Отстой

      Такеоми Акаши следует остыть. Но он брызжет слюной и пыжится сомкнуть зубы, меж которых – мешающий кляп. Самое отвратительное чувство, которое можно представить: ты вынужден молчать, когда решается твоя судьба. Над ним склонилась сестра, которая смотрела на него спокойно, но с примесью разочарования.       – Ты понимаешь, что натворил, старший брат? – шепчет она так, чтобы это услышал лишь он.       Такеоми хмурится и порывисто кивает. Конечно, он понимал, каковы были риски, черт возьми! Но факт предательства со стороны соратников предвидеть не мог... Как они могли так подвести? Теперь в его мотивы превознесли смуту – в глазах всех он совершил покушение на Изану и его девушку, но не в этом была суть, не в этом смысл!       Сенджу поднимается с корт и, обернувшись, провозглашает царский указ – эхо ее гулко проносится по помещению:       – Такеоми Акаши, нарушивший правила и действующий за моей спиной, получит наказание после битвы «Трех небожителей».       Смиренное молчание нарушил парень из девятого отряда – Юичи. Он развязно хохотнул и вышел вперёд, расслабленный и чрезмерно весёлый, но Сенджу знала – это все игра. Игра с окружающими, со своим разумом и обстоятельствами, в которые он попал. Сенджу также знала о его чувствах – он, в общем-то, и не скрывал. Очевидно, его реакцией на нежелательную влюбленность стал отпор – он постоянно возражал против ее решений, провоцировал конфликт и подначивал Вакасу на драку, хотя понимал, что будет жестоко избит. Возможно, Сенджу бы и польстило его внимание, ведь он был достойным – насколько может быть достойным гопник – но излишняя навязчивость не делала ему чести.       – Разве этого будет достаточно, глава? Его проступок серьёзный.       – Если ты хочешь оспорить мое решение, то сразись со мной.       Этого хватило, чтобы на миг самоуверенный изгиб губ испещрился трещинами: злая насмешка спала с лица, повисла, как вторая кожа, ниже подбородка. Сенджу ни за что бы не призналась себе, что испугалась Юичи – этот человек в детстве душил котят, а в подростковом возрасте проделал то же самое с собственной пьющей матерью.       – Это не тот вопрос, который должен решаться силой, глава – и вы это прекрасно понимаете. После битвы небожителей этот конфликт замнется, меня это беспокоит.       – По-твоему, аники должен получить наказание сейчас? – Сенджу намеренно подчеркнула родство с Такеоми.       Он ее брат и сколько бы Юичи не пытался повесить на него более тяжкое наказание здесь и сейчас – он должен отступить, у него все равно ничего не выйдет. Но Юичи не унимался, аки заведённый:       – Ну, либо сейчас, либо никогда.       – Ладно, – Сенджу кивнула. Ей в голову пришла отличная идея: она даст жаждущей толпе кровь. Сам факт, но не картинку. – Я сама займусь этим. Все выйдите. Вон.       – Как мы можем вам верить, глава? – встрял один из шайки нападавших на Эри. Не было смысла отыгрываться на них сейчас: Эри задумала натравить на них ближайших из своего окружения на решающей битве трёх небожителей.       – Ах, вы во мне ещё и сомневаетесь после того, что я вам простила? Не очень-то вежливо с вашей стороны.       Они замолкли, признавая ее правоту. Юичи хлопнул в ладоши.       – Слышали главу? Расходимся.       Все потопали в сторону двери, но Вакаса помедлил, глядя на нее с немым вопросом. Кожей почувствовав его взгляд, Сенджу обернулась и вложила в силу своих глаз ответ. Юичи не мог оставить их переглядки без внимания.       – Даже ты, Вакаса-ку-ун.       – Выблядок, – ругнулась Сенджу себе под нос, раздраженная тем, что Юичи не оставлял попыток докопаться до ее возлюбленного. Когда все вышли, Такеоми вымолвил:       – Прости.       – И ты меня.       – Да ничего, я понимаю...       Такеоми хотел добавить «так было нужно», но Сенджу с разворота ударила его в живот. Такеоми согнулся и зашипел, что гремучий змей.       – Прости за то, что удар был слишком слаб для тебя.       – Сенджу, какого черта? – выплюнул он, пораженный силой удара. Его точно нанесла бета?       – Ты охренеть как провинился. Это понятно?! Зачем ты хотел навредить Эри? Ведь нападение на нее с машины – это тоже твоих рук дела?!       – Послушай. Я не злое зло, который решил напасть на твою невинную подругу. Не нужно навешивать на меня преступления, которые я не совершал.       – Тогда в чем дело? Я знаю этот кинжал! – Сенджу вынула из складок плаща лезвие – трясущаяся от ярости рука не удержала кинжал, и он звонко ударился о бетонный пол. Такеоми обезоруженно взглянул на инициалы. Так глупо подставиться... – Почему на нем выгравировано твое имя?!       – Потому что это была гарантия.       – Гарантия чего?       – Рен хотел меня подставить.       – Ты серьезно? Это слишком.       – Пока ты развлекалась, в наших рядах завелись крысы, – Сенджу виновато поджала губы: брат прав, ее вина заключалась в том, что она слишком много времени провела, вращаясь в школьной среде, занимаясь делами кружка, спортивными состязаниями и болтовней с Эри. Она стала обычной школьницей, а не главой банды. – Я поручил им задание, чтобы выяснить, так ли это. Приказом было следить за Изаной, но они вовлекли в это его девушку и решили, что следить и устранить – одно и то же. Либо по собственной прихоти, либо...       – ... по чьей-то наводке. Но уже все равно, кто это был. Почему ты решил, что нужно следить за Изаной? Только не нужно укрывать правду – ты приказал следить за ним, чтобы в случае чего навредить.       – Этот выродок опасен.       – Этого мало. Многие опасны. Манджиро Сано, например. Или Шуджи Ханма.       – Манджиро не станет устранять тебя своими руками. Он сделает это руками Изаны. Я не хочу такого исхода.       – Майки не потребуется избавляться от меня, если я склоню перед ним голову.       – И ты со своими амбициями сделаешь это?       Сенджу прошлась взад-вперед. Бессмысленно отнекиваться. Кровавую корону в мире преступности она хочет водрузить на свою голову. Единоличное правление – несбывшаяся мечта ее юности. Но есть не только она и ее планы на будущее. Есть нечто большее.       – Я не идиотка, которая амбиции ставит выше жизни. Чему меня научил Изана, так это тому, что иногда необходимо прогнуться под обстоятельства, смириться... И это тот случай.       Такеоми удовлетворённо кивнул. Раньше сестра была непреклонна в своем желании быть первой во всем, но теперь она, наконец образумилась.       – Да, ты прав, Майки почему-то претит существование нашей банды. Хотела бы я знать причину. Но если он захочет прибрать к рукам все, ради чего я так старалась... Я готова сложить полномочия.       – Я не думал, что ты с лёгкостью откажешься от своей мечты.       Сенджу горько усмехнулась. С лёгкостью? Аники ее совсем не понимал, но она не стала ему объяснять, что к чему.       – Быть обычной школьницей без грехов за спиной – не так уж и плохо, знаешь ли. Мне даже понравилось.       Эри, хорошая учеба и сплетни в школьной столовке. Все это даже веселило.       – Какое-то время тебе придется остаться здесь. Я напишу Вакасе, он придет за тобой.       Дождавшись согласного кивка, Сенджу вышла из зала в лёгкой агонии. Манджиро Сано заберёт у нее все просто потому, что сильнее. Она его действительно ненавидит.

***

      От Манджиро Сано пришло известие. Его человек передал: драка назначена на второе июня. Это решение согласовано с лидером «Рокухары» – Саусом Терано. За несколько дней до битвы Сенджу решила развеяться и встретиться с Эри. Они болтали о какой-то ерунде, но Сенджу видела – подруга изнывает от нетерпения.       – Ну, – у Сенджу в глазах, как звёзды, мерцают задорные огоньки, – что ты хотела спросить?       А Эри словно подачек только и ждала. Она выпалила как на духу:       – Изана говорил: вы в детстве дружили.       – Был грешок.       – И каким он... был в детстве?       Ах, вот оно что. Естественное влечение к второй половинке. Сенджу был знаком этот жадный интерес: так же она, будучи ребенком, постоянно расспрашивала Вакасу о том и о сем. Ей страшно было любопытно, откуда он родом и кто его родители. Но когда он раскрыл ей правду – она больше не лезла в его душу. Некоторые раны не стоит бередить. Изана не хотел бы, чтобы они откровенничали о его судьбе – и Сенджу уважала это желание: каждый имеет право на хранение секретов. Если он ещё не рассказал об этом Эри, значит – он просто не готов.       – Так сразу и не скажешь, – Сенджу сделала вид, что задумалась. – Ну, уязвимым, чутким, тоскующим по материнской любви... Словом, ничем не отличающимся от всех сироток.       Эри вжала голову в плечи. Она точно пожалеет об этом вопросе. Ну, была не была!       – Он был счастлив в приюте?       – Глупый вопрос, Эри.       Эри насупилась, словно этот упрёк был крайне нежелательным, и принялась оправдываться:       – А вдруг у него были близкие друзья, из-за которых он любил это место? И как вы вообще подружились, если ты не жила в приюте? Или я чего-то не знаю?       – Такеоми состоял в первом поколении «Черных драконов»; ими тогда руководил Шиничиро Сано, старший брат Майки. Он распустил их, когда они стали самой уважаемой бандой в Токио, но Такеоми не смирился с этим. Он вел распутный образ жизни и влез в долги, пользуясь именем «драконов». Он не мог заботиться о нас с Харучиё и на какое-то время сдал нас в приют. Потом вернулся, но... все это – чудовищное недоразумение.       Сенджу предположила, что поставит Эри в неловкое положение, рассказав о неприятном эпизоде своего детства – так и вышло.       – Прости. Тебе, должно быть, тяжело вспоминать об этом.       – Прошлое есть прошлое. Оно не меняется, только люди. Но твой интерес понятен мне. Ты же истинная Изаны.       – Интересно, почему именно я? Я же обычная.       Сенджу подавила вздох облегчения. Хорошо, что Эри перевела темы с прошлого на себя.       – Уникальность в обыденности.       – То есть я уникальная?       – Ты попрошайка – напрашиваешься на комплименты.       – Но я же их заслужила?       – Больше, чем кто бы то ни был.       Сенджу с нежностью расцеловала взглядом каждую чёрточку на лице Эри. Иногда она вела себя как ребенок. Такая наивная, такая опрометчивая. Чем заслужил ее Изана? Для него идеальной была бы покорная, тихая и безучастная омега – Эри была полной противоположностью. Хуже всего, что она хотела докопаться до сути. Изана же был скрытен и осторожен, но Эри ставила его под удар, сама того не осознавая. Эри, смутившись взгляда Сенджу, стушевалась и вернулась к старой теме.       – Прости, что продолжаю стоять на своем, но я не понимаю, почему кутёж для вашего брата оказался важнее, чем вы.       – Человеческая жизнь проигрывает по сравнению с капиталом.       – Деньги важнее всего, да?       – Да. Представим ситуацию: чтобы взять меня в жены, моему будущего мужу придется купить меня за... скажем, восемьсот миллиардов йен.       – Воу! – Эри стукнула ладонью по столу: кофе расплескался, настолько впечатлила ее названная сумма.       – Кругленькая сумма, не правда ли?       – Несколько поколений сможет жить безбедно на эти деньги.       – Так вот, знаешь, что я буду думать, идя с возлюбленным под венец?       – М?       – Что я ему должна отплатить. Что такой суммы – восемьсот миллиардов йен! – я не стою. Да, я хороший боец, красивая и волевая девушка, но я попросту не стою таких вложений. За такие деньги я должна уметь звезду с неба достать, не иначе. Космос – одна из самых спонсируемых сфер, а трахнуться со мной дороже, чем построить ракету.       Эри рассмеялась – проведенная параллель была... занятной.       – Понимаешь, к чему я?       – Это страшно. Любая человеческая жизнь бесценна, но высокие душевные качества всегда проигрывают умению приспосабливаться, зарабатывать и приобретать ценные бумаги.       – Да.       – Ты разбираешься в политике?       – Не сказала бы. Просто когда ты лидер – пусть и банды – что-то да смыслить нужно. Потому что мировая экономика и политика неразрывно связана с преступностью.       Эри скептически вскинула бровь. Сенджу наигранно-серьезно пихнула ее в бок.       – Что, не веришь? Зря. Ты знаешь, что расцвет сукебан пришелся на шестидесятые?       – Конечно, и что?       – Тогда в Японии были студенческие забастовки и протестующие митинги. Дедушка рассказывал мне про это времена. Расцвет преступности всегда связан с резким экономическим упадком в стране или, напротив, резким скачком. Для людей быстрые изменения – это всегда стресс.       – Да, согласна. Значит, тебе неплохо было бы разбираться в экономике, чтобы предвидеть кризисы и подъемы?       – Я тебя умоляю. Чтобы предвидеть, нужно быть специалистом. Мне следует обзавестись такими людьми.       – А, точно. Работа лидера управлять, а не рассчитывать.       – Быстро учишься, крошка! – Сенджу подняла стаканчик с кофе и сделала несколько больших глотков, затем сморщилась и выдала: – Горько.       – Зачем заказала капучино, если не нравится?       – Люблю экспериментировать.       Эри к небу закатила глаза и хотела было подшутить, но вдруг поняла, что если не сейчас, то никогда. Хватит играть в невинность. В то, что между ними не произошло разрыва. Пока они судорожно зажимают рану подорожником, лучше не становится. Кровь останавливается лишь на время, даря иллюзию исцеления. А чтобы иллюзия превратилась в реальность, нужно прийти к истине. Эри перевела дыхание. Взгляд ее налился свинцовой тяжестью.       – Такеоми хотел убить меня? На кинжале нападавшего были его инициалы.       – Изана прокололся? – Сенджу не отвела взгляд: она выглядела невозмутимо, словно этого вопроса и ждала.       – Мне не хотелось верить, что Такеоми способен на это. Изана сказал, что ты избавилась от тех людей. Это правда?       – Ты так просто поверила словам Изаны? Тому, что я убийца? Я не трогала никого из своих людей. Просто отложила этот вопрос.       Эри дёрнулась, как от пощёчины. Сенджу сорвалась с места и поспешила прочь, Эри хвостом последовала за ней, желая узнать правду, даже если она будет горькой, как капучино, что выпила Сенджу.       – И тебя совершенно не волнует, что они пытались прикончить меня? – вдогонку крикнула Эри, едва ли не смеясь от накрапывающей, как дождик, истерики. Сенджу рывком обернулась и притянула ее к себе за руку.       – Ты многого не понимаешь. Не берись рассуждать об этих вещах.       – Лучше ждать, пока меня не кокнут в подворотне, да?       – Существуешь не только ты и твой маленький мир, Эри! Есть проблемы глобальные, которые касаются целого населения, страны или даже мира.       – Хочешь сказать, битва трёх небожителей так важна?       – Больше, чем ты способна вообразить.       Сказав это, Сенджу растерялась, словно сама не поверила в то, что сказала. И ушла так быстро, словно за ней гнались полчища монстров. Эри досадливо потерла руку.

***

      Сенджу обвела в кружок дату – второе июня – сегодня обещали дождь. Она накинула джинсовку и в одной майке и шортах вышла во внутренний двор. Как она и думала: явился Харучиё. Он живо о чем-то препирался со старшим братом. Сенджу прошла к нему, толкнув Такеоми в плечо и бросив на него яростный взгляд. Она все ещё была зла на него за то, что не поставил ее в известность о своих планах.       – Сестрица, вот и ты, – Санзу как умалишённый взял ее руки в свои – Такеоми порвался пресечь это безумие, но Сенджу остановила его строгим взглядом вождя – и под этим же взглядом он, хмурый, что грозовая туча, удалился. – Знаешь, зачем я пришел?       – Догадываюсь.       – Ты можешь сдаться сейчас.       Сенджу решила прикинуться глупенькой. Из холодной хватки брата она не вырывалась, но и не отвечала взаимностью.       – И что мне за это будет?       – Я-то вернусь живым. Ты – ой не факт.       – Угрожаешь мне?       – Если бы я тебе угрожал, ты бы не стояла передо мной с дурацкой улыбкой до ушей.       – Не нравится моя улыбка?       – Не нравится твой настрой, – Санзу выглядел на редкость серьезным, но когда его осенила какая-то мысль, он вдруг скопировал выражение лица сестры – издалека их было не различить. – Ах, милая моя, ты что-то затеяла. Хочешь использовать войну в своих целях? Как хитро. Но не переусердствуй.       Сенджу лукаво улыбнулась и ответила на его манер:       – Какая трогательная забота о своем враге, братец. Сейчас заплачу.       Харучиё отстранился от нее, как от прокаженной, сморгнул мираж и, вновь прильнув, целомудренно поцеловал в лоб.       – Хару-нии... ты... чего?       Фарфоровая маска злого веселья раскололась. Сенджу уколол дискомфорт неясности. Харучиё всегда выкидывал что-нибудь такое, но сегодня он, похоже, заигрался.       – Прекрати, – Вакаса!       Санзу хрипло хохотнул над ее ухом и стиснул ее в нежеланных объятьях ещё сильнее, до хруста костей, словно хотел задушить до начала битвы. Сенджу будто бы обессилила: она хотела разомкнуть объятия, но такая ласка со стороны брата была редкостью, а потому у нее не хватило духу сделать это. С другой стороны – приближался Вакаса, и ей ещё меньше хотелось, чтобы он видел ее такой, в руках пусть и брата, но к которому она питала отнюдь не родственные чувства.       Вакаса рывком разнял их, но ни в движениях его, ни в голосе не чувствовалось и намека на ревность – непоколебимое спокойствие. «Вака знал нас детьми, – подумала Сенджу. – Он никогда не будет воспринимать Харучиё как равного себе соперника». Но брат этого, похоже, не понял.       – Что такое? Ревность, как и зависть, недостойные чувства.       – Перед дракой нужно разминаться, а не разглагольствовать, – Сенджу повеселила эта фраза: она прикрыла рот ладошкой, чтобы не рассмеяться в голос – это, вероятно, оскорбило бы Харучиё. Вакаса словно отчитывал его, и из-за этих нравоучений разница в возрасте стала особенно явной.       – Такая забота... Я тронут. Кого ты представляешь, когда трахаешь мою сестру, Имауши? Свою истинную?       Когда речь зашла о тайном прошлом, Вакаса среагировал незамедлительно: сгреб Санзу в охапку и опасно сжал его шею. Сенджу не шелохнулась – она знала, что Вакаса не станет причинять вред Хару-нии.       – Откуда ты...       – Ох, прости, разве это секрет?       Санзу даже не сопротивлялся – лишь приглушённый гогот не прекращал литься из его рта.       – Убирайся.       Вакаса отпустил его, а он деланно потёр шею, словно его пытались придушить.       – Как грубо! Сестрица, твоему любовнику необходимо научиться манерам.       – Он прав, Харучиё. Тебе следует уйти.       – И ты меня прогоняешь... Не понимаешь, да? На этот раз тебе вправду следует отступить.       – Обойдусь без твоих советов.       – Дура, – по-настоящему зло выплюнул Санзу и, ни разу не оглянувшись, ушел, посеяв в душе Сенджу неразбериху.       Санзу не стал бы так стараться, если бы не знал, что сегодня ей взаправду угрожает опасность. Ну и черт с ним. С братом, с опасностью. Она все решила и на намерена отступать.

***

      – Спасибо.       Вакаса облокотился о подставленное плечо Юичи, на что тот пояснил:       – Я делаю это не ради тебя, а ради главы. Она расстроится, если с тобой что-нибудь случится.       Не будь лицо Вакасы усыпано мелкими ссадинами, он бы улыбнулся, но это невозможно без боли. Юичи забавлял его. Все, что он делал – это провоцировал и ехидничал, но неизменно оправдывался, лишь бы никто его хорошие поступки не принял за душевную доброту.       – Как она?       – В порядке, но в растерянности: Саус мертв, «Брахманы» неизбежно проигрывают. «Рокухара» держалась молодцом, но когда Майки победил их лидера...       Вакаса побледнел и уставился на Юичи негодующе, словно он рассказывал какую-то небылицу, но затем опомнился и устремил взгляд куда-то вдаль. Дерущиеся там и сям загораживали обзор на образовавшийся центр круга. Бились только члены «Свастонов-канто» и «Брахманов». «Рокухаре тандай» не было смысла сражаться, когда их лидер пал – причем буквально.       – Охуенная у Майки победа.       – На удивление согласен с тобой, этот парень совсем рехнулся.       Вакаса испустил струйку воздуха – легкие нестерпимо жгло. Кажется, он слишком стар для этого дерьма. По завершении битвы следует сказать Сенджу, что он покидает мир преступности. Довольно с него. Он больше не мальчик.

***

      Сенджу судорожно хватала ртом воздух. Плохо дело. Она рассчитывала на то, что парней, замешанных в покушении на Эри, знатно поколотят, но несколько из них сбежали, трусливо поджав хвосты. По итогу они не получили заслуженного наказания. «Может, следовало заняться ими лично?»       Знакомое ей, опаляющее, как лава, чувство вины полоскалось, бурлило и пузырилось в горле.       «Ненавижу» – Сенджу утерла стекающую струйку крови по подбородку. Она действительно ненавидела свою слабохарактерность. С чего она вообще посчитала, что ей так необходима власть среди отбросов общества? Не было ли это навязанным желанием? Желанием заслужить уважение в глазах старших братьев и Вакасы?       «Точно. Мне это не нужно. Что я вообще здесь делаю? Где Вакаса?» – осознание стрелой оцарапала сердце. В критических моментах страх берет свое. Страх не за себя, но за близких. Сенджу больше не хочет переживать, что Вакасу или Такеоми изобьют до полусмерти – или сама она однажды пострадает настолько, что получит сотрясение мозга тяжелой степени.       Она заозиралась по сторонам. Ни одного знакомого лица. Ее что, зажали в кольцо? Вдруг – выстрел. Сенджу замигала. Потерянная, как в прострации, она зажала болящую рану на животе. Нет, не зудит. Ноги не подгибаются. Кровь не хлещет ручьем. Там всего лишь синяк. Она крутанулась на пятках.       Вовремя.       Успела подхватить под мышки оседающего на землю Санзу. Гравий щелкался под его сапогами. Сенджу положила его на асфальт и в ужасе зажала рот рукой – из его бока сочилось красное пятно. Оно пропитало белизну плаща, выглядело, как что-то чужеродное, неестественное.       Санзу знал, что в нее попытаются выстрелить. Сенджу напрягла слух, но второго выстрела не последовало. Это было предупреждение, а не убийство. Почему Хару тогда?..       – Ты мог бы предупредить меня, – упрекнула она, не зная, смеяться или плакать. Хару закрыл глаза.       – Ни за что.       – Ты всегда был таким, Хару, ты знаешь? Упрямый как баран. Взбредёт тебе что-то в голову – и ты ни за что не отступишься, хотя стоило бы. Такая преданность своим принципам граничит с помешательством, ты в курсе?       Сенджу погладила брата, столь похожего на нее, по теплой щеке. Он не двигался, не отвечал ей, не дышал.       – Хару! – Сенджу рассмеялась, стукнув его по груди. Ещё и ещё. – Не шути так!       – Он мертв. Отпусти его.       – Какуче, – она вскинула подбородок, обомлев. – Что ты?..       Какуче оттащил ее от трупа. Обессиленная, она не сопротивлялась.       – Ты нужна не здесь.       А где? Где ее место, где она нужна? Что он несёт! Она нужна Харучиё. Нужна, когда приедет скорая, когда на носилках его занесут в операционную.       Вновь раздался выстрел. Оглушающий, сводящий с ума.       – Кто такой умный? – рассердился Какуче и распахнул глаза. Сенджу выглянула из-за его спины и ахнула: Изана. Что он здесь забыл? Какого черта происходит?       – Ты как? – Какуче подлетел к Изане.       «Леденящее спокойствие», – беспристрастно подумала Сенджу, наблюдая за тем, как Какуче полуобнимает друга и садится с ним на землю, прижимая его голову к своей груди. Там, где колотится сердце. Там, где все ещё кипит жизнь.       – Жить буду.       Сенджу опустилась рядом и тронула его за плечо – он сморщился так, словно она его укусила. Жить и вправду будет.       – Второй раз... – Какуче сильнее сжал в объятиях друга. – Ты спас меня во второй раз. Зачем ты вновь рисковал собой?       – Идиот. Я сделал это потому, что хотел. Не смей отчитывать меня. И, кажется, ты хотел мелочь куда-то сопроводить?       Две пары глаз устремились на нее. Сенджу почувствовала себя неуютно. Оторванная от брата, пронизанная безысходностью и ужасом. Это она виновата, что пришла сюда. Если бы она сдалась перед началом битвы, то Харучиё бы не пострадал.       – Точно, – спохватился Какуче, – но и тебя нужно привести к Майки.       – Майки?       – Я уже сдался ему. Прости.       – Помоги мне подняться.       Какуче выполнил просьбу. Он был единственным, чья помощь для Изаны не была обременяющей. Изана взял Сенджу за предплечье и поволок за собой. Перед ними расступались, убирали тела раненных, расчищали дорогу. Но Сенджу не чувствовала себя королевой. Сенджу чувствовала себя дурой. Хару-нии был прав на ее счёт. Во всем.       – Стреляющий, – путь им перегородил щуплый на вид паренек в форме «Свастонов-канто». Он швырнул стрелка буквально перед лицом Изаны.       – Рен, – Сенджу не удивилась, но под ложечкой у нее засосало. Этот день не прекращал ее огорчать.       – Сука, – выплюнул Рен, обращаясь к ней, – как же я хотел, чтобы ты сдохла.       Он прихрамывал, из носа его текла кровь. Изана ещё в день нападения нехило его отделал – далеко не все растяжения и синяки зажили, но у него хватил сил посмотреть на нее с таким гневом, что у Сенджу подогнулись ноги.       – Живучий скот, – ощетинился Изана и ровным ударом ноги вышиб из Рена дух. – Очень любят тебя подчинённые, а, бестолочь?       Сенджу промолчала. Когда она увидела Манджиро, то хотела пасть на колени и, наконец, сдаться, чтобы прекратить этот ужас, но Такемичи, стоящий рядом с ним, повверг ее в такой шок, что она забыла обо всех своих обязанностях.       – Мичи?..       Все были обеспокоены другим. На нее никто не обращал внимания. Манджиро подошёл вплотную к названному брату, приложил руку к его ране, но на этот раз Изана не сморщился – выдержал – не упал в грязь лицом.       – У нас был договор. Ты его нарушил.       – Я понимаю, – Изана закатил глаза. Долго ещё будет длиться этот цирк уродов? – И я знаю, что должен.       – Я бы поставил тебя на место Харучиё, но ты слишком долго упорствовал. Мое терпение не бесконечно. Пока что ты займешь должность рядового. Потом – посмотрим.       Манджиро прошел мимо них как мимо пустого места. Сенджу окликнула его.       – От тебя совсем ничего не осталось? Мой брат погиб из-за тебя!..       Манджиро, не оборачиваясь, бросил:       – Разве он погиб, защищая меня?       У Сенджу упало сердце. Она хотела обвинить Майки во всех грехах, но единственной грешницей здесь была она. Вдалеке сверкнула молния. Скоро будет дождь.

***

      Проклиная все, на чем мир стоит, Изана скоропостижно смылся из дома – Эри только успела выглянуть из окна, чтобы посмотреть, куда он свернул.       Она знала, что сегодня битва трёх небожителей. И знала, что не поспеет за Изаной.       Она не злилась на Сенджу. Очевидно, подруга была на взводе перед дракой. «Нам просто нужно спокойно поговорить, – утешала себя Эри, – и все наладится. По-другому быть не может».       Эри натянула резиновые сапоги, накинула непромокаемый плащ и, гремя ключами, вышла на прогулку по мосту. Вероятно, она простудится, и Изана будет ругаться, но она не может сидеть в четырех стенах. Сердце у нее ежесекундно совершает волнительные кульбиты: она ничего не может сделать, пока ее близкие в опасности.       «Как они могут жить драками? Им нравится быть побитыми? Нравится, когда за них переживают? Это невыносимая мука – встречаться с гопниками, дружить с гопниками. Это значит забыть про спокойствие. Забыть про безопасность».       Жёлтые сапожки хлюпали по лужам, вода стекала с капюшона по волосам. Эри, увидев в отражении лужи фигуру перед собой, замерла. Подняла голову – и, кажется, перестала дышать.       – Асахиро!       – Не приближайся, – он даже не посмотрел в ее сторону, узнал по голосу.       – Ты же не хочешь?..       Эри физически не могла произнести это слово. Ком в горле застрял как кость и не позволял.       – Хочу.       – Пожалуйста, не делай этого. Что заставило тебя...       – Он умер.       – Ты говоришь про... Мацуяму, правильно?       – Правильно, – Гото говорил сухо, отрывисто, а сердце Эри провалилось в пятки тихо, просто-напросто, ударяясь об органы и истекая кровью. Она настолько ясно осознала свою беспомощность, что ослепла. Сморгнула слезы и, встав рядом, потрепала Гото по плечу.       – Прости, что ничего не могу для тебя сделать. Жизнь лучше, чем ты можешь себе представить. Сейчас сложно, но ты справишься с этим. Я говорю банальщину, но...       – Ты особенная только для своего истинного... Возможно, его бы ты смогла уговорить. А для меня таким человеком был Мацуяма. Но его больше нет. И ты ничего не изменишь. Живи с этим, – зло выплюнул Гото и, не раздумывая, бросился с моста. Словно назло ей. Назло миру жестокому.       – Асахиро!       Эри перегнулась через перила и едва ли не упала за ним следом – она резко выровнялась, делая рваные, частые-частые вздохи. Что же там, черт побери, произошло?!