мамы, — кротко поправляет Ранбу, взглядом упираясь в то же зеркало. Казалось бы, дальше удивляться некуда, но продолжение все равно следует: — У них своя винодельня, — и Перплд понимает, почему Томми так приспичило держать поблизости этих двоих. Ему бы тоже не помешал приятель с винным погребом. Впрочем, никаких внутренних потрясений от новости он не выказывает, сосредотачиваясь на канделябре, подобранном с тумбы. — Вот оно как. Перплду самую малость любопытно: зачем, а главное нахуя тащить его вглубь дома, а передать что бы то ни было достаточно протянув обещанный пакет и отправив восвояси. Он очень сомневается, что на Земле найдется хоть один человек, который будет рад его присутствию в своей жизни — он словно бельмо на глазу, черная кошка, влекущая за собой череду неудач. Томми прощупывает всю «глубину» неудач, падая с высоты пятиэтажного дома на водную поверхность пластом, так что к числу людей выше не относится. Таббо все такой же, каким его когда-то запомнил Перплд и каким видит время от времени в коридорах школы. Утепленный слоями одежд начиная от макушки и до кончиков пальцев: небрежная зеленая рубашка в клетку, под которой проглядывается бежевый свитшот и на сей раз, домашние черные штаны с болтающимися завязками шнурков. Пушистые пряди убраны с лица в неаккуратном хвостике. Еще фартук, превращающий человека перед ним в типичного домохозяина. Таббо миролюбиво машет лопаткой и убавляет огонь на плите, когда говорит: — Хей, Перплд, рад что ты все-таки пришел. — Йо, — коротко вскидывает руку в приветственном жесте, поудобнее стискивая лямку безвозмездно отданного рюкзака. Не сказать, что радость встречи взаимна, но у Перплда не было на сегодня плана получше, чем мотаться от дома к дому и тратить свой бензин. — Надеюсь, ты голоден, потому что я и Бу делаем блинчики- Выглядишь, кстати, дерьмово. Без обид, — лопочет Таббо беззаботно и отворачивается к сковородке. — Присаживайся, где хочешь, — мягко направляет его Ранбу, выглядывая из-за спины любопытным котенком. Тот немного горбится каждый раз, когда намеревается что-то сказать – невольно подмечает в уме Перплд. Он, впрочем, игнорирует чужой совет и не поддается, плечом прижимаясь к раме арки на кухню. — Нет, я обойдусь. Просто передай мне то, что хотел. — Хм-м, не-а, — изрекает Андерскор с беспечностью и Перплд вопрошает, что делать теперь: нужно пройти какое-то испытание, драться на ножах, чтобы забрать пакет? — Посылка просто повод, а то ты бы не приехал, так ведь? Очень даже так ведь. Знай он изначально, что окажется заперт в одной комнате с бывшими друзьями своего нынешнего друга, скорее кинулся в окно, чем приехал. — Повод для чего? — усмехается он кисло, рассматривая шнурки на обуви. — Сядь и узнаешь, — настойчиво призывает Таббо. Ранбу рядом заметно некомфортно: он виновато вжимает голову в плечи и поджимает губы. — Никто не держит тебя тут насильно, разумеется- Н-ну, я надеюсь, — заверяет его вышеупомянутый и смотрит на Андерскора вопросительно. — Мы держим его тут в заложниках, Бу. Все как по плану, — шельмовски улыбается Таббо. — Ладно, — легко соглашается Перплд, следуя указаниям и располагается на стуле, фамильярно вытягивая ноги под столом. Сложившаяся ситуация предполагает, что либо сейчас они, — в ходе долгих размусоливаний и выяснений отношений, — сойдутся на чем-то одном, что очень маловероятно, либо они разойдутся с криками и проклятиями, адресованными друг другу. Ситуация или-или, третьего не дано. Перед его лицом приземляется белоснежная тарелка без единого пятнышка и скола, с пятью блинчиками и кленовым сиропом в углу — аппетита у него нет, но выглядело сносно-съедобно. Компанию завтраку составляет чашка чая, о предпочтении в котором никто не удосужился поинтересоваться, но Перплд не из требовательных. Вскоре к нему за стол присоединяются Ранбу и Таббо, выдерживая необходимую дистанцию и приступают к трапезе. Перплд втупую рассматривает еду, гадая стоит ли рисковать и пробовать. — Наша последняя встреча не была самой удачной. И впечатление друг о друге тоже, — тактично подводит к теме Андерскор. — Впечатление? Это ты сильно завернул, конечно, — перебивает Перплд апатично, взмахом руки призывая не обращать внимания и продолжать. — Бо хочет сказать, — прокашливается Ранбу, — что мы хотели- хотели узнать тебя получше. Ты друг Томми, поэтому мы и подумали… — тот неловко перебирает собственные пальцы, сцепив их в замок на коленях. — Вы подумали, что если подружитесь со мной – сможете подобраться к Томми? — Н-нет! Нет, я не это имел в виду, — Ранбу испуганно озирается в поисках поддержки на Таббо, который, отправив в рот кусок блинчика, отвечает с набитым ртом: — Ну, вообще-то это, — Таббо, прожевав, сглатывает. — Честно, я не думаю, что мы поладим… — Таббо- — взмаливаются изможденно. — Бу, давай просто скажем как есть. Чего ходить вокруг да около? — такой подход Перплду гораздо ближе, чем метод «мы начнем наш разговор с детства моего прадеда и в последние две минуты расскажем, чего действительно хотим». Андерскор впивается в него испепеляющим взглядом и натянутая улыбка сползает с лица змеиной кожей в период линьки: — Я хочу извиниться перед Томми и я знаю его слишком долго, поэтому уверен, что он простит меня. После всех гадостей, что я наговорил- Я не хочу просто получить прощение, я хочу его заслужить. Надеюсь, ты понимаешь, — кивает Таббо, слабо улыбаясь. — Когда дело касается Томми, он просто- слишком верный, как собака. Если он выбирает тебя своим другом, то это до конца. Перплд понимает только наполовину: мотивация Таббо ему вроде понятна, но ясное дело под ней кроется какая-то подоплека. — …и раз он выбрал тебя своим другом, лучший способ показать, что я хочу наверстать упущенное – узнать тебя получше, — подытоживает Таббо и, отпрянув от стула, спрашивает: — Так, ты любишь пчел? — Че за перекрестный допрос? — окончательно растерявшись, Перплд сохраняет свое лицо безэмоциональным лишь благодаря наверстанным с годами навыкам, в голове же у него давно мигает пожарная сигнализация и бумажный архив подлетает на воздух. — Ты знал, что для того, чтобы пчела собрала сорок грамм нектара, ей приходится посетить двадцать цветов? — проигнорировав напрочь его вопрос, Андерскор задает встречный и его глаза воодушевленно горят. — Пчелы могут унюхать запах цветка за один километр, — подхватывает Ранбу. — Вам кто-нибудь говорил, что вы, блять, ненормальные? — попеременно оглядывая каждого собеседника, сетует Перплд. — Каждый день, — щебечет Таббо. — Ну пиздец, — выдыхает он. — Так вот, о пчелах… И Перплд благополучно выдергивает провод из розетки, соединяющий и передающий происходящее в реальности прямиком в мозг для дальнейшей работы с информацией. Почему он не может уйти? Да может, вообще-то, никто его к стулу пока не привязал. Сидит он здесь потому что в голове созрел идеальный план: послушать и притвориться глубоко заинтересованным фактами о пчелах и между делом умыкнуть бутылку из погреба, который, в его представлении, наверняка где-то есть. Конечно, Таббо и Ранбу оба непьющие — это известный массе людей факт, но Перплд и не предлагает. Слово за слово и с вероятностью девяносто девять и девять десятых процента он с легкостью убедит сговорчивого Ранбу расстаться с одной бутылкой и уйдет из ситуации, сорвав куш. Ну разве не чудо? Через тридцать минут рудник фактов о пчелах иссякает и, пользуясь моментом и нетронутой тарелкой блинов, Перплд поворачивает голову к Ранбу с вопросом: — Есть что-нибудь выпить? Я бы попробовал вина, если не сложно, конечно. Отметим знакомство. Быть умным — значит вовремя изобразить из себя икону в церкви, с нимбом над головой и ангельскими крыльями за плечами. Взгляд Ранбу поначалу загорается нескрываемым воодушевлением, но как только до него доходит суть просьбы — тот меняется в лице: скашивает взгляд в угол и выгибает брови на лад расстроенной собаки. — Мы не пьем, — уведомляет его Таббо. — Я выпью за всех, — молниеносно находится с ответом Перплд. — А вы можете рассказать о том, как познакомились с Томми. Я тоже расскажу пару неловких историй, но не на трезвую голову. Таббо хитро улыбается и не будь между ними расстояния в необъяснимо огромный стол, однозначно полез бы с рукопожатием: — Договорились, — и следом: — Посмотри в холодильнике, там должно быть что-то. Перплд, получив всеобщее одобрение компании, отходит на другую сторону просторной комнаты, значащейся в плане дома кухней и особо не церемонясь, дергает дверцу холодильника. И когда он отмечает про себя, что в холодильнике много еды, без преуменьшений, там дохуя всего. Он бы не удивился, если открыв морозилку нашел там пачку креветок. — Куда мне смотреть? — Под отсеком для овощей. Перплд негромко угукает, отодвигая мешающую белую полистирольную упаковку и снова, как в худшем кошмаре, все перед глазами рябит. Под прозрачной полкой холодильника он видит обескровленную руку с контрастными алыми брызгами на кончиках пальцев. Перплд закрывает холодильник. — Перплд? Все нормально? Он уделяет минутку: прижавшись лбом к тыльной стороне руки, лежащей на холодильнике, Перплд давит в себе рвотный позыв, сосредотачиваясь на окружении вместо звона в ушах и пытается перебороть щекочущий ноздри запах сырости. — …Перплд? — на сей раз это голос Ранбу и он его слышит: окутанный беспокойством и совсем немного, страхом. — Да, — на выдохе произносит он, не до конца ухватившись за скользкий бортик реальности, — …знаете, я лучше пойду. Отложим разговор на потом. Открыть холодильник вновь Перплд не решается и неспешными шагами пятится. — Т-ты уверен..? Может- Ты не заболел? Давай я принесу что-нибудь- — Нет. Я вспомнил, что мне нужно домой. Спасибо за сегодня, я еще напишу, — на ходу импровизируя сказанное, он практически выбегает оттуда, на ходу толкая двери и проносится по двору галопом, выскочив за забор. Только в машине, захлопнув за собой дверь и для достоверности щелкнув детским замком он может расслабиться, позволяя дыханию участиться и смахивает со лба проступивший холодный пот. — Что за хуйня, что за хуйня… — судорожно причитает Перплд, пальцами вгрызаясь в руль и прислонившись к нему лбом. Изображения скачут перед глазами: безвольно разжатая красная рука, красные волосы облепили лоб, красные бетонные ступеньки, красные стены с отпечатками ладони, красный мобильник в ногах разрывается от уведомлений. Ох, это его мобильник. — Это Перплд. — Томми очнулся, — Перплд рефлекторно сбрасывает, прежде чем осознает произошедшее. Когда это случается, он набирает тот же номер и молится, чтобы это не оказалось неудачным розыгрышем или игрой разума. Едва входные гудки проходят и на экране появляется таймер, отсчитывающий время разговора, он кричит в трубку и пытается воткнуть ключ зажигания. — Уилбур, надеюсь, ты, блять, не шутишь, потому что если- — начиная задыхаться и матеря все подряд, Перплд заводит машину и выруливает с обочины. — Да, мне позвонили из больницы час назад. Мы уже там, так что- На сей раз он обрывает разговор осознанно, отбрасывая телефон на заднее сидение и концентрируясь на дороге.