Строим дом

      У Вэй Чанцзе единственная здоровая рука так занята, что он едва успевает скучать по жене. Можно наивно подумать, что заботиться об одном ребёнке в отсутствие его матери не должно быть трудно. За исключением того, что это раненый, только что вставший с постели ребёнок, и это сын его Цансэ-саньжэнь, Вэй Ин.       Не может быть, чтобы это было легко.       Дело в том, что с такими маленькими детьми часто видишь, как они делают что-то плохое, но это так абсурдно, так смешно, что ты едва замечаешь это. Сначала ты думаешь: «О, он не должен тянуть эту скатерть, иначе ему в лицо попадёт всё, что на ней», затем ты мысленно смеёшься над этим образом. И потом до тебя доходит. Но уже слишком поздно и ошибка совершена. Перед тобой плачет ребёнок, и хочется смеяться, потому что это так смешно, как ты себе это и представлял. Всё в порядке, так что это не имеет значения, но всё равно надо успокоить ребёнка, который плачет во всё горло, и объяснить ему, почему это плохая идея, в то время как ты не понимаешь, какого чёрта он вообще это сделал.       Вэй Чанцзе достаточно трудно справиться с этим феноменом у одного ребёнка. Теперь у него их трое. Трое детей полны энтузиазма и хотят делать всё вместе. Всё. Формула тройной катастрофы.       Цзян Фэнмянь заверил, что госпожи, которую он нанял в городе, будет достаточно, чтобы присматривать за ними. Он был наивным оптимистом и ошибался, теперь он знает и сожалеет о своих словах, видя, как выглядит лучший друг:       — Я скучаю по жене…       Вэй Чанцзе кивает: Юй Цзыюань действительно сейчас очень нужна. Но её там нет, так что им приходится что-то делать.       — С А-Чэном и А-Ином… я имею в виду А-Сянем всё будет в порядке? — обеспокоенно спрашивает Цзян Яньли.       Она смотрит на верхушку дерева, где в данный момент застряли два мальчика. Очевидно, произошёл инцидент с собаками, из-за которого Вэй Ин забрался так высоко, как только мог. А-Чэн, чувствуя себя виноватым, загнал собак обратно в дом и попытался спустить своего нового друга вниз… Только для того, чтобы застрять на полпути так же, как и он. Плюс кот из семьи Вэй находится с ним, потому что котёнок, очевидно, думал, что это игра. Или, может быть, он хотел спасти своих маленьких людей или показать им, как это правильно делать по-кошачьи. Кто знает? Вэй Чанцзе не владеет кошачьим языком, он уже почти не говорит на детском.       Если бы его сын не находился сейчас в десяти метрах над землёй, Вэй Чанцзе скорее всего рассмеялся бы, а Цансэ-саньжэнь — наверняка. Но сейчас он не находит это очень забавным; он понятия не имеет, как заставить их безопасно спуститься на землю.       — А-Сянь, — пробует Цзян Фэнмянь.       — Кто такой А-Сянь? — кричит Вэй Ин, высунув голову из ветвей дерева.       — Это ты. Вэй Усянь, А-Сянь, помнишь, мы говорили об этом сегодня утром!       Мальчик хмыкает, как будто ему нужно подумать об этом.       — Но я же Вэй Ин?       Вэй Чанцзе обещает поговорить о вежливом имени со своим ребёнком, если однажды ему удастся его успокоить, но сейчас не тот момент.       — А-Чэн, А-Ин, если вам удалось забраться так высоко, вы сможете спуститься таким же образом.       — Но я не помню, как я это сделал! — сокрушается А-Ин.       — Я знаю! — гордо заявляет А-Чэн. — Но теперь у меня есть котёнок!       — Оставь котёнка, А-Чэн! — приказывает Цзян Фэньмянь.       — Не отпускай моего котика! — тут же кричит А-Ин.       Цзян Чэн смотрит на них обоих в замешательстве и ничего не делает.       — «Объясни ему», — напоминает ему Вэй Чанцзе.       — А-Сянь, — пробует Цзян Фэньмянь. — С твоим котёнком всё будет в порядке, это кошка, она знает, как лазить по деревьям и как спускаться без помощи человека. А-Чэн, отпусти котёнка, оставь всё как есть.       Цзян Яньли находит способ убедить их обоих и использует свой подол, чтобы сделать безопасное место для котёнка, обещая поймать его, если он упадёт. Питомец умудряется добраться до земли быстрее, чем два мальчика, и, конечно, в этом нет никакой необходимости.       — Вот так, — инструктирует Вэй Чанцзе. — Всегда ставьте правую и левую ногу на разные ветки. То же самое с руками. Медленно… постарайтесь добраться до той же части дерева…       Когда они наконец воссоединяются, Цзян Фэньмянь прыгает и подхватывает их обоих на руки. Дети слишком впечатлены и ни капельки не чувствуют себя виноватыми, настолько сильно, что отцы боятся, что дети могут сделать это снова просто ради забавы. Но это проблема завтрашнего дня. Прямо сейчас они потеряли слишком много времени на это дело; ученики Ордена ждут их.       «Няня» забирает всех детей и снова и снова извиняется, прежде чем поторопить их внутрь. После этого маленького приключения бинты Вэй Ина испачкались и их нужно снова менять, чтобы избежать заражения. Цзян Яньли охотно помогает доктору с перевязкой.       Вэй Чанцзе ещё многое предстоит узнать о Ордене Юньмэн Цзян, поэтому они возвращаются к экскурсиям по этому месту. До сих пор он руководил только простыми боевыми тренировками, так что не знает, как много изменилось в Цзян Фэнмяне с тех пор, как он занял пост Главы. Это странное чувство; он так хорошо знал этого человека в прошлом, и из-за долгой разлуки теперь ему снова предстоит встретить кого-то знакомого и в то же время немного чужого. Всё здесь тоже другое, хотя он там вырос, и здания те же: от земли до потолка.       Всё дело в воздухе, в атмосфере этого места, которая делает его другим. Слуги больше не просто слуги, как это было во времена правления родителей Цзян Фэнмяня. Ученики по очереди делают с ними работу по дому и, например, готовят ужин, но только самые доверенные, так как они не могут позволить отравить людей.       «Это умно», — не может не думать Вэй Чанцзе. — «Если кто-то из слуг — шпион, то соединение его с учеником во время этих заданий даёт Ордену шанс разоблачить его». И наоборот, это тоже верно. Кроме того, это учит будущих заклинателей скромности и завоевывает уважение домашних.       Тут и там он узнаёт умное и доброе прикосновение своего друга.       Режим тренировок жёсткий, но часто нарушается такими забавными занятиями, как стрельба по воздушным змеям, которые всё же оттачивают навыки. Конечно, главная работа Цзян Фэнмяня — это политика, надзор за тренировкой меча, преподавание секретов владения мечом, которые создал Орден Цзян, выбор людей перед ночной охотой, и вербовка новых учеников. Вэй Чанцзе, как его правая рука, вероятно, будет руководить боевыми искусствами, следить за соблюдением очень немногих правил Ордена и обучать самых молодых учеников, оценивая их и давая главе отчет об их успехах и потенциале. В отсутствие Юй Цзыюань они должны выполнять и её работу: управлять расходами Ордена, следить за запасами продовольствия и оборудования и, наконец, помогать с развитием золотых ядер.       Что заставляет Вэй Чанцзе осознать:       — Разве Цзян Яньли не достаточно взрослая, чтобы начать своё обучение самосовершенствованию?       Цзян Фэнмянь останавливается, немного колеблясь.       — Верно… Но она столкнулась… со сложностями. Поэтому я согласился позволить ей подождать, пока её брат не станет достаточно взрослым, чтобы сделать это с ней.       Вэй Чанцзе хмурится и позволяет себе заметить:       — Это важное время для неё, для формирования её ядра, опоздание может помешать…       — Я знаю. Но она самая молодая ученица и поэтому самая слабая из всех. И единственная девочка. Ей трудно обрести достаточную уверенность, а ты знаешь, как опасен может быть неуверенный ум на ранних стадиях формирования ядра.       Вэй Чанцзе хмыкает, не соглашаясь. Это так же опасно, как чрезмерно самоуверенный студент. Несмотря на годы разлуки, Цзян Фэнмянь всё ещё способен распознать этот звук и невыразимую неприязнь в тоне своего друга. Странно, как иногда они могут вести себя по-прежнему, как будто никакой разлуки никогда и не было.       — Она моя старшая дочь, для неё не так важно быть заклинательницей. Ты же видишь, какая она добрая и мягкая, как я. Я не хочу принуждать её идти по этому пути, если это не её призвание.       — Но очень важно, чтобы она знала, как защитить себя, потому что она дочь Главы Ордена. Если я найду способ подогреть её интерес для самосовершенствования, ты позволишь мне возобновить её занятия?       Цзян Фэнмянь улыбается одновременно с надеждой и печалью. Несмотря на годы, проведенные в разлуке, Вэй Чанцзе может понять эту улыбку так же хорошо; это означает, что он хочет, чтобы он преуспел, но не думает, что сможет это сделать. Тогда это вызов. Вэй Чанцзе с радостью принимает его.       Прежде чем они оба расстаются, Цзян Фэнмянь останавливает его, и он спрашивает, глядя в землю:       — Я хотел бы получить от тебя совет.       Вэй Чанцзе кивает и ждет, когда его друг вернётся к своим словам. Долгое мгновение мужчина смотрит в точку прямо над плечом Вэй Чанцзе, а не в глаза, размышляя. Затем его глаза снова смотрят на него, когда он наконец решает заговорить:       — Ты и Цансэ-саньжэнь действительно разные.       Он делает паузу, и Вэй Чанцзе быстро понимает, что это не упрёк в адрес его пары, что это просто замечание, которое он должен сделать для своего настоящего вопроса.       — Как ты… Как ты…       Щёки Цзян Фэнмяня краснеют, и он выглядит очень смущённым. Очень заманчиво позволить ему утонуть в этом, потому что забавно видеть его раскрасневшимся и неуверенным. Но у Вэй Чанцзе много работы, и он многим обязан своему доброму другу, поэтому вместо этого помогает ему:       — Мадам Юй и ты тоже очень разные, — догадывается он.       — Да. Как ты это компенсируешь?       Как бы Вэй Чанцзе ни нравилось доверие друга, сейчас оно его немного озадачило. Это не значит, что он самый мудрый человек на земле; у него нет ответов на все вопросы. Почему ты любишь того, а не этого? Он не знает! Почему этот единственный недостаток раздражает в одном и влюбляет в кого-то другого? Он тоже не знает!       Но он должен попытаться, по крайней мере, для Цзян Фэнмяня, поэтому он долго думает, прежде чем сказать:       — Я думаю, это потому, что мне нравятся наши различия. Она — всё, чем я иногда хотел бы быть.       Цзян Фэнмянь моргает, и на его лице появляется лёгкое беспокойство. Ты хочешь быть таким же? Его мысли очевидны. Что одновременно и правильно, и неправильно.       — Я хочу сказать, что восхищаюсь тем, как она свободна и громка. Как она не боится привлечь к себе всеобщее внимание и говорит то, что хочет сказать, не заботясь о наказании, которое может получить за это.       И прошлое его, его подростковое «я», жаждало этого. Она была обещанием сметать годы повторений себе «не будь замеченным, не приноси неприятностей, будь послушным, и всё будет хорошо». Конечно, теперь всё по-другому; он всё ещё восхищается этой её частью, но это не значит, что он стал таким же, как она. Они уравновешивают друг друга, она становится немного осторожнее, и он может отпустить её и получать удовольствие, не чувствуя, что это конец света.       Вэй Чанцзе изо всех сил пытается объяснить это своему другу и видит, как в глазах Цзян Фэнмяня загорается что-то похожее на понимание.       — Значит, секрет кроется в уважении и восхищении.       Вэй Чанцзе не уверен, что это единственный секрет, но он точно единственный, который у него есть, и как Цзян Фэнмянь озвучил его, так что это должно иметь отношение к ним.       — Ты чувствуешь, что твои с женой разногласия того же рода?       Цзян Фэнмянь хмыкает.       — Я не хочу уподобляться ей. Но я восхищаюсь её смелостью и способностью решать проблемы в лоб, и иногда мне хочется, чтобы в комнате был кто-то, кто мог бы сделать это вместо меня.       — Значит, тебе повезло, ведь такой человек есть.       Цзян Фэнмянь задумчиво поглаживает подбородок:       — Возможно, и так. Но иногда я также думаю, что испытываю облегчение от того, что рядом со мной нет такого человека, потому что это усложнило бы политические вопросы.       Вэй Чанцзе пожимает плечами:       — Мне тоже иногда хочется, чтобы моя жена не привлекала к себе столько внимания. Кажется, она интересует самых надоедливых людей, таких как Вэнь Жохань.       — К сожалению, да, — смеётся Цзян Фэнмянь.       — Я могу только надеяться, что она разозлит его до смерти.       — Может быть, моя мадам унизит его прежде.       — Это будет в её стиле.       Они оба улыбаются друг другу, счастливые снова обсудить свои общие проблемы как друзья. Жалобы просто изменились: раньше это были их одноклассники или учителя, теперь это их жены и дети. Время кое-что меняет, но по сути остаётся по-прежнему. Вэй Чанцзе проводит остаток дня, пытаясь узнать имя каждого ученика и выяснить, в чем его сила и слабость, обязательно записывая, кто больше склонен к лени, кто чрезмерно усерден, а кто просто не очень увлечён. Он также спрашивает об их прошлом, чтобы определить, какие из них находятся в тяжелых семейных ситуациях, которые могут потребовать большего внимания, чем другие. Конечно, Цзян Фэнмянь уже сделал это, и он рад видеть, что абсолютно никто из находящихся под его опекой не брошен: например, люди с больными родителями могут получать деньги на лекарства, поступающие непосредственно из запасов Ордена.       Вэй Чанцзе гордится своим лучшим другом. Он понимает, почему здесь так оживленно, и на улицах Юньмэна слышится смех.       — Тебе здесь нравится? — спрашивает он Вэй Ина, укладывая его спать в первую же ночь.       Вэй Ин обвивается вокруг одежды матери, которую котёнок называет своей кроватью. Он боится, что Цансэ-саньжэнь никогда не получит её обратно. Мальчик обдумывает вопрос и спрашивает:       — А мама вернётся?       — Конечно. Теперь это наш дом.       — А что такое дом?       Трудный вопрос. Он узнал, что дети его возраста часто так делают, а Вэй Ин особенно любопытен. Он привык выбирать что-нибудь на дороге и спрашивать «Что внутри?» или требовать «Почему?» при каждом решении, которое они принимают, всего пару месяцев назад. Если бы они всё ещё путешествовали, Вэй Чанцзе ответил бы: «Дом — это там, где люди, которых ты любишь». И это правда, но теперь он должен добавить новую сторону: крыша над их головой больше не изменится. Вэй Чанцзе выбирает такую формулировку:       — Дом — это место, куда ты хочешь вернуться.       И он оглядывает отведённые ему комнаты и думает, что, если они здесь останутся, он мог бы с таким же успехом начать их украшать.       — А как насчёт того, чтобы завтра… — делает он предложение Вэй Ину. — Мы все поедем в город и купим кучу вещей, чтобы мама удивилась, когда вернётся?       Глаза Вэй Ина светлеют, и он кивает.       — С А-Чэном и А-Ли!       Похоже, что теперь у него есть сын, а также племянница и племянник, что бы он ни делал. Не то чтобы это очень беспокоит Вэй Чанцзе. Он рад познакомиться с детьми своего лучшего друга, где он может найти образы человека, которого он когда-то знал, смешанные с чем-то новым; что-то от их матери, что-то их собственное.       — Ладно. Давай сделаем это.       Он подрисовывает полустёртые слова на коже Вэй Ина, целует его в лоб и возвращается в свою постель. Для него очень странно иметь собственную кровать и лежать в ней в одиночестве. Вэй Чанцзе не уверен, что ему это нравится. Он делает реабилитационные упражнения для руки, чтобы занять себя, но всё равно засыпает, скучая по жене и молясь, чтобы она была в безопасности в дороге.       Вэй Чанцзе действительно приезжает в город с тремя детьми. Орден всё равно нуждается в большем количестве оборудования, так что это повод позаботиться обо всём за один раз. Однако Вэй Чанцзе не забывает отделить то, что осталось от его сбережений, от средств Ордена, когда он покупает всё необходимое для украшения своего нового жилого квартала, игрушки для Вэй Ина и фонари для жены.       Цзян Чэн и Вэй Ин умудряются устроить грязевую битву с местными ребятами, пока он занят тем, что пытается заставить Яньли сказать, хочет ли она купить кухонную утварь, которую внимательно рассматривает.       Он не может вернуться в Орден с грязными детьми, решает Вэй Чанцзе, и, когда Цзян Чэн предлагает им всем пойти поплавать, он соглашается. Вэй Ин уже умеет плавать — это первое, чему его научил Вэй Чанцзе. Взросление рядом с рекой сделало его параноиком. Глядя, как мальчики смеются и брызгают друг на друга, а Яньли спокойно переходит от лотоса к лотосу; он чувствует себя непринуждённо. Это не та красивая река, на которую они наткнулись посреди леса, нет гигантских белых скал, с которых они могли бы спрыгнуть, но всё равно она очень прекрасна. Его возвращает на землю ужасный крик Яньли.       Цзян Чэн трясет Вэй Ина, который в данный момент плывёт лицом вниз к воде, как утопленник. Сердце Вэй Чанцзе разбивается вдребезги, и он сразу же прыгает в воду, не успев произнести ни слова. Но как только он достигает своего сына, Вэй Ин двигается и плюет водой в Цзян Чэна.       — Попался! — смеётся он.       Цзян Чэн обижен. Вэй Чанцзе в ярости:       — Вэй Усянь! Это совсем не смешно!       Он редко использует полное имя своего сына, и от этого улыбка его сына сразу же пропадает.       — Нет?       Цзян Чэн отшвыривает его назад, хмуро повторяя:       — Совсем не смешно!       Видя замешательство Вэй Ина, Вэй Чанцзе вздыхает и проглатывает своё разочарование и страх. Он напоминает себе, что его сын крошечный, маленький и не знает, как лучше, чтобы найти в себе силы взять его на руки и спокойно объяснить:       — Мы любим тебя, Вэй Ин. Если с тобой что-нибудь случится, нам будет очень грустно. Мы с твоей мамой никогда не сможем простить себя и снова улыбнуться. Это совсем не смешно, когда ты так притворяешься.       Яньли подплывает к ним и робко добавляет:       — Мне тоже было бы очень грустно.       И тут же Цзян Чэн соглашается и повторяет те же слова с убеждённостью, присущей только детям его возраста. Вэй Ин, похоже, понимает, какую боль он причинил, и виновато молчит.       — Я знаю, ты не хотел нас всех огорчать… — говорит Вэй Чанцзе. И тут же мальчик кивает, желая исправить это недоразумение:       — Я хотел заставить тебя улыбнуться!       — Всё, что тебе нужно сделать для этого, — оставаться целым и невредимым, — говорит отец, обнимая его.       Он позволяет сыну немного поиграть в воде с Цзян Чэном и Яньли, так как не хочет, чтобы их игра закончилась на плохой ноте, но он больше не позволяет своим мыслям ускользать и всё время присматривает за ними. Когда они возвращаются в Орден, палочку благовоний спустя, рука Вэй Ина находит руку отца.       — Мне очень жаль, папа… — шепчет мальчик.       И Вэй Чанцзе гордится им, поэтому он заставляет себя улыбнуться, хотя всё ещё очень напуган и взбешён глупой шуткой.       — Раз ты понимаешь, всё в порядке.       Вэй Ин кивает, и его взгляд устремляется на угол улицы, он замирает, а рука отца сжимается сильнее. Вэй Чанцзе поднимает голову, но ничего не видит. Он не единственный, кто это заметил, и Цзян Чэн немедленно бросается вперёд:       — Это собака?       Вэй Ин кивает, Яньли похлопывает мальчика по спине, а Вэй Чанцзе бежит вперёд, как будто хочет убежать от невидимого врага, и чем скорее они вернутся, тем быстрее он сможет перерисовать знаки-талисманы на коже сына и защитить его от собственного разума. Он знает, что это не спасёт его от бродячих собак, но, в конце концов, это родительская работа — защищать его. Второй раз он не подведёт.       В последующие дни Цзян Фэнмянь и Вэй Чанцзе привыкают к ритму жизни. Они снова находят себя; оба меняются, но остаются прежними, старые пути смешиваются с новыми. Они многому научились порознь, как быть мужем, Главой Ордена или странником, а также родителями, но, в конце концов, они все равно остаются теми же, кем были всегда. И они рады видеть, что из них все еще получается хорошая команда.       Вэй Чанцзе идёт к Цзян Фэнмяню, когда ему не хватает авторитета среди учеников, а Цзян Фэнмянь идёт к Вэй Чанцзе, когда ему нужны советы и чтобы прояснить свою идею. Они придумывают новые способы тренировки, а некоторые ученики даже начинают махать ногами чаще, чем следовало бы, подражая своему новому инструктору. Большинство из них жалеют бедную няню и отцов-без-жён и помогают с детьми.       Но с каждым днём Цзян Фэнмяню и Вэй Чанцзе становится всё легче и легче держать своих детей под контролем. Секрет прост: как только они перестают быть громкими, это означает, что они ничего хорошего не замышляют и стоит их проверить. В перерывах между поисками потенциального шпиона оба отца даже придумывают план как бы объединить уход за детьми и тренировки вместе.       Каждый вечер Вэй Чанцзе обустраивает комнаты, которые станут их домом. Он заботится о том, чтобы у Вэй Ина была отдельная комната и игрушки, которые он мог бы назвать своими — всё труднее и труднее убедить Цзян Чэна и Яньли не спать там. Они сооружают место для кошки в условной гостиной. Ещё Вэй Чанцзе в конце каждого дня подвешивает к потолку новый фонарь для жены. Он надеется, что ей понравится, когда она вернется. Он надеется, что она в безопасности, и скучает по ней.       Вэй Ин зовёт его, и он встаёт, чтобы посмотреть, в чём дело, только для того, чтобы его сын очень гордо заявил:       — Мне нравится красный!       Как будто это какой-то большой секрет, которым он должен поделиться, чтобы спать спокойно. Вэй Чанцзе задаётся вопросом, была ли его жена такой же, когда была ребёнком, и чувствовали ли её собственные родители такую же любовь и тревогу, когда смотрели, как она спит.