Хотите верьте, хотите — не верьте.
Была любовь вторая и третья,
А первую я не сразу заметила,
Первую я не сразу встретила.
Б.А.Ахмадулина
Во время второго приёма балкон, к разочарованию Гермионы, оказался заперт, и Грейнджер пришлось вести светскую беседу с чопорными портретами из галереи, куда она по неосторожности забрела в поисках уединения. С тех пор Гермиона торжественно поклялась обходить пыльные рамы стороной. Сегодня она намеревалась обследовать укромные тропы в просторном парке «Виноградной лозы», где уж точно не столкнёшься с крючковатым носом старой перечницы или отставным чиновником Министерства в нафталиновом парике. Тётушка Гендельмина, заручившись молчаливой поддержкой Гектора, вывела Гермиону в свет, давая понять, что знаменитая ярмарка невест пополнилась новым лотом. Конечно, у Гермионы ещё будет полноценный «бал дебютанток», но к чему тянуть так долго? Правда, стоило отметить, что мисс Фанникет в вопросе замужества племянницы явно уповала на помощь Мерлина. Ибо сама Гендельмина бездействовала, уподобившись раскормленному бульдогу, разлёгшемуся на паркете возле камина. Тётушка порою могла задремать прямо в кресле, и никто не смел тревожить её господский покой. Чтό в этом момент происходило с «дорогой племянницей», мисс Фанникет, увы, мало волновало. В те минуты, когда Гермиона переставала считать себя выдрессированной обезьянкой, на смену сравнению с цирковой ареной приходила лаборатория магозоолога. Светская гостиная представала в образе инсектариума, живущего по законам естественного отбора. Малые дети, подобно колониям красных муравьёв, так и норовили облепить домовиков, разносивших пирожные на подносах; девушки, словно стая тропических бабочек, порхали перед глазами юношей, лениво рассматривающих тех из-под тени раскидистых пальм; а старые горгульи, занимавшие каждый свободный дюйм мягкой мебели, как увязшие в навозной куче жуки, вплетали слухи в нескончаемую канву домыслов и предрассудков. Гермиона в царстве пропитанного тщеславием хитина отводила себе роль маленькой и незаметной букашки, которая старалась никому не попадаться на глаза. Однако среди светского разнообразия выделялась особая каста, которую Грейнджер нарекла акромантулами. Такая порода людей знакома каждому: в разговоре они более слушают, чем говорят, до последнего избегая высказывать собственную точку зрения. Осторожные, зачастую услужливые и подчёркнуто вежливые, эти личности умело раскидывали сети в ожидании зазевавшейся жертвы. Акромантулы, едва завидев потерянно мечущуюся мушку, точно знали, за какую ниточку следовало потянуть. Этим вечером незавидная участь была уготована самой Гермионе, попавшей в капкан блистательной Вальбурги Блэк. Грейнджер, впервые встретив ту в сороковых, искренне изумилась той разительной перемене, что пролегала между крикливым портретом на Гриммо и королевской статью, с которой в обществе несла себя гордая красавица Блэк. Гермиона не раз слышала, с каким ядом шептались о Вальбурге почтенные матроны, давно вступившие в пору декабрьской стужи. В паутине Блэк уже запуталось немало восхищённых поклонников. Наивные глупцы, восторгавшиеся грацией движений и отработанной перед зачарованным зеркалом улыбкой, словно находились под Империусом, ибо совсем не замечали отравляющей желчи, до краёв заполнившей глубину девичьих глаз. — Леди Дагворт-Грейнджер, куда же вы всё время убегаете? — позади неловко оступившейся Гермионы раздался тягучий голос Вальбурги Блэк. Застигнутая врасплох Грейнджер тотчас подобралась и резко обернулась к ожидавшей в засаде Блэк. Вальбурга, шурша складками зелёного атласа, грациозно выплыла из укрытия. — Леди Блэк? Какой сюрприз! Признаться, никак не ожидала увидеть. Вас. Здесь, — Грейнджер неопределённо обвела рукой увитые диким виноградом колонны. Хоть Гермиона и нашла в себе силы улыбнуться так не вовремя объявившейся Вальбурге, все внутренности скрутило в тугой узел. — Не скромничайте, леди Дагворт-Грейнджер. Ведь известие о вашем возрождении возымело эффект, сопоставимый с фокусами Гриндевальда в Лондоне. Гермиона резко обернулась — впереди, расслабленно привалившись к колонне, на неё с загадочной улыбкой взирал младший брат Вальбурги — Альфард. Грейнджер запаниковала: она принялась крутить головой, не зная, на ком из Блэков следовало остановить взгляд. Вдруг Альфард, ни на секунду не отрывая взора от лица Гермионы, оттолкнулся от холодного мрамора и сделал размашистый шаг к леди Дагворт-Грейнджер. Сердце Гермионы забилось быстрее. Что тут происходило? Куда ей податься?! В тылу подстерегала коварно улыбавшаяся Вальбурга, а Альфард продолжал ленивое наступление спереди. Гермиона сглотнула и невольно сделала шаг в сторону. Какого драккла им понадобилось? — Я… Я… — Грейнджер не знала, с чего начать, но наконец совладала с собственным голосом. — В зале стало слишком душно, и я хотела подышать свежим воздухом. — Но ведь балкон от вас совсем в другой стороне, леди Дагворт-Грейнджер, — с лёгкой усмешкой заметила Лукреция Блэк, чей миловидный профиль теперь отчётливо вырисовывался среди темневших стволов колонн. Секунда и… Лукреция Блэк также выдвинулась вперёд, заключая Гермиону в центр воображаемого треугольника. Игра света и тени образовывала на полу причудливую сетку из пересекавших друг друга вертикальных линий — Гермиона угодила в паутину сразу трёх акромантулов. Грейнджер попробовала было отклониться в сторону, однако преследователи в точности скопировали её движение. Тогда Гермиона резко взяла в другую, но и Блэки тотчас переместились параллельно ей. Грейнджер оказалась в ловушке. Гермиона, окончательно дезориентированная, в конце концов застыла на месте, вопросительно вскинув подбородок в сторону Альфарда. — Верное решение, леди Дагворт-Грейнджер, — спокойно заключил он. — Поверьте, у нас нет дурных намерений. Мы лишь хотим познакомиться… поближе, — доверительно сообщил Блэк. — Альфард прав, — вкрадчиво произнесла его старшая сестра. — Наступили трудные времена. Так, почему бы нам, будущему цвету этого общества, не держаться всем вместе? — в такт брату подпевала Вальбурга. Гермиона с тревогой ожидала, когда же дверца мышеловки с её прищемленным хвостом окончательно захлопнется. Она предчувствовала, что парой вопросов дело едва ли ограничится. Риддл… Гермиона пребывала в уверенности, что Блэки действовали по его указке. А где же в этот момент находился сам кукловод? Неужели Слизнорт, в угоду чопорной публике, не пригласил на вечер безродного любимчика? Выходило, что не пригласил. Однако Гермиона ни в коем случае не должна наживать себе новых врагов. Особенно из числа тех, с кем ей предстояло встречаться в стенах Хогвартса. — Тем более, что ваша покойная матушка была дружна с моей мамой и леди Ирмой. «Что?!» — полученное известие изрядно удивило Гермиону. Она совсем не заметила, как к ней бесшумно подкралась Лукреция, через мгновенье оказавшись в цепком капкане холодных рук. Лукреция подхватила Грейнджер под локоть. — В чистокровных семьях принято чтить традиции, верно? — нежный лик Лукреции будто светился лучами солнца, вот только от их сияния на лбу у Гермионы выступили капельки ледяного пота. Грейнджер не успела ответить, как с другой стороны и Вальбурга взяла её под локоть. Сердце Гермионы застучало в горле. Она затравленно смотрела на расслабленно улыбавшегося и довольного, как мартовский кот, Альфарда. Тот по-прежнему оставался на своём месте. Графитовые глаза, казалось, впитали отблески свечей, паривших под расписным потолком. — Я счастливейший из смертных, — горделиво заявил он, — ибо мне сегодня явились три грации. Красота, — Альфард указал рукой на закатившую глаза Вальбургу, — любовь, — вытянутая ладонь переместилась в сторону криво улыбнувшейся Лукреции, и… — на этот раз Альфард приблизился к вросшей в пол Гермионе, сохранив между их телами минимально допустимое расстояние. Тиски Лукреции и Вальбурги стали крепче. Блэк подался вперёд и опалил горячим дыханием лоб Грейнджер, томно прошептав на выдохе: — Невинность. Запаниковавшая Гермиона растерянно уставилась на раскатисто загоготавшего Альфарда, как вдруг с верхнего этажа раздался добродушный голос Горация Слизнорта. — О! Леди Дагворт-Грейнджер, вот вы где! И в такой приятной компании. Гермиона, несказанно обрадовавшись появлению профессора, взбрыкнула, но Вальбурга и Лукреция крепко удерживали её с обеих сторон. — Ваш дядя интересовался, куда это вы исчезли. Что ж, я вижу, что у сэра Гектора нет повода для беспокойства, ведь племянница находится в надёжных руках! «Спасите», — глаза Гермионы буквально кричали о помощи, однако профессор Слизнорт будто нарочно игнорировал её отчаянный взгляд, продолжая беспечно улыбаться. — Мне, признаться, стало немного нехорошо, и я… — попробовала затянуть старую песню Грейнджер, но её тотчас перебил добродушный голос профессора, очевидно, уже успевшего перехватить несколько бокалов шерри: — Тем более вы выбрали правильную компанию! — Мы заняли музыкальную гостиную, профессор, — приторно-сладким голоском пропела Лукреция. — Замечательно! — Гораций находился в ударе. — Альфард, хоть мы и не в школе, — притворно строгим тоном начал Слизнорт, — но я назначаю вас ответственным за душевный покой леди Гермионы. Не подведите своего декана! — Гораций шутливо погрозил улыбавшемуся Блэку пальцем, после чего артистично всплеснул руками и, кружась под звуки доносившейся из бальной залы мелодии, удалился обратно к гостям. Едва лысеющая макушка профессора скрылась из поля зрения находившихся в холле волшебников, Гермиону милостиво выпустили из плена рук. Грейнджер, ощутив свободу, энергично принялась растирать ладонями локти, не забыв наградить всех представителей династии Блэк уничижительным взглядом. — Вы любите пение, леди Гермиона? — как ни в чём не бывало осведомился Альфард. Насупившаяся Гермиона решила, что на сегодня достаточно позволила собой командовать. — Я ценю, когда уважают моё личное пространство, — твёрдым голосом заявила Грейнджер, глядя насмешливо кивнувшему ей Альфарду прямо в глаза. После Гермиона перевела красноречивый взор на Вальбургу и Лукрецию. Вальбурга, скопировав улыбку брата, обошла Гермиону по кругу и встала рядом с Альфардом, положив обе ладони ему на плечо. Лукреция, паря над полом из белоснежного мрамора, заняла место подле Вальбурги. Все четверо прожигали друг друга глазами, не смея отвести взор. Неожиданно вдалеке раздался топот бегущих ног — подросток лет тринадцати с кудрявившейся шевелюрой со всех ног спешил к ним. От Гермионы не укрылось, как недовольно поджала губы Вальбурга. Подобная реакция слегка удивила Грейнджер: за что Блэк злилась на этого совсем ещё мальчика? — Кажется, это по твою душу, да, Вал? — Альфард, в отличие от сестры, наоборот развеселился, шутливо «боднув» насупившуюся Вальбургу в бок. — Заткнись, Альф, — сквозь стиснутые зубы огрызнулась Вальбурга. «Значит, не показалось», — констатировала Гермиона. Запыхавшийся юноша уже достиг их и теперь согнулся пополам, пытаясь отдышаться. Выпрямившись, он вперил горящий взор на взиравшую на него сверху вниз Вальбургу. Гермиона отметила, что мальчик смотрел на Блэк уж слишком восторженно, словно бы… И тут Грейнджер осенило: этот юноша был по уши влюблён! — Орион, пожалуйста, мы находимся в обществе, — недовольно пробурчала Лукреция. — Не стоит носиться по коридорам так, словно ты бладжер на квиддичном поле, — принялась отчитывать младшего брата Лукреция. — Лу, спокойно. Орион так спешил… Очевидно, он собирается сообщить нам нечто важное, — Альфард Блэк и не думал скрывать сквозившего в голосе ехидства. — Да! — подхватил Орион, не уловивший сарказма Альфарда. — Валь… Ль-ль-леди Блэк, — запнувшийся Орион словно бы разозлился сам на себя и, тряхнув головой, прекратил бессвязно жевать слова, сменив тон на серьёзный: — Антонин Долохов просил передать, что всё готово. Альфард отвернулся, пряча за поднесённым ко рту кулаком так и рвущийся наружу смех. Лукреция, наблюдавшая за реакцией Альфарда, заметно помрачнела. Вальбурга же, сконфуженная подобным вниманием со стороны малолетнего кузена, вымученно улыбнулась Ориону, мечтая поскорее отделаться от последнего. Сам же Орион, будто очнувшись от гипноза, только теперь заметил среди членов семьи постороннюю незнакомку. Он вопросительно посмотрел в сторону Альфарда, прося их представить. — Леди Дагворт-Грейнджер, знакомьтесь: Орион Блэк, будущий глава Дома Блэк. Младший брат Лукреции и наш с Вальбургой кузен. Орион, перед тобой Гермиона Дагворт-Грейнджер. Юноша едва не открыл от удивления рот, но вовремя спохватился и комично бросился к Гермионе, чтобы поцеловать руку. — Леди Дагворт-Грейнджер, для меня честь быть представленным вам! — горячо приветствовал Гермиону Орион. Альфард, не преминув прокомментировать потуги кузена, насмешливо шепнул дувшейся Вальбурге на ухо: — Сестрица, смотри, как бы наша новая знаменитость не увела у тебя поклонника. Вальбурга в ответ попыталась лягнуть брата в бок, но тот лишь засмеялся, крепко стиснув сестру в объятиях. — Орион, — срывающимся голосом начала отделавшаяся от брата Вальбурга, — отправляйся назад к То… Обратно, — резко поправилась Блэк. — Передай всем, что мы скоро будем. Розовощёкий юноша, окрылённый вниманием кузины, стремглав помчался назад, едва не разбив по пути лоб о мраморную колонну. Лукреции, недовольно скрестившей руки на груди, оставалось лишь вымученно закатить глаза. И кому она только что твердила о манерах? — Что ж, — после некоторой паузы произнесла Вальбурга. — Раз всё готово, то мы можем идти. Ах! Или? — Вальбурга хитро прищурилась. — Или вы предпочтёте подышать свежим воздухом? — нарочито милым голосом поинтересовалась у Грейнджер Блэк. Гермиона мстительно сузила глаза. Вальбурга Блэк лишила её выбора. Однако и Грейнджер было, чем ответить. — Как же я могу отказаться в ответ на почти королевское приглашение? К тому же… Гермиона загадочно улыбнулась, словно вспомнила нечто важное, и уверенно шагнула к удивлённому подобной реакцией Альфарду. — К круглому столу меня сопроводит благородный рыцарь… Альфард вмиг помрачнел, а Гермиона быстро перевела взор на подозрительно воззрившихся на них Вальбургу и Лукрецию. Ага! Значит, кузины Блэк пребывали в блаженном неведении, какие дела за их спинами проворачивал дорогой Альфард? — Думаю, нам всем следует сохранять благоразумие. Хорошая репутация, как говорит леди Паркинсон, ныне дорогого стоит, верно? — Гермиона хитро подмигнула Альфарду. Грейнджер, поймав кураж от маленькой победы, уверенным голосом обратилась к переглянувшимся кузинам Блэк: — Надеюсь, у вас современный репертуар? За те несколько минут, что они шли до музыкальной гостиной, Гермиона уже десятки раз успела пожалеть о неуместной браваде. Наконец компания остановилась возле двери: из комнаты доносилась на редкость паршивая мелодия. От режущих слух звуков Гермиона невольно поморщилась. От Альфарда не укрылся столь говорящий жест, и он тотчас поспешил «успокоить» Грейнджер: — Не переживайте, леди Дагворт-Грейнджер. Как только мы попадём внутрь, я наложу на комнату заглушающие чары. Услышав подобное заявление, Гермиона буквально приросла к полу. — Я бы хотела, чтобы мой домовик… — Домовикам не к чему находиться в музыкальной гостиной, — мягко отрезала Лукреция. — Они же не умеют исполнять арии. — Смелее, леди Дагворт-Грейнджер, — в затылок Грейнджер прилетел язвительный смешок от Вальбурги, тихонько подтолкнувшей Гермиону вперёд прежде, чем та успела помянуть Мерлина. Проклятие! Сердце Гермионы учащённо забилось, когда она пересекла порог комнаты. Все звуки вокруг стихли. Но что-то подсказывало: настоящее представление только начиналось. Десятки липких и любопытных взглядов жадно заскользили по хрупкому силуэту, словно стая грифов готовилась выклевать жертве глазницы. Взгляд Гермионы забегал по незнакомым лицам, судорожно пытаясь отыскать хоть кого-то, кто не смотрел бы на неё с высокомерием и надменностью. Глаза Грейнджер лихорадочно перемещались по холёным и точёным профилям, на несколько мгновений задержавшись на вальяжно развалившемся в кресле Абраксасе Малфое. Тот оценивающе пробежался по складкам парадной мантии Гермионы, в знак одобрения её внешнего вида выгнув вверх уголок губы. Сидевший по соседству Антонин Долохов отрешённо уткнулся в стену. Гермиона даже забыла о собственном положении, задумавшись, какие же мысли сейчас крутились в голове Антонина — единственного человека в комнате, кому было абсолютно наплевать на её появление. — Думаю, пора начинать, — тихонько шепнула Лукреция на ухо Альфарду. Гермиона туго сглотнула: ночь обещала быть долгой. — Дамы и господа! — зазвучал задорный голос шагнувшего вперёд Альфарда. — Только сегодня, только здесь и сейчас вам предоставляется удивительная возможность насладиться уникальным в наших рядах явлением. Встречайте: леди Дагворт-Грейнджер собственной персоной! — Альфард разразился шутовскими аплодисментами, которые, однако, никто не поддержал. Паника поднималась в душе Гермионы с новой силой. Идиотка! Надо было взять Маффи с собой! Теперь уж поздно думать, как стоило поступить… Почему они все замолчали? — Альфард, ну, где же твои манеры? Гермиона в ту же секунду готова была трусливо броситься к выходу, ибо узнала приятный и одновременно отталкивающий голос, принадлежавший не кому иному, как Тому Марволо Риддлу. Он уверенно шагнул прямо навстречу обескураженной Грейнджер. Галантный, обходительный и будто вытянувшийся с момента их последней встречи ещё на несколько дюймов. Как она сразу не заметила его среди присутствующих?! — Леди Дагворт-Грейнджер, рад, что вы нашли время почтить наши скромные посиделки. Позвольте проводить вас? — ласкающий слух голос звучал обманчиво-мягко. Едва Риддл замолк, как свет свечей в настенных канделябрах стал приглушённым, погрузив комнату в янтарные переливы. Гермиона, позабыв, как дышать, не могла отвести взор от акульей улыбки Риддла. Том чуть наклонил голову в бок так, будто старался рассмотреть Грейнджер с иного ракурса. Его губы растянулись ещё шире. Кровь прилила к вискам Гермионы. Боковым зрением Грейнджер заметила, как все находившиеся в комнате — Мерлин, спаси! — поднялись со своих мест и словно по команде устремились к выходу. Марширующие ряды обезличенных слизеринцев огибали их, словно бурный поток. Змеи уползали прочь. Но что они, когда прямо над Гермионой возвышался василиск? Пронзительный взор Тома заметно отличался от врезавшегося в память образа в Хогсмиде. Его тёплый и успокаивающий взгляд обволакивал, незаметно затягивая в стремительный водоворот под названием «Воландеморт». Он призывал приблизиться и довериться, открыться, просто сделав шаг… Неожиданно освещение вернулось в прежнее состояние. Все маги по-прежнему находились на своих местах. Гермиона несколько раз моргнула, силясь поверить, что это не мираж. Что, чёрт подери, произошло?! Риддл, наблюдая за её реакцией, добродушно рассмеялся. — Надеюсь, леди Гермиона, вам понравилась интерлюдия? — вновь этот гипнотизирующий тон. Гермиона усмехнулась, поджав губы. — А вы, стало быть, первая скрипка, да, мистер Риддл? — Гермиона разозлилась и не думала скрывать плескавшуюся внутри злобу и недовольство. К её удивлению, Том проигнорировал шпильку, беззлобно рассмеявшись. — Увы, леди Дагворт-Грейнджер. У меня абсолютно нет слуха. Прошу, пойдёмте. Вы же не хотите провести в дверях остаток вечера? — насмешливо поддразнил он.***
Гермиона под выжидающими взглядами окружающих нехотя проследовала за любезничавшим Риддлом. Во что она ввязалась? Но отступать уже слишком поздно. Грейнджер, чуть стушевавшись, заняла предложенное Томом место, расположившись на одном из расставленных полукругом стульев. По всей видимости, её приглашали оценить игру на ирландской арфе. Риддл, естественно, сел рядом, заставив и без того частый пульс разогнаться до скорости света. За Томом места последовательно заняли Альфард, Лукреция, Абраксас и ещё кто-то из числа слизеринцев, чьи имена стёрлись из памяти Гермионы. Те, кому не хватило стульев, располагались за их спинами. Все остальные тихо беседовали по углам. Однако свободное место подле Грейнджер оставалось пустовать. Никто не спешил вставать позади и дышать ей в затылок. Случайность ли? Наконец Вальбурга — кто же ещё?! — грациозно опустилась на бархатный пуф и, поприветствовав зрителей улыбкой, поставила руки. Секунда, вторая… Аудиторию наполнила хорошо знакомая Гермионе мелодия. Поразительно! Стоило признать, что Вальбурге удавалось играть весьма и весьма неплохо. Вот только… Грейнджер искренне недоумевала, как настолько ярые поборники чистоты крови могли исполнять маггловскую классику. В чём крылась разгадка? После нескольких вступительных переливов Вальбурга, впавшая в мечтательное забытьё, на мгновенье распахнула глаза, повернув голову в сторону Тома и Гермионы. Грейнджер до боли вжалась в жёсткую спинку стула и намертво сцепила одеревеневшие пальцы в замок. Гермиона заметила, как искривились губы Риддла. Но неожиданности на этом не кончились. Вальбурга глубоким, чувственным голосом, словно обращалась к тайному любовнику, затянула слова известной песни:Alas, my love, you do me wrong, To cast me off discourteously. For I have loved you well and long, Delighting in your company.
В тесной комнате стояла духота, несмотря на обман свечей, чей податливый воск плавился по укрытым снежной пелериной ветвям. Гермиона, чувствуя нарастающий жар внутри, нервно расстегнула застёжку мантии, сдавившую горло. Небесного цвета ткань тотчас заняла место на спинке стула, а Гермиона осталась в бледно-голубом платье.Greensleeves was all my joy Greensleeves was my delight, Greensleeves was my heart of gold, And who but my lady greensleeves.
Гермиона мельком скользнула по профилю Риддла, эго которого наверняка урчало от довольства исполняемой в честь него композиции и того, что скрывалось за сложенными неизвестным поэтом строками. Но нет! Том Риддл, что несказанно удивило поспешно отвернувшуюся Гермиону, остался безразличен к признаниям знатной дамы. Ибо весь его вид говорил о скуке. Да он попросту отрешённо таращился в стену!Your vows you’ve broken, like my heart, Oh, why did you so enrapture me? Now I remain in a world apart But my heart remains in captivity.
Гермиона, погружённая в анализ происходящего, совсем не замечала истинного направления взгляда Риддла… Том смотрел в маленькое зеркальце, укромно располагавшееся на журнальном столике в углу. Кто-то предусмотрительно поставил его аккурат напротив места, которое заняла леди Дагворт-Грейнджер. Расслабленный облик Риддла являлся не более чем маской, что тот привык носить ежедневно.Greensleeves was all my joy Greensleeves was my delight, Greensleeves was my heart of gold, And who but my lady greensleeves.
Том взирал на беспокойные пальцы, сжимавшие ткань атласных перчаток, которые этикет предписывал носить всех благородных дам. Леди Дагворт-Грейнджер небрежно избавилась от них, едва плюхнулась — «Хм! Будто свинарка!» — на стул. Гермиона неосознанно потянулась ладонью к изгибу шеи, невесомо касаясь кончиками пальцев розоватой кожи. Риддл, жадно ловивший каждый жест Грейнджер, заметил сбежавшую к углублению меж ключицами капельку пота, бессознательно облизнув пересохшие губы. Изучающий взгляд опустился чуть ниже — к линии намечавшегося декольте, зачем-то представляя, что груди у леди Дагворт-Грейнджер небольшие, увенчанные бледно-розоватыми, под цвет губ, бусинами. Драккловы яйца! В этой комнате становилось слишком жарко. Том оттянул пальцами давящий ворот и… Маленькая пуговка, пришитая к изнаночной стороне взятой на прокат — одолжить у Каса оказалось выше его достоинства — мантии, спружинив, отскочила и, закружившись возле ножки стула, нырнула под мысок атласной туфельки леди Дагворт-Грейнджер. Риддл наклонился за ней и неожиданно соприкоснулся ладонью с пальцами Гермионы. Том поднял голову — глаза в глаза. Так близко, что он ощутил на губах её прерывистое дыхание. Гермиона, почувствовав под ногой посторонний предмет, механически нагнулась, чтобы избавиться от него, и в следующую секунду ощутила огрубелую кожу… Грейнджер несколько секунд зачарованно изучала мозоли и затянувшуюся паутинку бледных шрамов, после чего резко подняла вверх глаза. Мерлин, при желании она могла бы посчитать каждую ресницу на веках Риддла… Что?! Гермиона, резко опомнившись, испуганно отпрянула назад и затравленно уставилась перед собой. Очертания зала, пальцы Вальбурги, подрагивающая игра теней на стенах — всё слилось в одно расплывающееся пятно. Гермиона не понимала, что с ней происходило. Тёплое томление, клубившееся в груди, совсем не походило на ненависть — она ведь желала стереть Риддла в порошок! — и неприязнь к тёмному волшебнику, который совершит множество отвратительных вещей. Ощущение скорее напоминало тягу странного толка, впервые испытанную к Виктору Краму, а после же… к Рону Уизли. Стоило вспомнить растрёпанную шевелюру Рональда, как… Нет! Она не станет анализировать причины. Не время! В случае с учеником Дурмстранга ей, глупой и юной девочке, просто польстило внимание статного юноши, оказавшегося, к тому же, и знаменитостью. Тогда в Грейнджер взыграло честолюбие. Но оно не шло ни в какое сравнение с тем, что Гермиона, к своему ужасу и стыду, испытывала сейчас, сидя рядом со злейшим магом всех времён. Кровь прилила к лицу, предательски окрашивая щёки в алый. Гермиона не хотела признаваться в этом даже себе, но… Горделивое, а оно у леди Дагворт-Грейнджер являлось именно таким, эго приятно взволновало внимание Риддла. И Гермиона не знала, как относиться к этому поразительному открытию. Гермиона устыдилась реакции тела, неосознанно — правда ведь? — предавшего Гарри, но… Она была уверена, что Том Риддл начал охоту, наверняка прознав про скандал, связанный с ролью Гермионы в небольшой стычке в доках. Его всегда манило всё новое. Однако глубинная часть натуры — та, которая совсем недавно пробудилась в ней, подсказывала, что интерес, тайный, запретный, притягательный и отталкивающий одновременно, похоже, был обоюдным. Тома Риддла влекла загадка Гермионы Давгорт-Грейнджер, а Гермиона Грейнджер, ненавидя того каждой частицей души и проклиная всем сердцем, втайне тянулась к мастерству, знаниям и щекотавшей нутро тьме, что коконом окутывала мага, осмелившегося перевернуть известные с незапамятных времён догмы и основы природы. Только теперь, с ужасом осознав глубину своего падения, Гермиона отчётливо поняла, что с этой минуты должна со всех ног бежать от Тома Риддла и никогда не попадаться ему на глаза. Но отчего-то Грейнджер продолжила сидеть на месте.I have been ready at your hand, To grant whatever you would crave, I have both wagered life and land, Your love and good-will for to have.
Том же сжал чертову пуговицу в кулак и, отклонившись на спинку стула, уже совсем не по-джентльменски изучал профиль леди Дагворт-Грейнджер, отмечая побежавшие по её коже мурашки. Место, где недавно соприкасались их ладони, словно обволакивала волна неизвестной магии. Том видел, как прерывисто и часто задышала Грейнджер. Как поднималась её грудь, украшенная тысячью влажных капель, ибо духота, наполнившая комнату, душила жаром. До остервенения хотелось ощутить на лице солоноватую прохладу Атлантики… Дагворт-Грейнджер, драккл её подери, пахла океаном. Риддл не понимал, что с ним происходило. Он прекрасно знал, что сейчас испытывал загнанный им же в угол птенчик. Разве не этого он добивался? Или же уже не столько этого… Какие странные и никчёмные мысли! Риддл сердился сам на себя. Что его так взбудоражило? Ни красоты Лукреции, ни грациозности движений Вальбурги, ни скрипучего смеха Бесс… Что?! Чего в этой невзрачной посредственности, которую спасала лишь дорогая простынь, обёрнутая вокруг талии, могло так прельстить его?!My men were clothed all in green, And they did ever wait on thee; All this was gallant to be seen, And yet thou wouldst not love me.
Гермиона ощущала, как тело, натянутое, будто струны под пальцами Вальбурги, вздрагивало от жадных взоров Тома. Ещё раз и ещё! Зачем она только согласилась прийти сюда?! Треклятая Вальбурга и её дракклов братец Альфард! Альфард, вмиг окаменевший и взиравший на выступление любимой сестры с подчёркнутой неприязнью. Гермиона следила, как тот, побелевший, что скалы в Дувре, едва сдерживался, чтобы…Ah, Greensleeves, now farewell, adieu, To God I pray to prosper thee, For I am still thy lover true, Come once again and love me.
Вопросы-вопросы-вопросы… Гермиона, кожей ощущавшая прокатывавшееся в воздухе напряжение, не желала вовлекаться в интриги Слизерина, но змеиный яд уже отравил кровь, а шестерёнки в голове завертелись с пугающей быстротой. Вальбурга Блэк, безумная и жестокая женщина, которая выжгла сына с семейного древа, умела… чувствовать?! Или же это лишь очередная игра, о правилах которой Гермиона не имела ни малейшего представления? Но как тогда объяснить, что ровный голос под конец дал осечку, а в выверте головы к занавешенному окну угадывалось желание… Неужели смахнуть слезу? Теперь же, когда голос мисс Блэк стих, воздух в окутанной молчанием гостиной пах бедой. В первую очередь, из-за Альфарда. Его глаза походили на дымившиеся угли. Подойди ближе и обратишься в пепел. Альфард с заходившими на лице желваками, как безумный, резко вскочил с места. Он отпихнул ногой проехавшийся с противным скрипом стул, со стоном врезавшийся в стену. Кто-то от неожиданности вскрикнул, кто-то опрокинул на себя бокал с напитком. Не на шутку испугавшаяся Вальбурга кинулась успокаивать брата… Тому не было дела до семейных перипетий Блэков. Когда Риддл просил Альфарда и Вальбургу чуть подыграть ему, то имел в виду совсем другое. Их задача заключалась лишь в том, чтобы заставить уважаемую леди Дагворт-Грейнджер, по возможности, добровольно, последовать за ними в гостиную, а далее Вал должна была немного поломать из себя актрису, но никак не становиться причиной семейной драмы. — Альфард, прошу… — сбивчиво начала перепуганная до смерти Вальбурга. — Альф, дружище… — вторил ей подскочивший со своего места Малфой. Нараставшее с каждой секундой напряжение подошло к критической отметке, вмиг осыпавшись от вспоровшего воздух в комнате рыка. То зазвучал рояль. Все головы тотчас повернулись к белоснежному инструменту. Антонин Долохов, в присущей ему небрежной манере, прищемил пальцами гладкие клавиши, откинув кудрявую голову назад. Он жадно прислушивался к каждому шороху. Долохов ждал… Тишины. Ощутив, что завладел вниманием всех собравшихся, Антонин поставил согнутую в колене ногу на банкетку и с присущей его натуре страстностью резко навалился на клавиши, порывисто пробежавшись по всему ряду пальцами. После же, взяв секундную паузу, он целенаправленно взглянул на недобро прищурившегося Альфарда и, одарив того гусарской улыбкой, затянул один из любимейших маменькиных романсов:Очи чёрныя, очи жгучія, Очи страстныя и прекрасныя! Какъ люблю я васъ! Какъ боюсь я васъ! Знать, увидѣлъ васъ я не въ добрый часъ!
Гермиона только и успевала перескакивать глазами от Антонина, отдававшегося исполнению всем сердцем, к теряющему остатки самообладания Альфарду. Вальбурга Блэк, стоявшая подле брата, со странной смесью страха и восхищения взирала на Долохова. Малфой, как видела Гермиона, едва сдерживался, давясь от смеха, в то время как остальные слизеринцы, предчувствуя надвигающуюся катастрофу, под аккомпанемент бесновавшегося Антонина потихоньку покидали гостиную. На Тома Риддла, чей взгляд клеймил каждый волосок на шее, смотреть совершенно не хотелось. Вдруг Долохов замолк, оторвался от инструмента и в два прыжка оказался подле и не подумавшего мигнуть Альфарда. Побелевшая Вальбурга механически скрестила руки на груди. Антонин зло блеснул глазами и, сделав глубокий вдох, принялся рисоваться соловьём:Какъ люблю я васъ! Какъ боюсь я васъ! Знать, увидѣлъ васъ я не въ добрый часъ!
Казалось, что поймавший кураж Долохов утратил чувство самосохранения, ибо в следующий миг попытался приобнять изменившегося до неузнаваемости приятеля. Альфард со злостью отпихнул заткнувшегося наконец Антонина и, громко послав всех к дементору, унёсся прочь. За ним предсказуемо бросились сестра с кузиной и, конечно же, чэртэ Долохов, по пути галантно обвивший талию оторопевшей Вальбурги. Малфой, уже не сдерживаясь, согнулся на пополам и хохотал в полный голос. Гермиона, воспользовавшись всеобщей суматохой, попыталась было улизнуть, но была остановлена резким, рассёкшим спину голосом Абраксаса: — А вы разве не порадуете нас своей игрой, леди Дагворт-Грейнджер? — в стальном голосе не читалось и намёка на былое веселье. — Я… Я… У меня нет слуха… — оправдалась застигнутая врасплох Гермиона, начав пятиться от наступавших прямо на неё Малфоя с Риддлом. — Какое удивительное совпадение! — наигранно изумился Риддл. — Почему бы нам не исполнить что-нибудь дуэтом? Гермиона только сейчас заметила, что в комнате, кроме них троих, более не осталось никого… — Я не думаю, что это очень хорошая идея. Профессор Слизнорт наверняка расстроится, если мы повредим дорогой инструмент, — Грейнджер ни на секунду не отрывала взгляда от забавляющегося взора Риддла. — Ни вы, как я понял, ни я не умеем играть. Так как мы можем испортить музыкальный инструмент профессора Сли… Малфой и Риддл практически загнали Грейнджер в угол, но тут двери в гостиную шумно распахнулись и в комнату влетел взмокший Орион Блэк. Абраксас и Том резко отпрянули от Гермионы. — Там!.. — дыхание Ориона срывалось. — Там… — Том, скорее, ты должен это увидеть! — закончил за Ориона запыхавшийся Антонин, ввалившийся следом. В то время как Малфой и Риддл вопросительно уставились на взволнованных Долохова и младшего Блэка, Гермиона со всех ног бросилась прочь, задев плечом Тома. Её скоропалительное бегство прервало повисшую в воздухе паузу. Однако Риддл, к удивлению проследившего за его действиями Малфоя, вместо напрашивавшегося допроса вернулся к месту, где сидела леди Дагворт-Грейнджер. Том, с секунду раздумывая над чем-то, небрежно сгрёб в охапку забытые той мантию и перчатки, после чего развернулся к смиренно ожидавшим слизеринцам. — А теперь я хочу, чтобы хоть кто-то внятным языком объяснил мне, какого драккла тут происходит… — прорычал Риддл.***
Гермиона, бежавшая со всех ног, прибилась к дверному косяку, чтобы отдышаться. Годрик! Что это только что было? Ей нужно срочно найти Маффи, Гектора или тётушку — она не собиралась задерживаться здесь ни на минуту! Том Риддл, дементор его забери, ловко одурачил её. Нет уж! Дудки! Теперь она приложит все силы, чтобы не встречаться с ним, оставив всякие попытки постичь тёмную душу мага. В конце концов к Риддлу можно будет подобраться в школе. Через других учеников. Совсем не обязательно общаться с ним лично. Гермиона, приведя дыхание в норму, чуть поиграла пальцами. Он вновь дотронулся до неё… Произошедшее сегодня походило на дурной сон. Блэки, Риддл, Долохов. Антонина за причинённую в Отделе тайн боль Гермиона побаивалась даже больше Риддла. Однако то, каким он предстал в этот вечер, заставило сердце забиться чаще и задуматься над тем, как легко потеряться на дороге жизни, если встретить не тех попутчиков. Пожалуй, из Долохова получился бы прекрасный музыкант, сложись всё иначе. Иначе. Гермиона на мгновенье прикрыла веки, пытаясь представить того — другого Антонина на сцене. Образ пережившего Азкабан Долохова пошёл мелкой рябью… — Вал, я же уже сказал, что не смогу в следующую субботу… — голос Риддла звучал устало, словно он пытался объяснить что-то непонятливому ребёнку. Гермиона тотчас плотнее прижалась к стене и начала прислушиваться к ведущемуся разговору. — Но… Том, до этого… — Мисса Герми… — под носом у Грейнджер пропищал эльф. — Маффи! Тише, — Грейнджер поспешно заткнула ладонью рот домовушке, в растерянности выпучившей на хозяйку и без того огромные глаза. Убедившись, что эльф поняла её, Гермиона отняла руку и показала: «Тссс», слегка кивнув головой в ту сторону, где беседовали Блэк и Риддл. — У меня дела, Вальбурга, — жёстко отрезал Риддл. — Встретимся в Хогвартсе… Гермиона, изо всех сил вытягивая шею, рассмотрела, как Том Риддл распрощался с мисс Блэк и уверенным шагом двинулся в её направлении. Она тотчас вжалась лопатками в стену и утянула за собой домовушку, простодушно развесившую большие уши. Шаги Риддла, чеканившего каждый шаг, вдруг затихли аккурат напротив укрытия Грейнджер и Маффи. Гермиона выждала для верности несколько минут. Решив, что, по всей видимости, Риддл обладал уникальной способностью перемещаться бесшумно и уже ушёл, вышла из-за угла, чтобы через мгновенье впечататься в грудь Тёмного Лорда, насмешливо взиравшего на неё сверху вниз. Гермиона от неожиданности отшатнулась назад, едва не завалившись на пол. Риддл уже хотел было использовать предоставленный судьбой шанс, но в последний момент заприметил путавшуюся меж юбок хозяйки домовушку. Том мгновенно принял благообразный вид джентльмена, почтительно склонившись перед залившейся пунцовой краской Гермионой. — Леди Давгорт-Грейнджер, прошу прощения, что потревожил ваш покой и оторвал от важных дел, — мягкий голос Риддла звучал ровно, хотя за каждым словом угадывалась насмешка. — По-моему, эта мантия принадлежит вам. Том не смог отказать в удовольствии самолично накинуть на плечи пойманной за подглядыванием Гермионы мантию. Грейнджер, порозовев до оттенка спелого томата, глупо стояла на месте. Как китайский болванчик. Грубая кожа рук Риддла на мгновенье соприкоснулась с нежной шеей Грейнджер, дёрнувшейся от невесомого прикосновения. Их взгляды — его насмешливый, но лишённый привычной злости — и её — открытый и вместе с тем обескураженный — вновь пересеклись. — Хорошего вечера, леди Дагворт-Грейнджер, — Том хотел съязвить, но в последнюю секунду передумал и, коротко кивнув на прощание, ушёл прочь. Грейнджер не сразу пришла в себя, однако… — Маффи, — Гермиона позвала домовушку сорванным голосом. — Миссе стоит лучше следить за своими вещами, — заметила эльф, уткнувшись глазами в пол. Слова так и застыли у Грейнджер в горле. Выходило, что Маффи подмечала гораздо больше, чем показывала. Как же Гермионе было чертовски неприятно говорить всё то, что давно вертелось на подкорке и сейчас нашло подходящий повод для озвучивания. — Маффи, — голос Гермионы зазвучал собраннее. — Скажи, ты предана мне? Домовик опешила и, казалось, глубоко обиделась от подобного вопроса, при ответе захлёбываясь слюной: — Мисса Гермиона, Маффи бы никог… — Маффи, мне необходимо, чтобы ты проследила, куда в субботу отправится этот джентльмен. Его зовут Том Риддл. Ты ведь сделаешь это для своей госпожи? Гермиона знала, что её просьба не могла быть расценена как простая и невинная. Она явно противоречила тому, как следует вести себя хрупким барышням. Грейнджер уже успела пожалеть о слетевших с языка словах, решив, что Маффи, конечно же откажется, но… — Маффи всё сделает для своей госпожи, — тихо ответила домовушка, не поднимая глаз на Гермиону. Веки Грейнджер отяжелели. Согласие Маффи прозвучало подобно приговору. Но ведь Гермиона делала это ради будущего… Ради всех них! Или же только для себя? — Будь предельно осторожна и аккуратна. Чтобы Том, — как необычно произносить его имя… так, — ничего не заметил. И очень прошу: никому не рассказывай о том, что только что произошло. — Молодой джентльмен тогда приходил вместе с другом сэра Гектора. Молодой джентльмен понравился миссе? — робко поинтересовалась Маффи, рискнув заглянуть в лицо Гермионы огромными глазами-блюдцами. «Вот оно что! Маффи расценила всё… Стоп! Это Риддл джентльмен?! Да ещё и понравился… Что за нелепость! Нет, конечно же, нет!». — Д-да, — солгала Гермиона. — Да, Маффи. Мне очень понравился этот джентльмен. Тут Гермиона услышала топот ног — тётушка Гендельмина спешила к ним. — Милая! Слава Мерлину, с тобой всё в порядке. Мы срочно должны уехать! — беззаботная мисс Фанникет заметно нервничала. — Гектор ожидает нас в холле. И… Гермиона, где же твои перчатки? Гермиона только сейчас вспомнила, что оставила их в той гостиной. Видимо, Риддл забрал с собой только мантию…***
Том унёсся от драккловой Дагворт-Грейнджер так быстро, как только мог. По какой-то необъяснимой причине он решил забрать атласные перчатки с собой. Гладкая ткань приятно холодила кожу, оставляя за собой едва уловимый шлейф духов. Или же то был собственный аромат леди Гермионы? Риддл, встав под раскидистым дубом, медленно поднёс к лицу белоснежную ткань и сделал совершенно иррациональную вещь, потеревшись о ту щекой… Чёрт! Том, как ошпаренный, отбросил от себя треклятый аксессуар. Что это на него нашло? Должно быть, всему виной зашкалившая в помещении температура. Риддл для верности втоптал ненавистные перчатки в землю. Там им было самое место! Том устало прислонился спиной к стволу и медленно сполз вниз. До одури хотелось курить, ведь голову занимали совершенно никчёмные мысли. Салазар! Он не смог «прижать» девчонку лишь потому, что рядом маячил домовик! Никчёмная тварь. Том в очередной раз почувствовал собственное ничтожество. Будь на его месте Кас или Тони, то эльф испарился сам-собой, но Риддл отнюдь не был на их месте. Пока что он просто оставался собой. «Мальчик, который подаёт большие надежды», — высшая характеристика, которую он заслужил в лице профессора Слизнорта. К чему-то вспомнился разговор столетней давности. Тогда Том, будучи чумазым мальчишкой, ошивался возле дверей фешенебельного «Савоя» и случайно подслушал беседу двух снобов. — Ха! Погляди-ка, Джон! У леди Чарминг никак новый пудель? — ухмылялся один знатный джентльмен в разговоре с другим. — Да… Кажется, жокей… — его собеседник проводил красноречивым взглядом подтянутого юнца, с которым их общая знакомая выходила из такси. — Собачонки, преданно глядящие в рот хозяевам, иногда бывают очень занятны… — Пожалуй. Но я предпочёл бы не видеть их осчастливленных физиономий на воскресных службах. — Задние скамьи достаточно далеки от нас. Оттуда сложно разглядеть их осчастливленные физиономии… Том горько улыбнулся… Собачонка, ютившаяся возле входа… Вот, кем он был. Для них. Для таких, как Эйвери, Лестрейнджи или Блэки. Хоровод невесёлых мыслей продолжили думы о предстоящем бое с итальянцем. А ведь дракклов Дамблдор ещё в начале лета так некстати ограничил его в использовании магии! Затем требовалось составить график собраний с рыцарями на ближайшее время. Кроме того, его волновал довольно щекотливый вопрос о… Даже мысль о том, что он собирался совершить, вызывала в душе сладкий трепет. Нужно будет как-нибудь разговорить старину Слагги. Профессор на редкость словоохотлив. И благосклонен к нему. Недавно так кстати обмолвился о приглашении на вечер Дагворт-Грейнджеров. Очень скоро Том Риддл начнёт восхождение по лестнице мирового господства… Далеко идущие планы оборвало навязчивое уханье совы. Риддл в задумчивости посмотрел вверх: небо над ним заволокло облаками.***
Альбус, хорошенько проветрившись, окончательно успокоился и решил вернуться в зал. Пробираясь сквозь плотную толпу волшебников, он пытался отыскать глазами профессора Бири или Уэйта, чтобы извиниться за своё поспешное бегство. Однако тех, как назло, нигде не было. Альбус заглянул в несколько смежных с бальной залой комнат: в одной молодёжь забавлялась фантами, а в другой играли в трик-трак, однако его коллег там не обнаружилось. Звуки ночи отливали звоном хрустальных бокалов да стройной игрой оркестра, как вдруг… Сквозь приоткрытые окна в зал полилась хорошо знакомая всем мелодия, звучавшая в саду. Голоса мгновенно стихли, а на лицах многих отпечатались неверие и испуг. Волшебники, не сговариваясь, повалили на террасу. Альбус, предчувствовавший неладное, в числе прочих устремился в сад. Едва Дамблдор ощутил на лице ночную прохладу, как резко замер на месте. Его взгляд был прикован к сутулой фигуре Батильде Бэгшот, склонившейся напротив старенького граммофона. Тот проигрывал мелодию венского вальса из оперетты «Летучая мышь»… Веки Альбуса на миг отяжелели, а из глубин памяти воскрес вечер в канун Рождества девяносто восьмого. Тогда они беззаботно дурачились с Геллертом, кидаясь в друг друга шуршащей мишурой, пока глаза Арианы искрились счастьем, когда она помогала Батильде украшать упиравшуюся в потолок ель под звуки вальса Штрауса. Леди Бэгшот резким движением руки прервала игру потёртой пластинки, выдернув замечтавшегося Дамблдора из сладкого забытья — мелодия некогда была любимой композицией Геллерта Гриндевальда. Исполнение, как и звучание венского вальса с недавних пор считались моветоном среди магической аристократии, а потому ни у кого из присутствовавших не осталось сомнений в личности волшебника, нарушившего общепринятый протокол.