И в отражениях не лучшие миры

       — Нет, так не получится, — Вэй Ин в очередной раз тяжело вздохнул, подавляя зевоту. Он отложил Чэньцин и уставился на опущенную макушку Цзинь Лина, как на самую вредную из своих разработок. — Надо как-то по-другому.        «Сопереживание» — ритуал для мёртвых. Цзинь Лин не мёртв, но сознание его зарыто так глубоко, что впору потеряться по дороге. Это и странно, и предсказуемо одновременно: сознание заклинателей тщательно охранялось на любом из этапов совершенствования. Когда юные адепты приступали к обучению в ордене, наравне с общей физической подготовкой и первичными знаниями о мире они получали так называемую «клетку на затылке». За что её так прозвали, догадаться несложно: всё дело было в том, что как только ребенок начинал развивать духовные каналы, он становился самой лёгкой и заметной мишенью для нечисти. Разумеется, под защитой резиденции дети оставались в безопасности, но разве сможет хоть один взрослый удержать непоседливого ребёнка дома, когда тому хочется уйти? И если от лютых мертвецов, гулей, навок и других материальных тварей могли защитить заклинания на одежде, амулеты и охранные печати в городе, где базируется орден заклинателей, то от нематериальных сущностей, от различных призраков и духов — до ранга «ожесточённых», — защищала именно «клетка». Физического вреда они принести толком не могли, но вот влиять на разум, путать, дурманить, создавать иллюзии, заманивать и гуй знает, что ещё, такие твари умели. Ко взрослому заклинателю с золотым ядром эдакой мелочевке не подобраться, простым людям без духовных ресурсов они тоже не могли причинить сильный вред: по большей части, они просто друг друга не замечали, защищенные слепотой к слабым потокам энергии. Но дети, вступившие на путь самосовершенствования — лакомый кусочек. Жизненные силы малыша такая тварь выпивала без остатка в считанные часы и после трапезы могла не проявлять себя ещё около года. Поэтому детям с первых дней обучения объясняли, как себя вести и что делать, если чувствовалась опасность. «Как только начнёшь различать слабых призраков, будь готов к тому, что они начнут замечать тебя» — примерно так говорили каждому ребёнку на его первом занятии.        Поэтому с самого раннего детства Цзинь Лина ход к нему в разум посредством тёмной ци был запечатан. И судя по монолитности «клетки», ставил её глава Цзян: один раз и на века. Справедливости ради, у А-Юаня была не хуже. Даром, что темная ци на могильных холмах — последнее, что угрожало тогда ребёнку.        Заклинатель, сформировавший золотое ядро, защищал свой разум иначе и от тварей посерьезнее: прежде всего, от влияния темной ци высокой концентрации, с которой приходилось сталкиваться довольно часто. Оградиться от неё полностью было невозможно, но несколько барьеров за раз здорово её фильтровали, сводя перспективу искажения ци и разрыва меридианов к банальной головной боли и временами — не слишком верибельным галлюцинациям. Более того, существовали охранные амулеты, направленные именно на защиту рассудка. Колокольчик Чистого Сердца — из того разряда. И всё-таки были места, где концентрация иньской ци была настолько ужасающей, что никакие амулеты не спасали. По правде говоря, попади Вэй Ин на Луанцзан с золотым ядром, и смерть его была бы вопросом нескольких минут: весь могильный холм тотчас же ринулся бы за сгустком светлой и живой ци, чтобы поглотить её как можно скорее. Однако с вырванным золотым ядром течение янь в теле было перебитым, нестабильным, слабым и не особо интересующим всю нечисть на Луанцзане. Конечно, встать и спокойно уйти ему бы не дали, но время собрать мысли в кучу, прикинуть шансы и доползти до чёрного бамбука у него появилось.        Золотое ядро и светлая ци вели себя по отношению к темной энергии точно так же. Стоило ей каким-то образом попасть в организм заклинателя, как все запасы энергии янь бросались на её уничтожение. Если в организм попало много, заклинатель мог несколько дней чувствовать недомогание, головокружение и прочие неприятные вещи — светлой ци требовалось время. И всё же рано или поздно иньская энергия растворялась без следа. По этой причине Вэй Ин сейчас не мог просто поглощать её: золотое ядро Мо Сюаньюя, какое бы слабое оно ни было в сравнении с другими, не позволяло иньской ци оставаться в теле заклинателя надолго. И Вэй Ин носил при себе амулеты, наполненные тёмной энергией, которую можно было бы использовать, если поблизости не было внешних источников. Это как раз тот случай, когда использовать её приходилось на территории защищённой резиденции сильного ордена: иньскую ци здесь днём с огнём не сыщешь.        — Рассвет уже скоро. Я всё равно не понимаю, что ты хочешь сделать, — вздохнул Цзян Ваньинь, уставший даже от собственных недовольств. — «Клетка» у него с двух лет, и ты думаешь, это всё? Он пока главой клана не стал, лазил где не попадя! Там барьеров больше, чем у нас с тобой вместе взятых. Тебе придётся выломать всю защиту, чтобы влезть в голову к живому человеку, и тем более, к А-Лину! Он не призрак, который жаждет рассказать тебе свою горькую историю.        — Да-да, — кивнул Вэй Ин. Потом развернулся лицом к главе Цзян и уставился ему в глаза. — Ну вот смотри. Пиявка, которая присосалась к Цзинь Лину, физически может быть где угодно. Допустим, что это какой-то, — Вэй Ин со страдальческим вздохом закатил глаза. — Невероятно особенный вид нечисти, который с самой высокой башни плевал на духовное оружие. Ну гуй её знает, сожрала когда-нибудь артефакт вроде Тигриной Печати и не сдохла. Иными словами, по каким-то причинам у неё есть возможность спрятаться от Цзыдяня. И вот пока она сидит тихо, не проявляет себя, по капле высасывая жизненную силу, у нас нет возможности до неё добраться. Но! Этой ночью она умудрилась взять под контроль тело. У любой из способных на это тварей два пути: душа или разум. Ядро Цзинь Лина все ещё целое, светлая ци, хоть и медленно, но по телу циркулирует. Значит…        — Хочешь сказать, этой твари удалось проникнуть в разум? Каким образом? — Цзян Ваньинь посмотрел на него исподлобья. — Защита на месте, сам же сказал.        — Это я и хочу понять, — Вэй Ин повернулся обратно и потянулся к сгорбленному телу, обложенному подушками, поднял голову Цзинь Лина, внимательно вглядываясь в лицо. — Мы не можем войти, но эта дрянь как-то выползает. Она ведь так ревностно оберегала свою территорию прошлой ночью, вытянуть хоть каплю темной ци было невозможно, но что сегодня? Вылезла из-за печати, вылупила свои глазёшки на свет и сбежала обратно, как только увидела Цзыдянь. Значит, какая-то брешь существует. Значит, нужно её отыскать, — поддерживая голову Цзинь Лина одной рукой, другой Вэй Ин коснулся виска юноши. — Предусмотрительная зараза, даже следа не оставила. Смущает то, — Вэй Ин вздохнул и аккуратно опустил племянника обратно на подушки, — что А-Лин ведь не спал. Во время медитации контроль над телом не исчезает, временами наоборот он даже… Становится серьезнее. Инородная энергия чувствуется очень тонко. Так как она смогла это сделать? Не отдал же он ей его добровольно.        — Если добровольно, значит, и защита бы не остановила, — пожал плечами глава Цзян. — Тогда ядро бы пострадало, — он закрыл лицо ладонями, откидываясь на спинку стула. — Небеса, я даже представить не могу, что это за тварь. Просто… Вообще не припоминаю ничего подобного…        — Гипотетически, она может быть создана искусственно, — вкинул Вэй Усянь, и взгляд Цзян Ваньиня почти сразу обжёг его затылок. Что же, Вэй Ин создал разумного лютого мертвеца. Сюэ Ян насоздавал марионеток из живых и мертвых. Где гарантия, что какой-нибудь из последователей тёмного пути не вздумал экспериментировать над духами? Сложно конечно, но не исключено. — Но тогда тварь управляемая. И тогда точно есть след привязи, какой бы осторожный кукловод этим не занимался.

***

       Рассвет озарил резные крыши Пристани Лотоса, и на улице в считанные мгновения стало теплее. Весна вступала в свои права, и какими холодными ни были бы ночи, днём солнце уже прогревало воздух и топило лёд. К утру третьего дня оба вымотались так, что ни сил, ни духу толком не хватало предпринимать какие-либо еще попытки действовать. В сущности, Вэй Ин боялся ошибиться из-за рассеянного внимания, а Цзян Ваньинь — не уследить за подобным промахом. Но дать себе даже немного отдыха было откровенно страшно: что если тварь вновь вознамерится действовать? И ведь даже защитить Цзинь Лина невозможно — не зная, что за тварь его атаковала, каким образом влияет и какой в действительности вред может принести, как знать, откуда будет нанесен удар? Вероятно, сумей тварь повредить ядро — уже бы повредила, оно ведь не даёт ей действовать в полную силу. Могла бы полностью забрать контроль над телом — забрала бы. Цзинь Лин — далеко не последний заклинатель, его ресурсов достаточно, чтобы противостоять Цзыдяню и его хозяину. Хотя бы, чтобы сбежать из Пристани Лотоса и скрыться на время. Но тварь не рисковала. Она будто выжидала чего-то, но чего — оставалось загадкой.        — Если все так, то она точно создана искусственно. Иначе эта пиявка чересчур разумна, — по мнению Вэй Ина, ещё немного, и глава Цзян бы стал биться головой об стену. И видят Небеса, если бы это помогло, Вэй Усянь сделал бы то же самое.        — Но поводка-то нет!        — А могло быть… — Ваньинь запнулся. — Как-то так случиться, что тварь создали не где-то, а… Уже внутри? То есть…        — Я понял, что ты имеешь ввиду. Не представляю, как взращивать что-то в чужом разуме… — Вэй Ин усмехнулся и развалился на кровати у ног Цзинь Лина. — Это как червей откармливать. Ужасно!        — Но это возможно? — глухо спросил глава Цзян, и Вэй Ин живо представив подобную картину, в голос рассмеялся:        — Ты мне скажи! Это твоя больная фантазия выдумала! — Он зевнул и на некоторое время задумался. — По идее, извне это сделать невозможно. Только если А-Лин вздумал сотворить подобное сам. У него могла бы получится тульпа, но это создание во-первых не тёмное, во-вторых, не обладает такими возможностями. Более того, она не убивает своего носителя. Нет носителя — нет тульпы. Это воображаемый друг, по большому счету, подпитываемый энергией заклинателя. Отражение его желаний, мыслей и эмоций. Если так подумать, её может создать даже человек без ядра. Она безвредна. А наша пиявка имеет пагубную привычку фонить иньской ци и намеревается подавить волю заклинателя, украв у него тело. Это что-то другое…        — А разве эта тварь убивает? Золотое ядро на месте, меридианы не повреждены, как только телу стала грозить опасность — сбежала. Она, может, и не хочет его смерти.        — А темная ци тогда откуда? Ещё цветок этот… Вот что с ним не так? Чем он ей помешал?        — Я рассказал всё, что знаю. Его привез лекарь из Ланьлина. Про начинку… Ну ты сам его вскрывал.        — Бред какой-то, — зло шикнул Вэй Усянь, облокотился на подушки рядом с Цзинь Лином и повернулся к нему. — А если я Лань Чжаня с гуцинем вызову вот-прям-сейчас, ты хоть слово скажешь, а? А-Лин, ну пожалуйста…        — Да ты так и норовишь его в мёртвые записать! С чего ты взял, что гуцинь поможет?        — Да гуй его знает, — вздохнул Вэй Ин и чуть поправил волосы племянника, чтобы не лезли в лицо. Сколько угодно можно быть без сознания, но это неприятно. — В склепе клана Не на «Расспрос» Цзинь Лин ответил сам, — он усмехнулся. — Я ещё подумал, что это был очень странный дух. Ничего не знал, кроме, собственно, расположения тела молодого господина Цзинь. Вот так и…        — Чего?! — глаза Цзян Ваньиня чуть ли на лоб не лезли. Похоже, эту историю ему так никто и не рассказал…        — Дело прошлое, — махнул рукой Вэй Ин, стараясь максимально сгладить обстановку. — Ничего страшного. Ладно. Мы провели тут полночи и ничего не добились. Думаю, надо адресовать Лань Циженю несколько вопросов, уверен, он по мне скучает. И ещё отправить послание Лань Чжаню, хотя, он и так обещал прибыть в Пристань Лотоса, как только сможет. Но ситуация-то критическая…        — Неужели у непревзойдённого Вэй Усяня закончились идеи? — совершенно разбито и беззлобно поддел его глава Цзян, и Вэй Ин счел за благо смолчать. Потому как свои идеи Ваньинь исчерпал в тот момент, когда сам написал Вэй Усяню. — Ладно, делай, что задумал. Только А-Лина надо как-то подстраховать. Может хоть сутры написать вдоль меридианов? Это защитит их от внутренних повреждений.        За жизнь, смерть и ещё одну жизнь, Вэй Ин должен был научиться держать язык за зубами. И он научился. Но не до конца.        — Можно конечно, — усмехнулся, продолжая тереть уже порядком уставшие глаза. — И вязь из полей призыва и сдерживания на чжун даньтянь начертать. Тварь вылезет сама, но мы её не увидим. Мы увидим фейерверк, — повисла тишина.        — Ты как был ужасен, так и остался. Горбатого могила исправит, но тебе не помогла даже она, — со вселенским снисхождением проговорил глава Цзян.        — Так я и не горбатый, — Вэй Ин пожал плечами.        По правде говоря, не будь все так запущено, не будь они оба такими вымотанными и погрязшими в собственной безысходности, Вэй Ин летел бы уже из Пристани Лотоса, подгоняемый пинками под аккомпанемент отборной ругани. Но Цзян Ваньинь предпочел пропустить совершенно дурацкую шутку мимо ушей и даже снисходительно усмехнулся. Должно быть, живой Вэй Усянь пока полезнее, чем мёртвый.        — Глава, прибыли старейшины из ордена Цзинь, — в комнату вошёл молодой человек в сиреневых одеждах ордена. Выглядел, как старший адепт, но изящная вышивка по поясу и полам убора выдавала особое положение. Помимо кланового колокольчика, на поясе висела яшмовая подвеска, как и у самого Ваньиня. Волосы собраны в тугой строгий пучок, в подражание главе клана, и выправка, взгляд, интонации в речи — не знай Вэй Усянь ситуации, подумал бы, что они родственники. Чушь, конечно, кроме Цзинь Лина, у шиди никого не осталось. В клане сейчас не было даже старейшин: всех, кто был старше их с Ваньинем, перебили Вэни в ту злополучную ночь. Поэтому сейчас у главы Цзян не было «заместителей» или «советников». Были помощники, которым он отдавал под ответственность отдельные стороны жизни ордена, и этот человек, должно быть, был одним из них. В руках он держал верхний пао главы ордена, и как только тот поднялся с места, посылая на головы старейшин всевозможные проклятья разом, расправил его, готовый помочь надеть. Вэй Усянь усмехнулся: Ваньинь ненавидел все эти объемные халаты со сложными вышивками и различными кисточками, которые не подпоясывались. Еще со времен юности такая одежда вызывала у него глухое раздражение: меч даже выхватывать неудобно, триста раз в рукавах запутаться можно. Положение главы, конечно, обязывало выглядеть официально и почтительно, встречая старейшин другого великого ордена, да и возраст уже был не тот, чтобы капризничать. Но если была хоть малая возможность избежать подобного издевательства — Ваньинь избегал.        Вэй Ин сидел рядом с Цзинь Лином, смотрел, как шиди поправлял пао и тихо ругался себе под нос. Он виском чувствовал прикипевший к нему взгляд помощника, и терялся в догадках, о чем этот мальчишка думает. То, что Вэй Усянь ему не нравится, было очевидно, как белый день, и может, его удивляло, что глава Цзян, намеревавшийся прибить его тринадцать лет, не сделал этого, как только нашёл. А может, он шокирован, что Цзян Ваньинь спокойно оставлял племянника наедине с человеком, которого ненавидел всей душой и на руках которого и так уже достаточно крови его семьи. Было бы неплохо. Лучше, чем о том, что не случись между главой Цзян и Вэй Усянем ссоры, и не покинь последний орден Юньмэн Цзян, то именно он бы сейчас носил яшмовую подвеску и назывался бы «заместителем», гонял бы их тут, пугал адептов и, возможно, сам пошёл бы ругаться со старейшинами ордена Ланьлин Цзинь, потерявших своего главу. Если подумать, шутка ли: Цзинь Лин восемь дней назад покинул Башню Кои посреди ночи и с того момента не появлялся. Даже если глава Цзян отправил письмо от его имени, всё равно беспокойство имело место.        — Они потребуют встречи с главой своего ордена, — Вэй Ин озвучил мысли сам себе под нос, но Ваньинь неожиданно бодро ответил:        — Утрутся, — и презрительно хмыкнул, уставившись на Вэй Усяня. — Не вздумай ничего делать, пока не вернусь.        — Что ты им скажешь?        — Это не твоё дело.        — Ты кого-то из них подозреваешь?        — Всех, — шиди последний раз одёрнул уже надоевшие рукава и метнул пристальный взгляд на Вэй Ина. — Не твори глупостей. Дождись меня.

***

       «Тёмная тварь не атакует днем» — так учили большинство писаний древних заклинателей. «Враньё» — думал Вэй Усянь. Безусловно, в дневное время нежить менее активна, но это совершенно не значит, что наткнувшись на лютого мертвеца в лесу, можно было бы спокойно уйти, оставив его досыпать до вечера. Он с той же самой прытью ринется вперед, влекомый янь живого человека. Вэй Ин в свое время изучил достаточно много видов. Темная ци располагала, позволяла разузнать о нечисти больше, чем золотое ядро и праведный путь совершенствования. Погружаясь в свои исследования, Вэй Усянь мог не спать и не есть сутками, его родное тело было выносливо, а азарт настолько поглощал разум, что если бы не увещевания сначала Цзян Ваньиня и шицзе, а позже — Вэнь Цин, он бы сошёл с ума намного раньше. Но исследования всё же дали свои плоды: многие изобретения Старейшины Илина разошлись по заклинательскому миру и имеют немалую популярность, стандарты, установленные им для разной нечисти, изучаются юными адептами едва ли в каждом ордене, копия его заметок, сделанных примерно семнадцать-восемнадцать лет назад, есть даже в библиотеке ордена Лань. Оригинал же… Либо уничтожен, либо храниться у Цзян Ваньиня в строжайшей тайне. Вэй Ин был уверен, что в заклинательском мире не существовало никого, кто бы больше него знал о темной ци и её порождениях. И всё же… Похоже, что жизнь преподносила сюрприз за сюрпризом.        Слуга принес кисти и разведенную тушь. Старик Лань просьбу о помощи от Вэй Усяня либо сожжёт в ритуальном огне, либо в керамический тубус поместит и завещает передавать потомкам клана Лань как демонстрацию победы порядка и правил над хаосом и беззаконием. «Даже могущественный заклинатель, отрёкшийся от истинного пути, становится ничем, и не способен защитить ни себя, ни тех, кто ему дорог». Вэй Ин, как наяву, слышал голос старика, и в груди что-то неприятно и пристыжено скалилось. Говорить он мог всё, что угодно, но сам за себя прекрасно знал: есть раны, которые он зарастить не сможет и которые будут болеть до тех пор, пока он не перестанет осознавать себя, как Вэй Усяня, основоположника тёмного пути, Старейшину Илина. Предателя, убийцу, отступника… Вэй Ин вздохнул и мотнул головой, сбрасывая с себя еще не успевшие скопиться на коже воспоминания, уставился на чистый лист. Как бы так написать ещё, чтобы не казаться совсем уж жалким, но и сразу дать понять, что ситуация не терпит отлагательств?        Вэй Ин написал буквально несколько слов, когда со стороны постели краем глаза заметил слабое шевеление. Он дернулся в сторону и тут же замер, оставив на листе внушительное пятно туши, но не заметил этого. Цзинь Лин, всё ещё будучи в без сознания, сидел в изголовье кровати с опущенной головой и — внезапно — вытянутой вперед рукой. Пальцы медленно перебирали что-то в воздухе, и вид у него был такой, будто он всего-навсего тасует камни для игры в вэйцы. Вэй Ин медленно вытащил из-за пояса Чэньцин: если тварь вернулась, он не мог пропустить такой момент. Значит, печать снята. Важнее всего было не спугнуть. Создавалось ощущение, что это создание вполне себе разумно, оно как будто чувствовало угрозу извне и не вылезало, пока не уверится в собственной безопасности. А тут, как по призыву темного артефакта, пришло само. Вэй Ин медленно отложил Чэньцин на столик, узкий браслет на запястье загорелся алым, будто раскаленный. Вэй Усянь вытянул руку и медленно потянул темную ци на себя. Едва-едва, готовый в любой момент к атаке или к побегу. И темная энергия повиновалась. Спокойно и плавно, ровно так, как он её звал. Никаких препятствий.        Тянуть дальше смысла не было. Вэй Усянь в мгновение сложил несколько печатей пальцами, сосредоточился, и по комнате разлилось зарево алой гексаграммы. Непрерывный поток ци снес створки полуприкрытого окна, сбил письменный прибор со столика и взметнул тяжелый балдахин постели вверх, словно шёлковую тряпицу. Печать должна была вытянуть существо из сознания заклинателя, каким бы мощным оно ни было. Печать должна была быть сильнее. Цзинь Лин вскинул глаза наверх и взвыл во все горло, а Вэй Ин поперхнулся воздухом: глаза красными не были.        Дверь распахнулась почти ожидаемо, вот только за ней был вовсе не глава Цзян. На пороге с перепуганными лицом стоял его помощник, который явно ожидал увидеть что угодно, только не тёмную технику в центре Пристани Лотоса.        — Зови Цзян Чэна. Быстро! — Вэй Ин понимал одно: отпускать сейчас нельзя. Стоит ослабить хватку, эта тварь уползет ещё глубже и станет ещё осторожнее. Но Цзинь Лин мог пострадать. — Чего ты ждёшь?! — голос сорвался на крик.        — Глава сейчас со старейшинами, как я…        — Красный аконит! Зайди и скажи «Красный аконит»! Он поймёт!        Как только мальчишка скрылся, Вэй Ин приблизился к Цзин Лину. Тот уже не кричал, но загнанно дышал и метался по постели. Лицо его раскраснелось, на лбу выступила испарина: он выглядел так, будто амулет в форме цветка снова оказался где-то поблизости. Отлепляться от него тварь не планировала, вцепившись всеми зубами, какие у неё были. Вэй Ин схватился за запястье племянника, силясь понять, сколько он так протянет и лихорадочно старался придумать, что делать дальше.        — Что ты сделал?! — глава Цзян влетел в комнату вроде бы с разбега. — А-Лин! Что с ним?        — Тварь вылезла сама. Если не вытащим сейчас, она станет ещё осторожнее.        — Ты его убьёшь! Убери эту гуеву печать!        — Цзян Чэн! Оно не уйдет, понимаешь?! Оно его просто выжмет! До капли, пока не останется одна оболочка! Не будет ему легче, пойми ты! — Цзян Чэн стоял к нему лицом и Вэй Ин видел, собственными глазами видел, как розовые пятна гнева на щеках померкли, и спустя какие-то мгновения его лицо стало серое, как некрашеное полотно. Ему было страшно. Небеса, как ему было страшно!        — Ты… Сломаешь его, если будешь давить. Эта… Нежить, вцепилась в него, — голос Цзян Чэна хрипел. Он говорил тихо и ровно. О, лучше бы орал! Потому что именно такой глава Цзян, больше смахивающий на самого лютого из мертвецов, чем на живого человека, мог свернуть шею голыми руками в считанные секунды. — Я не позволю тебе этого сделать.        — Оставим так, и это все та же смерть, — твёрдо ответил Вэй Усянь и взглянул на Цзинь Лина. Боги, как же он юн. Как же… В носу защипало, и Вэй Ин понял, что больше не выжмет из себя и слова. И кажется, больше никогда не будет дышать. Безысходность давила, давил взгляд Цзян Ваньиня, давило это страшное понимание, что любой из вариантов бесполезен. «Не так уж трудно выбрать между «хорошим» и «плохим». Ты пойди попробуй между «плохим» и «плохим»! Вот тогда поговорим» — фраза из прошлой жизни всплыла совсем не вовремя.        — Ма-тушка… — Цзинь Лин открыл глаза, чуть судорожно оглянулся по сторонам. Дрожащей рукой дотянулся до своего солнечного сплетения и тихонько заскулил, пытаясь свернуться в комок. Ваньинь сорвался первым:        — А-Лин! А-Лин, посмотри на меня! Скажи, где эта тварь! Ты чувствуешь её? Пожалуйста, скажи!        — Больно… Матушка, я н-не буду боль… Больше, только… — он захлебывался в собственном дыхании и совершенно не слышал слов Цзян Чэна. А Вэй Ин во все глаза смотрел на то, что происходит, и память услужливо подкидывала ему картинки из прошлого: пещера Фу Мо, разъяренный Вэнь Нин, вид потекшего, расплавленного, сдерживающего темную ци поля под Тигриной Печатью, почти такой же бесконтрольный Луанцзан, пропитанный иньской энергией настолько, что больно даже дышать, бесконечная, бескрайняя боль во всем теле и невероятная слабость после того, как ядро было извлечено, удушающая глубина и жар глотки Черепахи-губительницы, темная ци, принадлежащая давно затонувшему заклинательскому мечу, мертвецы, загнавшие его в угол и, наконец, глубина озера Билин. Первое прикосновение к тёмной ци, первый глоток чего-то настолько разрывающего все внутренности, насколько и спасающего. Бездонный Омут, который не поглотил, а пропустил мимо, будто не заметив. Мертвецы, которые едва ли не приняли за своего. — Матушка, — голос Цзинь Лина сорвался на сиплый шепот, и Вэй Ин решился.        — Отойди! — слово сорвалось с губ само собой, и в первое мгновение Вэй Ин и не понял, что выкрикнул. — Я сделаю ужасную вещь. Но сейчас она его спасёт, — подбородок дрожал, а Цзян Чэн втянул воздух сквозь сомкнутые зубы. Он знал. Он все знал, по пальцам пересчитать можно, чего Вэй Ин ему не рассказывал в юности.        Глава Цзян сжал кулаки на обеих руках и… Отошёл. Вэй Ин схватился за запястье племянника, попутно опускаясь на колени у кровати, сделал глубокий вдох и максимально длинный выдох. Панику необходимо было заглушить, работа — ювелирная. Как тёмная ци лютого мертвеца спасла его самого однажды смерти, так и сейчас иньская энергия, которой так виртуозно пользовался Старейшина Илин, спасет ребёнка. Нужно только быть крайне аккуратным.        Язычок темной ци покинул амулет и обвился вокруг руки Вэй Усяня тонкой змейкой. Вэй Ин закрыл глаза, на ощупь ведя её по линии собственного меридиана, а затем, плавно переползая на руку Цзинь Лина. Тот интуитивно замер, даже почти дышать перестал, только дрожал беспрерывно. Резкий укол вглубь, к каналу, где медленно-медленно передвигалась светлая ци, и дальше, к самому центру, где горело золотое ядро. Цзинь Лина выломало, он вскрикнул, силясь вырвать руку — впервые поглотить темную ци вот так, в полной мере, крайне неприятное явление. Все равно, что ртуть по венам пустить. Во рту пересохло и глаза запекло под закрытыми веками. Когда все закончится, Вэй Ин лично вытащит её оттуда, если золотое ядро ещё не поглотит иньскую энергию. Когда всё закончится, он искренне попросит прощения за то, что сотворил такое. Когда всё закончится, он сможет научить Цзинь Лина паре приёмов с листочками, например тому, с супер тяжёлым духом-гигантом или, еще какому-то, какой А-Лину захочется… Если захочется. По щеке покатилась слеза, и Вэй Ин судорожно вздохнул, а дрожь Цзинь Лина прошла. Мгновенно, как по мановению руки. Тварь его потеряла. Потеряла, потому что на какое-то время, на короткое мгновение, темная ци перекрыла светлую, и ядро изнутри стало похоже на искаженное, удушливое пепелище.        — Прости. Прости, А-Лин, — Вэй Ин лбом наклонился к руке племянника, так и не решившись открыть глаза. Тварь была рядом. Пойманная, потерянная, не понимающая, что произошло и как её сумели оторвать… Вэй Усянь чувствовал ее предельно ясно.        Легкий толчок сознания, даже легче, чем во время «сопереживания», и перед ним раскрылся белый полупрозрачный горизонт. Шум ветра, гладь воды… Он обернулся. Это было похоже на озёра Пристани Лотоса, переплетающиеся с садами Ланьлина, с его маленькими прудами и декоративными скалами. И лотосы. Много-много лотосов. Вдалеке виднелась беседка, в ней кто-то был, но Вэй Ин не смог разглядеть с такого расстояния. Он шагнул было в её сторону и тут же оказался едва ли не рядом. Сознание искажало пространство.        — Ты все-таки пришёл, — от этого голоса пробрала дрожь. Вэй Ин ощутил, как стукнулось сердце о грудную клетку, и как по вискам прошиб пот. — Я уже заждалась тебя.        Силуэт в беседке развернулся лицом и подошёл ближе. Вэй Ин почувствовал, как его собственное дыхание прервалось. Она была в лиловом платье с символикой ордена Юньмэн Цзян, с высокой причёской и нежной улыбкой. Не той юной девчонкой, которую он помнил с детства, а той молодой женщиной, какой он видел её в последний раз. Его шицзе.