Строим дом

      Когда Вэй Чанцзе открывает глаза, он не в той комнате, где они заснули, а в уже знакомом городе и ещё не сгоревшем трактире. Он несколько раз моргает, снова становясь свидетелем того, как его жена и двойник из сна передают их сына хозяину гостиницы.       Он почти делает шаг, чтобы забрать Вэй Ина; несмотря на признание ублюдка и его доказанную невиновность, Вэй Чанцзе не может не волноваться при мысли о том, что оставит своего ребенка с ним. Но он берёт себя в руки: в его кошмарах Вэй Ин не подвергается непосредственной опасности. Он оказывается в ужасных условиях только после их смерти, когда ублюдок прогоняет его. Однако если Вэй Чанцзе возьмет с собой Вэй Ина из сна, ему придется защищать его, сражаясь с монстром. Он не может этого сделать. Это слишком опасно. В прошлый раз это чуть не убило его. Как раз в тот момент, когда он думает об этом, он слышит рядом с собой шепот жены:       — Я заберу его, как только всё закончится!       Он моргает несколько раз, когда видит, что она стоит рядом с ним. Она замечает выражение его лица и на мгновение хмурится, прежде чем тоже это осознает.       — Мои ноги!       Она проверяет их, немного подпрыгивая, прежде чем начать смеяться так сильно, что может надорвать себе живот.       — Я так рада! Я скучала по вам двоим! — говорит она, похлопывая себя по коленям, прежде чем броситься к Вэй Чанцзе. — А твоя рука?       Их руки соприкасаются, и его пальцы крепко обхватывают её ладонь, вся его сила вернулась. Когда он двигает плечом, то не чувствует боли. Это действительно похоже на сон. Без всякого предупреждения он подхватывает жену на руки и кружит их, наслаждаясь тем, что при этом может пользоваться обеими руками. Она вновь смеётся и машет ногами.       — Опусти меня! Опусти меня, я хочу ощутить землю!       Он действительно должен, он позволяет себе вдохнуть её запах в последний раз, прежде чем подчиниться, и она встаёт на цыпочки, чтобы тепло поцеловать его в губы.       — Я ещё увижу, как ты сражаешься на мече!..       Вэй Чанцзе улыбается в ответ, понимая, что у него тоже будет такой шанс; прошло уже несколько недель с тех пор, как он видел, чтобы она делала с мечом что-то, кроме как летала на ленте, подвязанной к клинку. Он скучает по этому. Цансэ прекрасна, когда танцует со своим мечом. Однако есть и второй сюрприз: когда Цансэ-саньжэнь ищет своё оружие на боку, она замечает прекрасную ленту, свисающую с конца ножен и прикрепленную к цевью меча.       — Это действительно сон… Смотри: у меня работают ноги, есть Цзыю и даже Дуандай!       Он смеётся над привычкой своей жены давать плохие имена. Только она может назвать свою новую духовную ленту Дуандай. По крайней мере, её меч не назван Цзянь. Вэй Чанцзе чувствует, как палец касается его собственного меча, ощупывая выгравированные иероглифы, скрытые бинтами. Не то чтобы его меч был утрачен для него в реальности, но разница невелика. Сам факт того, что он может без проблем держать его в руках, порождает бабочек в его груди. Его золотое ядро поёт от восторга.       Но, несмотря на все приобретения, Юй Цзыюань и Цзян Фэнмяня нигде нет и это немного беспокоит Чанцзе.       — Может быть, они ещё не уснули и мы должны их дождаться? — потом в голову Цансэ приходит идея и она говорит:       — Побудь тут! Я собираюсь поцеловать нашего осла на прощание!       Она как можно быстрее мчится к сараю гостиницы, крича: «Маленький Ослик! Мой маленький Ослик!», и Вэй Чанцзе едва заметно улыбается. Затем он сосредотачивается на их двойниках, чтобы убедиться, что они не потеряют их из виду. Это странный опыт — видеть самого себя, препирающегося с двойником жены. Он не может не задаться вопросом, каким его видит Цансэ-саньжэнь, и поражен выражением собственного лица. Он же точно улыбается чаще и шире, не так ли? Он не может ходить с таким невыразительным лицом! Верно?..       К сожалению, Глава Ордена и его жена не прибывают и позже, когда возвращается его настоящая жена. Их другие «я» направляются в лес, они не могут больше ждать.       — Может быть, они не могут быть здесь, потому что это не их сон? — предполагает Вэй Чанцзе, когда они идут, следуя за собой (как странно) на разумном расстоянии, хотя в этом нет необходимости.       — Невозможно. Баошань-саньжэнь четко написала в письме, что курильница для благовоний приводит всех людей, которые ощущают её аромат, к одному сну, даже незнакомых между собой.       — Но она также сказала, что песня Лань для ритуала защитит исполнителя и Вэй Ина от её влияния. Так что есть, по крайней мере, исключение, — напоминает ей Вэй Чанцзе.       Цансэ-саньжэнь хмурится, внезапно вспомнив, что муж тоже прочитал слова её учителя.       — Должно быть что-то вмешалось.       Она надеется, что с их друзьями всё в порядке, где бы они ни оказались.       — Может быть, вместо этого они перенеслись в какие-нибудь влажные сны и сейчас наслаждаются друг другом! — шутит Цансэ, забавляясь этой мыслью.       Цзян Фэнмяню было бы так стыдно, если бы это случилось! Он бы весь порозовел, спрятался и, наверное, никогда больше с ней не заговорил! Вэй Чанцзе тоже морщится от этой мысли. Как бы ему ни нравилось видеть своего друга счастливым со своей женой, он предпочёл бы не думать о них таким образом.       — Жаль, я действительно хотел поохотиться с ними, — говорит он вместо этого, чтобы уйти от темы.       Ах! Теперь, когда он упоминает об этом, Цансэ-саньжэнь чувствует, что её лишили удивительного опыта. Это отстой; она тоже этого хочет. Это невозможно в реальности: Орден не может просто работать без первого помощника, Главы Ордена и Госпожи. И у них там нет ни её ног, ни руки её мужа с мечом. Даже если им удалось организовать такое мероприятие, как на предстоящей Встрече Орденов — когда и где именно оно должно состояться? Она забыла! — это было бы не так весело!       — Может быть, если мы выясним, что пошло не так, то поохотимся в следующий раз, когда мы сможем найти другой сон, которым можно поделиться. Курильница для благовоний, по-видимому, работает с каждым прошлым сном.       — Ты когда-нибудь раньше видела во сне ночную охоту?       Хороший вопрос. Однако у неё нет времени долго размышлять об этом, так как вскоре они добираются до тропинки в лесу, где расстались их «я» из сна. Вэй Чанцзе немедленно настороживается и обнажает меч. Он дрожит в предвкушении.       — Как ты думаешь, ты сможешь узнать место, где мы воссоединились и были разрезаны пополам? В прошлый раз я была немного занята, умирая во сне… — спрашивает его Цансэ-саньжэнь; он единственный, у кого есть навыки ориентации в пространстве. Если он позволит ей быть проводницей, она, вероятно, пойдёт в противоположном от правильного направлении. Люди были правы, когда говорили, что она блуждала в прошлом. К сожалению, она никогда до конца не знала, куда идёт в подростковом возрасте, как умственно, так и физически. Потом она встретилась с Вэй Чанцзе, и ей больше никогда не приходилось беспокоиться о том, куда приведут её ноги.       Он, к счастью, кивает, как всегда, и направляет её. Они поспешно идут, Цансэ-саньжэнь следует за Вэй Чанцзе.       По мере их продвижения вокруг них становится всё больше и больше деревьев. Всё это место тёмное и мрачное, воздух кажется более плотным, и довольно скоро земля становится глинистой. Раньше она не замечала всех этих деталей. Вэй Чанцзе не может отделаться от мысли, что смерть в таком месте вызывает у него тошноту. Он знает, что ни у кого нет выбора в этом вопросе, но его жена заслуживает, по крайней мере, чистого места, чтобы испустить свой последний вздох.       «На этот раз этого не произойдёт», — он берёт себя в руки. — «Я не позволю этому случиться».       Он крепче сжимает меч, подкрепляя своё обещание.       — Мы должны использовать заклинание, чтобы скрыть наши лица, — говорит он, когда они подходят к нужному месту. — Таким образом, если мы вмешаемся в наши сновидения, то, по крайней мере, нам не придётся объяснять ситуацию во время боя.       — Ты прав, — кивает Цансэ-саньжэнь, делая так, как он посоветовал. Заклинание известно среди бродячих заклинателей, когда они не хотят привлекать внимание (или ревность) великого Ордена. Её лицо расплывается, затуманивается темнотой даже для Вэй Чанцзе. Её меч тоже поглощается до самого кончика лезвия. Несмотря на это, он чувствует, как она смотрит вокруг, оценивая местность.       — Думаю, удар был нанесён с этой стороны…       Они прячутся под кустами и долго выжидают. Сон определённо слишком реалистичен, Цансэ-саньжэнь дрожит под холодным взглядом луны, а кожа Вэй Чанцзе зудит из-за ночной росы вокруг него. Долгое время они не слышат ничего, кроме собственного сердцебиения.       Затем раздаётся крик. Они напрягаются и в тревоге выкрикивают имя друг друга, прежде чем остолбенело уставиться друг на друга.       — Это был твой голос! — утверждает Вэй Чанцзе.       — Нет, это был твой! — отрицает Цансэ-саньжэнь.       Теперь они знают, что то, что они слышали, — это одно и то же, но они просто не слышали этого одинаково. На мгновение они задаются вопросом, как это работает, и Цансэ-саньжэнь соглашается на:       — Эта штука должна заманить свою жертву, заставить её услышать то, чего она больше всего боится в данный момент.       — Или, может быть, услышать голос близких…       — Оу, ты любишь меня!       — Я твой муж.       — Недомуж, я просто сбежала с тобой, помнишь? — она мурлычет мелодию, и Вэй Чанцзе чувствует, что улыбается, хотя напряжение не покидает его тела, и он остаётся настороже, даже если хочет процитировать её и сказать: «Почему мы не поженились, раз я уже так сильно люблю тебя?», просто чтобы заставить её улыбнуться.       Не проходит много времени, как их двойники из сна бегут навстречу друг другу и встречаются на тропинке, делая знак, удостоверяющий личность другого.       И тут Вэй Чанцзе кое-что замечает. Цансэ-саньжэнь не теряет ни секунды и, увидев это, тоже обнажает клинок и бросает его в указанном направлении.       Раздаётся визг, и оттуда выходит разъярённый зверь, меч глубоко вонзился ему в бок.       Это красивый тёмный волк. Гораздо больше, чем должен быть. В его клыках — ржавое лезвие.       Значит, это действительно зверь? Цансэ-саньжэнь моргает, она ожидала сразиться с тем, что увидела той же ночью; с монстром, который так долго мучил Вэй Ина. Не имеет смысла, чтобы это было что-то ещё! Она обменивается взглядом с мужем и он пожимает плечами. Они могут подумать об этом позже. В тот же момент Вэй Чанцзе замечает, что тело зверя неполноценно: некоторые мышцы отсутствуют, и он замечает белизну костей сквозь его плоть. Эта штука, вероятно, была мертва. Мертва и сейчас. Его раны до сих пор гноятся, воняют и в них копошатся личинки. Какие-то кровавые черви вьются вокруг Цзыю, пытаясь вобрать клинок в себя, засасывая его глубже.       — Ещё чего! — протестует его жена. Она тянет за ленту, чтобы вернуть оружие. Мгновение она колеблется и хватает его правой рукой, в то время как ножны остаются в её левой руке, готовые тоже быть использованными. Ей придётся импровизировать и адаптировать свой обычный стиль; это так волнующе!       — Кто вы такие, чёрт возьми? — протестуют их двойники из сна, потрясенные вмешательством незнакомцев больше, чем зверя. Однако Чанцзе из сна не сводит глаз со зверя, и Вэй Чанцзе пересекает ему путь, чтобы помешать убежать.       — Мы такие же бродячие заклинатели, как и вы! Зверь гораздо сильнее, чем вы думаете! — Цансэ-саньжэнь кричит на своего двойника. — Он может быть усилён чем-то неподалёку! Ищи эту штуку!       Только она говорит, как в воздухе что-то блестит, и Чанцзе из сна вскрикивает:       — Позади тебя!       Вэй Чанцзе двигается быстро, делая шаг влево и одновременно защищаясь клинком. Он чувствует, как что-то скользит по месту и приземляется на землю. Однако у него нет на это времени, и он использует свои опорные ноги, чтобы развернуться и отпихнуть то, что пыталось напасть на него сзади.       Он удивляется, когда ни до чего не дотрагивается, а его нога проходит сквозь чёрный туман.       — Привидение? — он отскакивает назад, и все четверо объединяются в центре, спина к спине, чтобы обеспечить свою безопасность. Волк рычит.       — А где его меч? — замечает Цансэ-саньжэнь. — Он был там минуту назад!       — Что это?! Что именно может усилить его, есть ли у вас больше информации, что мы ищем?! — спрашивает Цансэ из сна.       — А привидений несколько? — сосредоточился Чанцзе из сна.       Вэй Чанцзе тоже ничего не знает, но он помнит свой собственный прошлый опыт этой ночи, там действительно было больше призраков, вероятно, души жителей деревни, убитых «волком» за последние десять лет. Но это совсем другое. Это…       Зверь снова нападает на них, и они вынуждены разбежаться. Цансэ-саньжэнь перепрыгивает через него и использует свой меч, чтобы обернуть ленту вокруг шеи зверя, как натягивают поводья на дикую лошадь. Ножны она воткнула как удила между его клыками.       — Я схватила его! — заявляет она, и её меч вонзается в плоть зверя, укрепляя её хватку. — Не пускай слюни на мои ножны, ты…       — Будь осторожна! — предупреждает её Вэй Чанцзе. Рядом может быть второй противник.       Талисман ударяет волка по хвосту, но при контакте не сгорает.       — Это не призрак! — констатирует Цансэ из сна, когда она рисует ещё один и начинает писать своими окровавленными большими пальцами.       — Держись!       — Я могу продолжать это вечно! — вырывается у его жены. Зверь начинает яростно метаться, и Вэй Чанцзе понимает, что скоро он начнёт биться о деревья, в попытке избавиться от нежеланной ноши на спине. Ему нужно привлечь его внимание:       — Эй, ты! — кричит он.       Зверь поворачивается к нему и, как бы он не был разъярен, тут же прыгает. Вэй Чанцзе использует глину в своих интересах: вместо того, чтобы пытаться уклониться от волка, перекатываясь влево или вправо, он бросается вперед и позволяет себе скользить с поднятым мечом. В этом положении у него меньше сил, поэтому он положил ладонь на тыльную сторону лезвия, чтобы убедиться, что оно держит правильный угол. Он пронзает живот зверя и закрывает глаза, когда на него выплескиваются разлагающиеся кишки.       Чёрт! Эта штука не призрак?! Он плюётся, кровь обжигает его кожу. Кровь столь разъедающая, что запросто может убить сама по себе.       От этого зверь не может оправиться, он спотыкается и падает на землю. Цансэ-саньжэнь использует Цзыю, ножны и ленту, чтобы пригвоздить три конечности зверя к земле. Однако Чанцзе из сна быстрее и безжалостно отсекает голову зверя одним быстрым движением.       — Эй! — Цансэ из сна протестует против поступка мужа. — Нам ещё не удалось узнать, что это такое! Или найти то, что усиливает его!       — Я этим занимаюсь! — утверждает Вэй Чанцзе, делая ручные печати, пытаясь обнаружить любую энергию обиды вокруг, которая могла бы быть связана с этим местом. Цансэ-саньжэнь приклеивает к убитому зверю еще один талисман, но он снова не загорается.       — Это не зверь!       Обе женщины оживляются: если это не призрак и не зверь, то остаётся только одно решение.       — Это же демон!       Его жена ближе, и она впивается руками в тело волка, используя духовную энергию, чтобы легче проходить сквозь кости и плоть. Вэй Чанцзе сразу понимает, к чему она стремится: к демоническому ядру. В противном случае демон скоро исцелится и выздоровеет, даже если его голова отделена от тела. Дело в том, что демоническое ядро может перемещаться и прятаться в любом месте тела, и её двойник это знает. Цансэ из сна начинает поспешно чертить что-то в грязи.       Но прежде чем она заканчивает, что-то воет. Что-то ужасное. Пронзительный крик, от которого их сердца замирают.       — Отпустите его!!!       От чудовищного вопля весь лес замирает будто на целую вечность. А потом вдруг:       — Берегись!       Цансэ из сна отбивает ржавый меч как раз перед тем, как он обезглавливает её. Вэй Чанцзе всё равно, реальна эта версия его жены или нет, он немедленно вступает в бой и отталкивает женщину как можно дальше.       — Отпустите его! Отпустите его!       Мечи визжат каждый раз, когда их клинки сталкиваются, крошечные тёмные искры разлетаются вокруг.       Без цели, к которой нужно стремиться, использовать приемы Ордена Цзян Вэй Чанцзе трудно. Его «я» из сна вскоре бросает поиски артефакта и присоединяется к смертельному танцу, чтобы дать ему немного времени отдышаться и отвлечь противника, пока он восстанавливается после каждого уклонения. Он отвечает тем же, чем может, но они сражаются с чем-то совершенно новым. Он не связан ни законами физического мира, ни ограничениями тела живого существа; способен атаковать под любым углом или в любом направлении. Не раз Вэй Чанцзе едва избегает участи быть обезглавленным.       — Нам нужно поменяться местами! — наконец говорит он жене, отскакивая назад.       Она не использует стиль Ордена Цзян, она лучше парирует удары, чем он. У неё больше шансов выиграть этот бой. Цансэ-саньжэнь кивает и перехватывает меч, ленту и ножны, её руки всё ещё окровавлены.       — Позаботьтесь о ядре! — приказывает Цансэ-саньжэнь им.       — НЕТ, ВЫ БОЛЬШЕ НЕ ЗАБЕРЁТЕ ЕГО У МЕНЯ! — кричит меч и, кажется, что весь лес вокруг них рыдает вместе с ним.       Чанцзе из сна не обращает на это внимание, он пригвождает зверя своим мечом, рассекая ему позвоночник: таким образом, ему потребуется дополнительное время, чтобы исцелиться. Хорошая мысль, соглашается Вэй Чанцзе, используя ту же технику, что и его жена, и зарывается рукой в тело зверя в поисках его ядра.       Это больно. Кровь чёрная и кипящая, и кажется, что её внутренности живые, как черви. Она покалывает и покусывает его пальцы, сопротивляясь изо всех сил.       За его спиной Цансэ-саньжэнь танцует и скрещивает свой клинок и ножны, чтобы блокировать каждую атаку       Её лента кружит вокруг них и чаще всего встает на пути вражеского клинка. Она прекрасна; у него нет времени восхищаться её поступью и тем, как она кружится в воздухе, как величественная птица, но он чувствует её движения и восхищается ими.       — Это заклинательский меч! — кричит Цансэ из сна, она сосредоточилась на чём-то совершенно другом.       Эта штука умеет левитировать и противостоит им четверым, и, хотя Вэй Чанцзе не понимает, насколько это важно, его жена из сна понимает. Она поворачивается к телу зверя, пойманного в ловушку, её глаза широко раскрыты, в то время как её сновидение соединяет ещё одну точку:       — Это мстительный дух!       Цансэ из сна бросает в его сторону талисман. Цансэ-саньжэнь прекрасно знакома с этим движением, она лишь слегка наклоняет голову, чтобы позволить талисману поразить намеченную цель, в то время как она наносит другой удар. На этот раз тварь вспыхнула синим пламенем. Он пытается убежать, но подобно ветру, её меч левитирует вокруг призрака, в то время как она движется в противоположном направлении. Менее чем за один быстрый вдох противник обмотан её лентой. Призрак горит в агонии, не в силах убежать, путы удерживают его на месте, не превращая в пепел. Наконец, под пламенем существо принимает человеческую форму. Женщина. Существо кричит. Она кричит. Энергия обиды борется против Дуандай, но в ответ получает духовную энергию Цансэ-саньжэнь. Это бесполезно. Это ещё хуже: вышивка светится на материале, моментально впитывая черный усик энергии обиды на одном дыхании, выдавая наружу только маленький зеленоватый очищенный дымок.       — Помоги мне! — существо всё ещё кричит прерывающимся голосом.       Руки Вэй Чанцзе наконец достигают демонического ядра, и его палец обвивается вокруг чего-то похожего на орех. Он с силой вытаскивает его.       Вот тогда-то волчья голова и щёлкает зубами.       — Цансэ!       Волк нацелился челюстями на самого близкого человека, но Вэй Чанцзе смотрел в спину жене из сна. Он пинком убирает голову с её пути, в то время Чанцзе из сна хватает меч и разрубает голову пополам.       Едва потревоженная, Цансэ-саньжэнь берёт ядро, которое Вэй Чанцзе едва извлёк, и кладёт на него талисман. Ядро взрывается на миллион кусочков с последним криком, эхом отдающимся от горящей позади них фигуры:       — Нет!!!       И тело волка растворяется в луже чёрных червей. Печать, нарисованная в грязи, сморщивается, и энергия обиды рассеивается. Призрак воет, ещё сильнее, чем раньше, как будто ему нанесли неизлечимую рану. Это крик разбитой души, крик матери, столкнувшейся со смертью своего ребёнка. Впервые в жизни Вэй Чанцзе может что-то понять.       Это знакомый крик. Он звучит очень похоже на то, как кричали они, когда челюсти зверя сомкнулись на Вэй Ине в их реальности.       — Верните его! Верните его!!!       Фигура падает на землю, уже наполовину поглощённая огнём. Это должно было бы очистить его, но голубое пламя мерцает под оболочкой гнева, оно неэффективно. Боль слишком велика, дух не хочет, чтобы его успокаивали. Он хочет сражаться. Он хочет убивать. Он жаждет смерти в бою, чтобы тело медленно превратилось в уголь.       — Это… Это чистая догадка, — шепчет Цансэ-саньжэнь из сна, наблюдая, как жалкая форма всхлипывает, становясь всё тоньше и тоньше, ржавый меч превращается в пепел, маленькие пульсирующие угольки падают на землю.       — Однако… Жители деревни говорили, что на них уже нападал волк, и они справились с ним… Но они ошиблись. Они, вероятно, убили духовного зверя этого бродячего заклинателя вместо настоящего волка… — заканчивает его жена с печальным выражением лица.       Бродячие заклинатели не проходят через успокаивающие ритуалы душ, как члены Орденов. Они могут превратиться в мстительных духов.       — Поэтому она начала нападать на деревню в отместку. Зверь стал демоном, когда она пала, соединился с её духом и восстал из мёртвых, чтобы помочь, как в жизни.       — Или, может быть, её духовный зверь превратился в демона и действительно напал на деревню, она отказалась убить его, или умерла, пытаясь это сделать, и была так зла, когда его убили другие, что тоже превратилась в мстительного духа… — говорит Вэй Чанцзе.       — Кто оборотился первым не имеет значения, — говорит его двойник из сна. — Теперь они мертвы. Спасибо вам за помощь, чужеземцы, мы бы не смогли победить в одиночку.       В самом деле, они бы не смогли. Призрака, который убил их, больше нет. И всё же всё, что есть у Вэй Чанцзе и Цансэ-саньжэнь, — это горько-сладкий привкус во рту и тяжесть на сердце. Жена опирается на его плечо, и её окровавленная рука находит его руку.       — Я хотела бы очистить их и позволить им воссоединиться.       Он кивает, разделяя её чувства.       — Может быть, мы сможем это сделать, как только вернёмся к реальности, — предлагает он.       Но что-то не так. Несмотря на силу этого существа, с которым они сражались, оно отличалось от того, с которым они столкнулись. Или, если быть более точным, у мстительного духа были приспешники, заставляющие того, кого она убила, сражаться с ней и её духовным демоном.       «Не потому ли, что это сон?» — задаётся вопросом Цансэ-саньжэнь.       Значит ли это, что тайна, которую они разгадали здесь фальшива, что они полностью выдумали эту трагедию? Почему они не сражались с Теневиком Вэй Ина, а с чем-то совершенно другим? Это то, на что они смогут ответить только в том случае, если их пути с этим дуэтом мстительного духа и демона когда-нибудь снова пересекутся.       — Нам всё ещё нужно найти то, что усилило его… — шепчет Цансэ-саньжэнь. Она оглядывается, и как раз в тот момент, когда Вэй Чанцзе поворачивает голову, пейзаж меняется. Кошмар исчезает.