***
— Итан. Итан! — непрерывно звала его девушка, но парень ее не слышал. Смахнув слезу со своей щеки, Вик осторожно придвинулась к итальянцу, устроившемуся на полу рядом со своей кроватью. Положив руку на его плечо, она судорожно пыталась сообразить, как ей поддержать друга и как исправить ситуацию, которую сама же и создала. — Итан, — попробовала она снова, но Торкио лишь покачал головой из стороны в сторону, сильнее пряча лицо в согнутых коленях. — Прости меня... После тихого всхлипа Итана, ей и самой захотелось свернуться калачиком прямо на полу и плакать. О чем она только думала?.. — Ладно, я, наверное, пойду, — внезапно севшим голосом сказала она. — Звони, если что. И если захочешь... Подождав еще пару секунд в надежде на то, что парень что-нибудь скажет, она поднялась на ноги, всеми силами сдерживая слезы. Поняв, что останавливать ее Итан не собирается, девушка схватила свои мокрые вещи, быстро натягивая штаны и покидая комнату. Остановившись на пороге, пытаясь понять, стоит ли все же оставлять Итана одного, она обернулась, замечая, как парень откинул голову назад, стараясь остановить все никак не затихающий поток слез. — Прости, Итан. Я правда не хотела все как всегда портить. — Ты не виновата, — хрипло ответил ей парень. — Мне остаться? — неуверенно спросила блондинка. — Нет, не стоит, — сказал Итан, поднимаясь с пола. — Я тоже ухожу, — добавил он, вытаскивая из шкафа первую попавшуюся одежду. — Куда? — Надо Дамиано найти. Он, наверное, к Томасу пошел. Я должен все ему объяснить, — уверенно ответил итальянец, утирая слезы рукавом только что надетой водолазки. — Может, стоит пока оставить его? Дать время на то, чтобы все обдумать? — предложила Виктория, смотря за резкими движениями Торкио, натягивающего черные джинсы. — Он не так думает. Поэтому чем больше он будет думать, тем сильнее меня возненавидит. Я должен ему все объяснить, — невозмутимо сказал Итан такими тоном, будто и не плакал пару минут назад. — И что ты собираешься ему сказать? — Виктория последовала к выходу за парнем. — Что это дурацкое недоразумение, и поцелуй совершенно ничего не значил. — Недоразумение? — Да. Случайность, которая никогда не повторится, — не подумав, ответил Итан, полагая, что его мнение сходится со мнением лучшей подруги, вот только взгляд Вик говорил об обратном. — Я пойду, — дрогнувшим голосом сказала Де Анджелис, хватая свое пальто, попутно чуть не опрокинув вешалку. — Все нормально? — спросил итальянец, но в ответ на это прямо перед его носом захлопнулась дверь. — Блять, — вздохнул он, спешно натягивая обувь. — Вик, постой! — крикнул он, но до лифта добежать не успел, тут же принимаясь колотить по кнопке вызыва. Секунды, проведенные в дурацкой кабине, казались Итану просто невероятно долгими, но их хорошенько так приукрасили отнюдь не самые веселые мысли: почему Виктория так отреагировала? Значит ли это, что для нее это не было недоразумением? Но она же говорила, что не настолько глупа, чтобы влюбиться в гея? Или это все просто из-за чувства вины? А может, девушка все это время пыталась утаить от него свои чувства? Торкио выскользнул из лифта, не успели его дверцы отвориться до конца. Выбежав на улицу, он погнался за удаляющейся фигуркой подруги, совершенно не заботясь о том, что бежит по лужам, отчего кроссовки моментально промокли, а штаны испачкались. — Надо же, вот это драма! — раздался слева от него язвительный голос Дамиано. На секунду Вик застыла на месте, обращая свой взгляд на брюнета, сидящего на лавочке. На его лице не было ни намека на слезы, он был абсолютно спокоен. Посмотрев на Итана, в панике пытающегося решить, за кем бежать, девушка отвернулась и уже обычным шагом направилась прочь. Не нужно быть мудрецом, чтобы понять, кого сейчас выберет итальянец. — Что, даже не поцелуешь свою любимую на прощание? — хмыкнул Давид, по-прежнему без единой эмоции во взгляде смотря на Торкио, по лицу которого вновь покатились слезы. — Дами, прости меня, пожалуйста, — всхлипнул он, чуть ли не подлетая к парню, тут же падая на колени прямо на мокрый и грязный асфальт, совершенно не заботясь о сохранности своих брюк. — Прости меня, прости, прости, — отчужденно повторял он, вцепившись в ногу брюнета. — Дорогой мой, съеби нахуй и дай пройти, — фыркнул Дамиано, пихая его ботинком под ребра. — Пожалуйста, выслушай меня, — взмолился Итан, лишь крепче прижимаясь к нему, стискивая в руках чужие ляжки. — Между нами ничего не было. Я не ожидал, что она меня поцелует. Это ничего не значит. Я не успел отреагировать... — Ты закончил? — спросил Давид, когда итальянец замолчал, судорожно глотая слезы. — А теперь можно я пройду? Тут холодно. Закатив глаза на отчаянные покачивания головой, Дамиано посильнее толкнул парня все тем же ботинком, от чего он, совершенно не сопротивляясь, откинулся назад, приземляясь задницей на холодный асфальт. — Подожди! — всхлипнул Итан, ненавидя себя за то, каким жалким он сейчас предстает в глазах Давида. — Дами, я люблю тебя! — Оно и видно, — усмехнулся он. — Меня зовут Дамиано, — резко сменив тон, напомнил брюнет, каждым словом будто прописывая Торкио воображаемую пощечину. Когда Давид отвернулся, направившись обратно к парадной, Итан кое-как пересилил необъяснимое желание поползти за ним на коленях, все же поднимаясь на ноги. Решив, вероятно, перепробовать все варианты примирения, итальянец схватил Дамиано за руку, вынуждая его развернуться под непонятное ему шипение Припечатав парня к стене узкого прохода по дороге к лифтам, Итан впился в его плотно сжатые губы своими, тут же чувствуя, как в бок прилетает слабый удар, слыша все то же шипение. — Боже, что у тебя с рукой? — опомнился он, смотря на неровные окровавленные костяшки. — Отъебись от меня, — только и ответил Дамиано, продолжая свой путь. — Прошу, выслушай меня! — Да боже, сколько можно? Иди лучше свою сучку успокой. Кое-как пропустив оскорбление мимо ушей, стараясь не усугублять ситуацию, Торкио двинулся следом, утирая со щек влагу. — Я правда не ожидал, что она поцелует меня, — начал было Итан, стоило створкам лифта за ними закрыться, но был прерван. — Мне не нужны твои оправдания. Ладно? Просто заткнись и отвали от меня. — Я люблю тебя... — Ну так разлюби! Вот хули ты все время ноешь? Я дал тебе шанс, и ты его проебал. — Шанс? Ты же сам говорил, что любишь меня, — нахмурился Итан, не совсем понимая, что происходит. — Говорил когда-то, но ты можешь забыть об этом, — пожал плечами Дамиано, покидая кабину лифта. — Не прикидывайся, будто тебе все равно! Еще час назад все было хорошо. — А потом ты все испортил, — ответил Давид, недовольно смотря на итальянца, не отступающего от него ни на шаг. — Обычным поцелуем? Ты херню и похуже творил. — Ну так чего же ты меня такого плохого не бросил? — приподнял брови брюнет, открывая входную дверь. — Потому что я люблю тебя! А когда любишь, надо уметь прощать. — Какой же ты слабак. Ладно, тогда это сделаю я. Мы расстаемся, — с садистской улыбкой на лице сказал Дамиано, выплевывая эти слова прямо в лицо Торкио. — Не говори так! Ты принимаешь решения на эмоциях, а такие решения всегда оказываются неправильными. — На эмоциях? Зай, ты че-то походу слишком много о себе возомнил. Мне поебать, — усмехнулся Давид, направляясь на кухню. — Серьезно? — взорвался Итан, в пару шагов нагоняя его. — Снова будешь строить из себя ебучего гомофоба, хотя еще вчера мог спокойно сказать, что любишь меня? — чуть ли не переходя на крик, спросил он, вжимая Дамиано в кухонные шкафы. — Снова станешь копией своего отца? — Не смей меня с ним сравнивать, — прошипел брюнет, с ненавистью смотря на Итана. — Ну давай, что еще ты можешь сделать? Серьезно думаешь, что улучшаешь ситуацию? — А что мне, блять, еще остается делать? Как сделать так, чтоб ты уже простил меня за то, в чем я не виноват, и перестал быть упрямым уебком, отрицающим свои чувства? — Не виноват? — рассмеялся Давид, совершенно не заботясь о том, что чужие руки больно стискивают его талию. — Ты позволил ей думать, что она имеет право целовать тебя. Этого уже достаточно. — Прошу тебя, давай мы просто спокойно все обсудим! — Мы и так обсуждаем, а если ты не заметил, то это ты меня вжимаешь в ебучий шкаф, и это больно вообще-то. Тут же отпустив парня, Итан переместил свои ладони на его щеки, но Давид сразу отшатнулся, недовольно взглянув на него. — Давай так, ты разбираешься со своей ебанутой мадамой, потом живешь здесь оставшиеся восемь месяцев, не прикасаясь ко мне, иначе я выпиздну тебя из своей комнаты. А все сказки про чувства оставь себе. — Дами, пожалуйста, выслушай меня! — Да ну ебаный твой рот, что? Говори, я слушаю, — вздохнул Дамиано, усаживаясь за стол. Остановившись напротив него, не желая пачкать стулья, Итан сцепил дрожащие руки в замок, пытаясь привести в порядок свои мысли. Он понятия не имеет, с чего лучше начать и как сделать так, чтобы Давид все же изменил свое решение. — Мне начало казаться, что ты больше ничего ко мне не чувствуешь, что ты нашел себе кого-то другого, и мне было невыносимо одиноко. Сейчас я понимаю, почему ты спал отдельно, игнорировал намеки и не позволял спокойно обнять себя, но тогда мне казалось, что я просто стал тебе противен, и ты решил меня бросить. Я рассказал об этом Вик, и она постаралась поддержать меня, как могла... Тем поцелуем она просто старалась показать, что она рядом. Никакого другого подтекста тут нет. — Я надеюсь, это вся твоя речь? — приподняв брови, спросил Дамиано. — Если ты не заметил, то когда я хочу бросить человека, то говорю это прямо. Как тебе например, несколько минут назад. И еще, если ты вдруг и это не заметил, то я не такой тупой, чтоб поверить в эту хуйню, — закончил он, покидая кухню и направляясь в свою комнату. — Но я не вру тебе! — Хорошая поддержка, когда вы оба практически голые сосались и терлись друг о друга. Всем бы такую, — фыркнул брюнет, заваливаясь на кровать. — Мы промокли под дождем и переодевались, — попытался оправдаться Итан, усаживаясь на пол рядом с кроватью Давида. — Ты меня услышал? Мы с тобой не друзья, и уж тем более не пара. Я не хочу с тобой разговаривать, не хочу тебя касаться и не хочу тебя видеть. Ты меня понял? Не найдя в себе сил выдавить хоть слово, Торкио уставился на Дамиано глазами, наполненными слезами. Но он лишь отвернулся к стене, раздраженно вздохнув. — Поплачь где-нибудь в другом месте, — бросил он, утыкаясь в экран телефона. — Позволь хоть помочь тебе руку обработать, — чуть ли не прошептал Итан, но парень никак не отреагировал. В голове итальянца до сих пор не укладывались события последнего часа. Каким образом все изменилось в один момент? Каким образом один поцелуй испортил практически все взаимоотношения, которые он успел создать в этой стране? Поднявшись на ноги, итальянец поплелся в ванную, чувствуя невероятную усталость. Стянув с себя грязную одежду, он забрался под обжигающие струи, окутывающие его тело болью. Так ему и надо, Дамиано прав. Он позволил Виктории думать, что она может его целовать. Будто у Итана и не было парня. Длинные волосы неприятно облепили его тело, но парень и не пытался их убрать, продолжая неподвижно стоять, обдумывая произошедшее. Сам не знает, для чего он продолжает прогонять в голове события сегодняшнего дня, но думать о том, что делать дальше, ему страшно, а других тем для размышлений у него нет. Итальянец понятия не имеет, сколько времени прошло, прежде чем он наконец смог начать хоть что-то делать. Схватив пену для бритья, он провел рукой по зеркалу, висящему прямо напротив душа, чуть не отпрыгнув от него, увидев собственное до ужаса опухшее лицо. Только Итан прислонил бритву к измазанному в пене подбородку, как дверь с громким щелчком замка отворилась, заставляя Торкио резко повернуть к ней голову от неожиданности. Шикнув от слабой боли, Итан прислонил ладонь к небольшому порезу. — Ты живой? — стараясь звучать отстраненно, спросил Дамиано, но итальянец заметил в его голосе нотки беспокойства. — Да, — ответил он, смотря на дорожку крови, все никак не собирающуюся останавливаться. Беспардонно откинув шторку в сторону, чтобы убедиться, что парень и правда в порядке, Дамиано на секунду замер, округлившимися глазами глядя на то, как капельки алой крови стекают по груди Торкио. — Просто порезался, — пояснил Итан. — Случайно, — добавил он после того, как Давид принялся нервно осматривать его тело. Указав на пену, все еще покоящуюся на его подбородке, итальянец пытался понять, почему Дамиано вдруг так встрепенулся, вломившись в ванную. — Харе воду тратить. Больше часа уже тут торчишь, — недовольно сказал Давид, тут же покидая комнату. Интересно, это он так волнуется за него, или просто не хочет быть виноватым, в случае чего?***
Сколько бы Итан ни пытался поговорить с Дамиано тем же вечером, чего-то большего, чем «отъебись», он от него не добился. Брюнет бросил все попытки сохранить свой секрет, вновь принимаясь расхаживать с обнаженным торсом, словно специально поворачиваясь к Торкио спиной в большинстве случаев. Татуировки выглядели просто прекрасно — они идеально вписывались в огромное тату во всю спину, словно дополняя его — внизу страдают падшие ангелы, а над ними беззаботно летают малыши-купидоны. Но несмотря на все это великолепие, Итан не мог спокойно реагировать на свои же рисунки, забитые под кожу тому, кто его ненавидит. Ближе к ночи Торкио оставил все попытки заслужить прощение. Матери Давида они решили пока ничего не говорить — разве что слепой мог не заметить, как ей тяжело и непривычно без поддержки мужа, и то навряд ли. Соне тоже не сказали — она пришла домой слишком веселая и радостная, чтобы портить ее настроение. Собравшись с духом, Итан все же написал Виктории. Ему было страшно, ведь их дружба была очень важна для него, и если девушка испытывает к нему вовсе не дружескую любовь, то навряд ли им удастся сохранить столь прекрасные отношения, ведь он не сможет ответить ей взаимностью, а мучать блондинку своим присутствием он уж точно не собирается. На вопрос «Как дела?» Де Анджелис ответила только через час, хоть Торкио и видел, что она была в сети. Когда Итан уже было собрался удалить свое сообщение, пришел сухой ответ, в котором Вик написала, что она в порядке, и ниже пожелание спокойной ночи без сердечка, как это было раньше. Мелочь, а все равно обидно. С попытками что-либо исправить ушли и все преследующие парня мысли. Надев наушники, лишь бы заглушить голос Дамиано, яростно орущего на кого-то по ту сторону экрана компьютера, Итан устроился на кровати, принимаясь заполнять очередную страницу скетчбука, который Давид показушно бросил на его стол. В Летнем саду они с Вик наткнулись на особенно полюбившуюся им скульптуру — Похищение Сабинянок. Итан знал эту легенду античного Рима во всех подробностях, более того, для него это была одна из самых любимых историй его города, поэтому, увидев эту великолепную скульптуру, парень не смог пройти мимо. Легенда гласила, что мужчины, коими только и был заселен Рим в третьем веке до нашей эры, по природе своей бездушные и эгоистичные существа, не были способны завоевать сердца прекрасных дам, поэтому им лишь оставалось брать желаемое силой, как и подобает диким животным. Однако, боясь навредить себе, мужчинки решили пойти другим путем. Ромул — молодой правитель Рима организовал масштабные игры в честь праздника консуалий Мало кто знал, что целью Ромула было далеко не снисхождение бога, а удовлетворение своей сущности. В самый разгар торжества правитель подал сигнал своим мужикам, и те начали нападать на безоружных мужей и отцов, отнимая у приглашенных гостей несчастных сабинянок. Спустя несколько месяцев сбежавшие родичи похищенных девушек вернулись, чтобы отомстить похитителям. Борьба продолжалась очень долго, сабинянам удалось взять Капитолий. И вот, под начальством царя Тита Тация они наконец-то одолели римлян. Обратившись в бегство, Ромул взывал к богам, обещая построить храм Юпитеру Статору, если он остановит нагоняющих его войско сабинян. Когда враждующие стороны стояли друг напротив друга, предвкушая кровавую бойню, бесстрашные женщины взяли на руки своих детей и бросились в разорванных одеждах к сражающимся, умоляя их прекратить войну, ради ни в чем не повинных младенцев. Их распущенные длинные волосы и расправленные плечи придавали девушкам бесстрашия, а кричащие от страха дети, ближе прижимающиеся к телам своих матерей, заставили их мужей отступить. Между сабинянами и римлянами был заключен вечный мир, по которому два народа соединились в одно государство под верховным главенством Тита Тация и Ромула. Теперь римляне должны были носить кроме своего имени ещё сабинское название — квириты. Религия становилась общая. Таким образом, женщины спасли Рим, а их похищение в значительной степени повлияло на дальнейшую историю Рима. В память об этом Ромул учредил праздник и дал женщинам множество почётных прав. Ну а на римском форуме был воздвигнут Храм Юпитеру Статору. В скульптуре, которую вырисовывает Итан мелкими штришками, запечатлен момент, когда римский воин похищает ни в чем неповинную девушку, забирая ее от семьи. Парень помнит эту легенду еще с начала уроков истории родного города, а потому, увидеть скульптуру данного события в России казалось ему чем-то странным, но невероятно приятным. Не зря Петр I посылал своих людей за границу в поисках исторически ценных шедевров, в надежде заполучить их для новой столицы Российской империи. Время пробежало как-то незаметно быстро, и осознал это Итан, только когда Дамиано, совершенно не заботясь о том, чем он занят, выключил свет. Вздохнув, итальянец включил светильник, убирая все на стол. Он бы еще порисовал, но Давид явно дал понять, что он ему мешает, поэтому Торкио быстро стянул с себя футболку и домашние штаны, оставаясь в боксерах, и залез под одеяло, погружая комнату во тьму.***
На часах уже стрелки перевалили за три ночи, но уснуть у Итана никак не получалось. Вздохнув, он поднялся с кровати, направляясь на кухню. Как хорошо, что она находится в отдалении от жилых комнат и работающая микроволновка никого не разбудит. Погрев молоко, итальянец сделал себе какао, добавив в него любимые зефирки, которые теперь всегда покоились в верхнем шкафчике — подальше от ручонок Сони, привыкшей съедать всю пачку за раз. Вернувшись в комнату, Торкио забрался на диван, перелезая через него. Одна из самых его любимых особенностей этой квартиры — широкие подоконники, которых в Италии он еще не видел. А жаль, штука довольно удобная. Забрав с постели подушку и одеяло, Итан устроился у окна, смотря на пустой двор, слабо освещенный фонарями. От стекла веяло прохладой, заставляя парня задуматься о том, как же холодно на улице. А дома хорошо. Особенно с горячим напитком в руках. Он просидел так около получаса, раздумывая о вопросах вселенской важности, прогоняя все мысли, связанные с его личной жизнью, как только они забирались в голову. Он бы просидел так до самого утра, но его подобие медитации прервал Дамиано, с хриплым стоном поднявшийся с кровати. Как и обычно, даже не разлепляя глаза, он направился в туалет, попутно врезаясь плечом в дверной косяк, не забывая его обматерить. Оставив пустую кружку на подоконнике, итальянец перебрался на диван, не желая сейчас хоть как-то взаимодействовать с Давидом. Прикрыв глаза, он постарался выровнять дыхание, слыша приближающиеся шаги. Итан, похоже, и вовсе перестал дышать, когда брюнет замер перед ним. — Уебок, — недовольно выдохнул Дамиано, возвращаясь на свою кровать. Торкио даже не успел обдумать это оскорбление и его причины, как провалился в сон.***
Пробуждение Итана оказалось довольно резким и болезненным. Еще бы, Соня, запрыгнувшая на него с разбега, постаралась на славу. — Мне не нравится, когда ты меня так будишь, — недовольно промычал совершенно не выспавшийся парень. — Первый снег! Вставай давай! — крикнула девушка, пихнув Торкио еще сильнее. — Снег? Уже? — Посмотри в окно быстрее! Растолкав наконец сонную итальянскую тушку, Софья слезла с кровати, позволяя Итану приподняться, чтобы увидеть землю, застланную белым покрывалом. Увидев крупные снежинки, пролетающие мимо окна, парень не смог выдавить из себя ни слова. Сколько бы он ни путешествовал, в северных странах он еще ни разу не был и подобного видеть ему не приходилось. — Когда он успел выпасть? Еще ночью его не было... — протянул Итан, припадая к оконному стеклу. Ответить брюнетка не смогла — уже в следующую секунду комнату заполнил ее громкий визг. Обвив руками талию сестры, Дамиано поднял ее в воздух, принимаясь быстро кружиться вокруг своей оси. — Готова к поединку? — спросил он, бросая ее на свою кровать. — А ты готов оказаться в первом попавшемся сугробе? — рассмеялась девушка. — Посмотрим еще, кто из нас в нем окажется, — возразил Давид. — Бегом одевайся, я тебя ждать не буду. — Ага, сам же опять три часа одеваться будешь. — Меньше слов, больше дела, — отмахнулся от нее Дамиано, открывая свой шкаф. — Давай-давай. И чтоб перчатки взяла, иначе я на тебя бабушкины варежки натяну. — Ага, и про валенки не забудь, — фыркнула Соня, поднимаясь с постели брата. — Ну а куда без них? — улыбнулся брюнет. — Жаль, они все в деревне, ты забавно в них смотришься. — Ой, да иди ты в задницу. Сам-то как без своей шапки-ушанки протянешь? — Вы еще про балалайку с медведями скажите, чтоб мне окончательно удостовериться в том, что стереотипы о России — это ни черта не стереотипы, — протянул Итан. — А что? Медведей в лесу полно, а на балалайках раньше многие играли, — улыбнулась Соня. — Одевайся, ты идешь с нами. Кому уж точно нужно побывать в сугробе, так это тебе. — Какая ты добрая, — заметил Дамиано. — Ну а что? Он ведь даже в снежки не играл ни разу, мы его быстро размажем. — Одевайся давай, — усмехнулся брюнет. Прописав ему напоследок легкий подзатыльник, тут же получив по заднице, Соня покинула комнату, оставляя парней в неловком молчании. Ну, вернее, для Итана оно было неловким, Давид же просто делал вид, что итальянца не существует. — Дами, — позвал его Итан, наблюдая за тем, как парень натягивает теплые носки. — Поговори со мной. — Ты либо одевайся, либо отъебись от меня. Я все сказал тебе еще вчера. — И ты уверен, что не поменяешь своего решения? — Уверен. — И никогда не простишь меня? — Прощают только слабаки, — пожал плечами Дамиано. — Если человек предал тебя один раз, значит он сделает это снова. — Но я не хотел, — начал было Итан, но договорить ему не позволили. — Захлопнись, — грубо прервал его Давид. — Соня хочет, чтобы ты пошел с ней, поэтому одевайся. Покончив с носками, парень покинул комнату, направляясь на кухню. Если честно, Итан надеялся, что хотя бы утром ситуация станет лучше, но на телефоне ни одного уведомления от Виктории, а Дамиано его по-прежнему ненавидит. Вернее, он ненавидит себя, но виноват в этом Торкио, он этого не отрицает.***
На улице было ужасно морозно, но несмотря на это, Итан тут же бросился к ближайшему сугробу, зарываясь руками в снегу. Ощущения были крайне странными. Пока он удивленно рассматривал переливающийся всеми оттенками существующих цветов снег, Соня зря времени не теряла, и уже в следующую секунду в спину итальянца прилетел нехилый снежок. Улыбнувшись, Торкио повернулся к подруге, еле уворачиваясь от очередного снежного шара. Не успела девушка схватить очередной снаряд, как на нее налетел Дамиано, сбивая с ног. Под громкий визг Сони они вдвоем навернулись в кучу снега, которую дворник так старательно создавал, расчищая дороги. Пока Давид пытался закопать брюнетку, навалившись на нее всем телом, Итан вновь погрузил руки в обжигающую субстанцию, сминая хрустящий снег. Решив испытать счастье, он запустил комком в спину Дамиано, отвлекая его от не перестающей кричать Сони. Стоило ему повернуть голову к итальянцу, как девушка замолотила по нему руками и ногами, выбираясь из под тела брата, тут же кидая горсть снега в его лицо. Рассмеявшись при виде недовольного лица со скопившимися на бровях и носу снежинками, Софья схватила Итана за руку, заставляя его подняться на ноги, и побежала к детской площадке, на ходу уворачиваясь от очередного холодного комка, яростно брошенного Давидом. — Прячься. Он злой как собака, — пролепетала она, выскальзывая из рук Торкио, забираясь под горку. Не успев понять, что происходит, Итан по привычке провел рукой по волосам, забывая, что они заплетены в пучок, в следующий же момент получая по этому же пучку. Снежок разбился о его голову, и парень шикнул, чувствуя, как его ледяные частички забираются под одежду, тая. Нагнувшись, он подхватил пригоршню снега, тут же запуская ее в бегущего к нему брюнета. Отпустив все мысли, он побежал прочь, прячась за качелями, каруселями и прочими составляющими детской площадки. Поохотившись еще немного за итальянцем, Дамиано краем глаза заметил движение, и в следующую же секунду на его спину запрыгнула сестра, сопровождая свои действия боевым кличем. Перехватив ее по удобнее, парень закружился, заставляя девушку испуганно завизжать и выронить из рук подготовленный снежок, который должен был быть размазан по лицу брата. Спустя еще минут десять активной вражды, все трое свалились в очередной сугроб, пытаясь отдышаться. Скосив глаза на Дамиано, Итан подзавис, рассматривая его невероятно красивое личико так, словно видит впервые. Сейчас, когда щеки залил яркий румянец, парень казался еще более прекрасным. Засмотревшись на него, Торкио и не заметил, как Соня начала воплощать свой коварный план в реальность. Обратил на нее внимание Итан только когда Дамиано придвинулся ближе, словно собираясь обнять, на деле же загребая руками столько снега, сколько только смог, скидывая его на тело итальянца. Только он дернулся, как понял, что его ноги уже надежно зафиксированы снежным покровом. — Давай! — крикнула Софья, вцепившись в его запястья. Усмехнувшись, Давид принялся активно забрасывать тело Итана, тут же приминая горстки, словно накрывая парня белым покрывалом. — Что вы творите? — запоздало спросил итальянец, вырываясь из хватки подруги. Приложив немалые усилия, он высвободил ногу, тут же чувствуя, как в грудь прилетает очередной снежок. Посмотрев на рассмеявшегося Давида, Итан вдруг подорвался с места, нависая над парнем. — Сонь, — позвал он, оседлав брюнета, всячески пытающегося скинуть его с себя. — Он дергается! — возмутилась брюнетка, у которой все никак не получалось схватить ногу брата. Вдруг Дамиано замер, переставая дергаться. Приподнявшись, он потянулся к лицу сожителя, игнорируя его недоумевающий взгляд. Только Торкио потянулся в ответ, испытывая просто невероятное облегчение от того, что парень хочет его поцеловать, как Давид отдернул свою руку, тут же вцепляясь в заплетенные волосы итальянца, заставляя его наклониться еще ниже. — Слезь с меня, — прошипел он прямо на ухо Итану. — Ты здесь только из-за Сони. Не обнадеживай себя. Потянув Торкио за волосы назад, Дамиано посмотрел на него долгим испепеляющим взглядом, испытывая невероятное наслаждение при виде того, как рушатся все надежды итальянца. Резко дернув его за несчастные волосы, Давид перекатился в сторону, тут же поднимаясь на ноги. — Пойдем, лохушка, — усмехнулся он, потрепав сестру по голове, сдвинув ее шапку на глаза. Но девушка за ним не последовала. Вздохнув, брюнет направился к парадной, оставляя Соню с парнем, выглядевшим до ужаса потерянным. Дамиано соврал бы, если бы сказал, что ему жалко итальянца. Похоже, эмоции решили нахлынуть на него сегодня, и пока единственное, что он испытывал по отношению к этому человеку, так это ненависть. Ему было противно даже смотреть на него. — Что случилось? — спросила Соня, смотря вслед удаляющемуся брату. — Все в порядке, — ответил Итан, чувствуя как в носу щиплет от подступающих слез. — Что-то не похоже... Он тебя чем-то обидел? — Нет, все нормально, правда. Он ни в чем не виноват. — Поэтому он сейчас тебя чуть ли не ударил? — Тебе показалось. — Итан, ты же знаешь, что я могу поговорить с ним. Я всегда буду рада помочь тебе, — напомнила Соня, смотря на то, как отчаянно парень пытается сдержать слезы. — Что случилось? — Пойдем домой. Холодно уже совсем. Взяв недоумевающую девушку за руку, Итан помог ей подняться, утягивая за собой. — У Дамиано скоро тренировка. Приходи ко мне, если хочешь. Посмотрим фильм или приготовим что-нибудь, если захочешь. Ну и заодно можем все обсудить, — предложила брюнетка, забавно запрокидывая голову, чтобы посмотреть на Итана. — Конечно, — улыбнулся он.***
Когда Соня с Итаном вернулись домой, было решено переодеться и сразу идти в магазин за продуктами, ведь парень пообещал брюнетке поведать рецепт пирога, который они с семьей всегда готовят на Рождество. Хоть его название — Панфорте — и смутило Софью, она все равно была всеми руками за эту идею. Проникнувшись зимней атмосферой, Торкио решил отвлечься на что-то полезное, тем более, когда его руки заняты, неприятные мысли всегда отступают. Зайдя в небольшой магазинчик орехов и сухофруктов, они взяли необходимые им ингредиенты — тут были и грецкие орехи, и фундук с курагой, и инжир с корицей и имбирем. Ну и любимый Итаном мускатный орех. Приготовление не обошлось без дурачеств — весь нос итальянца был заботливо измазан в муке, ну а пятно, поставленное сиропом на домашней футболке Сони, было дорисовано Итаном до сердечка. Торкио уже было подумал, что его подруга и забыла про случившееся на площадке, пока они не переместились за стол, закинув пирог в духовку. Вооружившись двумя кружками чая, они сели друг напротив друга, все еще посмеиваясь с того, как девушка запищала, стоило сиропу, который она должна была непрерывно помешивать, начать пениться. А ведь она всего лишь хотела ответить Тиме, спросившему, свободна ли она завтра. — Так куда вы в итоге завтра собираетесь? — поинтересовался Итан. — По центру, наверное, погуляем. Не знаю еще, а что? — Нет, ничего. Просто спрашиваю, — улыбнулся парень, делая глоток ароматного чая со вкусом ванили и карамели. — У тебя какие на завтра планы? — Надо к Вик сходить. Я не совсем понимаю, что у нас с ней происходит. — В каком смысле? — Мы тут поцеловались недавно. И Дамиано это увидел, — ответил Торкио, стараясь не встречаться глазами с удивленным взглядом девушки. — И вот теперь Вик мне ничего не пишет, а Дами меня, похоже, ненавидит. — Вот дуреха, говорила же, что не станет... — Ты о чем? — Вик давно призналась мне, что ты ей нравишься не так, как нравятся друзья, но также она сказала, что это никак не помешает вашему общению, и она не натворит глупостей. — Погоди, она говорила тебе, что... — Что влюблена, да. — Но почему ты ничего не сказала мне раньше? — Потому что пообещала ей не говорить, да и это бы разрушило вашу дружбу. — Не разрушило бы, — уверенно ответил итальянец. — Да ну? То есть по-твоему ничего бы не изменилось, и если б ты узнал, что она по тебе сохнет, и продолжил бы делать вид, что ничего не происходит? — Нет, но мы бы поговорили и все спокойно разрешили. — Это уж навряд ли. Я вот одного не понимаю — почему Дамиано так бесится? Он же знает, что ты гей, вы ведь всего лишь поцеловались. Друзья тоже иногда целуются. — Это совсем не выглядело как обычный поцелуй. На его месте я бы тоже не поверил в то, что больше ничего не было. Так еще и эти татуировки... — Какие татуировки? — нахмурилась девушка. — Он тебе не рассказывал? У него две новые тату на плечах. И это мои рисунки... — Стоп, что? Почему я об этом не знаю? Как он посмел мне не сказать?! Он же всегда обсуждал со мной эскизы! — Он хотел сюрприз типо сделать. А потом увидел нас с Вик. — Боже... Он так дорожит всем, что отображает на своем теле... Если он набил твои рисунки, значит ты ему и правда невероятно дорог. — Был. — Не говори так! Уверена, все наладится. — Он не любит прощать, и ты это знаешь. — От своих чувств он все равно не убежит. — Как и Вик... — И с ней тоже все хорошо будет. Она еще тогда говорила, что в любом случае не прекратит общение с тобой. Ей это казалось глупым, особенно если учитывать, что ты здесь всего на год. — Ага, но при этом ни на одно мое сообщение она так и не ответила, — хмыкнул Итан, на всякий случай сотый раз за день проверяя телефон на наличие уведомлений. — Ей просто стыдно. — Возможно, — вздохнул парень, сдаваясь. — Так что не волнуйся ты так сильно. Со всеми все хорошо будет. Подойдя к итальянцу, Соня обняла его за плечи, улыбаясь тому, как крепко он прижал ее к себе в ответ. — Спасибо, — прошептал парень, поглаживая ее по спине. — Обращайся в любое время. Сколько еще ждать надо? — Еще минут пятнадцать, — ответил Итан, взглянув на часы. — Вот и хорошо. Предлагаю на следующих выходных елку поставить. — Уже? Еще ведь только начало ноября. — И что теперь? А новогоднее настроение я откуда еще возьму по-твоему? — Ну, как скажешь, — улыбнулся итальянец. — Жалко, что учеба на Рождество накладывается. Я надеялся к семье съездить на несколько дней. Еще ни разу такого не было, чтобы мы по раздельности праздновали. — Может, получится отпроситься. У нас многие из школы сваливают раньше, чем каникулы начнутся. — Надеюсь, что получится. — Но только Новый год ты обязан отпраздновать со мной! — Хорошо, — рассмеялся Итан.***
Пирог получился довольно вкусным. Даже Дамиано не стал нос воротить, хоть и знал, кто его готовил. С Итаном он по-прежнему не разговаривал, собственно, как и Виктория, судя по всему решившая не отвечать ни на одно из сообщений итальянца. Ну ничего, завтра они обязательно обсудят произошедшее, и все вновь вернется на свои места. Заверив себя в этом, парень лег спать, надеясь, что слова Сони окажутся правдой.