***
Бородина встретила Вику в строгом деловом костюме. Жакет металлического цвета придавал серым глазам стальной блеск. Каштановые волосы были собраны на макушке в чопорный пучок. Держа у уха телефон, она бросила короткое: «Проходи» — и ушла в гостиную. Разувшись, Вика отправилась следом. Елена продолжала разговаривать, стоя у окна, за которым ветер в припадке ярости гнул ветви старых деревьев. Присев в кресло, Вика вытащила телефон, написала Нестеровой: «Сними с балкона белье, плиз» — и послала поцелуй. Уверенный твердый голос за спиной вызывал желание снять собственное белье: внутри всё звенело, реагируя на сталь, как рамка металлоискателя. Наконец, Бородина произнесла финальное: «Договаривайся с ними о личной встрече на следующей неделе… это нужно им, так что пусть решают», — и положила трубку. — Будешь виски? — Елена кивнула на открытую бутылку «Бушмилса», стоящую на барной стойке. — Вообще-то я предпочитаю вино, но сейчас мне точно нужно что-то покрепче. — Буду, — ей тоже был нужен алкоголь, чем больше, тем лучше. Чтобы потом трусливо на него списать, если натворит глупостей. Пригубив из наполненного на четверть квадратного бокала, она спросила: — Где конкретно пищало? — На этот раз в спальне. Хотела переодеться, и внезапно… так громко… — Елена сделала большой глоток из стакана. — Я сразу ушла оттуда, даже дверь прикрыла — такое ощущение противное, будто что-то за мной следит и попискивает. Вот сижу тут… — Елена усмехнулась и кивнула в сторону бутылки, стоящей на стеклянном столике. — Решила напиться, чтобы не нервничать. — Может, пойдем туда? — в предложении отправиться в спальню двусмысленность неловко громоздилась, как лед на толстом дне ее стакана. — Вдруг повторится. — Всë возможно, — Елена взяла со стола бутылку. — Пойдем. В спальню вел длинный коридор, увешанный кричащими репродукциями Уорхола. Наверняка это писатель решил выпендриться и загрузить пространство поп-артом. — Ты присаживайся, я сейчас вернусь, — Елена указала на небольшую винтажную кушетку, стоящую возле широченной двуспальной кровати. — Переоденусь только. Она скрылась в гардеробной комнате. Вика отпила из бокала и огляделась. С фотографии, стоящей на трюмо среди рассыпанной косметики и парфюмерии, смотрела счастливая пара Бородиных. За спиной у них белели вершины Алтайских (вероятно) гор. Никаких других следов присутствия Бородина не наблюдалось. Она допила остаток и налила себе еще. Всё вокруг казалось излучающим бешеную сексуальную энергетику: даже кремовые шторы из органзы, даже камин, облицованный серым мрамором, и бежевое пушистое покрывало — всё это ощущалось как одна сплошная провокация. Видимо, дело было в виски, а еще в том, что в нескольких метрах от нее, за дверью, Елена снимала с себя одежду. Мысли, устремившиеся по опасному вектору, перебил звонок телефона, оставленного Еленой на кровати. Любопытство одержало верх над тактичностью. Вика по-страусиному вытянула голову и, заглянув в экран, увидела короткое «Олег». Елена вышла из гардеробной в тренировочных брюках и футболке, разрушив Викины влажные мечты о полупрозрачном халатике. Посмотрев на экран, вздохнула, но всё же ответила сухим: «Да». — Ничего, спать ложусь… всё нормально уже, — на ее лице появилось скучающее выражение. — Не переживай. Да… наверное… показалось… Она замолчала, прислушиваясь, а затем, подняв глаза на Вику, приглашающе хлопнула рукой по покрывалу. Вика пересела на край кровати. Елена полулегла, облокотившись на подушки. — Нет… но, если не смогу заснуть, то обязательно. Да, обещаю. Хорошо, я поняла. Да, напишу, если что… — она опять сделала паузу и, повернувшись к Вике, одними губами произнесла: «Приляг». Вика послушно опустила голову на подушку, едва ощутимо пахнущую мужским парфюмом, и, чтобы не сойти с ума от перевозбуждения, представила себе, как «Джон Сноу» трахает Елену в этой самой спальне, на этой самой кровати. Это немного помогло, но всё равно затылок начало ломить от невозможности дотронуться до той, которая находилась на расстоянии вытянутой руки. — Нормальный у меня голос. Нет, я не обманываю тебя. Всё действительно в порядке. Соседку? Зачем? Ты ей позвонил? Олег, ты в своем уме? Только этого мне не хватало… я еще не отошла от маминых расспросов, — она резким движением вытащила из волос шпильки и тряхнула головой — волнистые каштановые волосы легли на плечи мерцающим каскадом. Вика вдруг отчетливо представила себе, как ложится на нее сверху и целует в губы и как Елена, не прекращая разговора, раздвигает бедра и властным движением руки нажимает на ее макушку, заставляя спуститься ниже. Судорожно сжимая стакан, она отпила маленький глоток. — Не надо было ни о чем ее предупреждать. Я же сказала, со мной всё отлично. Нет, я не упрямлюсь, Олег! И не нужно вмешивать еще и Наталью Петровну… — она снова тряхнула головой и с ожесточением произнесла: — Да!.. — пауза, — Да!.. — и еще одна. — Нет, уже не боюсь… Я не отрицаю… Боже, — Елена закатила глаза. — Хватит лезть мне под кожу… не смей больше ни с кем это обсуждать… Потому. Всё, спокойной ночи. Елена сердито швырнула телефон на тумбочку и уставилась в потолок. Вика не стала ждать окончания скорбной паузы и произнесла универсальное: — Давай выпьем. «А давай», — нарочито бодро прозвучало в ответ. Губы болезненно обожгло. Она инстинктивно облизнула их. — Любишь виски? — спросила Елена, отставляя бокал в сторону. — Люблю всё, что расслабляет, — Вика села повыше, поудобнее устраиваясь среди многочисленных подушек. По лицу Елены заскользила неопределенная улыбка. — Это всё обманчиво, конечно. Лучше не злоупотреблять… у меня отец так в свое время начал пить, чтобы снять напряжение, и уже не мог остановиться. — Я знаю, что он покончил с собой, — алкоголь определенно развязал ей язык. — Откуда? — привстав на локте, Елена посмотрела на нее с изумлением. — Твой муж рассказал Шишкиной, когда приходил в пятницу. — Вот как, — на переносице у Елены появились вертикальные складки. — Что же еще он говорил? — Что тебе плохо на работе стало. — Ах, да… — Елена недовольно поморщилась. — Дурацкая история. До сих пор не понимаю, как так вышло. Отправила вместо письма в инстанцию чистый лист, хотя абсолютно точно помню… не знаю, не важно… неприятный момент, и я ужасно расстроилась, сорвалась, — она вздохнула. — Думала — ну неужели крыша, действительно, съехала, — на ее губах заиграла насмешливая улыбка. — У меня всегда идеальный порядок в документах и тут такой нонсенс. Понимаешь? Вика кивнула, отпила глоток из бокала и подумала о том, что хотела бы каждый вечер так лежать и слушать этот хрипловатый голос. — Твой муж сказал, что ты была на себя не похожа. — Да, обычно я не швыряю в сотрудников вещи. Я вообще редко повышаю голос. Поэтому на них это и произвело такое впечатление. Юлька, моя секретарь, так перепугалась, что реветь начала, бедная. Мне до сих пор стыдно, между прочим. Терпеть не могу всех этих психованных начальников, которые орут и унижают, потом извиняются и чуть ли не целоваться лезут к подчиненным, и так по кругу. Встречала таких… давно, — Елена прикрыла глаза. — Так что там Олег сказал про моего отца? — Сказал, что он покончил с собой, но неясно почему. — Всё он знает, — Елена возмущенно фыркнула. — И на могиле у моего отца был на кладбище под Чемалом. Мы вместе на годовщину ездили, и я говорила ему, что отец из Афганистана вернулся совсем другим человеком. Не мог жить нормально после того, что он там видел и делал. Зачем Олег вообще его упомянул, непонятно. — Ну вообще-то это нужно для сбора анамнеза. Если у твоего отца, к примеру, был диагноз — шизофрения… — Вика взяла Еленин опустевший бокал и подлила в него виски, — это могло передаться по наследству. — У папы был посттравматический синдром… — выдохнула Елена и залпом осушила бокал. — Какое же Бородин невозможное трепло и врун! Про себя выдумывал всегда невероятные истории для журналистов, а теперь и про меня начал. — Какие истории? — Вика придвинулась чуть ближе, любуясь темно-каштановыми локонами, рассыпавшимися на подушке. — Да много чего, — губы Елены презрительно искривились. — Во всех интервью рассказывает про репрессированного деда и родителей диссидентов. Только на самом деле деда его на год сажали за хулиганство и уже не при Сталине, а при Хрущеве. И родители… самиздат читали, а кто тогда его не читал в Москве? — Действительно, — заплетающимся языком произнесла Вика, уже без всякого стеснения разглядывая соблазнительные формы, обтянутые тонкой хлопковой тканью. Ее начало развозить. — Выпьем еще, — Елена сама налила в бокалы. — Опасный сорт, кстати, — она улыбнулась. — Почему? — их глаза встретились. — Потому что именно его я пила, когда впервые переспала с девушкой, — медленно, но отчетливо произнесла Елена. Взгляд она не отвела, словно хотела проследить за реакцией. — Аня не была первой? — Нет, — Елена мотнула головой, а Вика подумала, что у нее очень красивые губы и что они уже совсем близко. — Я тогда в Амстердаме жила, — она отхлебнула из бокала. — Со мной училась Николь. Израильтянка, рожденная в Киеве. Ее увезли, когда ей года три было, — Елена улыбнулась и слегка качнулась вперед, словно теряя равновесие. — Очень красивая. Чем-то на тебя похожа. Вика почувствовала, что заливается краской от смущения. А Елена, словно не замечая этого, продолжала совершенно беззастенчиво рассматривать ее. — Тоже волосы коротко стригла, и цвет глаз такой же — серо-зеленый. Только она рыжая была, как огонь, и веснушчатая. Вика молчала, не зная, радоваться ей или огорчаться, что она напоминает Елене ее первую девушку. — В Москве я встречалась, конечно, с мальчиками, монашкой не была. Но всё равно всегда рамки эти… — опустив глаза, Бородина слегка взболтала янтарную жидкость в бокале, словно решала, стоит ли пить еще, — в Амстердаме по-другому всё. Свобода, заграница, все чужие, никому до тебя дела нет, и вместе с тем все друг друга любят… — она отпила, подержала виски немного во рту и проглотила. — Мы с Николь жили в одной комнате. Вернулись после очередной вечеринки и, не включая свет, начали целоваться. Вначале в шутку. А потом всерьез. Вика вдруг явственно почувствовала горький аромат ее духов — дистанция между ними неумолимо сокращалась. — А на следующий день повторили. И на следующий… в общем, — уголок губы ее слегка дернулся. — Я расширяла горизонты, а у Николь это был далеко не первый опыт, позже она призналась, что в Тель-Авиве у нее есть девушка. Елена замолчала, то ли окончательно погружаясь в воспоминания, то ли ожидая реакции. — Ты, — Вика кашлянула, прочищая внезапно осипшее горло, — ты расстроилась, когда узнала? — Нет, конечно, — Елена улыбнулась. — Я всегда мыслила рационально. Никакого продолжения у этой истории быть не могло. Это сумасшествие длилось пару месяцев. Мы насытились, и каждая пошла своей дорогой. — И никогда с ней больше не общались? — Почему же? Она у меня в друзьях, где-то в соцсетях, — Елена усмехнулась. — Живет с той самой девушкой и даже родила близнецов. Две рыжие веснушчатые девочки… так мило. — Очень… От желания дотронуться до мерно вздымающихся под футболкой с логотипом D&G соблазнительных полушарий темнело в глазах. — Света была твоей первой девушкой? — Нет, — упоминание, как ни странно, не обрушилось как ушат холодной воды. — Первой была Люба, студентка мединститута, кстати. Мне тогда семнадцать было. Елена вытянула руку, разглаживая невидимые складки на покрывале. Вика сглотнула, зачарованно глядя на длинные пальцы со светло-розовым маникюром. Каково это — ощущать их внутри себя? Неудовлетворенность липкой тяжестью легла между бедер. — А с мальчиками ты не пробовала? — в серых глазах замелькали насмешливые искры. — Нет, — Вика слегка скривилась. — Я не воспринимаю их как сексуальный объект. В отличие от тебя, — добавила она, вдруг разозлившись. — Видимо, — веселые огоньки в зрачках разгорались все сильнее. — Если у меня есть определенный настрой, мужчина может доставить мне удовольствие. Но настоящее физическое и эмоциональное удовлетворение я получаю только с женщинами. Запах ее духов стал еще ощутимей. Расстояние между ними сократилось до полуметра. Вика облизала пересохшие губы, морщась от болезненного ощущения. Елена отставила недопитый бокал и внимательно посмотрела на нее. — Больно? — Немного, — от чересчур пристального взгляда сделалось неловко. Елена выдвинула ящик в тумбочке и достала оттуда небольшой белый тюбик без этикетки. Выдавила на палец горошинку прозрачного бальзама. — Иди сюда. Она ласково взяла Вику ладонью под подбородок и провела пальцем по нижней губе. — Это что? — еле слышно произнесла Вика, плавясь от возбуждения. — Угадаешь? Она отрицательно мотнула головой. Палец коснулся верхней губы, и по телу пробежал разряд тока. — Кедровое масло. Нравится? Вика кивнула и поцеловала мягкую нежную кожу ладони. Еще через мгновение теплые губы накрыли ее рот. Голова счастливо закружилась, она прикрыла глаза. Все сомнения и принципы растаяли в сладости поцелуя, смялись, как тонкая ткань под руками, жадно ласкающими тело. Вдруг Елена напряглась и отстранилась, и в то же мгновение Вика услышала звук. Как же это было не вовремя. — Слышишь? — лицо Бородиной стремительно побледнело. Звук, похожий на писк, постепенно нарастал, становясь пронзительно тонким. — Слышишь? — серые глаза наполнились страхом. Вика быстро вскочила с кровати. Звук, как ей казалось, исходил от трюмо. Она облокотилась о край мраморной столешницы и прислушалась. Пищало где-то совсем рядом. Вика начала перетряхивать содержимое ящиков, швыряя на пол роскошное нижнее белье, презервативы, таблетки от головной боли. Елена, стоя рядом, убирала с трюмо косметику и бижутерию, ощупывая, подносила к уху помады и айланеры, а затем клала на пол. Очень скоро комната стала выглядеть как после налета грабителей. Писк прекратился. Пустую поверхность трюмо заливал яркий белый свет настольной лампы. Елена вздохнула. — Ничего нет. Я не понимаю. — Погоди. Вика выдернула из розетки штепсель и аккуратно открутила плафон. Рядом с патроном скотчем была прикреплена маленькая темно-зеленая плата. — Бинго, — шепотом произнесла Вика. — Ты видишь? — Да, — так же шепотом ответила Елена. Найдя маникюрные ножницы, она, подцепив скотч, сняла микроплату. — Наверное, на кухне тоже где-то есть. — Хочешь и там поискать? — Вика надела плафон обратно на лампу. — Нет, не сейчас. Я устала, — пробормотала Елена, уставившись на прибор. — Как это сюда попало вообще? Получается, кто-то был здесь? В моей спальне? — А у кого ключи есть? — У меня, Олега и Веры. Это моя дальняя родственница. Она недавно переехала в Москву… убирает у нас, иногда готовит, — Елена покачала головой. — Нет, это невозможно. Вера абсолютно порядочный человек. — Может, еще кто-то приходил? Гости? Ну или просто службы какие-то, может, проверка газа? — она улыбнулась. — Сорри, вспомнила про сериал «Мосгаз». Там маньяк… но я не имею в виду, что… — Вика смутилась, — в общем, я неудачно пошутила. — Нормально, — Елена усмехнулась. — Мне нравится черный юмор. В конце мая были техники, два молодых парня, кондиционеры новые устанавливали. Я за ними не следила, в кабинете сидела, у меня в это время был важный разговор с инвесторами. — А что за фирма? — У меня где-то записано, поищу. Но сомневаюсь, — Елена пожала плечами. — Я же сама их вызывала. — С Верой поговори. Вдруг кто-то приходил, пока она убирала. — Она бы мне сказала, уж поверь. В общем, — Елена нервно сжала руку в кулак, — завтра сменю замок. Олегу скажу, что сломался, и сменю. — Может, стоит ему показать эту штуку? — О нет, — Елена покачала головой. — Я и так-то жалею, что с перепугу ему про всё рассказала. Но я тогда была не в себе. То, как Аня погибла… так ужасно и так странно, меня это подкосило просто. — Неудивительно. Она вспомнила фото, на котором Самгина стояла рядом с Еленой и радостно улыбалась, не подозревая, что для нее обратный отсчет уже запущен. — Да, я когда начала замечать этот «Фольксваген», вся извелась, постоянно стала в заднее зеркало смотреть. А в один из вечеров Олег приехал, мы с ним выпили, разговорились, и он так сочувственно сказал, что я выгляжу усталой. Спросил, всё ли у меня в порядке. Я не выдержала, разревелась и сказала, что за мной ездит машина, которая сбила Аню, что на работе какая-то чертовщина творится. А еще и это, — Елена кивнула на устройство. — Когда на кухне в вентиляции искала, он меня застал… Любой бы на его месте сделал вывод, что у меня крыша едет. Но я решила, что пока не выясню сама, в чем дело, посвящать его больше ни во что не буду. — Ладно, — Вика пожала плечами. — Я попробую узнать у тех, кто разбирается. — У Светы? Интонацию Вика не разобрала, но невинное уточнение восприняла как вызов. — Тебя что-то смущает? — она посмотрела на Елену в упор. — Что-то не так? — Не знаю. С учетом того, что мы… — Чуть не трахнулись? — Вика устало посмотрела на нее. — Это не в счет. Спишем на «Бушмилс». — Как скажешь, — Елена иронично приподняла бровь и протянула ей устройство. — Сейчас принесу пакет.***
Света не спала. Сидя перед экраном компьютера, слушала лекцию Екатерины Шульман. Когда Вика положила руки ей на плечи, она вздрогнула и вывернулась из объятий. — Сними, — Вика показала на уши. Света неохотно сдернула наушники. — Ты что, пила там? От тебя разит какой-то сивухой. — Совсем чуть-чуть виски. Смотри, — Вика достала из рюкзака микроплату. — Видишь, я не зря ездила. Вот, нашли жучок внутри плафона. Скотчем кто-то закрепил. Странно, что он пищит. «Ничего не случилось, — стучало в висках, отдавая в затылок, — ничего не было и ничего не будет». Всё плыло как в тумане, она плохо соображала сейчас, просто выдавала заготовленный по дороге текст. — Это не жучок, — Света повертела плату в руках. — В смысле? А что это? — ее мысли наконец приобрели ясность, и она сфокусировалась на вопросе. — Просто плата с микроконтроллером и пьезопищалкой, — она вложила устройство Вике в руку и, снова напялив наушники, отвернулась к компьютеру. Шульман с тонкой ироничной улыбкой рассказывала что-то интересное. — Ну, Свет? Ты серьезно? — Вика похлопала ее по плечу и громко крикнула: — Можешь нормально объяснить? — Да, блядь. Что ты хочешь от меня? — Света раздраженно сорвала наушники и отшвырнула их в сторону. — Задолбала, честно, Вик. Не знаю я, какого хера эту дрянь ей установили. Она просто рандомно пищит. Пока батарейка не кончится. Ненавидя себя, Вика уселась к ней на колени и обняла. — Я голодная, — выдохнула она в клетчатую рубашку, привычно пахнущую «Вернелем», — там перцы остались? Важно вести себя как ни в чем не бывало и не показывать, что ты в чем-то виноват. И тогда можно представить, что ничего и не было. Света прижала ее к себе, слишком крепко, слишком отчаянно. — Остались, — неожиданной лаской кольнуло как шипом, коварно прячущимся под букетной фольгой. — Разогреть? — Разогрей, — покорно согласилась Вика, не представляя, как будет есть. Горло, как удавкой, стянуло раскаянием. — Давай на выходные съездим в Ярославль. Если дождя не будет, — Света поцеловала ее в уголок рта. — Отличная идея, — с веселой улыбкой ответила она, чувствуя, что вот-вот разревется от раздирающих ее эмоций. — Просто офигенная!