***
— Это че за хуйня?! — разнеслось по всей комнате так, что Итан чуть ли не подпрыгнул на кровати, чувствуя на себе тяжесть чужих конечностей. Разлепив глаза, он шокировано уставился на Александра, застывшего в проходе. Выглядел он так, будто прямо сейчас достанет из-за спины ружьё и пристрелит к чертовой матери сразу двоих. Стараясь вылезти из-под тела Дамиано, Торкио похлопал его по спине, в попытках разбудить. Вышло не особо круто, ведь парень лишь сильнее к нему прижался, устроившись щекой на обнаженной груди и обхватив рукой крепкий торс, пробормотав что-то непонятное. У Итана разбудить Давида не получилось, зато получилось у его отца. Быстрым шагом подойдя к кровати, он вцепился в плечо Дамиано, оттаскивая его от итальянца. Парень вскрикнул от неожиданного и довольно болезненного приземления на холодный пол. — Ты в порядке? — обеспокоено спросил Итан, приподнимаясь на кровати. — Заткнись, — коротко бросил мужчина, вновь вцепляясь в руку своего сына. — Поговорить надо. Сказав это, он потащил Дамиано к выходу. Оглянувшись, парень бросил испуганный взгляд на не менее испуганного Итана, не понимающего, стоит ли ему сейчас попытаться остановить Александра или просто надеяться на лучшее. — Может объяснишь, какого хера ты забыл в одной кровати с этим пидором? — послышалось откуда-то из гостиной. На крик в коридор выбежала заспанная Соня, растерянно глядя на Итана через открытую дверь. Ее волосы растрепались, видно, что она только проснулась и теперь понятия не имеет, что происходит, но очень волнуется за брата. — Это не то, о чем ты подумал, — дрожащим голосом ответил Давид. — А что тогда? — Мне стало холодно. — Не пизди мне! Тебе мало разукрашенного носа? Что ты забыл в его кровати? — отчеканивая каждое слово, спросил он. — Ничего же не произошло. Мы просто спали, — осторожно сказал Дамиано. — Мой сын никогда не будет спать в одной кровати с парнем, — заявил Александр. После послышался звук пощечины и тихий скулеж брюнета. Итан подорвался с места, но Соня его опередила. — Не трогай его! — вскрикнула она, подбегая к отцу и вцепляясь во вновь поднятую руку, буквально повиснув на ней. — Иди в комнату, — сквозь зубы процедил он, удерживая второй рукой сына, стоящего перед ним на коленях, за плечо. Он мог бы одним движением устранить преграду в виде Софьи, но терпеливо ждал, пока она отойдет сама. — Нет, — ответила девушка, протискиваясь между братом и Александром, отгораживая их друг от друга. — Сонь, иди, все хорошо, — попытался заверить ее Дамиано, устроив ладонь на ноге брюнетки, пару раз проведя по ней. — Не трогай его, — повторила она, злобно смотря на отца. — Дочь, отойди по-хорошему, — предложил он, но девушка даже с места не сдвинулась. — Итан, забери ее, — попросил Давид, быстро взглянув на парня, всячески стараясь отпихнуть сестру за свою спину. Кивнув, Торкио взял Софью за руку, оттаскивая ее в сторону. — Нет, подожди, — запротестовала она. — Я разберусь, иди, — ответил Итан, подтолкнув девушку к комнате. — Отпустите его. — Ты вообще не вмешивайся. Скажи спасибо, что до сих пор отсюда не вылетел. — Я не просил вас участвовать в программе, это было ваше желание, — возразил Итан, игнорируя Дамиано, активно мотающего головой из стороны в сторону, пока отец не видит. — Я думал, приедет адекватный, умный парень, а не разукрашенное нечто, считающее, что он ничем не отличается от нормальных людей. Теперь, судя по всему, и ты решил стать таким же, не так ли? — спросил он, обращаясь к Дамиано. — Чего вы хотите сейчас добиться? Вы хотите, чтобы мы не общались? Так мы живем в одной комнате и сидим за одной партой, это невозможно. — Я хочу, чтобы каждый спал в своей кровати, чтобы ваши тела никогда не соприкасались, и чтобы ты не заставлял моего сына делать это все этой своей пропагандой, — заявил он, указав рукой на Итана. — Какой еще пропагандой? Я тогда могу сказать, что вы пропагандируете отношения мужчины с женщиной, ведь состоите в браке. — Это и пропагандировать не надо. Только такие отношения и должны существовать. Ты это понимаешь? — спросил он у своего сына. Дамиано кивнул, стараясь не позволять себе смотреть на итальянца. — Еще раз увижу что-то подобное, убью нахер, — пообещал он. — А теперь дай мне наконец сумку, за которой я изначально пришел, — добавил он, отходя наконец от своего сына. Давид опустил глаза, по прежнему игнорируя встревоженный взгляд Торкио, направляясь за злосчастной сумкой, которую Александр зачем-то оставил в его шкафу еще неделю назад.***
Испуганный, униженный и искренне не понимающий, кто прав, а кто виноват, Дамиано вернулся из коридора, куда его позвал отец, направляясь на работу, дабы поговорить без лишних ушей. Парень вот совсем не понимал, как так получилось, что он подпустил мысль о том, что ему нравится Итан. Даже думать об этом противно. Хочется вымыть с мылом все части тела, до которых когда-либо прикасался итальянец, даже рот. Но больше всего Давида воротило от того, что он добровольно с ним трахался, что он позволил ему нарушить все, что родители закладывали в него с детства. Он должен был быть им благодарен... От осознания того, что ему предстоит полдня провести рядом с Торкио хотелось чуть ли не плакать. Что, блять, на него нашло? Чем он только думал? — Дами... — обеспокоено позвал его Итан, встречая у порога. — Дамиано, — прошипел он в ответ, уворачиваясь от цепких рук парня, быстрым шагом направляясь к комнате. — Подожди, — предпринял еще оду попытку Итан, догоняя его. — ты же понимаешь, что все, что он тебе сказал — ложь. — Отвали от меня. — Поговори со мной, — попросил Торкио, чуть ли не со слезами на глазах слушая ответную тишину, — Пожалуйста! — Отъебись от меня, боже. В чем твоя проблема? — Прекрати, давай просто все обсудим, — попросил итальянец, невесомо прикасаясь к руке Дамиано, пытающегося отыскать среди кучи грязной и скомканной одежды что-то сносное. — Не дотрагивайся до меня! — шикнул он, одергивая руку, словно от огня, тут же сжимая ее в кулак. Приподняв руки, сдаваясь, Итан жалобно посмотрел на парня, которого еще час назад крепко обнимал. Что такого Александр сказал Давиду, что он так агрессивно на все реагирует?.. — Просто больше не говори со мной без острой необходимости, не прикасайся ко мне и не смей на меня дрочить. Понял? — Что он тебе сказал? — проигнорировав слова парня, спросил Итан. — Ты меня понял? — Еще ночью все было хорошо. Не я заставил тебя лечь в мою кровать, ты сам пришел. — Как же ты меня заебал... — Дамиано, поговори со мной... — чуть ли не прошептал Итан, решив не распалять парня еще сильнее сокращением его имени. — Да в чем блять твоя проблема? Просто завали и дай мне спокойно одеться? Сложно? Что с тобой не так? — Я люблю тебя, — тихо произнес Итан, опустив глаза в пол. Раздраженно закатив глаза, Дамиано поднялся на ноги, как есть в одном носке, брюках и с обнаженным торсом, вылетая за дверь, громко хлопнув ею. Как же бесит... Это так сложно, просто взять и заткнуться? Не действовать на нервы, просто взять и сделать, что просят. Любит он его. Да какая нахуй разница? Пусть разлюбит, значит. Швырнув на стол пустую тарелку, засыпая туда хлопья и заливая молоком, половину расплескав по всей кухне, Дамиано взбешено развернулся, ища взглядом тряпку. — Съеби отсюда нахуй! — крикнул он, услышав шаги позади. Обернувшись, он так и застыл, не найдя несчастной тряпки, зато обнаружив в паре шагов от себя застывшую на месте девушку, сжавшуюся от его крика. — Прости... — вздохнул Давид, делая шаг вперед и аккуратно обхватывая тело сестры обеими руками, облегченно выдыхая после того, как она обняла его в ответ. — Ты в порядке? — спросила она, поглаживая парня ладошками по спине. — Я очень волновалась за тебя... — Все хорошо, зайка, — ответил Дамиано, прикрывая глаза. — Очень больно было? — вновь задала вопрос брюнетка, стрельнув глазами на покрасневшую щеку брата. — Не, нисколько. — Не ври мне. — Самую малость, — улыбнулся парень. — Зачем он так с тобой? — Я и не такого заслужил, — ответил Давид, плотно сжимая челюсти. — Чем? Тем что вы с Итаном стали больше, чем обычные друзья? — Не неси чушь, — ответил парень, тут же отстраняясь от девушки. — Здесь нет ничего плохого, — начала было Соня, но была прервана. — Давай не будем, окей? — предложил Дамиано. — И пожалуйста, иди успокой этого нытика. — Что ты с ним сделал? — настороженно спросила она. — Я? Ничего. — Не ври, — повторила Софья. — Этот еблан решил сказать, что любит меня, что конечно же является наглой ложью. Он серьезно думал, что так заставит меня говорить с ним? — фыркнул Давид. — Какой же ты идиот, боже... Подорвавшись с места, девушка направилась быстрым шагом к комнате парней, оставляя нихера непонимающего брата завтракать. Постучав в плотно закрытую дверь, Соня аккуратно её приоткрыла, убеждаясь в том, что Итан одет. — Можно? — спросила она с порога, замечая, как парень быстро смахивает со щёк слезы, продолжая складывать одежду в ровные стопочки. — Конечно, — одними уголками губ улыбнулся он. Не сказав больше ни слова, Соня подошла к итальянцу, крепко обнимая его. — Ты чего? — спросил Итан, обнимая девушку в ответ. — Дамиано дурак. — Нет, тут уж скорее ваш отец, — покачал головой парень, устроив подбородок на тёмной макушке. — Оба. Ты правда его любишь? — Не знаю. Это сложно, но мне кажется, что да. По крайней мере то, что я привязался к нему, точно правда. — И что планируешь делать? — Терпеть и стараться помочь. — Как бы я не любила своего брата, он тебя не достоин, — вздохнула Соня, отстраняясь. Итан лишь усмехнулся, позволяя брюнетке заправить прядь длинных волос за своё ухо. — Пойдём завтракать, — сказал Торкио, нежно похлопав девушку по спине. — Пожалуйста, если что говори все мне. Дамиано любит меня, я точно знаю, и он всегда прислушивается к моему мнению. — Хорошо, спасибо, — улыбнулся парень. — Пойдём. Стоило им зайти на кухню, как Давид встал с места, кидая свою тарелку в раковину так, что она чуть не разбилась, покидая комнату даже не посмотрев на итальянца. Вздохнув, Итан подошел к раковине, включая воду, споласкивая за парнем его тарелку. — Оставил бы, он бы потом сам помыл, — сказала Соня, вытаскивая из ящика чистую посуду. — Мне не сложно, — пожал плечами итальянец, усаживаясь напротив подруги.***
Когда Итан вернулся в комнату, чтобы одеться, Дамиано уже вышел из дома. Может, оно и к лучшему. Натянув первую попавшуюся под руку водолазку, Торкио не нашел в себе сил даже накраситься. Сегодня он ненавидит свое отражение. Уродец. Неужели он правда думал, что ради такого как он, такой как Дамиано пойдет против своего отца, который обеспечивает его? Ничтожество. Хочется просто перестать существовать. А лучше сперва содрать кожу с убогого лица, а потом уже перестать существовать. Да, именно то, что ему необходимо. И чего он заслуживает. Наивный идиот. Ему стоило заткнуться, как его и просили. И правда, что сложного? — Ты готов? — спросила Соня, заходя в комнату. — Да, можем идти. — Ты снова плакал? — осторожно спросила девушка. — Так сильно заметно? — усмехнулся Итан. — Глазки блестят. Знаешь, мне кажется я могу дополнить твой образ... — задумчиво протянула она, рассматривая полосатый свитерок. Схватив парня за руку, брюнетка потащила его в свою комнату, пропуская мимо ушей все слова о том, что они могут опоздать. — Закрой глаза, — бросила она, направляясь к столику, открывая ящик с украшениями. — Я не дотягиваюсь, — пожаловалась она, всячески пытаясь перекинуть подвеску через голову Торкио, дабы застегнуть её. Послушно нагнувшись, Итан замер, с интересом нащупывая рукой ожерелье, которое на него надела брюнетка. — Тебе очень идет. Считай это моим подарком, чтобы ты не расстраивался, — улыбнулась она, рассматривая украшение. — Боже, красота какая... — протянул парень, рассматривая через зеркало крупные камушки, соединенные ниточкой жемчуга. — Подожди, в смысле подарок? — На тебе оно лучше смотрится, и если тебе правда нравится, то я буду рада, если ты будешь его носить, — ответила Соня. — Конечно нравится! — искренне улыбнулся Итан. — Вот и отлично! Пойдем, — ответно улыбнулась девушка.***
Зайдя в класс, Торкио окинул его взглядом, замечая как Вик сидит одна, активно с кем-то переписываясь. Как бы ему сейчас хотелось подсесть к ней, поговорить, как раньше. Она бы его поддержала, но сейчас об этом можно только мечтать. Томаса в классе не было, как и его вещей. Судя по всему он все еще дома. Итан очень надеется на то, что у него все хорошо... Нервно переступив с ноги на ногу, итальянец подошел к последней парте, за которой развалился Дамиано, копаясь в телефоне. Ему было стыдно даже смотреть на эту парту после вчерашнего, ведь картинки воспоминаний в его голове были слишком яркими и возбуждающими, но одновременно с похотливыми мыслями появлялась еще и грусть. Теперь и об этом можно только мечтать. Итан теряет людей одного за другим... До полного отчаяния осталось только Соню потерять. Отогнав подальше эту ужасную мысль, парень накрыл рукой ее ожерелье, все же находя в себе силы молча сесть на место и приготовиться к уроку. — Ты же понимаешь, что рано или поздно нам придется поговорить? — спросил он, не выдерживая давящей тишины. — Лучше уж поздно, — хмыкнул Давид, даже не посмотрев на него. Прикрыв глаза, Итан сжал руки в кулаки так, что короткие ногти больно впились в его кожу. Медленно выдохнув, стараясь одновременно утихомирить и агрессию, и подступающие слезы, он аккуратно переместил свою ладонь на чужое колено, заставляя Дамиано оторваться от телефона и наконец посмотреть на него. — Сейчас. Мы поговорим сейчас, — уверенно заявил он. И только Торкио показалось, что на лице брюнета промелькнуло сомнение, и он приоткрыл рот, чтобы согласиться, как он выдал: — О, Томми! — скинув с себя его ладонь, Давид поднялся на ноги, направляясь к другу, улыбаясь во все тридцать два. Итан правда не знает, какие чувства берут над ним верх — раздражение, вперемешку со злостью от того, какой Дамиано засранец, или ненависть к себе от того, что у него опять не получилось удержать парня. В любом случае, на душе был полный раздрай. В очередной раз накрыв рукой ожерелье, он наткнулся взглядом на Викторию, заинтересованно смотрящую в его сторону. Отчего-то ему показалось, что в ее взгляде есть сочувствие и доброжелательность, и, решив, что терять ему уже нечего, Итан неуверенно приподнял руку приветливо ей помахав, слабо улыбаясь. Еблан. В ответ девушка лишь фыркнула, закатив глаза, и отвернулась к доске. Что ж, теперь Торкио чувствует себя еще более одиноким. Зато Вик уже второй день ходит в более закрытой одежде — сегодня на ней самые обычные джинсы и белый чуть просвечивающий лонгслив с черным крестом на груди. Может их с Дамиано «разговор» и правда сработал... В любом случае, если с ней все будет хорошо, уже не так важно, хочет она с ним общаться или нет. Главное, чтобы она была в безопасности. Томас выглядит довольным и выспавшимся, что не может не радовать. Он активно втирает что-то Дамиано, размахивая руками, а тот слушает с широкой улыбкой на лице. Прекрасная улыбка. Итан всегда ею восхищается. Порой она бывает схожа с хищным оскалом настолько, что кажется парень вот-вот перегрызет тебе глотку своими острыми ровными зубками, выглядывающими из под нежно-розовых губ, а порой она такая милая, что Давида хочется стиснуть в объятьях и качать на ручках, словно маленького ребенка, слушая громкий смех и наслаждаясь жаром его тела. Кажется, Итан слишком много думает о нем, но перестать не может. Это как с сигаретами — разок попробовал, понравилось, захотел еще. Вот и тут — стоило Торкио тогда сорваться и дать Дамиано то, чего он так отчаянно добивался в той блядской юбочке, как его понесло. Причем не только в плане секса. Невольно на его лице расцветает улыбка каждый раз, когда он вспоминает, как они гуляли по городу, как Давид забирался в его кровать, или как он забавно бесился, когда Итан использовал сокращение его имени. Ну как, еще вчера это было забавно, а вот сейчас как-то не очень. Затерявшись в своих мыслях, парень даже не заметил, как Дамиано беспардонно опустился на свое место, поэтому вздрогнул, когда не рассчитав, парень проехался локтем по его ребрам. — Дами... — начал он. — Чшшш, Итан. Не видишь, урок начался? Я слушаю вообще-то, — прервал его брюнет, не обращая ровным счетом никакого внимания на учительницу истории, в очередной раз объясняющую государственное устройство СССР. — Из тебя херовый актер выходит, — оповестил итальянец, плотно стиснув челюсти. — Я бы так не сказал, раз уж у меня получилось заставить тебя подумать, что ты мне нравишься, — самодовольно улыбнулся он. И вот сейчас эта улыбка не казалась Итану красивой. Сейчас, смотря на неё, ему хотелось врезать Давиду по лицу, лишь бы ее стереть. — На что же ты готов ради своей актерской игры, если для того, чтобы понизить мою самооценку, тебе пришлось потерять девственность? — Серьезно думаешь, что я это делал, чтобы тебя позлить? Мне в душе поебать на твою самооценку. — И что же тогда являлось твоей целью? — А до тебя так и не дошло? — удивленно спросил Дамиано, приподнимая одну бровь. — Ну давай, объясни такому тупому мне свой зловещий план. — Задняя парта, я вам не мешаю? — спросила учительница, произнося эту фразу по меньшей мере раз двадцатый за эту неделю. — Серьезно? Вы не заебались еще повторять одно и то же? Может стоит хоть иногда фантазию включать? — спросил Дамиано, откидываясь на спинку стула. — Я конечно понимаю, что тебе, Итан, плевать на историю России, — начала она, обращаясь к итальянцу, — но это твоя Родина, Дамиано, и ты должен ее уважать. Но что уж и говорить про страну, когда термин «уважение» тебе в принципе неизвестен. К директору, живо, — злобно сказала учительница, сверля взглядом брюнета. Усмехнувшись, Давид поднялся со своего места, быстро бросив Торкио по дороге: — Упс, опять не получилось поговорить, — развел он руками. Не переставая улыбаться, он направился к выходу из класса, по дороге хлопнув Томаса по плечу. Все, что оставалось Итану — так это взбешено смотреть в его удаляющуюся спину, покрытую тканью черного свитера с идиотским изображением черепа на животе.***
Дамиано вернулся только к следующему уроку, безбожно провоняв сигаретами. Как его еще из школы не выгнали, если он так хамит учителям и постоянно делает то, что категорически запрещено? Развалившись на своем месте, он игнорировал абсолютно все попытки Итана заговорить с ним, а если тот пытался дотронуться до него, попросту скидывал с себя ладони, морщась так, будто до него не итальянец докоснулся, а разлагающийся мертвец. Под конец учебного дня тот и сам отчаялся, переставая уделять парню хоть какое-то внимание. На учебу сил не особо хватало, хотелось просто зажаться в темном углу, где его никто не найдет, но к сожалению помимо привычных шести уроков, у него сегодня еще и дополнительное занятие с Ольгой Сергеевной. Стоило раздаться звонку с последнего урока, как Давид подскочил с места, хватая под руку Томаса и утаскивая его домой. Кого уж Итан точно не ожидал увидеть, так это Соню, расположившуюся напротив входа в класс. Стоило длинноволосой макушке показаться в коридоре, как она поднялась с места, натягивая рукава голубого свитерка до самых пальцев и подходя к нему. — Тебе не холодно? Я как-то замерзла, — протянула она, поежившись. — Нет, вроде довольно тепло здесь, — ответил Итан, в ответ обнимая брюнетку. — Подожди-ка, — попросил он, убирая с лица пряди ее волос. Наклонившись, он мягко прижался губами к ее лбу, нахмурившись. — У тебя похоже температура. Сможешь сама до дома дойти? — спросил он, поглаживая сжавшуюся от холода девушку по руке. — Да, конечно, — кивнула она, слабо улыбнувшись. — У меня еще урок, но после него я зайду в аптеку и куплю тебе что-нибудь. А ты пока попей чай и поспи, если захочешь. Хорошо? — Да, спасибо большое. — Дами вроде дома будет, — оповестил парень. — У вас с ним не лучше? — с надеждой в глазах спросила Соня. — Неа. — Все будет хорошо, — заверила она, вновь устраиваясь щекой на крепкой груди. — Конечно будет, — кинул Итан, нежно поглаживая девушку по волосам. — Ну все, иди домой. И смотри аккуратнее там, звони, если что. — Хорошо, удачи, — улыбнулась она, направившись к лестнице.***
Не сказать, что урок прошел гладко. Итан не соображал ничего от слова совсем, стараясь думать о дебильных правилах, которые с каждым уроком становятся все более тупыми, а не о своей жизни, в которой приходится волноваться сразу о четверых: об одной шикарной девушке, которая все никак не может перестать искать проблемы на свою задницу; о парне, которого судьба наградила далеко не самой лучшей семьей; о миленьком парнишке, который все никак не может найти свое место в этой жизни и понять, за что в ней стоит бороться; и о самой лучшей девочке, которая заботится о нем, как о родном, но к его великому несчастью решила заболеть. Такие прекрасные люди не должны болеть. Когда же звонок наконец-то разнесся по школе, Торкио поспешил покинуть данное заведение, направляясь в аптеку, как и обещал. На улице снова льет дождь, а у Итана даже нет зонтика. Но это ничего, зато хорошо думается. Стараясь не наступать в глубокие лужи, парень шел по тротуару, изредка останавливаясь и просто смотря в небо, позволяя крупным каплям разбиваться о его лоб. Хорошо, что он не накрасился сегодня. Вообще все должно происходить ради хороших последствий. Он всегда об этом думает. Это нехило так облегчает жизнь. Каждое препятствие лишь закаляет людей и делает их сильнее. Так всегда работает. Например, Итан уверен, что Томас будет отличным отцом, ведь, к сожалению, в его голове навсегда останется осадок от того, что творили его родители, как бы он не старался их простить. Теперь он знает, чего не следует делать, и, Торкио уверен, воспитает адекватного ребенка без комплексов назло своим родителям. По крайней мере он попробует. Вот и сейчас Итан надеется, что все происходящее приведет к хорошему результату. Кто знает, что будет дальше, но парень точно знает, что не простит себе, если не загладит вину перед Викторией. Что бы она не говорила, ей обидно. И это правильно. Итальянец очень сильно провинился перед ней... Сжав в руке камушек на ожерелье, Итан поспешил зайти в аптеку, замечая как навстречу ему едет машина, явно не собираясь сбавлять скорость, норовя окатить его грязной водой из лужи.***
Вернувшись домой, Торкио первым делом отправился на кухню, ставя чайник греться. И оставляя таблетки на столе. Зайдя в свою комнату, он вот вообще не удивился, замечая Томаса, расположившегося на его кровати. Дамиано будто и не заметил его присутствия, продолжая рассказывать другу что-то про какой-то фильм. Скинув с себя мокрую одежду, Итан переоделся в домашнее, направляясь в комнату напротив. Соня мило посапывала, накрывшись сразу двумя одеялами. Стараясь не создавать лишнего шума, парень присел рядом, поправляя край сползшего пледа, заправляя прядь темных волос за ушко девушки. Только он хотел выйти из комнаты и оставить ее отдыхать, как маленькая ладошка перехватила его запястье. — Не уходи, — попросила она, заглядывая в темные, практически черные глаза. — Как скажешь. Мерила температуру? — спросил Итан, вновь опускаясь на корточки. — Да, тридцать шесть и девять. — Но тебе холодно? — брюнетка кивнула. — Значит растет. Может, скушаешь что-нибудь? — Не хочу, — ответила она, поморщившись. — Но чай выпьешь обязательно, — сказал парень, захватывая грязную кружку со стола и поднимаясь на ноги. — Я сама налью, — возразила Соня, откидывая одеяла. — Так, лежи спокойно, — прервал ее Итан, вновь укутывая брюнетку. — Скоро вернусь. Заварив подруге зеленый чай, добавив туда мед и лимон, Торкио вернулся к ней, подкладывая под спину мягкие подушки, чтобы ей было удобнее сидеть. — И когда ты начала себя плохо чувствовать? — спросил он, усаживаясь на край ее кровати. — После второго урока, наверное, — ответила девушка, отпивая приятный напиток. — Почему сразу не сказала? — Не знаю, думала пройдет. Тяжело вздохнув, Итан не нашел слов, чтобы ответить, протягивая ей таблетку, которая должна помочь с головной болью. Когда девушка допила чай, парень устроился в самом углу ее кровати, позволяя Соне положить голову на его плечо, вновь окунаясь в беспокойный сон. Оставив невесомый поцелуй на ее макушке, Торкио принялся еле заметно поглаживать ее по руке, прислушиваясь к разговору парней, обсуждающих женские тела. Найдя их похотливые мысли противными и совершенно не подходящими для того, чтобы их слушать в таком настроении, Итан абстрагировался от лишних звуков, сам не замечая, как заснул вслед за подругой.