Строим дом

      Юй Цзыюань озлоблена и зла. Она этого не показывает. Уже достаточно плохо, что её муж теряет всякое самообладание, как только прибывают его старый друг и пассия, но кто-то должен держать порядок в ордене. Если не Фэнмянь, значит это её работа.       Однако она не из тех, кто ищет утешения, и все ученики это знают.       Они паникуют, и им любопытно, и страшно, но они повинуются ей. Они не приближаются к лазарету, пока не придет их очередь дать немного духовной энергии, и они знают, что если она услышит даже самую маленькую сплетню, они пожалеют об этом на тренировочном поле. Особенно если они осмелятся сделать это на глазах у её детей. А-Ли и А-Чэну не нужно этого слышать. А пока она просит своих служанок, Цзиньчжу и Иньчжу, присмотреть за ними, чтобы они не услышали подобные разговоры.       Она заставляет каждого ученика, от кого слышит сплетни, бегать по Пристани Лотоса, пока у них не перестаёт хватать дыхания, чтобы говорить. Это не работает. Как бы она ни была страшна, кажется, что она недостаточно страшна, чтобы уничтожить все шепотки. Она не знает, что делать.             Люди всё ещё говорят и удивляются. Старые слухи — о том, как Цзян Фэнмянь был влюблён в Цансэ-саньжэнь — вернулись.       «Я слышал, он сделал ей предложение, но она сбежала с его помощником».       Она не знает правды. Фэнмянь никогда не рассказывал ей об этом. Он мужчина, он всё ещё горд. Он не делится с ней своими слабостями и унижениями. Она тоже не делится с ним своими.       Возникают новые слухи.       «Я слышал, что этот ребёнок на самом деле его, а не Вэй Чанцзе!»       Она резко вдыхает, когда слышит это.       Это больно слышать. Юй Цзыюань все эти годы была хорошей женой, она подарила главе ордена двух замечательных детей — даже сына. Она возглавляла орден, когда её мужа не было дома. Она охотится по ночам вместе с ними, но, похоже, они всё ещё не считают её одной из них. Она — женщина, приведённая сюда браком, и ничего больше. Она бы поняла, если бы они так относились ко всем женщинам, но это не так. Они обожают её дочь. В тот момент, когда появляется Цансэ-саньжэнь, все они принимают её сторону. Все её усилия рушатся, забываются. Почему-то она всегда терпит неудачу. Цансэ-саньжэнь красивее Юй Цзыюань. Но так ли это, с её покалеченными ногами? Цансэ-саньжэнь — заклинательница сильнее, чем Юй Цзыюань. Но так ли это, раз она чуть не умерла и её сына почти убили? Но почему-то всё это не имеет значения для людей. Они всё ещё сплетничают.       «Я слышал, что он зачал ей ребёнка как раз перед тем, как было объявлено о его помолвке с нашей госпожой Юй! И он попросил своего помощника бежать с ней, чтобы защитить её и их ребёнка!»       Она знает, что это неправда. Она знает.       Цзян Фэнмянь может не любить её, может не говорить с ней обо всём, но она знает своего мужа. Он не видел Цансэ-саньжэнь и Вэй Чанцзе после того, как они сбежали. Она обручилась с ним после того, как они сбежали. Все контакты, которые он имел с ними, были письмами — и к тому же односторонними. Они писали ему, но он не мог им ответить, так как они всегда были в пути. Вэй Ин примерно одного возраста с А-Чэном, может быть, чуть старше. Сроки не сходятся. Это невозможно.       Она не может не думать обо всех тех днях и неделях, когда он покидал Пристань Лотоса, чтобы поохотиться с учениками, почти так же, как и она. Куда он на самом деле отправлялся? Легко держать что-то в стороне от отчётов, особенно когда за них отвечаешь ты. Что, если он встречал их там? В конце концов, ученики ордена часто пересекаются с бродячими заклинателями во время ночных охот. Она не может не вспомнить его нежную улыбку всякий раз, когда он получал письмо от этой пары, рисунки от них, и то, как он держит их в своей комнате. «Я должна была попросить его сжечь их». Она горько сожалеет об этом. Это не помогает.       Когда она не может этого вынести, она идёт и навещает раненую пару в лазарете.       Что действительно помогает, так это видеть, как влюблена Цансэ-саньжэнь в своего мужа; как женщина цепляется за Вэй Чанцзе перед Цзян Фэнмянем. Маленькая, эгоистичная часть Юй Цзыюань надеется, что это причинит ему боль.       Если она не сможет прогнать их (а она определённо не сможет; они ранены и нуждаются в помощи, ордену будет стыдно отослать их, ей будет стыдно, если она позволит себе быть такой стервой), она надеется, что они останутся достаточно долго, чтобы Цзян Фэнмянь страдал каждый раз, когда видит, как эти двое обнимаются. Она надеется, что это причинит ему достаточно боли, чтобы он наконец отпустил эту любовь.       Она не знает, что Цансэ-саньжэнь видит в Вэй Чанцзе, особенно по сравнению с Цзян Фэнмянем, но она рада. Отказ ещё более очевиден. Когда она смотрит на мальчика, лежащего на больничной койке, то не видит в его чертах ничего от Цзян Фэнмяня.       Она никогда не знала их достаточно хорошо, чтобы ясно представить их лица в своей памяти. Видя мальчика прямо рядом с родителями, она видит, что тот очевидно похож на обоих своих родителей. У него губы матери, но нос отца. Это её немного утешает.       Тем не менее, видя ребёнка почти мёртвым, печаль на лицах Цансэ-саньжэнь и Вэй Чанцзе, державших его крошечную ручку, не приносит никакого утешения. Только тоску.       Она тоже мать, она любит своих детей.       «Я бы не допустила, чтобы с ними такое случилось», — гордо повторяет она себе. — «Я буду охранять их».       Все говорят, что Цансэ-саньжэнь сильнее Пурпурной Паучихи, но всё равно беда случилась с её сыном. Она не может стряхнуть этот страх с помощью простого «все дураки, я сделала бы лучше». Она даже не хочет иметь возможности стать лучше Цансэ-саньжень. Она хочет, чтобы её дети были в безопасности.       Поэтому, когда Цзян Фэнмянь объявляет, что собирается охотиться на монстра, который почти убил его друзей, и А-Чэн спрашивает, может ли он тоже пойти, она огрызается:       — Прекрати нести чушь и возвращайся к тренировкам!       Он слишком молод, чтобы быть на поле боя. Он слишком маленький и хрупкий. Разве он не видел, что стало с Вэй Ином? А-Чэн слишком мал, чтобы понять страх в глазах матери, и бежит в объятия старшей сестры. А-Ли достаточно умна, чтобы увести его от матери.       — Я вверяю орден в ваши умелые руки, моя госпожа, — говорит Цзян Фэнмянь, когда их дети скрываются из виду.       А потом он уходит. Неужели ему настолько больно, что он так быстро идёт охотиться на зверя, который ранил его друзей? Она не хочет знать. Она тоже не хочет признавать свою боль. И снова Цзян Фэнмянь отступает вместо того, чтобы встретиться с проблемой лицом к лицу, будь то присутствие его друзей или гнев Юй Цзыюань. Это приводит её в бешенство. Она полна решимости держать всё под контролем в его отсутствие. Он составил расписание для врачей и учеников, чтобы помочь раненым. Она установит систему, иерархию, чтобы каждый человек здесь знал, где и что ему делать, к тому времени, когда вернётся глава ордена.       Первое, что она делает, — ещё раз навещает эту пару. В прошлый раз Цансэ-саньжэнь вывела её из себя, отказавшись сказать, какой массив она использовала, чтобы сбежать с ночной охоты, и пошутив, чтобы избежать этой темы. И конечно, на этот раз стратегия Цансэ-саньжэнь не изменилась.       — Неужели я настолько хорошенькая? Неужели мой муж должен опасаться какого-то соперника? — с усмешкой спрашивает Цансэ-саньжэнь.       Это определённо не самые лучшие слова, которые можно использовать прямо сейчас. Сейчас она даже не симпатичная, она выглядит усталой и больной. Она не может встать, чтобы поприветствовать госпожу Юй. Может быть, она выглядела бы лучше, если бы перестала давать духовную энергию своему ребёнку и сосредоточилась на собственных ранах, но Юй Цзыюань не может заставить себя винить её за это. Она бы тоже так поступила, если бы была на её месте.       — Цзян Фэнмянь — мой муж, — твёрдо говорит она.       Цансэ-саньжэнь на секунду моргает. Она слишком умна, чтобы не понять, что это значит.       — Ага. Я знаю. Оставь его себе, у меня тоже есть муж. Цзян Фэнмянь — мой друг.       То, как её слова облегчают сердце Юй Цзыюань, приводит в бешенство. Хорошо. «Пусть так и будет», — думает она. Часть её хочет сказать ей, что главе ордена не нужны друзья, ему нужны союзники, но она не рискует. Друзья обычно остаются друзьями. Однако союзы могут быть и брачными.       — Эти слухи не соответствуют действительности.       Голос Вэй Чанцзе застаёт её врасплох. Он входит в лазарет с суровым видом. Он так же плох, как и его жена, бледен и измучен. Интересно, они вообще спят или проводят всю ночь, прислушиваясь к дыханию сына?       Она знает ответ на этот вопрос.       — Какие слухи? — Цансэ-саньжэнь хмуро смотрит на мужа.       — Вэй Ин — мой сын, — повторяет Вэй Чанцзе, игнорируя жену и сосредоточившись на Юй Цзыюань.       Впервые она осознаёт, что эти слухи могут несправедливо ранить кого-то другого, кроме неё.       Глаза Цансэ-саньжэнь загораются, и она смеётся, потому что, очевидно, так она делает каждый раз, когда что-то причиняет боль.       — Должна ли я позволить тебе родить ещё одного ребёнка, дорогой? Тогда никто не сможет распространять такие глупые слова! Мне бы очень хотелось иметь маленькую девочку, такую же милую, как А-Ли, особенно если я смогу пропустить всю эту тошноту и толчки в рёбра в конце! Я всё равно не смогу родить ещё, так что всё зависит от тебя!       Юй Цзыюань думает о ране Цансэ-саньжэнь, о том, как ветка пронзила её спину и прошла насквозь. Она закрывает глаза. «По крайней мере, ты подарила ему сына», — шепчет ей на ухо воспитание, но её всё равно тошнит от этого. Вэй Чанцзе молча садится рядом с женой и неожиданно обнимает её.       — Я бы сделал это, если бы мог.       Юй Цзыюань когда-то завидовала Цансэ-саньжэнь за её красоту, за её сильное золотое ядро, за её свободу. Но сейчас она ей не завидует. Она не завидует её безжизненным ногам, больному ребёнку и израненному чреву.       Может быть, это делает их равными.       Она видит любовь, которую Цансэ-саньжэнь получает от своего мужа, и то, что между ними нет места Фэнмяню. Это и больно, и исцеляюще одновременно.       Она понимает, что здесь достаточно места для неё.       Она им не друг. Она едва знает их, они — фигуры на заднем плане, которые она видела лишь мельком до помолвки, фрагментами воспоминаний, которыми делился её муж, и отголосками слухов. Она для них ещё никто. Так что она может быть кем угодно.       Она решает, что будет женой главы ордена. Их хозяйкой и начальницей прямо сейчас.       — Вы не можете вечно оставаться в этом лазарете, — говорит она. — Он нужен нам для учеников, если они пострадают во время тренировки.       Ей не нравится страх, который она читает в их глазах. Как будто они верят, что она их прогонит. Она не настолько бессердечна! Она позаботится о том, чтобы они поняли это, если они здесь останутся. Они будут уважать её.       — Я переведу вас в другое помещение, — добавляет она. — Комнаты личного помощника главы ордена.       Глаза Вэй Чанцзе расширяются, и она видит, как он дотрагивается до колокольчика ясности на поясе. Она заметила его присутствие раньше. Может быть, Цзян Фэнмянь и не рассказал историю своего разбитого сердца, но она знает, какую роль он хотел сохранить в ордене для своего лучшего друга.       — Твоя рука достаточно хороша, чтобы тренировать младших учеников? — спрашивает она.       — Нет, — отвечает он без колебаний. — Но я воспользуюсь другой.       Цансэ-саньжэнь усмехается и похлопывает мужа по плечу, словно вознаграждая его за шутку. Юй Цзыюань не уверена, что это так, она предпочитает видеть в этом признак слепого повиновения. Ей это нравится. К её крайнему удивлению, ей смог понравиться этот новый подчиненный.       — Тогда ты начнёшь делать то, что сможешь. Цансэ-саньжэнь, — продолжает Юй Цзыюань, — что тебе нужно для комфорта?       Она смотрит на свои ноги и думает, не требуется ли в помощь этой женщине горничная на полный рабочий день. К её удивлению, она отвечает:       — Пока рядом с А-Ином есть лекарь, я в порядке.       — Если она сможет получить немного снотворного и кого-нибудь, кто поможет ей двигаться, этот ученик будет благодарен, — говорит Вэй Чанцзе.       — Чанцзе!       — Тебе снятся кошмары, — вмешивается его муж.       — И что? Тебе тоже. Я в порядке. Чем меньше я сплю, тем больше могу заботиться об А-Ине.       — Я позабочусь о том, чтобы вы оба получали снотворное, — решает Юй Цзыюань.       Её тон не оставляет места для возражений. Вэй Чанцзе благодарно кланяется и выходит из комнаты, сразу же направляясь на тренировочное поле.       — Спасибо, — наконец говорит Цансэ-саньжэнь. — И прошу прощения.       Это очень утешительно слышать. Она не знала, что ей это нужно, хотя со стороны Цансэ-саньжэнь было бы нечестно предлагать это. С каких это пор у женщин есть выбор в отношении мужских привязанностей?       — Тебе нет нужды извиняться передо мной, ты не та, кто должен бы извиняться.       Она думает о Цзян Фэнмяне, о его безответной любви и о своей привязанности к нему. С другой стороны, с каких это пор у мужчин есть выбор и в отношении женских чувств? Цансэ-саньжэнь не обязана отвечать взаимностью на чувства Цзян Фэнмяня к ней. Если она так умна, как говорят, то знает, что в присутствии Юй Цзыюань этого делать нельзя. Ничего не может произойти, пока остаётся эта истина.       Цзян Фэнмянь — муж Юй Цзыюань. Он согласился быть её супругом. Лучше бы он сдержал своё слово.       Приятно навести порядок, прояснить ситуацию.       Цзян Фэнмянь ненавидит конфликты и бежит от них, но Юй Цзыюань нуждается в этой конфронтации, чтобы вырасти над собой. Разговор с этой парой успокаивает её гнев — на данный момент — и, наконец, она чувствует, что может отпустить его. По крайней мере, с ними. Теперь она может направить его на нужного человека. Теперь она может нацелить его на нужного человека, а не на Цансэ-саньжэнь, Вэй Чанцзе или даже Вэй Ина.       Когда А-Ли и А-Чэн предлагают помочь во время переноса немногочисленных пожитков супругов из лазарета на новое место, она не чувствует ни гнева, ни ревности. Напротив: она чувствует гордость.       Её дети в порядке, здоровы и чутки. Она жена главы ордена. Вэй Чанцзе — адепт их ордена. Цансэ-саньжэнь — жена Вэй Чанцзе. Их сын тяжело ранен и нуждается в помощи. Люди могут говорить всё, что хотят; теперь у неё есть моральное превосходство.       По крайней мере, в её сердце всё в порядке.       Когда всё сделано и перенесено, она присоединяется к тренировочному полю и находит Вэй Чанцзе с учениками. Он занят тем, что передвигает предметы ногами, а не руками, и это, кажется, заставляет младших учеников смеяться. Она уже собирается проследить за тренировкой меча, когда к ней подходит Вэй Чанцзе.       — Ты уже ослушиваешься меня? — шипит она.       Вэй Чанцзе кланяется и просто объясняет:       — Этот человек хотел поговорить с женой главы ордена, прежде чем вернуться к работе.       Кажется, он тщательно подбирает слова.       — У жены главы ордена хороший слух. У неё также ясные глаза и острый ум. Глава ордена не женился бы на ней, если бы она была иной. Могу я попросить, чтобы она использовала эти навыки в настоящее время?       Она хмурится, и если её тон немного резок, когда она отвечает, он определённо этого заслуживает.       — Что ты предлагаешь? Что я оставляю все эти сплетни на свободе, у себя под носом? Ты хочешь сказать, что я ошибаюсь, когда борюсь с этими слухами?       Вэй Чанцзе снова кланяется.       — Этот человек не это имел в виду. Жена главы ордена права, что злится. Этот человек тоже очень злится, слыша эти слухи, — признается он.       — Тогда почему ты не выступаешь против них! Ты вообще мужчина?       Она думала, что Вэй Чанцзе отличается от Цзян Фэнмяня, но теперь ей кажется, что они всё-таки одинаковые. Это заставляет все её страхи и неуверенность вспыхнуть на поверхность. К её удивлению, Вэй Чанцзе качает головой.       — Этот человек принимает меры против этих слухов.       — Как именно? — она насмехается над ним.       До сих пор она единственная, кто что-то делает против этого. Все остальные слишком заняты, беспокоясь о раненых или монстре, который чуть не убил двух бродячих заклинателей.       Но Вэй Чанцзе отвечает уверенно:       — Этот человек действует вопреки этим слухам, будучи хорошим мужем своей жены и хорошим другом главы ордена. Эти слухи существуют, потому что люди не знают ничего другого. Этот человек надеется продемонстрировать, что то, что они слышат, неправильно. Пусть они воспользуются своими глазами и сами увидят, какова истина.       Он хочет прекратить слухи, бесстыдно ухаживая за своей женой на глазах у всех, словно он только что влюбился в неё. Она понимает, что это сработает только в том случае, если все стороны будут играть в одну и ту же игру. Она не сомневается, что Цансэ-саньжэнь делает своё дело, и предыдущая дискуссия ясно даёт это понять.       Дело в том, сможет ли это сделать Юй Цзыюань? Она горда и уверена в своих навыках. В то же время она злится на Цзян Фэнмяня. Она хочет встретиться с ним лицом к лицу, как только он вернётся, и кричать на него, пока они не уладят эту ситуацию. Пока у него в голове тоже не наведётся порядок.       К сожалению, она не может этого сделать; это подпитает слухи, показывая, что их отношения не очень хороши, и что Цансэ-саньжэнь есть между ними место (как будто Юй Цзыюань когда-нибудь позволит этому случиться!)       Юй Цзыюань ожесточена, ревнива и горда. К тому же она умна. Она видит эту возможность. Ей будет трудно проглотить свой гнев, но она сделает это. Для ордена.       — Только до тех пор, пока эти слухи не исчезнут, тогда я вернусь своей дорогой, и мы все уладим, — обещает она. — Я приму во внимание твои слова, — говорит она Вэй Чанцзе. — Возвращайся к работе. Орден Юньмэн Цзян не принимает ленивых людей!       Она поворачивается на каблуках, не давая мужчине возразить. В любом случае нет места для протеста. Она будет следовать его плану, но, по крайней мере, за ней останется последнее слово.       Однако теперь она задаётся вопросом: план может сработать только в том случае, если все стороны будут играть в эту игру. Она доверяет себе, она знает, что интересы Вэй Чанцзе и Цансэ-саньжэнь заставят их сыграть свою роль.       Остаётся Цзян Фэнмянь. Если он будет действовать, если он позволит своей любви встать на пути…       Она замолкает, понимая, что пытался сказать ей Вэй Чанцзе.       Ей придётся подождать и посмотреть. Ей придётся судить Цзян Фэнмяня по его поступкам. Ему придётся доказать, что он верен ей и только ей.       И какая-то маленькая часть сердца Юй Цзыюань хочет этого. Жаждет этого.