Несущественных деталей не бывает. Любая деталь достойна внимания.
Чак Паланик «Колыбельная»
3 сентября 1944 года, Лондон
Том Риддл и Альбус Дамблдор бесцельно убивали время, томясь в ожидании напротив кабинета миссис Коул. Том со скучающим видом смотрел прямо перед собой, стараясь просверлить взглядом дыру в ставшей ненавистной за годы пребывания в приюте двери. Профессор Дамблдор опирался на солидную трость, в которую, как знал Риддл, была спрятана палочка, и с горячим интересом изучал причудливые узоры, образованные потрескавшейся штукатуркой на невзрачных стенах. – Как прошли ваши каникулы, мистер Риддл? – вежливо осведомился Дамблдор. «Ну, наконец-то! А я всё гадал: заговорит или нет? Трусливый кретин!» – подумал про себя Том, а вслух таким же ровным и подчёркнуто доброжелательным тоном, каким ему задали вопрос, ответил: – Благодарю, профессор. Каникулы прошли относительно спокойно, – Риддл выдержал небольшую паузу, а затем с небывалым довольством выплюнул: – Как видите, я по-прежнему жив, – Том, с присущей юности бескомпромиссностью, не мог обойти в их занимательной беседе этой маленькой детали. "Я мог погибнуть этим летом в огне фрицев. Я мог умереть в пламени Гриндевальда. А вы, многоуважаемый профессор, как, впрочем, и всегда, ничего не сделали!". Риддл продолжил безразлично глазеть на шершавую поверхность двери. Дамблдор же, как заметил боковым зрением Том, резко повернул голову в его сторону и вперился в профиль Риддла водянистыми глазами. – Вы полагаете, что я желаю вам смерти, да, мистер Риддл? Столь прямолинейный вопрос немало удивил Тома, заставив на секунду задержать дыхание. Нет, конечно же, они с Дамблдором имели привычку беседовать достаточно откровенно. Всегда, со дня их знакомства. Но так… Голова Риддла невольно дёрнулась в бок, и тёмная бездна глаз Тома тотчас растворилась в небесной лазури взора Альбуса. Дамблдор сохранял внешнее спокойствие, хотя оба мгновением назад ощутили незримый толчок, будто пол под ними заходил ходуном, а и без того тесный коридор сузился до размеров крохотного пятачка, обратившись в ринг для непримиримых противников. Зрачки глаз Тома внимательно изучали невозмутимое лицо Дамблдора, взиравшего на Риддла снизу вверх. Несмотря на то, что Том за лето успел вымахать на две головы и теперь, наверное, мог назваться самым высоким учеником в школе, Риддлу по-прежнему казалось, что профессор Дамблдор посматривал на него с небывалым высокомерием. Ответить правдиво, как сделал сам профессор, или солгать, как он имел обыкновение поступать всегда? «Да, чёртов кукловод, я уверен, что ты спишь и видишь, как моё бездыханное тело проносят под сводами коридоров школы». – Что вы, профессор? – наигранно удивился Том. – Все знают, что вы ярый пацифист, – голос Тома звучал обманчиво-мягко. – Даже Геллерт Гриндевальд, – Риддл безотрывно глядел в непроницаемые глаза Дамблдора, искренне надеясь прочитать в их непостижимой глубине задетую гордость. Сентябрь в этом году вышел на редкость тёплым, однако пропитанные сыростью стены коридора, куда лишь в погожий день заглядывало солнце, будто покрылись тонкой корочкой льда. В глазах Тома заплясал победный огонёк, в то время как во взоре Альбуса глыбами нарастала стена вечной мерзлоты. В этот момент в кабинете послышались частые шаги, а через мгновенье дверь в конце коридора шумно распахнулась, приглашая обоих проследовать внутрь. Профессор Дамблдор не стал надолго задерживаться в стенах дотационного заведения господина Вула, проинформировав миссис Коул о переносе начала учебного года для мистера Риддла на несколько недель. – О! Том точно ничего не натворил? – миссис Коул до конца не верила, что озвученная Дамблдором задержка носила вынужденный характер, а не являлась следствием очередной «странности» со стороны мистера Риддла. Том в ярости поджал губы и ещё сильнее врезался лопатками в спинку стула. Будто бы только он один обучался в школе! Будто он был единственным, по чьей вине что-то могло пойти не так! Как же Том ненавидел эту женщину. В данную секунду Риддлу, пожалуй, сложно было бы определить для себя наиболее презираемую персону, находившуюся с ним в одном помещении. Ибо, по мнению Тома, миссис Коул, равно как и профессор Дамблдор, стремилась как можно сильнее отравить его жизнь. Дамблдор, видя неприкрытое беспокойство на лице женщины, вымученно улыбнулся. Мистер Риддл полностью оправдывал свою фамилию, являясь нерешаемым для самого Альбуса ребусом. Дамблдор не понимал, как Том при всех многочисленных талантах продолжал цепляться за личину неудачника, стремившегося доказать всем и каждому, чего он действительно стоил. Личину озлобленную, искорёженную ненавистью и уродливую. Альбус твёрдо решил приглядывать за Томом после произошедшего весной, ибо был уверен, что именно мистер Риддл смог открыть Тайную комнату. В глубине души Дамблдор хотел надеяться, что ставшая следствием данного шага смерть несчастной Миртл Уоррен была лишь чудовищной случайностью. Однако изворотливость Тома во время расследования, выставление им же "козлом отпущения" бедного Хагрида и слепота Диппета привели Альбуса в чувство. Нет, он не собирался плодить ещё одну трагедию, засадив Тома в камеру к дементорам. Но… Дамблдор понимал, что за вычислением очередных ходов Геллерта упустил у себя под носом разросшуюся до пугающих масштабов проблему. И пока не знал, как можно было решить её. Том виделся Альбусу претенциозным мальчишкой, в одиночку добившегося небывалых высот в магии, избалованного долгожданным для приютского ребёнка вниманием учителей и сокурсников, но вместе с тем озлобившегося на весь белый свет, непонятого даже самим собой и пытающегося занять место под солнцем юношей. Но его эго… Дамблдор, увы, слишком хорошо понимал и одновременно не понимал Тома, ведь он сам когда-то был таким же амбициозным студентом. Его гордость и совершённые ошибки стоили жизни Арианы и вечного презрения со стороны Аберфорта. Брат искренне пытался простить Альбуса, но, увы, это пока выходило только на словах. За величие Дамблдор заплатил непомерно высокую цену. Однако сумел вовремя остановиться. Но Том… Безнаказанность, любопытство и зависть к богатым ребятам со Слизерина сделали своё дело. И теперь перед ним на стуле гордо восседал колючий эгоист, мечтавший отомстить миру за презрение к себе. Альбус обязательно придумает, как достучаться до Тома, судя по всему, ненавидящего его до глубины души. Кое-какие мысли мелькали в отношении помощи со стороны Горация. Но позже. Пока же на повестке стоял ответ на простой и одновременно сложный вопрос миссис Коул. – Мистер Риддл всего лишь подросток, – Дамблдор решил ограничиться прописной истиной и убедительным тоном. – Уверяю, пока что ошибки, так или иначе совершённые Томом, можно исправить, – Дамблдор выжидательно посмотрел на отвернувшегося к окну Риддла. Да, этот подросток определённо попортит всем немало крови.***
После беседы в кабинете миссис Коул Риддл нехотя поплёлся в свою комнату и с ногами завалился на пружинистую кровать, устало отвернувшись лицом к стене. Дерьмо! Ему придётся провести в стенах ненавистного приюта ещё минимум две недели! Лучше вручную драить котлы после занятий. Да он готов был весь Хогвартс языком вылизать, чтобы более не лицезреть за завтраком ненавистные рожи Стаббса и Бишопа. – Смотрите-ка! Кто это у нас здесь? Томми? Тебя наконец выперли из школы? – возле входной двери зазвучал язвительный голос того самого Билли. Том шумно вобрал носом воздух. Как говорится, помяни дьявола... Похоже, сегодня каждый решил найти предел его терпения, верно? – Чего тебе надо? – оскалился Риддл, резко поднявшийся с кровати. – Мне? – Билли вместе с прошмыгнувшим хвостиком Бишопом пересёк порог комнаты Тома. – Ничего. Деннис, тебе что-то надо? – Свалили отсюда. Оба. Я не в настроении, – угрожающе прорычал Том, опираясь вытянутой рукой на стену. – Тише, Томми, тише. Мы пришли с миром. Хорошо? – Стаббс принялся дирижировать руками, следя за действиями Тома с безопасного расстояния. Риддл скептически скрестил руки на груди и облокотился корпусом на металлическую спинку кровати. – Говорите, чего хотели и проваливайте. Бишоп сильно нервничал, так и не рискнув поднять бегающие глаза на Тома, и всё время воровато косился в сторону выхода. У Стаббса же взыграл адреналин: он смотрел на Риддла прямо, чуть задрав подбородок и выгнув вверх уголки губ. С минуту выдерживая на себе тяжёлый взор Тома, Билли наконец отвёл голову в сторону, при этом чему-то улыбнувшись. – Я, как погляжу, ты любишь дорогие шмотки, да, Томми? Согласен, девочки хорошо ведутся на дорогой костюм, – Стаббс кивнул в сторону открытой дверцы платяного шкафа, где виднелся край твидового пиджака, который Риддл отшил на заказ летом. Он потратил практически все деньги, выплаченные профессором Слизнортом за помощь в изготовлении омолаживающего зелья для неназванной клиентки. Риддл криво ухмыльнулся. – Будто ты тряпки не любишь, Билли? Гляжу, ты с Деннисом начал рядиться, словно девица на выданье. И всё с тех пор, как стал начинкой в пироге Джимми Пая, – Том с удовлетворением наблюдал, как лица обоих гостей вытянулись. – Вы ведь теперь гордо именуете себя шестёрками в его шайке, верно? – Подручными, Риддл, – обидчиво поправил Деннис, на что сам Том криво усмехнулся. Том плавной походкой прошествовал к шкафу и закрыл дверцу от любопытного носа Стаббса. – Смотри, Билли, аккуратнее, – Риддл сделал шаг к Стаббсу и небрежным жестом смахнул с лацканов его модного пиджака несуществующие пылинки. – Как бы Джимми однажды не решил размять своего петушка и не потоптать таких милых курочек, – Том резко отпрыгнул от озверевшего Стаббса, позволив Бишопу наконец проявить себя и успокоить рвущегося вперёд приятеля. – Тише, Билли, тише! – Деннис изо всех сил держал Стаббса за руки. – Ты мудак, Риддл! – на весь коридор заорал Стаббс. – Ты паршивый ублюдок! – Я в курсе, Билли, – насмешливо парировал ухмылявшийся в шаге от брызжущего слюной Стаббса Том. – Билл, тише ты! Не то сейчас сюда все сбегутся! – Послушай совета Бишопа, Билли, – Том теперь сел на ободранный стул и, вытянувшись, с королевским величием закинул нога на ногу, демонстрируя, что готов выслушать Стаббса. Когда Билли успокоился, он велел Деннису прикрыть дверь, предварительно убедившись, что их никто не подслушивал. – У нас к тебе предложение, Риддл. – Я весь во внимании, Билли, – Том откинулся на спинку стула. – Есть вариант неплохо подзаработать. Брови Тома взметнулись вверх. – И ты предлагаешь потенциальную выручку мне? Вот так? Бескорыстно? Прости, Билли, но верится с трудом. – Ты как-то обмолвился, что не прочь пометелиться, Риддл, – подал голос Деннис. – Положим, действительно говорил. И? – Через неделю в одном укромном местечке в Ист-Энде будет бой. Богатым старикашкам охота стряхнуть пыль с костей, пощекотав заржавевшие нервишки, и они организовали поединок. – Бокс? – уточнил Риддл. – Нет, – отрезал Стаббс. – Кулачный бой. По старым правилам. Участникам платят по двести фунтов. Звучит, верно? В глазах Тома загорелось пламя азарта. Двести фунтов виделись целым состоянием, на которое он смог бы прекрасно одеться, не хуже Каса или Альфарда, и позволить наконец покупку нормальных перьев, а не разламывавшуюся после недели писанины дешёвку. – Что за стариканы, Билли? Стаббс сально улыбнулся. – Заинтересовался, значит? – Двести фунтов большие деньги. Кто согласится платить столько за участие в простом поединке, пусть и на кулаках? – Кто сказал, что это будет простой поединок? Но ведь ты же любишь рисковать, да, малыш Томми? Том вернул Стаббсу клоунскую гримасу и, встав со своего места, прошествовал к окну, распахнув его створки настежь – в лишённой свежего воздуха комнатке стало невыносимо душно. После же Риддл нашарил под подушкой пачку сигарет с коробком спичек и по-деловому предложил Стаббсу и Бишопу расположиться на его постели. Когда комнату наполнил сигаретный дым, Риддл, убедившись, что Стаббс и Бишоп расслабились, начал свой маленький допрос: – Фортуна не любит слабаков, верно? Победитель забирает всё. Кажется, так говорят? Только… Ответь мне, Билли. Я тут случайно услышал, как кое-кто шептался, будто твой босс сильно обосрался перед некой шишкой, которая плотно взяла его за яйца. Кажется, речь шла о договорных боях, верно? Бишоп так и застыл с поднесённой сигаретой у рта. Стаббс же обнажил кривой ряд зубов. – И всё-то ты знаешь, малыш Томми… – И непростых боях, да, Билли? О, я даже почти не зол на тебя, ибо хотя бы ты открыто готов признаться, что мечтаешь взглянуть на мою мёртвую физиономию. Поединок по старым правилам, – смакуя каждое слово, уточнил Риддл. Стаббс на секунду отвернулся от внимательного взора Риддла, выпустив струю дыма в сторону, в то время как Бишоп шумно закашлялся. – Значит, ты слышал про ирландца, который так некстати умудрился свернуть себе шею в пьянке? – Хм. Я слышал про проигравшегося в карты итальянца, которого закатали не то в бетон, не то пустили на корм рыбам в Темзу. Детали, – философски заключил Риддл. – Детали, – согласился Стаббс. – Но всё-таки это был ирландец. Крепыш Маклафлин умудрился проломить голову перед важным поединком. Он был человеком Пая, – разоткровенничался Билли. – Эй… – попытался остановить болтовню Стаббса Деннис. – Спокойно, друг. Том и без того знает это. Мы лишь ведём беседу о деталях. – Деталях, – добродушно кивнул Риддл, затушивший сигарету. – Джимми Пай обещался выставить бойца на тот поединок, но вот незадача, тот помер, – рассмеялся Стаббс. – Детали, – Том начал улыбаться шире. – Детали, – веселился Билли. – И теперь, конечно же, Джимми Пай ищет нового крепыша, – продолжил Том. – И даже готов выложить ему за участие триста фунтов. Билли с интересом взглянул на Риддла. – Двести фунтов. – Немалые, как я уже говорил деньги. Но вот незадача: никто до сегодняшнего дня не согласился. С чего бы? – Том картинно изумился. – А я отвечу тебе, Билли. Крепышу Маклафлину проломили голову люди босса Пая. Ибо, как гудит Ист-Энд, Джимми попросту оборзел и его захотели ненавязчиво проучить. Кажется, одному из ваших подручных за донос недавно прибили пальцы гвоздями? Маклафлин должен был выиграть поединок, ведь все знают, какие пэдди неуступчивые и упрямые ребята. Особенно покойный Чарли, спаси Господь его грешную душу. И теперь наложивший в штанишки Джимми судорожно ищет Маклафлину замену. За двести сраных фунтов, за которые доброволец выступит живым мясом, ибо только глухой не слышал, что вторым участником является Вито Томаззи, до того убивший на смерть двоих противников. Стаббс и Бишоп перестали курить, молча воззрившись на довольно улыбавшегося Риддла. Том успел всё хорошенько обдумать. Палочку на бой брать рискованно, Дамблдор, всерьёз вознамерившийся следить за ним, может задавать ненужные вопросы. А вот костерост… Так странно: чем дальше он старался держаться от магглов, тем больше они влияли на его жизнь. – Детали, – сладко подытожил Том, а затем изогнул рот в жёсткую гримасу и твёрдым голосом заявил: – Скажи своему боссу, что я хочу четыреста фунтов за участие и пятьсот в случае победы, – Том сам не верил в то, что говорил, но ронять достоинство перед Стаббсом и Бишопом не желал. – Ты рехнулся, Риддл! – Думаю, Джимми Пай дорого ценит свои яйца. Что для него пятьсот фунтов? – Ты больной, Риддл! – У нас больное общество, – начал философствовать Том. – Я болен не более твоего, Билли. Или твоего, Деннис. Бегите к мистеру Паю и озвучьте, какие вы с Бишопом молодцы, что отыскали выход из затруднительной ситуации, – Риддл даже в такой ситуации умудрялся отдавать приказы. – Так ты согласен? – недоверчиво уточнил Бишоп. – Не делай вид, что удивлён, Деннис. И не рад шансу избавиться от меня. Стаббс и Бишоп вскочили с кровати Риддла и теперь тупо смотрели на удивительно спокойного, как буддийский философ, Тома. Помявшись в комнате Риддла с минуту, оба неловко поспешили убраться, а Стаббс, стоя в дверях, напоследок выпалил: – Риддл, если ты вдруг победишь, я лично отлижу тебе очко и из своего же кармана выложу две сотни фунтов. Но если же проиграешь… Обещаю: таких пышных похорон Лондон ещё не скоро увидит. Том как-то странно взглянул на Стаббса, а затем закинул голову назад и громко расхохотался. – В случае моей победы ты отсосёшь мне, Стаббс. На глазах у всего Ист-Энда.