***
Когда Итан вышел из душа, Давида в квартире уже не было. Вздохнув, он раскрыл шкаф, вытаскивая оттуда черную майку с молнией на груди и брюки. — Можно? — раздался голос Сони после деликатного стука. — Да, заходи, — ответил Торкио, надев боксеры. — Что у вас там такого происходило, что наша ванная это еле перенесла? — Если коротко, то твой брат два раза харкнул мне в лицо и укусил, — невозмутимо ответил итальянец, натягивая носки. — Смахивает на симптомы бешенства, — усмехнулась девушка. — Да уж, пожалуй, его стоит проверить. — Мне поговорить с ним? Он уже все допустимые границы переходит... — Нет, все в порядке. Я буду обнадеживать себя тем, что он хотя бы со мной разговаривает. Это уже прогресс. — Ты к Виктории? — спросила брюнетка, наблюдая за тем, как итальянец заправляет майку в строгие брюки. — Да. Понятия не имею, что ей говорить... — Просто скажи ей, как тебе дорога ваша дружба и заверь в том, что все будет хорошо. — Если она мне еще откроет. Какого хера вообще происходит? Приехал, блин, архитектуру прекрасного города посмотреть... — Питер — город романтичный, тут без интриг не обойдешься, — улыбнулась Соня. — Да, ты права, — ответил Итан, возвращая улыбку. — Какие у тебя планы на день? — Никаких. Отдохну от людей, подготовлюсь к школе, — сказала девушка, укладывая голову на плечо подсевшего к ней парня. — Разве вы с Тимой не хотели сегодня куда-то сходить? — Хотели, но его мама чем-то запрягла. Так что сегодня я одна. — Хочешь, я останусь? — предложил Торкио, проводя ладонью по растрепанной спросонья макушке. — Нет, все в порядке. Иди давай, пока Вик из дома никуда не сбежала, — улыбнулась Соня. — Я так рада, что познакомилась с тобой... — протянула она, накручивая на пальчик длинную прядь волос Торкио. — Хоть кто-то, — усмехнулся парень, крепко-крепко обнимая подругу. — Не говори так. Иди давай, и Вик тебе обратное докажет. И да, не забудь взять зонтик. — Что? Зачем? — В окно посмотри, итальяшка, — рассмеялась Соня, увидев искреннее непонимание происходящего в глазах парня. — Ахуеть... — протянул он, опираясь руками на подоконник. — Еще же вчера все в снегу было... — Добро пожаловать в Санкт-Петербург, — невозмутимо ответила брюнетка, смотря на слякоть, покрывающую землю, и противный моросящий дождь. — И так всю зиму? — поинтересовался Итан, приобнимая девушку за плечи. — Надеюсь, нет. Выскользнув из его рук, брюнетка чмокнула парня в щечку и поспешила покинуть комнату, направляясь на кухню в поисках чего-то вкусного. Итан все никак не мог отделаться от ощущения, что все это происходит не с ним, что он просто беспомощно плывет по течению. Парень искренне не понимал, в какой момент все изменилось. Вернее, он понимал, конечно, но отказывался в это верить, всячески отрицая то, что мог так налажать. В любом случае, пришло время поплатиться за все свои ошибки, вот только все мысли сейчас занимало одно — Дамиано, возможно, прямо в этот момент трахает какую-то девчонку. Итан его не винит, но это все равно чертовски досадно. Отчего-то в его голову закралось ощущение, что не так уж он и был ему дорог, раз брюнет так быстро переметнулся на другую. Конечно, вероятнее всего, это неправда — Давид сделал многое, чтобы их отношения стали возможными. Как минимум, он сломал в себе стену, выстраиваемую обществом с самого его рождения. И тем не менее, Торкио все равно испытывает некую обиду от того, что парень так легко его бросил, даже не попытавшись разобраться в произошедшем. Он предполагает, что все дело в гордости, которая просто переполняет Дамиано, но разве она важнее счастья? Такая позиция всегда представлялась Итану загадкой. Да, возможно в какой-то мере он показывает себя слабым, ведь постоянно прощает людям все, но он же не закрывает на произошедшее глаза — он старается изо всех сил, работает над собой и над тем, кто ему важен, по итогу получая желаемое, и все остаются счастливы. Поэтому позиция Давида ему совершенно непонятна. Разве не стоит хотя бы попытаться бороться за любовь?***
По пути к Виктории итальянец решил зайти в суши-бар — роллы всегда помогают душевным разговорам, а учитывая любовь девушки к ним, сработают однозначно. Знакомый коридор встретил Итана гробовой тишиной, нагнетающей и немного пугающей. Сделав пару шагов, отлетающих от широких стен эхом, он остановился перед металлической дверью, нажимая на кнопку звонка прежде, чем подумать о своих действиях, ведь иначе бы точно отговорил себя. На удивление, Вик открыла дверь буквально через несколько секунд. Волосы ее были взъерошены, а бретель пижамной майки сползла с плеча. Судя по всему, Торкио разбудил ее своим появлением, и еще не до конца отошедшая ото сна девушка не посмотрела в глазок. — Итан? — нахмурилась она, облокачиваясь на косяк двери. — Доброе утро, — слабо улыбнувшись, сказал итальянец. — Пропустишь? — спросил он, демонстрируя пакет с еще пока горячей едой. — Я не думаю, что это хорошая идея, — пролепетала девушка, придерживая дверь рукой. — Ты же понимаешь, что просто оттягиваешь наш разговор? Вик, обещаю, все будет хорошо, но нам многое надо обсудить. — Ты винишь меня? — спросила блондинка, опуская взгляд в пол. — Пойдем сядем за стол, и я тебе на все отвечу, — пообещал Итан. — Я еще даже не завтракал, ужасно голоден. Вздохнув, Виктория сделала шаг назад, пропуская друга в квартиру. Протянув ей пакет, Торкио снял с себя пальто, раскрывая мокрый зонт, чтобы он обсох. То, что она согласилась поговорить, уже можно считать маленькой победой. — Я честно не знаю, что на меня тогда нашло, — заявила Де Анджелис, вытаскивая из ящика два стакана. — Зато я знаю, — пожал плечами парень, раскрывая пластиковый контейнер с роллами. — Не волнуйся ты так, — улыбнулся он, замечая, как напряглась девушка. Подойдя к ней, он протянул руки для объятий, облегченно выдыхая куда-то в светлую макушку, когда Вик крепко прижалась к нему, вцепившись в ткань его майки на спине. — Это скоро пройдет. Всегда проходит, — прошептала она в грудь итальянца. — Садись за стол, — сказал Итан, мягко подталкивая ее к стульям. — Нет, правда, можешь не волноваться на этот счет. Подобного больше не повторится, честно. —Давай начнем с того, почему ты не отвечала на мои сообщения, — предложил итальянец, вскрывая упаковку палочек. — Я не знаю, — вздохнула девушка. — Я пыталась. Начинала писать, но потом мне это казалось глупым, ведь я даже оправдаться адекватно не могу. А потом я подумала, что если мы перестанем общаться, всем будет лучше, и я уже настроила себя на то, что буду игнорировать в школе, но что-то пошло не так, стоило мне десять минут назад тебя увидеть. В общем, я пойму, если ты не захочешь больше общаться, и мне очень жаль, что так вышло с Дамиано... — Боже Вик, ну что ты такое говоришь? — спросил парень, смотря на блондинку, нервно сминающую в руках салфетку. — Все хорошо будет, и прекращать общение с тобой я уж точно не хочу. Но, если честно, я понятия не имею, как мы можем совмещать дружбу с твоими чувствами. — Они скоро пропадут. Правда, еще ни разу не было такого, чтоб они надолго задерживались. — Но с Дами вы же два года встречались. — С перерывами, и это было довольно тяжело. Он... довольно сложный человек. — Это уж точно, — усмехнулся Итан, закидывая в рот очередной ролл. — Все совсем плохо, да? — Да не сказал бы. Могло быть хуже, — ответил итальянец, прекрасно понимая, что если скажет правду, девушка будет винить себя. — Думаешь, помиритесь? — с надеждой в голосе спросила она. — Надеюсь. Но ты лучше скажи, что нам с тобой делать? — Продолжать общаться как раньше, если ты не против. Обещаю, я правда больше подобного себе не позволю. — Мне жаль, что я не могу ответить тебе тем же, — неожиданно даже для самого себя заявил Итан. — Я, если честно, и не думал о том, что ты и правда могла влюбиться в меня. Я привык к тому, что девушки не интересуются мной в этом плане, ведь всем известно, что я гей. — А вот это самое печальное, ведь я тоже это прекрасно знаю, но чувства решили сыграть со мной злую шутку. — Почему ты мне раньше не сказала об этом? — У вас с Дамиано все так хорошо было, я боялась это испортить. Но по итогу, похоже, сделала еще хуже. Пиздец, так бы и врезала себе из прошлого, — вздохнула Виктория. — Ты тогда был таким грустным, и мне, как нормальной подруге, следовало бы просто поддержать тебя, но мой ебанутый мозг решил, что это прекрасный шанс поцеловать тебя так, как давно хотелось, — объяснила она, чувствуя, как щеки заливает румянец. — Ты спрашивала, виню ли я тебя. Если честно, я не знаю. Сначала винил, но потом понял, что вообще-то это я ответил на поцелуй, прекрасно понимая, что у меня есть замечательный парень. Потом я сбросил все на то, что просто не успел осознать произошедшего и ответил на автомате. В один момент начал винить Дами, так некстати оказавшегося дома, но тут же начал винить себя за эти ужасные мысли. В общем, это довольно сложный вопрос, но, в любом случае, в том, что мы с ним расстались, виноват только я. — Вы расстались? — обреченно переспросила девушка. — Да, Дами ясно дал понять, что прощать — точно не его конек. — Ой да, он если и прощает, то какие-нибудь мелочи, и то потом припоминать до конца жизни будет. Может, мне стоит поговорить с ним? — Тебе лучше вообще не подходить к нему, — вздохнул парень, осматривая следы от пальцев Давида, отпечатавшиеся синяками на светлой коже шеи. — Ты даже не замазываешь? — А от кого мне прятать? Из дома я выходить в эти дни не собиралась, а родители бы и огромный фингал под глазом не заметили — они слишком заняты тем, чтобы орать друг на друга. — Все никак не прекращают? — Не-а. Вчера отец первый раз за неделю, наверное, зашел в мою комнату, подошел к окну, постоял молча и ушел. Что самое забавное — он даже вибратор, заряжающийся на моем столе, не заметил. Ну, либо просто сделал вид, что не заметил. — Никогда не пойму твоих родителей. Зачем вообще было заводить ребенка, если вам на него плевать? — Так они и не планировали. Маме просто было страшно аборт делать. Смешная такая, она серьезно думала, что аборт страшнее родов? — невесело усмехнулась Виктория. — Дами на свидание пошел, — зачем-то сказал Итан после недолгого молчания. — Да ну? С кем? — С Лизой. — Нашей? — Ага. Сказал, что она давно хочет его, а он не умеет отказывать, прозрачно намекнув на наш поцелуй. — Спорим, он ее не трахнет? — С чего ты взяла? Он был настроен весьма серьезно. — Секунду, — бросила Вик, убегая в свою комнату, вскоре возвращаясь со своим телефоном. — Я, конечно, могу ошибаться, но интуиция меня редко подводит, — сказала она, открывая инстаграм. — Придурки, хоть бы попытались не палиться, — рассмеялась она, показывая Торкио сторис Томаса. — Неплохо они там веселятся, — хмыкнул итальянец, смотря на парня, тверкающего под Ариану Гранде. — Эти шортики Томас еще во втором классе на физре носил. Как этот придурок вообще в них поместился? — усмехнулась девушка, пересматривая видео. — И рубашку сто проц у него спиздил. Ни разу не видела на Дамиано подобных вещей. Так что не волнуйся, твой парнишка в целости и сохранности. — Вот говнюк, — вздохнул Итан, наконец расслабляясь. — То, что он хочет заставить тебя ревновать — уже хороший знак. Как бы он ни пытался это скрыть, ты ему не безразличен, — заявила Виктория. — Вот ебланы, — рассмеялась, она, вновь поворачивая экран к парню. — Мне стоит ревновать его к нему самому? — усмехнулся Итан, смотря на то, как чувственно Дамиано целует свое отражение, в следующую же секунду отлипая от зеркала и недовольно сплевывая под громкий смех Томаса. — Судя по всему, — ответила Вик, с неким сожалением замечая, что эта сторис последняя. — Ставлю на то, что он не сдержится и утащит тебя в постель уже сегодня. — Надеюсь, ты права, — улыбнулся Торкио, окончательно отпуская все дурные мысли. — Пойду хоть в порядок себя приведу, — сказала девушка, зевая. — А то разбудил, блин, меня, я даже кровать еще не заправила. — Ну уж простите. — Пошли, — позвала Виктория, выбрасывая пустые коробочки.***
Вернулся домой Итан только к семи часам вечера. Они с Вик прекрасно провели последний день каникул — посмотрели фильм, поорали песни, включив на плазме караоке, вместе повозмущались по поводу сегодняшней погоды, а потом забили на все и побежали в ближайшую пекарню под дождем, даже не захватив зонт. Зато исполнили неожиданно разбушевавшееся желание Виктории скушать ягодный тортик с обилием нежного крема. Между ними ничего словно и не произошло. Итану уже начало было казаться, что весь этот бред ему приснился, вот только теперь каждое касание ощущалось не так невинно, как было еще несколько дней назад. Прочувствовал парень это, когда они смотрели фильм — блондинка решила его приобнять, в чем собственно не было ничего необычного, они всегда смотрели что-то в обнимку, вот только касание ладони девушки, устроившейся на моментально напрягшемся прессе итальянца показалось ему уж чересчур интимным. К его счастью, когда он аккуратно переложил руку Виктории на кровать рядом со своим телом, она ничего не сказала, понимающе сцепляя руки в замок у себя на животе. Насмотревшись забавных фоток и видео в сторис Томаса, Итан уже и правда настроил себя на то, что придя домой поговорит с Дамиано, и все у них будет хорошо, ведь у парня отличное настроение — как оно может быть плохим, если он успел сыграть языком на гитаре Томаса и проверить сколько сантиметров барабанной палочки поместится в его рот — результат десять блондина разочаровал, ведь «Я думал у вас, геюг, глотка вообще бездонная», за что Раджи тут же получил по щам, Дамиано-то у нас не гей. Также парни успели хорошенько отпинать сборник Томми по подготовке к ЕГЭ — все равно он его даже не открывал, можно сказать. Ну и в довершение прекрасному потоку постов эти двое кинули слабую петарду под ноги Славе, встречая его таким образом из магазина. Закончилось видео тем, что Дамиано по хребту прилетел ботинок, а Томас с визгами умчался прочь, под сопровождение отборного мата, и спрятался в шкаф. Если честно, даже немного страшно, что эта сторис последняя. Тем не менее, когда Итан в приподнятом настроении вернулся домой, Давид уже преспокойно валялся на кровати подсунув под свои бедра подушку, выпячивая задницу с одному лишь ему известной целью. — Как свидание прошло? — спросил Итан, проходя вглубь комнаты. — Прекрасно, тебя же там не было, — ответил Дамиано, не отрываясь от экрана телефона. — Не спорю, компания Томми замечательна, — улыбнулся итальянец, не решаясь подойти к парню. Давид ничего не ответил, лишь поерзал на кровати, устраиваясь поудобнее и выставляя свою задницу еще сильнее. — Все еще не хочешь нормально поговорить без слюнообмена? — Не, не особо, — отмахнулся брюнет, по-прежнему отказываясь даже смотреть на Итана. — Боже, ну сколько можно? Просто поговори со мной, самому же херово! — Мне? Да не сказал бы, — пожал плечами Дамиано, выбешивая итальянца отсутствием даже малейшей крупицы заинтересованности. Вздохнув, Торкио понял, что хорошим путем все равно навряд ли что-то решится — Давид показывает это всем своим поведением. Подойдя к его кровати, Итан вцепился в мягкие бока, переворачивая вскрикнувшего от неожиданности парня на спину, лишь бы не встречаться взглядом с заживающими татуировками. Порой ему кажется, что Дамиано может обвинить его в чем угодно, и Торкио признает свою вину, стоит брюнету показать эти несчастные рисунки — знак его преданности, которую Итан так нещадно нарушил, сам об этом не подозревая. — Отвали от меня, уебок! — заорал он, чувствуя, как теряет контроль над ситуацией под тяжестью чужого тела. Откинув телефон Дамиано на кровать рядом, Итан припечатал его запястья по обе стороны от головы. Заглянув в карие глаза, он чуть было сам не спрыгнул с подмятого под себя тела — его взгляд не выражал ничего кроме неприкрытой ненависти. — У меня никогда даже в мыслях не было изменить тебе, — отчетливо произнес он буквально сантиметрах в десяти от любимого лица, искаженного недовольной гримасой. — Слезь с меня, уродец, — наморщившись, прошипел Давид, поворачивая голову в сторону, лишь бы хоть как-то отстраниться от бывшего. — Да послушай же ты! И когда ты стал таким упрямым? — вздохнул Итан, пытаясь собрать все мысли в кучу. — Дами, я очень сильно тебя люблю, и мне очень жаль, что я допустил такое, но обещаю, больше подобного не повторится. Я стану идеальным парнем для тебя, если позволишь, — спокойно произнес он, стараясь вдолбить каждое слово в потерянный мозг брюнета. — Отъебись, — только и ответил Дамиано, на пробу дергая руками в попытках вырваться, абсолютно безуспешно, к слову. — Дами, у нас не так много времени, чтоб обижаться из-за мелочей! — Так ты это называешь? — возмущенно спросил Давид, приподнимая брови. — То есть по-твоему я просто щас истерю без причины? — Да нет же! Ты можешь хоть иногда вслушиваться во все мои слова, а не только в те, что тебе не по душе? — А ты можешь хоть раз послушаться и отпустить меня? — прошипел брюнет, извиваясь всем телом в попытках сбросить с себя накачанное тело, по итогу лишь вызывая помутнение в глазах итальянца — его член невольно скользил прямо меж ягодиц Торкио. — Отъебись от меня. — Дами, мы просто теряем время! Мне уже скоро уезжать, и потом неизвестно, когда нам удастся снова увидеться, если вообще удастся! — воскликнул Торкио, старательно игнорируя бабочек, запорхавших в животе. — Да ебаный в рот! Прими ты наконец тот факт, что мне похуй, и съебывай хоть сейчас! — злобно прошипел ему в лицо брюнет, освобождая наконец одну руку. — Могу даже билет оплатить ради такого случая. Стоило отправить тебя в ебучую Италию, еще когда отец этого хотел. Хоть семья из-за тебя не развалилась бы. Плотно сжав челюсти, Итан перекатился на кровати, спрыгивая с нее и тут же удаляясь в ванную. Всячески пытаясь заверить себя в том, что слова, брошенные Давидом, были сказаны только из-за желания причинить боль, на деле не являясь правдой, парень вплел ладони в волосы. Какого хера он вообще за ним бегает? Он же все-таки не тряпка какая-то, чтобы позволять какому-то парню с собою так обращаться. Не проще ли просто заглушить свои эмоции и отстать от Дамиано, предоставляя ему долгожданную свободу? Посмотрев на себя в зеркало, Итан проморгался, заставляя слезы отступить. Все же он приехал сюда не ради неуравновешенного гея, отрицающего свои чувства. Он приехал сюда, чтобы изучить жизнь иностранного государства, в особенности его архитектуру, а также показать высокие результаты в программе «Учеба по обмену». К черту парней, поразвлекались и хватит, а теперь нужно подумать об уроках. Он не допустит еще одну четверку по русскому. Заверив себя в этом, парень привел в порядок свой внешний вид и направился обратно в комнату. Быстро переодевшись, игнорируя все так же лежащую на кровати тушку, он надел наушники, погружаясь в учебник, окончательно абстрагируясь от мыслей о брюнете, находящемся буквально в паре шагов от него. И неважно, что совсем скоро их будет разделять не пара шагов, а тысячи километров.***
Сколько бы Итан ни пытался заверить себя в том, что ему все равно, его мысли кричали об обратном. Он так надеялся, что теперь, когда он отчаянно делает вид, что Дамиано не существует, тот сам проявит инициативу. Отчего-то он был уверен, что парню на него не все равно, что он все еще любит, но похоже, все это лишь утешительные мечты. Давид не сказал ему ни слова ни в этот вечер, ни на следующий день, ни в течение недели. Он словно его и не замечал — делал вид, что в комнате живет один, что в школу они идут с Соней вдвоем, а не втроем, и что его крики на несчастных напарников в очередной компьютерной игре никому не мешают готовиться к экзаменам. В школе всех пересадили на другие места, и теперь Итан находился в противоположном конце класса от Дамиано, но зато всего через парту от Виктории. Томас же, хоть и сидел примерно по центру, постоянно уползал от своей соседки к Давиду на последний ряд. Причем в прямом смысле уползал, когда учителя отворачивались. Сперва они злились, ведь от этих двоих уж слишком много шума, но потом им надоел этот цирк, и они лишь просили парней быть потише. В происходящем были и плюсы — Итан теперь мог спокойно ходить по коридорам, держась с Вик за руки, не боясь ревнивых взглядов Дамиано. У него появилось время не только на уроки, но и на походы в зал и на прогулки по вечернему Петербургу, то засыпанному крупными хлопьями снега, то погрязшему в слякоти, но всегда невероятно красивому. Зачастую Соня составляла компанию Торкио во время его прогулок, и тогда все время было наполнено милыми дурачествами, но одновременно и спокойствием, таким, какое можешь испытать только с очень близким тебе человеком. Девушка не совсем понимала решение парней просто игнорировать друг друга, ведь по сути от проблемы это не избавляло, но раз и ее друг, и ее брат были довольны, ей не оставалось ничего другого, как смириться. Когда Вероника позвала Дамиано и спросила, почему они стали так мало взаимодействовать с Итаном, ее сын ответил, что они просто устают, но у них все хорошо. Женщина нахмурилась, но приняла его ответ. Чтоб не вызывать подозрений, парни делали вид, что ничего не произошло, когда находились рядом с Вероникой. То Итан, покончив с ужином, по дороге чмокнет Давида в макушку, то брюнет приобнимет его, пока итальянец моет посуду, вызывая умиленную улыбку на лице матери. Все же оба парня слишком благодарны этой женщине, чтобы признаться в том, что случилось. Но возвращаясь в комнату, они вновь забывали о существовании друг друга. Недели летели с невероятной скоростью, приближалось декабрьское сочинение, и это несколько пугало Итана. Несмотря на то, что с каждым написанным сочинением у него получалось все лучше, это давалось ему крайне тяжело — привести в порядок свои мысли и изложить их на бумаге на русском языке представлялось ему довольно сложной задачей, так еще и объем нужный набрать надо. В любом случае, получалось у него гораздо лучше Дамиано, но тот совершенно не заморачивался по этому поводу, словно не ему уже меньше чем через месяц сдавать сочинение, от которого зависит допуск к единому государственному экзамену. И тем не менее, даже у брюнета с каждым днем оставалось все меньше свободного времени — уроки, после них допы, потом тренировка и репетитор. Под вечер он уже был настолько вымотан, что просто сваливался на кровать безжизненной тушкой, лишь через пару часов находя в себе силы переодеться и доковылять до ванной, чтобы умыться. Ну а Итан себе такой роскоши не позволял — его ждала еще куча домашнего задания, сотни пробников и дополнительные задания от Ольги Сергеевны, которой он безумно благодарен за все время, что она на него тратит. Итан, если честно, сам не ожидал, что расставание пойдет ему на пользу — он стал гораздо собраннее, работал продуктивнее и успевал делать все, что запланировал. Единственное, что ему до жути не нравилось, так это одиноко дрочить холодными вечерами, когда объект воздыхания находится буквально за стеной. Но, к счастью, те замечательные фото и видео, что Дамиано отправил ему во время уроков месяц назад, прекрасно помогали справиться с проблемой. Торкио не знает, насколько это странно — дрочить на бывшего, но не сказать, что его это особо волнует. Сколько бы он ни пытался, все равно все фантазии сходятся на одном весьма конкретном образе. Ну и пусть. К его счастью, вскоре обнаружилось, что он не одинок. Дамиано даже не потрудился переместиться в ванную, наивно полагая, что Итан делает домашку как всегда в наушниках, вот только у того они крайне удачно разрядились. Давид никогда особо не старался быть тихим, вот и тогда сдерживаться не пытался. Стоит ли говорить, что после этих томных вздохов и сдавленных стонов его имени, Торкио было совершенно не до обществознания, над которым он сидел уже порядка получаса? К слову, поход в душ расслабил его достаточно для того, чтобы доделать оставшиеся уроки. Несмотря на то, что «тайна» Дамиано была раскрыта, Итан не сказал ему по этому поводу ни слова, продолжая игнорировать своего «негея».***
Зима наступила как-то уж слишком быстро, а вместе с ней пришло время для итогового сочинения. Сказать, что Итана трясло от волнения, значит ничего не сказать. Все время ожидания он провел, вцепившись в руку Виктории. Дамиано же с Томасом, похоже, вообще не волновались, в отличие от Ольги Сергеевны. Она чуть ли свечку в церкви за них не поставила, а им хоть бы что. Дамиано довольный вышел из школы, уже спустя два с половиной часа, чуть позже вышел Томас, заверяя себя в том, что не больно то оно ему и надо. Вик покинула здание не задолго до окончания экзамена, раз сто перепроверив получившийся текст — к счастью, сочинения она всегда писала довольно быстро. Итан закончил работу одним из последних, спокойно выдыхая лишь в коридоре. Что ж, теперь волноваться можно только через пару недель, когда придут результаты, ну а пока стоит радоваться тому, что первый экзамен позади.