Не навреди

Длинные волнистые волосы резко взметнулись над Викиным лицом, когда из коридора раздался громкий женский голос: — Елена Владимировна! Вы дома? Дверь не могу открыть. — Черт! Сегодня же вторник! Вера пришла убирать. Елена вскочила с дивана, завертела головой и, наконец обнаружив свой пеньюар, схватила его и судорожно принялась надевать, не попадая в рукава. Справившись, нервно затянула пояс на талии. В дверь опять позвонили. — Сейчас я ее выпровожу. Только, прошу тебя, не высовывайся. Ох, еще ж и сигнализацию надо… — комнату она покинула почти бегом. Вика неторопливо поднялась с дивана и начала одеваться, стараясь не сосредотачиваться на неприятном ощущении. В коридоре Елена рассыпалась в извинениях и врала про жуткую головную боль, а Вера сочувственно охала, отказывалась от оплаты и предлагала помощь: «Может, в аптеку или в магазин сбегать?» Дождавшись, когда за услужливой и многословной Верой закроется дверь, Вика вышла в прихожую. — Ты куда? А кофе? — Елена растерянно посмотрела на нее. — На работу опаздываю, — проще было соврать. — Я подброшу. Попьем кофе и поедем. Да, она бы с радостью позволила распоряжаться собой, но сейчас ей нравилось наслаждаться праведным гневом, набухающим под веками обидой. «Не высовывайся» больно ударило по самолюбию. — Нет, — Вика рванула на себя дверь и вышла на площадку. — Будем на связи. — Вика! — встревоженный оклик не заставил обернуться, но тем не менее ласкал ухо. Видимо, с женщинами всегда надо поступать именно так, и они выбегут за тобой в пеньюаре. — Подожди. Ну подожди, — Елена схватила ее за руку. — Ты что, обиделась на меня? — Нет, — она пожала плечами и сжала губы, которые так и норовили предательски скривиться. — Всё нормально. — Я тебе говорила, это дальняя родственница и… — Я понимаю. Двери лифта раскрылись, и она поторопилась нырнуть вовнутрь, но Елена шагнула следом и, нажав на «Стоп», прижала ее к стене. — Ты потрясающая, — горячий шепот обжег щеку. Внутри сладко защемило и она, сдавшись под натиском, встретила губами пылкий поцелуй. Елена ушла, пообещав быть осторожной и всё время писать, а Вика поехала вниз, ощущая, как в груди стремительно нарастает тоскливое томление. Симптом указывал на развивающуюся патологию. Слишком хорошо она знала, как это опасно, когда, еще не успев расстаться, уже начинаешь скучать по кому-то. В метро она погрузилась в сонное оцепенение и даже успела задремать, хотя ехать было одну остановку. Краем сознания, однако, зацепила громкое «Трубная» и в последний момент выскочила из вагона. Вика не помнила, что ей снилось, но на душе стало нехорошо и тревожно до такой степени, что она набрала Костю. Супруненко от ее расспросов по поводу боевой готовности опергрупп отмахнулся раздраженным: «Не суетись», коротко рассказал, что писателя пасут, но он всё еще в Давыдково, и поклялся, что позвонит сразу, как только тот выедет в Москву. — Я буду с вами там, — Вика решила сразу расставить точки над «i». — И не говори мне, что это не положено. — Это не положено, но хуй с тобой. Оформим в протоколе как служебную овчарку. — Пошел в жопу, — она засмеялась, чувствуя, что к ней возвращается некое подобие спокойствия. Дома Вика сходила в душ и решила пожарить яичницу. Под громкое шипение сворачивающегося на раскаленной сковородке белка она размышляла над тем, что могло означать слово «потрясающая». Говорила ли Елена о прекрасных душевных качествах или имела в виду, что секс был неплох. Вика уже поглощала обжигающую яичницу, когда телефон, стоящий на зарядке, пиликнул входящим. «Всё спокойно, я плодотворно работаю, надеюсь, ты тоже))» «Я не поехала в клинику. Сижу дома, жду сигнала от Кости». «Поспи. Ты устала». «В метро поспала пять минут))». «Не надо было упрямиться, я могла бы тебя отвезти». Вика послала в ответ смайл с разведенными руками. Елена прислала смайлик с рожками и написала: «Сейчас выйду, пусть Винокурова отправит письмо, а то смотрю, она с утра как на иголках, от волнения бумаги уже роняет))». «Только не проси ее принести кофе. Мало ли…» «Ну почему же, пусть принесет. Кто сказал, что я буду его пить)». Палец замер над «целующим смайлом» — подсознание подсовывало свои варианты реагирования, но она всё же выбрала «смеющийся до слез» и вышла из чата. В ту же секунду на экране всплыло сообщение от Нестеровой: «Ты забыла забрать оранжевый свитер и пару конспектов». Строчка тригернула, вызвав уже привычное чувство вины. Но оно тут же испарилось. Ей больше не было стыдно. То, что она испытывала, стоило предательства. Этой ночью Елена будто разом затронула все ее потайные струны, нажала на все нужные кнопки и сорвала крышку с долбаного ящика, в котором Вика хранила нереализованные секретные фантазии. «Выбрось», — написала она, хотя свитер было жаль, его подарила Даша, и он был не оранжевым, а сочно-апельсиновым и, казалось, грел уже одним только цветом. «Окей». Повинуясь внезапному порыву, она написала: «Прости. Дело только во мне. И мне очень жаль, что так получилось». Отправив, подумала, что даже искренность — гибкое понятие. Она не врала, но и правда была гораздо сложнее, чем эта банальщина. «Еще удачи мне пожелай и встретить новую любовь)), — Света добавила блюющий смайл и дописала: — Ты за коммуналку за июнь еще штуку должна». Вика скинула ей на карту тысячу рублей и, включив воду, начала с ожесточением драить сковородку. Ожидание тянулось мучительно долго, не помогал даже просмотр документалки про маньяков, который обычно успокаивал. Елена периодически коротко сообщала, что всё хорошо, Вика реагировала безличными «ок», пряча в них граничащее с маниакальным желание зацеловать каждый миллиметр Елениного тела. После обеда Бородина написала, что в корзине ее лэптопа появился черновик неотправленного письма, и переслала текст: «Я так больше не могу. НИ В ЧЕМ НЕТ СМЫСЛА. Мамочка, прости меня, если сможешь. Я тебя люблю», прокомментировав: «Очень правдоподобно) я бы, пожалуй, так и написала)))». От желания обнять ее заломило в затылке. И в это время пришло сообщение от Кости: «Муж едет в Москву». Вика вспомнила, как в шпионских триллерах в такие моменты кто-нибудь говорит по рации: «Первый-первый, я второй, птичка вылетела из гнезда, повторяю, птичка вылетела из гнезда…» Она переслала сообщение Елене. И чтобы хоть как-то унять нервную дрожь, охватившую ее при мысли, что развязка близится, продолжила смотреть документалку про «земляного дьявола», который похищал школьниц. Через часа полтора Костя написал, что Бородин уже дома, вытащил пищалку из плафона в спальне, а потом такую же — из подвесного шкафа с посудой на кухне и вынес на мусорку. «Пришлось копаться в этом дерьме», — пожаловался Супруненко. В шесть вечера Вика переоделась в удобные полуспортивные брюки и худи и вышла из дома. Доехав до «Сретенского бульвара», она позвонила Косте: — Где вы стоите? — В Малом Козловском, дом десять, микроавтобус с надписью «ИНСИС — информационные системы». — Ясно. И что сейчас происходит? — Ничего. По телику футбол смотрит. Яйца чешет, нервничает, — Костя хохотнул в трубку. — Скоро буду, — Вика увидела входящий от Бородиной и переключилась на вторую линию. — Я уже выехала, — Елена была само спокойствие. — Ты где? — Почти на месте, — Вика почувствовала, как от тревоги у нее перехватывает горло. — Костя сказал, он телевизор смотрит. Ты только осторожнее, когда придешь домой. Если почувствуешь, что что-то идет не по плану, просто ори. Я сразу прибегу и убью его. — Мне приятно это слышать, — Вике показалось, что дыхание в трубке участилось. — Очень… Вика остановилась перед микроавтобусом, прижимая телефон к уху. — Я пришла. Буду сейчас за тобой следить. — Хорошо, буду выбирать удачный ракурс, — Елена рассмеялась. — Вообще-то, я киногенична, говорят. — Мне все твои ракурсы нравятся, — так себе комплимент, но лучше во время стресса не придумался. — Тогда я не стану загоняться, — Елена весело рассмеялась. Чересчур весело. — Правильно. Всё, я захожу. — Вика… — Да? — она поставила одну ногу на бордюр, пытаясь избавиться от мгновенно сковавшего тело напряжения. — Ты только не принимай ничего близко к сердцу, если что. Жизнь длинная. — И бессмысленная, да? Вика услышала короткий смешок. — Типа того. Ладно, не слушай меня. Я бред несу. — Согласна, бред. — До встречи, да? — Да. Звучало красиво. И даже трогательно. Но проникаться не стоило. Ничем. Все эти эмоции под влиянием адреналина, кортизола и прочей гормональной поебени скоро пройдут, криминальные страсти улягутся, и Бородина придет в себя. Нельзя было забывать, что они друг другу просто попутчики на время путешествия, которое сегодня закончится. Попутчики, которые выпивают вместе, трахаются в СВ-вагоне, а на следующий день пьют чай, жалуются на головную боль и потом выходят из поезда и расстаются на перроне навсегда. Вика постучала в дверь микроавтобуса.

***

Опергруппа состояла из Кости и еще трех мужчин постарше в гражданском. Это ее несколько смутило: она ожидала, что в машине будут сидеть мощные спецназовцы в полной экипировке. Костя протянул ей наушники и пачку чипсов и подвинул стул. — Только без комментариев, — предостерег он и ткнул пальцем в экран. — Еще немного и будет гол. На экране Бородин по-прежнему смотрел футбол, кощунственно сидя на диване, ставшем для Вики сакральным. Глядя на его мужественное лицо, Вика представила себе, как оно исказится от страха, когда Бородина закуют в наручники. Чтобы случайно не застонать от удовольствия, она принялась энергично хрустеть чипсами. Вдруг он встал и посмотрел на дверь. На другом мониторе появилась Елена. Через мгновение она вошла в гостиную. — Здравствуй, любимая, — приблизившись, Бородин легко клюнул ее в щеку. — Ты ел? — она устало уселась в кресло и потерла виски. — Перекусил днем, а ты? Из-за шума телевизора слова были еле различимы. — И я. Честно говоря, так устала, что аппетита нет. Ноги гудят. Так что, если захочешь поужинать, закажи что-нибудь… — Наталья Петровна пирог испекла. Звонил ей вчера, сказал, что зайду статью почитать. Набрать тебе ванну? — он выключил телевизор и подошел к ней. — С мятой или ромашкой? — Лучше с душицей, — Елена улыбнулась. — Синяя бутылочка. Несколько капель. У тебя какое-то необычно хорошее настроение сегодня. Что-то случилось? — Пока нет, — Бородин пригладил свои волосы. — Но скоро… не хочу говорить пока, чтоб не сглазить. Ты же знаешь, какой я суеверный, — он положил ей руку на плечо. — Не переживай, — Елена похлопала его по руке. — Я верю, что у тебя всё получится. Вика придвинула к себе второй пакет с чипсами. — И кстати, я закончил статью. — Отлично, — Елена встала с кресла и, подойдя к окну, подняла приспущенные жалюзи. — Тебе не интересно, о чем она? — Олег, — не оборачиваясь, произнесла она. — Давай не будем в сотый раз поднимать эту тему. Почитаю, когда выйдет. — Хорошо. Да, извини, ты права. Я поставил вино в холодильник. — Какое? — Елена отошла от окна и приблизилась к Бородину. — Пино нуар. — Прекрасно, — она кивнула. — Откроешь? — И даже налью, — он улыбнулся. — Определенно, у тебя прекрасное настроение сегодня. — Определенно. Бородин вышел из комнаты и отправился в ванную. Заткнув ванну пробкой, он включил воду и небрежно плеснул в нее из бутылки, стоявшей на полке. Затем вернулся в гостиную. Елена тем временем вышла в спальню и скрылась в гардеробной, исчезнув из поля зрения камер. Вика сразу занервничала. Она была спокойна, только когда видела ее. На кухне Олег неторопливо открыл бутылку и, аккуратно наполнив бокал, ушел с ним в ванную. Заперев дверь, поставил бокал на стул, вытащил из кармана джинсов пакет и потряс его над бокалом. Вика бросила взгляд на оперативников, в напряжении столпившихся у монитора. — Всё? — спросила она у Кости. — Нет, когда он выйдет из квартиры, тогда будет всё. — Да блин, ясно ведь уже, — она вскочила на ноги. — Зачем ждать? — Затем…– он неотрывно смотрел на монитор, где Бородин концом зубной щетки размешивал в вине отраву. — Не должно быть сомнений в том, что он не передумал. Пусть доведет до конца. — Блядь, до какого конца? — воскликнула Вика. — Может, ей еще и выпить? — Тише, девушка, — шикнул на нее один из мужчин. — Смотрите молча, а то выйдете. Костя укоризненно покрутил пальцем у виска и приложил палец к губам. Бородин тщательно вытер бокал полотенцем. Вода в ванной набралась быстро. Он опустил пальцы, проверяя температуру, и закрутил кран. Елена уже вернулась в столовую и налила себе воды в стакан. Вика смотрела, как она пьет, и сердце ее сжималось от внезапного прилива нежности. Бородин крадучись подошел к ней и застыл, точно как Джон Сноу напротив Дейнерис, перед тем как воткнуть в нее нож. — Я схожу пока к Наталье Петровне, почитаю ей статью. Ванна готова. Поторопись, а то остынет. — Спасибо, — Елена опустила стакан на стол и с грациозной небрежностью облокотилась о столешницу. Бородин уже повернулся к ней спиной, когда она вдруг громко произнесла: — Я подаю на развод. Он обернулся. — Что? — Что она творит? — один из оперативников вскочил. — Костян, с ней работали? — То, что ты слышал. Я подаю на развод. Жить с тобой больше не хочу, — спокойно произнесла Елена. — Да блядь, работали, конечно. Она адекватной была, — Костя покачал головой. — Насколько вообще это возможно для женщины — быть адекватной. — Чего это ты вдруг? — Олег усмехнулся. — ПМС? — Что, даже истерить не станешь для вида? — Елена выпрямилась и подошла к нему. — Нож не будешь в ладонь втыкать, лицо не станешь царапать в горе, как в прошлые разы? — Лен, ну ты зачем сейчас? — он отступил на шаг. — Я понимаю, ты устала. Но давай потом… — А куда ты торопишься так? — Вот же бабы… — произнес кто-то у Вики за спиной. — Как же не попиздеть. — Я же сказал. Наталья Петровна ждет. Пирог испекла с яблоками. Хочешь, принесу кусок? — даже несмотря на нечеткое изображение было заметно, насколько вымученная у него улыбка. — У Натальи Петровны отвратительные пироги, — Елена улыбнулась в ответ. — Тесто никогда не пропекается. И начинка вытекает. Но это неважно. Главное, ей нравится тот бред, который ты ей читаешь. Оперативники продолжали завороженно наблюдать за происходящим, так, будто на экранах мониторов шел остросюжетный триллер и никто не мог умереть по-настоящему. — Ха! — Бородин потер глаз и взлохматил свою длинную шевелюру. — Этот бред нравится десяткам тысяч людей. Сотням! Ясно? И да, мы разведемся. Потому что меня задолбало с тобой жить. Ты поняла? Мне не нужна провинциальная баба, у которой в голове катастрофа и которая вообще не смыслит ни в чем, кроме ебучих трав и кремов. Ты же тупая! Понимаешь?! Ты тупая пизда! Елена рванулась к нему и наотмашь ударила по щеке. Высокий брюнет, сидящий возле Вики, присвистнул. Бородин схватился за щеку. Елена ударила его по другой. А потом процедила: — Пошел вон. — Я тебя сейчас… Ты… Ты… — он открыл рот, потом закрыл его, потом снова открыл и сказал: — Прости, я погорячился. Ты просто устала. Тебе надо отдохнуть. Прими ванну, выпей, расслабься. Я вернусь, и мы поговорим спокойно, без эмоций. Хорошо? — Думаешь, после бокала вина я не буду чувствовать к тебе омерзения? — она театрально расхохоталась. — Его и водкой не снять. И кислотой не вытравить. Но да, ты прав, лучше напиться, чем смотреть на твою гнусную рожу. — Не знаю, что на тебя нашло, — он попятился в направлении коридора, будто боялся, что если отвернется, Елена накинется на него со спины. — Пошли, — скомандовал хмурый мужик, который сделал Вике замечание. — А ты сиди тут, — добавил он, когда заметил, что она встала. Двое вместе с Костей выскочили из машины и скрылись в подъезде. В микроавтобусе остался только брюнет, который продолжал следить за мониторами и говорил с остальными по рации. — Он вышел, — произнес он, когда Бородин скрылся за дверью. Елена приблизилась к камере и, устало улыбнувшись прямо в объектив, спросила: «Всё нормально?» «Да», — одними губами прошептала Вика и кинулась вон из микроавтобуса. Не дожидаясь лифта, она взмыла на пятый этаж. Оперативники уже звонили в квартиру напротив, приглашая понятых. Бородин, в наручниках, сидел у стены на корточках. На его побледневшем лице отчетливо были видны багровые отметины от Елениных ногтей. Квартира была открыта. Елена стояла в дверном проеме и разговаривала с главным опером. Вика подошла ближе. Бородина лишь мельком взглянула на нее, и ее тут же отвлекли вопросом. На этажах хлопали двери, звучали встревоженные голоса. Из квартиры справа выглянул небритый мужик с маленькой, истошно тявкающей болонкой на руках. Вика тронула за локоть проходящего мимо Костю. — Слушай. Я пойду. Спасибо тебе. Позвонишь мне потом, когда закончишь тут? Костя на секунду задержался на ней внимательным взглядом, а потом кивнул. — Конечно. Обязательно. Вика неторопливо спустилась по лестнице и вышла в неожиданно прохладный июльский вечер. Она закинула голову и, посмотрев на затянутое облаками небо, подумала, что было бы охеренно, если бы пошел дождь и косые струи смешались бы с соленой влагой на ее щеках. Брюнет из микроавтобуса бежал по направлению к дому, продолжая с кем-то переговариваться по рации. Жизнь других людей казалась наполненной смыслом. Вика медленно шла, чувствуя, как сама она растворяется в надвигающихся сумерках, с каждым шагом становясь призрачной и ненастоящей. Как будто ничего и не было.