***
И вот все вновь вернулось на круги своя — время проносилось с невероятной скоростью, Даже Томас уже начал суетиться, пытаясь понять как ему пройти порог на ЕГЭ. Еще недавно казалось, что до каникул дожить просто напросто невозможно, но вот уже в который раз Итан выслушивает речи Сони о том, какой прекрасной и волшебной будет Новогодняя ночь и предвкушает долгожданный отдых. Перед родителями пришлось извиняться раз сто за то, что ему никак не удается приехать на Рождество — оценка по истории России сама себя не исправит. Но, тем не менее, билеты в Италию на вечер первого января уже куплены, и целую неделю он проведет дома. Итан даже не задумывался о важности Нового года, пока под искусственной елкой, которую они с Соней вместе наряжали, предварительно закупившись различными игрушками сочетающихся тонов, не начала образовываться внушительная кучка подарков. Пообщавшись на эту тему с брюнеткой, Торкио в панике начал подбирать варианты, что и кому подарить, ведь до праздника осталась всего неделя, а у него и в мыслях не было, что он так важен. Совмещая усиленную подготовку ко всем предметам, ведь контрольные работы были чуть ли не на каждом уроке, и походы в торговый центр в попытках определиться с выбором, Итан в то же время пытался понять, стоит ли что-то дарить Дамиано — все-таки этот человек стал огромной и немаловажной частью прошедшего года, но не будет ли глупо и бестактно дарить ему что-либо пока они в ссоре? Так много вопросов и так мало ответов... С подарком Соне он определился довольно быстро, прекрасно зная, как девушка фанатела по одному аккаунту с украшениями в инсте. Так что уже совсем скоро серебряное колечко и подвеска с лунным камнем, прекрасно сочетающиеся между собой, были упакованы в маленькую коробочку и подарочную бумагу, с аккуратно выведенной надписью: «С любовью, Итан». На этом его идеи закончились. Посоветовавшись с родителями, он выбрал приятную черную сумочку для Вероники, прекрасно помня, как она жаловалась на то, что в этой мало отделений, а внутри вечный бардак. Что ж, теперь такого явно не будет. Ну а для своей прекрасной Виктории он приготовил бокс с любимыми сладостями и подарочную карту Золотого яблока. На большее его фантазии не хватило, но он правда пытался. Томасу итальянец решил подарить виниловую пластинку Металлики, прекрасно помня о существовании проигрывателя в квартире Славы и зная, как Раджи восхищается звучанием любимых треков на виниле. Уверен, парень будет в восторге. И вот, казалось бы, все решено, но Итан так и не определился, стоит ли что-то дарить Дамиано, и, если стоит, то что. Он долгое время пытался понять собирается ли сам парень делать ему подарок, но вот настало утро тридцатого декабря, а еще одной коробочки с его именем под елкой не прибавилось. Если честно, где-то в глубине души Торкио ненавидит себя за то, что в его голову вообще приходят мысли о том, чтобы попробовать как-то сдвинуть их недоотношения с мертвой точки, и тем не менее уже через день перед ним лежала коробочка и прикрепленный к ней восковой печатью конверт. Руки Итана подрагивали, пока он устраивал свой небольшой подарок рядом с остальными, а пристальный взгляд Дамиано, старательно делающего вид, что смотрит очередной футбольный матч, нисколько не способствовал его успокоению. И тем не менее, обратного пути уже нет, поэтому итальянец поспешил ретироваться, заверяя себя в том, что в любом случае хуже уже не будет.***
С самого утра Итан понял, что о спокойствии в столь прекрасный морозный день речи и быть не может — Вероника раздавала поручения со скоростью света, и уже минут через двадцать от пробуждения заспанная Соня сидела на кухне, нарезая овощи на салат, а парни собирались в магазин с огромнейшим списком продуктов. — Блять, да в чем была проблема купить все вчера? — недовольно проворчал Давид, натягивая помятую футболку явно не первой свежести. — Щас полдня в этих ебаных очередях проторчим, — продолжал пыхтеть он, раздраженно швыряя вещи. — Ничего страшного. Ты чего такой хмурый? Новый год же. — Ты вообще заткнись. Я не тебя спрашивал. — А кого? Стену? — усмехнулся итальянец. — Блять, да я скорее эту же стену расцелую, чем с тобой наедине день проведу. — Вперед, — рассмеялся Итан, пытаясь вообразить эту крайне странную картину. — А вообще расслабься. Можешь не ходить, если не хочешь, я сам справлюсь, — все же перспектива отравить себе такой прекрасный день с утра пораньше присутствием вечно недовольной бестии его не особо радовала. — Ага, и что тогда мать подумает? Давай быстрей, а? — вздохнул брюнет, пиная попавшуюся по пути сумку Итана. — Прекрати ворчать, — только и ответил итальянец на очередное нытье, продолжая старательно выглаживать рубашку. — Кто вообще носит фиолетовые блузки? — А что с ними не так? — приподнял одну бровь итальянец, выключая утюг. — Это ж пидорство какое-то, — наморщился брюнет. — А, точно. Простите, мистер Дамиано-я-не-гей-Давид. Закатив глаза, парень вышел из комнаты, бросив злобное «Уебок». Итан лишь усмехнулся — все-таки навряд ли даже он сможет сегодня испортить ему настроение. Заверив себя в этом, парень выключил утюг и начал одеваться.***
Еще никогда Торкио не ошибался так сильно — находиться в магазине с этим вечно недовольным человеком — сущий ад. Толкая тележку, он нещадно материл стенды, в которые сам же и врезался, на предложения Итана помочь посылал его далеко и надолго, ну а большая часть списка летела нахер просто потому, что Дамиано уже прошел этот отдел. — Да подожди ты хоть секунду, — взмолился итальянец, когда брюнет, запрыгнув на тележку, двинулся дальше. — Я заебался уже, мы тут час торчим, — через весь коридор ответил ему Дамиано, заставляя щеки итальянца залиться румянцем в ответ на презрительные взгляды посетителей. Вздохнув, Торкио подошел к нему, силой отлепляя от несчастной тележки. Отвернувшись от злобно рычащего Давида, он направился в противоположную сторону к напиткам. — Иди погуляй, я сам здесь закончу. — Отъебись от моей тележки, мученик, — сказал он, толкая Итана плечом и перехватывая управление. — Не ной тогда, — ответил итальянец, не позволяя парню вновь развернуться. Не выдержав напора, Торкио перехватился за ручку уже по другую сторону от тела Давида, буквально зажимая его между собой и железным каркасом. — Прекрати выебываться, или будем ходить так, — спокойно произнес он в паре сантиметров от чужого уха. — Отцепись от меня, пидрила, люди уже смотрят, — прошипел брюнет, пытаясь вывернуться. — Они смотрели еще пристальнее, когда ты матерился на весь магазин, — постепенно приближаясь еще больше, заявил Итан. — Только тронь меня, и будут смотреть гораздо заинтересованнее, когда я тебе ебало начищу, — пообещал Давид, надавливая локтем на ребра итальянца. — Не переоценивай себя, — посоветовал он, перехватывая запястья парня одной рукой и подталкивая его к газированным напиткам. — Уебище, — прошипел Дамиано, выкручиваясь наконец из чужих рук. Ничего не ответив, Торкио продолжил свой путь. Когда, наконец, все необходимое было в тележке, парни направились на кассу, выгружая продукты на ленту. Под вопросительный взгляд итальянца кинув туда же пачку презервативов, Давид растянулся в улыбке со словами: «А ты думал, мой праздник закончится на семейных посиделках?». Итальянец лишь пожал плечами, делая вид, что ему плевать. — И, будьте добры, еще пару пачек красных мальборо, — сказал Дамиано, когда все товары были пробиты. Нахмурившись, кассир окинула взглядом обоих парней, пытаясь понять, насколько они молоды. — Ваш паспорт, пожалуйста. Поджав губы, Давид вытянул из кармана документ, протягивая женщине. — Я не могу вам продать сигареты, — покачала головой она. — Да ладно вам, ну несколько дней же осталось! — взмолился брюнет. — Я не имею право продавать табачную продукцию лицам младше восемнадцати лет. Не задерживайте очередь, — ответила кассир, протягивая порядочно измятый паспорт его владельцу. Недовольно приложив карточку к терминалу, вводя дату дня рождения Виктории, ведь ничего лучше в свои пятнадцать он не придумал, Дамиано направился прочь, подхватив самый легкий пакет, другие оставляя на Итана. — Вот сука, — вздохнул он, выходя из гипермаркета. — Она просто выполняет свою работу, — пожал плечами Торкио, протягивая парню свою пачку сигарет, перекладывая все покупки в одну руку. — Могла бы и помочь в честь праздника. — Ее могли за это уволить, — возразил итальянец, благодарно кивая, когда сожитель поднес к его рту папиросу. Обхватив губами фильтр, он заглянул в карие глаза, но в них читалась лишь усталость и раздражение. Щелкнув зажигалкой, Дамиано прикурил сигарету сначала себе, потом Итану. — Типо кто-то стал бы проверять, — вздохнул он. — Заебали меня уже все эти елки, — вдруг оповестил он, пиная каркас огромнейшей искусственной ели, возвышающейся перед зданием магазина. — Еще даже праздник не прошел, — усмехнулся Торкио, направляясь в сторону дома. — Ненавижу Новый год, — пробубнил Давид, двинувшись следом и тут же поскальзываясь на льду. — Сука! — простонал он, хватаясь за задницу, откашливая вездесущий дым. — Да что с тобой сегодня не так? — покачал головой Итан, устраивая пакеты на снегу, подходя к распластанному на земле парню. Сделав затяжку, он отбросил мешающийся окурок прочь и протянул брюнету руку, но вдруг сам оступился на том же участке, падая на него сверху. — Со мной? — недовольно шикнул Давид, спихивая с себя тяжелое тело. — Ебаная зима, — вздохнул он, поднимаясь на ноги. — Ненавижу. Потянув на себя рассмеявшегося парня, он уставился на него, испытывая непреодолимое желание придушить прямо здесь и сейчас. — Ты такой милый, когда злишься, — даже не пытаясь приглушить смех, оповестил он. — Нахуй иди. И вообще, давай шевели задницей, я замерз, — поежившись, сказал Давид. — А я говорил тебе надеть шапку, — напомнил Итан, подхватывая пакеты.***
Придя домой, Итан присоединился к Веронике и Соне, периодически отгоняя Дамиано, старательно пытающегося стащить нарезанные овощи. Когда все салаты были готовы, а основные блюда запекались в духовке, итальянец утащил Софью с собой на прогулку, заявив, что им необходимо создать еще большего снеговика, чем на прошлых выходных. К слову, свою цель они выполнили. Вернулись потом все раскрасневшиеся и уставшие, но чертовски довольные. Оставив из освещения лишь гирлянды, они уселись прямо на пол гостиной, рядом с елкой. Соня спрашивала про то, как празднуют Новый год и Рождество в Италии, а Итан обо всем подробно рассказывал, попивая любимое какао с зефирками. В какой-то момент они переключились на истории из своей жизни, а потом Дамиано решил присоединиться к ним, со словами «Заканчивайте эту сопливую мутотень. Щас я вам такую историю расскажу, хер уснете потом». Понизив свой и без того хриплый голос, Давид принялся рассказывать какую-то устрашающую дичь, взяв в руки свечу, отчего на его лицо падали зловещие тени. Прижавшись поближе к итальянцу, Софья внимательно слушала, чувствуя, как волнение разливается по телу. Несмотря на то, что ее тело обвили сильные руки Торкио, ей постоянно казалось, что кто-то вот-вот подойдет к ней сзади и утащит невесть куда. На ее крик, разнесшийся по всей квартире, прибежала испуганная Вероника, включая свет и тут же разрушая всю нагнетающую атмосферу. Закатив глаза, женщина прописала сыну, согнувшемуся в приступе истеричного смеха, несильный подзатыльник, заявив, что ей так и до психушки недолго осталось. Пообещав, что они будут тише, ребята продолжили, порой все же подстебывая Соню очередным неожиданным хватанием ее конечностей. Только девушка начинала злобно шлепать их по ладоням, как Итан успокаивающе обнимал ее, поглаживая по плечу, и она расслаблялась, продолжая с интересом слушать приятный голос брата. За несколько часов до полуночи начали накрывать на стол. По телевизору шел какой-то непонятный концерт, Вероника отчитывала Дамиано за то, что тот в который раз спиздил со стола очередной мандарин, Соня в панике носилась по квартире, пытаясь выбрать образ для празднования, а Итан искренне не понимал, к чему такая суматоха. Переодевшись в новый костюм, он привел в порядок волосы и накрасился, параллельно отвечая Виктории, предложившей прогуляться после боя курантов. Конечно же, он согласился. Более того, было решено пойти гулять аж вшестером — Итан, Вик, Дамиано, Соня, Томас и Слава. Ночка обещает быть веселой. Первый салют за их окном был запущен еще в пол одиннадцатого, слегка озадачивая этим итальянца. Следом за ним посыпались все новые и новые, не замолкая ни на секунду и окрашивая темное небо в яркие тона. Отчего-то по телу Торкио разбегалась мелкая дрожь в ожидании чего-то торжественного и необычного. Все это казалось до ужаса непривычным, но не менее уютным и волшебным, чем дома. Спустя полчаса было решено проводить старый год. К удивлению Итана, Дамиано первый протянул ему бокал, со звоном сталкиваясь с его собственным. Интересно, был ли это намек на то, что все произошедшее в том году, должно там и остаться, или же намек на то, что итальянец ему не так уж и противен? Конечно, вероятнее первый вариант, но надо же как-то Итану заверить себя в том, что подарок с именем Дамиано, лежащий под елкой, не был ошибкой. Каждый раз, когда брюнет проходил мимо него, ладошки Итана становились влажными, а внутри появлялось неприятное, тянущее чувство. И тем не менее, содеянного не воротишь, поэтому, когда пробил бой курантов, были загаданы самые заветные желания и сделаны глотки легкого шампанского, Торкио твердо решил — что бы ни случилось, он не пожалеет. Он, вроде как, даже придумал оправдание, в логичности которого он не совсем уверен, на самом-то деле, но это всяко лучше, чем смотреть в насмешливо сощурившиеся глаза Давида и молча выдерживать все его язвительные фразочки. Отставив стакан с газировкой, Соня рванула к елке первой, тут же завизжав на весь дом. Распотрошив первый подарок с подписью «От мамы и папы», она набросилась на рассмеявшуюся Веронику с объятиями. Как бы Александр не жаловался на своих отпрысков, он все равно не оставил их хотя бы без материальной поддержки. Мужчина регулярно спрашивал у бывшей жены о том, как дела у детей, ведь сами они отказывались с ним разговаривать наотрез, и высылал ей деньги. Ну а какой бы гордой ни была Вероника, она прекрасно понимает, что деньги лишними не бывают, особенно когда на ней содержание трех подростков. Отлипнув от матери, Софья со всех сторон осмотрела новенький телефон с гораздо более качественной камерой, чем у прошлого. Неужели теперь она сможет спокойно существовать с нормальными фотками? Тем временем Итан открыл первый попавшийся пакет со своим именем, тут же умиленно поднимая взгляд на брюнетку. Вот такие подарки он любит больше всего. Как-то раз, когда они гуляли с Соней, парень обронил пару слов о том, как ему нравятся небольшие памятные штучки, которые всегда можно носить с собой. Он и сам уже об этом разговоре смутно помнит, но то, что его запомнила Софья о многом говорит. Вложив в ладонь симпатичный медальон, открывающийся при нажатии на боковую сторону, он прикусил нижнюю губу, в надежде скрыть глупую улыбочку, что то и дело непроизвольно появлялась на его лице. Внутри была их милейшая фотография. Итан четко помнит, как они дурачились, гуляя по дворам Петербурга, и Дамиано, не посмев упустить момент, когда его сестра, словно обезьянка, забралась на спину итальянца, обхватывая руками его шею, сфоткал их исподтишка, отчего результат получился еще более живым и теплым. Фото подходит для медальона просто прекрасно — они оба идеально вписываются в обозначенный овал, Итан мило улыбается, повернув к Соне голову, а девушка испуганно вскрикивает, чуть ли не теряя равновесие, и тем не менее прекрасно понимая, что Торкио ее ни за что не уронит. Столь живая фотография грела душу, напоминая о замечательном дне, словно перенося его обратно в то время. — Нравится? — спросила Соня, улыбаясь. Уже несколько минут парень рассматривал подарок, не отрываясь, и любопытство брюнетки совершенно не собиралось оставлять его в покое. Обняв его со спины, она наклонилась, устраивая голову на приятно пахнущих лаком волосах. — Безумно! — все же расплывшись в улыбке, заявил Итан, тут же аккуратно откладывая презент и поднимаясь на ноги. Неожиданно подхватив девушку на руки, он закружил ее по гостиной под громкие визги брюнетки, краем глаза замечая, что Вероника снимает их на телефон, улыбаясь. Поставив наконец столь драгоценную ношу на ноги, он крепко обнял ее, шепча тихое «Спасибо». Вся радость и восторг мигом покинули его, стоило глазам зацепиться за Дамиано, вскрывшего его конверт и уж очень долго, для того что там написано, читающего содержимое. Стоило брюнету поднять голову, как итальянец тут же отвернулся, чувствуя как ладони покалывает от выступающих капелек пота. Не стоило ему этого делать. Точно не стоило. К слову, надолго задуматься об этом у него не получилось — отвлекла та же Соня, визжащая о том, какую же красоту он ей подарил. Когда он обернулся, Дамиано уже в комнате не было. Торкио наскоро поблагодарил Веронику за прекрасный подарок с подписью «Надеюсь, это добавит уюта. С любовью, Вероника!» — в милой коробке была мягкая теплая пижама, заварной чай со вкусом печеного яблока и большая однотонная кружка. Отлепив от себя Соню, он поспешил удалиться в комнату, застывая в проходе. Давид сидел на своей кровати спиной к нему. Прочистив горло, оповещая парня о своем присутствии, итальянец сделал к нему несколько шагов, замечая, как Давид быстро закрывает коробочку, пихая ее под подушку. — Объяснишь, что это? — хмыкнул Дамиано, помахав запиской, всячески пытаясь не переводить взгляд на Итана. — Думаю, там все написано достаточно понятливо, — осторожно ответил Торкио. — Я тоже думал, что объяснил все достаточно понятливо, — хмыкнул Давид, тут же вставая с кровати. По-прежнему не поднимая на итальянца глаза, он направился к выходу, показательно выбрасывая листочек, исписанный ровным почерком Итана в мусорную корзину, стоящую рядом с дверью. Вздохнув, парень опустился на кровать все-еще-бывшего, вплетая обе ладони в волосы, совершенно не заботясь о сохранности укладки. Приподняв мягкую подушку, пропахшую духами Давида, он обреченно уставился на свой небольшой презент. Вот и стоило ему обнадеживать себя? Ведь только у него получилось смириться с тем, что все это к лучшему, как все вернулось обратно. — Итан, пойдем скорее за стол! Там мороженое вкусное есть! — бодро прокричала Соня, врываясь в комнату и тут же налетая на парня. — Да, сейчас подойду, — ответил Итан, стараясь придать своему голосу веселые нотки. И тем не менее, Соня знакома с ним достаточно, чтоб определить, что что-то не так. Переместившись на другую часть кровати, она заглянула в карие глаза, тут же настороженно нахмурившись. — Что случилось? — спросила она, устраивая ладони на щеках парня, стирая тонкие дорожки слез. Все хорошо, правда. Просто эмоции нахлынули. Пойдем есть мороженое, — улыбнулся он. — Это все мой братец, так ведь? — Нет-нет. Просто задумался над тем, как мне со всеми вами повезло, — ответил Итан. — Ага, так я и поверила. Щас он у меня получит очередную порцию звездюлей, — заявила девушка, заставляя итальянца рассмеяться — уж слишком мило она злилась, судя по всему, это семейное. — Все хорошо, Сонь, правда. Я просто хочу провести эту ночь с весельем, ладно? — брюнетка кивнула. — Вот и прекрасно. Кстати, тебе очень идет. — улыбнулся он, подхватив подаренную подвеску, которую девушка тут же добавила в свой образ, собственно, как и колечко. — Как такая красота может кому-то не подойти? — усмехнулась она. — Пойдем.***
Умяв половину праздничного стола, ребята поспешили покинуть гостиную и поскорее нацепить что-то теплое — Томми со Славой уже орали что-то не совсем пристойное под окнами, ну а Виктория настрочила порядка пятидесяти сообщений итальянцу, заявляя, что она скорее уснет, чем его дождется. И тем не менее уже через пятнадцать минут вся компания оказалась в полном сборе. Дамиано с Итаном и Соней пришли бы и раньше, если б Вероника не решила зачитать им целую лекцию о том, чего им не следует делать, и как убегать от полиции, в случае чего, ведь все они пока еще несовершеннолетние, а штраф за всех троих платить как-то не особо хочется. Не сказать, что на улице их встретили особо радушно — стоило Дамиано переступить порог, как под его ноги полетела слабая петарда, а Томас тут же помчался куда подальше, прекрасно понимая, что за этим последует. — Блять! — заорал брюнет, подскакивая на месте после громкого хлопка, оглушившего его на мгновение. Взвизгнув от неожиданности, Соня попятилась было назад, тут же врезаясь спиной в не менее испуганного Итана. — Слышь ты, белобрысая сучара! — завопил Дамиано подорвавшись с места к скамейке из-за которой выглядывал улыбающийся во все зубы Томас. Завидев, что брюнет стремительно направляется к нему, Раджи поднялся на ноги, в надежде найти более удачное укрытие. Только Дамиано начал нагонять блондина, как в его спину прилетел огромный комок снега. Недовольно обернувшись, стараясь вычислить, кто из присутствующих тот самый бессмертный, Давид наткнулся взглядом на Славу, отряхивающего ладони от остатков подтаявшего снега. И вот тут началось все веселье — пока Итан пытался прикинуть, есть ли у Дамиано хоть какие-то шансы против Славы, девушки, сговорившись, с разных сторон запустили в него снежки, тут же убегая, попутно уворачиваясь от летящих мимо комков снега. Вздохнув, итальянец улыбнулся, подхватывая хрустящий снег и тут же формируя из него шар. Похоже, все роли были негласно распределены без его участия, и теперь Соня и Вик помогали Дамиано отстреливаться от Томаса и Славы, ловко метающих снежки. Присоединившись к парням, Итан протянул руку Томасу, усмехнувшись созревшему в голове плану. Не прошло и двух секунд, как до Томаса дошло, чего именно хочет итальянец. Довольно улыбнувшись, он протянул ему петарду. Вытащив из кармана зажигалку, Торкио поджег фитиль, тут же бросая предмет в сторону девчонок, прячущихся за горкой, на безопасное расстояние от них. Заорав после хлопка, они вскочили на ноги, вылезая из своих укрытий, и тут же жалея об этом, оказавшись нещадно засыпанными снегом. — Ну и где ваш командир? — крикнул Томас, подхватывая очередной снежок. — А что, соскучился? — усмехнулся Дамиано, выглядывая из-за качелей в паре метров от них. Прежде чем блондин успел запустить в него снежок, Давид кинул свой, попадая по груди друга, и тут же побежал в его сторону, сбивая с ног. Как бы ни хотел Итан помочь Раджи, разразившемуся потоком отборного мата, он не смог — на его спину с боевым кличем запрыгнула Соня, заставляя отшатнуться от перекатывающихся на снегу парней. — Не уезжай, — вдруг взмолилась она, крепче обхватывая его шею руками. — Ты же знаешь, что я ненадолго, — улыбнулся итальянец, чуть подбрасывая девушку, чтобы перехватиться поудобнее. — Никогда не уезжай, — поправилась она, вдобавок еще и бока его сжимая своими ногами. Ответить Итан не успел из-за раздавшегося позади сиплого визга — со спины обвив руками торс Виктории, Слава кружил ее вокруг своей оси, то приподнимая над землей, то опуская пониже. Поставив наконец ее на землю, он приобнял девушку, не позволяя ей упасть. — С Новым годом! — тут же заорала она, рассмеявшись, и откинулась назад раскинув руки в стороны, позволяя Славе придержать себя за талию. Рассмеявшись, она в порыве радости чмокнула его в губы, на что парень улыбнулся, лишь сильнее прижимая к себе и тут же целуя уже нормально. — Мне не нравится, как ты на меня смотришь, — настороженно протянул Томас после того как Дамиано перевел взгляд с неожиданно образовавшейся парочки на него. — Ебанат, — улыбаясь, вздохнул Давид, слезая с бедер блондина. — А че ты тут глаза закатываешь?! Если уж этого повело, — начал Томас, махнув рукой на сожителя, которому обычно было все равно что на девушек, что на парней, — то хрен знает, что у тебя, геюги, в голове! — Я не гей, и ты это знаешь! — запротестовал брюнет. — Конечно, все мы знаем, — усмехнулась Виктория, отлипая наконец от Славы. — Я не гей! — упрямо повторил Дамиано. — Да верим-верим, — рассмеялся Томас. — Ведь заглядываться на Итана в раздевалке это так не по-гейски, — будто бы невзначай добавил он. — Ничего я не заглядывался! — И не шептал его имя вчера, закрывшись в комнате, пока его дома не было, — мило улыбнулась Соня, по-прежнему не слезая с итальянца. — Хоть ты не ври! Сестра называется! Хули ты вообще подслушиваешь? — покраснев, воскликнул Давид. — Я кофе хочу! — заявил он, поспешив направиться прочь от насмешливых взглядов. — И татушки в его честь не набивал, — не прекращая улыбаться, напомнил Томас, хлопая друга по лопаткам, где, собственно, и набиты эти татушки. — Они не в его честь! Мне просто рисунок понравился! Так, блять, мы по-моему старый год не просто так провожали, так что заткнитесь и забудьте. — Это грубо, — заметила Соня. — Я не тебе, зайка, — тут же поспешил оправдаться Дамиано. — Это грубо по отношению к Итану, — возразила девушка, не обращая внимания на итальянца, всячески пытающегося остановить ее. — И к нему я тоже грубым быть не хочу. Новый год же, народ! Я просто хочу забыть все плохое, что было в прошлом, и счастливо жить дальше! Но без гейства, — тут же добавил он после многозначительного взгляда Томаса. Вздохнув, Соня крепче обняла Итана за шею, все еще вися на нем. Согласившись с мнением Давида, компания двинулась к удивлению до сих пор работающей кофейне. Взяв там напитки, они направились бесцельно гулять по улицам, любуясь беспрерывными залпами салютов. Когда Томас в очередной раз подшутил над Соней, и она ринулась его догонять, Итан наконец решился подойти к Дамиано, краем глаза замечая, что Вик идет, держась за руки со Славой, весело размахивая ими в воздухе. — Ты правда простишь мне произошедшее? — так и не придумав, с чего начать, в лоб спросил итальянец. — Я сказал, что забуду, а не прощу. Это немного другое, — ответил Дамиано, смотря себе под ноги. — Я не совсем понимаю, что это значит... — неуверенно протянул Торкио. — Это значит, Итан, что я не тот человек, который будет прощать все косяки. Я никогда не позволял людям использовать себя, и сейчас не позволю, хоть и сам не особо доволен итогом своего решения. Но я правда устал притворяться, что ненавижу тебя, — пояснил брюнет, заглядывая наконец в темные глаза итальянца. Превозмогая невероятное желание припасть поцелуем к поблескивающим от слюны губам, Итан, готовый расплакаться от нахлынувших эмоций, переместил свою руку поближе к чужой, еле касаясь покрасневшей от холода кожи. Неужели у него все же есть шанс если не на отношения, то хотя бы на нормальное общение? Вокруг все еще гремят салюты, где-то поблизости раздается смех друзей, крупные хлопья снега медленно опускаются с неба, тут же тая в каштановых волосах Дамиано, а Торкио все еще не может решиться сказать хоть что-то. Лишь бы все опять не испортить... — Я никогда больше не подведу тебя, обещаю, — пытаясь скрыть нервную дрожь в голосе, сказал он, прекрасно понимая, что говорил это уже тысячу раз. — Да ну нет же, прекрати. Мне не нужны твои обещания, просто забудь обо всем, — прервал его Давид, одергивая руку, вот только уже в край отчаявшийся итальянец так просто все оставлять не планировал. Переместив ладонь на щеку Дамиано, он свободной рукой обхватил его за талию, не позволяя отстраниться. Пока отголосок разума не заставил его отпустить брюнета, Итан припал своими губами к чужим, чуть ли не простонав от таких долгожданных ощущений, успевших стать чертовски непривычными. Рвано выдохнув, Торкио стиснул в кулаке ткань несчастного пуховика Дамиано, сминая его губы, приоткрывшиеся то ли от желания парня, то ли просто от удивления. Ноги Давида подкосились от столь неожиданного напора и ему пришлось вцепиться в плечи итальянца, чтобы удержать равновесие. Полностью осознав, что происходит, Дамиано оттолкнул от себя парня, насколько это позволяла сделать хватка на его одежде. — Я же сказал, забыть! — возмущенно воскликнул он, тыльной стороной ладони утирая губы. — Мне, блять, все по сто раз повторять надо, чтобы до тебя дошло? — задал вопрос он, окончательно освобождаясь от чужих касаний. — Нет, если ты хочешь, я могу и дальше продолжать тебя игнорить или отвечать на отъебись, раз по-человечески ты не можешь! М? Надо? — чуть ли не переходя на крик, спросил он. — Прости, — только и ответил Торкио, проклиная себя за несдержанность. — Сколько еще раз я услышу твое абсолютно бессмысленное «прости»? — Дамиано, хватит! Вот зачем всем праздник портить очередными истериками? — возмущенно воскликнула Соня, перемещаясь с места, откуда все они смотрели за развивающейся драмой, к ее главным героям. — Это я всем праздник порчу? — раздраженно воскликнул Дамиано, приподнимая брови. — Да, ты. Ну серьезно, сколько уже можно? — подала голос Виктория. — Я уже заебалась повторять тебе, что в произошедшем нет вины Итана. Только моя. Но нет, тебе же надо сделать из себя несчастного мученика и устроить представление, портя жизнь и себе и другим! — Ты бы вообще лучше помолчала! — огрызнулся брюнет. Бросив презрительный взгляд на значительно погрустневшего итальянца, он направился к Томасу, надеясь хоть в нем найти поддержку. — Нет, Дамиано, ну реально. Даже мне уже Итана жалко, — тихо сказал блондин. — Да вы, сука, сговорились что ли? — крикнул Давид, чувствуя, как нос покалывает от подступающих слез. Закатив глаза, Томас сделал то, чего уж точно никто из присутствующих от него не ожидал. Вцепившись во влажные от снега кудри Дамиано, он прижался к его губам, через пару секунд отлипая с довольной улыбкой. — Все? Отомстил? А теперь бери своего ненаглядного под ручку и вперед к счастливой жизни, — заявил он. — Да пошел ты, — фыркнул брюнет, показушно сплевывая куда-то на землю, покрытую нехилым слоем снега. — Как и все вы, — добавил он, направившись в сторону дома, попутно толкнув Итана плечом. Посмотрев ему вслед, Торкио прочистил горло, объявив, что ему тоже по-хорошему надо бы идти домой, ведь завтра вставать в одиннадцать, а сейчас уже три доходит. Нехотя, остальные с ним согласились, да и Вероника бы прибила их, если б они Соню еще позже вернули. Дойдя до дома, Итан поднялся в квартиру, забирая оттуда подарки, и вернулся к Томасу и Виктории, по-прежнему не отлипающей от руки Славы. Если уж блондинка была невероятно рада подарку итальянца, то про Томаса и говорить нечего — тот пару минут просто стоял и обнимал пластинку, издавая одному ему известные звуки. Следующее, что он сделал, так это достал из кармана куртки кассету, что крайне удивило Итана — кто вообще в наше время ими пользуется? Покрутив ее в руках, Торкио не нашел ни названия записи или песни, ни ее автора, он понятия не имел, что там. Единственное, что ответил Томас, так это «Прослушаешь — узнаешь», и хитро улыбнулся. Только ночью перед сном Итан вспомнил, что где-то в их кладовке в Италии остался старый магнитофон, поэтому подарок Томаса определенно отправится с ним домой. Виктория же пообещала, что завтра днем зайдет к нему, чтобы проводить, и заодно отдаст свой презент, ведь тащить его с собой на прогулку ей не особо хотелось. На этом ребята разошлись, каждый направляясь в свою сторону, и только Слава с Томасом, взявшись под ручки поплелись вместе к метро, напевая какую-то дурацкую и далеко не самую приличную песню во весь голос. Добравшись до квартиры, итальянец кое-как заставил себя умыться и тщательно смыть весь макияж. Ноги гудели, а на душе был полный раздрай — он одновременно чувствовал себя и счастливым, и самым несчастным. Сам не сможет адекватно объяснить это раздирающее изнутри ощущение. Первое, что он сделал, оказавшись в комнате, так это аккуратно снял медальон со своей шеи, устраивая его на столе рядом с кассетой. Упав на свою кровать, он заметил, как в свете луны блеснули чужие глаза, уставившиеся четко на него. Только Итан собрался с духом, чтобы что-то сказать, как Дамиано завозился, отворачиваясь к стене. — Забери свой подарок, он мне не нужен, — сказал он, закрывая глаза. Прикусив губу, Торкио вздохнул, потирая переносицу. Да уж, видимо не стоило ему заморачиваться. Подумав об этом, он тоже отвернулся к стене, обнимая свое одеяло и утыкаясь в него лицом, горящим от слез