Отпуск (и много-много любви)

      В этот чудесный день, так и кричащий о том, что сегодня — самое время для прогулки на горных лыжах, Изуку проснулся удивительно рано, сравнивая практически со всеми предыдущими днями. И именно поэтому возлюбленные собрались на прогулку тоже достаточно рано, достаточно быстро.       Почти. Прежде чем отправиться в нужное место, по пути они, конечно же, решили зайти в ближайшее к ним кафе, поскольку не хотелось тратить время на то, чтобы самостоятельно готовить сейчас что-либо. Да и к тому же, иногда стоит баловать себя, не правда ли? Даже если то самое «иногда» внезапно стало «всегда во время отпуска».       Впрочем, отпуск — на то и есть отпуск, чтобы вести совершенно расслабленный образ жизни, явно отличающегося от привычного. И… ну, Мидории, вроде как, нравилось ничего не делать — точно так же, как и Тошинори, тщательно выбирающему подходящее и наиболее безопасное для себя блюдо.       С другой же стороны: они оба скучали по хоть как-то физической нагрузке, признаться честно. В некоторые моменты им и вовсе казалось, что мышцы и тело яростно протестуют относительно такого затянувшегося ничегонеделания и периодического отлёживания то одного, то другого бока.       Поэтому Изуку встал с кровати, умылся, переоделся и вместе с мужем вышел на улицу, вероятно, быстрее, чем когда-либо ранее, чем когда-либо ещё, максимально энергично и позитивно двигаясь в неизвестном ему направлении, но с полной уверенности в том, что прогулка пройдёт просто идеально; прежде чем…       Как и сказано ранее, Яги вновь предложил зайти в кафе, на сей раз оправдывая подобное чем-то вроде: «не стоит на голодный желудок заниматься спортом, и ты ведь прекрасно знаешь это, мой мальчик». И Мидория, вздохнув, не мог с ним не согласиться.       Лыжи — лыжами, но завтрак — по расписанию. Обед, к слову, тоже — после прогулки возлюбленные планировали поесть в каком-нибудь ресторане… или же в очередной раз в кафе, желая также распробовать побольше местной кухни, набраться немереным количеством новых гастрономических впечатлений.       Тем не менее, сейчас вместо чего-то экзотического, вместе чего-то необычного юный герой останавливается на весьма простом, но вкусном варианте: какао с маршмеллоу в качестве горячего напитка, а в качестве основного блюда — глазунья с беконом, жареные сосиски и тосты — то, что посоветовал ему Тошинори.       И хотя большая часть американской кухни была для Изуку не совсем привычной; то ли дело в восхищении Всемогущим, то ли дело в том, что именно Яги посоветовал ему заказать эту еду, но она ему и впрямь понравилась, и впрямь угодила, несмотря на то, что юный герой обычно не ел по утрам настолько плотно.       Простая, однако при всём этом сытная и вкусная, питательная еда, которая многих не оставит равнодушными своим просто потрясающим ароматом и не менее потрясающими вкусовыми данными. Ах, теперь Мидория понимает, почему его любимому герою настолько нравилось почти всё, что так или иначе связано с Америкой.       И юноша искренне грустил о том, что теперь, в своём нынешнем состоянии здоровья, Тошинори вынужден ограничиться чем-то по-настоящему безобидным, чем-то простеньким и лёгким вместо своих горячо любимых блюд… интересно, какая еда для него самая-самая любимая? Не мешало бы убедиться в этом.       — Слушай, — неожиданно Изуку оставляет глазунью, обращая внимание на супруга, запивающего свой завтрак каким-то травяным чаем, — а… когда ты был в Америке, какое блюдо ты любил больше всего? Мне действительно интересно, хотя ты можешь и не отвечать.       Вспоминая всю, так скажем, основную американскую еду, крошечную часть которой Мидории ранее удавалось попробовать или доводилось приготовить; он и впрямь терялся в догадках, что же обожал Всемогущий больше всего. Не то чтобы этот вопрос не поднимался в интернете, но интересно услышать мнение героя сейчас: может, его мнение давным-давно изменилось, да и к тому же, учитывая его травму… юноша не уверен.       Но, похоже, что нет. Потому что вскоре, когда прошло, скорее всего, не больше минуты, Яги только пожимает плечами, отставляя кружку на стол, прежде чем с лёгкой улыбкой ответить своему любопытному мальчику:       — Не припоминаю, чтобы сам говорил тебе об этом раньше, но… я думаю, Изуку, что панкейки, политые кленовым сиропом, определённо точно были раньше моими фаворитами. Однако больше всего я любил кедры с Юкушимы, о чём ты, мой самый главный фанат, наверняка знаешь.       Конечно же! Юноша знал про кедры и… что касается американских блинов, теперь Мидория понимает, почему Тошинори так часто готовит это по утрам — не то чтобы до этого молодой герой был против подобного, скорее наоборот: панкейки, приготовленные Яги, гораздо вкуснее всех тех панкейков, что готовят где-либо ещё.       И судя по тому, что Тошинори фыркает совершенно бессовестно и донельзя весело, Изуку, кажется, озвучил последнюю мысль вслух, желая сейчас хлопнуть себя по лбу, не будь здесь столько других людей, наслаждающихся едой и приятной, ненавязчивой музыкой в кафе.       — Просто ты ещё никогда не был в моём самом любимом кафе в Америке, — шутливо возражает Яги, допивая чай и на секунду-две погружаясь в собственные мысли, будто бы что-то решая или вспоминая. — Но… обещаю, что когда-нибудь мы с тобой исправим это досадное упущение.       Ах, молодой герой едва не роняет из рук вилку, не веря своим ушам, не веря своему слуху после услышанных ранее слов. То есть, его муж действительно хочет как-нибудь потом поехать вместе в другую страну? Не по работе или по каким-либо другим причинам, а просто так?       — Да, мой милый мальчик, — на мгновение Тошинори прикрывает глаза, прикидывая, когда всё это можно было бы осуществить. И вправду: когда? Пока подобное весьма проблемно осуществить, но всё-таки… — Не хотел бы ты отправиться со мной в Америку, как только окончишь институт?       Тогда Мидория относительно освободился бы от основного своего «груза» — от учёбы, и прежде чем окончательно погрузиться во всю геройскую деятельность, было бы здорово отпраздновать годовщину свадьбы — настолько удачно всё совпадает, не так ли? У Яги уже созрело в голове просто бесчисленное количество планов на эту предполагаемую поездку, если, конечно же, сам юноша согласиться.       Впрочем, иначе и быть не может: Изуку кивает быстрее, чем по-настоящему хорошо подумает, ведь если предстоящая поездка — поездка со своим мужем, ему и не нужно думать слишком долго, чтобы со слезами счастья и с невероятно радостным лицом озвучить своё окончательное решение…

***

      Возвращаясь из так называемого мира грёз в настоящее, возлюбленные, быстро покончив с завтраком, вскоре оказываются у своей самой главной на сегодня цели: у горнолыжного комплекса, где, мягко говоря, собралось немалое число других туристов.       Тем не менее, им всем наверняка хватит места на трассах, которых здесь тоже предостаточно, однако Яги и Мидория всё равно для начала выбирают одну из самых многолюдных, но при всём этом простых трасс, предварительно взяв в аренду лыжи, ботинки и всё остальное для лыжной прогулки.       И прогулка должна пройти просто-напросто идеально, ничего не предвещало беды, вот только… как выяснилось, Изуку никогда раньше не катался на лыжах, поскольку во многих префектурах Японии, как правило, выпадает слишком малое количество снега. Но только не в том курортном городке, куда они приехали.       Пусть снега по-прежнему не так много из-за прибрежных ветров, однако этого всё равно достаточно, чтобы кататься на лыжах или просто насладиться замечательнейшими видами, спускаясь с одной из дорожек по необычайно мягкому и чистому белому «полотну» — то, чем славился выбранный возлюбленными курорт.       Однако юноша думал сейчас далеко не про красивый снег и не про природу, а про то, как же ему одолеть своего главного на данный момент врага — лыжи. Что там говорилось в инструкции, прочитанной им когда-то? Кажется, проще всего будет спросить у кого-то более опытного.       — Тоши, — бормочет Мидория, одновременно уходя подальше от толпы, чтобы никому не мешать по-настоящему наслаждаться таким потрясающим видом спорта, который ему явно не пришёлся по душе. По крайней мере, сейчас. — А… эм… как? Что мне нужно делать?       Что ж, единственное, с чем пока справился Изуку — путём логических размышлений всё-таки сумел вставить ботинки в специальные крепления на лыжах, название которых молодой герой не особо помнил — не то чтобы такая мелочь вообще важна сейчас.       Мидория благодарен Яги всей своей душой за то, что он, будучи уже полностью готовым к прогулке на лыжах, не смеялся над ним и его неопытностью, а всего лишь ласково улыбнулся самыми уголками губ, прежде чем проинструктировать мужа:       — Для начала поставь ноги с лыжами параллельно друг другу… и опирайся на палки, чтобы не потерять равновесие. Затем согни колени. Как только ты это сделаешь, наклони корпус вперёд и старайся следить за тем, чтобы твоя спина была ровной, после чего… ах, проще всего мне будет показать правильные движения, мой мальчик.       Честно говоря, не совсем проще, потому что когда Тошинори показывает юноше, как правильно ходить на лыжах, Изуку остаётся лишь озадаченно почесать свой подбородок, будто бы это может ему помочь. Но в целом он понял самые азы, неуверенно повторяя движения возлюбленного.       Получается. Почти — не считая того, что в первую секунду Мидория едва не запутался в собственных ногах со свойственным ему бормотанием и рассуждением, как и что лучше всего сделать; до самого конца не теряя надежду на победу — на то, что на сей раз всё точно получится идеально.       Или, во всяком случае, относительно нормально для первого раза, ведь… молодой герой тоже не сразу научился пользоваться причудой, это более чем нормально, если у вас не получается что-то с первого и даже со второго, с третьего раза. Однако Изуку искренне надеется, что на освоение лыж ему всё-таки не потребуются долгие годы.       И… да! Через приличное количество попыток Мидории удаётся, по крайней мере, нормально сдвинуться с места и последовать за Яги, показывающему ему знак «класс», тем самым поясняя, что он делает всё правильно, делает всё верно, не нужно ни о чём переживать. И юноша верит бывшему герою.       Таким образом возлюбленные, пусть и достаточно медленно, но добираются на лыжах до подъёмников, несмотря на то, что периодически ноги Изуку всё равно разъезжались куда-то не туда, определённо точно не в нужную сторону, хотя он и пытался повторять движения мужа, что отчасти напоминали бег…       Большие сиденья, перемещающиеся по воздуху, своей конструкцией, в какой-то степени, пугают Мидорию, нерешительно поглядывающего на Тошинори. Тот, впрочем, выглядел абсолютно спокойным и ни капли не волнующимся — конечно, ранее он наверняка уже катался на лыжах и на вот таких вот подъёмниках.       — Вставай в очередь, Изуку, — говорит Яги, осторожно указывая палкой в сторону других людей, ожидающих, когда сиденье наконец-то приедет к ним, — дальше, полагаю, тебе вновь придётся просто повторять то, что делаю я. И… ничего не бойся, ведь всё хорошо. А почему?       «Потому что ты здесь, — мысленно заканчивает фразу Мидория, даже не пытаясь скрыть лёгкий смешок от ситуации и от того, насколько нелепо всё это прозвучало сейчас; но в то же время — нежность и любовь охватывает его с головой, — потому что ты со мной; ты, Тоши, рядом, и в таком случае мне нечего бояться».       Что бы ни случилось, если супруг Изуку с ним рядом, то ничего более не важно и не страшно. А горнолыжные подъёмники, как и сами лыжи — тем более не страшны, тем более не пугают. Разве что совсем немного, как бы парадоксально ни было бы, что юноша, который уже с лёгкостью и без капли обмана может назвать себя героем, опасается каких-то там подъёмников.       Если говорить точнее, то не то чтобы он боится. Скорее, просто-напросто слишком взволнован, слишком переживает, как всё пройдёт, как правильно располагаться на подъёмниках — столько нового и интересного, необычного для него. К счастью, Яги всегда готов его поддержать, подбодрить, нежно улыбаясь.       — Вот и наша очередь подошла, — шепчет Тошинори, кивая больше самому себе, чем возлюбленному, прежде чем проскользить к месту подъёма, прямо до красной линии. Теперь самое главное, чтобы Мидория всё правильно понял и выполнил. — Повторяй за мной.       Изуку тоже кивает, по-прежнему неуклюже двигаясь за супругом и внимательно анализируя каждое его движение, и вскоре он оказывается рядом с ним, замирает у всё той же красной линии, куда «придёт» сиденье подъёмника, а затем… взяв обе палки в правую руку и смотря через левое плечо, Яги слегка сгибает колени.       Мидория, наблюдая за всем этим, дублирует действия Тошинори, присаживаясь лишь тогда, когда подъём коснётся задней части колен, а после возлюбленные потянут на себя специальный металлический прут, выступающий в роли ремня безопасности. В целом не так уж и сложно, да?       В конце концов Изуку откидывается на спинку стула, переводя дыхание — можно наконец-то расслабиться, с интересом рассматривая пейзажи, которые особенно хорошо открываются с высоты подъёмников. И, к слову, виды действительно красивые, потрясающие до самых глубин души.       Напоминает, словно… словно ты попал в совершенно другой и такой непривычный, такой необычный мир, из которого ни в коем случае не хочется уходить, скорее всё ровным счётом наоборот: глядя на мягкий и сверкающий, переливающийся на солнце снег, Мидория желает, чтобы время тянулось как можно медленнее.       Слишком красиво, слишком замечательно с такой высоты наблюдать за совершенно спокойным миром; за тем, как белые и несомненно пушистые облака медленно, будто покачиваясь в лодке, проплывают по яркому голубому небу, украшенному местами лёгкой дымкой, в то время как солнце светит в глаза, пригревая людей ласково, нежно.       Не так уж и далеко — как кажется на первый взгляд; находится высокая гора, усыпанная сверху «сахарной пудрой» — тонким слоем чистейшего снега, которым покрыты и голые ветви деревьев, и дорожки, и крыши домов, и весь этот курортный город в целом. Однако…       Самый главный, самый обожаемый и самый красивый вид для возлюбленных — они сами, их ласковые и довольные улыбки, их румяные от едва ощутимой прохлады лица, их глаза, где отражались снежинки, налипающие на ресницы и на одежду, на тёплые перчатки Тошинори, на забавную шапку Изуку.       Что же может быть ещё лучше, ещё прекраснее? Ведь прогулка на лыжах в компании с любимым и любящим тебя человеком — восхитительно, просто-напросто волшебно. Но смотреть вот так вот друг другу в глаза, смотреть влюблённо, с невероятным обожанием во взгляде — умопомрачительно.       Мидория чувствует, что несмотря на игривый прибрежный ветерок, блуждающий по улочкам уже с раннего утра; в груди, на сердце и на душе растекается приятное тепло, напоминающее мягкий плед в один из прохладных зимних вечеров, когда не хочется ничего иного… кроме ласки и любви, ласковых перешёптываний, крепких и согревающих объятий, а ещё, быть может, домашних питомцев под боком, горячего шоколада и ароматной домашней выпечки.       Вся эта поездка… имеет свой уникальный, свой неповторимый запах: запах свежести зимнего утра, терпкий и такой манящий запах традиционных горячих напитков в горах, свежий и сочный аромат цитрусов в глинтвейне, сладкий ванильный аромат какой-нибудь незамысловатой выпечки в кафе, запах свитеров, перемешанный с чем-то домашним, с чем-то родным.       Для Изуку — запах Яги; это уже и есть для него дом, и есть нечто родное, как бы далеко он ни находился бы от настоящего дома. Для Тошинори же — запах Мидории, который тоже ассоциируется с домом, сам по себе является своего рода домом, убежищем от всех переживаний, от всех проблем, защитой от холода и душевной боли в плохие дни.       Одним словом — и впрямь прекрасно, одним словом — возлюбленные настолько счастливы, настолько довольны поездкой, что их радость, вероятно, трудно представить кому-либо, но легко представить Изуку, легко представить Яги, купающимся в том самом невероятном счастье, в той самой безграничной радости и в бесконечном океане любви.       И юноша, признаться честно, в глубине своей души даже жалеет, что нельзя подниматься на выбранную трассу ещё как минимум пятнадцать-двадцать минут, а лучше — целую вечность. Потому что… он хотел бы полюбоваться завораживающими видами и не менее завораживающим Тошинори, его прекрасными глазами, напоминающими сегодняшнее яркое голубое небо, как можно дольше.       Но у него ещё будет такая возможность — точно так же, как и возможность у Яги полюбоваться своим драгоценным мужем, полюбоваться тем, как же красиво тот выглядит всегда, однако среди белого снега, освещённый ласковыми лучами зимнего солнца — особенно красиво.       К счастью, когда они оказываются уже совсем близко к вершине, прежде чем аккуратно спуститься с подъёмника и отправиться прямиком по горнолыжному склону, у них явно будет ещё не только одна такая прекрасная возможность, ведь впереди есть целый день, целый вечер и целая их жизнь…

***

Несмотря на неудачи вначале, обусловленные неопытностью и неуклюжестью Мидории, поражаясь тому, насколько же громко бьётся собственное сердце всего лишь от одного взгляда на Тошинори, юный герой думает о том, что сегодняшняя горнолыжная прогулка прекрасна точно так же, как и весь этот отпуск…