Отстой

      Четверг выдался солнечным. Эри решила прогуляться вблизи парка Сиба-коен, не решаясь войти внутрь. Там многолюдно; Эри не переносила толпу и неизменно вытекающую из нее толкучку. Тодо шел чуть поодаль, и она позвала его жестом. Остановилась, дожидаясь.       Засунув руки в карманы и опустив голову, он выглядел на редкость неприветливо.       – Тодо, – Эри, смеясь, легонько ущипнула его за живот, – чего такой хмурый?       За то время, что Тодо следил за ней, она к нему привязалась. Когда Сенджу не было рядом, он показывался; всё-таки Сенджу ему действительно не понравилась настолько, что пересекаться лишний раз не было никакого желания.       – Заебала твоя привычка.       – Какая? – Эри замерла, глупо хлопая ресницами. Нет, и чего это он на нее взъелся?       – Вот эта самая.       – Вопросы задавать, что ли?       – Ты продолжаешь это делать.       – Да что?!       Эри всплеснула руками, совершенно сбитая с толку. Что он имеет в виду?!       Тодо остановился напротив нее, устанавливая прямой зрительный контакт. Он впервые показался ей статным несмотря на свой рост.       – Притворяться дурой. Ну и да, задавать дохерища вопросов. Звать по имени и, только получив ответ, продолжать. Будто тебе одобрение какое надо.       Есть разница в том, чтобы притворяться сознательно и бессознательно. И Эри делала это без злого умысла. Сказанное Тодо ее несколько покоробило – отрицать бессмысленно.       – Вы посмотрите какой психолог нашелся, – она щёлкнула его по лбу. – Нос не дорос.       Эри возобновила движение, и на этот раз Тодо последовал за ней не отставая.       – Эйджистка сраная. Сейчас как возьму и обвиню в домогательстве. Кому, думаешь, поверят? Худому симпатичному мальчишке или упитанной омежке Курокавы Изаны?       – В каком это месте я... – растерявшись, Эри потрогала свои бока, но, не обнаружив лишних складок, озадачилась ещё больше.       – А-а-а! – Тодо вдруг пронзительно закричал, указывая на нее пальцем. – Насилуют! Люди, помогите, не будьте равнодушными тварями, как обычно! Посмотрите, что творится у вас под носом! Это грёбаные похищение, ублю...       Эри, неловко улыбаясь прохожим, прижала ладонь ко рту вопящего дурака. Вот мелкий уродец, действительно же завопил, как свинья резанная.       – Про похищение было лишнее, – настороженная, Эри отняла руку от его лица, надеясь, что более подробного вздора он не выкинет.       Тодо почесал нос.       – Прости, перестарался. Вошёл в роль.       – Омега насилует омегу, – Эри к небу закатила глаза. – Умный какой, ничего не скажешь.       – Среди своих предателей тоже хватает.       В этих словах, казалось, был смысл. В них угадывалась личная история. Эри скосила глаза на понурого мальчика и впервые подумала о том, что мало чего о нем знает. Общие сведения – не более того. Если это возможно, она бы хотела с ним подружиться. Несмотря на скверный нрав, в нем не угадывается чернь души.       – Это тебе тоже Изана подсказал?       – Не, сам додумался. Котелок-то варит, – он озорно улыбнулся, постучав по лбу. – Чем сегодня кормить меня будешь?       С тех пор, как Тодо позволил себя рассекретить, Эри иногда угощала его пирожными в кафе или раменом в лапшичных.       – Вот хитрец, привык питаться за мой счёт.       – Доброта заставляет людей наглеть, а ты чего думала? Что я исключение?       – Я на твой счёт вообще ничего не думала. Мне и своих проблем хватает.       – О, зато я придумал! – Тодо воскликнул, смешно оттопырив нижнюю губу и подняв палец. Камушек, что он пнул, отлетел к сломанному игровому автомату.       – Чего? – Эри поёжилась. Он назвал ее глупой; теперь ей было неловко задавать любые вопросы.       – Как наказать тебя за недогадливость.       – Я вся в предвкушении.       – Скажу Изане-сан, что ты в меня втюрилась. Интересно, как помрачнеет его лицо.       – Он тебе не поверит, – Эри могла бы выставить его посмешищем, но глаза его помрачнели – и это дало ей повод для беспокойства.       – Это лишь свидетельствует о том, как херово ты его знаешь.       Эри кольнула игла тупой уязвимости. За время, проведенное вместе, у нее создалась иллюзия знания Изаны.       – И какими же наблюдениями ты меня удивишь?       Эри прищурилась, втайне надеясь, что он не скажет ничего, ничего из того, о чем бы она не подозревала. Не может же быть, что Эри ни разу не видела настоящего Изану? Без социальной роли, защитной брони и панциря, в который он прятал свои слабости.       Там, в душе, ее поразила нагота его души – такой откровенной и прекрасной она показалась ей в тот миг! И ее истинный – вовсе не такой ужасный, как представлялось ранее; у него есть положительные черты, и Эри решительно не должна закрывать на них глаза. Разве Тодо может поразить ее ещё больше? Если да, то своего предначертанного она не знала от слова совсем. Ни вчера, ни сегодня. Все – ложь, а Изана сложнее, чем она думает.       – Он доверчивый. Скрывает это, но я замечаю.       Волна хохота исходила от Эри. Сначала это были обычные, недоверчивые смешки, но затем они переросли в безудержный смех. Она остановилась, то ли откашливаясь, то ли неловко поправляя шнурки. Изана доверчивый? Да кто в это поверит вообще?! Тот самый Изана, который проворачивал козни за ее спиной, боясь быть рассекреченным. Он никогда не был с ней честен. Эри смягчилась к нему, но она не была настолько ослеплённой, чтобы не признавать его очевидных недостатков.       Тодо апатично засунул руки в карманы брюк.       – Я серьезно.       Эри словно нужно было это услышать: она приободрилась и выпрямилась, наградив Тодо ослепительной улыбкой. Значит, она ошибалась. Хорошо-хорошо, Изана – лучше, чем кажется, и она даст ему шанс удивить ее. Но есть и нечто, не дающее ей покоя.       – Тодо, а зачем ты мне это говоришь? Разве это не ценно для тебя?       – Потому что сама ты не сообразишь. А я переживаю за ваши отношения больше, чем за свои.       Тодо – интересный мальчик. И речь у него... своеобразная. Сказывается влияние двух миров: один – мир нищеты, гопников и выживания, другой – мир технических книг, чистоты и порядка. Мир Изаны, в который он впустил этого мальчика.       Раз уж Тодо бросил крючок, Эри клюнула на него:       – А ты встречаешься?       – Было дело, – мальчишка как ни в чем ни бывало пожал плечами.       – Из-за чего расстались?       – Я омега. Она боялась.       – Чего?       – Разве не очевидно? – Видно, Тодо разозлился. Надулись его щеки, меж бровей пролегла складка. – Боялась неодобрения общества. Боялась, что не сможет выстроить со мной будущего, ведь я мужчина-омега. Мне дорога лишь туда, где нужно зарабатывать телом.       – А ты бы сам с чем хотел связать свое будущее, Тодо?       – Математика... – Тодо мечтательно закрыл глаза. – Я бы хотел стать профессором математики.       Эри удивлённо округлила рот. Мечта – это так здорово. Если у человека есть мечта – неважно, насколько абсурдная! – можно смело сказать: он живёт не зря. Из Тодо вышел бы прекрасный педагог или учёный – Эри убеждена. У него есть для этого все качества и повадки. Очки бы и жилет в клеточку – и идеально. Загорелся зеленый светофор, раздался смешок. Эри любовалась сердитым лицом Тодо – и не заметила беды. Зато спутник ее с ужасом посмотрел влево и толкнул ее плечом.       – Эри, не стой!       Все произошло настолько быстро, что полная картинка не уложилась у нее в голове.       Рывок. Толчок. Свист тормозящих колес. Удар. Из автомобиля полувыглядывает виновник торжества и скалится на нее. Щелкает зубами, уезжает, а Эри током прошибает осознание: приказом его было сбить ее... Кровожадная досада, с которой он на нее посмотрел, говорила за него. Но кто? Кто мог желать ей смерти?       Колени дрожат, слабеют. Эри слабая. Когда откинутый на тот конец улицы Тодо истекает кровью, она не может подойти к нему. Лишь, осев на асфальт, смотреть и не верить, что это произошло по ее вине.       В ушах – гул. Кто-то подбежал, вызвал полицию и скорую... Гул, гул, гул. Словно на улице не люди снуют, а надоедливые насекомые. Хлопают крылышками и перебирают лапками. Эри не сразу почувствовала, что плачет. Лишь когда бисеринки слез смочили щеки. Нос заложило.

***

      – Я его сестра, – безбожно врёт Эри, и лишь тогда врачи позволяют ей сопровождать Тодо до больницы.       Эри никогда не была в операционных, но когда Тодо на каталке ввозят в стерильную комнату, она заглядывает внутрь – и ужасается: набатом в голове стучит вездесущее «на его месте должна была быть я». Она аккуратно присаживается на край сиденья. Лихорадочную дрожь выбивают зубы. Руки, сжатые в кулаки, потеют – и ногти скользят по ладоням, царапая кожу.       Почему Тодо, четырнадцатилетний мальчик, у которого все впереди, вообще прикрыл ее, малознакомую омегу? Она всего лишь истинная человека, которым он восхищается. Он так рисковал!       «Так, может, – Эри, притянув ноги к груди, бездумно раскачивалась, словно старое кресло-качалка, – Тодо сделал это не ради меня, а ради Изаны? Боже, Тодо, на что ты только не готов ради моего истинного... такая неслыханная преданность – нормально ли это вообще?»       Если подумать в таком русле – становится страшно. Эри отнимает руки от лица и издает непонятный звук, похожий то ли на скрип двери, то ли мышиный писк.       А что, если это нападение подстроил Изана, чтобы показать ей на практике, что его истинная всегда будет в опасности и лишь рядом с ним ее никто не тронет? Вывод, который она должна сделать: мне нужно держаться подле истинного.       Эри ощутимо трясет от пронзительных эмоций. На глаза наворачиваются горькие слезы обиды. Нет! Она не может позволить себе усомниться в Изане! Они же истинные, она должна верить ему во что бы то ни стало! Потому что если его не будет рядом, то кто вообще останется с ней?       После всего, что он натворил с ее школьной репутацией, ей придется в одиночку справляться со сверлящими взглядами и мерзкими разговорами. Выдержит ли она это? Потому что когда она держала Изану за руку, все проблемы казались решаемыми. Ведь все, что от нее требуется – встать за спину истинного и радоваться тому, что он защитит ее. А не слишком ли она зависима от него в последнее время?       Внутри Эри поднимается протест: что значит, она не должна сомневаться в нем?       Этот человек! Эри злостно впилась ногтями в предплечья, не зная, куда выместить внезапно подступившую к горлу злость. Хочется закричать, чтобы задрожали стены.       Изана манипулировал ею жизнью, не спрашивая, не обсуждая с ней стратегию действий. Он вынашивал в голове грандиозные планы и не считался с ее мнением. Он обещает одно, но предоставляет другое. Он говорил, что когда-нибудь все образуется. Но может ли она ему верить?       Все, что она получает – неопределенность. И это медленно, но верно сводит ее с ума.       Приближение истинного она ощущает кожей. Словно оборачиваются к нему все нервные импульсы. Встань, обними, поплачь. Но Эри не делает ничего из вышеперечисленного.       Она остаётся на месте и даже не поднимает глаз, когда мыски чужих кроссовок останавливаются напротив нее. Она смотрит в пол, разглядывая его обувь, и ненавидит жалобу, которая невольно вырывается из ее рта:       – Тодо, он... не должен был подставляться вместо меня... Я должна была быть на его месте. Я виновата, так виновата...       Эри прикусила язык и опешила. Она что, хочет, чтобы Изана пожалел ее? Но зачем ей его жалость?       – Эри, скажи мне, – Изана садится на корточки и мягко накрывает ее руку своей, – чей был выбор спасти тебя?       Эри с натугой улыбается. Она понимает, куда он клонит – и это убивает ее. Она мотает головой. Не хочет слышать проповеди. Не хочет ничего вообще.       – Нет, перестань.       – Чей? – настаивает он.       – Его. Это был выбор Тодо.       – Не унижай его жалостью. В свои годы он стал настоящим мужчиной, раз научился принимать сложные решения.       «Зато себя, – усмехается Эри, – себя я унижаю жалостью, а ты не возражаешь. Ведь людьми, которые жалеют себя, так просто управлять, не правда ли? Они такие предсказуемые».       – Героизм – это незрело, – Эри отворачивается и слышит тихое:       – Иди домой, я обо всем позабочусь.       И она верит, но вера эта слабее, чем прежде.

***

      Эри возвращается домой в смешанных чувствах, запоздало осознавая всю неэтичность своего поступка. Она молча послушала Изану и удалилась из больницы, но по всем нормам морали ей следовало остаться, ведь Тодо пострадал, спасая ее. Она обязана была отблагодарить его должным образом, а не...       После того, как он восстановится, Эри сводит его в какую угодно лапшичную; купит ему столько пирожных, сколько влезет!       И вовсе неважно, кто это сделал. У Изаны много врагов – сам пусть и разбирается!       Весь день Эри снует по дому, как ни своя. Лестница, крутой поворот, кладовая – и так по кругу. Мама озадаченно хмурится, но ничего не говорит – чувствует, что сейчас не время. Вечером Эри решается позвонить Сенджу – на соревнованиях случился какой-то конфуз, поэтому подруга обещала приехать сегодня.       – Сенджу, ты помнишь Тодо?       Эри не медлит и начинает с козырей. Она не может копить произошедшее в себе – ей нужно выговориться человеку, который ее не осудит.       – Тот малец, который следит за тобой? Конечно, я запомню того, кто назвал меня сучкой. Эри, с ним что-то... случилось?       «Ты как всегда проницательна» – Эри ерзает на кровати и обнимает подушку. Очень хотелось бы, чтобы ею была Сенджу. До той поры, пока в Сенджу не было необходимости, Эри не скучала по ней – и, лишь осознав, что муку одиночества она не выносит, позвонила. «Все мы пользуемся друг другом, – нерадостно заключила Эри, свесив ноги с кровати. – Бескорыстие – редкое явление повседневности».       – Да. Его сбила машина. Но целилась она в меня, понимаешь?!       – О боже... Ты, главное, себя не вини, ладно?       – Изана сказал то же самое. Я понимаю, что вы правы, но...       – Изана, значит... – Сенджу будто бы хочет что-то добавить, но оставляет многозначительную паузу. Эри разрывает ее удрученным вздохом.       – Помню, что ты хотела поговорить о нем. Если ты уже приехала, можешь прийти?       – Конечно. Буду через пятнадцать минут.       Сенджу сбрасывает трубку, а Эри тупо пялится в стенку, переваривая услышанное. Становится понятно, что Сенджу пришла, когда с шумом сквозняка захлопывается дверь. Быстрые ноги взбираются по лестнице и замирают у порога комнаты. Это такое странное чувство. Эри рывком подпрыгивает с кровати и смотрит на подругу так, словно не видела ее вечность. Никто не спешит сделать первый шаг. Наконец, Эри срывается, а вместе с ней и Сенджу.       Эри понимает, что не плакать не может. Она утыкается в плечо Сенджу и тихо всхлипывает. Та поглаживает ее по голове и тихо проговаривает:       – Ну-ну, не грусти, все образуется...       Эри рыдает пуще прежнего, потому что эти же слова Сенджу произнесла в их первую встречу. Это будто бы добивает ее. Когда она успокаивается, подруга говорит не прерываясь. Рассказывает про битву «Поднебесья» и «Свастики», про связь Изаны с семьей Сано и других школьных выходках.       И ведь...       Мило.       Было.       Пока Эри не узнала, что он стал виновником смерти собственной сестры. Призадумалась, вздохнула. Сенджу описала ее состояние коротко и предельно ясно:       – Ты не откажешься от него.       – Можешь считать меня эгоисткой. Но он проник в мою жизнь, стал ее неотъемлемой частью. Мне нужна его поддержка, мне нужен он.       – Я не осуждаю тебя. Просто хочу, чтобы с тобой все было в порядке.       – Со мной будет, – уверяет Эри и сама не верит в то, что говорит.       – После того, что недавно произошло с Тодо, ты не можешь быть так уверена в этом.       – Я хочу верить в лучшее. Глупо, да?       – Самую малость, – Сенджу забавно щурится и изображает жест минимализма, и Эри смеется, откидывая голову. С Сенджу комфортно. После событий дня Эри чувствует, как ее омывают волны легкости, и это так приятно, что хочется раствориться в этом ощущении и не просыпаться.       Сенджу привлекает ее к себе, и Эри с радостью приникает к ее груди.       – Не будем о грустном, но... Неужели Изана действительно отправил тебя домой и не проводил? Не так давно на тебя было совершено покушение... Заметила ли ты слежку?       – Кажется, нет... Но я не уверена, потому что я была шокирована и шла, не оглядываясь вокруг.       – Изана бы не оставил тебя без присмотра после того, что произошло. Это не в его характере. Тебе ли не знать его жажду контроля даже над вещами, неподвластными ему.       – О господи, – со стоном Эри закатила глаза, – я не хочу, чтобы он так поступал. Мне кажется, мы договорились, что о подобных решениях он будет сообщать мне заранее.       – Изана не тот, с кем легко договориться.       – Теперь я понимаю, что ты права. Можем ли мы как-то проверить твою догадку? Хочу поставить его перед фактом.       – И устроить скандал?       – И устроить скандал, – подтверждает Эри.       Сенджу копается в телефоне и, найдя что-то, издает победоносный клич.       – На улице Омотесандо мы можем обойти Мэйджи и сделать вид, что разошлись. Ты пройдешь по заранее спланированному маршруту, а я украдкой последую за тобой. Так мы раскусим его, насколько бы хитрые и изощренные обходные пути он не придумал, можешь не сомневаться.       – Поздно, – Эри уныло смотрит в окно на темное небо. – К тому же, на Омотесандо людно. Что, если ты упустишь меня из виду? Может, в другой раз?       – Если ты хочешь узнать, отправил ли Изана кого-то тайно сопровождать тебя, то действовать нужно незамедлительно. В следующий раз я не помогу.       – Ладно, уговорила.       Эри подняла руки, сдаваясь. Иной раз Сенджу была убедительнее Изаны. Ох уж это лидерское обаяние.

***

      Все шло по плану, пока не объявился братец Сенджу. Эри чувствовала себя лишней на семейной потасовке. То, как они смотрели друг на друга, поражало ее своей пытливостью: словно схлестнулись обоюдоострые мечи их душ – и бились до первой крови.       И несмотря на то, что бились они по разные стороны баррикад, очень давно и очень прочно между ними установилась особая связь – Эри даже не бралась дать ей название: то заранее проигранная партия в сёги.       – Хару-нии...       Эри привыкла, что Сенджу – сильная заступница слабых; оттого голос ее, плачущий и дрожащий, слышать было непривычно, почти больно.       – Надо же, какое совпадение встретить тебя, сестрица, – Санзу театрально захлопал в ладоши, раззадоривая и действуя на нервы. – И все с той же подружкой.       Плотоядный взгляд переместился на Эри – и Санзу в два шага приблизился к ней. Слишком близко. Он крал ее кислород; его присутствие душило, вызывало панику.       – Погодка – отпад, не правда ли?       Легкий ветерок тронул локоны Санзу, взметнув кверху розовые паутинки волос, и выхолодил щеку Эри поцелуем. Она не отвечала.       – Отойди от нее, – заступилась Сенджу, заслонив подругу собой. –Быстро.       «Ее брат опасен, – оцепенев, подумала Эри, – они из разных группировок, у них есть определенные правила, поэтому она не может в открытую проявить враждебность. Это будет равносильно объявлению войны».       Санзу же отреагировал на ее действие с впечатлительностью истукана.       – Какая-то ты злюка, – Харучиё огладил сестру насмешливо-ласковым взглядом, как собаку, не поддающуюся дрессировке. – Вакаса совсем не удовлетворяет тебя, да?       Сенджу сморщилась. Похоже, Санзу вбросил намек, понятный лишь им одним. И намек этот был крайне неприятен Сенджу.       – Прекрати. Ты говоришь отвратительные вещи.       – Не менее отвратительные, чем замышляешь ты, – Сенджу промолчала, поэтому Санзу, похлопав ее по плечу, продолжил: – Сила цепи определяется тем, насколько прочно ее слабое звено. Не забывай, сестрица.       – Вновь раздаешь дружеские советы. С чего бы такая щедрость?       – Сегодня я добрый.       – Со всеми ли?       Эри не может поверить, что увиденное ею происходит взаправду. Шероховатые, мозолистые пальцы оглаживают скулу Сенджу – в этом невинном, братском жесте меж строк угадывается трепет эротики, и главное – Сенджу позволяет этому произойти. Позволяет безмолвием касаний выразить свои далеко не братские чувства. Сердце Эри стучит повсюду, даже в пальцах ног. Это безумие! Это гадко. Почему Сенджу...       Эри ахает. Сбежать из клетки, не поранившись, нельзя. Харучиё Санзу бежал из дома и заплатил за эту цену. Между ними определенно было что-то запретное и в то же время сладкое, упоительное – понимает Эри. Они оборвали эту связь, потому что такова была цена побега.       – Ты не меняешься. – Голос его был уже тихим и даже приятно успокаивающим. – По-прежнему напрашиваешься на комплименты.       Эри кажется, что Санзу не целует сестру лишь из-за ее назойливого присутствия. У Эри немеют кончики пальцев.       – О чем он говорил, Сенджу? – не удерживается Эри от вопроса, когда они обе провожают спину ее старшего брата взглядами. Отличие лишь в том, как они смотрят. Эри с настороженностью, Сенджу – с затаенным, неправильным чувством.       – Ты про Вакасу? Если ты будешь придавать смысл всему, что говорит мой непутевый брат, очень скоро тронешься кукухой.       «Но ты же придаешь», – змея греется на кончике языка, но Эри не выплевывает эти слова. Понимает, что для Сенджу это личное. Пусть жадно упрекнуть хочется, но не ее это дело.       – И ты предлагаешь сделать вид, словно ничего не было? Ты что-то скрываешь – я же не настолько слепая, чтобы не заметить этого!       – Ты забываешься. Внимательно посмотри на меня и подумай, кто я такая. Думаешь, просто твоя подружка? Я лидер «Брахманов», Эри. И как всякий лидер я обязана защищать свою группировку. До завтра.       «Прощаешься, потому что боишься. Ты знаешь, что я заметила. Ты сбегаешь, как это всегда делала я. И чем теперь ты лучше?»       «Брахманы», старший брат Сенджу и Изана. Они как-то связаны – и свои карты раскрывать не планируют. Поэтому до истины Эри придется докопаться самостоятельно.