Кодеин в моих венах

Томми не был по определению спортивным, а максимальный маршрут его путешествия осуществлялся от кровати до туалета. Иногда бывало и такое, что приходилось идти в школу, но это скорее исключение из правил, чем само правило. Случалось не чаще ежегодных праздников и преследовало только одну цель: отогнать любые поползновения в сторону его физического статуса, как живого человека. Грубо говоря прийти, показаться на глазах, пожать руку одноклассникам и отоспаться на задних партах в знак уважения ко всему преподавательскому составу. Томми пребывал на уроках лишь формально, ради галочки в классном журнале и нескольким замечаниям, требующим уделять больше внимания урокам, а не тому, чем он занимался по ночам. Он тратил львиную долю сил уже на то, чтобы удержаться на стуле и не уронить лицо в тетрадь, провалившись в забвение. На физкультуре, как оно бывает обычно, мирно сосуществует два типа людей: те, которые прогуливают все предметы, но на физкультуру являются за милую душу и те, кто поступают прямо противоположно. Томми — усредненный результат двух каст, сидящий на скамейке и изредка навлекающий на себя нагоняи от физрука. Физической подготовки нет, не беря в расчет капитулирование при виде полицейской мигалки. Хреновое достижение, потому что две трети подростков может похвастаться тем же навыком. Композиция в магазине сменилась уже с десяток раз, но депрессивный мотив остается и усталость, пронизывающая тело — тоже. Он не вмешивается в цирковое представление, потому что перебивать чревато. Много чем, на самом деле: простреленным коленом, отбитыми почками и, акция только для Томми, — подзатыльником. Они с Уилбуром собачатся из-за шмоток, явно напрашиваясь на неуместный комментарий «девочки, хватить спорить — вы обе красивые», но подзатыльник того не стоит. Эту жертву никто в полной мере не оценит, а Томми придется остаток дня проходить с шишкой. Кому оно надо? Томми всем весом наваливается на рейл. — Можешь сесть — они надолго, — страдальчески вздыхает Техно, но никаких действий по предотвращению катастрофы не совершает. Хотя это их прямая обязанность, в каком-то смысле. Если Техноблейд не отчитывается за поступки Уилбура и официальная документация не собирается доказывать обратное, то за кровь на руках Перплда Томми на добровольной основе ответственен. За разбитые сгоряча стекла зеркал и пустых бутылок. За опустошенный магазин пистолета. За лучшего друга и все вытекающие последствия. Томми любит зарабатывать себе лишние проблемы на голову, а Перплд любит зарабатывать деньги. Общего у них предостаточно, чтобы появилось какое-то маниакальное желание вмешаться и обернуть ситуацию в мирное русло. — Сесть я всегда успею, — отмахивается он. — Кража, мошенничество, вооруженное ограбление, покушение на убийство, — перечисляет лениво, загибая пальцы и не сводит напряженного взгляда с развернувшейся перепалки. Список можно продолжать и продолжать при желании. Жаль, Томми не слишком хорошо ознакомлен с содержанием калифорнийского уголовного кодекса. — Отдохнуть, Тесей. Сядь отдохнуть. Он пожимает плечами. У Техноблейда чересчур замыленное представление об «отдыхе». Томми потребуется впасть в кому на месяц, чтобы избавиться от тяжести в теле и замутненности рассудка. Легко рассуждать об отдыхе тем, кто ни сном ни духом не ведает о тяжбах Томми. И, наверное, пора бы уже остановить обмен ругательствами. Пока Перплд не решит снова помахать кулаками или, — худший исход из возможных, — посветить корпусом пистолета для убедительности. «Закончить сегодняшний день на хорошей ноте» — не значит поехать обратно в машине автозака. Оторвавшись от холодного металла рейла, он неторопливо шествует прямиком к эпицентру распалившегося возгорания без запасного плана, случись нечто из ряда вон: никакого противогаза, огнетушителя и бутылки воды. — Народ, я все понимаю, конечно, но нет, я не понимаю- Перплд вздрагивает и машинально вскидывает руку. Он замечает движения поздно — уже никакой слоумоушн из экшен-фильмов не спасет. Некстати, но вспоминается факт не вовремя. В голове вяло всплывают воспоминания о том, что Перплд не по великому совпадению прячет тонны запрещенных веществ в багажнике. И таскает с собой пушку уж точно не для того, чтобы попонтоваться перед сверстниками. Томми наблюдает, как острый локоть преднамеренно впивается в солнечное сплетение. Нео в сцене с пулями нервно курит в сторонке. Легкие вспыхивают огнем под фигуральное чирканье подожженной спички. Разъяренный взгляд, выражающийся- да никак не выражающийся, на самом деле. Кроме визуально обострившихся черт лица и вздернутом с вызовом подбородке ничего не выдавало в нем испорченного настроения. Переливающиеся сиреневым, глаза шустро перескакивают на него. И слоумоушн возобновляется: гнев перетекает в непонимание, а затем Перплда неизбежно накрывает осознание. С точки зрения Томми, неописуемый ужас в чужих глазах несоразмерен реальности — всего лишь заехали локтем под ребра. Он явно не при смерти и не заливает кровью белоснежный паркет. Он попадал в передряги в сто раз хуже, более того, выбирался из них сравнительно невредимым, отделавшись малой кровью и парой-тройкой ушибов. Гнетущее молчание заполоняет просторный зал магазина. Исключением становится Томми — свистящий звук сопутствует каждому вдоху и выдоху, как сопровождающая музыка при прохождении игры. Раздражающая и назойливая, не дающая сосредоточиться на важном игровом аспекте. Миссия провалена успешно: возможное кровопролитие срублено на корню, но какой ценой? Его легких, даже без сторонней помощи работающих как в последний раз? Что ж, тогда они явно не оценили эксцентричный жест выражения благодарности. Сегодняшний день будет увековечен в нескольких сумках, доверху набитых выбранной за него одеждой и, видимо, огромным синяком на ребрах. Томми ничуть не осуждает, но Перплду на будущее: пожалуйста, смотри на кого, блять, замахиваешься. — Том- — синхронно окликают Перплд и Уилбур: эмоция первого напоминает интонацию, с какой попечитель отчитывает порученного ему ребенка, второй, что неудивительно, звучит беспокойно. — Раз уж с этим разобрались, — жмурясь от боли, Томми перебивает их на полуслове, — …обеденный перерыв? — миролюбиво предлагает, оставляя за словами жирный подтекст подвида «или продолжайте меня калечить, раз так нравится». Повторное поползновение к ребрам он не вывезет, поэтому отходит на расстояние вытянутой руки, назначив новой миссией донимать Техноблейда. Томми наступает Техно на пятки, потому что ему больше некуда деть энергию. В том, чтобы испоганить неплохие ботинки нет ничего веселого, но уж всяко лучше, чем мысленно пересчитывать скамейки и заглядываться на прохожих. Фудкорт, обыкновенно оживленный и кишащий надрывающими глотки детьми и подростками, никак не способствуют пробуждению аппетита. На один квадратный метр приходится два человека и семейная пара с вопящим исчадием ада в подгузнике. В связи с вышеуказанной причиной, никакая вентиляционная система и кондиционеры, работающие в полную мощь, не избавят Томми от зудящего дискомфорта, липнущего не хуже мокрой одежды к коже. Оттягивая ворот от шеи, он косится на Перплда: многолюдные сборища никогда не были стезей лучшего друга, невзирая на все посещенные вечеринки, где людей ни много ни мало пятьдесят человек наберется. Вопреки ожиданиям и к великому разочарованию, тот кажется умиротворенным, пока на фоне разверзся ад и демоны заполонили планету. — Томми, — он вскидывается на оклик с неожиданным рвением, хватаясь за любую возможность отвлечься от чувства, будто очень нехороший некто забаррикадировал единственный выход из кремационной печи. — Хочешь что-нибудь? — «свалить отсюда нахрен» считается за ответ? Томми не разбирает, кому принадлежит голос: в такие моменты голоса Уилбура и Техно звучат совершенно идентично. Влияет их магическая синхронизированность, как близнецов или что-то свыше — неизвестно. Он прочищает горло, готовясь выдать солидный список продуктов: лед, любую газировку со льдом, — льда побольше, — и еще немного льда, чтобы подстраховаться. — Что-нибудь выпить. — Перплд? — Разве я часть ваших обязанностей? — В моих руках банковская карта Фила, значит бери пока дают. Тот, пару секунд назад выглядящий так, словно постиг дзен, мгновенно оживляется: — Доставай блокнот и ручку. Перспектива списать неприличную сумму с карты Фила — рабочий способ заставить сотрудничать. Объединение против общего врага автоматически сделает кого угодно друзьями, даже будучи временной мерой. Вскоре пустующий стол, к которому он успевает прижаться щекой, отчаянно впитывая прохладу, наполняет всевозможная еда. Перплд великодушно перетягивает поднос, заставленный до отказа, к Томми, молча разрешая распорядиться содержимым по своему усмотрению. — Томми, важный вопрос, — пересечь рубеж молчания длиною в пару минут не удается. Не то чтобы он жалуется: перерывы на разговор только приветствуются, раз исходят от Перплда. Благодарности можно присылать на почту. — Я весь во внимании, приятель, — шумно отпивает газировку и трет виски, пульсирующие в такт звуков окружения. — Твоя ставка: кто из этих двоих первее обзаведется ребенком? — для показательности тот обводит фигуры Техно и Уила картошкой. Томми помешивает трубочкой лед в бумажном стаканчике и подпирает щеку рукой, анализируя полученное задание. На решение задачи уходит пять с половиной секунд. Ответ кажется донельзя элементарным, чтобы не прийти к нему самостоятельно: — Уилбур, тут без вариантов, — он качает головой в наигранном трауре. — Это почему? — тот давится воздухом от возмущения. — Не знаю. Ты выглядишь как парень, который переспит с девушкой, она залетит, сбежит, а ребенка оставит, — хотя что за человек из несчастного младенца вырастет — представлять страшно. Второй Тесей Ватсон версия два-точка-ноль, усовершенствованная модель в новом корпусе? Хреновый апгрейд. Томми не озвучивает последнее, зажевывая рвущееся высказывание вместе с куском курицы. — И то верно, — наблюдательно кивает Перплд. — Хей, почему не Техно?! Он тоже здесь, — оскорбленно восклицает Уил. — Потому что Техно людьми не интересуется в целом, — безразличный к поднятому всполоху, Томми пожимает плечами. Понятнее объяснить не получится — попросту некуда. — Правда, — сухо соглашается Техноблейд. — Что и требовалось доказать, — подытоживает. Уилбур фыркает. — К твоему сведению, сейчас мне не до девушек. — А, теперь мы так запели? — хлопает глазами Перплд, чем вызывает у Техноблейда смешок. — То есть не у тебя половина песен про неизвестную даму, в которую ты был без ума влюблен? — «Неизвестную» — скажешь тоже, — фыркает Томми. Потому что все, кто был знаком с Уилбуром чуть больше пресловутых пяти лет прекрасно осознавали как имя таинственной незнакомки, так и текущее местоположение и род деятельности. Не во всех подробностях, разумеется — до сталкеринга пока не докатились, но соцсети резво продолжают подкидывать свежие новости касательно сей личности. — Чт- ты слушаешь мои песни? Ты? Из всех людей? Шла бы речь о ком угодно, кроме Перплда — Томми поддержал общее удивление. — «Знай своего врага и знай самого себя: тогда победа будет неизбежна», — между делом Техно успевает ввернуть цитату. — У тебя на каждый случай цитаты Сунь Цзы припасены, что ли? — поверженный, Уил устало массирует переносицу. — «Непобедимость заключена в себе самом, возможность победы заключена в противнике». — Напомни: как я с тобой жил все двадцать четыре года? — Так ты и не жил с Техно все двадцать четыре года, — напоминает Томми. — Я все еще не понимаю, почему именно Перплд знает о моей группе. Он первый, кто вообще ее упомянул, а он даже не семья. Просто ни Техно, ни Томми не являются достаточно эрудированными в музыкальной области, чтобы уверенно выдвигать свое мнение. Сказался и тот фактор, что Уилбур — их крайне эмоционально неустойчивый брат, рядом с которым ественным образом приходилось осторожничать, чтобы бомба не сдетонировала. Перплд же не стеснялся высказываться независимо от собственных познаний. — На что ты рассчитывал, выкладывая свое творчество в свободный доступ? Ты — брат Томми, понятное дело я накопаю о тебе информацию. — Правильное мышление. «Возможность победить есть наступление», — одобрительные нотки в голосе Техноблейда – редкое явление. — Дарить тебе специальное издание «Искусства войны» было ошибкой. Теперь я понимаю. — «Тот, кто хорошо обороняется, прячется в глубины преисподней», — Томми решает внести и свою лепту, поддержав миниатюрную сходку ценителей трудов китайского стратега. — И ты, Брут? — разочарованно ноет Уил. — Ты тоже читал «Искусство войны»? — выпадает в осадок Техно. Преследуя одну цель: заполучить хоть крупицу внимания от Техноблейда, Томми решил, что лучшей тактикой по укреплению отношений — найти точки соприкосновения. Его брат носил военный трактат в сумке подобно библии и охранял строже дракона, трясущегося над золотом. А вопрос получает лишь сейчас, словно Техно впервые слышит. Лишнее доказательство бессмысленности его усилий. Надо было сразу с крыши прыгать, а не перечитывать один и тот же абзац по десять раз. — Не веришь? — вопреки мыслям, Томми ухмыляется шире. — Ты никогда не интересовался литературой, так что немного неожиданно, — так ты никогда и не спрашивал. Ни разу. Табель успеваемости мог бы запросто оспорить первое утверждение. Из всех предметов литература выходила победителем в списке посещаемости. Без коварных помыслов не обошлось: на данном уроке любой сон становился в разы слаще, но там он хотя бы учебник открывает. Чтобы использовать в качестве подушки. — Что тут еще скажешь? Я люблю удивлять. Кстати об удивлении — я в туалет, — без лишних предисловий оповещает Томми. Отпускают его нехотя и с телефоном, в котором нет ни грамма данных. Томми отодвигает стул и машет рукой на наставление Техноблейда «позвонить, если потеряешься». Он в городе ориентируется всяко лучше Техно, потому пусть молчит и не тратит ограниченный словарный запас. Перплда прихватить с собой он забывает, но не из-за затаенной обиды за похеренные ребра. Они были похерены задолго до вмешательства. Госпитализация, как ни странно, тоже не при чем. Томми не перестанет восхищаться молчаливостью своего друга, шедшей вразрез всему приевшемуся за годы дружбы с дуэтом любителей пчел. Они могли трепаться ни о чем до самого утра без перерыва. Темы для разговора с Перплдом заканчивались уже через десять минут. Комфортное молчание ощущалось как критически необходимый глоток свежего воздуха. После тяжелого дня безостановочных разговоров с одноклассниками, которых крайне сильно волновали пьяные истории предыдущей ночи, передышка была нужна как кислород. Оставляя братьев разбираться с обеденным меню, он прикидывает время, за которое Перплд оторвется от телефона и отправится на его поиски. Семью свою, к слову, он наебал. И Перплда тоже. Не нарочно, правда, но итог один. На полпути к месту назначения Томми вспоминает о существовании неудобной и ненужной вещи, как пожарная сигнализация. Гадкие датчики, как назло, распихивают под потолком каждой туалетной кабинки, потому надымить в закрытом помещении и тихонечко свалить не получится. Можно, конечно, попытать удачу и предположить, что они установлены исключительно в декоративных целях, но в случае неудачи весь остаток дня накроется медным тазом. Взять на себя такой риск он не готов. Томми срочно требовалась порция никотина и чувство невесомости, будто в голову напихали ваты. Из подручных средств в арсенале имеются сигареты. Перейдем к актуальному вопросу: где тут курилка? Поблизости не оказывается стенда с картой, который дал бы внятный ответ, поэтому Томми блуждает по коридору, вбивая в телефон первоначальную информацию. Благо, на территории торгового центра есть общественная сеть. Вбить мыло. Привязать гугл-аккаунт. Пустяковое дело. Скачав мессенджер, в котором содержатся две третьих всех переписок, Томми понимает, что имели в виду те встречные-поперечные ребята под словами «чепуху пишут». Он может угрохать на чтение целый день, но сообщений станет меньше всего-то на половину. Не то чтобы он собирался эту ересь читать — времени нет. Над душой грозно висит гора домашки. Да и заполнение личного дневника от мозгоправа никто пока не отменял. Блуждая в лабиринте своих мыслей, курилка возникла перед носом: сияющая и желанная, как новенькая святыня для священника. Но что самое главное — безлюдная. Ни одна живая душа не узнает с каким наслаждением Томми выкурит весь воздух из легких, бесстыдно залипая на изображение сердца медиум прожарки. Снизу, для слепых, капсом гордо значится предупредительная надпись «инфаркт». — Хуяркт, — передразнивает, подбрасывая сигаретную пачку. Телефонная трель возвращает в реальность, но не настолько, чтобы проверить сообщения. Он сперва оглядывается, думая, что звук исходит от подоспевших статистов, присоединившихся к забегу за главным кубком чемпионата — раком легких. А, нет, показалось. Разрывается от уведомлений новый телефон. По незнанию списав непрекращающееся пиликанье на навязчивых одноклассников, увидевших недавний статус онлайна, Томми блаженно докуривает вторую сигарету и тушит ее об бортик урны. Смахнув экран блокировки большим пальцем, в самой верхней части страницы виднеются знакомые буквы. Буквы, составляющие имя одного хорошего друга. < «где ты» Затем следующее, с паузой в несколько минут. < «тебя нет в туалете» < «куда ты смотался?» < «Томми» < «земля вызывает долбоеба, ватсон, ответьте» < «бля куда ты делся» Томми машинально поджигает третью, радуясь новоприобретенной зажигалке. Увесистая, лежит в руке как влитая и красиво переливается в местах, где солнце проникало сквозь щель двух сдвинутых вплотную навесов. Он листает ниже. < «томми» < «не делай ничего тупого» < «ты взял телефон с собой» Как будто новая безделушка способна остановить его от совершения какой-то там выдуманной тупости. Вряд ли по ту сторону защитных ограждений моста Томми даст заднюю, в духе нет, ребят, извините, давайте без меня как-нибудь — телефон новый, не хочу намочить. < «твою мать» < «ответь на ебучие сообщения» < «если ты не поехал в туалет к себе домой» < «я тебя урою» Томми на всякий случай перепроверяет время отправки и облегченно вздыхает, потому что они относительно старые. < «томми?»

> «курилка у входа»

> «тебе пиздец» И следом, более обнадеживающе: > «иду» К прибытию Перплда количество дыма в округе заметно возрастает, а сам Томми успевает сменить место дислокации на скамейку, закидывая ноги на спинку и свешиваясь вниз. Дым четвертой сигареты не скользит вниз по горлу по протоптанному маршруту, а отдается жжением в ноздрях. Он успевает чихнуть, наверное, раз десять, пока вид на дорогу и дома вдалеке внезапно не загораживают знакомые кроссовки и ноги, облаченные в потертые джинсы. — Прохлаждаешься? — складывая руки на груди и демонстрируя всем своим естеством раздражение. Он покривит душой, сказав, что проникся грозной интонацией или что собственное сердце кольнула взъевшаяся совесть. Перплд, возможно, и выглядел как кто-то, кого стоит бояться, но не для Томми. — Ты долго, — хлопает по пустующему пространству на скамейке. Тот не сдвигается с места. — Перплд, дружище, прекрати ебать меня глазами и сядь, — посмеивается Томми, потому что лицо перед ним выглядит до страшного комично. Будь он в настроении менее паршивом, то разразился бы смехом. — Давай я тебе просто въебу, а? — Уже, — Томми показательно барабанит пальцами по грудной клетке. Маска тихого гнева дает трещину и Перплд колеблется. — Сильно болит? — Пустяк, до свадьбы заживет. — Да кому ты нужен? — проницательно подмечает. — Вау, вот уж спасибо, — щелкает языком, но вскоре идет на попятную с самим собой: — Не то чтобы я не знал, конечно. Могу и не дожить. Напомни, сколько там, в среднем, такие как я живут? — …десять лет, — стискивая челюсти, скрежещет тот. — Ну, значит лет семь в запасе точно есть. Двадцать четыре, получается, — задумчиво смакует цифру. Уилбуру и Техно по двадцать четыре: жизнь наконец-то устаканилась, учеба позади, есть мало-мальские соображения насчет будущего и рациональная часть рассудка главенствует чаще, чем потакает инфантильным капризам. Но смотря о ком идет речь. — Томми, — предупреждающе окликает. — Хм? — Очевидно, что статистика к тебе больше не относится. Прекращай. Томми отвлекается от разглядывания пейзажей, чтобы повернуть голову к Перплду. Но, не найдя ничего, за что можно зацепиться и во что ткнуть пальцем, он рассуждает вслух: — Никто по сути, не знает, что у меня на уме творится. Я могу хоть завтра сбежать из больницы, — Перплд на этих словах всем телом напрягается. — Я не буду, — заверяет он. Обещание — штука шаткая, Томми в курсе. Устная договоренность, не подтвержденная юридически, требующая веры «на слово». Во многих фильмах заканчивается трагической смертью обещавшего, но тут вам и не фильм — можно не заморачиваться с неукоснительным выполнением. На примере Таббо, клявшегося всем святым, что ни при каких обстоятельствах его не бросит: обещание — есть ложь во благо, изначально обреченное на провал. Первый импульсивный побег обернулся седыми волосами на голове, как минимум, трех людей и чувством вины у большего количества отдаленных лиц, поэтому наступать снова на те же грабли — избитая и устаревшая схема. — Честно говоря, я сам иногда не понимаю, что делаю, — единственное взаправду искреннее признание. — Когда вся эта «ситуация», — он морщится, пока рисует кавычки, — уляжется, Уилбур и Техно опять разъедутся кто куда, а я- Ну, нельзя сказать наверняка. — Если захочешь, то- — начинает Перплд, но челюсти неожиданно схлопываются с характерным звуком — стуком зубов. У него взгляд ученого, которого озарила поистине невероятная идея, способная перевернуть мир с ног на голову или ненароком взорвать планету. — Ты же хочешь вылечиться? В первую очередь, он ничем и не болеет. Официально и с фанфарами, хирургическое вмешательство избавило Томми от участи туберкулезника — давиться кашлем двадцать четыре на семь. Легкие чисты, а психологические неурядицы можно замести под ковер и притвориться, что их никогда не существовало. Курение, конечно, не входит в рекомендации по восстановлению после операции. Не относится к комплексу оздоровительных мероприятий тоже. Но когда он прислушивался к любой сколько-нибудь авторитетной фигуре в своей жизни? Зачастую людей, предположительно знающих что и как лучше делать, Томми посылал в пешее путешествие эротического характера. Перплд, выдержав драматическую паузу, безысходно вздыхает. — Толку-то от всего, если не хочешь и сорвешься потом? — Только не надо затирать эту хуйню про «главное — это твое желание». Народ с раком последней стадии тебе в ебало за такое харкнет, — беззлобно огрызается Томми, интуитивно передавая Перплду сигарету, как родители затыкают орущих детей сладостями. — Тебя послушай и покажется, что ты жить не хочешь, — сигарета в чужих руках ловко скользит между пальцами, но просьба одолжить зажигалку не озвучивается. — Какая версия больше понравится? — садясь на скамейке и твердо опирается ногами об землю. — Где ты пообещаешь, что не будешь заниматься ничем опасным, — ненадолго воссоздавая зрительный контакт, Перплд отводит безразличный взгляд в сторону. — Например? — выпытывает он, наклоняясь ближе. — Что потенциально опасного я могу сделать? Скайдайвинг? Прыжок с парашютом? Если не заметил, то я практически под арестом. К стулу его пока не привязали, но психологически прижали что надо: даже поход отлить не закончился без приключений. Десять минут спустя — и Перплд прочесывает весь тц по горячим следам. Еще десять, и Уилбур набрал бы девять-один-один. В печенках сидит эта опека, но деться от нее некуда, раз понадобился — и с того света за шиворот притащат. — Повторения истории с подъездом. Я насмотрелся – больше не хочу, спасибо, — Перплд поправляет толстовку. Без запинок, на пальцы накручивается болтающийся шнурок, металлический кончик щелчком отправляется в свободное падение. Повторяйте до бесконечности, пока глаза не отсохнут смотреть. — Перп, не обижайся, но тебя кто-то просил? — порой, уровнем ядовитого дружелюбия в голосе он походил на Уилбура в худшие времена. Черта, бережно унаследованная, но ненавистная, вызывала в нем только ужас. Вот уж на кого похожим он быть не хотел. Всю жизнь, сравниваемый с более талантливыми и успешными братьями — нет ничего хуже, чем лично прочувствовать весь спектр затертых до дыр замечаний «а ведь правда похож до чертиков». — Что, прости? — истязания шнурка прекращаются. — Я уже говорил Уилу с Техно, но скажу и тебе: приезжать было необязательно, — проскальзывает умная мысль, что «нет, хрень полная, переделывай» и он повинуется: — Ты мой лучший друг, так что твое психологическое состояние важно для меня- — ладонь ложится на плечо Перплда, целясь успокоить, но руку перехватывает еще на полпути: — В смысле, блять, психологическое состояние? То есть, если бы ты сдох там, где я не видел, мне было бы лучше? Ты сейчас реально мне это говоришь? — на лице что-то среднее между «ущипните меня, я, должно быть, сплю» и «ты шутишь». — Эй-эй, нет, погоди, ты не понял- — Томми поднимает руки. А что он хотел сказать? Когда он просит о помощи — отвернись и сделай вид, что не заметил? Можно было отправить братьев, а самому пойти заваривать чай на кухне и, размешивая сахар, спекулировать умер ли Райан Гослинг в конце «Драйва»? Он напрягает мозги, размышляя над составлением достойной отговорки. — Томми, твою мать, хрен ли ты молчишь?! — Томми морщится от крика, резанувшего по ушам. Перплд, и бровью не поведя, продолжает гневную тираду: — Отлично придумал, вообще супер! А мне как с твоей кровью на руках жить потом, ты не подумал? — Извини, в следующий раз, специально для таких как ты, проведу социальный опрос: пусть каждый запишет на листочек свое мнение и я посчитаю голоса, — поступи он так, половина школы стояла бы уже у моста и подначивала шагнуть, навернув сальтуху в прыжке ради хлеба и зрелищ. — Томми, блять, ты можешь хотя бы притвориться серьезным? Мне лично было нихуя не смешно, когда ты с крыши полез сигать! И почему я узнаю все не от тебя? Мы лучшие друзья или кто? Томми, обычно, долго с такими спорами не возился: даже разговор с Таббо пришлось галантно свернуть после первого удара по морде. Едкий комментарий «только кулаками махаться и можешь», задевающий за живое, он решил подтвердить. С росписью и печатями, как полагается. Если не вовремя подоспевший Ранбу, все незакрытые вопросы пришлось бы обсуждать в неотложке. Жаль, что Ранбу здесь сейчас нет. Томми с радостью выбьет ему все зубы. А по старой дружбе и в живых, возможно, оставит. — Вот ведь крыса, — цедит он, бесконтрольно озвучивая мысли. Вот уж от кого подставы не ждали, называется. И почему это так сильно выводит? Они сто лет друг другу в глаза не смотрели — и лучше бы продолжали в том же духе. — Он помочь хотел- — Да кому ты стелешь? Ничего он не хотел. По-тихому разобраться, мол не при делах, знает ведь, падла, что единственный в курсе! — закипая, Томми подрывается со скамейки. Перплд делает скомканный выброс ладонью в его сторону, но передумав, сжимает руку в кулак и заталкивает в карман толстовки, ударившись в наблюдение. — Себе он помочь хотел и своему комплексу овцы драной- — с грохотом, ближайшая мусорка, не привинченная к полу, оказывается опрокинутой на землю. — Лучше так, чем ты под землей, — бубнит Перплд хмуро. — Ранбуб, больно, сука, умный. И ты далеко не укатился! Все за меня решаете — могу не благодарить, да?! — он приминает носком ноги жестяную банку, выбившуюся из общей кучи мусора, до хруста и толкает. Со звоном она прокатывается по асфальту. Томми, делая вдох сквозь зубы, проходится всей пятерней по волосам и оттягивает. — Остынь, Томми. Давай поговорим, — за спиной слышится движение и приблизившийся голос Перплда свидетельствует о том, что теперь они оба, как конкретные идиоты, стоят посреди мусора. Он позабавленно фыркает. — А-а, теперь нам и поговорить захотелось. — тянет он, издавая нервный смешок. — Голосок прорезался, да? Надоело в стороне стоять? Так че ты до этого глазами хлопал и молчал?! — Я собирался, но ты закатил истерику и ведешь себя как мудак. Ранбу не знал, кому рассказать и правильно сделал, что рассказал мне, а не твоим братьям, — подмечает Перплд с иллюзорным спокойствием, натянутым сильнее струны, готовой с хлестом порваться. Что там говорили великие мыслители прошлого о сохранении спокойствия? Вдох-выдох — и все пройдет? Нахер их, они все равно давно сдохли. — Я одного не пойму, чего ты их жопы прикрываешь? Сам же недавно галдел, что они тебе не нужны, Томми, они предатели, Томми! — он хлопает в ладоши. — То-то я башку ломаю, почему мне Сэм рассказывает, что вы вместе за обедом сидите и сюсюкаетесь- — Да что ты несешь… Они меня туда затащили всего один раз. Ты сам знаешь, что я терпеть не могу Андерскора. — Без причины, кстати, — вспоминает Томми. — Он тебя кинул в худший момент твоей жизни — какая еще причина мне нужна? — Да-а, зато ты, мой рыцарь в сияющих доспехах – другое дело. Чем ты, сука паршивая, от них отличаешься? — он впервые озирается на Перплда — тот стоит в паре шагов напряженнее некуда, но Томми слишком взбешен, чтобы проанализировать эмоции. Он жизнерадостно скалится: — Ну да, точно! Таббо меня кинул, потому что я наркоман ссаный, а ты не ушел, пичкал меня всякой дрянью по дружбе! Лицемерненько получается, не думаешь? Вид Перплда делается болезненным, напоминая подстреленное животное, но тот сокращает дистанцию и пытается оплести предплечье. — Давай обсудим в другой раз, ладно? Твои братья нас уже потеряли, — вибрация в кармане звучит как подтверждение. Резким движением вырывая руку, другой, сжатой в кулак, по рассчитанной траектории он наотмашь проезжается по чужой скуле. Перплд отшатывается скорее от шока, потому что должной силы в ударе явно недостает, но для Томми реакции оказывается более чем достаточно. — Без меня как-нибудь обсудите. Вы же умеете, — цыкнув, он сплевывает горькую слюну под ноги и бредет по направлению ко входу.