Строим дом

      Вэй Чанцзе не склонен к гневу. Напротив, большинство людей, которых он встречал, описывают его как спокойного. Это образ жизни, который он выработал в раннем детстве. У него много братьев и сестёр — слишком много, чтобы родители могли прокормить их всех, — и поэтому он научился вести себя как можно тише, чтобы никогда не выделяться. Быть достойным своего имени и молчать, как призрак. Такое поведение ему не нравится, встреча с Цансэ-саньжэнь заставляет его осознать это, но в детстве он считал, что так и должно быть.       Это не помешало родителям продать его в качестве слуги ближайшему Ордену. Они хотели, чтобы у него был шанс — теперь его взрослое «я» это знает, — не умереть с голоду. Однако что он понял ребёнком? Что его вышвырнули, что он никому не нужен. Так он в первый раз рассердился, по-настоящему рассердился на своих родителей. И его ответом на эту обиду было забыть о них — всё, что он мог: их лица, их имена, всё, о чём было больно думать, — оставив только их фамилии, главным образом потому что у него нет права голоса в этом вопросе.       Это удача, что Вэй Чанцзе подружился с единственным сыном Главы Ордена. Это удача, что наследнику нужен был партнёр для тренировок. И снова удача заключалается в том, что Вэй Чанцзе обладает природным даром самосовершенствования, а Цзян Фэнмянь — добрый человек, ни капли не ревнивый.       Конечно, Вэй Чанцзе очень повезло.       Люди также часто говорят, что Вэй Чанцзе — голос разума, хороший советчик, несмотря на своё низкое происхождение, и единственный, кто может укротить Цансэ-саньжэнь.       Они ошибаются. Вэй Чанцзе просто рано научился никогда не попадаться, когда он причинял вред. Талант, который он заработал благодаря своим многочисленным сёстрам и братьям, затем его жизнь в качестве слуги, затем в качестве друга наследника Главы Ордена и, наконец, в качестве мужа Цансэ-саньжэнь.       Это умение он хорошо использует, когда подходит к гостинице, которую оставил в ночь трагической ночной охоты. Цзян Фэнмянь, добрый человек, дал ему в помощь несколько учеников. Он пригласил их в ресторан с инструкцией говорить всякую чушь о том трактирщике, но ничего не делать. Судя по тому, что он слышал по дороге, слухи уже плохи, что-то о призраках и людях, исчезающих ночью. Это будет легко.       Однако, он снимает своё орденское ханьфу и незаметно надевает новую одежду, купленную по дороге. Он выскальзывает из ресторана, пока ученики делают заказ.       Он возвращается всего через несколько минут, чтобы заказать себе еду, вновь в одежде Ордена, как ни в чём не бывало. Он делает вид, что удивлён, когда они слышат крики с улицы.       — Гостиница в огне! — кричит прохожий. — Гостиница в огне!       Ученики из Ордена тут же поворачиваются к нему с широко раскрытыми глазами, и он говорит монотонным голосом:       — О нет, какая катастрофа.       Это никого не обманывает.       К счастью, постоялые дворы всегда находятся на границе города — ведь они первое, на что натыкаются странники, когда приезжают, так что ни одно другое здание в настоящеё время не находится в опасности. Кроме того, сейчас здесь очень мало гостей из-за слухов…       — Ученики, наш долг, как совершенствующихся, помочь и спасти как можно больше жизней, — приказывает он ученикам Ордена Юньмэн Цзян.       Они послушны и нетерпеливы; это показывает, что они выросли благодаря доброте Цзян Фэнмяня и усердным тренировкам Юй Цзыюань.       Вэй Чанцзе не похож на своего лучшего друга; он злопамятен. Он действительно не заслуживает дружбы такого великого человека. Это выше его сил, как Цзян Фэнмянь позволил им вернуться в Орден после всего, что они с ним сделали. Потому что Вэй Чанцзе может прощать — когда нужно, он скромный слуга, ему приходится прощать много раз, — но он никогда не забывает. Он никогда не будет таким благородным, как Глава Ордена.       Этот смиренный слуга на этот раз не рассчитывает ни простить, ни забыть. У него даже есть неестественное желание отомстить.       Когда молодые люди прибывают и спасают положение, эвакуируя клиентов из их комнат и используя талисманы, чтобы подавить пламя, он врывается внутрь и выбивает дверь, так как у него только одна рука.       Вэй Чанцзе много имел дело с трактирщиками: он заказывал комнаты для своего господина, а когда сбежал — для них с женой. Он знает, в какие часы они наиболее загружены; и это во время еды. Ублюдок, должно быть, в задней части своего заведения, возле кухни, пытается увидеть, не начался ли здесь пожар и сможет ли он спасти своё заведение. Может быть, он даже пытался получить свои сбережения, под камином обычное место, чтобы прятать ценные вещи, вместо того, чтобы помочь спасению клиентов. Ну вы знаете, типичный ублюдок.       А трактирщик и вправду сволочь.       Его легко напугать до чёртиков и загнать в угол, заставив поверить, что Вэй Чанцзе хочет его убить. Потому что это правда. Это то, что произойдёт, если он ответит на заданные вопросы неправильно. Он кричит, умоляет и во всём исповедуется; крадёт вещи из комнаты своих клиентов, продаёт их вещи, если они осмеливаются опаздывать на выезд… Он даже признаётся, что время от времени шпионил в пользу кланов, получая некоторую информацию то здесь, то там от гостей, которые думают, что их комната безопасна, чтобы говорить о делах.       Но когда Вэй Чанцзе спрашивает его, прикасается ли он когда-нибудь к детям, его глаза широко распахиваются и взгляд становится безумным. Он потеет и задыхается от этой мысли, а не из-за пожара.       Вот такая штука с мерзавцами: у них свои правила и принципы. Этот клянется головой и всем, что ему дорого, что никогда-никогда-никогда не падет так низко. Несмотря на все, Вэй Чанцзе верит ему; потому что перед смертью легко признаться в преступлениях, которых ты не совершал. Трудно оставаться верным своему принципу и своей невиновности, когда кто-то ломает тебе руку и подносит твоё лицо так близко к огню, что ты чувствуешь его жар. Тем более когда лицо допрашивающего человека затуманено благодаря духовной силе. Обычные люди, как правило, накладывают в штаны при простом упоминании чего-либо сверхъестественного, поэтому атака того, что они считают мстительным призраком, провоцирует их говорить истину.       Так. Трактирщик — вор и ублюдок, но не насильник.       — Значит ты потеряешь только своё имущество, — решает Вэй Чанцзе, прежде чем нокаутировать мужчину.       Он вытаскивает его из опасности и оставляет на улице, перед испуганными, но каким-то образом в хорошем смысле взбудораженными учениками. Затем он идёт помогать эвакуации, потому что будь он проклят, если из-за его мести погибнет хоть один невиновный.       Это также очень помогает, быть занятым. Он то и дело тушит мысленный пожар, который горит уже несколько дней. Он не смог защитить тех, о ком заботился, тех, кого любил больше всего, он потерпел неудачу как заклинатель, друг, отец и муж. Это обжигает его разум гораздо сильнее, чем настоящее пламя обжигает его кожу.       То, что мучает его сына, это не последствия действий трактирщика. Нет. Но тогда что это? Что он может сделать, чтобы помочь ему, чтобы спасти его? Виноват Вэй Чанцзе; он не смог как отец защитить его. Он может только надеяться, что его жена будет лучшим родителем, чем он. Она гений. Она найдёт способ вылечить его. Она спасет его от любого призрака или духовного нездоровья, в котором он находится. Он должен доверять ей. Он должен, потому что другие варианты, если она потерпит неудачу, если они снова потерпят неудачу, неприемлемы.       Если он потеряет Вэй Ина, Вэй Чанцзе знает, как и любой родитель, он потеряет и часть себя. Он действительно станет призраком, за которого его часто принимают.       Наконец пламя гаснет с первым лучом рассвета. От здания ничего не осталось, но никто не погиб, а также удалось спасти вещи большинства клиентов.       Вэй Чанцзе не чувствует ни покоя, ни удовлетворения. Его сын всё ещё очень болен и травмирован. Но по крайней мере, думает он, с этим дело покончено. Он вернётся в следующем году, чтобы убить последнего оставшегося монстра.       Он позволяет себе немного отдохнуть, прежде чем вернуться к Пристани Лотоса, и все они разбивают лагерь в ближайшем лесу. Впервые после инцидента ему не снятся кошмары, в которых ужасная ночная охота оборачивается трагедией и заканчивается гибелью и его, и его жены, а Вэй Ина выбрасывают на улицу. Когда он просыпается, то решает, что это знак, что это позади него.       — Господин Вэй, — спрашивает один из учеников на обратном пути. Он кажется неуверенным в себе. Боязливым.       Они не были свидетелями проступков Вэй Чанцзе, но они не глупцы. Возможно, их беспокоит чувство вины; в конце концов, они не получили ничего, кроме похвалы от жителей деревни, которым они помогли, их завалили подарками, которых так много, что они едва могли унести все домой.       Вэй Чанцзе смотрит на котенка, которого держит за пазухой. Одна из дам из дома рядом с сожжённой гостиницей подарила ему котенка в знак благодарности (или, как он думает, она увидела возможность и воспользовалась ею). Она была так настойчива, и они действительно потеряли своего осла. Он не уверен, что Цансэ-саньжэнь будет рада кошке, но, может быть, это поможет Вэй Ину почувствовать себя лучше. И если в их доме есть кошка, это ещё одна причина, по которой собаки Цзян не должны входить; таким образом, его сын не будет слишком переживать из-за своего страха. Может быть.       Он надеется. Но всё равно кажется, что всё, что он может сделать, — это контролировать ущерб.       Он также надеется, что не напугал до смерти своих будущих учеников этой местью. Поэтому он улыбается им и спрашивает,       — Да? Я могу что-нибудь сделать?       Он одаривает их улыбкой слуги; той, которую вы дарите, когда знаете, что ваша жизнь стоит меньше, чем те, кому вы служите, и что угождение им — это то, что гарантирует, что с вами не будут плохо обращаться. Он почти забыл, каково это — улыбаться так. Он мог использовать это выражение лица редко, когда был подростком с Цзян Фэнмянем, а когда сбежал с Цансэ-саньжэнь и жил на дороге, ему почти никогда не приходилось им пользоваться.       Это странно, не неприятно, но странно. Например, найти старую одежду, которую вы обожали, и надеть её только для того, чтобы обнаружить, что она вам сейчас слишком мала, чтобы быть такой удобной, какой вы её помнили. Что-то, из чего ты просто вырос, сам того не замечая.       Но, к его удивлению, ученик, задающий вопрос, совсем не испугался, вместо этого он подлетает ближе и спрашивает с энтузиазмом:       — Как вам удалось улизнуть из ресторана?       Его вопрос вызывает ещё один, а затем ещё один.       — Я даже не заметил, что вы ушли! Это что, трюк? Талисман?       — А огонь! Огонь, вы чем-то разожгли его, пока шли к нам?       — Этот человек заслуживает этого! Я бы избил его до полусмерти!       — Вы были так впечатляющи во время пожара, все распихивали и спасали людей, как будто это было легко!       — Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь так использовал свой меч, чтобы заставить его всё время левитировать и даже не использовать свои руки! Вы можете меня тоже научить?!       Вэй Чанцзе кажется немного странным находиться в центре внимания. Он привык быть на заднем плане и позволять жене или лучшему другу управлять толпой. У него никогда не было амбиций оказаться на их месте. Но в окружении детей, которые ничего не хотят, кроме как учиться, это как-то терпимо.       Может быть, думает он, он сможет стать тем, кем хочет его видеть Цзян Фэнмянь. Это самое малое, что он может сделать, чтобы отплатить своему другу за доброту.       Когда он возвращается в Орден, то сначала проходит через город и прислушивается к шепоту. Слухи всё ещё ходят, но некоторые голоса опровергают их, настаивая на том, что их господин очень любит свою жену: «Да я сам видел их, как они гуляли! Подарок покупал! Сына обнимал!». И он не может не улыбнуться.       Очевидно, Цзян Фэнмянь много работал. И его друг встречает его у ворот,       — Орден Юньмэн Цзян, — начинает Вэй Чанцзе, — хвалили за мастерство и добродетельную помощь, когда, к несчастью, загорелась гостиница.       А когда вокруг становится меньше людей, он шепчет своему лучшему другу:       — Он не трогал моего сына.       Плечи Цзян Фэнмяня немного опускаются, и он вздыхает с облегчением.       — Мы этого и ожидали, — объясняет он. — Цансэ-саньжэнь сама видела призрака.       — Значит, это одержимость?       Сердце Вэй Чанцзе сжимается от беспокойства. Но Цзян Фэнмянь отрицательно качает головой.       — По-видимому, нет. Моя госпожа предложила использовать Цзыдянь…       Вэй Чанцзе хмурится, а Цзян Фэнмянь быстро уточняет:       — В нежной манере! Мальчик просто прикоснулся к кольцу, оно даже не ужалило его. Он не одержим.       Когда они идут в его комнаты, он получает краткое изложение последних событий и того, что обнаружила Цансэ-саньжэнь, пока его не было дома. Двери закрыты, но Вэй Чанцзе пинком распахивает их — его единственная действующая рука занята тем, что держит котёнка.       Цзян Фэнмянь не может не задаться вопросом, станет ли это привычкой; Вэй Чанцзе пинает вещи вместо того, чтобы использовать свою руку. Это место в полном беспорядке; повсюду разбросаны талисманы, Вэй Ин играет с чернилами и с головы до ног покрыт священными писаниями, Цансэ-саньжэнь лежит посреди всего хаоса и делает заметки на полу.       — О, ты вернулся! — ликует она.       Вэй Ин тут же бросается к отцу, чтобы обнять его, а мать использует свой меч и странную систему шёлка, прикрепленную к нему, чтобы встать и присоединиться к ним. Он прижимает их так крепко, как только может, погружаясь с головой в их запах, в их реальность. Он снова чувствует себя самим собой.       — А-Ин, ты снова видишь этого человека? — спрашивает он, когда они заканчивают, сразу переходя к делу.       Вэй Ин сияет и объясняет множеством жестов, что его мать написала на нём всё, чтобы плохой человек не захотел его съесть.       — Теперь я отвратительный на вкус! — гордо заявляет он.       И просто для шутки, и потому что он знает, что Цансэ-саньжэнь любит следить за их дурачеством, он кусает Вэй Ина за нос и кивает.       — Действительно, очень плохо! Так же плохо, как готовит твоя мать!       — Моя стряпня съедобна, а твоя на вкус, как огонь.       — У меня слабость к огню.       Своей жене он просто сообщает:       — Хозяин гостиницы невиновен. Но он больше не хозяин гостиницы.       Она сразу же это понимает и улыбается. Поэтому он не может не добавить:       — Орден был достаточно любезен, чтобы расследовать это дело, и оказалось, что это была месть бродячего заклинателя за глупого осла.       — Эй, не называй моего осла глупым!       — Ты всё время называешь его глупцом.       — Ну да, потому что он знает, что я не это имела в виду! Но ты всегда имеешь в виду то, что говоришь!       — Но он меня не слышит, потому что его продали.       Глаза Цансэ-саньжэнь сузились.       — Надеюсь, ты сжег нахер трактир, — говорит она.       И, к удивлению Фэнмяня, Вэй Чанцзе закрывает глаза и кивает.       — Я сделал это.       И он кладёт котёнка ей на руки.       — Я ещё принёс подарок. Будем надеяться, что он не так глуп, как осёл.       Именно Вэй Ин решает, каков котёнок:       — Милашка!       И со свистом он уносит маленького зверька прочь, чтобы показать его Цзян Чэну и Цзян Яньли. Цансэ-саньжэнь и Цзян Фэнмянь смотрят, как он бежит, немного спотыкаясь из-за раны, и снова встаёт, зовя своих друзей. К сожалению, всё, что ему удаётся сделать, — это привлечь к себе внимание Юй Цзыюань. Она возвращается с котёнком на руках и кладёт его обратно в их жилье.       — Не приносите больше вредителей, — приказывает она. — Если мои дети не могут играть с собаками с вашим сыном, то он не может играть с ними со своей кошкой.       Вэй Чанцзе видит две маленькие фигурки Цзян Чэна и Цзян Яньли, Вэй Ин не держит зла, вместо котёнка он показывает свою кожу, изрисованную чернилами. Вскоре двое других находят кусочек угля и тоже начинают рисовать на нём, чтобы повторяя надписи Цансэ-саньжэнь. Хотя где-то по пути они забывают о цели и начинают рисовать на нём всё, что им заблагорассудится.       — Они так хорошо себя вели до вашего приезда, — сокрушается Юй Цзыюань.       Но теперь они гораздо больше смеются и гораздо больше плачут. Она не знает, что и думать.       — К этому времени наш посланник уже должен был добраться до клана Лань, — сказал Цзян Фэнмянь. — Мы должны получить от них ответ в течение недели.       Цансэ-саньжэнь снова уверена в себе, точно так же, как он любит её, потому что она почти не реагирует — разве что шутит, что наверняка клан Лань — эксперты по кошмарам, так как у неё тоже были бы кошмары с таким количеством правил, и поэтому они, вероятно, знают, что делать. Она смотрит на Вэй Ина, который снова играет, и он понимает, что временное решение, которое жена придумала во время карантина, дало ей пространство, время, в котором они отчаянно нуждались, чтобы перестать волноваться и спешить. Вэй Чанцзе тоже чувствует, как давление на сердце уходит.       Он так сильно любит эту женщину. Она такая красивая. Такая умная. Такая удивительная.       Они могут сделать это, они могут исцелить Вэй Ина. Скоро всё закончится. Возможно, он не сумел защитить свою семью, но они будут жить и оправятся от его ошибки. Так или иначе, они это исправят.       — И… — Цзян Фэнмянь смотрит на жену. — Возможно, у меня есть план относительно тех слухов, которыми я хочу поделиться с вами тремя.