Строим дом

      Цзян Яньли сейчас очень счастлива; конечно, она скучает по матери, но предпочитает радоваться за неё. В конце концов, она отправилась в весёлое путешествие со своей новой подругой! Это не совсем прощание, так как она вернётся. Она слышала, как отец говорил, что Цансэ-саньжэнь может даже стать названой сестрой её матери, так что они, должно быть, действительно близки. Это кажется справедливым: у её матери будет новая названная сестра, точно так же, как отец поклялся своему лучшему другу быть братом. Яньли самая счастливая из всех, потому что теперь у неё есть тётя, дядя и маленький двоюродный брат, который очень-очень милый!       — А-Сянь!       Мальчик поворачивает голову, наконец-то привыкнув к своему новому имени, как только слышит её, и одаривает её такой яркой улыбкой, что Яньли хочется затискать его щечки. У неё тоже были небольшие трудности, когда отец сказал, что у Вэй Ина новое имя и что она должна называть его так, но теперь она придумала довольно много прозвищ.       — Что задумал мой маленький Сянь-Сянь?       Она хихикает, уперев руки в бока, пародируя свою мать.       — Я строю для нас дом! — гордо заявляет он, поднимая свою бамбуковую палку, как меч.       На земле он нарисовал различные квадратные фигуры, которые, как она предполагает, являются комнатами. Она узнает футон, где мальчик оставил соломенных кукол (и котенка, который мурчит) под куском одежды, как будто они спят в детской. Она так рада, что Вэй Ин не возражает играть в семью, ведь Цзян Чэн никогда не хочет играть с ней в куклы! И у него это так хорошо получается!       — Я собираюсь приготовить детям ужин! — нетерпеливо предлагает она.       Ей не разрешат играть на кухне и готовить настоящие пироги в это время, но, к счастью, она умеет печь грязевые пироги. В конце концов, её мать не здесь, чтобы поругать её за испачканную одежду. Госпожа, которую отец нанял из города, не так строга, и пока они играют там, где она их видит, ей действительно всё равно, что они делают.       — Мне позвать Цзян Чэна? — спрашивает Вэй Усянь, кладя «детей» на стол, который нарисовал на земле.       Цзян Чэн сейчас играет со своими собаками — учит их не приближаться к Вэй Ину, как и обещал. До сих пор всё было так хорошо, что она не видела ни одну из них, и второго инцидента с собаками не было. Поэтому она качает головой. Увы, Цзян Чэн не любит лепешки из грязи, так как он пытался съесть их по-настоящему, когда был совсем маленьким. Вэй Усянь выглядит немного разочарованным, но тут же садится среди кукол и подыгрывает им:       — Сянь-Сянь голодный! Что у нас на ужин? Суп из лотоса?       Некоторое время она играет в семью, смеясь, когда Вэй Усянь колеблется между тем, чтобы быть «дядей» детей или одним из детей. Однако веселье заканчивается, когда Вэй Чанцзе возвращается в Орден с кучей учеников. Тут же Вэй Усянь бросает всё и бежит к отцу, они обнимаются, а дядя Чанцзе что-то шепчет сыну на ухо. Глаза Вэй Ина загораются, и он прижимает обе руки ко рту, чтобы скрыть дьявольскую улыбку, затем без дальнейших предупреждений обхватывает ногу отца и отказывается отпускать её.       — Я чудовище и собираюсь съесть твою ногу! — ревёт Вэй Усянь.       — О нет, только не моя нога, она мне нравится, она моя любимая. Вместо этого возьми мою руку.       Вэй Чанцзе подыгрывает ему, трясет ногами, тщетно пытается его снять. Игра разбудила котенка, который, как они обнаружили за последние несколько дней, тоже очень хорошо лазает и решает подражать своему хозяину, тоже забравшись на дядину ногу. Должно быть, больно, с его-то когтями! Но дядя Чанцзе лишь едва заметно морщится и просто кладёт котёнка обратно на землю.       Вэй Усянь поворачивается к Яньли, в его глазах сверкают звёзды, как будто он ждёт, что она присоединится к игре, и она это делает. Этот мальчик превращает всё в игру, и ей это так нравится, что она не может сказать «нет». Поэтому она шутливо кричит:       — О нет! Монстр нападает на дядю! Что же нам делать! Помогите!       Она не удивляется, когда Цзян Чэн выскакивает оттуда, откуда пришёл Вэй Чанцзе, и бежит к ним. Должно быть, ему наскучили собаки, и он ждал, когда сестра и Вэй Усянь закончат играть с куклами, чтобы сразу после этого увести мальчика. Однако сюрприз заключается в том, что вместо того, чтобы играть в заклинателей и спасать дядю Чанцзе, Цзян Чэн прыгает на другую ногу и орёт:       — ГРА-А-АХ-Х-Х-Х! Я тоже чудовище!       Она паникует. Что же тогда ей делать? Если никто не поможет дяде, его сожрут! И конечно, должен же быть кто-то, кто все еще может помочь! Она поворачивается к ученикам, которые тренировались с дядей этим утром, но они устали и заняты тем, что пьют воду. Они просто смотрят на развернувшуюся сцену с веселой улыбкой и интересом, что же произойдёт дальше.       — О нет, они меня едят. А-а-а-а-а-а!       Вэй Чанцзе причитает странным монотонным голосом, а Вэй Усянь кусает колено отца. Цзян Чэн пытается сделать то же самое, но хмурится и высовывает язык, как только откусывает кусочек:       — Ты совсем невкусный!       Он обвиняет Вэй Чанцзе таким тоном, как будто тот его предал. Полностью игнорируя его, дядя поворачивается к Цзян Яньли и умоляет:       — Юная госпожа, пожалуйста, спасите меня от этой участи.       Она моргает, и её сердце бьётся быстрее. Она? Но она не может! Она действительно слаба! Мама всегда разочаровывается в ней, когда она тренируется с другими. Она самая младшая из учеников и еще никого не может ударить, не говоря уже о том, чтобы держать меч. Она всегда терпит неудачу на тренировках! И некоторые ученики сказали ей, что, поскольку она девочка, у неё слишком много энергии Инь и у неё нет шансов стать сильной заклинательницей, даже если она будет очень стараться!       — Я не заклинательница… Я не умею драться… Отец сказал мне, что я могу подождать, пока Цзян Чэн не станет достаточно взрослым, чтобы тренироваться со мной, — объясняет она Вэй Чанцзе, надеясь, что он поймёт, почему она не может играть спасителя в этой игре.       Но Вэй Чанцзе прижимает руку к груди, как будто ему больно, и говорит:       — Ах, уже слишком поздно… Они кусают меня… Я тоже превращаюсь в лютого мертвеца…       Что?! Она считала их чудовищами! Никаких лютых мертвецов! О нет! Она оглядывается и замечает отца, стоящего неподалеку. Он собирается повести ещё одну группу учеников в лес стрелять в воздушных змеев, она видит кибити ненатянутых луков. Девочка бросается к отцу:       — Отец, дяде Чанцзе нужна твоя помощь, он превращается в лютого мертвеца! Пожалуйста, спаси его!       Отец, кажется, удивлён и смотрит на названого брата, приподняв бровь:       — Вот как?       Его взгляд падает на Цзян Чэна и Вэй Усяня, с гордостью жующих ноги его помощника, а затем на озадаченного Вэй Чанцзе. Дядя Чанцзе ухмыляется и поднимает руку:       — Слишком поздно, теперь я всего лишь мертвец… Лишь заклинатель избавит меня от страданий.       Один из учеников Фэнмяня наконец подходит, забавляясь всем этим зрелищем и желая подыграть ему. Он всего на пару лет старше Яньли, и он тот самый, кто объяснил ей, что девочке без таланта не стать заклинательницей.       — Я сделаю это! — кричит юноша. Без предупреждения он бросается к мужчине и прыгает, чтобы нанести удар ногой с воздуха. Он так быстр, что Яньли даже не успевает прикрыть глаза руками. И это хорошо, потому что иначе она бы пропустила самое важное.       Дядя Чанцзе даже не вздрогнул от угрозы, и не попытался уклониться от удара. Вместо этого его рука скользит мимо ноги ученика и простым движением запястья нарушает равновесие противника. Летящий удар ногой превращается в неуправляемое сальто, и он грохается на спину, выбив весь воздух из лёгких.       Все смотрят в полном недоумении и молчании. И вдруг Цзян Чэн вскакивает:       — Потрясающе! Я тоже так хочу!       Что заставляет Вэй Усяня крикнуть с гордостью:       — Мой папа самый лучший! Сразу после мамы!       — Нет, мой отец лучший! Он глава Ордена! — возражает Цзян Чэн.       Они начинают спорить.       Ученик катается по земле, всё ещё сильно кашляя, а его товарищи начинают хихикать. Цзян Фэнмянь помогает ему встать на ноги и объясняет, что он сделал не так.       — Ты не можешь выполнить удар в прыжке с твоей нынешней скоростью, иначе ты оставишь слишком много возможностей для своего врага. Как только ты узнаешь, как укрепить своё тело духовной энергией, ты можешь попробовать ещё раз.       В это же время Вэй Чанцзе продолжает притворяться лютым мертвецом, как ни в чём не бывало. Он решительно идёт к Цзян Яньли, она убегает, но он следует за ней.       — Нет! Не ешь меня!       — Если я не съем тебя, то съем твоего друга и брата!       Дядя вдруг меняет курс и идёт к Вэй Ину, который визжит:       — А-Ли, спаси меня!       Цзян Чэн так же растерян, как и Яньли, и спрашивает:       — Но мы же больше не монстры?       Его хватает Вэй Чанцзе, прежде чем мальчик получает ответ, и тот вскрикивает. Вэй Чанцзе не кусает мальчика, но начинает неистово его щекотать. Цзян Яньли чувствует облегчение от того, что теперь она в безопасности, и даже снова находит игру веселой. Но смех брата с каждой секундой становится всё более отчаянным, и вскоре он больше кричит чем смеётся. На этот раз он зовет сестру на помощь по-настоящему. Он страдает! И это пробуждает что-то глубокое и сильное внутри Яньли, что заставляет её броситься к Вэй Чанцзе, прежде чем она даже осознаёт это. В полную силу она отталкивает Вэй Чанцзе от своего брата.       И к её крайнему удивлению мужчина падает на землю:       — О нет, я побеждён. Молодая госпожа упокоила меня.       Яньли снова моргает, недоверчиво глядя на свои руки. Она не толкала так сильно! Цзян Чэн бросается прятаться за её спиной, хмуро глядя на лежащего на земле Вэй Чанцзе. Как будто она действительно смогла защитить его, прямо по-настоящему. Она не может поверить своим глазам. И она не может поверить своим ушам, когда Вэй Чанцзе заключает:       — Ого, я снова превращаюсь в человека.       — Это возможно?       Она думала, что люди, покусанные лютыми мертвецами, всё равно что мертвы; страшно подумать, что одна ошибка может стать фатальной. Отвечает, правда, не дядя Чанцзе, а отец, громким и ясным голосом поясняя:       — Каждый раз, когда лютые мертвецы получают ранения, они выпускают ядовитый порошок, от которого люди заражаются трупной лихорадкой, но если вовремя получить лечение, то можно спастись.       Он смотрит на дочь и улыбается:       — Хочешь научиться лечить?       Она колеблется. Она достаточно умна, чтобы понять, что это способ вернуться к тренировкам, а если она вернется к тренировкам, то у неё будет меньше времени играть с Цзян Чэном и Вэй Ином. Но с другой стороны это было весело. И она хочет знать… Она смотрит на дядю, гадая, как он себя поведёт. Превратит ли тренировку в игру, а не в рутину… А дядя Чанцзе подмигивает:       — Вот подсказка: чтобы вылечить трупную лихорадку, нужно пойти на кухню…       — Готовка?       Сердце Яньли забилось быстрее. Будет ли ей позволено? Значит ли это, что она может научиться заклинать и готовить еду?       — Вы можете научить меня?       Именно так Вэй Чанцзе удалось втянуть Яньли обратно в обучение самосовершенствованию. Конечно, дети совершенно не замечают кивка, которым обмениваются Глава Ордена и его помощник.       Следующие дни полны сюрпризов для Яньли. Сначала приезжает её отец с тремя новыми учениками примерно её возраста — детьми, которых она видела играющими в грязи в городе, и они тоже присоединяются к группе. Во-вторых, режимы тренировок совершенно новые.       Теперь у неё начались уроки кулинарии с отцом. Оказывается, есть много блюд, которые могут улучшить здоровье в целом, помочь развить золотое ядро или оправиться от ран, и есть даже зелья и травы, которые можно использовать для предотвращения инфекций во время ночной охоты! Она не может не восхищаться всеми новыми блюдами, которые ей приходится осваивать. Это ещё более волнующе, потому что отец обещает, что теперь она может ходить на кухню тренироваться каждый раз, когда захочет, пока рядом есть взрослый, чтобы уберечь Орден от пожара.       Она так счастлива, что крепко обнимает своего отца.       И не только она получает такие уроки. Приглашаются все, даже мальчики! Так забавно видеть ученика, который насмехался над ней из-за того, что она не умела пользоваться мечом, борющегося с кухонным ножом, неспособного правильно разрезать овощи! Она немного помогает ему, пока мальчику не удается сделать это правильно.       Ведь если она будет добра к людям, они тоже могут быть добры в ответ. Может быть, в следующий раз они помогут ей во время изучения боевых приемов? Она надеется, что так и будет.       Есть и ещё одно новое улучшение: очевидно, Вэй Усянь и Цзян Чэн чувствуют себя одинокими без неё (и любопытничают, потому что новые дети — это новые кандидаты в друзья!), поэтому они пытаются прокрасться во время тренировки, и никто не прогоняет их. Они проводят все занятие о боевых искусствах и пути меча, играя с ними. И, поскольку они едва могут держать меч, на этот раз Яньли не единственная побеждённая. Ученики тоже добры и очень терпеливы с маленькими мальчиками, как будто в их возрасте нормально быть такими неумехами. Это отношение меняет для Яньли то, каково это — быть здесь. Ей это очень нравится, и она обнимает своих младших братьев в знак благодарности, даже если они не понимают почему, и Цзян Чэн изо всех сил пытается вырваться из её объятий, потому что ему неловко.       Два мальчика уходят, чтобы снова поиграть во время тренировки медитации. Они хорошо начали и, вероятно, старались (насколько это было возможно в возрасте четырех-пяти лет), но оба мальчика едва могли удержать одну позу целую палочку благовоний. Вместо этого Вэй Усянь начал медитировать стоя на голове. Цзян Чэн в свою очередь посадил насекомое на голову другого ученика, и мальчик закричал, как будто это был конец света; это нехорошо, но ученики делали это с Яньли так много раз, что ей очень трудно чувствовать к ним жалость. Дядя Чанцзе и отец отправили их играть ласково, но твёрдо.       Врач, который исцелил Вэй Усяня и дядю Чанцзе, теперь тоже занимается с учениками. Он следит за тем, чтобы двое раненых меняли повязки и делали реабилитационные упражнения, а дядя наблюдает за ними. Когда она присутствует, он также продолжает учить Яньли некоторым приемам первой помощи, чтобы спасти жизнь.       Яньли всегда думала, что заклинатель убивает монстров только для того, чтобы защитить людей, но ей никогда не приходило в голову, что заклинатель может помочь кому-то на поле боя, и не мечом, а тарелкой еды и бинтами. Она ещё узнала о защитных талисманах и оберегах!       Где-то на этом пути она понимает, что может сделать ещё больше, как только разовьет золотое ядро и сможет использовать духовную энергию. Это почти заманчиво.       Однажды утром, когда Цзян Чэн уходит дрессировать своих щенков, оставив их одних, Вэй Усянь спрашивает отца:       — А можно я буду тренировать свою кошечку?       Яньли ничего не может с собой поделать, представляя себе армию дрессированных котят и щенков, и говорит:       — Я тоже могу помочь. Я помогала со щенками А-Чэна!       Дядя обдумывает это и уходит, чтобы поговорить о чём-то с отцом Яньли. Когда возвращается, он кивает:       — Вы можете тренировать питомцев.       Яньли понимает, что он имеет в виду это в целом, а не только Вэй Усяня и Цзян Чэна, потому что уже на следующий день они получают помощь от другого ученика. Во время полуденной трапезы Вэй Усянь и Цзян Чэн впервые спорят о том, что лучше в плане тренировок — собаки или кошки. Каким-то образом это превращает всю тренировку в своего рода гонку и соперничество.       — А-Ли не вмешивайся!       Они решают вместе. Потому что это, по-видимому, обман, если она это делает. Ей немного грустно и это должно быть очевидно потому что они оба сразу же добавляют:       — А-Ли судья! Она решит, кто победит!       А это значит, что она может продолжать приходить и гладить как кошку, так и собак. Какая чудесная идея, у неё действительно самые милые младшие братья на свете! Она целует их обоих в лоб, чтобы поблагодарить, отчего Цзян Чэн убегает, а Вэй Усянь хихикает.       Однако после целой недели в таком темпе дядя Чанцзе понимает, что Яньли не очень хороша в самосовершенствовании. В отличие от её матери. Она чувствует это; всё в порядке, она может помочь с едой и лекарствами, теперь она меньше возражает, но всё равно немного трудно видеть, как он хмурится, когда она размахивает мечом или терпит неудачу в боевом движении, и когда ей не удаётся собрать хоть какую-то духовную энергию во время медитации.       Когда она уходит с поля, чтобы до конца дня играть с братьями, дядя и отец ждут её и просят поговорить. Яньли не может не волноваться, не совершила ли она ошибку? Неужели она действительно так плоха? Обычно взрослые говорят только тогда, когда они действительно облажались или прямо ослушались их. Но ни отец, ни дядя не кажутся сердитыми, и она немного расслабляется.       — А-Ли, — начинает отец с улыбкой. — Я счастлив, что ты так хорошо справляешься на тренировках.       Она краснеет, удивлённая комплиментом. Но она не понимает, почему её хвалят. Она достаточно взрослая, чтобы знать, что у неё всё плохо. Дядя, однако, продолжает:       — Вы отлично справляетесь, юная госпожа. Но я не могу не видеть, как вам нелегко с созданием золотого ядра.       Она смотрит вниз и гадает, что она может сказать. Простите? Конечно. Но она не знает, что еще добавить, потому что уже старается изо всех сил. Она надеется, что они не сократят её уроки кулинарии и медицины или три часа игр с братьями, чтобы она могла больше сосредоточиться на своем ядре.       — Ты чувствуешь духовную энергию в своем теле? — спрашивает Цзян Фэнмянь.       Яньли кивает. Она думает, что да, она, по крайней мере, чувствует что-то во время медитации. Но она не уверена, что это то, чего они хотят, так как ей не удаётся заставить энергию делать то, о чём его просят. Она пытается объяснить им это.       — Тогда это хорошая новость, я хочу кое-что попробовать.       Дядя Чанцзе берёт чернила и наносит какие-то заклинания на кожу её руки. Она узнаёт их: они такие же, как у Вэй Ина!       — Я не уверен, но это может вам помочь. Видите ли, слова делают работу за вас, они ведут энергию в то или иное место.       — Как талисман?       Она знает основы изготовления талисманов, как чернила поглощают духовную энергию внутри бумаги, а письмена обозначают намерения заклинания. Однако это очень сложно, потому что надо быть предельно осторожным со своими словами, чтобы ничего не было неправильно понято. Люди часто неправильно понимают друг друга, как её мать и отец, или взрослый и ребёнок, должно быть, объектам ещё труднее понять человеческую логику, предположила она.       — Немного, — отвечает Вэй Чанцзе.       Она ещё не очень хорошо умеет читать, но ей любопытен этот метод. Она не может дождаться возвращения своей матери и будущей тети, чтобы спросить их, как это работает. Это вселяет в нее надежду. Пусть ей и не удавалось добиться прогресса, теперь, может быть.…       — Он только покажет тебе, как это сделать, пока ты не поймешь принцип, — предупреждает отец. — Помнишь, как ты помогла А-Чэну научиться ходить?       Она кивает. Её младший брат был самым симпатичным; он цеплялся за её платье. Ей нравилось делать с ним один шаг и видеть, как он неуклюже следует за ней. Но в какой-то момент до него дошло и он перестал использовать её, чтобы выровнять своё тело. Вскоре он уже больше бегал, чем ходил по всему дому.       Будет ли у неё так же?       Она смотрит на письмена на своих руках и что-то чувствует, озадаченная тем, как легко оно переходит на кончики пальцев, следуя за чернилами.       Она не может не надеяться.       И вдруг она одновременно хочет и чтобы её мать вернулась быстрее, и немного позже, чтобы она могла овладеть новым навыком и показать ей свои успехи. Может быть, она будет смотреть на неё с такой же гордостью, как сейчас отец.       Она действительно этого хочет. Нет. Она жаждет этого.