***
Закончив со сборами, Итан буквально побежал на кухню, чтобы хоть как-то позавтракать. Стоило ему войти в комнату, как Дамиано, до этого скрывающийся от него там, поднялся со стула, оставляя грязную посуду прямо на столе. Детский сад какой-то. Закинув в себя каких-то печенек и кружку кофе, итальянец помчался в ванную, обреченно вздыхая, обнаружив, что Давид заперся там. К сожалению, времени на то, чтобы подождать, пока эта принцесса накупается у него не было, поэтому уже через минуту он вернулся к двери с ножом. — Прости, но теперь настала моя очередь врываться к тебе, — сказал он, тут же хватая щетку. — Да когда ж ты уже свалишь наконец? — недовольно процедил брюнет, прикрывая глаза. — Не волнуйся. Недолго осталось, — ответил Итан, принимаясь чистить зубки. — Ты точно уверен в своем решении? — все же спросил он. — Каком еще решении? — Оставить все так, как есть сейчас, — пояснил Торкио, сплевывая пену. — Да как же ты меня уже заебал. Харе внушать себе, что на самом деле я хочу другого. Просто оставь меня в покое, — ответил Давид, стараясь придать своему голосу самый противный тон из всех возможных, буквально выплевывая слова изо рта. — Я ничего себе не внушаю. Ты сам вчера это сказал, — невозмутимо ответил итальянец. — У меня просто было хорошее настроение. — Если уж это было хорошее настроение, то боюсь представить, что бывает, когда оно очень плохое, — фыркнул Итан, наскоро заплетая косу из сверхнепослушных сегодня прядей. — Щас узнаешь, если не отъебешься, — пообещал Дамиано. Закатив глаза, Торкио одним рывком отбросил шторку в сторону, затыкая возмущенного брюнета прежде, чем он озвучит свои мысли. Наклонившись над расслабленно плескающимся в водичке парнем, он двумя пальцами схватил его за подбородок, заставляя посмотреть на себя. — Помолчи и слушай. Я прекрасно понимаю, что тебя очень забавляют мои попытки что-либо исправить. Знаю, что той части тебя, которая не способна принимать ошибки, они кажутся жалкими, но если ты не способен сказать простое слово «Извини», то мои жалкие попытки — это единственное, что может спасти наши отношения. Но, если честно, желания это делать уже никакого не осталось, с такой-то ответной реакцией, — заявил Итан, прерываясь на то, чтобы переместить свою ладонь с подбородка парня, собравшегося было возмутиться, на его рот, впечатывая его затылком в прохладный бортик ванны. — Поэтому, когда я вернусь через десять дней, буду ждать от тебя ответа всего на один вопрос, который крайне доступным языком написан в записке, что ты выбросил в мусорную корзину вчера, а ночью все же вытащил оттуда и положил в ящик стола. Понял? — спросил итальянец, всматриваясь в карие глаза. — Отпусти, — прошипел парень, стоило Торкио переместить руку с его губ на щеку. — Я тебя спрашиваю, ты меня понял? — лишь усилив хватку, спросил Торкио, нависая так близко над лицом брюнета, что тому пришлось отвернуться, дабы избежать столкновения с губами Итана. — Понял, — тихо ответил он, прикрывая глаза, словно признавая поражение. — И если ты все же будешь придерживаться своей позиции, обещаю, ты от меня больше слова лишнего не услышишь. Ну а сейчас мне пора ехать, так что пожалуйста, за эти десять дней наберись смелости и признайся в своих чувствах для начала хотя бы самому себе, — сказав это, Итан подождал пару секунд, в надежде услышать хоть какой-то ответ, но его не последовало. Вновь прислонив пальцы к чужому подбородку, Торкио повернул лицо Давида к себе, стараясь найти в бездонных глазах ответ на свой главный вопрос. — Я люблю тебя, но это не значит, что так будет всегда. С каждым днем, что ты продолжаешь отрицать свою любовь, моя угасает все сильнее, — прошептал он, мягко целуя, к удивлению, не сопротивляющегося парня в макушку. — Пиши мне, если твое мнение все же изменится. Я буду ждать, — сказал он, тут же отстраняясь, не позволяя себе задержать взгляд ни на прекрасном лице, ни на не менее прекрасном обнаженном теле. Покинув ванную комнату, он хотел было закрыть за собой дверь, но вдруг услышал неуверенное «Подожди». Только итальянец развернулся, чтобы выслушать наконец соизволившего поговорить с ним брюнета, как его схватили за руку. — Итан, давай пошустрее, — пролепетала Вероника, утаскивая его к выходу. — Не навсегда ведь прощаешься со своим ненаглядным, которому даже задницу лень поднять, чтоб до аэропорта проводить, — уже громче сказала она, чтобы Дамиано услышал. Момент утрачен окончательно и бесповоротно. Итан это прекрасно знает. Даже если он сейчас вернется в ванную, то обнаружит вновь нахохлившегося говнюка, не больше. Захватив из комнаты чемодан и портфель, Итан проверил, все ли он взял — документы в сумке, кассета Томаса там же, медальон Сони приятно охлаждал кожу под тканью белого свитерка, ну а подарок Виктории нещадно занял половину чемодана. Все самое важное с собой, как и Софья, вцепившаяся в его руку, наотрез отказывающаяся отпускать.***
Расположившись на задних сидениях, Итан приобнял девушек, сидящих по обе стороны от него. Дорога до аэропорта, полгода назад казавшаяся ужасно долгой, сегодня пролетела практически незаметно — новостройки постепенно редели, а вскоре машина Вероники и вовсе выехала на скоростную трассу, оставляя привычные виды Петербурга позади. В перерыве между нескончаемыми обещаниями писать девушкам каждый день, Итан заметил, как напротив контакта Дамиано высветилось "печатает". Моментально напрягшись, он принялся сверлить взглядом экран телефона, в надежде увидеть в сообщении долгожданные слова. Краем уха слушая болтовню Сони о том, что они с Тимой планируют поехать на каток, ведь он, как оказалось, прекрасно катается на коньках и хочет научить этому и ее тоже, Итан почувствовал, как сердце пропустило удар, когда заветная строчка пропала, оставляя за собой угнетающее "в сети". Итальянец ненавидит себя за то, что так волнуется из-за обычного, мать его, сообщения, но поделать с собой ничего не может - глаза начинает пощипывать от напряжения, ладони неприятно покалывает, и сколько их не обтирай о брюки, влага пропадать и не собирается. — Он просто проверяет, что написал, — шепнула ему на ухо Виктория, замечая волнение парня. Кивнув скорее самому себе, Итан заблокировал телефон и отложил его на сиденье экраном вниз, тяжело вздыхая. Пусть проверяет, в любом случае, не стоит показывать, что он ждет сообщение. — Итан! — в сотый раз позвала его Соня. — Ты где летаешь? — Прости, — улыбнулся итальянец, чмокнув брюнетку в макушку в знак извинения. — Что ты спрашивала? — Умеешь ли ты кататься на коньках, — ответила Софья, сползая пониже и укладывая голову на его грудь. — Нет, никогда не пробовал, — ответил он, устраивая руку поперек ее живота. — Как так? — возмущенно воскликнула Виктория. Но Итан не обратил внимание. Его сейчас больше интересовал тихий звук вибрации, прозвучавший совсем рядом с ним. Накрыв ладонью свой телефон, он выдохнул, переворачивая его и быстро вводя пароль. Кажется, что так, как сейчас, он еще никогда не волновался. Сам знает, что это глупо, но успокоиться не может. Кинув быстрый взгляд на Вик, он открыл чаты, еле сдерживая себя от то ли облегченного, то ли злобного потока мата. — Sì, mamma, sto andando all'aeroporto. L'aereo arriva a Roma all'una del pomeriggio, — быстро пролепетал он, тут же отправляя голосовое сообщение и выключая телефон. Не написал. Его даже в сети нет. Может это и к лучшему. — Как у тебя еще язык не сломался все это выговаривать? — вздохнула Соня. — Это как у вас еще мозг не сломался со всеми вашими правилами! — возмутился Итан. Вновь взяв в руки телефон, Торкио уже почти ни на что не надеялся, и правильно делал. Снова мама. — Sì, mamma, ho mangiato bene. Non preoccuparti per me! Ci incontreremo molto presto. — Как же мне нравится звучание итальянского, — заметила Вероника, вызывая смущенную улыбку на лице Итана. Заветное сообщение не пришло ни за оставшееся время дороги, ни за то, что Торкио провел в самолете, ожидая посадки всех пассажиров. Еле отлепив от себя Соню, Итан теперь поглаживал большим пальцем подаренный ею кулон. Почему-то ему вдруг показалось, что по ней он будет скучать больше всего. Да что уж там, он уже по ней скучает. Именно сейчас на парня нахлынули разом все эмоции, которые принесла эта поездка, и, несмотря на то, что вернется он совсем скоро, стало тоскливо покидать столь полюбившийся город. Но вот самолет начал взлетать, и Итан выглянул в иллюминатор, рассматривая постепенно уменьшающийся город, покрытый слоем снега и освещенный яркими фонарями. Оставляя в России своих друзей и знакомых, Итан пообещал себе оставить там же и мысли о Дамиано. Им обоим нужен перерыв. Тем более сейчас, когда он едет к семье. Архивировав чат, в котором так и не появилось сообщения, вызвавшего в парне сильный мандраж, Торкио надел наушники, расслабляясь на своем кресле. Впереди его ждет долгий и тяжелый перелет, зато уже совсем скоро он окажется дома, по которому успел так сильно соскучиться. Ну а пока итальянец завернулся в теплый плед, который ему выдали бортпроводники, и попытался заверить себя в том, что за эти десять дней он не будет думать о Дамиано, на деле же через минуту размышляя о том, чем он занят сейчас. Чертова влюбленность.***
Родная страна встретила его сильным ветром, из-за которого чуть не отменили последний рейс, но это уже совершенно неважно. Уставший и не выспавшийся, но по-настоящему счастливый, он подбежал к матери с отцом и, не говоря ни слова, крепко их обнял. — Non ti hanno dato da mangiare per niente? Completamente emaciato! — воскликнула женщина. — Va tutto bene, mamma. Нo appena fatto molto in palestra, — ответил Итан, поражаясь тому, какой непривычной стала для него полноценная итальянская речь. — Ora parli anche con un accento! Beh, niente, torniamo a casa, faremo un pasto gustoso e tu ci racconterai tutto! Mi manchi tanto! Обхватив сына за шею, Лаура притянула его к себе, заставляя согнуться в два раза. За полгода Итан успел отвыкнуть от таких крепких объятий. Рассмеявшись куда-то в копну темных волос, он погладил маму по спине, смущенно улыбаясь отцу, радостно наблюдающему за ними.***
По приезде домой, женщина усадила сына за стол, предварительно вытащив все содержимое холодильника, выполняя свое обещание спасти Итана от истощения. Весь день итальянец провел в компании родителей, пытаясь полноценно переключиться на итальянскую речь. Он рассказывал им о прекрасной архитектуре Петербурга и о своих друзьях, от которых, к слову, за время перелета пришло порядка ста сообщений. И ни одного от Дамиано. Что ж, неудивительно. На следующий день отца вызвали на срочную операцию, и он с самого утра помчался в больницу на работу, не решившись будить Итана, отсыпающегося после перелета, для того, чтобы предупредить об этом. Проснулся Итан ближе к полудню, на секунду забыв, где он находится. Нахмурившись, он осмотрел свою комнату, где стояла всего одна кровать и один шкаф, и, лишь пару секунд потупив взгляд, осознал, что наконец-то дома. Улыбнувшись этой мысли, он откинулся обратно на кровать, прикрывая глаза. С кухни доносятся приглушенный звон посуды и едва уловимый аромат выпечки, за окном над родными улочками возвышалось солнце. И никакого снега. Кажется, Итан способен пролежать так всю свою жизнь, но, судя по всему, кто-то категорически не согласен с его планами — телефон на прикроватной тумбочке вибрировал уже на протяжении минуты, издавая крайне неприятное жужжание, и останавливаться, похоже, не собирался. Вздохнув, Торкио приподнялся на постели, откидывая одеяло. Сняв телефон с зарядки, он улыбнулся принимая видео-звонок Виктории. — Ну неужели! — улыбнулась девушка. — Доброе утро. — Доброе, — ответил Итан, устраивая мобильник на той же тумбочке. — Ты чего мне не отвечал? Я столько писала, уже волноваться начала! — Мама решила заболтать меня до смерти. Вернулся в комнату и сразу вырубился. — Что ж, надеюсь, тебе удалось выспаться. Дамиано так и не написал тебе вчера? — Нет, — ответил Итан, тут же прекратив улыбаться. — Давай не будем говорить о нем? Хочу отдохнуть от этого. — Уверена, ты захочешь узнать то, что я скажу, — заявила Виктория. — Ладно, давай договоримся. Ты мне рассказываешь о том, что у вас там произошло, но в течении следующих девяти дней его имя не звучит в нашем диалоге, хорошо? — Договорились! После того, как мы тебя проводили в аэропорт, Вероника завезла меня домой, — тут же начала Виктория заговорщицким тоном. — А через какое-то время, знаешь, что мне написала Соня? — улыбнулась она. — Понятия не имею, — ответил Итан, поправляя волосы, запутавшиеся во время сна, стараясь успокоить участившееся дыхание. — Что Дамиано сперва ходил хмурый и что-то гневно шептал себе под нос, а потом вернулся в вашу комнату, громко хлопнув дверью. Спустя час, Соня решила проверить, все ли у него хорошо, и, зайдя в комнату, обнаружила его свернувшимся калачиком на твоей кровати, в обнимку с конвертом, который ты прикрепил к подарку, — пролепетала она, явно ожидая от итальянца какой-нибудь реакции. — Думаешь, мне станет лучше от того, что ему плохо? — Он винит себя за то, что не поговорил с тобой! — Если бы это было так, он отправил бы то сообщение. — Ты же знаешь, что сам он никогда не сделает первый шаг, — возразила девушка. — Но очевидно же, что он любит тебя! — Di chi sta parlando? — раздался вдруг от двери голос Лауры, заставляя Итана, и не заметившего, как она зашла в комнату, дернуться. — Mamma! Non ascoltare! — возмутился Торкио, прекрасно зная, что женщина в большинстве своем понимает русскую речь, да и говорить, хоть коряво, но может. — E' la ragazza di cui mi hai parlato ieri? — улыбнулась она, и, не дождавшись ответа, подошла к кровати, приобнимая сына за плечи. — Привет! — сказала она с ужасным акцентом, помахав Виктории рукой. — Здравствуйте! — улыбнулась блондинка. — Sto aspettando dettagli sul tuo fidanzato! — заявила Лаура, отстраняясь от сына. — Non è più il miо fidanzato. Сi siamo lasciati, — ответил Итан. — Bene, quindi sto aspettando i dettagli su chi ha osato rubare il cuore di mio figlio! — заявила женщина, проведя ладонью по длинным волосам сына. — Аndiamo a fare colazione. — Sì, vengo subito. — Пока, — сказала женщина, снова помахав Виктории, с улыбкой наблюдающей за ними. — До свидания, — ответила она, помахав в ответ. — Прости, — смущенно улыбнулся Итан, когда дверь за Лаурой закрылась. — Она очень милая! А еще вы очень похожи, — заявила блондинка. — А насчет Дамиано, я все еще думаю, что у вас есть шанс все вернуть. По крайней мере, я очень на это надеюсь, — сказала она, виновато опустив голову. — В любом случае, пока он не победит свою гордость, делать что-либо бесполезно. Как и говорить о нем. — Да, вероятно, ты прав. Ладно, иди завтракай. — Ты поняла, что она говорила? — удивленно спросил Итан. — Ну, за шесть лет школьных уроков итальянского такие примитивные фразы, как "Пойдем завтракать", я запомнила. — Точно, я забыл, что у нас есть уроки итальянского. Кстати, мы поставили твой подарок. Смотри, как хорошо вписывается, — сказал он, поворачивая камеру к окну, рядом с которым красовался новый телескоп. — У меня тут есть выход на балкон, так что летом вообще прекрасно будет. — Рада, что тебе понравилось, — улыбнулась блондинка. — Ладно, пойду к маме, — сказал Итан, широко зевнув, прикрываясь рукой. — Приятного аппетита. — Пока, — улыбнулся итальянец, сбрасывая вызов.***
После завтрака,парень все же рассказал все никак не отступающей матери о Дамиано. Судя по всему, сегодня весь мир против того, чтобы просто о нем не думать. Открыв альбом их с Давидом фотографий, Итан показывал Лауре самые милые и забавные на его взгляд, рассказывая о том, где и как они были сделаны — вот он лежит на коленях Дамиано в школьной раздевалке после бессонной ночи, когда они разговаривали обо всем до самого рассвета. Только на следующий день после этого итальянец обнаружил в своей галерее эту фотку. Он и не думал, что пока он спал, Давид устроил целую фотосессию, задирая руку с телефоном повыше, стараясь поместить в кадр и себя и Итана. Вот Дамиано обхватил руками торс Томаса, делая вид, что через него играет на гитаре. Звуки, издаваемые тогда несчастной гитарой - это явно последнее, что Итан хотел бы снова услышать... Вот Соня и ее брат с обеих сторон целуют Торкио в щеки. Итан даже помнит как и когда было сделано это фото — они втроем гуляли по парку, держась за руки. Увидев неподалеку мужчину, продававшего сладкую вату, Софья вцепилась в брата, упрашивая его купить сладость, на что парень отвечал, что она необоснованно дорогая, и он не будет тратить на это деньги. Тогда Итан выпутался из его объятий и, подхватив девушку под руку, направился к продавцу, покупая самую большую вату для них с Соней. Смотря на то, с каким удовольствием они поглощают лакомство, Дамиано с явным намеком приобнял на тот момент еще своего парня, с немым "Пожалуйста" заглядывая в его глаза. Втроем умяв сахарную вату, ребята продолжили свою прогулку, запечатлев на телефон благодарность Сони и Дамиано Итану. Вот куча милейших фотографий из Выборга — несколько с часовой башни — на переднем плане счастливые лица, а на заднем прекрасный старинный город. Парочка из ресторана, где видно лишь Итана с покрасневшими на холоде щеками, протягивающего руку с пальцами, согнутыми в виде полусердца, и собственно руку брюнета с точно такой же половинкой сердца, образующей вместе с Торкио единое целое. А вот они целуются в парке, установив телефон рядом с деревом и поставив съемку на таймер. Бездумно листая фотографии, показывая их маме, Итан уже и забыл, что далеко не все из них такие невинные. Наткнувшись на, к счастью, самую приличную из следующих за ней, Торкио тут же отвернул экран от Лауры, моментально краснея. Усмехнувшись, женщина приобняла сына за плечи, словно невзначай спросив, не занимается ли Дамиано спортом. Ничего не понимая, итальянец посмотрел на маму, на что та ответила: "У твоего мальчика прекрасная фигура", после чего, Торкио окончательно захотелось провалиться под землю. Попивая кофе, Лаура расспрашивала сына про их с Дамиано отношения, под конец уже не понимая, на кого злиться за то, что такие хорошие мальчики потеряли друг друга - на Дамиано за его упертость, на Итана за его неумение отказывать или на Викторию за ее эгоистичность. В любом случае, она была уверена, что Давид так просто все не оставит, и вскоре их с Итаном отношения сдвинутся с мертвой точки. Торкио всегда поражало то, как спокойно его мама относится ко всему, что происходит в его жизни, но всякий раз, когда он задавал этот вопрос вслух, Лаура отвечала, что все просто - она ему доверяет и прекрасно знает, что если что-то случится, Итан ей расскажет. Окончательно расслабившись, парень налил им еще по чашечке горячих напитков, интересуясь ее мнением по поводу всего, что приходило в голову. Услышав, что сын волнуется о сдаче экзаменов, Лаура заявила, что они его в другую страну отправляли не для того, чтобы он сутками учился, а для того, чтобы завел новых знакомых, гулял и отдыхал. Услышав это, Итан сперва подумал, что она шутит - все же не зря в программе участвуют одни отличники, но потом мама объяснила, что это для него должно быть как отпуск от полноценной учебы длинною в год. Взяв с сына обещание, что теперь он будет как можно больше времени уделять себе и "своему мальчику, который, я уверена, вот-вот сам придет к тебе", Лаура сказала, что хочет прогуляться. Натянув колготки, Итан нацепил на себя первую попавшуюся юбку, по которым так сильно соскучился из-за того, что не мог их носить в гомофобном русском обществе, Торкио подхватил маму под руку и они отправились гулять по родным итальянским улочкам.***
Вечером, семья устроила совместный просмотр фильмов. Тарелки попкорна опустошались вновь и вновь, а одно кино сменялось другим пока часы не пробили два ночи, и родителей не начало клонить в сон. Будучи уверенным в том, что Соня уже спит, ведь в Петербурге уже три ночи, он все же ответил на все ее сообщения, умиляясь забавным видео с катка — милый рыжий паренек держал ее за обе руки и ехал задом наперед, утаскивая брюнетку за собой. Покружив ее вокруг своей оси, Тима тут же приобнял взвизгнувшую Соню, удерживая ее на ногах. Это было так странно — видеть, как изо рта ребят клубами валит пар из-за холода, вокруг них земля застлана огромными сугробами, и все вокруг одеты, будто и не в России вовсе, а где-нибудь в Антарктиде, в то время, как у них на улице температура по цельсию даже ночью не опускается ниже отметки плюс четыре градуса. Просмотрев отправленные Томасом видеосообщения, где они со Славой вместе танцуют под подаренную им пластинку Металлики, Торкио вдруг вспомнил про кассету, тут же прямо посреди ночи отправляясь на поиски магнитофона. Забравшись на пыльный чердак, Итан попытался найти необходимое, при этом не переломав все конечности в куче бесполезных вещей. Сколько бы он ни искал, магнитофона не нашел, зато разбудил отца, спросонья подумавшего, что в дом пробрались воры. Изложив ему свою проблему, Итан удивленно посмотрел на протянутый ему кассетный плеер, который отец нашел в два счета. Поблагодарив его и извинившись, Итан пожелал папе спокойной ночи, поспешив удалиться в свою комнату, чтоб наконец прослушать таинственную запись. Вытащив из портфеля кассету, он вставил ее в плеер, нажимая на кнопку, покрытую толстым слоем пыли. Выждав невыносимо долгие секунды тишины, Итан вздрогнул, услышав первые аккорды акустической гитары. Так и не поняв, как на этой штуковине увеличить звук, Торкио замер, вслушиваясь в прекрасную мелодию, не похожую ни на одну из тех, что он слышал до этого. За этой песней последовала следующая, сильно отличающаяся от первой, но ничуть не уступая ей в своем звучании. Итан не знает, сколько он так просидел, вслушиваясь в приятную мелодию и представляя, как Томас играет это, стоя рядом с ним. Через несколько композиций акустика сменилась электрогитарой, а еще через парочку добавились барабаны, за которыми, Итан уверен, сидел Слава. Когда кассета закончилась, с громким щелчком затихая, Итан так и остался сидеть на месте с приоткрытым от восторга ртом. Томас просто гений. Неужели он смог сам придумать такое великолепие?.. Схватив с кровати телефон, итальянец принялся записывать крайне эмоциональное голосовое сообщение, стараясь не кричать от восторга слишком громко — навряд ли это понравится его родителям. Отправив сообщение, Итан уставился на цифры, показывающие, что он его записывал почти четыре минуты. Что ж, зато Томас должен понять, насколько Торкио понравилось.***
Следующий день прошел примерно также, как и следующий, и следующий. Итану нравились эти уютные прогулки, спокойные разговоры и крепкие родительские объятия. К слову, данное себе обещание Итан выполнил — он почти не вспоминал о Дамиано. Единственный день, когда в его голову все же закрались мысли о нем, был совсем перед его вылетом обратно в Россию — восьмое января. Его день Рождения. Торкио долго думал, стоит ли поздравлять брюнета, но вспомнив, как он в свою очередь поздравил его, все же решил, что не стоит. Просмотрев сотни сторис Томаса, где они так радостно танцевали под энергичную музыку, дурачились и напивались, Итан заметил незнакомую девушку, кричащую тексты песен в непонятно откуда взявшийся микрофон. Из-за яркого неонового освещения Итану не удалось как следует рассмотреть девушку, то и дело обнимающую Томаса, однако, когда Раджи выложил пост с поздравлением Дамиано, задача все же оказалась решена. На вид ей было лет семнадцать, на плечи ниспадали длинные каштановые волосы, глаза подведены черным карандашом, а на губах красовалась яркая помада. На одной из фотографий она обвивала шею Томаса своими руками, мило улыбаясь. На другой они с блондином стояли по обе стороны от Дамиано, сцепляясь руками так, что вокруг его лица образовывалось сердце, а на третей она запрыгнула на спину именинника, совершенно не заботясь о задравшейся до предела юбке. Улыбнувшись столь забавным фотографиям, Итан решил, что расспросит всех обо всем уже когда будет в Петербурге. В любом случае ему уже пора собирать чемодан, и он все никак не может понять грустно ему от этого, или напротив радостно.***
И вот он вновь сидит в самолете, предвкушая долгожданную встречу с Соней, Вик и Томасом. Он правда успел по ним очень сильно соскучиться, и одна мысль о том, что уже через полгода ему придется расстаться с ними на очень долгое время, если не навсегда, его пугала. И тем не менее, спустя два невероятно долгих и энергозатратных перелета, он покинул самолет, расплывшись в улыбке при виде огромной надписи "Санкт-Петербург". Дождавшись появления своего чемодана на ленте, он забрал его, направляясь к залу прилета, потерянно оглядываясь по сторонам. Совсем как полгода назад. Тот же город, тот же аэропорт, тот же чемодан и тот же встречающий. Правда на этот раз один. Удивленно уставившись на Дамиано, пытающегося найти в толпе судя по всему его, Итан замер на месте. Его должна была встретить Вероника. Она написала ему, что заберет из аэропорта. Задумавшись, Итан даже не заметил, как Давид повернулся к нему, наконец находя среди вечно спешащих куда-то людей. Не сказав ни слова, Дамиано просто подошел к нему, тут же обвивая тело Торкио руками, прижимаясь к его груди. Вскинув брови, Итан посмотрел на темные кудри, пытаясь осознать все, что сейчас происходит. Итальянец кажется даже не дышал, боясь нарушить момент, но вот Дамиано отстранился, как оказалось лишь для того, чтобы перехватиться поудобнее, устраивая голову на плече Итана и сжимая в руках его спутанные после дороги волосы. Все еще не веря своим глазам, Торкио опустил дрожащие руки на талию брюнета, уверенно ее сжимая, чуть ли не взвыв от того, что он настоящий. Крепче прижав Дамиано к себе, Итан прикрыл глаза, стараясь не думать ни о чем и просто наслаждаться моментом, боясь, что как только он пройдет, подобного уже не повторится. Переместив одну ладонь на затылок Давида, Итан с удивлением различил тихий всхлип. Он понятия не имеет, как на это реагировать. Сам вот-вот расплачется от моментально переполнивших его эмоций. — Прости меня, — тихо прошептал Дамиано, не позволяя Торкио отстраниться, лишь бы не смотреть ему в глаза. — За что? — тупо переспросил Итан, кое-как понимая, что именно сказал брюнет. — За то, что я упрямый мудак, — так же шепотом ответил он, прижимаясь носом к изгибу крепкой шеи. Отстранившись от Давида, Итан устроил свои ладони на его щеках, стирая с них мокрые дорожки слез. Он не был уверен в том, что может сейчас делать, а что нет. Прислонившись своим лбом ко лбу брюнета, он все же не смог сдержать глупую улыбку, упрямо рвущуюся наружу. — Я люблю тебя, — уже громче сказал Давид, все же заглядывая блестящими от вновь подступивших слез глазами в глаза Итана. — Я тоже тебя люблю, — улыбнулся Торкио, проводя ладонью по голове брюнета, оглаживая мягкие пряди. Вернув улыбку, Дамиано осторожно подался вперед, едва заметно скользнув губами по устам итальянца. Вернув свои руки на его талию, Итан прижал его поближе, увереннее сминая губы, о которых так сильно мечтал. На долго Давида не хватило — уже через пару секунд он отстранился, вновь обнимая итальянца. — Пойдем, я отвезу тебя домой, — улыбнулся он, куда-то в плечо Торкио. — Ты? — удивленно переспросил Итан. Не сказав ни слова, Давид вытащил из кармана куртки громко звякнувшие ключи от машины, заставляя глаза парня округлиться. — Александр? — предположил он. — Да. Сказал, что несмотря ни на что, он обещал, что подарит мне машину на восемнадцатилетие, — кивнул Дамиано, шмыгнув носом. Не сказав больше ни слова, брюнет протянул Итану руку, второй хватая его чемодан, не принимая отказов. Несмотря на дикую усталость, итальянец почувствовал, что сейчас и гору свернуть способен. Переплетя пальцы с Давидом, он, все еще не веря во все происходящее, уставился на его прекрасный профиль. Хотелось расцеловать каждый миллиметр этого невероятного лица прямо здесь и сейчас. Итан даже не заметил, как они дошли до парковки. Его взгляд был направлен лишь на невероятно красивого парня напротив. Добравшись теперь уже до своей машины, Дамиано закинул чемодан в багажник, улыбаясь тому, как Торкио не отстает от него ни на шаг, отказываясь отпускать хоть на секунду. Открыв для него переднюю дверь, брюнет подождал пока он сядет поудобнее, тут же наклоняясь и оставляя мягкий поцелуй на макушке итальянца, совсем как тот в свою очередь сделал в ванной десять дней назад. Усевшись на водительское место, Давид повернулся к Итану, положив свою руку на подлокотник ладонью вверх. Улыбнувшись, Торкио вложил в нее свою ладонь, чувствуя, как сердце замерло, когда парень прижал его костяшки к своим губам, согревая своим дыханием. — Я соскучился, — заявил он. — Я тоже, — смущенно улыбнулся Итан. — Твое предложение все еще в силе? — спросил брюнет, кивая на то самое письмо, прикрепленное к солнцезащитному козырьку машины. Посмотрев на него, Итан перечитал написанную им же фразу: "Сходишь со мной на свидание?". Он сам не знал, на что надеялся, когда писал это, но в любом случае терять ему было нечего. — Если ты сохранил подарок, прилагающийся к записке, то в силе, — улыбнулся он. — Конечно сохранил. Переместив ладонь на затылок итальянца, Дамиано притянул его к себе, осторожно целуя его, боясь все испортить. Прикрыв глаза, он почувствовал, как Итан активнее сминает его губы, без напора проходясь по ним языком. Как же непривычно было вновь ощущать уже забытые прикосновения. Дамиано придвинулся поближе, одной рукой продолжая придерживать парня за голову, углубляя поцелуй, вторую же устроив на его ноге, заползая подальше так, что ладонь оказалась зажата между ляжками итальянца. — Поехали домой. Соня и так меня чуть не убила, когда я отказался брать ее с собой, — усмехнулся Давид, отлипая от сладких губ, шмыгая носом. — Поехали, — улыбнулся Торкио, проводя пальцами по острой скуле. Чмокнув напоследок Итана в кончик носа, Дамиано завел машину, пристегиваясь.