Строим дом

      Разум Юй Цзыюань оцепенел. Это как встреча с призраком, пытается рассуждать она; она уже сражалась с большим количеством призраков, нет причин для шока сейчас. Застыть перед врагом означает смерть, она это знает. А Вэнь Чжулю — враг; он доказывает это, когда ее версия из сна атакует, а он парирует, умудряясь поймать Цзыдянь голыми руками.       Ван Линцзяо отвлекается, чтобы убежать, Цзян Чэн пытается поймать её, но когда его мать оказывается в опасности, он решает помочь ей. Сука проносится рядом с Цзян Фэнмянем, но его руки ничего не хватают. Она запускает сигнал высоко в небо. Он имеет форму красного солнца.       Все они понимают, что это значит: скоро на Пристань Лотоса нападет целая армия. Они пришли сюда не одни. Служанки-близнецы снова поднимаются на ноги и предлагают своей госпоже возможность, в которой она нуждается. Госпожа Юй хватает Вэй Усяня и Цзян Чэна и убегает.       Цзян Фэнмянь преследует её, и на мгновение Юй Цзыюань колеблется: она смотрит на сына своего покойного друга детства. Он сражается. На стороне врага! Она знает, что это всего лишь сон; и если раньше у нее были какие-то сомнения, то теперь она уверена, что это может быть только ее сон, ведь Цзян Фэнмянь никогда не знал никаких Чжао, тем более ее покойного друга, на которого Чжулю так похож. Но я не помню, чтобы мне такое снилось!       Неужели это материализация всех ее страхов о нем?       И ведь правда, во дворце Вэнь Жоханя она видела мальчика, похожего на ее друга. Поэтому в её кошмарах он оказался там, сражаясь рядом с ними? Она знает, что это бесполезно, но всё равно спрашивает:       — Чжао Чжулю… Как же мы дошли до этого?       Конечно, мужчина не отвечает, он даже не слышит и не видит ее. Возможно, он даже не знает ее: когда она видела его в последний раз, он был ещё младенцем. У неё нет времени горевать, так как она слышит, как её торопливо зовет муж. Она всё равно ничего не может сделать, поэтому запрыгивает на крышу и присоединяется к нему.       Госпожа Юй отвела двух мальчиков на личную пристань семьи, где всегда есть свободная лодка. Когда Юй Цзыюань подошла к ним, её второе «я» уже кричало на Вэй Усяня:       — Это всё твоя вина!       Почему? Почему её «я» из сна так стремится обвинить мальчика? Неужели во всем происходящем действительно виноват он? Юй Цзыюань не понимает, она злилась на многих людей, и да, иногда Вэй Усянь раздражает её, как и любой ребёнок, но не настолько же… Зачем ее разум придумал такой сложный сон, только для того, чтобы всласть отругать подросшую версию сына ее названой сестры?       Где Цансэ-саньжэнь, когда она так нужна?       Она смотрит, как госпожа Юй позволяет Цзыдяню обвиться вокруг пальца Цзян Чэна и обнимает его так, будто они видятся в последний раз. Что-то в сердце Юй Цзыюань разрывается. Не так давно она держала его на руках во время ужина. Он сидел на коленях у отца, на сиденье главы Ордена, гордый и счастливый!       Затем женщина отталкивает Вэй Усяня, оскорбляя его и обвиняя во всём. Она активирует Цзыдянь, связывает их и заставляет оставаться на лодке, пока она следит за тем, чтобы она была на плаву, обращаясь к юноше с последним словом:       — Вэй Усянь! Защити Цзян Чэна своей жизнью!       Вэй Усянь обещает.       — Мама, пожалуйста! — умоляет Цзян Чэн. — Отца ещё нет, но он скоро появится, разве мы не можем противостоять этому вместе?       Цзян Фэнмянь не выдерживает:       — Я здесь, А-Чэн. Я здесь, моя госпожа, позвольте мне…       — Что там с твоим отцом? Почему это имеет значение? Ты думаешь, я не смогу выжить без него рядом?! — кричит женщина, не слыша утешительных слов мужчины.       Юй Цзыюань не может не кричать на себя во сне:       — Проблема не в этом!       Это всего лишь неуместная гордость: никто не может выжить в одиночку на поле боя, никто не может в одиночку держать оборону! Она может быть Пурпурной Паучихой, но она не может! Иногда невозможное остается невозможным, несмотря ни на что!       Но Цзыюань из сна всё равно отбивает лодку, разъяренная, и возвращается, чтобы сражаться насмерть. Таков дух Мэйшань: как только ты начинаешь биться с врагом, ты не останавливаешься, пока один из вас не умрёт.       Когда лодка отчаливает, Юй Цзыюань запрыгивает на неё и становится на колени рядом с двумя мальчиками. Они плачут и борются, пытаясь освободиться.       — Неужели мы ничего не можем сделать? — торопливо спрашивает Цзян Фэнмянь. — Они так беззащитны, если какой-нибудь враг найдет их…       — Цзыдянь защитит их… — Юй Цзыюань повторила то, что уже объяснила она из сна. Но она не может не коснуться лица своего сына, даже если он не чувствует этого, так как он умоляет свою мать пойти с ними.       Её взгляд падает на Вэй Усяня, и она кусает губы.       — Прости, А-Сянь… Это совсем не то, что я имела в виду… это…       Но это именно то, что она имела в виду во сне, она знает. Она знает, что если когда-нибудь возникнет такая ситуация, она скажет это снова; потому что А-Чэн — ее сын, и она не может дышать при мысли о том, что с ним может что-то случиться, причинить ему боль, при самой мысли о том, что его могут убить. Если бы ей пришлось выбирать между ними, она бы всегда, всегда выбрала своего сына, а не Вэй Усяня.       И всё же она не может не думать о том радостном мальчике, который всего несколько часов назад бегал по залу и прятался за ее спиной. Как он принес смех на Пристань Лотоса, как и его родители. Это не то, чего он заслуживает! У него должен быть кто-то, готовый защитить его так же, как Юй Цзыюань хочет защитить Цзян Чэна.       «Я не так должна была это сказать!» — шепчет она. Её рука почти гладит голову мальчика, но она не может заставить себя сделать это, чувствуя себя слишком виноватой. Она в последний раз оглядывается по сторонам: да где твои родители? Хотя уже знает, что нигде их не найдёт. Где Цансэ-саньжэнь и Вэй Чанцзе? Её гнев растёт. Ваш сын нуждается в вас!       — Я возвращаюсь.       Цзян Фэнмянь поднимается, и она останавливает его:       — Пристань Лотоса превращается в поле боя! — напоминает ему жена. — Ты не можешь ничего сделать!       Цзян Фэнмянь бросает на неё страдальческий взгляд.       — Но ты всё ещё там.       — Я не там! Это не я! Я здесь!       — Да, останься с ними, проследи, чтобы они благополучно высадились…       — Это сон, Фэнмянь, это не настоящая я, ты не обязан её спасать!       Её слова предназначены для него, но также и для неё самой; это сон, ничего из этого не происходит и не является правдой. Ей нужно вспомнить, ей нужно думать об этом, чтобы загнать эмоции обратно в уголок мозга. Весь этот бред — результат неисправного артефакта. Они не должны были видеть этого, а вместо быть вместе с Цансэ-саньжэнь и Вэй Чанцзе во время трагической ночной охоты, которая чуть не убила их! Они должны были иметь возможность вмешаться в сон, но ничего не получается. Кто знает, что может произойти дальше? Что, если Цзян Фэнмянь вдруг окажется посреди поля боя, окруженный Вэнями, и будет убит?       Она хватает его за рукав и удерживает его там, в безопасности. С их семьей, как он и должен быть.       — Это мой Орден, моя госпожа. Я должен защищать его.       — Ты не можешь защитить НИЧЕГО! — кричит она.       И застывает, задыхаясь от собственных слов. Как и в своем сне, она снова взяла и сделала это; причинила боль людям, хотя всё, чего она хотела, — это убедиться, что они в безопасности. Но её муж больше не вздрагивает и сжимает ее руки в ответ.       — Я хочу попробовать. Даже если это всего лишь сон.       Он целует жену и прыгает обратно на пирс. На мгновение Юй Цзыюань собирается последовать за ним, она даже встает, но ее муж оборачивается и просит:       — Защити их, пожалуйста! Я доверяю тебе их безопасность!       И она слышит крики сына, его гневные, разочарованные рыдания, когда он тоже пытается вырваться.       Вэй Усянь делает то же самое, он шепчет Цзян Чэну утешительные слова, лжёт. Он снова говорит о Плавящем Ядра и само это имя вызывает дрожь в позвоночнике Юй Цзыюань. Тем более, что речь, похоже, идёт о Вэнь Чжулю. О сыне её друга!       Ей нужно спешить.       — Ты всё делаешь неправильно! — она поворачивается к Цзян Чэну и пытается показать ему, как освободиться от Цзыдяня, как активировать кольцо на пальце вместо того, чтобы проклинать оружие. Но её глаза затуманены, и она не может мыслить здраво тоже. Они не слышат её. Они не видят её. Она не может ничего сделать!       Она не может всё исправить, если эта дурацкая курильница не позволяет ей находиться здесь!       Вдруг Вэй Усянь кричит: он видит лодку. И Юй Цзыюань видит на её борту Яньли и Цзян Фэнмяня. Это не ее муж, не тот, кого она хочет вернуть и спасти, но он достаточно похож, чтобы ее вероломное сердце снова затеплилось.       Она не должна это чувствовать. Ну и что, что этот муж такой же, как тот, который только что ушел? Так же, как и она сама — та же женщина, что и местная госпожа Юй. Он связывает Цзян Яньли, Цзян Чэна и Вэй Усяня, приказывает им укрыться в Мэйшане. Когда их дети плачут и умоляют его остаться и не бежать на смерть, он шепчет:       — Не плачьте.       И обнимает лица детей.       — Я никогда не говорил, что не вернусь.       Но он не сделает этого. Они все знают. Маленький отряд, который находится с ним на корабле, ничего не изменит. Он не может отказаться от Ордена, от всей своей работы, от наследия предков, от смысла своей жизни.       — Позаботься об А-Ли и А-Чэне, — говорит он Вэй Усяню.       Юй Цзыюань хочет вернуться с ним и помочь; она тоже хочет сражаться и защищать свой дом и настоящего мужа. Но она не хочет оставлять своих детей и Вэй Усяня в опасности.       Когда-то, не так давно… Юй Цзыюань ревновала, так как считала, что ее муж никогда не вернется, чтобы спасти ее, если она окажется в опасности. Она ошибалась. Цзян Фэнмянь вернется. Цзян Фэнмянь так и делает.       И она ненавидит его за это. Она не хочет, чтобы он это делал.       Это не сон, это кошмар!       Она смотрит, как исчезает лодка Цзян Фэнмяня, как сзади плачут трое её детей, и не может этого вынести. Она поворачивается к Цзыдяню и приказывает:             — Освободи их!       Она не может уйти, пока не убедится, что они могут за себя постоять! И она должна уйти! Она нужна своим мужьям! Ее дом горит! Она собирает всю свою духовную силу в голос. Кто твой хозяин? Не Цзян Чэн! Не Цзян Фэнмянь! Я. И я здесь! Её гнев кричит, её кровь вопит, всё её тело дрожит. Повинуйся мне!       — Освободи их!       И Цзыдянь падает.

***

      Цзян Фэнмянь ничего не может сделать, его меч, Хэпин, освобожден, но клинок проходит сквозь тела, не убивая их, и поэтому не может выполнить свое предназначение — вернуть мир. Его охватывает отчаяние. Он и раньше чувствовал себя бессильным, когда маленький слуга, ставший его личным помощником, был избит за преступление, которого не совершал, когда умерли его родители, когда его лучший друг сбежал с женщиной, которую он когда-то любил… Но это не то же самое. Когда-то он еще существовал. Он был там, в окружении людей, но рядом с ним была его женщина, и даже если она говорила ему колкости, она все равно оставалась с ним. Теперь он стоит рядом с ней, а она нет.       Он никогда не думал, что будет так больно получить отказ.       Среди хаоса Цзян Фэнмянь слышит голос Вэй Чанцзе, звучащий в его ушах. Я хочу исчезнуть. Миру все равно, есть я или нет. Так какой смысл быть здесь, чтобы просто страдать? Тогда он не понимал. Чёрт возьми, он не понимал ещё одну палочку благовоний назад. Но теперь он понял.       Этого ли ты действительно хочешь, мой друг? Его грудь сжимается при виде того, как его учеников, знакомых и незнакомых, убивают прямо у него на глазах, а он ничего не может сделать. Ведь это ещё хуже!       Он кружит вокруг своей госпожи, а она, несмотря на его усилия и присутствие, снова и снова получает удары. К тому времени, когда он подошёл, она уже была в беде, вероятно, ей не хватало духовной энергии. Кроме того, без своего кнута она беззащитна. Её стиль боя основан не на мече; она привыкла иметь преимущества в бою на средней дистанции, но теперь у нее этого нет. Её техника боя в полном беспорядке. Где та женщина, с которой он сражался сегодня утром? Однако она по-прежнему горда, продолжает атаковать и парировать лучше, чем он мог бы сделать в её ситуации.       Цзян Фэнмянь предпочел бы быть с ними и умереть вместе, чем просто наблюдать за их последним вздохом, не имея возможности сделать что-либо, чтобы облегчить их страдания, не имея никакой надежды! Думать, что их Глава бросил их на произвол судьбы!       Там даже есть ребёнок, лежащий на холодной земле. Он, должно быть, ровесник его дочери Яньли, едва ли достаточно взрослый, чтобы держать оружие, только начал учиться. И все же он ползет к луку, его пальцы в крови. Цзян Фэнмянь не выдерживает, подбегает к нему и пытается схватить лук. Его руки снова проходят насквозь.       Почему? Что происходит с курильницей, почему она не работает так, как должна? Неужели он не может ничего сделать? Может ли он вообще что-нибудь сделать?!       Мальчику удается занять позицию, небеса знают как, и, хотя он его не слышит, Цзян Фэнмянь шепчет:       — Вот так, лучник держит лук правильно и натягивает тетиву вот так. Расслабь плечи, напряги руку…       Его взгляд останавливается на человеке, которого жена назвала Вэнь Чжулю. Поле чистое, он может выстрелить, он может! Он должен!       — Жди подходящей возможности. Это способ не промахнуться ни одной стрелой!       Но Цзян Фэнмянь видит, как меч проходит через его грудь. Он не причиняет ему никакого вреда. Кровь на лезвии не его собственная. Вместо этого меч пронзил сердце ученика. Мальчик падает. Цзян Фэнмянь видит на его месте свою дочь. Он пытается остановить льющуюся кровь, пытается дать ему духовную энергию, чтобы исцелить его, но бесполезно, повреждения слишком велики. Рана смертельна.       Ван Линцзяо убирает меч и, довольная, поворачивается на каблуках. Она даже не задерживается, чтобы услышать последний вздох мальчика. Но Цзян Фэнмянь слышит.       — Учитель, я всё ещё не могу стрелять…       Он его услышал?       — Всё хорошо… Всё хорошо… — говорит Цзян Фэнмянь, хотя это не так. — Ты хорошо справился.       Это не так. Мальчик умер, так ничего и не добившись. Он слишком молод. Его не должно быть там. Он не должен быть мертв! Цзян Фэнмянь должен был быть там, чтобы защитить его по-настоящему, или хотя бы умереть, пытаясь!       Это мой долг как Главы Ордена, вы все под моей защитой! Вы — моя ответственность!       Действительно, какая ответственность! Он хочет посмеяться над своей чертовски хорошей работой: Пристань Лотоса горит, пруд с лотосами становится все краснее и краснее.       — Мусор! — кричит Ван Линцзяо. И Цзян Фэнмянь действительно чувствует себя мусором.       И вдруг дверь открывается, и врывается Фэнмянь из сна. На мгновение появляется надежда. В тот же миг он бросается в сторону своей госпожи и спасает её, одним ударом убивая того, кто ей угрожает. Таков стиль Юньмэн Цзян: смертоносный и быстрый.       Он не предназначен для защиты.       Поэтому он не успевает защитить себя от нападения сзади, от человека, которого он не знает и не считает угрозой. Вэнь Чжулю.       Все закончилось в мгновение ока.       Цзян Фэнмяню невероятно стыдно, что его так легко и быстро убили. Он даже не успел дать войскам надежду, заверить свою госпожу в том, что у нее есть выход, прежде чем получил смертельную рану.       — Фэнмянь! — кричит его жена.       Как только она видит, что он упал, колени его госпожи подкашиваются, и она прекращает борьбу. Ее решимость, ее гордость, ее воля к борьбе — все рушится. В один душераздирающий миг все исчезло, остались только боль и потеря. Они смотрят друг на друга в последний раз, понимая, что это конец.       Неужели это всё, чего я стою? Он не может в это поверить. Где-то глубоко в сердце он чувствует, как его отец, его предки, все те, кто работал над созданием Ордена, осуждают его. Ты разрушил его. Ты стал причиной этого. Неужели это все, на что он способен, после стольких лет тренировок, после освоения стиля Юньмэн Цзян и различных боевых искусств, после стольких лет самосовершенствования… Неужели это все, на что он способен?!       Его второе «я», должно быть, думает о том же, потому что он поднимает меч, одним болезненным взмахом… И его снова пронзают мечи, прежде чем он успевает покончить с этим.       Госпожа Юй плачет или смеется? Непонятно. Ее глаза высохли, но голос сломлен. Она бросает последний взгляд на Вэнь, но Цзян Фэнмянь чувствует ее взгляд и на нем, как будто она видит его призрак. И она использует спрятанный кинжал, чтобы покончить с собой. Испуская последний вздох, она подползает к мужу и сжимает его руки. Он сжимает их в ответ и открывает рот.       Цзян Фэнмянь хочет закричать. Сказать ей. По крайней мере, он должен ей что-то сказать! Хоть что-нибудь! Спасибо! Я здесь! Я люблю тебя! Что угодно, но не…! Но не получается. Он умирает, не проронив ни звука, и вскоре за ним следует его жена.       Цзян Фэнмянь тоже хочет умереть, но не умирает. Он стоит там, во дворе, который он называет своим, окровавленном и погребенном под телами тех, о ком он обещал заботиться ценой своей жизни. Но он все еще жив. А они мертвы.       Всё.       Это ад.       — Фэнмянь!       Голос жены снова зовёт его, но на мгновение ему кажется, что это всего лишь эхо ее последних слов. Призрак преследует его. Но это не так, она реальна, более реальна и осязаема, чем все остальное вокруг.       — Фэнмянь! — повторяет она. — Возьми себя в руки!       Её руки лежат на его плече, он существует. Я всё ещё здесь. Даже если сейчас он чувствует пустоту во всём себе. Он поднимает голову и встречает её взгляд. Он не лишён жизни, но наполнен непролитыми слезами и гневом. Это одновременно странно и знакомо.       — Фэнмянь… — повторяет она и оглядывается вокруг, видя, что ее дом, их семья, их работа уничтожены. Люди несут тела их близких, как мешки с картошкой, мусор, который нужно убрать, выбросить. Ему не нужно ничего говорить, она понимает. В любом случае, говорить что-либо больно.       Кто-то утащил их тела, им осталось только пройти по кровавому следу в тронный зал, где Ван Линцзяо сидит на коленях у человека, который, как он предполагает, является молодым господином Вэнь.       — Эта сука Юй заслужила это. Она полагалась на влияние своей семьи, чтобы заставить этого человека жениться на ней. Но что толку жениться на ней, если она не понравилась мужчине? С ней холодно обращались на протяжении десятков лет! Над ней втайне смеялись почти все. Хотя она никогда не опускала свою надменную голову! Может ли случившееся с ней быть возмездием?       Цзян Фэнмянь не понимает. Что это такое? Ему, конечно, никогда не снилась эта громада лжи. И он сомневается, что его госпоже тоже! Быть убитым вот так? Слышать такую чушь? Он сжимает её руки. Он отказывается верить, что разум женщины, которую он любит, может создать такой ужасный мир.       — Это неправда…       Он испытывает такой гнев, какого никогда не испытывал раньше. Гнев утомляет его, он заставляет действовать поспешно и необдуманно. Он заставляет людей совершать ошибки. Но что может быть хуже? Какую еще ошибку можно совершить? Поэтому он позволил эмоциям вскипятить свою кровь, и слова в кои-то веки сорвались с его губ. Они не слышат его, они не видят его, какая разница! Он может делать то, что хочет:       — Это неправда! Моя госпожа не нуждается в том, чтобы кто-то заставлял меня жениться на ней! Это произошло благодаря ее собственным достижениям и силе! И она никогда не хотела этого! Никто из нас не хотел этого брака!       — Я хотела!       Голос Юй Цзыюань прерывает его, и на мгновение он замирает и смотрит, озадаченный. Она оглядывается и повторяет:       — Я действительно хотела и хочу этого брака! — повторяет она и крепче сжимает его руки, её голос путается в вихре эмоций. — Я хочу быть твоей женой…       Молодой господин Вэнь с другой стороны комнаты сетует:       — Правда? По-моему, эта женщина была очень красива. Почему она не понравилась Цзян Фэнмяню?       Не смотри на неё своими грязными глазами! Он никогда не думал, что может быть ревнивым; никогда раньше не понимал, что такое ревность. Он отказывается пить уксус и падать так низко, поэтому Цзян Фэнмянь говорит то, чего не мог сказать его другой «я» перед смертью, он противопоставляет эту ложь правде перед своей женой:       — Ты мне нравишься. Я люблю тебя. Я не позволю никому сомневаться в этом или смеяться над тобой…       Она одаривает его печальной улыбкой:       — Я знаю.       Но Ван Линцзяо продолжает:       — Это само собой разумеется! Женщина, что целый день бранилась на всех вокруг. Это крайне нецивилизованно. Цзян Фэнмянь женился на ней — это действительно несчастье.       Цзян Фэнмянь вовсе так не считает. Ему повезло, что он встретил такую женщину, готовую так усердно защищать Орден во время его отсутствия. Он со многим не согласен, особенно в начале этого кошмара, когда она ударила Вэй Усяня и сдерживала их А-Чэна… но это не та Юй Цзыюань, которую он любит. Та, которой он дорожит, находится здесь, рядом с ним. Стоит рядом с ним, несмотря на хаос и смерть, окружающие их.       — Что правда, то правда, женщины должны быть похожи на мою нежную, послушную и разумную Цзяо-цзяо…       Такая женщина не подойдёт Цзян Фэнмяню, ему нужна сильная, когда он ослаблен, решительная, когда он податливый. Они разные, да, настолько разные, что иногда это усложняет ситуацию и причиняет боль, когда они не могут найти взаимопонимание, но они дополняют друг друга. Это делает моменты их отношений такими приятными, как будто они совершили маленькое чудо, невозможное! Да это гораздо более интересная пара, чем та, что есть у тех двоих! Он не променял бы её ни на что и ни с кем!       Но когда Цзян Фэнмянь поворачивается, чтобы сказать это, вся сцена становится черной, и голоса Вэней стихают ещё до того, как он закончил фразу.