Строим дом

      Они уходят после церемонии, которая была длиннее, чем следовало бы, потому что Цансэ-саньжэнь шутила и ёрзала на протяжении всей церемонии, поддразнивая свою новую названную сестру до такой степени, что Юй Цзыюань захотелось выплюнуть церемониальный напиток ей в лицо вместо того, чтобы проглотить его.       Уже перевалило за полдень, когда они наконец собрались во дворе, готовые к отъезду. Дети не хотят расставаться, они плачут и крепко держатся друг за друга. К счастью, Юй Цзыюань всё ещё Страшная Женщина, и им не нужно отрывать детей друг от друга, достаточно одного сурового рыка: «Так не ведут себя будущий Глава Ордена и старшая дочь Главы Ордена!» Хотя это вызывает довольно много икоты и блестящих от непролитых слёз глаз.       В конце концов Цзян Чэн обещает, что не будет тренировать своих собак, пока Вэй Ин в отъезде, потому что это нечестно, а Цзян Яньли даёт им так много поспешно приготовленной еды, что Цансэ-саньжэнь не уверена, сможет ли всё это унести. Она кладёт всё в мешочек-цянькунь, усаживает Вэй Ина на ленте и ухитряется уйти до полуденной трапезы. И это действительно чудо.       Вэй Ин смотрит на крошечные фигурки своих друзей, пока они не исчезают за горизонтом, с печальным выражением лица, от которого Цансэ-саньжэнь становится плохо и она шепчет ему на ухо:       — Милый… Помнишь, что говорит мама, когда тебе плохо?       — Всё будет хорошо? — пытается он вспомнить.       — Конечно, но также: «Помни всё хорошее, что другие делали тебе, и забудь всё хорошее, что ты сделал другим», — с чувством декламирует женщина.       Это высказывание она держит близко к сердцу, так как это одно из немногих воспоминаний, которые она хранит о своих родителях. Это и садоводство с отцом, и готовка с матерью. Ей потребовалось некоторое время, чтобы понять, что это значит, совсем как Вэй Ину прямо сейчас:       — Я не хочу их забывать! Мы станем братом и сестрой, так дядя Цзян сказал!       — О нет, нет, милый! Там не сказано забывать других! — уточняет она.       Хотя каждый раз, когда она говорила ему это наставление в присутствии Вэй Чанцзе, мужчина всегда добавлял: «И забудь тех, кто обидел тебя, они тебя не стоят». Молодец муж, — хочет она сказать, — ты испортил мне урок!       — Это значит, что чтобы всегда быть счастливым, ты должен сосредоточиться на том, что в твоей жизни хорошо, а не на том, что плохо, — объясняет она.       Вторая часть, вероятно, состоит в том, чтобы убедить вас, что от огромной кучи воспоминаний голова распухнет до размера горы, но этот урок будет позже.       — А что хорошего? — Вэй Ин икает и не выглядит убеждённым.       — Не успеешь оглянуться, как вернешься и поиграешь с Цзянами! И, кто знает, может быть, у тебя появятся крошечные друзья Лани, пока мы будем в Облачных Глубинах! Вэй Ин кивает, все еще подавленный, но немного более обнадеженный, как она полагает, когда он спрашивает:       — На какое облако мы полетим?       Она не может не смеяться; всё в порядке, её сын, к счастью, не из тех, кто долго дуется. Но подумать только, что светлая сторона, которую он ожидал бы увидеть, была бы именно такой, а не обретением друзей! Даже если она признает, что отправиться на Облако было бы круто…       Они уже два часа в пути, когда что-то движется под рубашкой её сына, и из-под одежды выскакивает голова котёнка.       Цансэ-саньжэнь почти врезается в дерево.       — Вэй Ин! Зачем ты взял с собой котенка?!       Вэй Ин дуется.       — Страшная тетушка сказала, что А-Чэн и А-Ли не могут оставить котёнка, потому что я не люблю собак. Это должно быть справедливо!       Это ещё более-менее, но всё же. На самом деле она никогда не училась в Облачных Глубинах — слава богу, — но она была там достаточное время, чтобы узнать несколько правил этого места. Хотя в основном нужно было знать, какое из них она нарушила и как быстро ей нужно было оттуда выбраться.       — Домашние животные в Облачных Глубинах запрещены, — сокрушается она.       — Почему?! Даже ослы?! А милый котик?! — наивно возражает Вэй Ин.       О, её милое нежное дитя, Цансэ-саньжэнь боится того момента, когда ей придётся объяснять, что в Облачных Глубинах почти всё запрещено. Даже смех. Боги, ей придётся провести там месяц. Со своим ребёнком. И, судя по всему, котёнком. Что она собирается делать? Конечно, нехорошо приходить к кому-то домой и просить о помощи, явно игнорируя их порядки. Впрочем, она делала это не в первый раз, но раньше ей никогда ничего от них не требовалось.       — Так… — она поворачивается к ученику, который должен сопровождать их, что совершенно излишне, ведь теперь она может летать, когда у неё есть лента. — Ты не против вернуть котёнка?       — Предполагается, что я буду с вами, пока вы не доберётесь до места назначения, госпожа… — протестует ученик. Когда он пытается взять котёнка на руки, маленький злыдень сердито мяукает и даже царапает ему руки.       Она сдаётся, потому что не хочет, чтобы бедняга был ранен. Она хотела бы, чтобы у неё был какой-нибудь способ связаться с Вэй Чанцзе, он ведь, вероятно, тоже будет беспокоиться из-за отсутствия котёнка. Если бы только был талисман для дальней связи или что-то в этом роде… Она что-то придумала со своей лентой благодаря случайной ошибке Юй Цзыюань, но это всё ещё была незавершенная работа и её можно было использовать только на ограниченном расстоянии. Она откладывает эту идею в долгий ящик, но понятия не имеет, с чего начать, чтобы сделать такую вещь, поэтому не имеет никакой реальной надежды чего-то добиться. Разве она не слышала что-то о специальных связных животных? Вроде бабочек… Она почти уверена, что что-то такое было. Может быть, она могла бы начать с этого; если бы у Ордена Юньмэн Цзян было такое заклинание, она могла бы работать над ним. Она смотрит, как котёнок на самом деле играет с конским хвостом Вэй Ина, и неохотно продолжает путь.       К счастью, котёнок на удивление хорошо ведёт себя с ними, в отличие от Вэй Ина, который чрезмерно увлечён всем и, по-видимому, обожает летать, но не настолько, чтобы не спрашивать каждую ароматическую палочку: «Мы уже там?» Заставить его есть, не свалившись с меча, оказывается испытанием.       К тому времени, когда они добираются до первой гостиницы, Цансэ-саньжэнь всё ещё понятия не имеет, как сделать присутствие котёнка приемлемым для Ланей, и смиряется с тем, что попросит прощения, как только она прибудет. Она надеется, что тот факт, что она приглашена, чтобы исцелить своего сына, станет приемлемым предлогом сделать исключение. Иначе, думает она, им придётся ночевать в Цайи.       Что может быть даже лучше; она слышала, что там есть хороший алкоголь. Она хочет сделать глоток, если у неё будет такая возможность. Единственный недостаток её мужа — его абсолютная ненависть к алкоголю; она не уверена, что он сделал бы хоть один глоток, даже если бы его жизни угрожала опасность. Цансэ-саньжэнь, должно быть, имеет дело с людьми, которые ненавидят пить: сначала её удочеряет бессмертная, которая не терпит такого, потом Орден Лань, потом её муж… Вэй Чанцзе говорит, что у неё нет той толерантности к алкоголю, о которой она думает, но, чёрт возьми, его тут нет! Так что да! Свобода!       Столько свободы, сколько может позволить себе парализованная мать, больной ребёнок и, по крайней мере, котёнок. Так что не так уж и много.       Однако она, должно быть, беспокоится больше, чем думает, поскольку кошмары снова преследуют её, когда она делит спальню гостиницы со своим сыном. Тот же кошмар, что и обычно. К счастью, Вэй Ин спит спокойно и просыпается с котёнком в волосах и лапкой сына на щеке.       Им требуется ещё один день путешествия на мече, чтобы добраться до Облачных Глубин, как бы сильно они ни были заряжены. Цансэ-саньжэнь заплатила за посыльного на Пристань Лотоса, чтобы они знали о кошке, но она вдруг усомнилась, что это полезно: ученик наверняка вернётся раньше, чем бедняга доберётся пешком до Юньмэна.       Да блин. Что за манера тратить деньги впустую!       «И пустая трата времени», — думает она, ожидая проводника перед лестницей Ордена Лань.       Очевидно, вам нужен пропуск, чтобы пройти через обереги, которые защищают это место (Барьер новый! Есть ли в этом её вина? Она надеется, что это так! Она столько раз врывалась в это место в прошлом!). Посему ей приходится просить одного из охранников объявить о её прибытии, чтобы он мог привести старейшину, получить разрешение и все такое политическое. Пока она ждёт вместе с Вэй Ином, мальчик смотрит на барьер с хмурым выражением лица, которое она хорошо знает.       — А что внутри? — спрашивает он, как и ожидалось.       — Облачные Глубины, — отвечает она с понимающей улыбкой.       — Это вовсе не облако, — фыркает он. — Почему это Облачные Глубины?       — Потому что там много водопадов, из-за которых образуется много облаков. А поскольку мы так высоко, настоящие облака ближе!       — Куда падает вода? И сможем ли мы дотронуться до облака, если отправимся туда?       Он кладёт руки на барьер и удивляется, когда воздух останавливает его. Котёнок, спрятанный в его одежде, осторожно выставляет лапку, но сталкивается с тем же отказом.       — А для чего это? — настаивает Вэй Ин.       — Это чтобы не дать войти непрошенным гостям.       — Но мы же тут, ты же сказала, что они хотят, чтобы мы пришли!       Она улыбается и пытается объяснить, что барьер знает, кто приглашён, а кто — нет благодаря маленькому жетону, потому что он не так умён, как человек, и мальчик долго думает об этом, ему немного трудно дать понять, что он не может подружиться с жетоном; это не человек, но раз мама говорит об этом так, значит так и есть.       — Никто не может войти, если у него нет пропуска? — наконец-то он задаётся вопросом.       Это не совсем так, она, наверное, может пробиться силой, но для ребёнка такого возраста это слишком сложно, поэтому она упрощает и говорит:       — Да.       Кроме того, её мальчик заслуживает того, чтобы чувствовать себя в безопасности. Честно говоря, это хорошее решение, поскольку улыбка Вэй Ина становится шире. Когда наконец прибывает Лань, чтобы впустить их, глаза Вэй Ина не дрогнули, он всё время смотрит на барьер, который снова поднимается и закрывается за их спиной, и она чувствует, как напряжение в его крошечном теле исчезает.       Почему? Неужели он думает, что монстр не сможет последовать за ним туда благодаря этому? Но благодаря Священным Писаниям на его коже это не должно его беспокоить! Хотя её сын умен. Может быть, он понимает, что, хотя и не видит этого, зверь здесь. Она очень надеется, что у Ланей будет решение для этого, как они и обещали.       — Как красиво!       Вэй Ин вытягивается на её руках и почти падает с меча, когда они достигают первого водопада, окружающего Облачные Глубины. И она прекрасно его понимает. Она тоже это почувствовала, когда впервые увидела эту гору; это прекрасное место. Это напоминает ей о жилище Баошань-саньжэнь, в котором она выросла, что вызывает меланхолию, смешанную с небольшим беспокойством, как будто ее наставница может появиться из-за угла, из ниоткуда, и снова относиться к ней как к ребенку. Хотя её мальчику не нужно нести груз её воспоминаний, и он может просто наслаждаться видом:       — Это не облако, но довольно здорово, тебе не кажется?       Вэй Ин довольно хмыкает, потом хмурится, как будто только что сказал, что предал кого-то.       — Но дома лучше, здесь холодно!       И с этими словами он прячется под её верхней одеждой с преувеличенной дрожью. Иногда она забывает, что её сын не так силен, как она, с её золотой сердцевиной, и вспоминает, как высоко они стоят, как свеж воздух. Баошань-саньжэнь тоже так делала, забыв о пределах нормальных людей.       Лань, направляющий их, должно быть, не такой уж заносчивый, как тот, другой, потому что он сдержанно ухмыляется и ведёт их в гостевые апартаменты. Когда она говорит с ним о котёнке, которого они нечаянно принесли с собой, он даже смотрит на неё с состраданием.       — Насколько я понял, — шепчет он, — мальчик здесь, чтобы вылечиться от демона сонного паралича, верно? Попробуйте сказать, что присутствие котёнка помогает ему справиться с кошмаром. Они должны быть более снисходительными.       С этим милым советом он уходит. Цансэ-саньжэнь решает, что не все Лани плохие. У неё даже не было времени спросить его имя! Какой позор! Она надеется увидеть его снова. К сожалению, Лань Цижэнь появляется вскоре после этого, и он её наименее любимый Лань из всех.       Может быть, она немного несправедлива, но этот человек чуть не убил Вэй Чанцзе и Цзян Фэнмяня за то, что те отказались нарушить его чёртовы правила во время ночной охоты! Такой опыт мог бы преподать урок любому, но вместо этого он явно не понял его:       — Домашние животные запрещены в Облачных Глубинах, — это первое, что он говорит, когда видит Вэй Ина, играющего на земле с котенком.       Питомец тут же прыгает, его спина круглая, конечности странно скрещены в спешке, и он рычит в ответ. Она стискивает зубы, тот же котёнок, тот же, думает она. В Лань Цижэне есть что-то такое, что каждый раз раздражает её, даже когда он не делает ничего плохого; она достаточно мудра, чтобы понять, что это несправедливо, но ничего не может с собой поделать.       Может ли она контактировать вместо него со старшим братом Лань? Он был ещё смешнее. Немного романтичный и наивный, большой мечтатель, но, по крайней мере, он не открывал рот только для того, чтобы декламировать правила Лань. Но она считает, что с её стороны слишком гордо ожидать, что Глава Ордена встретит её прибытие. Она не так уж важна.       Поскольку Лань Цижэнь ведёт себя невежливо, она говорит:       — Я тоже рада тебя видеть, Лань Цижэнь. Как у тебя дела? Смотри, я же говорила тебе, что твоя борода отрастёт снова! Жаль, что без неё ты был красивее! Если бы ты продолжал бриться, может быть, ты бы нашёл себе жену!       Это очень глупый шаг, и она сожалеет об этом в тот момент, когда слова слетают с её губ. Выражение лица Лань Цижэня становится жёстким при слове «жена», как всегда, но под ним скрывается что-то новое. Она не может точно определить, что именно, так как Лань лучше всех умеет скрывать свои эмоции, а она никогда не была достаточно близка с этим человеком, чтобы легко прочитать его черты… Но она чувствует, что совершила ошибку, поэтому смягчает грань и с извинениями приводит оправдание, предложенное предыдущим Ланем.       — Это мой сын Вэй Ин, вежливое имя Усянь. Вэй Ин, скажи «доброе утро».       — Но ведь уже вечер?       О, её мальчик уже достаточно взрослый, чтобы отвечать ей взаимностью, она так горда. Однако Лань Цижэнь скорее оскорблен, чем удивлён, и женщина пытается показать, что она все еще главная, как мать, и что между ними двумя она всё ещё мастер нахальства.       — Пустословие. Тогда пожелай мне доброго вечера.       — Добрый вечер! Что такое пустословие? — быстро повторяет он и поворачивается к ней.       Она так сильно любит своего мальчика. Лань Цижэнь следует правилам вежливости и на мгновение интересуется, что случилось с её ногами. Она просто отвечает, что ночная охота оставила шрамы у всех, но что она прекрасно справится с этим. Крошечная ложь, так как она все еще борется по ночам, когда ей нужно пописать, и она измучена, и у неё осталось слишком мало духовной силы, чтобы вылететь. Она не знает, было ли это из-за одного из правил Лань, но он не стал развивать тему и сразу же приступил к работе, глядя на мальчика, и особенно на священное писание на его коже:       — Что это такое?       — Это моё временное решение, чтобы его не мучили кошмары.       Он хмурится.       — Тогда это придётся убрать. Он должен вновь столкнуться с кошмарами.       Сердце Цансэ-саньжэнь останавливается в груди, и на мгновение всё, через что они прошли: боль, страх, отчаяние — всё это снова поражает её, что-то вспыхивает внутри. Что-то тёмное и яростное, что-то, что больше не хочет смеяться и шутить и не имеет больше терпения. Если эти ублюдки вызвали её сюда, чтобы дать ей моральный урок о воспитании и морали, она клянётся, что сожжёт это место дотла!       — Простите, что? Мы пришли сюда, потому что вы сказали, что у вас есть лекарство, а не для того, чтобы мой сын снова страдал!       Вэй Ин, кажется, понимает суть дела и немедленно отступает за спину матери, прижимая к себе котёнка.       — Мама, ты сказала, что чудовище не может сюда проникнуть!       Лань Цижэнь хмуро смотрит на мальчика, и, к удивлению Цансэ-саньжэнь, кашляет и поправляется:       — Я плохо подбираю слова, это моя ошибка. Ты здесь для того, чтобы тебя вылечили, Вэй Усянь. Что бы вы ни увидели, это не может причинить вам вреда. Тебе не нужно бояться. Страху нет места в Облачных Глубинах.       Он… Кажется, он повзрослел. Её удивляет его терпеливый тон. Когда это произошло? Ох. Теперь она вроде как вспомнила, что он всегда хотел быть учителем; может быть, необходимость иметь дело с молодыми учениками помогла сгладить его углы? Лань Цижэнь поворачивается к Цансэ-саньжэнь и уточняет:       — Демон сонного паралича вызван нездоровым количеством энергии Инь в теле ребёнка, там, где должно быть золотое ядро. Вот почему они единственные, кто может это чувствовать и видеть.       Однако Цансэ-саньжэнь прерывает его:       — Однажды мне удалось его увидеть.       Лань Цижэнь хмурится.       — Ты в этом уверена?       Да, она очень уверена. Большое, блин, спасибо, за столь дерьмовый опыт, ноль из десяти, никому не пожелает, даже своему злейшему врагу! Но, конечно, она должна быть немного точнее:       — Да. Я приказала ему оставить Вэй Ина в покое, и он явился ко мне, когда я проснулась пару часов спустя; в основном, чтобы сказать мне большое грёбаное «нет» и убраться восвояси.       Лань Цижэнь совсем не находит это смешным. Он кратко напоминает «Не ругайся при детях», что может быть правилом для всех, кого она знает, а потом бормочет:       — Он не должен этого делать. Кошмары — это всего лишь способ для детей убрать избыток Инь, пока они еще не знают, как сделать это правильно. Причина, по которой они не могут двигаться во время него, заключается в том, что их тело отрывается неправильным и очень трудоёмким способом, поэтому это отнимает у них все силы. Но те вещи, которые они вызывают, не являются сознательными; это просто отражение их эмоций и личностей. Что-то более похожее на расщепление души. Может быть, это просто дерзость твоего сына позволила этому случиться.       Ладно, во-первых, грубо. Во-вторых, как бы она ни гордилась развивающейся личностью Вэй Ина, её не устраивает излишняя дерзость! Вэй Чанцзе очень усердно работает над тем, чтобы их сын осознал, над чем он может шутить, а над чем — нет (и она тоже работает над этой частью своей личности, благодаря напоминанию Юй Цзыюань). И до сих пор её муж делает хорошую работу!       Но в то же время это удобное объяснение, и она готова дать ему преимущество сомнения, если единственным последствием для них будет быть немного более твёрдым в будущем в отношении возвращения их сына.       Лань Цижэнь, должно быть, понимает, что он не идеальный вежливый Лань, потому что добавляет комплимент:       — Это происходит только с детьми с большим потенциалом, и часто после травматических событий или в стрессовых ситуациях. Долгое время Ордена вербовали в свои ряды всех детей, страдавших такой болезнью.       Цансэ-саньжэнь могла бы обойтись без урока истории, так как она не ученица Облачных Глубин — никогда ею не была, — но ей приятно, что её сын исключителен (она тоже так думает), она даже хочет похвастаться; значит, у её сына большой потенциал, и поэтому он болен? Есть и худшая причина заболеть! Она пытается проигнорировать часть о травматических событиях и стрессовой ситуации. Лань Цижэнь вновь говорит:       — Клан Лань придумал ритуал, чтобы провести через него детей, чтобы они смогли очистить своё тело от энергии Инь, не страдая от кошмаров. Но это долгий процесс, поэтому вас пригласили на целый месяц.       — Что это за ритуал?       — У нас есть песня, которую нужно играть всю ночь, пока ребёнок спит, чтобы она помогла энергии рассеяться до того, как она примет форму в сознании ребёнка. Песня заставит тело научиться правильному пути справляться с энергией Инь, и через месяц навык закрепится на уровне мышечной памяти и кошмары закончатся. Это также должно помочь им научиться формировать золотое ядро позже во время обучения.       Так что почти тот же эффект, что и её Священные Писания на коже сына; просто более эффективный, полагает она. Облегчение разливается в сердце Цансэ-саньжэнь: это намного проще, чем то, что она имела в виду. И это имело смысл, почему клан Лань нуждался в них вместо них, для такого трудоемкого ритуала. Она также исцелена, так как они, по-видимому, привыкли бороться с ней, хотя и не называют эту болезнь тем же именем, что и Баошань-саньжэнь.       Но Вэй Ин, чья голова всё сильнее и сильнее крутилась по мере того, как взрослые обсуждали его, вдруг спрашивает:       — А днём?       Беспокойство снова овладевает ею, а Лань Цижэнь хмурится:       — Днём, Вэй Усянь? Ты хочешь сказать, что ты видишь демона, когда ты бодрствуешь?       Мальчик колеблется, смотрит на мать и кивает.       — Но я могу двигаться, когда вижу чудовище днём! Он никогда не нападает и держится подальше, — утверждает он.       Это должно быть невозможно! Цансэ-саньжэнь время от времени проверяет священные писания на теле своего сына, чтобы убедиться, что ни один символ не был стёрт случайно. Всё у него так и должно быть!       — А-Ин! Почему ты не сказал мне? Или папе?       Мальчик смотрит в землю и признаётся:       — Я не хотел, чтобы ты снова плакала… и возвращаться в ту комнату.       Она… Она заставила его думать, что лучше солгать ей? Её сердце разбивается вдребезги в груди. Как? Как Вэй Ин мог подумать, что лучше видеть чудовище, чем быть защищённой ею? «Я ужасная мать, недостойная, ненадежная!» Конечно, это так, Вэй Ин — её сын, конечно, запереть его — для него сущий ад. Она должна была догадаться. Она должна была понять! Ей следовало найти другой способ.       Выражение её лица должно быть ужасным, потому что Вэй Ин паникует и берёт её за руки, уверяя:       — Но всё в порядке, мамочка! Он не может приблизиться ко мне из-за тебя и папы! Он не может зайти сюда из-за той штуки у входа!       Последняя часть заставляет Лань Цижэня хмуриться ещё сильнее. Это не может быть хорошо.       — Это нормально? — спрашивает она его. — Это тоже часть болезни?       Она в ужасе от мысли, что это не так, что это что-то новое, что они вообще не знают, как это вылечить. Если так, она не может снова запереть его, чтобы изучить его дело. Чёрт, она даже не спросила об этом врача Вэнь, слишком беспокоясь, что та случайно проболтается своему клану и подвергнет Вэй Ина опасности. И она упустила возможность попросить помощи у Баошань-саньжэнь! Что она наделала?!       Долгое время Лань Цижэнь молчит. Это почти невыносимо, ей хочется встряхнуть его и выдавить из него хоть слово. Поможет он или нет? У него есть мысли или нет? Её сын обречен или нет? Отвечай, черт возьми!       Потом встаёт и говорит:       — Это ненормально, но не неслыханно. Я думаю, что видел подобный случай, когда проверял наши архивы, мне нужно проверить ещё раз. А пока отдохните. Я вернусь завтра с ответами.       Цансэ-саньжэнь никогда не нравился Лань Цижэнь, но сейчас она ничего не может с собой поделать, она благодарна ему за невероятную память — он помнит все эти проклятые правила, все эти проклятые случаи и исключения. Потому что благодаря этому она всё ещё может надеяться. Она обнимает Вэй Ина ещё крепче, может быть, чуть-чуть крепче.       — Спасибо, — говорит она Лань Цижэню, когда он уже почти покинул комнату. Она быстро придумывает, что сказать ему, поблагодарить за доброту. Она помнит, как он всегда радовался, когда брат хвалил его. — Я… завтра я пойду и должным образом поприветствую Главу Ордена, поблагодарю за твою помощь и скажу ему, как ты был любезен.       Лань Цижэнь спотыкается и останавливается, положив руку на раздвижную дверь.       — Глава Ордена сейчас находится в уединении. Его обязанности исполняю я.       Он просто заявляет, его голос лишен каких-либо эмоций, кроме боли. А потом он закрывает дверь, оставляя Цансэ-саньжэнь с сыном в полном ступоре.